Пять дней в Бостоне

Ивашкова Юлия: другие произведения.

Пять дней в Бостоне

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

Комментарии: 28, последний от 28/02/2024. © Copyright Ивашкова Юлия (ivashkova@hotmail.com) Обновлено: 30/11/2005. 35k. Статистика. Очерк: США Иллюстрации: 54 штук.		Оценка: *6.1454** Ваша оценка:
Аннотация: Предупреждаю сразу - очерк не закончен. Я буду писать его долго и медленно, растягивая это удовольствие. Оно будет таким же длительным и болезненным, как моя параллельная парковка. :) Так вышло, что мне негде сейчас хранить черновики.Хотите - начинайте читать сейчас, не хотите - ждите.

Я хотела бы назвать этот рассказ "Мой Бостон", что уж там говорить. Хотела бы, но, увы, нисколько он не мой, этот прелестный, очаровательный город, в котором строгие силуэты церквей возвышаются над шумными разбитными кафешками. Мне удалось всего-навсего заглянуть под краешек занавески, прикрывающей чужие окно и замереть ненадолго, впитывая глазами загадочную и такую привлекательную, но чужую жизнь.

За эти пять дней я поняла, что Бостон - это тот город, который я могла бы полюбить, если бы только немного иначе сложилась судьба. В этом городе я хотела бы возвращаться зимой с катка с горящими от холодного ветра щеками, в нем я могла бы брать уроки акварели у седого длинноволосого мастера при музейном художественном кружке...

Однако выпало мне расти совсем в иных местах, и в Бостоне я была всего-навсего в гостях. Это не мой город, дивный город, который будет теперь приходить в мои сны.

К сожалению, мои фотографии и близко не отражают истинной прелести Бостона, но я потихоньку выложу то, что у меня получилось. Не судите строго.

Для затравки - немного истории, которую я нежно люблю, как и медицину, за легкую неточность и склонность к буйству фантазии.

Бостон, штат Массачусетс, получил свое название от ностальгирующих пилигримов, наивно веривших в то, что, дав новым неизведанным землям привычные слуху имена, они сумеют этим нехитрым колдовством призвать к себе призраки милого прошлого, невозвратимо канувшего в Лету. Господа Джон Винторп и Томас Дадли, прибывшие в Новую Англию в 1630 году, недолго думая, окрестили небольшую колонию на берегу Массачусетского залива в честь городка Бостон в родном графстве Линкольншир. Тот же, в свою очередь, получил имя пять лет спустя после того, как Вильгельм завоеватель одержал победу в битве при Гастингсе. От великих щедрот победитель отстегнул кусок земли в уделе Линкольншир одному из своих британских приверженцев, и тот, ясное дело, немедленно воздвиг на дареной земле церковь. Церковь была названа в честь святого, творившего благие дела в седьмом веке и носившего совершенно языческое имя Ботольф. Легенда гласит, что в просторечии местечко стали называть Ботольфстон - то ли имея в виду Ботольф Стоун, то ли - Ботольфс таун. Затем привычка проглатывать половину гласных в слове взяла свое, и до потомков дошло лишенное какого-нибудь смысла, но звучное слово "Бостон".

Я же попала в Бостон потому, что мне захотелось увидеть воочию приобретенную в просторах интернета подругу. И, неожиданно для себя, именно что попала самым прямым образом в сети очарования, редкого для бесхитростной, в общем-то, Америки, которым дышит этот дивный град.

Прилетели мы в среду (в одном форуме я написала - в четверг, дезинформировав людей, и нет возможности исправить. :(). В среду в Бостонском музее искусств свободный вход, и, так как прилетели мы утром, день потратить хотелось с пользой, то прямиком из дома мы потопали именно в этот музей.

Я не могу похвастаться тем, что видела слишком много музеев, но при этом не могу не отметить, что Бостонский музей искусств - один из лучших, в которых мне удалось побывать. Путь в музей лежал через парковую дорожку, по которой с хозяйской уверенностью прогуливались гуси.

На входе в музей решительный гимнаст идет через площадь по натянутой стальной штанге.

Полюбуйтесь на скульптуру любимой моей богини Тихе, богини, которая держит в руках и раздает по своему усмотрению удачу.

Может быть, это кощунство - делать любительские фотки со знаменитых полотен, но как же я иначе расскажу о том, что там было?

Лукавый Бодисхатва улыбчиво смотрит сквозь прищуреные веки.

А вот юная Йохевед обнимает крошечного Моисея перед тем, как отправить его в плавание по водам Нила в тростниковой корзинке.

