После латиноамериканских приключений я с головой погрузилась в бурлящий поток работы, кипевшей в ювелирных цехах и в мастерской у Алана. Началась непосредственная подготовка к выходу коллекции и ее показу на публике. Но даже вся эта производственная и организационная текучка не могли ни на минуту выбить из головы две проблемы, одинаково для меня важные, но по своей сути не равнозначные. Первая состояла в том, что мной вдруг овладели морально-этические страдания: имею ли я право морочить голову мужчине моложе меня на десять лет? И вторая: если имею, что делать с Гранатой?
Проблема возрастной разницы встала как-то вдруг. Вспомнилось, как еще в России с праздным интересом и отчасти с презрением, обсуждала в кругу подружек связи женщин солидного возраста с более молодыми партнерами. А теперь вот сама оказалась в подобной ситуации. Что меня смущало? В первую очередь, нежелание выглядеть смешной. А во вторую, страх (боже мой, сколько же у меня всевозможных страхов, вырастающих из ядовитых семян сомнений). Я боялась быть выкинутой на полном ходу с поезда, в который мне удалось вскочить. Надежнее и спокойнее выйти из него самой, пока он стоит у перрона.
Когда Рауль приехал в Лондон, я еще ничего для себя не решила. В официальной обстановке, в присутствии адвокатов мы подписали договор, я пожелала ему успешного начала работы, и улетела в Париж, не поставив его в известность. Ему же еще пять дней предстояло сниматься, примеряя на себя всевозможные атрибуты 'Макслайн' в нарядах от Алана.
Я проверяла финансовую документацию моего парижского магазина и думала о нем. О том разочаровании, которое его постигнет, когда он узнает о моем внезапном исчезновении. Я лежала на массажном столе в косметическом салоне и представляла, закрыв глаза, как он касается меня своими нежными руками. Мне накладывали чудотворные маски на лицо и тело, а душу переполняли горечь и сожаление, что ему так и не придется увидеть мою помолодевшую кожу.
Моей стойкости хватило только на три дня. На четвертый я решительно открыла свой ноутбук, чтобы полюбоваться на его фотографии, а их не мало уже накопилось в моем почтовом ящике. Сразу бросилась в глаза щемящая грусть в его взгляде. Хотя он хороший актер, ему не удалось ее скрыть, по крайней мере, от меня.
А получился он потрясающе! Именно то, что я хотела, на что рассчитывала. Мужская красота, без прикрас, без ужимок, без томных взглядов и приторной сладости, и без агрессии. Добрая мужская сила. Это был мой мужчина! Ему одинаково шли и строгие костюмы с великолепными галстуками, расшитыми золотом или со вставленными по специальной технологии бриллиантами, и великолепие Мишкиных подтяжек или ремней, какое он демонстрировал, сняв пиджак и держа его на плече, и рубашки навыпуск с широко распахнутым воротником и фенечками разных видов на шее. А как он выглядел без рубашек!
Но что же делать? Как избавиться от груза моральных издержек, не знакомых поколению современных девиц и так мешающих жить нам, барышням из прошлого века? Надо подумать, может быть, кто-то уже все сказал до меня?
Я не хочу ни жалости, ни мщенья.
Пускай умру с последней белой вьюгой.
О нем гадала я в канун крещенья,
Я в январе была его подругой...
Спасибо Вам, Анна Андреевна! '... Я в январе была его подругой'. Остальное не важно!
- Иван! Едем в аэропорт. Я должна улететь сегодня.
Со всевозможными предосторожностями мы проделали весь путь до Лондона. Боже, с каким волнением и страхом я стучала к нему в номер. А вдруг его нет? А вдруг он не один? А вдруг так обиделся, что скажет 'уходи'? Целую вечность никто не открывал. Наконец, поворот ключа и недовольный голос:
- Я никого не жду.
- И меня тоже?
'... О нем гадала я в канун крещенья, я в январе была его подругой'.
Через неделю во всех модных и не очень модных журналах появились фотографии Рауля. Он был не просто красив, он был неотразим. А спустя еще какое- то время любой европеец мог встретиться с проникновенным взглядом его глаз на огромных рекламных щитах и прочитать в них, что быть таким, как он, совсем не сложно. Достаточно последовать его примеру и в своих пристрастиях отдать предпочтение 'Кремерз Хаус', который сделает твой стиль неповторимым, а вкус - отменным, что придаст ощущение уверенности и надежности.
Показ самой коллекции прошел превосходно и имел ошеломляющий успех. Безусловно, гвоздем ее был Рауль. Сначала ему не хотелось выходить на подиум, все-таки не мальчик, солидный возраст, да и груз славы на плечах. Но после первых проходов в строгих костюмах с дорогой атрибутикой для солидных и состоятельных мужчин ему понравилось, особенно, когда он почувствовал энергетику зала. А почувствовать было что. Казалось, большинство присутствующих дам сейчас выпрыгнет из своих платьев, когда он появлялся перед их взорами.
Мой расчет на него, на его притягательность, оказался верным. Женщинам хотелось, чтобы их избранник был хоть чем-то похож на него, и если внешние данные не соответствовали, то уж с фенечками 'Макслайн' проблем не было никаких.
Мы решили закрепить успех, проведя показы в Париже, Милане, Мадриде. Даже мой не очень расторопный компаньон в Цюрихе подсуетился, мы и там провели удачную презентацию. На меня посыпался дождь пожеланий об открытии филиалов в других европейских столицах и городах. И не только на меня. К моей радости, произошло то, что я предполагала: на Рауля обратили внимание его киношные европейские собратья. Ведь на моих показах считают для себя престижным побывать сливки европейского кинематографа, со многими из которых меня в свое время познакомили Макс и Бетти. Ему поступило несколько серьезных предложений.
Но самой для нас главной наградой стал сказочный месяц, когда днем мы разыгрывали спектакли официальных отношений, слегка переходящих в дружеские, а настоящее действие разворачивалось в ночные антракты. Мой январь не кончался.
Я еще раз убедилась, насколько Рауль хороший актер, потому как удавались ему дневные спектакли, хотя всякий раз он признавался, что с большим трудом. Я же 'работала' только из-за страха навлечь на нас беду. Морально-этическую проблему я устранила, но никак не приходило решение технической, под названием 'Граната'. Но я же умная, я справилась и с этим. Помог Мишаня - в одном из наших телефонных разговоров он обмолвился, что по моему совету поменял в Израиле свою фамилию на девичью матери.
Я пулей помчалась в Израиль. Денежные пожертвования на разные социальные программы позволили ускорить получение паспорта, с которым без каких-либо проблем могла путешествовать по миру Нина Бронштейн. Под таким именем появилась на свет новая израильская гражданка.
- Алло, Витя, есть кой-какие новости. Надо обсудить. - Тимофей Симаков регулярно 'сливал' Гранате информацию.
- Как насчет этого латиноса? Узнал что-нибудь?
- Не совсем про него.
- Тима, чует мое сердце, есть между ними что-то. Копай под него, Тима, копай.
- Да я как раз и накопал. Встретиться нужно.
- Давай-ка мы с тобой подлечимся где-нибудь в Европе. Как тебе Карловы Вары?
- Не многолюдное местечко?
- В самый раз, чтобы случайно встретиться.
Уже через два дня Виталий Николаевич и Тимофей Петрович устроили неожиданную, а потому приятную встречу двух старинных приятелей у одного из минеральных источников. И по старой русской традиции решили это дело отметить в одном из тихих ресторанчиков.
- Ну, выкладывай, что за экстренность такая? Неужели что-то серьезное зацепил? - У Гранаты аж засосало под ложечкой (язва, наверное) в предчувствии скорой развязки.
- Кажется, да. Ко мне месяца четыре назад обратился знакомый с просьбой пристроить одну девочку.
- Не знал, Тима, что ты и такие услуги оказываешь.
- Я разные услуги оказываю. И ты это прекрасно знаешь. - Симаков не на шутку обиделся на Гранату за намек, что здесь, в Европе ему приходиться не брезговать никакой работой. Будь он в России, имел бы не меньше, чем у этого урода. И уж на мокрое дело из-за бабы никогда бы, конечно, не пошел.
- Не сердись, Тимофей. Это я так, к слову. Тянешь ты больно.
- Как умею. А с девчонкой как раз никакого криминала не было. Она в Лондоне колледж закончила, с парнем местным сошлась. Ну, и не захотела в родные пенаты к маме с папой возвращаться. Вот папа и просил ее на работу пристроить. Встретился я с ней, поговорил. Смотрю, деваха с головой. И присоветовал ей обратиться к хозяйке 'Кремерз Хаус' леди Кэтрин, только без ссылки на меня. Объяснил, что бизнес у той, судя по всему, сейчас мощно в гору прет, и ей нужны люди не только в цеха, но и в администрацию. На ее и наше счастье, Катерина Михайловна сердобольной оказалась - предпочтение отдает своим соотечественникам. И взяла она нашу девочку маленьким клерком, даже не секретарем, а помощником секретаря. Туда отнеси, сюда принеси, это напечатай, это размножь, ну и так далее.
- Ты ей 'жучков' то дал, чтобы у Кати в кабинете поставила?
- Вить, зачем? Ты хоть понимаешь, где она работает? Это же ведь ювелирное производство, охрана, сигнализация, камеры на каждом шагу. От одной спрячешься, десять других засекут. Шмонают регулярно. Аккуратно, но четко. Она кроме своей комнаты только в бухгалтерию доступ имеет. В кабинет хозяйки, когда ее там нет, вообще никто зайти не может. Да этого и не надобно. Она хоть человечек маленький, но через нее вся нужная нам с тобой информация идет.
- И какая же, например?
- О том, какими деньгами твоя Катя ворочает.
- Ну, и как, с головой у нее это получается?
- Показать кой-какие циферки?
-- Вот что, Тимофей, - наклонившись к Симакову, процедил Граната, - ты к ее деньгам не лезь. У тебя кишка тонка, а мне они не нужны. Если ты себе только ради этого курорт устроил, то считай, что за свой счет.
- Подожди, не спеши. Есть еще кое-что. Девочка моя обратила внимание, что стали к ним с некоторых пор приносить авиабилеты, заказанные на имя некой Нины Бронштейн.
- Ну и что?
- А то, что такой Нины в 'Кремерз Хаус' нет и никогда не было. Сверил я маршруты и даты, и оказалось, что это ...
- Катя. - Он ждал этих слов давно, но легче от того не стало. - И к кому же она летала?
- К нему, к Раулю Абелло.
- Ты в этом уверен?
- Теперь да. Всю следующую неделю сеньор Абелло снимается в Риме, а потом летит на отдых, на Майорку. А леди Кэтрин в это время в Барселоне с недельным отдыхом в Малаге, после чего должна вернуться в Лондон. Но вернется не она, а очень похожая на нее другая женщина. А на Майорку из Барселоны полетит Нина Бронштейн. Мои люди ее так уже два раза проворонили.
- Хорошо, Тима. Ты не только отдых себе заслужил, но и премию.
Ай да, Катя, Катерина. Ты и премудрая, и прекрасная. Только не там ты свое счастье ищешь. Тебе к твоему уму, красоте, богатству настоящая мужская защита нужна, броня. И любовь. Моя любовь. Разве ты не поняла, насколько сильно я тебя люблю? Да, дурак был. Сломать тебя хотел. А ты выстояла, и еще крепче меня к себе привязала. Мне без тебя, Катенька, жизни нет!
Мне нравится Пальма-де-Майорка - большой красивый остров, где живут потомки флибустьеров. Мягкий, приятный климат, хотя бывают и ветреные дни, как сегодня. Вообще-то я думала, что в середине апреля будет несколько теплее. Море еще холодное, но я и не собиралась купаться. Зато здесь спокойно себя чувствуешь в толпе многочисленных туристов. И как здорово бродить по узким средневековым улочкам старого города рука об руку с Раулем. Прошлая наша тайная встреча была именно здесь, на Майорке. Нам было так хорошо, что мы решили повторить этот праздник. Есть и другая причина моего выбора: я сознательно обхожу те места, где мы были с Максом, чтобы не было ни малейшего повода для сравнения. Все, что было с Максом, ревизии не подлежит.
В Барселоне мы с Марио готовились к открытию нового салона. Сейчас шел обычный в таких случаях период ремонта, отделки помещения и представительских встреч. Марио знакомил меня с влиятельными людьми города, которые понимали, что для такой туристической мекки, как Барселона, иметь магазин 'Кремерз Хаус' весьма престижно.
