Сергей Гудин
Поздравления Советскому Народу
Рожденным в СССР посвящается.
Я очень прошу мать не ехать с нами в аэропорт, потому как не представляю, как мы будем там, в Москве, прощаться. Остаются считанные дни до отлета, вещи наполовину собраны и я каждый раз прошу ее не плакать. Она пытается, как может и говорит, что держится. Но все это чепуха, конечно, она ревет, не переставая, просто делает это втихомолку, стараясь не показывать. Отец выглядит внешне спокойным, ярый противник нашего решения, он понял, что это серьезно, и теперь пытается вписать себя в рамки новой действительности. Ситуация в доме странная, никто не говорит ничего вслух о том, что у всех на уме.
Интересное дело, вот так ждешь и ждешь годами решения, будь оно не ладно, и настолько привыкаешь, что конечный результат кажется уже почти несбыточным, а по сему напрочь теряется ощущение значимости происходящего. С другой стороны, а чего там вроде бы терять, когда в стране кажется почти все "не, слава богу". Экономика бедовая, политика странная, того порезали слегка, чтобы предупредить, а тех убили в одночасье и обязательно с контрольным выстрелом в голову. Всегда, кстати, удивлял тот факт, как много счастливых пионеров и комсомольцев, радостно маршировавших на майских демонстрациях, и выросших с коммунистическими песнями на устах, оказались потом способными мгновенно усвоить такую важность в убойном деле, как обязательный контрольный выстрел.
Подавали на иммиграцию, и впрямь не слишком заботясь, казалось, чего нам грозит? Во-первых, волноваться нечего, ибо никуда не выпустят и так. Во-вторых, там у них за океаном наверняка своих "золотоискателей" хватает, чтобы тащить еще такое же добро из-за рубежа. Вот так и живешь, и ждешь несколько лет, пока однажды получаешь послание, которого, вроде, уже и не ждал серьезно.
Открываем очередной конверт без трепета ведь нам, скорее всего опять на красивом английском изложат, что дело ваше, дескать, рассматривается, много вас тут всяких ходит, и значит, как подойдет времечко, так мы вам попозже и сообщим. На сей раз письмо другое. Не крепкие в своем английском, мы прочитываем сию бумагу сверху вниз, потом наоборот, затем справа - налево, и на всякий случай по диагонали. Как не крути, смысл получается один. Господа из посольства ясно дают понять, что пора собираться, так как с их легкой руки выпала нам дальняя дорога. Вам интересно знать, куда мы решили двинуть? Ну, как вам сказать.... По-русски точнее всего получится объяснить, как "черт знает куда", в общем, на другой конец земли.
Раскрытое письмо лежит на краю стола, за окном поют птицы, а на кухне тишина.
--
Ну и что мы теперь будем с этим делать? Нужно нам все это?
--
Не знаю.
До отлета остается полтора часа.
В не слишком забитом аэропорту Шереметьево, мы по большей части в мужской компании коротаем время. Поддерживать разговор и делать вид, что ничего не происходит, становится все труднее. Время нудно тянется, но стрелки неумолимо приближаются к моменту, когда мне нужно будет идти. Уже скоро! Заметно нервничающий отец, вынимает откуда-то собственного производства самогонку и по-хозяйски раскладывает домашнюю закуску. Да, самое время дрябнуть чего-нибудь, ибо ощущаю, что сердце наполняется тревогой, а у меня и без того довольно паршиво на душе. Помощников в этом смысле, здесь в аэропорту тоже хватает. Рядом идет регистрация на рейс Москва - Нью-Йорк, и какой-то парень не плохо поет под гитару в кругу провожающих его друзей. Мгновением позже молодая спутница рядом подсказывает, что им пора, и, горячо обняв всех остающихся, они уходят, постоянно оборачиваясь на ходу. Сделав еще несколько шагов, парень возвращается, снимает гитару и отдает ее провожающим, говоря, что она хоть и любимая, но без друзей ему там не нужна. На щеках его слезы, он не стыдится, и не прячет их. Что до инструмента, то он, наверное, прав, там за границей начнется другая жизнь, с новыми знакомствами, и другими песнями под новую гитару. Подобных расстающихся группок в аэропорту немало и такое предполетное "шоу" постепенно начинает давить на психику.
Наконец, доходит очередь и до меня. Мне пора, и я должен идти. Отец говорит последнее слово на дорогу, какие-то обычные напутствия, в которые я толком и не вслушиваюсь. Я лишь вижу его влажно поблескивающие глаза, и заметно дрожащую стопку в руке, под завязку наполненную самогонкой.
Теперь мне действительно пора. Я и так уже один из последних. Обняв крепко отца и остальную родню, делаю первый шаг, после чего картинка, на которой все мы только что стояли вместе, начинает рваться где-то по середине.