Из музея мы ехали на разрисованом вагончике метро, в котором было гораздо прохладнее, чем на улице, и полная мексиканская мать кормила с ложечки курчавую девчушку подтаявшим мороженным. Капли падали девочке на подбородок, она вертелась, а глаза у матери были такими усталыми, и кофточка на ней была стираная-перестираная, но явно аккуратно отглаженная.

Пользуясь случаем, о, дотошный читатель, я не премину снабдить тебя ненужной информацией, которую ты, как непоседливый школьник, так и норовишь проскочить взглядом. Бостонское метро восходит родом аж к 1 сентября 1897 года, когда впервые был пущен в строй подземный трамвайный тоннель вдоль Тремонт стрит. Тоннель существует и по сей день, в рамках зеленой линии, остановки Парк Стрит и Бойлстон.

Путь к дому лежал через Coolidge Corner, находящегося, собственно, и не в Бостоне, а отдельном городке Бруклине (Бруклайне?). Американские города порой так тесно примыкают один к другому, что границы невооруженному и неискушенному взгляду не видно.

Уголок этот обрел бытие в 1857 году, когда Дэвид Кулидж и Уильям Григгс основали бизнес на одной из бостонских стоянок - нет, не такси. В те времена мостовые были вымощены булыжником, вдоль улиц стояли газовые фонари, а представителем общественного транспорта был извозчик. Бакалейная лавка "Кулидж и брат" возникла на углу улиц Бэкон и Гарвард. В 1887 году к этому уголку была проведена ветка трамвайной линии, и покупателям стало гораздо проще добираться дотуда. Сразу после этого у заведения резко возросла популярность, а у земли в окрестности - цена. Магазинчики в округе начали расти, как грибы после теплого дождя.

Кстати, если верить историкам, то начиная с 1705 года пригород Бостона Brookline обрел независимое существование. Эта "жемчужина окраин" служит домом немалому числу еврейских эмигрантов, и, в то же время, гордится тем, что являлась малой родиной потомку эмигрантов ирландских, Джону Ф. Кеннеди.

Вот он, Coolidge Corner, любуйтесь. :)

Напротив, через дорогу, располагается вот этот забавный пестрый дом.

Я так и не поняла, что обозначает этот красный Пегас. Туалет для поэтов? Конюшня дла пегасов? Можно было бы подумать, что там укрывается поэтический клуб, и сказать небрежно, отмахиваясь от миазмов - "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи..."

Меня было очень трудно убедить, что это здание - не церковь. Однако факт, не церковь. Там живут.

А вот это - церковь.

Кстати, о церквях. В Бостоне их неимоверное количество. Очень красивым мне показалoсь здание "The Christian Science Church" - Церкви Христианской Науки. Надеюсь, что название я не переврала.

Основательницей этой церкви была Мэри Бэйкер Эдди, женщина, страдавшая жестокой болезнью, которую "не могли излечить ни лекарство, ни нож". В 1866 году, получив дополнительную травму, она обратилась к библии, после чего неожиданно для самой себя исцелилась. оправившись от удивления, она убедила себя, что болезнь, а так же и смерть, не реальность, а всего-навсего иллюзия, которые приходят к нам потому, что мы в них верим, и от которых можно избавиться через более ясное и вдумчивое обращение к Богу. Пережив трех мужей, остаток жизни Мэри посвятила своей церкви, которая, судя по всему, от недостатка прихожан не страдает. Кстати, когда я немного ознакомилась с этой доктриной, мне стало понятно, откуда растут ноги у книг Баха, Хозе Сильвы и многих подобных. Я и сама в свое время зачитывалась "Иллюзиями", то есть, не зная того, попала под обаяние неизвестной мне тогда церкви. Вот как она выглядит изнутри.

Жаль, что мы подошли к этой церкви только в 4 часа и опоздали на экскурсию. Я бы с удовольствием послушала.

Для контраста - рядом вход во вполне-таки традиционную католическую церковь Святой Сесилии.

А вот это - снимок совершенно очаровательной церкви Святой Троицы, чья постройка завершилась в 1877 году. Пресса утверждала, что постройка ее знаменовала "прощание бостонского сознания с е собственным пуританским прошлым". Посмотрите, как она отражается в современных зеркальных стенах Башни Джона Хэнкока! Мои друзья-бостонцы сказали, что именно это место - излюбленный объект для туристских фотографий, и что в сети можно найти как минимум 500 любительских снимков с этим ракурсом. Справедливости ради скажу, что я решила не увеличивать красивое ровное число до 501 и потырила этот снимок из просторов интернета. Обычно я этого не делаю, но мой снимок почему-то откровенно не получился.

