Аннотация: О книге: Тувья Фридман ·Охотник на нацистовЋ Издание Института Документации нацистских военных преступлений. Хайфа. 2007 год. Перевод на русский – Михаила Неймана.
Моментальное фото эпохи: человек на фоне Катастрофы
Тувья Фридман "Охотник на нацистов" Издание Института Документации нацистских военных преступлений. Хайфа. 2007 год. Перевод на русский - Михаила Неймана.
Вот как характеризовала Тувью Фридмана израильская пресса:
"Он надоедал и беспокоил, он стучал в двери самых разных организаций и учреждений, он обращался к известным людям и членам Кнессета... он не давал нам забыть. Многие глумились над ним, избегали его, издевались над ним. Он выглядел надоедливым и фанатичным. Из крошечного офиса в Хайфе, без какой-либо поддержки, он ведет борьбу с бюрократией, с косным мышлением, с бесчувственными людьми"
Собственно говоря, всю детективную составляющую 15-летних поисков и поимки Адольфа Эйхмана, суда над ним и приведения приговора в исполнение можно вынести за скобки. Эта история известна и неоднократно описана. Другое дело, что каждый писавший излагал свою историю, потому-то и мало кто знает имя Тувьи Фридмана. Чтобы закончить спор о приоритетах, приведу следующее письмо:
"Всем интересующимся.
Данным письмом я подтверждаю, что Тувья Фридман и я работали вместе и поддерживали друг друга в период с 1946 по 1952 гг. в поисках нацистских преступников.В тот же период он был руководителем Центра Документации в Вене, а я возглавлял мойЕврейский Центр Документации в Линце, Австрия. По нашей инициативе и нашими совместными усилиями около двухсот нацистских преступников в Германии и Австрии были арестованы и преданы суду. Долгие годы мы оба участвовали в поисках Адольфа Эйхмана, которого в конечном счете арестовали в Аргентине и осудили в Израиле.
Тувья Фридман и я - те немногие из выживших в Холокосте, которые посвятили себя делу восстановления справедливости, чему мы продолжаем служить и по сей день.
Симон Визенталь"
Миф и его уроки
Тувья Фридман написал свою автобиографию и издал ее на русском языке. И сам, не собираясь того делать, написал историю своего поколения. И нескольких последующих поколений. А еще - историю Катастрофы и историю Памяти о ней. И что особенно ценно, он писал историю походя, как личный дневник, без заранее выдвинутой концепции. Как тот среднеазиатский акын - "Что вижу, то пою". Так фотограф или киношник-документалист снимает событие, например свадьбу. Но по ходу съемки в кадр попадают совершенно случайные вещи: прохожие, автобусная остановка, продавщица цветов, детишки, играющие в мяч, уголок сквера, милиционер-регулировщик... Историк, изучающий определенный период, особенно внимательно всматривается в эти периферические моменты, позволяющие узнать, как вели себя люди, как одевались, как проводили досуг...
Сегодня это стало особенно актуальным. Как говорится, в свете текущего политического процесса. Когда "новые историки" устраивают коренной пересмотр и полную ревизию 20 века. На этом фоне становится даже как-то неприлично вспоминать такие факты, как массовое убийство миллионов евреев Европы в рамках гитлеровского "коренного решения" еврейского вопроса. При полном, кстати, попустительстве (а часто - и с прямой помощью) прогрессивного мирового сообщества. Тогдашнего прогрессивного и мирового. Ибо нынешнее прогрессивное мировое сообщество "еврейский вопрос" закрыло. Сейчас на повестке дня - "палестинский вопрос" и его окончательное решение. Осталось убрать некоторые досадные помехи. В лице тех же евреев и государства Израиль.
