Село это находится вблизи городка Корец, в полусотне километров от Ровно. В дореволюционные времена эти места в составе Волынской губернии с центром в Житомире входили в известную Черту Оседлости. После революции Ровно, окрестные города, местечки и села отошли Польше. А в 1939 году была образована Ровенская область, как результат воссоединения Западной Украины с УССР. Не исключено, что желание народов воссоединиться имело место, но произошло это событие в соответствии с договором Риббентропа-Молотова.
Жил я, восьмилетний, в ту пору у самой польской границы, но вопросы геополитики занимали меня в очень малой степени. Другое дело - проходившие через наше местечко колонны Красной Армии. Особенно впечатляли огромные тягачи с вертикально расположенной надписью "Сталинец" на радиаторе и большие пушки, которые они волокли. Потом мы бегали смотреть пленных польских офицеров в невиданных мундирах и форменных фуражках-конфедератках. Кто тогда ведал о Катыни?
В обычно сонном и пыльном городишке интересных событий стало происходить все больше и больше. Из упоминавшегося Корца приехала на товарищескую встречу футбольная команда. Некоторые игроки были в черных беретах, во время игры обменивались репликами на польском языке. И то, и другое казалось нам очень смешным. Ко многим соседям стали приезжать родственники, наличие которых до этого тщательно скрывалось. Появились гости и в нашем доме: семья Вальдманов из села Сторожев. Отец и три сына. Соответственно - дядя и троюродные братья.
Должен со всей откровенностью признаться, что на меня самое большое впечатление произвели не столько родственники, сколько экипаж, на котором они прибыли. (Расстояния-то менее двадцати километров). Наверное, это был самый обычный извозчик, как в любой европейской стране в те времена. Но мне все показалось необычным. Изящная коляска, покрытая светлым лаком, нарядная упряжь с медными бляхами, подобранные в масть кони. Даже кнут был фабричного производства! По сравнению с привычными крестьянскими телегами и сбруей на колхозных клячах, все выглядело сказочно красиво.
Вернемся, однако, к гостям. Гершл Вальдман - глава семьи, кузнец и владелец кузницы. Профессия в селе очень важная и уважаемая. По тем временам в кузнице делалось все от гвоздя до плуга. И коня подковать, и топор выковать, и сапку сделать - все могут ковали. Тем более сыновья подросли, есть кому горн раздуть и кувалдой помахать. Парни рослые, сильные. Моше старший, ему 19 лет, за ним с интервалом в два года следует Зуник, а младшему Иосифу исполнилось 15. Эти люди отличались от наших местечковых не только одеждой, но и манерой поведения, большей независимостью наверное. Советская нивелировка им еще только предстояла.
В 1940-м году старшего, Мишу Вальдмана призвали в Красную Армию. Там же началась его война против немецкого нашествия. Затем он воевал в составе Войска Польского до самой победы. Но еврей, если он даже польский офицер-победитель, Польше был без надобности. Немногие уцелевшие польские евреи, после войны подверглись гонениям вплоть до погромов. Обидно тем, кто натерпелся в лагерях, навоевался или просто околевал в эвакуации. Но и тем, кто завладел кузницей, домом, самоваром, подушками возвращать все это тоже как-то не очень хотелось - уже привыкли к вещам, да и к тому, что евреи вне закона. Стране Советов в конце сороковых польский офицер-еврей тем более был ни к чему - своих девать некуда. Но из Польши, по крайней мере, можно было уехать. Таким путем стал Морис Вальдман гражданином США.
Более драматично сложилась судьба остальных членов семьи. Они не эвакуировались. Трудно предположить, что властям было дело до какой-то семьи в селе Сторожево. Западная Украина была захвачена немцами в первые недели войны, и начальству впору было спасать свою шкуру. С другой стороны, зачем и куда нужно было бежать человеку, которого знали и уважали соседи в своем селе и на хуторах? Кто тогда мог знать, что произойдет с евреями после прихода гитлеровцев, и какую роль в их судьбе сыграют земляки-украинцы.
События не заставили себя ждать. Пришлось семье Вальдманов оставить дом и спрятаться у "надежных" людей. Примерно через полгода, когда иссякли семейные ценности, и платить за гостеприимство стало нечем, их просто выгнали. Пока отец и младший сын искали новое пристанище, маму Рахель и сына Зуника застрелили полицаи. Гершл и Иосиф, после долгих мытарств, попали в партизанский отряд, где воевали до конца войны. Как уже упоминалось, из послевоенной Польши евреям можно было уехать. Старый кузнец закончил свой жизненный путь во Франции, старший из сыновей - в США, а младший по сей день проживает в Израиле.
К величайшему сожалению подобная история еврейской семьи не уникальна. Десятки тысяч выживших могли бы поведать и о более трагических событиях с потрясающими ужасами лагерей уничтожения, гетто, Бабьего Яра и т.п. На этом фоне, трое выживших из пяти - почти "благополучный вариант". И напомнить недавнее прошлое хотелось тем руководителям еврейских организаций в галуте, которые считают главной задачей воссоздать еврейскую общину в России, на Украине, Белоруссии и т.д. Хочется криком кричать: "Да не хотят они нас там ни при каком общественном строе! Не хотят на генном, клеточном уровне! Ни община, ни каждый еврей в отдельности им не нужны!"
Ведь отказали власти Марку Шагалу в создании авторской галереи в Витебске. Даже притом, что все расходы понесет сам художник. Всему миру он нужен, а городу где имел несчастье родиться - нет. Та же Белоруссия по сей день не признала Машу Брускину среди героев-партизан, публично казненных в Минске. Не нужна им еврейка в героинях. И пусть узнали ее на снимке знакомые, родственники, родной отец, все равно в тексте под фотографией значится "неизвестная".
Не пришелся ко двору и был убит великий Михоэлс. Не понадобились России нобелевские лауреаты Пастернак и Бродский. Этот список можно продолжать бесконечно и будут там выдающиеся литераторы, артисты, врачи, художники, ученые, шахматисты. Можно сделать попытку стать русским больше, чем сами русские: принять христианство, стать священником-богословом, как Александр Мень. Чем это кончилось известно.
Что еще должно произойти после Холокоста и сталинских чисток, чтобы евреям стало ясно: никогда они не станут равными, там, где этого не хотят коренные народы. В лучшем случае снисходительно похлопают по плечу, дескать, хороший парень, хотя и еврей. Каждый человек волен выбирать место где ему лучше всего жить: в России, в Германии, в Канаде или в Израиле. Но не следует пытаться воссоздавать общины на землях обильно политых еврейской кровью. Не нужны мы им там ни в качестве Энштейна, ни в качестве сельского кузнеца Гершла Вальдмана.