На вершине 60-этажной зеркальной громадины находится метеостанция. Стены здания принимают разную окраску в зависимости от предсказания погоды. Голубой - ясная погода, мерцающе-голубой - облачность, красный - дождь, красные вспышки - снежный шторм.

Выйдя из полумрака церковных куполов, самое время прогуляться по парку. Старейший американский публичный парк, Boston Common, находящийся между улицами Бикон, Арлингтон и Бойлстон, возник в первой трети семнадцатого века как общественное пастбище, и каждое хозяйство должно было заплатить по шесть шиллингов, чтобы вступить в пастбищный кооператив. В дальнейшем число пасущегося скота ограничили, а в 1830 году коровы и вовсе были изгнаны с зеленых лужаек парка. Помимо места для выпаса скота парк успел послужить и бивуаком для британских солдат, и местом для публичных казней - так, в 1660 году именно там за политические разногласия с правительством были повешены Мэри Дайер и трое квакеров. Сейчас мы не найдем там ни коровьих лепешек, ни болтающихся на виселице тел,и парк стал парком, островком тишины и неспешности детских колясок посреди огромного города. При входе в парк взгляду открывается пастораль в чисто английском стиле.

Рядом с плавучей платформой (как это еще можно назвать? Не лодкой же!) с огромными лебедями на корме плавают, грациозно изгибая шеи, лебеди настоящие.

Там и тут разбросаны маленькие фонтанчики, небольшие скульптурные группки - то идиллически играющие детишки, то фигурки животных.

А вот и знаменитая группа "Дорогу утятам", как же без нее. В популярной детской книжке описывается, как Мама-утка миссис Маллард, выведя птенцов на островке посреди реки Чарльз ривер, решила найти достойное место для выращивания и воспитания восьмерки сорванцов. И самым лучшим уголком для этого оказался, по ее мнению, именно бостонский парк. Тут они и остались, увековеченные в бронзе, на радость детишкам. Для того, чтобы по пути в парк утиное семейство смогло безь потерь перейти дорогу, полицейский перекрыл движение по шоссе. Отсюда и название - Make Way for Ducklings.

У каждого утенка есть свое собственное имя. Полюбуйтесь, вот это - Джек.

А вот и рог знаменитого американского изобилия, привлекший своими плодами немалое количество эмигрантов со всех концов света (да я и сама в их числе, чего уж там).

Это шутка, конечно, про рог. Он - всего лишь часть скульптурной группы. Его издалека и не видно почти.

Эта скульптура изначально называлась "Дух дающего", она изображает фигуру, бросающую хлеб в воду. Надпись на постаменте гласит - "Пусти свои хлеб по водам, чтобы многие другие смогли подобрать его после тебя". Статуя возведена в честь Джорджа Роберта Уайта, филантропа, оставившего городу в 1922 году пять миллионов долларов на нужды больниц и развитие искусства.

Утки в пруду время от времени ныряют хвостом вверх.

Да и людей в том же ракурсе немало.

Нагулявшись по парку, мы здорово проголодались. Найти место для перекусона в Бостоне - не проблема. Сразу за воротами парка вывески просто бросаются в глаза, и дело остается только за выбором.

Восточной кухни нам, однако, не хотелось, а хотелось чего-нибудь рыбно - морского. Бостон, кстати, славится своим супом из гребешков - Клэм чаудер. Это суп, в котором гребешки, креветки, иногда - рыба, отвариваются, к ним добавляется картошка, сливки, мука для загустения. Получается действительно очень густой, сытный, белого цвета суп. Несмотря на то, что список ингредиентов может несведущему человеку показаться странным (мне сначала именно так и казалось), суп очень вкусный. А в некоторых местах его еще и подают не в чашке, а свежевыпеченной булке, точнее, в корке от этой булки. Описать я такое не могу. Это надо есть.

