Хозяин кабинета проводил гостей до дверей и вернулся к своему столу. Все были довольны. Переговоры с партнерами шли очень трудно и уже, казалось бы, зашли в тупик. Стороны были непримиримы, и запахло даже полным разрывом отношений. И тут он нашел вариант компромисса, который всех устроил. Стороны подписали соответствующие документы и расстались довольные друг другом. Коллеги удивлялись:
-- У вас удивительные способности находить компромисс в любом вопросе. Вы просто рождены для этого.
Хозяин кабинета задумался. Да, компромисс. Конечно, рожден он не только для этого, но откуда-то это взялось. Он стал перебирать в памяти эпизоды из своей жизни, все дальше углубляясь в детские годы...
Детские годы он провел в Киргизии, куда семья эвакуировалась во время войны. Большую часть года там было тепло, и ребята с удовольствием бегали босиком. Но несколько месяцев в году было холодно, и даже лежал снег. Начало весны было переходным периодом, когда дети сбрасывали обувь и чувствовали себя свободно. Момент этот ожидался ребятами с нетерпением и не всегда проходил гладко. Ребята готовы были сбрасывать обувь чуть ли не сразу после таяния снега, а родители были несколько иного мнения по этому вопросу. И тут дело у него доходило до скандалов. Как только он видел кого-нибудь на улице без обуви, ему хотелось ходить так же. А в соседнем дворе жили двое очень бедных мальчишек. В войну все жили бедно, но их мама к тому же еще пила. Мальчишки часто вынуждены были добывать себе пропитание на свалке. Носить им было почти нечего, и босиком они появлялись самые первые. Это происходило так рано, что соревноваться с ними было невозможно. Когда мальчишки появлялись на улице без обуви, он бежал домой просить разрешения на подобные действия. И когда мама ему этого не разрешала, начинался рев:
-- Почему им можно, а мне нельзя-а-а-а?
-- Да им просто одеть нечего. Они бы с удовольствием ходили в обуви, если бы она у них была.
-- А я хочу босико-о-о-о-м!
И такой рев мог продолжаться очень долго. Ему очень хотелось настоять на своем, но мама оставалась непреклонной. Через какое-то время он уже понимал всю бесперспективность своего требования, но продолжал реветь. Вначале он старался реветь очень громко, считая, что сила звука влияет на силу убеждения. Уставая, он снижал звук, а, отдохнув, усиливал его снова. Так продолжалось довольно долго. У него уже пересохло в горле, страшно хотелось пить, но просто так сдаться он не мог. Нужно было найти какой-то компромисс, чтобы выйти с достоинством из создавшегося положения. И вдруг выход был найден. Он прекратил реветь и решительно заявил: