Париж. Королевский город.
Русская душа.
Какая русская душа не мечтает хоть раз побывать в Париже? Любовь к Франции, интерес к ее истории, восхищение ее музыкой от шансона Эдит Пиаф и Шарля Азнавура до блистательных Мирей Матье и Патрисии Каас, живой интерес к ее фильмам, близким нам по менталитету, к живописи от классики до импрессионизма пронизывает нашу культуру. Мы все в юности зачитывались Бальзаком и Дюма, девчонки восхищались смелостью и гордостью Жорж Санд, мальчишки изображали из себя мушкетеров.
А первое знакомство с языком часто приходило еще в школе, по романам Толстого с изобильными ссылками на французском языке, которые я в свое время пыталась запомнить, и даже выписывала, чтобы почувствовать звучание языка. Хотя меня об этом никто не просил, и не требовали в школе, я тайком заучивала французские фразы - мне почему-то казалось, что таким образом я приобщаюсь и к нашей истории, которая действительно имеет такие глубокие связи и переплетения с историей Франции, что это даже удивляет. Почему именно Франция? Так сложилось...
И прочитав почти все романы Бальзака, Жорж Санд, Гюго и Дюма, мне в какой-то момент стало казаться, что я уже побывала в Париже. Я видела его внутренним взором, бродила по его улицам и стояла с замирающим сердцем в тишине собора Нотр- Дамм, мысленно бродила по его садам и даже ощущала в воздухе аромат горячих вафель, и слышала его музыку.
Я столько раз мечтала хоть взглянуть на этот город, что постепенно, особенно после того, как пару раз была реальная возможность посетить его, ускользнувшая от меня, как сон, в последний момент, мне стало казаться, что этот неуловимый город так и останется для меня лишь книжным образом, пусть даже живым и наполненным музыкой, но все равно лишь образом - представлением, созданным по фильмам и открыткам.
В Париж я ехала без справочников и путеводителей, без гидов, экскурсоводов и переводчиков. Я хотела узнать его сама, сравнив с моими образами. И хотела только своих впечатлений и ощущений, не навязанных штампами экскурсий и осмотров достопримечательностей. Я даже намеренно не взяла с собой карты города - мне хотелось исследовать его самой, бродить по его улицам, площадям и садам, руководствуясь только своими воспоминаниями и лишь небольшим запасом французских слов, который придавал мне смелости не потеряться в великом городе.
Самой удивительно, сколько всего удалось увидеть за три неполных дня. Все, о чем мечтала. Но самое главное все-таки то, что мне удалось почувствовать этот город, услышать очарование Парижа. Это было как встреча со старым другом, которого узнаешь после долгой разлуки. Момент узнавания сопровождал меня повсюду в Париже, и на улицах города, и в музеях.
Нотр-Дамм.
Собор Парижской Богоматери - первое, что я хотела увидеть, первый и единственный храм, в котором я хотела побывать. Было даже чувство, что если бы из всей поездки удалось увидеть только Нотр-Дамм, я все равно была бы счастлива. Перед моей поездкой я так и говорила - неважно, что мало времени, мне бы только воздух Парижа вздохнуть, да в Нотр-Дамме постоять.
Храм мне показался ниже и менее значительным, чем в моих образах и мечтах, где он возвышался величественный и огромный. Нет, храм был не так велик, по сравнению, например, с Кельнским или Миланским собором. Но он был безусловно величественным. А вид со стороны Сены на его кружевную готику завораживал до дрожи в пальцах от ощущения связи времен. Проплывая по Сене на пароходике, я любовалась кружевами великолепных мостов и возвышенностью дворцов. Но вид с Сены на Нотр- Дамм все равно остается в памяти самым значительным.
Лувр.
Мне несказанно повезло в первый же вечер в Париже не только увидеть предел моих мечтаний - Собор Парижской Богоматери, не только добраться до Лувра, но и попасть в его залы. Хотя было уже почти семь вечера, Лувр, к моей радости и удивлению, открыт допоздна для любителей искусства. И поздним вечером можно не только спокойно полюбоваться его шедеврами, без суеты и толп туристов, но даже насладиться тишиной залов и видом вечерних огней Парижа, отражающихся в окнах.
Роскошные, все в золоте и парче, с хрустальными люстрами и вычурной мебелью, залы Наполеона III напоминали залы Эрмитажа. Богатая коллекция древнегреческой скульптуры и уникальные сокровища Древнего Египта были не менее интересны, чем в музее Далема в Берлине или в Пушкинском музее изобразительных искусств Москвы.
