Аннотация: Сюжетный волчок был запущен мощно. Как турбина ГЭС. И тут же был остановлен. Будет ли продолжение, или вода закончилась?
Глава 2 , где читатель знакомится с черновиком автора Инкогнито
DUBLIN PUB CAM. ХРЕСТОМАТИЯ
ЧЕРНОВИК
1
Предупреждаю читателя: это сочинение пишется настолько бегло и эдак "по горячему", что так и хочется присовокупить ко всем терминам, обозначающим скорость во вредном деле истребления бумаги и засорения ноосферы форменной чушью или недоказанной умственной пользой, термин "онлайн-режим".
Так оно и есть. Дальше я постараюсь размусолить, и вы поймёте, где зарыта собака.
Для тех же из защитников животных, кто юмора не понимает совсем, а применение собак в качестве какой-либо аргументации считает кощунством, НИЖЕ перевожу на язык натуральный с примесью всего того писательского "эго", который порой слывёт постмодернизмом, иной раз индивидуальным сленгом, у которого, в свою очередь масса разновидностей, в том числе и стёб, и гротеск, и сатира, и ещё чёрт знает что в разных пропорциях смысла и бессмыслицы.
"Вы, чёрт возьми, в конце концов, всё равно поймёте, в чём тут дело, ибо у попа была собака, была собака, была собака и так ещё девятьсот девяносто семь раз, которая многократно кончала неудачную свою жизнь скорее всего не без участия злой чародейки Лопаты, которая всячески прислуживала попу - и в хорошем экологическом смысле (когда закопать), и в "не очень" хорошем (когда убить живую тварь, пожелавшую всего лишь отведать вкусненького). А того делать не то, чтобы совсем нельзя, а по формуле "не по заслугам колпак".
Околевшая не по своей воле засы'палась землёю.
Чокнутый поповский отпрыск по имени Серёга, с друзьями - Михейшей Полиевктовым, Ленкой-Умничкой, Анатолькой-Шпашайша, Оленькой-Глупышом и Дашей Тут-Как-Тут, а они знатоки похорон, водрузили над задними лапками усопшей крестик из прутиков, тем самым восхваляя собачкину набожность и беспринципную любовь к славянскому человечеству, которое в качестве ведущей веры выбрало для себя христианство, департамент православия.
Затем собачка самореинкарнировалась, видимо используя заклинание попа, написанное в траурной табличке.
Следовательно, делаем мы вывод, собачка эта была не простой, а волшебной. Ну-у-у, примерно в духе лукавого Макса Фрая, который, кстати или некстати одновременно и он и "она".
При этом данная симпотная тётя в реальности проживает под фамилией Мартынчик, т.е. нечто вроде чайки "Мартин". Есть такой персонаж, а если нет, то будет. В этой книге будет. Специально будет. Лишь бы оправдать этот не вполне корректный посыл.
Запомним эту угрозу. А сколько их ещё ожидается в дальнейшем! Кошмар!
То есть она - "мартынчик" - выкрикивает свои человеческие, а по сути птичьи заклинания, поелику она именно мартынчик, а не, к примеру, "козлоедов" или "козлодоев", которым полагается блеять и кушать травку, или быть съеденным волком, или безуспешно ждать от себя молока, всё это на выбор козлоедова.
Фамилии с потолка, как известно, не берутся. Они что-нибудь да обозначают. И, более того, влияют на всю вашу последующую после рождения жизнь. Незаметненько так, исподволь, но влияют. Думаю, что многие внимательные люди, вглядывающиеся внутрь себя, это замечают.
В переводе на современный язык, странная на вид реальная фрау мартынчик в фантомных мужских одёжках Макса Фрая "выдаёт фантасмагорически трансцедентные файлы", которые, как считают многие, писаны для девочек.
