Впервые с настоящим охотником Аркадию довелось познакомиться в больнице. Охотника звали Генка. Обоим тогда удаляли аденоиды. Палата была четырехместная. Двое ребят были допризывного возраста. Аркадий попал на операцию вскоре после демобилизации и приезда на Урал. Генка был немного постарше, и Аркадию было с ним интересно. Аркадий тогда только начинал знакомиться с Уралом, и Генкины рассказы его очень занимали. Чувствовалось, что человек любит и знает природу. Правда, охотничьим байкам Аркадий не очень верил. Чтобы за день настрелять с десяток рябчиков, такое в неопытной голове Аркадия не укладывалось. Заметив скептическую улыбку Аркадия, Генка спокойно заметил:
-- Вижу, что ты мне не веришь.
-- Ты не обижайся, но как-то не очень. Ведь все охотники любят немного приврать.
-- Я и не обижаюсь. Но когда-нибудь у тебя будет возможность убедиться, что я не вру.
С тех пор прошло несколько лет. Аркадий успел жениться, появилась компания друзей. Все получили квартиры в новом районе, часто собирались вместе. И как-то в одно время в компании появилась страсть к охоте. Друзья покупали ружья, один Аркадий оставался равнодушным к новой моде. Тогда друзья, чтобы приобщить Аркадия к общим поездкам, подарили ему на день рождения ружье. Аркадий к подарку отнесся довольно равнодушно и спрятал его на полке. И случилось так, что в доме напротив поселился Генка. Встретились, поболтали, узнали, кто, где живет. В стране была еще шестидневка, отдыхали только в воскресенье. И вот как-то вечером одного из воскресных дней в дверь к Аркадию позвонили. Он открыл и увидел Генку с рюкзаком за спиной.
-- Вот походил сегодня по лесу и настрелял кое-чего.
Он раскрыл рюкзак. В нем Аркадий насчитал 12 рябчиков и одну тетерку.
-- Ты же мне не верил. Вот я и должен был доказать, что не вру. Выбирай себе четырех рябчиков, а тетерку сейчас отвезу теще.
-- Да ты что, Гена! Это же такая ценность. Я не могу принять такой подарок.
-- Не валяй дурака. Тоже мне, нашел ценность. Забирай рябчиков, да я пошел.
-- Ну, спасибо большое. А ты знаешь, у меня теперь тоже ружье есть.
-- Так это ж хорошо. Вместе пойдем на охоту.
Прошло еще какое-то время. Наступили октябрьские праздники. Поскольку Аркадий учился на последнем курсе вечернего института, он надеялся в праздники засесть за курсовой проект. Жена с сыном ушли к теще, никто не мешает. Но не успел Аркадий разложить бумаги, как вдруг заявился Генка. Одет он был по- походному, на плече висело ружье.
-- Одевайся, пойдем, прогуляемся по лесу.
-- И что мы там будем делать?
-- Зайцев посмотрим.
-- Что, прямо в городе?
-- Увидишь.
Аркадий никогда еще не видел зайцев, кроме как на картинках. Он быстро собрался, и они направились в лес. Район города, где они жили, был еще молодой. Кругом шло строительство. Постепенно вырубали лес и ставили стандартные пятиэтажки. Не успели охотники выйти за дома, как увидели заячьи следы. Накануне выпал снег, и следы были хорошо видны.
-- Вот видишь, а ты удивлялся. Зайцы ночью почти к самым домам подбегают.
Следы петляли по лесу и уходили все дальше в гору. По мере подъема снег становился все глубже. Прошли уже несколько километров. Снег был уже почти по колено, и передвигаться было все труднее.
-- Ну, и где же этот чертов заяц? - начал ворчать Аркадий.
-- Видишь? Заяц тут кругами бегал. Ты иди по левому следу, а я пойду по правому.
Охотники разошлись в разные стороны. Но метров через 50 снег Аркадию был почти по пояс. Он решил окликнуть Генку, но не услышал своего голоса. Он крикнул громче, но голос как-будто тонул в какой-то вате. Аркадий внимательней огляделся кругом. Ели стояли почти стеной. Укрыты они были толстым слоем снега, который поглощал все звуки. Это было настоящее белое безмолвие. Аркадию стало интересно. Он еще пробовал кричать, но звук поглощался снегом. Он еще некоторое время полюбовался природой, а потом начал беспокоиться о том, как же найти Генку. Он повернул назад, дошел до развилки, где они расстались, и пошел по Генкиному следу. Снег становился все глубже и Аркадий уже передвигался с трудом. Вскоре он выбился из сил и остановился. Решил отдохнуть и подождать, когда Генка вернется. А вдруг он будет возвращаться другой дорогой? Ведь они договорились встретиться на каком-то участке круга, по которому бегал этот чертов заяц. Но если Генка будет идти по заячьему кругу, то найдет мои следы. А если этот круг составляет несколько километров? И кто знает, что зайцу вообще пришло в голову, может быть именно в этом месте он решил бежать по прямой? Такие мысли одолевали Аркадия, и он не знал, что делать дальше. Об охоте уже не могло быть и речи. Важно было из этого безмолвия выбраться. Пребывание в беззвучном пространстве было настолько непривычным, что начинало действовать на психику. Вдруг повалил крупный снег, и пространство стало еще глуше. Что же делать? Следы наши глубокие, и снег их не скоро завалит. Да и от жилья отошли всего на несколько километров, так что дорогу домой найти можно. А как уйти без Генки? Но он ведь знает эти места лучше меня. Это я тут первый раз, а он то местный. А если с ним что-нибудь случилось? Дни сейчас короткие, скоро начнет темнеть. Тогда уж совсем ничего не сделаешь. Надо идти по его следам. Аркадий начал пробираться по глубокому снегу, проклиная и зайца, и охоту, и Генку за компанию. А следы вели все дальше в гору. Идти было трудно, и Аркадию приходилось часто делать остановки, чтобы передохнуть. А день убывал и Аркадий психовал все больше. Вдруг в надвигающихся сумерках появилось темное пятно, и перед Аркадием появился Генка.
-- Не нашел я этого зайца. Жаль, темнеть стало и следы уж плохо видно.
-- Какого, к черту, зайца? Ладно, что я тебя нашел!
-- А чего меня искать? Я никуда не терялся,- совершенно невозмутимо ответил Генка.
После этого случая Аркадий долго не видел Генку. Но следующей осенью тот сам пришел накануне выходного дня.
-- Собирайся. Завтра поедем на охоту.
-- На чем поедем?
-- На автобусе.
-- А мы успеем за воскресенье обернуться туда и обратно?
-- Успеем, успеем. Собирайся, давай.
-- А что брать с собой?
-- Еду возьми, термос с чаем. И ружье с патронами прихвати на всякий случай.
Ранним утром охотники выехали первым рейсом междугороднего автобуса. Примерно через час Генка попросил водителя остановиться, и они сошли с автобуса. По обе стороны дороги простирался лес. Дорогу пересекала высоковольтная линия электропередачи. По ней и пошли вправо от дороги. Шли несколько часов. Совсем рассвело. Земля уже кое-где была припорошена снежком, и иногда на ней видны были заячьи следы. Но Генка на них не обращал внимания.
-- А почему мы не идем по заячьему следу?
-- Потому что снег здесь видишь, не сплошным покровом лежит. Ну, пойдем мы сейчас по следу, а там снег кончится, и где мы этот след искать будем? Вот пройдем село, поднимемся в гору, там снег должен уже сплошняком лежать. Вот там и будем следы искать. Наконец показалось село. Пройдя его, Сели на поваленное дерево перекусить, согрелись горячим чаем. Подкрепившись, нашли тропинку, которая поднималась в гору, и двинулись по ней. Вскоре увидели заячий след. Заяц, как-будто, справа бежал с горы, а потом влево снова ушел в гору.
-- Так, - прошептал Генка, - след свежий. Ты поднимаешься по правому следу, а я по левому. Встречаемся на горе.
