Мало кто из нас успел услышать Александра Вертинского со сцены. Но жизнь человека не уходит с его физической смертью, и это лишний раз доказывает феномен Вертинского. Редкий художник оставляет после себя столько "живого" наследия, но Александр Вертинский относится именно к таким людям.
Не только репертуар, включающий сотни романсов и песен-монологов, продолжает звучать со сцен всего мира - трудно по-настоящему исполнить песню Вертинского, не "вспомнив" его интонацию, голос, движения рук или тела. Здесь, конечно, поддавшись искушению воспроизвести "живого артиста", легко сфальшивить, но того, кто проникся духом времени Вертинского, поэтикой его стиха и мелодичностью музыки. Ожидают счастливые минуты сопричастности к творчеству большого человека. Именно такие минуты дарит нам артист Павел Кравецкий в подготовленном им спектакле "Я сегодня смеюсь над собой".
Если для Станиславского театр начинался с вешалки, то для Анны Хрущевой, несомненно, со сцены. О художнике театрального действа пишут обычно в конце рецензии, но сегодня мне хочется нарушить традицию. Ибо то, как сумела Анна Хрущева в декорации выразить тональность спектакля, во многом определяет его успех.
Обстановка на сцене вовсе не перегружена деталями: что можно изобразить, в конечном счете, в спектакле, посвященном поэту и музыканту? Здесь тоже - стол, подсвечник, два стула, бутылка шампанского с бокалом... Знакомые вроде атрибуты, но ни один из них не принадлежит сегодняшнему времени. Задрапировав каждый предмет в белоснежную ткань, художница как бы перенесла происходящее на сцене в действительно прошлые времена. Белый стол, белый трехсвечник, белые бокалы - это и память, и сон, а самое главное - праздник. Одетый в длинный белый плащ, с белым "котелком" на голове и такой же белой тростью в руках, Павел Кравецкий дарит нам праздник, имя которому - Вертинский.
Песни и случаи из жизни - так охарактеризовали жанр спектакля его создатели. И очень хорошо, что автор сценария писатель Леонид Френкель не соблазнился воспроизвести на сцене "всю" богатую на события и встречи жизнь артиста. Не перегружая пьесу фактами и датами, нанизывая, словно на канву, легкие "стежки" повествования, он останавливает наше внимание лишь на кратких, почти прозрачных и, на первый взгляд, малозначащих эпизодах, но именно эти эпизоды придают спектаклю необычайную сюжетную стройность и задевающую душу тональность.
Вертинский сам прекрасный рассказчик: он оставил в память о себе не только замечательные романсы, но также интереснейшие воспоминания. Однако для того, чтобы составить из них драматургическое действо, требуется не меньшее искусство, и режиссер Геннадий Бабицкий успешно справился с этой задачей. Вертинский в версии режиссера и актера в какой-то мере даже лишен того сусального ореола, которым зрители подчас наделяли его. В исполнении Павла Кравецкого легендарный поэт и музыкант чуть более серьезен, более умудрен и даже более равнодушен к своей славе. Даже когда он вспоминает встречу с принцем Уэльским, то больше рассказывает нам о чувствах лакея, чем о своих. Но именно эта недоговоренность больше говорит нам об облике артиста, чем восторженные отклики иных.
Ну, а больше всего говорят о Вертинском, конечно, его песни. Воспроизвести голос артиста - непосильная задача, но главное, что делает Павел Кравецкий, - доносит до нас чарующую суть его романсов, песен-монологов и песен-страданий, песен-размышлений и песен-вопросов. Сочинительство для Вертинского было всегда продолжением его самого, он и писал как бы самого себя и - из себя, и, наверное, потому такой неординарной, узнаваемой с первых нот была интонация его голоса и мелодий. Кравецкому как раз удается раскрыть эту интонацию, преподнести слушателю тот романтически мудрый образ артиста-музыканта, за который его и по сегодняшний день любят многие из тех, кому даже не знаком русский язык.
Да, он пел по всему миру, и слушать его приходили нередко те, кто ни слова не понимал в том, о чем он поет. Но притягательность его мелодий, притягательность его голоса и стиха оказывались настолько сильны, что завораживали без перевода. Смысл его романсов прорывался сквозь языковые барьеры и, как оказалось спустя десятилетия, этим романсам неведомы и барьеры временные. Мы по-прежнему с радостным удивлением внимаем песням Вертинского, проникаемся их душевным трепетом и остаемся благодарны тем, кто дает нам лишний раз прикоснуться к таланту не забытого артиста.
Во времена, когда сцены нашей маленькой страны заполнены в основном заезжими группами, нельзя не выразить признательность таким продюсерам, как Татьяна Краковская, обаятельной женщине, поддержавшей творческие устремления "наших" художников. Можно не сомневаться: как и предыдущие работы Павла Кравецкого, вечер-воспоминание об Александре Вертинском найдет своего слушателя и свое место в культурной жизни Израиля.