С детства нас пичкали благостной картинкой. Советская Армия (ну, и союзники немного помогли!) разбили ненавистный гитлеровский режим. И принесли свободу немецкому народу и другим народам Европы, которые стонали под фашистским игом. Всех главных военных преступников осудили в Нюрнберге, высокопоставленные офицеры СС и гестапо получили каждый по заслугам (расстрел или длительные сроки тюремного заключения), рядовых исполнителей тоже примерно наказали, а все прочие идейные сторонники Гитлера прошли через процесс денацификации. На этом искоренение человеконенавистнической теории и практики было в основном завершено. Настала тишь, гладь и божья благодать. Позже в 50-60 и даже в 70 годы время от времени всплывали всяческие замаскировавшиеся пособники, типа "лионского мясника", да еще советская пропаганда клеймила "реваншистов и поджигателей" - бывших нацистских недобитков, которые нашли себе приют под крылышком дяди Сэма в Федеративной Республике Германии При этом подразумевалось, что в "нашей" ГДР такого быть не может по определению и все ее граждане во времена нацизма были сплошь демократами и борцами с Гилером, за что и страдали в концлагерях и тюрьмах. Уже гораздо позже, в новые времена случайно выяснилось, что некоторые европейские лидеры и даже (о, ужас!) генсеки ООН имеют не совсем безукоризненное прошлое, но это - так, к слову...
Теперь об истории и ее уроках в изложении Тувьи Фридмана. Которые, конечно, каждый волен или учить или игнорировать.
Первый урок, который усвоили для себя молодые евреи, решившие сбежать из немецкого концлагеря, расположенного на территории Польши:
"Выживание евреев в христианском, не очень дружелюбном для нас мире было также вопросом денег. Беглец нуждался в деньгах, чтобы найти потайное место, еду, одежду и, возможно, оружие. Польские партизаны имели только одного врага - немцев. До некоторой степени они зависели и от помощи дружественных поляков. Еврей, который сбежал из лагеря, должен был полагаться только на самого себя"
А вот, возникает и конкретная ситуация:
"Как-то на наснаткнулся молодой поляк, партизан, мы разговорились и постепенно подружились. Он частенько приходил к нам, мы угощали его чем Б-г послал, деля с ним ничтожно малые наши порции, к которым мы добавляли дикие ягоды. Мы сказали ему, что хотели бы присоединиться к Армии Домовой, он внимательно выслушал нас, а потом сказал:
- Послушайте, я очень хорошо отношусь к вам. Поэтому прислушайтесь к моему совету - забудьте о партизанах. Они ненавидят евреев точно так же, как они ненавидят немцев. И не один еврей отправился к праотцам, потому что не сумел понять это"
А чуть позже, уже под властью советских освободителей, Тувья вступает в польскую милицию и одним из первых начинает разыскивать и арестовывать фашистских убийц и их пособников. Только в польских архивах тех времен вы не найдет личного дела Тувьи Фридмана, за интересы Польши и польского народа в рядах польской милиции сражался поляк Тадек Яшинский.
Вот с Тадеком прекрасно ладили коллеги и охотно сотрудничало местное население. А с Тувьей Фридманом освобожденные от гитлеризма поляки дела иметь не хотели. Об этом как бы между делом сказал Тувьи его начальник:
- Да, и еще. Вы блондин, как большинство поляков. Забудьте о Фридмане. С этого момента вы Тадек Яшинский, только Яшинский!
Раскаянье Европы?
А вот Тадек перед отъездом в Данциг (тогда еще Данциг, а не Гданьск) решил посетить родные пенаты, отчий дом в Радоме на Торговой улице.
"Женщина из семьи, живущей сейчас в доме, вылетела из входной двери и, размахивая руками перед моим лицом, вопила на меня по-польски:
- Что вы ходите здесь? На что вы смотрите? Вы планируете ограбить нас, вы вор!!! - орала она,- Вор, вор...
Со всех сторон стали подходить люди, я опустил голову, ужасно смущенный, растерявший все слова. Молодой человек в толпе, собравшейся вокруг, присмотрелся ко мне и воскликнул:
- Да что с вами, побойтесь Б-га! Это - Тувья Фридман, и это - его дом
Я оглянулся и увидел Тадека Кадрила, одного из немногих моих христианских друзей. В нашем детстве мы бросали камнями друг в друга - обычное мальчишеское развлечение. Но позже, когда повзрослели и пошли в школу, мы стали хорошими друзьями.