Но это не так, писано, может, и для девочек, но хавают все, и даже причмокивают. Прекрасный слог с полным отсутствием ненорматива любой степени безнравственности и обилие кофеен, где чаще всего осуществляются значимые диалоги и осуществляются рассуждения, делает книжки Макса Фрая не только съедобными, но даже во многом особенными, чудаковатыми и положительными по влиянию на восприимчивые молодые мозги, так как они не размягчают и не закаляют их, а просто нейтрально расслабляют. Как в сауне, когда нет не только проституток, но даже массажной кушетки... и вообще ты пришёл один, и думать не обязательно: ты просто отдыхаешь, и все заботы побоку!
В книжках Макса Фрая нет проблем, не смотря на кажущееся обилие их. Проблемы у Макса Фрая это проблемы специфичные, исключительно для его героев, они совершенно не касаются читателя.
Читая Макса-Мартынчик, и, представляя себя тётенькой (я могу, я же графоман, а не бестолковый совсем ленивец на дереве, не вечно жующая панда, а хамелеон)... Во, придумал: ха-ха-хамиллион! Так вот, если бы я был хамилли... тьфу! девочкой в возрасте, то так бы захотел взять кружечку кофе, рассесться с ногами на диване и обматать себя пледом. Если бы имелся, ха-ха-ха, камин, тоже невидаль в панельном доме! то прежде позаботился бы о таком хахакамине. А если есть в доме конфетки и ёлочные игрушки, то рассыпал бы конфетки с игрушками по всему полу и вблизи себя. Затем, угомонившись от забот, держа в руках книжку, брал бы случайную конфетку, медленно разворачивал бы её, и жевал бы, жевал её вкусненькую, сладенькую такую, максимально долго, или сосал бы её, если бы то был леденец, потом второй, третий, и так до тех пор, пока из рук не выпала бы книжка. Так как именно в момент перепутья между бодрствованием и сном на меня навалился и неосторожной попыткой взять меня втихаря разбудил греховодник Морфей.
Таков графоманский вариант белого человека-дамы против чёрного лосевского мужчины.
Таково воздействие Макса Фрая на чувствительных читательниц. Про мужчин не говорим. С мужчинами у Макса Фрая не так всё просто.
Такому насквозь фантомному, романтичному Максу Фраю по силам подобрать и воспитать собачку с улицы, и чтобы та заговорила человечьим голосом - так это раз плюнуть. Она, как фея-покровительница, не особенно любит животных, но, при необходимости сможет элегантно и красиво, в окружении новогодних снежинок, под аккомпанемент фейерверков и иного бравура, чисто, безошибочно, как фокусники в цирке, сделать из такого обыкновенного животного интеллектуальное существо и даже внедрить в него изумительно живительную "тайную доктрину , и на том снискать громовые аплодисменты".
Итак, это собачьего племени существо без имени умело читать поповские мольбы и восстанавливать неправедно погубленное (по чужой ярости), в том числе и себя.
Далее, особо нигде не задерживаясь и ни на кого и ни на что почём зря ногу не задирая, "натурально оживлённое" существо радостно мчалось восвояси, разумеется, с обновлёнными рёбрами и здоровым желудком, и снова, как могло, любило своего хозяина. Чувствуете алгоритм Славы Сэ ?
А поп выказывал ей очередную взаимность. И опять всё было хорошо. Но, не до полной же бесконечности можно терпеть взаимность, которой более присуща "приятная во всех смыслах одноразовость"! Любая взаимность надоедает, когда становится однообразной до приторности.
Итак, неполная бесконечность длилась до тех пор, покудова собачка снова не переходила границу приличий и не выпрашивала у попа чего-нибудь этакого для себя, от чего на поповские гладиолусные газоны обильными росами выпадали и проистекали, избыточно струились, изливались, тупо, но при этом нежно, источались утренние и вечерние слюни, мусоль, мусли, а также иные тезаурусы, включая синонимы. О некоторых из них мы даже не знали.
Вот такие мы мощные писатели!
