так был ли я в гонконге?
Сервер "Заграница":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
ТАК БЫЛ ЛИ Я В ГОНКОНГЕ?
Раньше я мог с твердой убежденностью отрицать свое пребывание в этом славном городе, не то теперь, когда мою ничтожную и далеко не лучшую часть туда отправили в пробирке. Именно в Гонконге находится некий всемирный научный центр по определению качества некоторых раковых болезней крови. Но сначала была "Раковая шейка", не та еще довоенная карамель с ореховой начинкой, недорогое лакомство, изредка перепадавшее по праздникам, а совсем наоборот - опухоль шейных лимфатических узлов. Были пункции костного мозга, операция по удалению опухоли, химиотерапия, снова операция и снова химиотерапия с использованием различных коктейлей. Кстати, ни один из них не сравнится с "Джин-тоником". Не стану утомлять читателя мерзкими технологиями современной медицины, в чем-то она недалеко ушла от средневековья. Да и мозга жалко, хотя бы и костного...
Но что я за персона такая, что бы биопсию мою в международную лабораторию посылать? Вот параллельно со мной такую же болячку и в том же возрасте, заполучил король Иордании Хусейн, так его прямо целиком возили на персональном самолете по всяким знаменитым онкологическим центрам и лечили, выражаясь словами Жванецкого, "...в его же присутствии". Другое дело, что он уже отлетался, а я вот - "...вам пишу, чего же более?". Так вот, все дело в лечащем меня враче, в ее понимании профессионального долга и верности клятве Гиппократа. Римма Блюменталь - врач-гематолог, в недавнем прошлом - профессор кафедры в рижском медицинском институте, человек западной культуры без налета левантизма и, тем более - совковости. О ней, собственно говоря, и пойдет речь.
Именно усилиями доктора Блюменталь уточнялся мой диагноз в далеком Гонгконге, именно она собирала ведущих специалистов в критических ситуациях для консилиума. Она советовалась с коллегами и заведующим отделением гематологии профессором Люгаси по вопросам стратегии лечения, не боясь уронить свой авторитет. В случае необходимости звонила хирургам, в больничную кассу, мне домой, госпитализировала и т.п. Не подумайте, что у нас сложились какие-то особые взаимоотношения. Вовсе нет, она выполняла свой врачебный долг так, как это понимала и планка была поднята очень высоко. Скажу больше, доктор Блюменталь не терпела амикошонства, была достаточно жесткой и бескомпромиссной в отношениях с больными, коллегами, медсестрами и другим персоналом. Она и в Риге на заседании кафедры могла заявить: "Я ваша процентная норма, берегите меня". Ее побаивались и уважали. Пишу в прошедшем времени, а ведь моя героиня жива и, надеюсь, здорова, только уехала далеко за море, в самый Нью-Йорк.
Необходимое отступление, врачи из бывшего СССР должны были сдавать экзамены и проходить стажировку в израильских клиниках и больницах. По существу, от отзыва местных специалистов во многом зависело будущее: подтвердить диплом и работать по профессии или уходить в сторожа, уборщицы. Учитывая изложенное, плюс плохое знание языка, отсутствие знакомства с достижениями западной медицины (диагностическая аппаратура, препараты), реально все это приводило к потере статуса, какой-то второсортности. Доктор Блюменталь сразу и безоговорочно с таким положением не согласилась. Ее амбиции базировались на высоком профессионализме в своей области, столь же высоком уровне общей культуры, отличном владении английским языком и врожденном нонконформизме. Что касается некоторых различий в советской и западной медицине, то они были быстро преодолены энергичной, самостоятельной женщиной в самый короткий срок.
Точно также решительно были пресечены всякие попытки проявления мужского шовинизма: на предложение одного из участников теоретического семинара приготовить кофе для всех, доктор справедливо отметила, что предпочитает сосредоточиться на своем докладе. Больше ее такими просьбами не утруждали. С одной стороны такое независимое поведение чревато неприятностями, но с другой - не может не вызвать уважительного отношения. В нашем случае доктор Блюменталь заслуженно стала вторым лицом в отделении гематологии ашкелонской больницы "Барзилай" и именно ей была доверена ответственная должность заведующего банком крови.
При достаточно продолжительном и плотном общении с медицинскими учреждениями в Израиле, могу сказать, что есть там много всего: и равнодушие, и некомпетентность, и просто разгильдяйство. Так, попав в приемный покой с острой болью, ты можешь пролежать там 4-5 часов без получения какой-либо помощи. Зато клиническая картина не замутнена. В реанимации пришлось столкнуться с врачом, который совершенно загрубел душой и не способен сочувствовать больному, ничего не видит кроме операционного поля. Этот немолодой подменный хирург явно задержался в своей хипповой молодости: носит рваные джинсы и бороду "а ля Хэмингуей", будучи вдвое меньше по габаритам. Спустя 8-10 часов после наркоза, когда все внутри переполнено нестерпимой болью, ему захотелось посмотреть, что там наваяли хирурги-ларингологи. Во-первых, есть у него интраскоп - японская игрушка им еще не освоенная. Во-вторых, операция проведена с помощью волокнистой оптики, без традиционной трахеотомии, такие новации доктору тоже явно не по нраву. В первой попытке я отбивался, как мог, а мог я немного: в венах капельницы, в горле трубки для дыхания и питания. Но утром, получив инъекцию, был сражен, а доктор удовлетворил свое любопытство. Увиденное ему не понравилось, о чем он и сообщил моей жене, которая и без того пребывала в страшном напряжении под дверью реанимации.
А вот лор-хирурги и врачи из гематологии, и доктор Блюменталь в первую очередь, ежедневно навещали меня, что служило немалой поддержкой. А на пятый день в палате собрались все причастные к операции. Следовало удалить дыхательную трубку и определить сохраню ли я дар речи: операция производилась в области голосовых связок. Моя филиппика против мерзких полу-Хэмов была встречена очень бурно, понятно не из-за большого остроумия, а по причинам, изложенным выше.
Отмеченная операция была лишь эпизодом в многолетнем сражении с недугом и все эти годы доктор Блюменталь очень внимательно и напряженно отслеживала состояние и направляла лечение. В ситуации, когда хирурги в двух клиниках отказались от очередной операции, доктор Блюменталь решительно провела интенсивный курс химиотерапии, вливания крови и пр. В результате - пациент "скорее жив". Она не из тех, кто, вернувшись с работы, тут же о ней забывает, (явление нормальное для любой профессии). Но когда у человека призвание, то всегда есть мысли вдогонку, сомнения и поиск.
Я очень сожалею, что за шутками и легкой фрондой ни разу не выразил своей огромной признательности Доктору за ее большой труд. Сейчас питаю слабую надежду, что эти строчки когда-нибудь попадутся ей на глаза и в малой степени компенсируют пробел. При всей твердости характера, такое признание ей необходимо. Тем более, что не такая уж она "железная леди", скорее - "идише маме": уехала в Нью-Йорк помогать дочери растить внуков и делать научную карьеру. Счастья Вам и удачи на новом месте, доктор Блюменталь!
Связаться с программистом сайта
