Ты мне звонишь, а я тебя разлюбила,
И ты не заметил, как я начала разлюблять...
В ревности черной твоей одно только было:
Кровать, кровать...
Душили меня постоянно закрытые двери,
И то, что во мне - только руки, да шея, да грудь...
А ты - то ли мне, то ль себе бесконечно не веря,
Придумал другой, извращенно - праведный путь.
Мне так опостылела эта тупая ревность,
И пьяные речи, в которых - лишь я да другой!
Тебе бы со мной - вдоль реки, туманом вечерним,
Тебе бы со мной - хоть раз по тропинке, горой...
...Серость вокруг осветил непривычно мальчик,
Меня возмутив, удивив, на своем настояв,
И что-то такое немыслимо-яркое началось,
Что я до сих пор не могу понять.
Он, как ястреб, нашел меня в зимнем вечернем зареве,
Встряхнул, разбудил, заставил открыть глаза.
"Мне тебя подарили, и за это я так благодарен!" -
Он сказал...
Он стихи не любил, а я ему их написала,
И пока он читал, унеслась, не смея вздохнуть.
И такая была тишина...Так та поздняя ночь молчала!
Так молчал он, вжав себе мою голову в грудь!...
Он мятежность мою ощущал, как женщина, тонко,
Охранял и берег мою с виду спокойную душу.
...По утрам я жалела прервать этот ребенка,
Запрещая себе прикоснуться к щеке на подушке...