После чего я простилась с Марио, сказав, что на пару дней съезжу отдохнуть в Малагу. И на самом деле туда поехала леди Кэтрин. А на Майорку полетела Нина, незаметная женщина, скромная набожная еврейка. На мне длинная синяя прямая юбка, голубая блузка, вроде рубашки навыпуск, на несколько размеров больше, как и юбка. Сверху широкая синяя кофта. На голове темный парик с прической каре, дополненный очками. На ногах грубые полуботинки на низких каблуках. Никакой косметики. Таких женщин я не раз видела в Израиле. Единственно, что меня отличает от них - фигура. У меня нет массивного зада и круглых ляжек - вот почему одежду приходится надевать большую и бесформенную. Алан, увидев меня такой, просто убил бы. Зато в таком наряде никто не узнает. Вот и Ванечка прошел мимо к дверям номера, чтобы поторопить с выездом.
- Иван, ты куда? - Он недоверчиво посмотрел на несуразную женщину, стоящую у лифта, а потом прыснул со смеха. - Ты знаешь, о чем я подумала, хорошо бы и тебя нарядить в лапсердак, черную шляпу с пейсами, да кто поверит, что бывают евреи с именем Иван и с фамилией Макаров. Ребята уже уехали?
- Да, я проследил. Маринка здорово на тебя похожа. - Иван уже хорошо освоился со своими функциями, но в обращении ко мне все время путался, сбиваясь с 'вы' на 'ты' и наоборот. Я не делала ему замечаний, потому что необходимую дистанцию он соблюдал.
- А я на кого?
- На чучело, но очень милое. Иди, не бойся. Рядом с гостиницей, чуть впереди по ходу движения ждет такси. А я следом. В аэропорту встретимся.
На Майорке такси подвезло меня к гостинице под названием 'Эксальсиор'. Мой выбор пал на нее по нескольким причинам. Во-первых, это большое здание, и при желании в нем можно легко затеряться, во-вторых, находится в самом городе, а не в Новой Пальме. И, в-третьих, из-за этого самого названия. Именно такое имя, 'Эксальсиор', получил второй по величине в мире алмаз весом в тысячу без малого карат. Такая ассоциация мне казалась вполне уместной.
Я вошла в номер и посмотрела на часы: еще полчаса, и приедет Рауль. Открыла балкон, чтобы впустить свежий воздух. Гостиница стояла прямо на берегу моря, что давало посетителям возможность любоваться чудесными морскими пейзажами с утра до вечера, а кому-то и по ночам. Проходя мимо зеркала, бросила на себя взгляд. Иван прав, обозвав меня чучелом. Надо побыстрее снять очки и этот страшный парик. Сейчас слегка подкрасимся, а вот юбку и блузку снимать не будем. Ванечка внизу встречает Рауля. Вот и он.
Я, как девочка, бросилась на стук к двери и широко ее распахнула. Но на пороге стоял не Рауль, а Граната.
- Здравствуй, Катенька. Не ждала?
- Не ждала, Виталий Николаевич. - Ужас встречи с этим человеком мгновенно заполнил всю меня без остатка. А тело привычно сковала проволока страха.
- А кого? Сеньора Рауля Абелло? - Спокойно, как ни в чем не бывало, спросил он, проходя мимо меня в номер. - Должен тебя огорчить, Катенька. Он не приедет.
- Что с ним? - Спросила я скорее по инерции, потому что, увидев своего нежданного гостя, поняла, что не уберегла Рауля.
- Автомобильная катастрофа. Очень спешил на самолет. Неудачный обгон, лобовое столкновение с грузовиком. Говорят, в Колумбии такое случается часто.
Я все еще стояла в небольшом коридорчике у двери, не в состоянии стронуться с места.
- Об этом только что Би Би Си сообщило. Жаль парня. Ты в него много денег вложила, чтобы сделать мировой знаменитостью? Прими мои соболезнования. В Лондоне на тебя журналисты налетят, чужое горе смаковать. Так уж я решил тебя подготовить и поддержать.
Он подошел ко мне, и стал, целуя, шептать:
- Забудь его, Катенька. Ну, красивый, ну, смазливый. Разве тебе такой нужен? Сколько бы ты с ним еще была - месяц, другой? Зачем тебе актеришка? Тебе настоящий мужчина нужен.
Я хотела его оттолкнуть, как делала всегда, когда оказывалась в его руках, но на этот раз меня обнимал действительно удав. Мое оцепенение сменилось резким возбуждением. Я стала вырываться.
- Зачем ты это сделал? Зачем ты убил его? - Скрежетала я, пытаясь изо всех сил освободиться из его железных объятий.