Кадрил и я обменялись рукопожатием. Толпа рассеялась. Полицейский подошел, вытаскивая пистолет, но узнал меня, и ушел, обменявшись несколькими словами. Женщина, нынешняя хозяйка дома, приблизилась, извинилась, предложила мне стакан воды. Мне показалось, что она боялась услышать от меня: "Иди к черту из моего дома"
Ах, как наивен и трогателен этот юный Фридман-Яшинский! Обычно в подобных ситуациях именно новые "хозяева" посылали у черту (и еще по многим другим адресам) старых хозяев и публично высказывали сожаление о том, что Гитлер не добил и не дожег эту "еврейскую заразу".
В этом плане поляки, увы, не были какими-то особо выдающимися антисемитами, так встречали выживших евреев и во Франции, и в Дании, и в Голландии, и в Венгрии, и в Румынии... А если "возвращенцы" особо настаивали на своих правах, то получали в ответ... погром. Да, да, нормальные еврейские погромы случались в Европе до самого начала 50-х годов. Несмотря на то, что Гитлер уже покончил с собой, а сами эти страны находились под управлением союзных армий. Да и непосредственно в Советском Союзе евреев, вернувшихся из концлагерей, гетто, эвакуации совсем не встречали хлебом-солью. Ни власти, ни соседи, уже успевшие поделить "еврейское добро".
Но всего через полгода сама жизнь помогла прозреть юному романтику. Вот он В Данциге встречает своих еврейских земляков из Радома. И узнает, что 35-тысячной еврейской общины города остались в живых лишь несколько сотен. Да и те не смогли осесть на старом месте
"Они только что возвратились из концлагерей, нищие, лишь в том, что было на них. В Радоме они обнаружили, что их дома, фирмы, вся их собственность были захвачены их христианскими соседями. Поляки отвыкли от присутствия евреев среди них. Те, кто поселился в еврейских домах, и кто овладел магазинами и фабриками, которые когда-то были собственностью евреев, чтобы сохранить вновь приобретенное богатство, стали злобствующими антисемитами. Стали? А кем были? Г. К.)
Хотя польское Правительство предоставляло равные права всем гражданам, в действительности же возвратиться домой и восстановить свою довоенную собственность было не самым простымвопросом для еврея, освобожденного из нацистского концлагеря. Многие почувствовали, что им ничего не остается, кроме как оставить город их рождения и пустить корни в другой части страны. Поэтому мои знакомые из Радома приехали в Данциг, который заработал себе репутацию хорошего места, где быстро можно сделать деньги, пусть и не всегда законными способами"
Война еще продолжается, а Тувья Фридман, то есть Тадек Яшинский в чине лейтенанта госбезопасности проводит допросы арестованных:
"Допросы стали идти по накатанной колее. Я спрашивал подозреваемого, был ли он членом нацистской партии. Неизбежно он клялся, что никогда не был нацистом и, что, более того, вся война и миллионы людей, погибших в результате войны, это результат ошибки австрийского ефрейтора Адольфа Гитлера. Каждый немец, кого бы я ни спросил, с пеной у рта доказывал мне, что он никогда не испытывал никакой ненависти ни к полякам, ни к евреям, и что единственное, чего он всегда хотел - это жить в мире.
Я помню как однажды говорил с немцем средних лет, бывшим школьным учителем, который клялся всем святым, что не только не был никогда членом нацистской партии, но в жизни не убил даже муху. А несколько свидетелей показали, что он был охранником в лагере военнопленных, и притом одним из самых жестоких. Его ответы рассердили меня, и я ударил его несколько раз, пока не потекла кровь. Теперь я стыжусь такого поведения, но через наши руки прошли тысячи и тысячи нацистов, и не нашлось даже одного, у которого хватило бы храбрости сказать правду"
Кстати, вы не задумывались над термином "неонацисты"? Подразумевается, что те, старые настоящие нацисты уничтожены или покинули сей свет естественным путем. Поколение их детей и внуков ужаснулось, раскаялось и решительно осудило человеконенавистническую теорию и практику. Это те самые дети-внуки, которые ни сном ни духом не ведали ни о концлагерях, ни о расовых законах, ни о массовых убийствах, ни о зверствах СС и гестапо. А как только узнали, то сразу прониклись комплексом вины перед всем миром вообще, и перед еврейским народом в частности. На площадь, разумеется, никто не выходил, в грудь себя не бил, честному народу не кланялся до земли. Но политики, историки, философы, социологи и психологи написали на тему "коллективной вины" массу книг и статей и начали проповедовать новые либеральные ценности: терпимость, демократию, равенство и прочие там фратерните.