Аркадий с замиранием сердца стал подниматься по следу. Ему казалось, что сейчас откуда-нибудь из-за дерева выскочит заяц. Так он забрался на гору и повернулся влево, высматривая Генку. Прошло уже минут 10 или 15, а Генка все не показывался. Аркадий окрикнул его. Вдруг сзади раздался такой шум, что Аркадий испуганно обернулся. С тропинки взлетала стайка глухарей. Аркадий видел этих птиц впервые. Оказывается, что если бы он, поднявшись на гору, повернул бы не влево, а вправо, то оказался бы всего в нескольких шагах от этих чудо-птиц. А стайка отлетела на некоторое расстояние и уселась на дереве. У Аркадия учащенно забилось сердце. Он забыл про все и видел только этих красавцев. Он стал подкрадываться к дереву. Но место было открытое, и птицы видели его. Издалека стрелять было бесполезно, и Аркадий продолжал осторожно приближаться. Птицы подпустили его на какое-то расстояние, а потом перелетели на другое дерево. Так продолжалось несколько раз. И каждый раз охотничий азарт заставлял Аркадия идти за ними. Потом, видимо, птицам эта игра надоела, и они улетели. С сожалением Аркадий проводил их взглядом и тут только вспомнил про Генку. Он вернулся на старое место и стал кричать. Не услышав ответа, он выстрелил в воздух. Лес оставался таким же тихим. Аркадий пошел по тропе навстречу Генке. Нигде на тропе его следов не было видно. Значит, он на гору не поднялся, а ушел по заячьему следу куда-то в другое место. Весь день Аркадий бродил по лесу в поисках Генки. Время от времени он кричал, несколько раз стрелял в воздух. Все было тщетно. Надо было думать о том, как добираться домой. Аркадий прожил уже на Урале несколько лет, но ходить в лес далеко от города ему не приходилось. Поэтому место это было совершенно не знакомое. Он только представлял себе, в какой стороне находится город. Но как до него добираться, он не знал. Не пешком же по покрытым лесом горам до него идти. Аркадий вспомнил, что когда они шли через село, за ним вдалеке виднелась какая-то железнодорожная станция. Воспрянув духом, Аркадий двинулся в сторону села. За ним, действительно, оказалась железнодорожная станция, на которой останавливаются пригородные поезда. Поезд прибудет около девяти вечера. Можно погреться в зале ожидания, отдохнуть и перекусить. Пока бродил весь день по лесу в поисках Генки, совсем забыл про еду. И только теперь в тепле почувствовал голод. Жуя бутерброды, Аркадий снова вспомнил о Генке. И все время, пока сидел на станции, возвращался к этим мыслям. А вдруг с Генкой что-нибудь случилось? Не мог же он так спокойно оставить Аркадия одного в лесу. Значит что-то случилось. И что теперь делать? Вернуться и снова, теперь уже ночью, бродить по лесу? Надо ехать в город. А если до утра Генка не вернется, то надо организовывать поиск. С тяжелыми мыслями Аркадий сел в поезд. Вагоны были заполнены до отказа, и Аркадию пришлось всю дорогу простоять в тамбуре. Поэтому на станции Аркадий выходил одним из первых. И тут он увидел Генку, спокойно выходящего из соседнего вагона.
-- Ты где был? - набросился на него Аркадий.
-- За зайцем ходил, - спокойно ответил Генка.
-- А на поезд садился где? Почему я на станции тебя не видел?
Оказалось, что садился Генка на соседней станции. Выходит, что в погоне за зайцем он прошел путь, равный железнодорожному перегону. А об Аркадии даже не подумал. И тут Аркадий выдал ему все, что думает по этому поводу.
-- И больше я с тобой на охоту никогда не пойду.
-- Ну, не обижайся. Я ведь не думал, что ты совсем не знаешь здешних мест.