Вот такова сила воздействия на всех собачек шашлыкового запаха.
Но, этого типа явства, не перед постом будет сказано, попу самому не хватало.
И он православно еврейничал и гапонил, дурача собачку, мол, якобы в шашлыках слишком много канцерогенов, что приведёт к образованию в сосудах холестерина, а здоровье домашних животных надо беречь, ведь попы так же в ответе за тех, кого приручили, хоть они и не Экзюпери.
И не летают попы без оглядки в военных самолётах над океанами, как некоторые католические папы, и сами они не дроны с вертиляториями, не драконы вонючие огнием, не птицы-говоруны, а обыкновенные попы, любящие произносить проповеди рядовому народу и собирать с паствы деньги на свечки, которые нужны не попам для зажжения, а им же самим (заурядному народу и пастве) для почитания чего-либо и заклинаний по всему списку поводов.
А крыльев у попов поэтому нету, хотя бы они и желали крыльев, чтобы подняться к богу повыше, и, по азбуке сих возвышенных дум, не доставлял собачке радости полакомиться, при всём при том клянясь в безмерной симпатии и даже любовном пристрастии к ней лично и ко всей науке собаководства в частности".
Там ещё было про мясо, но это совсем уж пО'шло и к делу поэтому не пришито, хоть некоторая логическая связь несомненно присутствует.
И вообще четвероногой братии, особливо касаемо той дружественной совсем недавно, но удивительно нерукопожатной страны теперь, что раскинулась по берегам Днепра, пора переходить на диету.
Предварительно могу вас уверить в чём-нибудь более полезном, чем просто старомодные заверения в почтении, а пока - также со спешкой - не без сомнений могу предположить лишь то, что, судя по бешеному старту, к своим текстам мне придётся обращаться неоднократно.
Почему я так считаю? Да потому, что литература это не стадион, где требуется мчать вперёд без оглядки и без поправки на ветер. Особенно на боковой. В литературе такой ветер случается. Он может не только помешать, а вообще сдуть бегуна с дорожки!
И похоже на то, что, не смотря на публикации, отдающие "торопкостью", или преждевременностью, если бы речь шла об обыкновенном случае писательской инициативы, а именно по этой причине, мне придётся эти тексты нещадно править.
Это будет, вероятно, касаться как самой фактуры письма, так и сюжетных перипетий.
Так-что не обессудьте на частые републикации.
"Сырые" вещи рано или поздно просто обязаны обрести и стиль, и сюжетику. Это главное. Тут я несколько отличаюсь от совсем уж буйных (безбашенных) графоманов. Безбашенно буйный графоман и графоман перфекционистского толка, а также так называемые "ленивые графоманы" (всё это термины вашего непокорного слуги) это три типа совсем разных графоманов. Они чуть ли не по разным сторонам баррикад, если бывают, конечно, треугольные баррикады.
В нашем графоманском деле такое, пожалуй, случается, как и в любом другом деле, где собираются адекватно заблуждающиеся люди, настаивающие на чём-то одном, невзирая на многопрофильность жизни в целом и переливания одной константы в другую, едва ли не противоположную, так же запросто, как пустое место переливается в пространство порожнее.
Наша прошедшая жизнь это наша жизнь, её никто не в силах изменить задним числом, однако то, что мы знаем о нашей прошлой жизни, это слова историков, а не сама жизнь.
У историков имеется право как на ошибку, так и на интерпретацию, это не "чистая" физика со стопроцентными доказательствами в виде подтверждающих теорию практических опытов, и даже не математика, которая также изобилует ошибками.
И даже сами доказательства порой страдают ошибками, причём добрая половина ошибок, это не действительные ошибки, а сознательные фальсификации.
Нужно с осторожностью относиться к нашему "якобы доказанному" прошлому.