А потом, спустя десятилетия в странах Европы завелись какие-то неонацисты. Именно "завелись", как заводится всякая живность в матрацах третьеразрядной гостиницы. Потому что иных более внятных объяснений на этот счет не существует. Ибо в просвещенной и очищенной Европе никаких предпосылок для возрождения этого зла, ну, просто не имелось. И спорить здесь не с чем. Нацизм не возрождался по той простой причине, что он никогда и не умирал.
Кому он нужен, этот Эйхман!
"В полицейском штабе я впервые узнал, почему австрийская полиция сделала так немного, чтобы арестовать Эйхмана. Полицейские чиновники были весьма откровенны со мной. Как оказалось, вся семья Эйхмана - австрийцы, да и сам он был австрийским гражданином до 1932 года.
По их данным, хранящимся в тоненьком досье, которое показал мне мой приятель - полицейский, Эйхман родился в Золингене, затем семья переехала в Линц, где он рос и учился. В 1932 году, когда нацизм был подавлен в Австрии, он перебрался в Германию и присоединился к эсэсовским штурмовым бригадам.
- Мы прекрасно знаем, что Эйхман был руководителем программы и ответственен за смерть миллионов евреев. Теперь представьте, что будет, если мы поймаем его, и будем судить здесь, в Вене. Тысячи газет во всем мире завопят, что массовые убийства - любимое занятие австрийцев. Мы уже имели достаточно головной боли с доктором Кальтенбруннером, выходцем из Линца. И признаюсь честно, мы не хотим, чтобы Эйхмана арестовали на нашей земле. Мы говорим миру, что нацисты захватили нашу страну, но как тогда мы сможем объяснить, что у нас такой высокий процент нацистов, эсэсовцев и гестаповцев. Что скажет мир? Союзники никогда не выведут свои войска из Австрии, и мы вечно будем находиться под иностранным влиянием.
Позвольте немцам ловить его, а мы окажем всяческую помощь, и поделимся каждым словом информации, которая у нас есть. Мне искренне жаль, господин Фридман, что вы теряете драгоценное время, разыскивая его в Австрии. Он конечно же скрывается в каком-нибудь медвежьем углу Германии"
Вот история австрийского нациста лейтенанта СС Валльтера Метнера. Его письма к жене (к беременной в то время жене) случайно обнаружил какой-то студент в ящике стола съемной квартиры. И передал Тувье Фридману. Так вот, любящий муж в письме к любимой женушке подробно описывает, как он с друзьями развлекался, расстреливая еврейских детей в Киеве и Могилеве. Их подбрасывали в воздух и расстреливали разрывными пулями. Такая милая и безобидная забава!
Тувья принес эти письма в австрийскую полицию и видел, какой жгучий стыд и гнев испытывают полицейские. Они нашли "героя" спустя два дня, Метнер преспокойно жил в маленьком городке в Верхней Австрии. И что же он заявил на допросе? Что он никогда не убил ни одного человека, а если приходилось стрелять, то целился "выше голов". Про расстрел еврейских детей он все выдумал, "чтобы казаться значительнее в глазах жены" У него, мол, всегда были друзья-евреи, а во всем, что случилось виноват Гитлер... На этот раз дело закончилось смертным приговором нацисту. Однако так случалось далеко не всегда.
Вставная новелла: история двух священнослужителей
"Однажды капитан Форст направил меня арестовать кардинала Сплета, главу епархии и печально известного сторонника Гитлера.Он, один из немногих лидеров Католической церкви, благословлял "доблесть и рыцарство" немецких вооруженных сил и прилагал все силы для "германизации" польского населения Данцига.