...После этого случая Аркадию долго Генка не встречался. А в компании Аркадия одним из самых заядлых охотников был Анатолий. Он работал хирургом, много времени приходилось отдавать работе. Но в сезон охоты свободное время проводил в лесу. Друзья подшучивали над ним:
-- Ты что, на работе мало крови видишь? Тебе еще и в лесу надо на нее смотреть?
-- В лесу я отдыхаю. А на охоте мне важен сам процесс, охотничий азарт. А удастся, подстрелить кого-нибудь, или нет, это уже не так важно. Но лучше, конечно, когда удается.
-- В наших лесах скоро только друг друга можно будет подстрелить. Дичи становится все меньше, а охотников все больше. Машины понакупали, теперь за грибами да ягодами целым десантом высаживаются. Лес вытаптывают, живность всю распугивают.
-- Ничего. Есть еще глухие места, куда на легковушках не доберешься. Там и можно поохотиться.
На такую охоту Анатолий и пригласил Аркадия. Третьим в компании был знакомый Анатолия по имени Федор. Выезжали с пятницы, вернуться рассчитывали в воскресенье к вечеру. Так что охота намечалась большая. Провизией и "горючим" запаслись основательно. На автобусе добрались до небольшого провинциального городка. Там пересели на автобус, идущий в одно глухое село. Дальше предстояло идти пешком. С тяжелыми рюкзаками шли по глухому лесу. В тишине раздавалось только чавканье сапог по грязи. Видно, что когда-то здесь проходила дорога. По болотистым местам был уложен наст из срубленных деревьев. Но давно уже здесь никто не ездил, наст местами сгнил, и идти приходилось осмотрительно. Километров через 10 вышли к бывшему поселку. Оказалось, что во время войны здесь был леспромхоз, стояло много домов. После войны трудовая армия была расформирована, а добровольно работать в этой глухомани желающих было мало. Поселок постепенно пустел. Исчезали и дома, т.к. добротные срубы некоторые разбирали и перевозили в город. И вот теперь от бывшей улицы остались четыре дома. Два из них были уже очень ветхими, в одном жили две старушки, а в четвертом располагался пасечник Паша со своим хозяйством. У него охотники и остановились. У Паши была жена и сын, но жили они в городе, т.к. сыну надо было учиться в школе. Жена навещала Пашу несколько раз в год, на летние каникулы приезжала вместе с сыном. Раз в месяц Паша ходил в село за хлебом, набирал сразу целый рюкзак. Со временем хлеб черствел так, что приходилось разбивать молотком и размачивать в супе. Таким образом, жизнь Паши проходила почти в полном одиночестве, если не считать двух старушек. Поэтому встреча с людьми для Паши уже была праздником. На печке быстро появился котел с похлебкой. Гости накрывали стол, доставали бутылки. Охлаждать их не пришлось, т.к. время и так было прохладное. Да и холодильника у Паши не было. А если бы и был, то куда ж его подключать, когда поселок от электричества давным-давно отключили. И проводов на столбах уже нет, а кое-где уже и самих столбов.
Вечер у Паши охотники провели хорошо. Много говорили, ели и пили. Угостили и старушек, попросили Пашу сходить за ними. Для них поговорить с людьми тоже было праздником.
С рассветом охотники вышли на промысел. Лес начинался прямо за домами. В том октябре первый снег выпал рано, но через некоторое время весь растаял. А зайцы уже успели облачиться в зимний наряд. На фоне темной земли их белые шубки заметны были издалека. Это и помогало охотникам. Несколько раз они видели зайца, но для выстрела расстояние было великовато.
-- Так. Если мы будем ходить как слоны, болтать, курить, то зайца никогда не подстрелим, - решительно заявил Анатолий.
-- Конечно. Давно надо прекратить курить, и не только в лесу, - поддержал его некурящий Аркадий.
-- Ты уж лучше помолчи, - отозвался Федор, который курил одну сигарету за другой, - твой голос дальше всех слышно. Дал же бог такую глотку.
Постепенно прения прекратились, курение тоже. Шли очень осторожно, развернувшись цепью. На ветки старались не наступать. Вдруг из кустов совсем близко выпрыгнул белый ком. Увидев живого зайца, Аркадий остановился как вкопанный. Слева раздался выстрел Анатолия и, следом, крик подстреленного зайца. Этот звук напоминал детский плач. Но тут справа выстрелил Федор, и наступила тишина. Аркадий подошел, посмотрел на распластавшегося, на земле зайца, и ему, почему-то стало грустно. Больше в тот день никакой живности им не попалось. Всю обратную дорогу к поселку Аркадий шел молча. Анатолий с Федором оживленно обсуждали удачный момент охоты. Когда сели ужинать и разлили напитки по кружкам, Федор спросил:
-- Ты чего, Аркаша, такой грустный? Поохотились удачно, а ты грустишь.
-- Зайца жалко.
-- Что, зайца? И давно ты такой жалостливый?
-- Очень давно. После одного случая.
-- И что же это был за случай?
-- Вот выпьем, расскажу, если интересно.
Теперь уже проявили интерес все. Быстренько выпили немного, закусили и стали донимать Аркадия. Тот немного подумал, видно вспоминая прошлое, и начал рассказывать:
-- Было это в первый год войны. Фронт приближался к Харькову, где мы тогда жили. До прихода немцев нам удалось эвакуироваться в город Энгельс. Находится он возле Саратова, на левом берегу Волги. Приняли нас родственники из Киева, которые успели приехать раньше. Жили в одном деревянном доме, удлиненном как барак. Киевлян представляли две моих тетки по линии отца со своими дочерьми и одной внучкой Светкой, которая приходилась мне племянницей, хотя была младше меня всего на год. А мне тогда было почти четыре. Мужская часть семей была на фронте, взрослые работали, сестра моя училась в школе, а мы со Светкой были предоставлены самим себе. Двор у нас был большой, и проводили мы там целый день. В углу двора стояла новая рубленая изба, и было любопытно, что там находится внутри. Но нам туда ходить запрещалось. Однако, любопытство все-таки победило, и мы потихоньку туда прокрались. Дверь была приоткрыта, мы пытались заглянуть внутрь, но видно было плохо. Потихоньку подталкивая друг друга, мы, незаметно для себя, оказались внутри дома. Я задел какую-то доску, она с грохотом упала, и дверь вдруг закрылась. Мы не обратили на это внимания и продолжали разглядывать дом. Удовлетворив свое любопытство и, немного поиграв, мы направились к выходу. Однако открыть дверь мы не могли. То ли замок закрылся, то ли у нас просто не хватало сил. Мы наваливались на нее что, было, мочи, но все бесполезно. Дверь даже не шевелилась. В том возрасте мы находились под впечатлением прочитанных нам сказок. Нам казалось, что это злая волшебница заперла нас здесь навсегда за то, что мы не послушались старших и проникли в этот дом. С перепугу мы подняли страшный рев, но нас никто не слышал. Видя, что реветь бесполезно, мы начали думать, как же отсюда выбраться. Окна были закрыты, да и до подоконника было высоко. Нашли доску, положили ее одним концом на подоконник и по ней добрались до окна. Открыли шпингалеты, распахнули окно, глянули вниз и ахнули. До земли было намного дальше, чем до пола в избе. Прыгать было страшно, а доска была коротка. Пришлось спускаться обратно в избу и идти искать более длинную доску. Доску нашли, но она оказалась очень тяжелой. А другого выхода не было. Ревя и напрягая все свои силенки, мы тащили доску к окну. Потом отдышались и подняли один конец на подоконник. Половина дела была сделана. Приподняв второй конец и напрягая все силы, мы начали толкать доску за окно. Поскольку сил у нас было не много, доска не получила большого ускорения и не вылетела совсем из окна. Один ее конец упал на землю, а второй опирался на подоконник. Ревя и цепляя занозы в руки и ноги, мы спускались на землю. Взрослые потом удивлялись, как у нас хватило сил тащить такую доску. Нам, конечно, здорово попало, и больше к тому дому мы не ходили. А вскоре туда въехала новая семья. Среди членов этой семьи был парень, который учился в классе, наверно, десятом. Но нам он казался совсем взрослым, и мы с ним не играли. Тем более, что на нас он смотрел свысока, с некоторым пренебрежением.