Но к чему-то всё-равно придётся прислониться, ибо нельзя всю жизнь ничему не верить и никому не доверять: надо от чего-то оттолкнуться и изучить это, хотя бы для того, чтобы при необходимости опровергнуть наверняка и доказать это несчастному человеку, безответственно верующему во всё, что ему скажут якобы "умные" люди, и что напишут в таких же "заумных книжках".
2
В обязательности исправлений моей будущей книги "по ходу событий" я теперь почти на девяносто девять и девять десятых уверен. Я себя убедил.
Данная манера написания, склонная к многочисленным правкам и улучшениям, в миру называемых перфекцией, у меня и без того сложилась давно. И как бы не то, чтобы само собой, а по тычкам сверху.
Разумеется, что под "тычками" я подразумеваю не издателей, которые меня знать не знают, и всё дожидаются, лукавые, моей смерти. А кого-то вроде романтического бога, немного садиста, с учительской указкой вместо плётки, и по имени "Зуд", который вместо того, чтобы лупить по лимонным пальцам как по обыкновению делают нормальные учителя, своими указаниями сверлит мозг.
Лимонный цвет у частей тела - применительно к курящим казахам - выдумал довольно странный, и, кажется, талантливый мизантроп, огрызающийся на весь мир, любящий только себе подобных неполных маргиналов, пишущий "фантастический реализм", как он сам назвал свой жанр, бывший товарищ и немного господин, проживающий то там, то сям, прошедший странную "ссылку в Рязани" (выдворили что ли из Москвы?), профессор философии в Канаде, лечащийся в Швейцарии по приглашению сердобольных организаций, псевдоним Нестор Тупоглупай.
И сам этот писатель и путешественник по приятным заграничным ссылкам, и этот провокационный лимонный цвет пальцев и скул, не означающий, пожалуй, ничего, кроме какой-то фобии или воспоминания о страшных людях в задрипанных халатах, кушающих собак, а, возможно, и ребятишек во времена вождёвой коллективизации, это не выдумка.
Не такое уж плохое имя "Зуд" даже для детского фэнтези, а уж для взрослого сюрреализма и того хлеще! Кто бы сомневался, что эта книжка явно не для детей: ишь как трещат страницы в интернете: отсюда слышно! Дети с такой скоростью листать девайсов не могут. Да здравствет GOOGLE, NET и Майкрасофт с Асером! А также их родители.
Во-вторых, и касательно данного случая, "перфекционистская" ситуация обостряется дополнительно.
Причина тут простая.
Термин "онлайн", который я применил в отношении данной попытки прозонаписания, обозначает тот, вероятней всего, новаторский факт, что декорациями происходящих в сочинении событий будут служить несколько веб-камер "реалити", установленных в нескольких странах и в довольно-таки необычных точках, которые я обнаружил не абы как, а, можно сказать, выстрадал определённой точкой своей. В компьютерном деле такая точка называется точкой восстановления. А у домоседов точкой "Икс".
В деле житейском же это выглядело так: я сидел перед монитором на вертящемся стуле с одной боковой ручкой - это не было дизайнерской выдумкой, а это было бытовой горестью, но я не ломался, принимая данность за подарок, ведь могло не остаться даже одной ручки - и часами, и даже сутками, а то и месяцами протирал задницу дублёной кожей сиденья. Вот такая она личная точка восстановления.
Далее я скрёб затылок и искал в лицах и в поведении обычных людей, мелькающих в вебке, мальчишек-плохишей, пьяниц, тайных убийц и содержателей невесть чего, в подвалах у которых скоблят стенки кастрюль собранные посильным коллекционированием гаремы подневольных существ жен.пола, но уже приспособившихся к регулярному сексу. Если, конечно, так можно назвать еженощные оргии с так называемыми партнёршами, криворукими и с медведями на ушах, играющими в этих сексоркестрах самые гнусные партии с жалким пиликаньем, когда чужой смычок забирал слишком глубоко или стремился перепилить разом все струны. А также со строптивыми в душе, но прекрасными на практике девицами, особенно если суметь разжечь, особливо когда тело избранницы обмотано скотчем, когда нож у кадыка, а ранее рука хитротрудного женишка надавливала, выдавливала да не недовыдавила из горла, хрипящего на все лады божественную SOS-алилуйю, гланды.