В доме кардинала, куда мы прибыли с одним из сержантов, и сказали, что хотим видеть его, домохозяйка попросила подождать. Когда кардинал вошел в комнату, я был слегка удивлен, увидев мужчину лет шестидесяти с умными глазами и деликатными манерами. Я поднялся, официально приветствовал его и сказал, насколько это было возможно, в столь же официальной манере:
- От имени польского Правительства, мы приехали, чтобы арестоватьВаше Преосвященство. Мы просим последовать сейчас же за нами, не создавая проблем.
Он прочитал ордер на арест и ничего не сказал. Мы забрали его в нашу тюрьму, где его, оказав уважение его сану, разместили в одиночной камере, Позже он получил восемь лет за его преступления в военное время.
Арест кардинала заставил меня вспомнить о нашем раввине, который был известен как раввин Мошеле из Радома, и о том, как его схватили немцы. Это было проделано внезапно и очень жестоко. Вероятно, этим эсэсовцы хотели еще больше деморализовать еврейскую общину Радома.
Раввин и его семья были приведены под конвоем в один из больших парков города. Эсэсовцы окружали его, жену и детей. Они терпеливо ждали, пока не собралось много народа. Один из немцев держал двух собак на привязи, затем неожиданно он убил животных и приказал раввину выкопать могилу и похоронить собак. Под дулами автоматов эсэсовцев раввин выкопал могилу, ему приказали расширить ее и углубить. Когда немцы получили яму подходящего им размера, они расстреляли раввина, его жену и детей т похоронили их вместе с двумя собаками в недавно вырытой могиле"
Политкорректность вчера и сегодня
Политкорректность нынче в большой моде. Сегодня мы слышим: "Сколько можно толочь одну и ту же воду в ступе? Ведь более шестидесяти лет прошло с тех пор. И немцы, и европейцы давно изменились, осудили те времена, а мы все лезем людям в глаза со своими жертвами. За то нас и не любят... Дошло до того, что сразу два израильских министерства - иностранных дели и культуры - "не рекомендуют" израильским театрам вывозить на гастроли за границу спектакли и представления, которые могут поставить в неловкое положение граждан соответствующих стран. С точки зрения, наших политкорректных министров - не этично это. В смысле, напоминать гражданам Германии, что в ходе Второй мировой Войны немцы под руководством своего фюрера активно решали "еврейский вопрос". И в результате это "решения" имеются 6 миллионов еврейских жертв. (Кстати, стоит проверить, а не подпадают ли "рекомендации" израильских министерств под статью "отрицание Катастрофы"?) Зато "от вольной масти" можно в художественной форме осуждать преступления израильской реакционной военщины против мирных палестинских террористов.
Опять же не этично напоминать украинцам о погромах Богдана Хмельницкого, а россиянам - о "деле еврейских врачей" Увы, но что поделаешь - вся еврейская история - страшно не этична. Так, может, мы должны за все это просить прошения? К примеру, у американцев, которые при официальной квоте на въезд 21 тысячи евреев-беженцев, выдали всего 17 тысяч въездных виз. Кто-нибудь интересовался, что стало с этими 4 тысячами? Или попросим прощения у англичан, за то, что они "закрыли" Палестину, тем самым обрекая евреев Европы на уничтожение. Нет, нет, сами британские джентльмены пальцем никого не тронули, они просто в нужный момент отвернулись.
Хорошо, вернемся к аргументу: более шестидесяти лет прошло. Весомый аргумент. Но вот что "пели" те же политкорректные люди сразу, по горячим следам. Причем "горячие" в данном случае даже не метафора. Из многих печей к тому времени еще не выветрился запах горелого человеческого мяса.