Даже не знаю, отчего это и почему, но служащие таможни не проявляют особого желания досматривать мои вещи и почти никто не задает мне лишних вопросов. Это, наверное, потому что на моей сумрачной физиономии и так все довольно не сложно прочитать. Пройдя затем и пограничников, с дистанции метров в тридцать, я уже в самый последний раз машу своим рукой.
Теперь я один, и так отчасти даже лучше, хотя бы потому, что не надо подыскивать пустые слова, с целью заполнить растущие дыры в тяготящем всех разговоре.
--
Ну что искатель приключений, хренов? Допрыгался! Или, просто слишком насмотрелся клуб кино путешественников? Перемен в жизни захотелось, революционер ты наш неотвратимый!
Это я говорю сам себе и про себя, слоняясь вдоль красивых витрин валютных магазинов, и равнодушно разглядывая уставленные полки. Настроение дрянь, до отлета всего минут двадцать, и я ловлю себя на мысли, что постоянно оборачиваюсь туда, откуда пришел.
Место в Боинге у иллюминатора. Минут пять уже сижу без движения, и, не мигая, смотрю на серый бетон взлетной полосы. Впрочем, моя неподвижность сейчас лишь обманчивая внешняя оболочка, за которой мысли сумбурные сумасшедшим вихрем носятся в голове. А может, стоит спокойно отстегнуть полетный ремень, встать тихонько, никого не беспокоя и двинуться на выход, пока самолет соединен временным коридором с аэропортом? Может, хватит уже, подурачился вдоволь и будет? Там ведь за забором аэродрома громадная страна, взрастившая тебя. Там не мало родни и друзей, и народ, что говорит на твоем языке. Там те, кто наверняка будут рады, если ты выбросишь кажущуюся им таковой, дурную блажь из головы. Да и велики ли потери, ну что там, багаж да стоимость билета? Не бог весть, какой урон, если соотносить с драматическими переменами в жизни, на все 360 градусов.
Самолет, вздрогнул, оборвав мои раздумья, и медленно побежал по взлетной полосе, набирая скорость. Уже через пару минут в окне иллюминатора видно, как большие здания быстро превращаются в домики, а автомобили становятся игрушечными микро-машинками, ползущими по ленточке дороге. Там же на земле осталась моя прошлая жизнь, а набирающий высоту самолет, уносит от нее все дальше и дальше, в жизнь новую, пугающе неизвестную.
Сегодня, даже по прошествии приличного количества лет, я так и не знаю, что тогда удерживало меня в кресле. Было это любопытство, желание попробовать, или вера в то, что для нас так будет правильнее и лучше? Лишь через годы стало окончательно ясным, что наше решение уехать было верным, хотя сам поступок мне представляется сегодня даже еще более сумасшедшим, чем на момент когда события происходили.
Я, конечно, не собирался нагонять ни на кого печали этим материалом, и лишь хотел напомнить, об о-го-го, каком поступке мы совершили, и как непросто он нам всем давался. Вдумайтесь, не каждый ведь может так отличиться, чтобы не побояться собрать пожитки и сорваться на другой конец мира. Да и не просто уехать, а еще и суметь пустить там корни с невеликим, как правило, английским, и без комфортного трудоустройства по блату.
Если вы из тех русскоговорящих канадцев, кто испытал в свое время похожие чувства, кто остался в ладу с самим собой, и не простым своим решением, то мои первые, почти родственные поздравления с наступающим Новым Годом, персонально вам.
Кстати, а с чего бы это заголовок статьи адресует поздравления советскому народу, возможно, поинтересуется кто-то из читателей? Дело в том, что почти все живущие сегодня в Канаде и говорящие по-русски либо родились в Советском Союзе и покинули одну из его республик, либо получили основную закваску своего становления в советские времена. Сказать что мы оттуда, впрочем, вовсе не обязательно означает желать возврата в СССР. Это всего лишь констатация факта, о том, кто мы есть и откуда взялись.
Дорогие русские, русскоговорящие, русскоязычные жители Торонто, Ричмонд Хилла, Торнхила, люди с Миссиссаги, Оквилла, Этобики и прочих уголков Онтарио, да и всей Канады. Хочу искренне поздравить всех вас с наступающим Новым Годом и желаю вам счастья, здоровья и любви.
People, I mean it!
Любите еще более детей своих, даже если порой хочется шлепнуть их по мягкому месту за провинности, что впрочем, любви не противоречит. Наказать, не значит не любить. Радуйтесь каждому прожитому дню, наслаждайтесь солнцу, ветру, и свободе. Почувствуйте каждым кубическим миллиметром своего организма себя счастливым, что у вас нет какого-нибудь злокачественного рака или другого смертельного заболевания. Оно ведь пока не болит, кажется, что так и должно быть. Ценишь и то не надолго, когда оно мучило долгое время, и вот вдруг раз и отпустило.