- Катя, я не убивал его. Поверь мне. Это несчастный случай.
- Лучше бы ты меня убил.
- Я люблю тебя. Если бы ты знала, как люблю.
- Разве так любят? - Мои усилия, наконец-то, привели к тому, что он ослабил хватку, но лишь для того, чтобы перехватить мои руки.
- По разному любят. Я бы и хотел по-другому, да ты не позволила. А я больше не могу без тебя. Не могу, пойми. Я тебя больше никому не отдам. - Свои слова он наглядно подтвердил действиями: плотно прижав меня к стене, не давая шелохнуться и своими губами впиваясь мне то в шею, то в губы. А потом опять зашептал. - И с короной глупость сморозил. Думал, что ты обычная женщина. А ты - королева. Моя королева. Катенька, поверь, я не зверь, не чудовище. Я просто голову из-за тебя потерял.
Мне было все равно, что с его головой, поэтому упорно продолжала биться об его деревянное тело, с каждой секундой все больше осознавая бесполезность своих усилий. В какой-то момент перед глазами встала страшная сцена десятилетней давности: окровавленный пол, стонущие тела Павла и Мишани, мерзкие рожи молодчиков и этот подлец со стеклянными глазами: 'Натурой придется расплачиваться, Катерина Михайловна, натурой!'
Вот он и пришел, мой черед расплаты. Макс и Рауль заплатили своими жизнями. А от меня что ему надо? Только это? Как тогда сказал Джеймс, цена будет высокой и страшной? За что, Господи? Има, родная, что я сделала не так? Подскажи, спаси, защити!
Сопротивляться больше не было никаких сил, ни физических, ни душевных.
- Один будешь? Или всех своих братков позовешь?
- Прости меня, прости, Катенька. - Поняв, что с сопротивлением покончено, он стал покрывать меня поцелуями. - Я не хотел, чтобы так получилось... я сдуру тогда ... сдуру ... прости меня ...
А потом слов никаких не было. Сначала он одним резким движением распахнул на мне блузку, оборвав все пуговицы. А после второго - юбка упала к его и моим ногам. Под длинной бесформенной хламидой был надет черный кружевной поясок, державший на резинках ажурные чулочки. Мой 'сюрприз' Раулю. Максу бы тоже, наверное, понравилось. Но оценил это Граната. Он молча перекинул меня через плечо и понес на кровать.
Не знаю, получал ли он удовольствие от моего бесчувственного тела? Как это ни странно, да. И именно об этом он шептал в болезненном экстазе. Другого быть и не могло, ведь только в безумную голову могла придти мысль, что женщина, считающая его повинным в смертях двух своих любимых, может отдаться добровольно, да еще и доставить наслаждение. Скорее всего, он упивался возможностью обладать тем, о чем давно мечтал и ради чего пошел на убийство двух людей, двух мужчин, вина которых состояла только в том, что я любила их, а они любили меня.
И тут я поняла все. Отчетливо и ясно осознала, что это я сама убила их. Нет, не своей любовью к ним, а ненавистью к нему - из-за нее не сумела понять урок, данный мне через него. Хотя знала, очень хорошо знала, что любой урок означает прощение. Но не могла и не хотела прощать. Потому все годы сознательно старалась о нем забыть. А когда помнила - ненавидела.
Я убила их своей слепотой, потому что не поняла, что связан он не столько с Павлом, сколько со мной. Павла я уговорила 'отработать' свой кармический долг перед ним. Да, ему показали только одну прошлую жизнь, в какой Павел его ограбил и убил. Дура, дура, надо было и мне... мне посмотреть, что нас связывает. Но не додумалась ... Мне даже в голову не могла придти такая нелепая мысль. Ведь мы, по существу, не были знакомы. А после того, что случилось, посчитала, что проще забыть его стеклянные глаза. А проще-то нельзя, потому что за все нужно платить. Вот о чем меня предупреждали, столько раз с ним сталкивая, можно сказать, носом тыкали, чтобы разобралась. Ну, что же, не захотела по-хорошему, расплатилась жизнью Макса и Рауля. Максимушка, прости меня. Я все поняла. Прости меня. Макс! Ну, помоги же мне! По- мо-ги-и-и!