Тувья Фридман участвует в аресте и допросах 13 убийц из Коломыи. Один из них, Пемек, сделал полное признание:
"Нас было двадцать с лишним полицейских в Коломые. Все мы принимали участие в расстреле евреев на еврейском кладбище. Это стало спортом для нас. Даже повар, который только должен был готовить нам еду, присоединился к расстреливающим. Никто не приказывал ему делать это. Он сказал, что хотел прочувствовать, как это стрелять в безоружных людей и видеть, как они падают в могилу"
Так вот, уважаемые политкорректные господа, к вашему сведению: шестеро из двух десятков разыскиваемых убийц обнаружены в штате сотрудников... австрийской полиции. Это было не через 60 лет, а в 1947 году всего лишь пару лет спустя после разгрома фашизма.
Вот как чувствовал себя в это время автор:
"Я начал смотреть по-новому, и весьма недоверчиво, на австрийскую полицию. Все больше полицейских оказывались охранниками нацистских концлагерей и гетто, теми, кто выполнял свои обязанности с тем же самым зверством, как и добровольцы СС и гестапо. Каждый раз, пересекая улицу в Вене и заметив полицейского, незнакомого мне, кому было за тридцать, я начинал задаваться вопросом, нет ли у него опыта обращения с дубинкой или кнутом, который он получил, охраняя заключенных евреев.
Ситуация становилась смущающей. Казалось, что половина австрийских полицейских принимала участие в выполнении гитлеровской программы уничтожения еврейских общин, особенно в Польше. Я стал ощущать среди полицейских властей нарастающее сопротивление деятельности моего Центра Документации. Идея, что нужно забыть то, что случилось во время войны, и что было, то прошло, набирала все большую силу. Мне говорили, сначала намеками, а позже прямо и беззастенчиво, что если принимать меры против каждого человека, названного в наших списках преступников войны, то каждый второй австрийский полицейский должен будет снять форму, возвратить пистолет и сесть в тюрьму"
А потом поменялся глава полицейского ведомства Австрии. И новый начальник доктор Петерланж заявил прямым текстом, что отныне поиск нацистских преступников в рядах австрийской полиции прекращается. Да к тому же и намекнул, что ему прекрасно известно и иное поприще деятельности Тувьи Фридмана - поиск и покупка оружия. Дело в том, что приблизительно в это же время Тувья налаживает контакт с представителями еврейского ишува в Австрии. Нужно было как можно быстрее отправлять в Палестину евреев и к тому же снабжать их оружием в виду предстоящей войны с армиями арабских стран.
Тут самое время вспомнить, что никаких палестинцев, ни как народа, ни как нации, на тот момент не имелось в наличии. Достаточно перелистать старые номера "Правды", чтобы узнать, что конфликт именовался не израильско-палестинским, а "арабско-израильским" или "конфликтом Израиля и арабских стран" Так вот, в поисках оружия для Хаганы Тувья постоянно пересекался с представителями этих самых арабских стран, которых европейские державы уже тогда снабжали оружием для борьбы с евреями. Вот такая политкорректная картинка тех времен: обсуждение в ООН права евреев на свое государство и активные контакты с теми, кто это государство собирается уничтожить в зародыше. Такое вот, раскаянье и такое вот, сострадание...
Чтобы покончить с австрийской темой, приведу еще две цитаты из "Охотника за нацистами".
"Наш американский друг, весьма проницательный майор, еврей, никогда не признававшийся нам в этом, очень часто помогал нам, и я рассказал ему, что случилось.
Он выслушал внимательно, не перебивая, и ничего не говоря. Мы были наедине в его кабинете и он наклонился ко мне:
- Слушайте, Фридман, я знаю об этом. Это носилось в воздухе уже давно. Не будьте наивны. Вы не играете здесь в детские игры. Вы действительно думали, что вам позволят арестовать половину австрийской полиции, так же легко, как вы хватаете комара?
Это чертовски сложная игра. Мы оба знаем одно и то же, Фридман. В этой стране, с населением в семь миллионов, было полмиллиона платящих взносы членов нацистской партии. И не забывайте про тридцать тысяч австрийцев, которые предложили свои услуги СС. Сколько вы арестовали? Дюжину? Сотни?Так что? Вы знаете, что мы должны освободить австрийских военных заключенных раньше чем немцев? И вы знаете почему? Потому что они очень сильно давят на нас в Вашингтоне.