По большому счету, согласитесь, для счастья порой и не так много надо. В детстве, например для этого вполне хватало лишь праздника Нового Года, которого все мы ждали со столь большим нетерпением. Главной точкой отсчета в наступлении празднований была тогда, конечно, покупка и установка "живой" ели. В нашем доме ее ставили в обычное оцинкованное ведро и засыпали влажным песком у основания для устойчивости. Затем елку наряжали родители, после чего вечером было очень уютно засыпать рядом с ней под мерцания гирлянд, и на ночь эти огоньки не выключались. Для меня лично, новогодний праздник имел тогда очень различимый, присущий только ему аромат, состоящий из запаха апельсинов, мандаринов и хвои. Заморские цитрусовые, как вы помните, были в советских квартирах вещью редкой, и если однажды в доме появлялся запах апельсиновой корки, то не надо было смотреть в календарь, все знали и так, что до Нового Года осталось совсем чуть-чуть. Потом надо было бегать и периодически проверять, когда, наконец, под елкой появятся подарки, которые впрочем, у всех детей были тогда по большей части одинаковыми. Как правило, это был стандартный набор в хрустящем целлофане, где обязательно присутствовала шоколадка "Аленка", штучки по три, конфет "Мишка на севере", "Белочка", "А ну-ка отними!", и "Коровка", а иногда на удачу могла перепасть еще и пачка печений "Юбилейное". Если вдобавок к перечисленным лакомствам в морозилке охлаждалось еще и фруктовое мороженое на палочке по семь копеек, а в кухонном шкафу стояли припрятанные 2-3 пачки глазурованных кукурузных хлопьев, то можно было с уверенностью сказать, что праздник удался целиком, и вообще страна в порядке. Дружно жил тогда СССР, праздновали все в организованном порядке, национального вопроса практически не существовало, а народ не волновали проблемы Гондураса, даже если тот был уже прилично в огне. У взрослых стол для гостей накрывался тоже по стандартным правилам. Можно поспорить, что если бы вдруг удалось в то время зайти в любой дом на празднование Нового Года, то в качестве закуски после положенной, штрафной рюмки вам почти гарантировано предложили бы соленый самодельный огурчик, а потом обязательно салат "Оливье".
Кстати, будучи однажды в Швейцарии, я, проголодавшись изрядно, зашел перекусить чего-нибудь в одно маленькое, местное кафе. Там по врожденной привычке выбрал то, что стопроцентно выглядело, как салат, за который однажды с любовью проголосовал советский народ. Правда, ценник с надписью на витрине пояснял, что привычное для нас блюдо, не носило у них утонченного французского имени, а на удивление называлось "Русским салатом".
Ну что ж, такие вот совсем не плохие были праздники в советские времена, со Снегуркой здорово напоминающую мамину подругу с работы, и веселым дедом Морозом, который не заботился о своем имидже, оставаясь в итоге без шапки, халата и бороды. И вроде бы и в правду не так много людям нужно было тогда, чтобы почувствовать себя счастливыми.
Дорогие друзья, если вы из тех, кто, помня о минусах советского периода, все же с доброй памятью вспоминает те времена, то я предлагаю их по-доброму и помянуть. Для этого рекомендую закупить, под Новый Год множество золотых медалей, подойдут, в том числе и шоколадные, ну те, что в "золотой" фольге, и по примеру всенародно любимого генсека, на праздник торжественно увешать себе ими всю грудь. В таком виде надо непременно встретить новогодний бой часов, как, и положено трижды, четырежды, да чего уж там мелочиться, просто многократным героям иммиграции. Для еще более полного и глубокого соприкосновения с той эпохой, желающие могут к концу новогодней ночи посоревноваться в том, кто сможет лучше всех выговорить коварное словосочетание: "Социалистические Страны!".
Я хочу поздравить сегодня ваших и своих родителей, и пожелать им как можно больше здоровья и долголетия. Они опора, на которой мы стоим. Нет их, значит, настал наш черед и теперь главная опора - это мы. Мы и молоды, пока живы наши старики. Пошлите им весточку под Новый Год, или просто позвоните, это ведь все что им нужно.
И, пожалуйста, не позволяйте детям забывать родной язык, это гораздо хуже, чем многие думают. Забвение языка своего, не многим лучше предательства по глупости.
Мои поздравления, как всегда, прошлым и настоящим клиентам. Кто бы и что не говорил, а это большая честь оказаться выбранным реэлтором, которому доверили одно из важнейших в жизни дел.
Будьте счастливы и с Новым Годом!
Сергей Гудин.