Кстати, если уж я дошла до кулинарной темы, то отвлекусь - к великому своему удивлению я обнаружила, что американцы не чистят картошку. Ну, если только для пюре. А во всех остальных случаях картошка готовится в шкурке - неважно, что с ней делают - варят, пекут, жарят или режут в суп. Это я к тому, что, когда я первый раз попробовала клэм чаудер и выловила оттуда ложкой ломтик картошки в кожуре, мне было очень не по себе, я подумала, что на кухне работают просто неряхи и раздолбаи, и есть побрезговала. Когда я об этом упомянула старожилам, надо мной долго смеялись. Сказали, что картофельная шкурка не снимается, так как имеет пищевую ценность и вообще является деликатесом и подается в ресторанах отдельно. Оказались правы - да, есть такое блюдо. Из запеченой картошки выскребывают серединку, фаршируют, чем в голову придет, и подают под названием "Картофельная шкурка фаршированая".

В общем, пошли мы искать рыбный ресторан, и, не долго думая, зашли вот в этот.

И крупно ошиблись. Ресторан оказался пафосно-дорогим, тогда как еда ничего особенного из себя не представляла. Не рекомендую эту сеть, только напрасно выбросите деньги.

На следующий день мы вновь отправились в центр Бостона, на улицу Бойлстон, к башне Пруденшиал.

С вашего позволения, я опять отвлекусь. Улица Бойлстон, кстати, имеет интересную историю. Большинство улиц в разных городах в Америке носят одинаковые имена - с такой же частотой, с какой в Союзe можно было встретить улицу Строителей или Пионерскую, в Штатах встречаются улицы Вашингтон, Мэйн, Маркет. А вот есть ли где-то еще, кроме штата Массачусетс, улица Бойлстон - я не знаю. Господин Забдиел Бойлстон, уроженец Бруклайна, Массачусетс, звался доктором, хотя никогда не учился ни в колледже, ни в университете. Все свои знания по фармацевтике и хирургии он получил дома, от собственного отца, и доказал их состоятельность долгими годами практики. Доктор был уважаем и любим вплоть до конца 18 века, когда в Бостоне разразилась нешуточная эпидемия оспы. Вирус убивал треть заболевших, а выживших оставлял с безобразными рубцами на лице. Бойлстон водил дружбу с церковником Мэзером, который, в свою очередь, слышал от своего черного раба, выросшего в Африке, что болезнь, убивающая белых, была безопасна для африканцев, которые давно научились бороться с ней, втирая в ранку содержимое инфекционных пузырей. Мэзер загорелся идеей. Он пытался убедить нескольких практикующих врачей, но безуспешно. И только у Бойлстона хватило храбрости испробовать на практике древнее средство. Он привил оспу себе, своему единственному сыну и двум своим рабам. Все выжили, и Боилстон начал внедрять прививку в массы. Из привитых им 240 человек умерло 6. Горожане, не сведущие в статистике, немедленно навесили на Бойлстона ярлык врача-убийцы, и его жизнь долго находилась в опасности - благодарные сограждане жаждали уничтожить "отравителя". Доктор, однако, избежал смерти, опубликовал свой труд в Лондоне и был принят в Королевское Медицинское сообщество. Однако в жизнь прививки вошли позже, и слава изобретателя досталась англичанину Дженнеру, который делал то же самое, что и Бойлстон, но с коровьей оспой.

Prudential - второе по высоте здание в городе, выше его - только башня Хэнкока, та, с метеовышкой.

Если подняться на лифте на 50-й этаж, то попадаешь на наблюдательную площадку (закрытую, разумеется). Обойдя по этой площадке всю башню по кругу, можно разглядеть Бостон, как на тарелочке.

На первом снимке частично виден знаменитый бостонский мост. А ближе мне его снять не удалось - по нему пролегает автострада, на которой не остановишься, и я не знаю, с какого места его можно было бы снять поближе. Друзья посоветовали мне купить открытку с его видом и этим ограничиться.

Там же, в башне, есть небольшой музей эмиграции. В нем можно посмотреть короткометражку об истории города, поразглядывать паспорта эмигрантов из разных стран. Есть там и российский паспорт, с описанием примет владельца :"Лицо - глупое".

Большая часть здания, однако, отдана под магазины. Роскошные бутики, фирменные лавки, и все очень дорогое, естественно. Noblesse oblige, ничего не поделаешь.

Спустившись с башни, мы отправились на рынок. Куинси Маркет - длинные торговые ряды, киоски, лавочки, магазины. Море всякой всячины, сувениров, футболок, кепок с эмблемой любимой бостонцами спортивной команды Red Sox.

Посмотрите, какая лилово-фиолетовая тележка у этой хозяйки.

А вот магазинчик с часами и всякой забавной дребеденью. Я себе там купила колоду "Таро для домохозяек" с картинками в стиле 50-х, в коробке, имитирующей пачку печенья.

Да, лямки комбинезона - это фотошоп, призванный исправить ошибки природы и фотографа. Я давно не ношу комбинезонов. :)

И вот уж на рынке-то мы отведали си-фуда! Выбрать ресторанчик было не просто, но нас привлек вот этот устричный бар.

Устриц-то я никогда раньше и не ела. Только читала всевозможные описания того, как их поедали всякие аристократы. И чего только про них не писали - и скользкие они, и противные, и пищат. Не знаю, не знаю. Мои не пищали. Я съела две порции и только страх последствий обжорства удержал меня от третьей. Очень вкусно. И пиво у них было хорошее.

А вот такие перчатки бармен надевает перед тем, как разделывать устриц на камне.

Кстати, о пиве. Что мне не понравилось в штате Массачусетс, так это ситуация с пивом. Отпуск - время, располагающее к паре бутылочек вечером, особенно в такую жару. У нас в Орегоне пиво можно купить в любом ларьке и на любой автозаправке, а в Массачусетсе свои законы, и продается оно только в спецмагазинах, по крайней мере, в той части города, где мы остановились. Помню, как-то вечером захотелось Хайнекена испить, так просто чудовищных усилий потребовало исполнение такого незатейливого желания.

Однако люди на улицах и без пива чувствуют себя весьма комфортно.

Эту сценку я бы назвала "Бостонский столпник". Точнее, столпница.

На следующей фотографии начищенный до блеска чайник пыхает в небо горячим паром. Чайничек висит над кафешкой всеамериканской сети "Старбакс", название которого стойко ассоциируется у меня со звездными баксами, которые, наверное, хозяева делают на пристрастии американцев к кофе. Кофе эспрессо двойной и тройной крепости, кофе мокко, напиток фрапучино, представляющий из себя размолотый кофейный лед подаются здесь в бумажных стаканчиках разной вместимости, самый маленький миллилитров 200, наверное. Я обычно беру мокко с миндальным ликером и шапочкой взбитых сливок сверху. Одна же из моих подруг, приехавшая из Киева, удивляет официантов тем, что заказывает тройную дозу эспрессо и просит приготовить ее в крошечном объеме и налить в маленький стаканчик, который существует исключительно для капризных клиентов, которые хотят попробовать прежде, чем купят. Леночка удивляется, как можно не понимать простой истины, что кофе - напиток благородный, и его надо не хлебать из картонных бадеек, а смаковать из крохотных чашечек, лучше - фарфоровых, американцы же удивляются "странным вкусам этих русских", проявляя тем самым вопиющую политнекорректность и нанося несмываемое оскорбление жовто-блакитному стягу.

Неподалёку от кофейни находится самое старое из уцелевших общественых зданий, The Old State House. Он был построен в 1713 году, и в нем поначалу размещались кабинеты правительственных чиновников. На первом этаже, к тому же, находилась биржа, а подвал служил складом. В это зданиe стекались не только деньги, но и свежайшие новости - экономика, политика, светские сплетни, и обмен новостями происходил так же бойко, как и обмен звонкой монетой. Когда Америка, громко топнув ногой о побережье Тихого океана, решила отречься от Старого мира, то с балкона именно этого здания была объявлена декларация независимости, после чего представители новой нации содрали с крыши символы королевского геральдического щита - британского льва и шотландского единорога - и сожгли их на огромном костре. Помните стишок, который читает Алиса в Зазеркалье?

"Вел за корону смертный бой со Львом Единорог,

Гонял Единорога Лев вдоль городских ворот.

Кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог,

А после их под барабан прогнали за порог".

Политизированный стишок превратился в пророчество в назначенное время, в назначенном месте.

Вот он, Old State House, стоит скромно, но с достоинством посреди небоскребов.

Здание пережило бурные времена - под его стенами рукоплесканиями и радостными криками толпа приветствовала объявлениe независимости. Под скатами его крыши штат Массачусетс в лице нескольких почтенных джентельменов официально ратифицировал Конституцию. С его балкона президент Вашингтон наблюдал парад, устроенный в собственную честь.

Когда грянула революция во Франции (богат был на революции 18 век!)то именно в Олд Стейт Хаус состоялся пикник в честь этого знаменательного события. Пикник был устроен с размахом, народ съел 800 буханок хлеба и быка весом в тысячу фунтов.

Однако на этом и закончился пик славы, яркие дела начали уходить в прошлое, в стенах дома разместились мелкие магазинчики виноделов, шляпников и изготовителей париков, а еще через двадцать лет второй этаж заняли масоны. На смену свежему ветру свободы и революций пришел звон медяков и яростно торгующиеся покупатели. Дом требовал ремонта, и власти начали поговаривать о том, что проще его демонтировать и перевезти в Чикаго. Однако горожане вступились за стареющий дом, он был реставрирован и превращен в музей. После чего на нем вновь воцарились символы британской монархии.

Вот вам лев.

А вот и единорог.

Запоздалое продолжение.

Ну вот. Дописала примерно до половины и застряла. Пылятся диски с фотками, тускнеют воспоминания. То некогда, то неохота, то берусь за что-нибудь более злободневное. А между тем и лето кончилось, и День Благодарения проскочил. И в самый День Благодарения посмотрела я краем глаза фильмец, название которого мне художественно переводить лень, а на английском он называется Pieces of April, причем Эйприл - это не месяц апрель, а имя девушки. Раздолбайской такой девушки, сбежавшей из буржуинской добропорядочной семьи и своим образом жизни порочащей семейные идеалы. Порочит, значит, себе девушка идеалы с большим удовольствием, а тут бац - и День Благодарения. И кому-то из семьи пришло в голову, что надо бы соблюсти обычай и всем встретиться за праздничным столом, тем более, что матушка серьезно больна и, видимо, долго не проживет. И вот члены семьи без особого, правда, энтузиазма готовятся воссоединиться вокруг запеченой индейки с брусничным соусом в квартирке у этой самой Эйприл. Девушка, к сожалению, готовить не умеет вообще, а еще и обнаруживает в самый час "Ч", что у нее не работает духовка. А семья уже в пути. И опозориться не хочется. И девушка Эйприл начинает мотаться по этажам со своей индюшкой, стучится в двери к разным соседям и просит разрешения приготовить эту индюшку в соседских духовках. Ну, как там у нее дальше сложилось, я сейчас рассказывать не буду, но понравился мне один эпизод. Уже ближе к концу пустило ее к себе семейство китайских эмигрантов. Ну и спрашивают, в чем, собственно, дело. Она объясняет про День Благодарения, а китайцы не рубят, что это за день. Ну, Эйприл усаживает их вокруг себя и начинает рассказ. Рассказ получается у нее короткий - корабль Мэйфлауер причалил у Plimuth Rock, поселенцы вышли на берег, а дальше им пришлось тяжко. Да, в первую зиму им пришлось тяжко. А потом... Блин, что же было потом? Нет, погодите, говорит, дайте я начну сначала... Посмотрела я этот эпизод и думаю - а я ведь тоже что твой китайский эмигрант - мало того, что этот праздник мне абсолютно безразличен, так я еще и не знаю о нем ни хрена, не больше девушки Эйприл, посещавшей, видимо, паблик скул через пень-колоду. При том, что на месте высадки Мэйфлауэра мы были, экспонаты разглядывали. В общем, собрала я свои фотографии, нарыла литературы и предоставлю вам сейчас экскурс в историю. Итак, в семнадцатом веке в Англии господствовала английская протестантская церковь (англиканская). Как и положено любой приличной церкви, она имела в себе несколько течений, одним из которых являлся пуританизм. Крайнее радикальное крыло пуританизма образовало секту с названием "Сепаратисты". Они были весьма, весьма недовольны англиканской церковью за излишнее сходство с грешными католиками, за послабления греху, попущение пьянству, сквернословию и прочим порокам. Сепаратисты мечтали либо уничтожить официальную церковь, либо, на худой конец, отделиться от нее, что и явствует из названия секты. Себя они называли Святыми и верили, что избраны Богом для спасения. Основной идеей этих религиозных мыслителей была та, что Творец задолго до сотворения мира точно знал, что именно и в каком количестве им будет сотворено. Более того, он точно определил, кто из рода человеческого после сотворения будет спасен, а кто определен в грешники. Родившийся человек, таким образом, не имел абсолютно никакой свободы выбора, все, что ему оставалось - плыть по течению судьбы и получать то, что ему уготовано. Если человек по жизни благочестив, значит, он был избран Богом, и на такого человека можно положиться. Если же человек не вполне хорош, то на него можно спокойно плюнуть и забыть - он изначально проклят и надежды на его улучшение нет, ибо Господу этот человек не нужен с рождения. Такая вот добрая христианская доктрина... Помимо этого они не признавали святости исповеди, Рождества, Пасхи и много чего другого. Ясное дело, что правительству подобные идеи пришлись не очень-то по вкусу, и новоиспеченные святоши поняли, что в один момент они вполне могут обнаружить себя на вертеле, вроде какого-нибудь барашка или зайца. Подобная участь им не улыбалась, и они всей общиной двинулись в Голландию, известную своей религиозной терпимостью. Ну, а если люди терпимы в принципе, то они обычно терпимы не только к кому-то одному, а ко всем, или почти ко всем. Как только сепаратисты спасли свою задницу от реальной опасности, так тут же подняли голову и начали возмущаться голландскими порядками - мол, живут не по божески, козлы, мы рядом с такими молиться о спасении души не встанем. А деваться-то больше некуда. Разве только податься в какие-нибудь совсем далекие края. Сепаратисты взяли свою веру в качестве путеводного огня, и упудобили себя Аврааму, который 'верою повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не знал, куда идет, - и верою обитал на земле обетованной, как на чужой, и жил в шатрах... ибо он ожидал города, имеющего основание, которого Художник и Строитель - Бог'... (Посл. к Евр. гл. XI, ст. 8-10). Очевидно, у них оставались знакомые в Старой Доброй Англии, которые наняли экипаж и снарядили корабль для отправки святых людей в более подходящие для их святости места. Корабль назывался Мэйфлауэр, его владельцем и капитаном был пятидесятилетний Кристофер Джонс.