Это - Австрия, Фридман. Русские хотят захватить ее, а мы не хотим, чтобы это случилось. И эти люди играют в сложную игру против всех нас. Они не глупы, вы это знаете. И они просто не хотят, чтобы все суды были заполнены нацистскими военными преступниками"
А еще раньше осенью 1945 года один из приятелей и помощников Тувьи неожиданно заявил, что он "выходит из игры" Причина? Опасения жены.
"Ты знаешь, Тувья, она говорит, что нацизм возрождается с новой силой, и она боится, что когда нацисты опять возьмут власть, то бросят меня в концентрационный лагерь снова"
Куда сложнее объяснить нежелание израильских государственных органов заниматься розысками Эйхмана в 50-е годы. Тоже политкорректность? В самом деле, ведь нельзя одновременно получать компенсации из Германии, выполнять многомиллионные заказы на вооружение армии ФРГ, и в то же время лишний раз напоминать миру о фашистских злодеяниях. Разумеется, что на этом фоне неугомонный Тувья Фридман смотрелся белой вороной и фанатиком мести.
Как нам подарили государство...
Решение ООН об образовании двух государств - еврейского и арабского - в Палестине тоже обычно "подается", как акт раскаяния Европы и прогрессивного мирового сообщества. Ой ли? Уже наступил 1947 год, а сотни тысяч евреев, освобожденных из концлагерей и гетто, все еще не имели своего пристанища. Они проживали в Германии и Австрии, в лагерях для перемещенных лиц под надежной охраной американских войск. Армия, а также американские евреи через "Джойнт" снабжали их предметами первой необходимости, но ситуация уже становилась просто скандальной. Возвращаться большинству из них было некуда, а кто пробовал разыскать свой дом, свою лавку, свою аптеку - получал "горячий прием" от новых хозяев. И снова прогрессивная Европа не знала, что ей делать с этими евреями!?
Вот что пишет Тувья Фридман:
"Моральный дух еврейских беженцев в лагерях для перемещенных лиц был очень низким. Их глаза были обращены к Палестине, про которую британское правительство сказало, что она уже перенаселена евреями. И, базируясь на этом объяснении, оно продолжало держать ворота страны закрытыми для еврейской иммиграции. Ни одна из Западных стран не торопилась раньше других открыть собственные границы даже для десятков тысяч еврейских перемещенных лиц, в то время, как лагеря в Германии были заполнены сотнями тысяч"
Отметим, что точно так же вели себя западные демократии и в середине 30-х годов. Евреев, бежавших из Германии, гоняли от границы до границы так, что даже отсидка в тюрьме (французской или швейцарской) казалась временным курортом. Шли бесконечные дебаты в Лиге Наций, но ни одна страна не хотела пускать к себе немецких и польских евреев. Великая заокеанская держава в этом плане мало чем отличалась от старушки-Европы.
Таким образом, стричь политические купоны с Катастрофы начали давно. Миллионы погибших евреев стали разменной монетой в дипломатических играх самого высокого уровня. Вот интересный вопрос: каким образом Австрия, Франция, Румыния из союзников Гитлера превратились в жертвы нацизма, а Франция - даже в участника антигитлеровской коалиции и страну-победительницу!? И за что теперь собираются судить Ле Пена? За то что он сказал правду: немецкая оккупация Франции не было особо жесткой...
... В последнее время мне все чаще вспоминаются кадры французской кинохроники времен войны. Моложавый еще Де Голль марширует во главе французской армии. Нет, он не ведет их в бой с немцами, он командует погрузкой на пароходы в Марселе, чтобы отбыть в Алжир, а оттуда - в Англию. С тротуара это скорбный парад наблюдают французские граждане. Особенно колоритен мужчина выше средних лет с крупными чертами лица, не скрывающий свои слезы. Возможно, он ветеран Первой мировой, а слезы текущие по его лицу - это слезы национального унижения, национального позора и, может быть, слезы надежды...
Только вот что не дает мне покоя. Ведь евреи, как французские, так и бежавшие во Францию из Германии и других стран Европы, к этому времени находятся в специально созданных лагерях. А ключи от лагерей уже торжественно вручены немецким комендантам...