Я видела над собой каменное лицо Гранаты с полузакрытыми глазами и сжатым ртом, из которого изредка раздавались хриплые стоны. А потом он вдруг обмяк и уткнулся мне в шею. Я закрыла глаза, с безразличием подумав: наверное, кончил, подлюга. Мне стало тяжело дышать, потому что, получая удовольствие, этот удав придавил меня всей своей тяжестью.
Очнувшись, увидела над собой Ивана. Молча, стараясь не смотреть на меня, он отвалил тело Гранаты и помог встать. Быстрее, быстрее в душ, чтобы смыть с себя эту грязь!
Максимушка, родной, спасибо тебе! Значит, ты простил?! Только не уходи, не оставляй меня! Будь со мной всегда!
Когда я вернулась в комнату, Иван сидел на кровати и крутил в руках сотовый Гранаты и какую-то пластиковую карточку.
- Сколько у нас времени? Когда он придет в себя? - Спросила я, доставая из дорожной сумки более привычные для себя джинсы.
- Никогда. Он мертв.
- Что?! Ты убил его?! - Я села на стул, придавленная новой проблемой. Иван смотрел как будто сквозь меня, только сейчас его глаза были не привычными ясными, а черными и жесткими.
- Я когда увидел его ... Ну, в общем, не рассчитал малость.
Передо мной плотным, живым видовым рядом, в строго определенной последовательности, встали сцены из нового фильма, с другим сюжетом, но где я по-прежнему играла главную роль: труп, полиция, наручники, допросы, заголовки в газетах, диктор криминальной хроники ... Остальное - во второй серии.
- Вань, что делать-то будем?
- Я его обыскал. Он на этом этаже, только в другом конце коридора, номер снял. - И протянул мне карточку.
Ну, конечно же, это ключ от гостиничного номера. Для Гранаты он оказался ключом от смерти. А для меня чем?
Иван продолжал:
- Рядом с лифтом, недалеко от нашей двери, один охранник. На лестнице - еще двое.
-- А в его номере? - С умным видом спросила я.
- С ним было только трое.
- А ты откуда знаешь? И вообще, как ты сюда попал? А если попал, то почему так поздно?
- Так получилось ...
- Конечно, получилось! Не тебя же насиловали. Рассказывай. - Внутри меня все клокотало, но выхода из опаснейшей ситуации не предвиделось никакого, так что оставалось только слушать его.
- Я на них обратил внимание там, внизу, в холле, когда Рауля ждал. Но он, - и Иван кивнул в сторону Гранаты, - вел себя так спокойно, что я не связал их с тобой. Сначала он подошел к администратору, взял ключи и поднялся на лифте, с охраной. Потом смотрю, Рауль задерживается, решил проверить, все ли у тебя в порядке. Поднялся на лифте - в коридоре один из его охранников. Метнулся этажом выше - на лестнице еще двое. Пока взломал дверь в номере, пока спустился по балкону, да не рассчитал немножко, номер не совсем точно над твоим оказался... Поэтому задержался.
Я пересела к нему на кровать, положив голову на его плечо. Так хотелось плакать.
- Вань, он и Рауля убил...
- Только не реви. Нам надо отсюда побыстрее выбираться. Помоги мне. - Уверенный и спокойный Ванечкин голос, в котором сразу почувствовались нотки человека, побывавшего в различных ситуациях, а главное, сумевшего из них выбраться, выдернул меня из ужаса собственных мыслей и переживаний. Я беспрекословно подчинилась его командам.
Когда все было готово, он еще раз осмотрел комнату, а потом, взглянув на меня, сказал:
- Посмотри, в ванной есть халат? Если есть, одень. А нет - так замотайся в полотенце. - Остановив меня в дверях, робко погладил по голове. - Волосы намочи, а то почти высохли.
Через минуту я вышла из ванной комнаты, и он, пошире распахивая халат у меня на груди, повторил поставленную передо мной задачу:
- Сделай так, чтобы охранник у лифта вошел в номер.
Подойдя к двери, я поймала себя на мысли, что столько раз прокручивала в голове разное кино, а теперь вот играю вживую. Не живу, а играю, и от того, насколько я справлюсь со своей ролью, будет зависеть, какое кино увижу дальше.
Сосчитав до трех, я открыла дверь номера и остановилась на пороге. Увидев здоровенного парня, который, не скрывая любопытства, стал разглядывать меня, прислонилась к дверному косяку с видом женщины, получившей удовлетворение по полной программе.
- Молодой человек, вас Виталий Николаевич зовет. Он сам выйти не может, притомился маленько. - Сказала я с гаденькой улыбкой.
Парень осторожно протиснулся мимо меня и сделал несколько шагов по небольшому коридорчику, опасливо глядя на кровать, где в соответствующей позе лежал раздетый Граната. И тут же свалился, потому что за углом коридорчика его ждал Иван. Как и куда он его ударил, я не видела, но вырубился охранник капитально, после чего был крепко и не менее профессионально связан подручными средствами. Чтобы привести его в чувство, Ивану пришлось вылить на него пару ваз воды.
- Слышь, браток! - Обратился к нему Иван, когда тот, мотая головой, стал что-то соображать. При этом он говорил спокойно и как-то доверительно. - Хозяина твоего больше нет. Труп. Хочешь, как он? Одним трупом больше, одним меньше. Мне для этого твоих игрушек не надо. - И Ванечка показал ему пистолет, только что вытащенный из кобуры самого охранника. - Ты свою работу делаешь, я - свою.
- Что надо? - Парень оказался сообразительным, а потому сговорчивым.
- Сейчас позвоним твоим дружкам. Скажешь, что Граната велел спускаться к машине, а ты выйдешь вместе с ним позже. - Затем, поднеся к его уху мобильный, изъятый вместе с оружием, проникновенно спросил: - Насчет фокусов нужно предупреждать?
Фокусов не было, потому что лучший аргумент лежал на кровати. Чтобы не терять времени, мы быстро стали его одевать. После чего Иван вышел в коридор, к дверям лестницы, проверить ушли, ли те двое. Теперь оставалось самое сложное - перенести Гранату в его номер. Иван отправил меня вперед, чтобы я отыскала нужную дверь, а заодно проконтролировала ситуацию, дав ему знать, что в длинном коридоре гостиницы никого нет.
У меня бешено заколотилось сердце, потому что на этаж в тот самый момент, когда я сообщала ему по сотовому, что все в порядке, приехал лифт с шумной компанией, а следом за ним второй. Минуты, которые ушли на то, чтобы жильцы наконец-то рассосались по своим номерам, показались вечностью. После того, как все стихло, Иван осуществил операцию по выносу тела. Следующий этап - перевод туда же охранника. Это было несколько проще, так как тот мог ходить. Мы вернулись к себе в номер, еще раз быстро и внимательно осмотрели, все ли прибрано. Как в детективном фильме, я прошлась носовым платком по дверным и оконным ручкам.
Оставалось последнее - выйти из гостиницы. Мы спустились на лифте в холл, и я направилась к главному выходу. Но тут мой спутник резко остановил меня, больно сжав руку.
- Катя, ты куда? Там камеры. Иди за мной.
Он повел меня в противоположную от выхода сторону, на открытую веранду с видом на море и пляж. Слава Богу, сегодня был прохладный день с порывистым ветром, о чем я так сожалела еще несколько часов назад, и людей на веранде не было. Не было на ней и выхода. На пляж вела, должно быть, другая дверь, которую мы, не заметив, проскочили. Но искать ее не было времени. Я глянула вниз: до земли метра три-четыре. Но предаться рассуждениям на тему, страшно мне прыгать или нет, не успела, так как Иван спокойно, без разговоров перекинул ноги через перила и спланировал вниз, вслед за сброшенной им сумкой. Мне оставалось только молча последовать за ним, тем более, что он уже ждал меня, подставив свою грудь. После того, как он благополучно меня поймал, мы пошли, похожие на влюбленную парочку туристов, к самой кромке воды, где можно было перелезть через забор, отделявший пляж одной гостиницы от другого. Пройдя таким образом несколько пляжей, вышли в город через двери другого отеля, позаботившись о том, чтобы наших лиц не зафиксировала камера. Но ее, на наше счастье, не оказалось.
Рейсов в Лондон в ближайшие десять часов не было. Пришлось добираться на перекладных: чартером до Мюнхена, а оттуда домой в Лондон. Может быть, по времени мы и не выиграли, но зато покинули Майорку. И еще было ощущение дороги. Я держалась только благодаря тому, что из последних сил собирала в единый комок волю и нервы. Когда же этот комок подступал к горлу и начинал раздирать его клокочущими всхлипами, я слышала спокойный голос Ивана: