КАК ПОЙМАТЬ СТО БЫЧКОВ
Бычки в старой Одессе были повседневной и любимой едой. Мелочь и потрошки шли на "юшку", а крупные жарились. Трудно себе представить рыбные ряды одесского Привоза без темных кнутов или серых песчаников. Окрас рыбок зависит от места обитания: светлые водятся на песчаном дне, а темные -- на каменистом. Гурманы отличают их и на вкус. Если во времена Гаврика из повести "Белеет парус одинокий" улов бычков был почти гарантирован, то к концу века прибрежная полоса оскудела на всякую рыбу.
Но даже полстолетия тому назад, чтобы дилетанту поймать сотню бычков, необходимо было совпадение целого ряда обстоятельств. Одно из них: следовало жить по соседству с Колей-китобоем. Коля мало походил на китобоев из "Моби-Дика", был он небольшого роста, белесый с помятым лицом любителя выпить. Во времена нашего соседства он уже с китобоями не ходил, но кличка осталась. Николай перегонял суда из николаевской верфи, на Тихий океан. А из Владивостока возвращался самолетом и до следующего рейса экипаж отдыхал. Моряки, ходившие в "загранку" зарабатывали главным образом мелкой контрабандой. Где-нибудь в Кейптауне к борту советского корабля подходил катер "шипшандлера", который предлагал пачки капроновых кофточек (очень модных в те годы) в пределах скудных валютных возможностей наших мореходов. По приходу в Одессу, моряки или их жены, сбывали товар оптом. Если выручка превышала официальную зарплату в десять раз, то рейс можно было считать удачным.
Удаче могли помешать многие обстоятельства: валюта могла быть пропита в зарубежном кабаке, заход в иностранный порт мог оказаться неудачным по курсу валют или возможностям приобретения дешевого товара. Наконец, товар мог быть пропит в порту прибытия, если жена не успела к приходу корабля и вовремя не "сняла кассу". Платили морякам страны советов позорно мало. Рядовой матрос на английском или американском судне жил и работал в лучших условиях и получал больше, чем советский капитан. Кроме того, возможность потерять загранпаспорт за любую провинность, не делала жизнь советских мореходов более приятной.
В нашем случае все прошло успешно: жена Колю встретила, на таможне не зацепили, сделка прошла нормально. Коля свою порцию выпил дома, а патефон на веранде выдавал запрещенного Вертинского для всего двора. Выпало еще одно удачное условие: Колю навестил старый друг - отставной боцман, владелец куреня (сарайчик у самого моря) и шаланды. Боцман тоже не походил на литературный образ. Не было у него бороды, бакенбард и толстого живота. Это был сухой, жилистый с сильными и ловкими руками человек. В этой компании я удостоился чести и возможности съездить на рыбалку.
В день назначенный встаем в 4 часа утра, идем на Привоз. Там уже продаются "рачки" - креветки для наживки. Если знать в какую из закрытых дверей ларёчка постучать, то она приоткроется, не смотря на раннюю рань. В образовавшуюся щель всовывается купюра, и рука невидимого человека выдает в обмен заветную бутылку. С припасами в "баяне" (чемоданчик из планочек для транспортировки улова) долго едем в пустом трамвае в Люсдорф. Там у нужного куреня встречаемся с боцманом. Он забирает наши паспорта и сдает их куда-то в пограничный контроль: турки-то недалеко.
Выход в море разрешен не ранее 7-ми утра. Долго идем к месту, которое знает боцман. По одному ему известным приметам останавливаемся, глушим мотор и отдаем якорь. Солнце уже успело подняться довольно высоко и пригревало. Ощутимо играла зыбь, и очень не хотелось укачаться в компании настоящих морских волков. Но когда боцман сказал "пора", то имел в виду, пора завтракать. Еда типично черноморская: хлеб, брынза, помидоры и граненый стакан бессмертного русского напитка. С утра, натощак в качающейся шаланде - для меня это было подвигом, который окружающие вряд ли заметили. Но, как говорили классики, "торг здесь неуместен": необходимо соответствовать. Завтрак был деловой, не продолжительный и без травли, т.к. пришло время ловить бычков.
Боцман роздал снасти -- короткие, менее метра, бамбуковые удочки с длинной леской, тяжелым свинцовым грузилом и тремя крупными крючками, на которые следовало наживить рачков. Пока я присматривался, боцман успел снарядить две удочки и приступил к делу. Искусство заключалось в том, чтобы подсечь на каждый крючок по рыбке. В этом случае не приходилось часто вытаскивать леску со значительной глубины, теряя время клева. Пока я разобрался в системе, боцман успел наловить изрядное количество бычков, ловко орудуя двумя удочками. Клев был невероятным, казалось, что там внизу собралась огромная толпа голодной рыбы и шла борьба за право первым заглотнуть даровую креветку.
Я тоже вошел в азарт и вытаскивал каждый раз одну-две рыбки, изредка случалось и три к огромной моей радости. Было забыто все: зыбь, солнце, водка. Следовало быстро наживлять, закидывать и вытаскивать. Не помню, сколько это продолжалось, но клев внезапно прекратился. Похоже было на то, что кто-то там внизу ударил в гонг и прекратил рыбий завтрак. Боцман распорядился сматывать удочки, вытащил якорь и запустил мотор. Настроение было праздничное, удовольствие огромное. Где-то к пяти вечера мы были дома при полном баяне отменных бычков, трезвые и голодные. Вскоре запах жарящихся бычков заполнил двор: ужин предстоял классический, одесский.
К сожалению, больше такой славной рыбалки у меня не состоялось. То ли не совпадали обстоятельства, чтобы Коля-китобой удачно вернулся из рейса, встретился с боцманом и они пригласили бы меня выйти в море. То ли в момент такого парада планет, я уже не был соседом Коли и жил далеко от этих мест. Тем не менее, пятьдесят лет тому назад по указанному рецепту действительно можно было поймать сотню бычков. Проверить, как обстоят дела сегодня, вряд ли придется, т.к. осталось только три незыблемых компонента: Черное море, Привоз и старый двор на улице Водопроводной.