Кстати, через год после путешествия с пилигримами капитан Мэйфлауэра умер, и судно отошло к его вдове. Вдова интереса к мореходству не имела, корабль забросила, и без должного ухода он просто сгнил, был разобран и продан частями с молотка. Так что то, что показывают туристам в Плимуте - всего лишь копия. Надеюсь, что копия добротная и не отличается от оригинала. Сколько именно пилигримов-сепаратистов погрузилось на Мэйфлауэр, сказать сложно. Изначально снаряжались два корабля, но второй корабль два раза дал течь, и часть фанатиков с него пересела на Мэйфлауэр. В конечном итоге, по разным записям, их оказалось то ли 37, то ли 45. Всего же народу, включая экипаж и тех, кого послали спонсоры приглядывать за ходом операции и за сохранностью имущества, было примерно 102 человека. Наиболее удобные условия жизни на корабле были у экипажа -кабина с койками, на которых спали посменно.

Пилигримы высовывали нос на верхнюю палубу в основном, в хорошую погоду, стараясь не путаться под ногами у моряков, которые, к тому же, как я полагаю, были не слишком хорошо воспитаны на вкус этих джентельменов. Я нашла упоминание об одном моряке, полном сил и здоровья, который не упускал случая поиздеваться над "благочестивыми сухопутными крысами", которых охватила морская болезнь, и они, очевидно, то и делo подползали к борту поблевать. Он грубо смеялся над ними, обещая повыкинуть за борт как минимум половину тщедушных тел, которые отдадут Богу душу в этой нелепой затее. На просьбы придержать язык он обычно разражался грубой моряцкой бранью. Интересно, что этот человек был первым на корабле, который, несмотря на превосходное здоровье, заболел и умер, проведя последние дни в жалком состоянии. Собственно, его тело оказалось первым, выброшенным за борт. Пуритане решили, что это дело Бога, обратившего проклятия на голову изрыгнувшего их. У меня на этот счет другое мнение, но я воздержусь от комментариев. Жили пилигримы на второй палубе, где стояла пушка. Из этой палубы в распоряжении пилигримов было 68 футов в длину и 24 - в ширину в самом широком месте. Семейные пары окружали свои места тонкими деревянными перегородками, а молодые одинокие мужчины устроились под перевернутым шлюпом, и в результате их пуританской жизни шлюп по приезду пришлось основательно чинить, прежде чем его стало можно спускать на воду. На борту было трое беременных женщин, одна из них родила мертвого ребенка, двое других детишек , Перегрин и Оушен, родились на Мэйфлауэре. Путешествие через океан заняло 66 дней, и судно бросило якорь у берегов Америки 11 ноября 1620 года. Корабль перезимовал вместе с пилигримами, и отчалил в обратный путь в апреле следующего года Пилигримы понимали, что им предстоит нелегкая зима. Немногочисленные запасы еды (и часть надо было отложить на семена), несколько кур, которые могли дать какое-то количество яиц. Во время экскурсии на корабль нам сказали, что на борту были коровы - но детальный поиск показал, что это было неправдой. Никакого скота, ни коз, ни коров на Мэйфлауэре не было, скот привезли на следующий год. Для того, чтобы выжить, нужна была четкая организация, которой бы подчинялись все члены колонии. Мужчины устроили собрание и составили обязательный для всех свод правил, который, собственно, явился первым законопроектом грядущей американской демократии. Итак, колонисты высадились на мысе Кэйп Код, и отправились в шлюпе исследовать побережье. Перед их глазами расстилались бесконечные песчаные дюны. Песок, песок, песок... никаких интересных находок. Следующий день был Субботой, и пилигримы отказались заниматься чем-нибудь, кроме молитвы, немало разозлив этим экипаж. В следующие дни они продолжили исследование берегов, наткнулись на индейскую кукурузу и насобирали ее, сколько могли, однако же не избегли и встречи с самими индейцами. Индейцы выпустили стрелы, пилигримы пустили в ход ружья. но, несмотря на превосходство арсенала, местность показалась им недружелюбной, они вернулись на корабль и продолжили поиски до тех пор, пока не остановили свой выбор на Плимуте. Их привлек большой ручей, который тек под высоким холмом. Это место было очень удобным с точки зрения обороны от врагов, из этих стратегических соображений лагерь и решили разбить именно там. Было решено, что каждый мужчина построит свой дом для себя и семьи, и все вместе построят общественные здания - церковь, склад.