А менее успешные тётеньки - чаще всего это менее симпатичные швеи по раскрою и шитью мешков из чёрного пластика оригинальной конфигурации для переноски картофеля под видом трупов. Это модный такой тренд первой половины двадцать первого века касабельно проникновения поп-культуры в сельское хозяйство - взято из сицилийского опыта!
Во-вторых, это рукодельницы по изготовлению ковриков с лебедями, таких любимых на любом губернаторском рынке, где всё намного дешевше искренней цены.
На самой нижней ступени стоят, набычившись, грубоватые в любви, зато прекрасные душой и мыслями (бывают с одной ногой) штамповщицы рукавиц для бомжей, приспособленных ваять из монолита фундаменты и класть бутовые стены для злого тирана, собирателя пушек от железной мануфактыры Ивана Грозного и любителя "Кордебалета и прочих искусств" имени Вильгельма Телля, англичанина, желающего быть эсквайром Гефсиманского сада, Булонского леса и всей земли округа Оксфорд и Бедфорт по возможности.
Оный же деспот - ненавистник всех русских полиционеров с полковниками во главе прокурорского стола и стыдливо прикрытыми бюстиками Сталина с Дзержинским и Берией, Ежова и Бен-Ладана, в обнимку и разно, в каждом свободном углу каземата стиля "кич" и "фьюжн средиземноморский", с применением кандал, дыб и "испанского сапога" в качестве научных пособий для чекистского молодняка - в витринах и на свободной подвеске к стенке.
К стенке, к стенке, на стенке. Что-то нехорошее напоминает такой способ... хоть подвеска, хоть постановка; хоть "к", хоть "на". Хоть за ребро висеть скотине, хоть прислонённой к забору, хоть на скотобойне, хоть на рынке, хоть в подвале, когда дамы в пеньюарах, в небе цепеллины и предаёт твоя любимая Мюзин, - одна судьба: мясо оно порой ещё и "натюрморт" (вспомните перевод этого слова), как бы антихудожественно оно не выглядело и где бы не находилось: мухи, скотина, человечина, гитлер и смерть в большой дружбе: не в фантомной Арктиде живём, а на всамделишной Земле, а это пострашнее будет.
3
Чаще всего именно они - некрасивые, прыщавые и одноногие дамы, именно они, отчаявшись дождаться врача скорой помощи или молодого красавца-полисме... нет, полисЧЕЛА пусть даже не верхом на белом коне, а хотя бы рядом с маленькой, но многоопытной болонкой, у которой взамен приличной внешности и наличию протёртости в том интимном месте, где у людей бабского полу преобладает требующая буйности причёска - атавизм по Дарвину, причём, всем на удивление, увеличивающаяся параллельно возрасту, если за ней не следить с помощью бритвы, а так оно к старости и случается, так как бритвы к старости обыкновенно тупятся или к такому же обыкновению покрываются ржавчиной.
Итак, у той почти забытой нами болонки имеется необычайно тонкий нюх на всё завшивейшее и вонючее, какими и становятся женщины, записанные в очереди о рангах самыми последними, самыми мелкими шрифтами, чтобы не прочесть и не выплачивать по обязательствам, - так вот, именно они, эти смелые, мелкобуквенные, а иногда, как назло, одноногие женщины, занимаются опасной и параллельной, абсолютно подпольной выживальческой деятельностью. А именно: эти непокорные и непокорённые паскудным садистом инвалидки годами выцарапывают ногтями и алюминиевыми ложками тоннели.
Думаете, такое может случиться только в варварской России? Вовсе даже и нет. И не такая уж варварская Россия, она настолько же варварская, насколько и великая.