Меня привлекала в тот вечер больше живопись. Французская и итальянская живопись эпохи Ренессанса - все, конечно, очень узнаваемо, видано не раз. Но потрясает величина коллекции, множество залов, посвященных искусству Франции и Италии, может даже больше, чем в знаменитых итальянских музеях. Коллекции такой величины я не видела ни в Галерее Уффицци во Флоренции, ни в музеях Ватикана. После такого изобилия залов итальянской живописи Лувра, знаменитая Мона Лиза не показалась мне чрезвычайно отличающейся по духу и стилю эпохи. Напротив, в этом как раз ее достоинство - она исключительно верный образец, один из лучших, но один из многих замечательных полотен того времени.
Я, конечно, тоже разгадывала ее взгляд, долго всматриваясь в облик знаменитой красавицы. Наверное, каждый видит что-то свое в картинах, что ему ближе по духу и поэтому легче замечается. Что увидела я в этом образе?
В этом взгляде превосходство и сила женственности. В этом взгляде гордость и осознание власти слабости. В нем - проницательность, а в улыбке - нежное чувство легкого превосходства и независимость.
Елисейские поля.
После залов Лувра было приятно пройтись вдоль мостов Сены, подышать теплым вечерним воздухом и тишиной парижской набережной, любуясь отражающимися в темной воде огнями города и сверкающим видом возвышенно- легкой Эйфелевой башни, парящей вдали.
Было приятно прогуляться по Елисейским полям, широкому проспекту с шикарными ресторанами и престижными магазинами, приноравливая легкий шаг в такт звучащей в ушах знаменитой песни Джо Дассена. Здесь приходит ощущение праздника, может от сверкающих вечерних огней и вида возвышающейся вдали Триумфальной арки, может от множества элегантно одетых людей, прогуливающихся вдоль элитных магазинов, или от доносящейся из вечерних кафе легкой французской музыки.
А может и просто от теплого апрельского вечера, ароматов изысканных французских духов, разлитых в воздухе, взглядов прохожих в ответ на легкую улыбку от осознания "Неужели, Париж?"
Я не чувствовала себя здесь чужой, и не ощущала здесь новизны после похожей роскоши центральных улиц Милана и Рима, Берлина или Лондона. Но это чувство узнавания было как раз очень приятным, как от встречи со старым другом. Всюду, в названиях улиц и площадей вспоминались герои Бальзака и Дюма. И по ощущениям эта поездка напоминала мне перемещение скорее во времени, чем в пространстве.
Париж - город храмов.
Париж- город церквей, чьи высокие шпили уносятся в небо, а кружевная готика приглашает вступить в таинство тишины и полумрака свечей. В храме, хранящем мощи Святой Женевьевы, высокой, тонкой и изящной церкви, что вблизи классического, как в Риме, Пантеона, меня поразило звучание органа. Привыкнув к величественным и торжественным мелодиям Баха, их глубине и мощи, пронзающей сердце и льющейся резонансом от стен соборов, как с Небес, мне было странно услышать совершенно иное звучание. Это был модерн в органной музыке, с бодрыми и почти джазовыми импровизациями. Я была несколько поражена еще и потому, что по моим ассоциациям вечерняя месса в католическом храме должна быть более строгой. Невольно подумалось о более радостном менталитете французов, их легком отношении к философии жизни, которое отражается даже в отличиях звучания религиозных месс в католических храмах Парижа.
Зато истинно восхитило меня многоголосное и звучное пение монахинь в белоснежном храме Сакре Кер- церкви Святого Сердца на Монмартре. Оно было подобно пению ангелов и приподнимало дух, заставляло парить и душу, и мысли, как и сама белая и легкая церковь, вознесшаяся, как гордая птица, над Парижем.
Париж - королевский город.
Париж - королевский город, особенно когда на него смотришь с высоты Эйфелевой башни, и со всех сторон открываются виды на пики храмов, дворцы и парки. Не знала, что у подножья башни разбит чудесный сад с прудами и цветущими уже в апреле деревьями. Тонкое розовое кружево цветущих вишен удивительно гармонировало с изящной башней, которая даже вблизи не казалась громоздкой.