Вот так выглядит деревня пилигримов, туристам говорят, что она сохранена в первозданном виде и показывает наглядно, как жили колонисты.

Актеры изображают местных жителей, и разговоры ведут исключительно так, будто находятся в том времени. Поговорить с ними интересно, они рассказывают о жизни соседей, немного сплетничают.

. Дом пилигрима изнутри. Земляной пол, деревянные щелястые стены. Кровать за тряпичным пологом, металлическая и глиняная посуда. Ребенок мой пытался примерить доспехи, но они ему оказались маловаты.

Весной пилигримы развели огороды, обычные грядки с зеленью, в грядках роются куры. Картошку в то время англичане еще не ели.

Кстати, когда жизнь колонии более-менее установилась, колонисты ввели собственное законодательство с системой штрафов. Так, неженатая парочка, пойманная на горячем, и не собирающаяся жениться, подвергалась порке, трем дням тюрьмы и штрафу в 10 фунтов стерлингов. Такая же парочка, согласная жениться, облагалась штрафом без порки. Легче всего приходилось парочке обрученных, не дотерпевших до свадьбы - 50 шиллингов штрафа. Богохульство каралось тремя часами публичного позора, непосещение церкви - штрафом в десять шиллингов. Отрицание божьих заповедей грозило серьезной поркой. Штрафом облагались также неучастие в выборах и отсутствие заряженого ружья при посещении церкви. В первую зиму им действительно пришлось тяжко. Непросто в холоде и сырости, под пронизывающим ветром приготовить доски для постройки жилья, соорудить печь, добыть еду, защитить себя и семью от холода, голода, жажды... Кутались в тряпки, которые подсушивали на себе же у дымящих костров, бросали в котелки с кипятком раковины, собранные на побережье детьми, варили незатейливую похлебку, ночью жались друг к другу, чтобы сохранить тепло... Только половина пилигримов и экипажа дожили до следующей весны. Очевидно, им удалось поладить с местными индейцами, Wampanoag People, имевшими собственную культуру, религию, довольно развитое общество.

Индейцы жили в таких домиках из коры. Без помощи индейцев, показавших, как надо охотиться, где собирать съедобных моллюсков и много чего другого, пилигримы вряд ли сумели продержаться зиму.

Однако же христианская цивилизация отплатила за добро по-своему. И теперь день, когда американцы благодарят в Thanksgiving Бога за дарованную предкам землю, индейцы справляют траур по земле отобранной.

На камне, говорящем об индейском трауре, сидит мое дите, тоже в каком-то трауре и протесте. Первый день благодарения поселенцы справили на следующий год, и это был не праздник Thanksgiving, а,скорее, праздник урожая, трехдневный пир с дикой птицей, блюдами из кукурузной муки, запеченой тыквой и ягодами по сезону. Официально День Благодарения был провозглашен несколько позже, и еще позже он обрел постоянную дату - последний четверг ноября.

Комментарии: 28, последний от 28/02/2024. © Copyright Ивашкова Юлия (ivashkova@hotmail.com) Обновлено: 30/11/2005. 35k. Статистика. Очерк: США	Оценка: *6.1454** Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта

"Заграница"

Путевые заметки

Это наша кнопка

семья моносова алина леонидовна биография. Красный маяк.