Такое бывает...
Нет, не будем открывать всех мадридских тайн знаменитого исторического района в Дублине, называемого "Темпле Бар", который непременно требуется посетить, если ты в туристах на родине Джеймса Джойса и ему подобного Энрике Вила-Матаса с его "Дублинеадой"... ой, "Дублинеской", ведь до того Энрике заезжал в Венецию, а в Ирландию он ехал в первый раз: каялся он как на духу, и оттого силён.
Фамилии, извините, все подлинные, ибо негоже мерзким графоманам из Руси разбрызгивать импортное шампанское перед фантомными классиками, вытащенными щипчиками из голов графоманов по методу абортов в начисто запущенный месяц - и по животу перед этим сапогами били - много чести таким выдуманным классикам. Лучше наполнять деревянные кру'жки с отломанными об французские головы ручками и радостно пить с французскими классиками, существовавшими реально. Пусть так же фантомными, но фантомными по другой причине: они все давно реально умерли, а их книжки так же реально живут в ноосферах и никому жизнь не портят, а лишь обучают чему-либо полезному.
Но плохое, а особенно отвратительное, быстро забывается, поэтому русские с небывалой силой продолжают любить французов настоящих и фантомных, только за то, что у них есть и всегда были такие французские феномены, как Париж и культура. Это вам не дождь из французских лягушек, который нечаянный смерч. Это надолго и навсегда. Как и русская культура. Как и взаимная любовь этих двух культур, лишь иногда омрачаемая войнами правительств, разумеется, с участием народа, дабы подданные не скучали и не забывали ху есть ху.
Заодно, чтобы и другим не обидно было, НАШИ любят английскую, после Джойса ирландскую, и немного испанскую литературу, заодно и ихнюю живопись.
Знаю-знаю, не "ихнюю", а просто "их", но это для усиления графоманщины, ибо мы не учебник с вами пишем, а хрестоматию невесть для кого, может для себя одного, любимого до самого мизинчика, ох он и бедненький - сегодня, так и быть, остригу тебе ноготок, - а это не одно и ТО ЖЕ.
Видите, как я по-умному "же" отдельно написал. Мог бы цельным наречием. Но не стал. То-то же! Не все графоманы шиты белым лыком, сиречь толстыми нитками из биоволокон!
И так они (пленные женщины у тоннеля) делают до тех пор, пока совершенно закономерно и в соответствии с книгой Евгения Сатановского о том, как надо бы вести себя, случись оказаться на царском троне времён президентства. Но, подобно Сатановскому, который размазал по страницам и без того абстрактные советы и, практически ничего не сказав конкретного, используя книжное и жизненное правило единства и борьбы противоположностей, сумел оборотить любое добро в зло, и в обратном порядке, так и наши горемычные пленницы обязательнейшим образом наступают на грабли подобных историй.
Речь тут идёт об алгоритмике любого похищения и связанного с ним побега, о чём просто обожают трещать и сочинять варианты писатели всех времён и народов, якобы им есть что сказать новенького в этой области.
Правда, наши гипотетически похищенные женщины делают это на себе, а не в книге, и в опытно-индивидуальном порядке.
Объясняю, откуда в побеге случаются столь алгоритмичные проколы.
Если это гарем, то это уже, как минимум, два человека. Тем более бабы. Как правило, они соперницы. Хоть большие, хоть малые. Хоть сознательные, хоть с задним умом. Хоть даже лесбиянки по необходимости как-то жить, оказавшись вместе и надолго. Хоть они и умные, зато они одинаковополые, и конкурсы между ними никто не отменял.
Бегуньи к закону, а не от него, одна за одной прокалываются благодаря наличию в гареме - числом одна или больше - затаившихся на время, даже может не особо сознающих это, то есть бессознательно действующих предательниц, согласно алгоритма - обязательно противоречить, или вякать, или активно противостоять, не то она скажет хозяину (тюрьмы, подвала). Ведь от побега одной дамы остальным станет хуже, надо бежать или всем, или никому. Ибо вдруг побег удастся, то тогда неубежавшим не поздоровится, а это очень даже нехорошо и даже больно, если хозяин вздумает обидеться и отыграться на тех, кто наблюсти наблюл, но донести не донёс. Хоть инструкцию им пиши!
Есть и прямые причины, которые ближе к телу, как говорится.
Поскольку одна или больше, то среди двух обязательно находится та, которая кушает больше другой.
Она, как правило, и есть то самое голодное существо, которое даже самую малую имеющуюся ещё со школы порядочность, а также природный интерес к свободе личности в условиях клетки садиста, может запросто поменять эти свойства на еду, тем самым дополнительно досадив сопернице.
Таким образом, утверждаю: две женщины выбраться из садистского подполья никогда не смогут. Им надо слиться умами и душами, а не тереться частями тела, как обычно и спонтанно происходит назло плену и несвободе физической - без кандал, правда и без связки рук за спиной и к столбу..., тогда может быть что-то выйдет по задуманному плану.
А вот одна женщина - это совсем другое дело. И об этом тоже недвусмысленно намекает Сатановский. Правда, у него в действующих лицах, как правило, вошкаются именитые мужчины. И он о большой политике, а не о каком-то частном побеге, о котором никто и никогда толком не узнает, если того не захотят умные писатели.
Ох же и мозгокруты эти люди сочинительских профессий!
То ли дело - недостаточно умный, простой как валенок, самонадеянный, самодельный, самодеятельный и наивнее некуда графоман! "Наивный", между прочим, синоним "валенка". Налицо скрытая тавтология; примите к сведению: я называю такую тавтологию "синонимической". Ах, уже давно так назвали? Чёрт, я не знал! Точно - я графоман!
Итак, будучи графоманом, пользуясь вебкамерами, и с помощью своего монитора, я высматривал женщин-героинь числом более двух. Чтобы были в моём гареме протагонистки и антагонистки, мужиков возьмём первых попавшихся: у них у всех одинаково, чтобы, в конце концов, эти женщины могли переговариваться между собой, а уж я бы одному мне известным способом выманивал бы из них эти диалоги и нанизывал на свою сюжетную вервь, как живых рыбок на сниску, чтобы не разметала их судьба - ветренница надлёдная. После сниски все рыбки ложатся в одну линию, с одной судьбой, от которой уже никуда не деться: буквально повязаны ртами, которые у рыбок, надо отметить, заодно почти-что и носики. Просто это такие дырочки в непосредственной близости от ротиков; и выступами или другими украшениями, как, например, у других животных, а также у людей, не отмечены. Так же и мысли, и слова приобретают одинаковость и некий безысходный рок, когда они крепко связаны одной верёвочкой.
Желательно баб зазывать с порочными наклонностями, а не жертв, чтобы:
1. не описывать их нудных мучений;
2. пусть даже поначалу под масками обыкновенных любительниц пива;
3. а на деле: извращенок, лесбиянок, кровожадных студенток, с удовольствием мучающих сокурсниц и, с особенным сладострастием, соседок по кампусу. Особенно тех, что ютятся, свернувшись калачиком, на верхнем ярусе двухэтажной кровати. И с опаской поглядывают на старших подруг, распределяющих мальчиков-гостей ещё в дверях, едва только просунутся в щель их чёлки (в одной украинной стране это оселедцы - какое солёное морское слово!), по принципу "этот мне, этот тоже мне, а этого убогого забирай, он, как и ты, ничегошеньки ещё не умеет, тренируйтесь давайте, утром будешь сдавать мне зачёт".
Вычислю я двух таких, можете даже не сомневаться! И пришью к настоящему делу: нечего им прыгать и кривляться перед веб-камерами!