Здесь я впервые увидала чудо, которое стоит многих красот архитектуры Парижа - чудо природы - цветущую магнолию. Думаю, что это особый сорт магнолии - низкорослое и пышное деревце, все усыпанное крупными белоснежными цветами, напоминающими более всего тюльпаны. Вернувшись в Голландию, на неделю позже я увидела и здесь такое же распустившееся деревце, и специально пыталась узнать его название. Чудно, но в Голландии его так и зовут "тюльпановым деревом", видимо из-за всем известной любви голландцев к тюльпанам.
Город королей и художников.
Город королей и художников, с его золочеными мостами, долгими набережными Сены, белыми дворцами в стиле барокко, которыми приятно любоваться, проплывая на кораблике по Сене. Он остается в памяти именно таким по-царски праздничным городом.
В Палас Рояль - Королевском Дворце - тишина и снова наполненная солнцем и любовью к жизни итальянская живопись. А в дворцовых парках уже во всю цветут тюльпаны и далеко разносится изысканный аромат гиацинтов, а дети пускают лодочки на пруду. И, наконец, слышен аромат жареных вафель, которые после романов об Анжелике в моих образах тоже прочно ассоциировался с Парижем.
В саду Тюильри я позволила себе это маленькое удовольствие - горячие вафли, которые называются здесь гоффре, с воздушным кремом шантилье, само название которого напоминает эпоху Людовика. Крем таял на глазах, а в саду Тюильри мало что осталось от былой роскоши королей и было достаточно пыльно. Но зато ярко светило парижское солнце, и кроме того я узнала, что вафли - то оказывается бельгийские. Об этом была даже специальная табличка у продавца вафель, в которой рассказывалась история о том, как слава бельгийских вафель, их национальной гордости, дошла до Франции, подхватившей потом традицию и изготовления.
Если уж вспоминать о традиционных блюдах и напитках, то кроме французского вина, конечно, мне понравился в Париже горячий шоколад. Это был действительно шоколад, а не какао, густой и тягучий, горячий напиток, совсем как на картине швейцарского художника XVIII века Жана-Этьена Лиотара "Шоколадница", репродукция которой все детство привлекала мой взгляд, поскольку висела на стене прямо напротив кровати. И, разумеется, на завтрак хотелось выпить не кофе, а именно горячий шоколад с круассаном, еще одним замечательным изобретением французских кондитеров.
Люксембургский сад.
После шума Латинского квартала, где у поющих фонтанов собирается студенческая молодежь, поболтать, послушать музыку после лекций в Сорбонне, иногда даже потанцевать под африканские ритмы, в изобилии занесенные в Париж, приятно пройтись по тихому королевскому Люксембургскому саду.
Вечером в Люксембургском саду в воздухе пахло дождем, мокрым самшитом, свежим ветром и цветущими гиацинтами. Звонили колокола ближних и дальних церквей, и их долгий гул доносился даже до берегов Сены. А у меня опять возникло повторяющееся чувство переноса во времени, в эпоху, когда так же протяжно звонили колокола, и возле журчащих фонтанов по зеленым лужайкам прогуливались дамы в кринолинах. А в воздухе так же разливались ароматы горячих вафель, гиацинтов и магнолий.
Площадь Бастилии
Следующим солнечным утром я еще успела добежать до площади Бастилии, где от былого великолепия остался только шпиль- воспоминание, уносящийся далеко в небо. Сейчас на этой площади шумит говорливая толпа на раскинувшемся рынке, где можно увидеть все - от живой рыбы и фруктов до французской парфюмерии.
Музыка Парижа.
Я увозила с собой музыку, записи старинного французского шансона. И музыку Парижа, моих воспоминаний, и чувство, что непременно должна сюда вернуться, так же, как вернулась сейчас. Ибо на протяжении всех трех неполных дней у меня ни разу не возникло чувство, что я вижу великий город впервые.
Вернуться, чтобы вновь пройтись по Елисейским полям под музыку Джо Дассена, чтобы насладиться тишиной дворцовых парков, полюбоваться огнями Эйфелевой башни и золотых мостов, отражающимися в спокойных водах Сены, наконец, чтобы зажечь свечу в Соборе Парижской Богоматери.
Королевский город не оставил чувства изумления или неописуемого восторга, но он подарил нечто большее - чувство радости приятия его мира, и тебя в этом мире.
Город, в который хочется вернуться, но не для того, чтобы восторгаться, а чтобы вновь узнавать и познавать его красоту, и раскрывать его краски, ароматы и музыку.
Апрель 2006.
Париж