В то время я относился ко всему живому с таким охотничьим азартом, как вы сейчас. Чаще всего гонялся за кошкой, приходящей из соседнего двора. А я бдительно охранял рубежи двора нашего и не мог допустить, чтобы на нашей территории свободно разгуливали чужие кошки. Как-то раз, заметив ее на нашей территории, я погнался за ней. Она прошмыгнула под штакетником в соседний двор и спокойно села отдыхать. Мишень была замечательная, и я стал искать что-нибудь, чтобы в нее запустить. Вдруг я заметил камень, который лежал на узкой полоске земли между штакетником и большой выгребной ямой. Размеры камня оказались большими, часть его находилась в земле. Сходу вытащить его не удалось, надо было применить силу. Стоял я лицом к кошке, спиной к яме. Наклонившись и обхватив камень обеими руками, с силой потянул его на себя. В следующее мгновение я, вдруг оказался в воздухе, сделал сальто и по грудь погрузился в липкую жижу выгребной ямы. Как это произошло, я понял только через несколько лет. А тогда я не был знаком с законами физики и решил, что меня наказала волшебница за то, что я безжалостно относился к животным. С перепугу я стал орать, что было мочи. Края ямы были высоко, самому мне было не выбраться. Да и жижа потихоньку затягивала. От нашего дома яма была не близко, так что врядли кто-нибудь меня услышит. От отчаяния я стал реветь еще громче. Из-за вонючей жижи было трудно дышать. Вдруг над ямой показался парень из того нового дома. Презрительно глянув на меня, он исчез. Я уже решил, что он меня бросил. Но тут он показался снова и бросил мне конец веревки. Я вцепился в эту веревку мертвой хваткой. Парень подтащил меня к стенке ямы и велел упираться в нее ногами.
-- Держись за веревку крепко и не вздумай отпустить!
Но его предупреждение было напрасным. Даже после того, как парень меня вытащил, я еще долго не разжимал руки. С меня стекала вонючая жижа, а я брел домой, продолжая громко реветь. Маме пришлось долго отмывать меня от этого дерьма. А я с тех пор испытываю жалость ко всему живому....
-- Ну, подумаешь, какие страсти,- возразил Федор, - а я считаю, что на то она и дичь, чтобы ее стрелять. И чего ее жалеть, на наш век ее хватит.
-- Да, Федя, - задумчиво промолвил Анатолий, - Тебе видно тоже здорово в дерьме изваляться нужно, чтобы в тебе жалость проснулась....
С тех пор Аркадий на охоту не ходил, а ружье забросил на антресоли. Как-то встретил он Генку.
-- Здорово, Аркадий. Хорошо, что тебя встретил. Сейчас всем охотникам нужно ружья в милиции зарегистрировать. Так что ты сходи.
-- Не хочу я ничего регистрировать.
-- А если на охоте поймают с незарегистрированным ружьем, то будут очень большие неприятности.
-- Мне это не грозит, потому что на охоту я больше не хожу.
-- Может ты и прав, - задумчиво сказал Генка, - Мне вот тоже природу жалко стало. Ушел с завода и пошел егерем работать.
-- Так тебе, наверно, приходится постоянно с браконьерами воевать?
-- Да уж. Достается им от меня.
-- А не боишься?
-- Я за природу боюсь. Живность исчезает из леса. Поэтому с паразитами этими бороться надо.
-- Ну что ж, успехов тебе.
...А через некоторое время Генка пропал. Пошел, как обычно, в лес и исчез. Несколько месяцев его искали, но никаких следов не нашли. А потом и дичь из леса исчезла. Постепенно и мода на охоту проходить стала, раз дичи нет. Правильно, видно, Анатолий тогда сказал. Многим, наверное, надо здорово в дерьме изваляться, чтобы в них жалость проснулась.