Ещё я пытался угадать приживалок, медсестёр, внучек, работниц благотворительных фондов, прекрасных риэлтерш, медленно травящих бабушек - квартиросдатчиц и просто больных старушек.
То же самое в отношении внучек этих бабушек, а также невесток, которым не удалось угодить своим свекровкам, а тут им будто бы приспичила надобность и тут же подвернулась возможность.
И так далее, и тому подобное.
Важно, чтобы эти плохие личности обладали яркими внешними данными.
Это для того, чтобы мне было интересней раскрывать их подлую сущность.
Для того, чтобы кинематогрофистам, прожорливым на живописность, на оригинальную внешность, на нетривиальные поступки будущих героев и дышащим мне в след - дай же сценарий, поскорей заканчивай своё дьявольское сочинение - словом, чтобы мне заранее было бы понятно то, что я постарался бы из них выжать.
Словом, я искал людей именно с нехорошими наклонностями. Ибо писать о порядочных людях в наше время считается чем-то неприличным и скучным до чёртиков. Чтобы описать порядочного человека и быть при этом интересным, это надо надо так сильно расстараться, что бесхарактерному писателю проще будет удавиться самому.
Все мы знаем мизантропов из "Скромного обаяния буржуазии". Поэтому я надеялся найти подобных героев в стандартной толпе. Толпы эти топтали асфальты нескольких континентов, за которыми я установил слежку. Стоит дальше объяснять?
Я не могу, конечно, гарантировать, что в один прекрасный момент эти мои тщательно подобранные вебкамеры не станут "по закону подлости", или по какой-либо иной форсмажорной причине одна за другой отключаться на время или закрываться навсегда.
Другое обстоятельство то, что героев для своих опусов я буду находить среди реальных людей, так или иначе задействованных в спонтанных сюжетах упомянутых реалити веб-камер, а также соединять их с жизнями людей из числа мне знакомых и даже близких. Постараюсь их не обижать.
Если невольно кого-то задену, то заранее прошу меня простить, или пусть я буду бит их умственными розгами.
На суд я категорически не согласен.
Поймите меня правильно: это нужно для того, чтобы проверить правильность или, наоборот, ложность моей концепции.
В случае удачи мировая литература будет обогащена новейшим жанром!
Если же я пойду под суд, то там меня, как любят выражаться русские, накроет крышкой, ибо лекарствами там особенно не кормят, а вот заработать по печени очень легко.
Таким образом, я буду зависим от большого количества ситуационных обстоятельств и не буду никоим образом застрахованным от фиаско.
Денег, разумеется, я ни с кого не прошу, и даже не имею никаких прав на это.
Я полностью и заранее признаю, что бремя возможных рисков принимаю на себя сознательно, будучи в здравом уме и памяти, на фоне личных амбиций и придерживаемого правилами литературы фантазийного разгула.
Моей основной задачей будет выявление в цепи различных и не претендующих ни на что, кроме совершенно формальной фиксации веб-событий, некоей "литературоподобной" сюжетной линии, которая смогла бы держать моё повествование в рамках классического романопостроения.
Второй конкурентный вариант: придать текстам такой режим "потока сознания", который позволил бы моим будущим героям, которыми я по возможности и по праву собственности буду управлять, быть относительно свободными в волеизъявлении на моих страницах. На экранах веб-камер же они, как вы понимаете, не зависят от моего волеизъявления вообще никак. То, что они попадают в поле зрения веб-камер, это вовсе не моя забота, и не моя вина, и не стёб над ними, используя силу полученной информации с целью дискредитации или нанесения духовной обиды.
Это полностью в компетенции их правительств, так как именно они и никто другой, позволяют производить над своими гражданами подозрительный контроль. (заметка корректора: слово "подозрительный" употреблено не к месту, несмотря на казалось бы родственность смыслов).
Можете называть его как угодно: хоть шоу, хоть познавательными и даже патриотическими программами, хоть рекламными съёмками и так далее.