Ядвиге Карловне под семьдесят. Она, несмотря на возраст, - бойкая и подвижная, типажная женщина с весьма уместным в этом пограничном краю еврейско-польским выговором. У неё шустро бегают глазки. Глазки не лишены былого сексуального блеска. По взглядам Ядвиги угадывается тщательно конспирируемая профессия "мамки".
Как вы понимаете: она - предводила сотенной рати красивейших брестских девочек.
Бабло, естественно, у неё водится.
Девочки, согласно белорусской традиции, в удовлетворение ревности российских подорожниц будет сказано, малооплачиваемы.
При этом они востребованы не только мужским и бедным народонаселением, а ещё больше шоферами-транзитниками разных мастей.
Девочки берут не ценой, а красотой глаз и количеством любвных подходов. Прекрасная игра. Разнообразие поз. Неутомляемость полная. При договоренности могут без резины, причём, с гарантией и справкой. В рестораны не напрашиваются. Но если позовёшь, то не откажутся, но, о, скромность, арманьяка не попросят. Всё делается с живой улыбкой, сверком глаз, с какой-то интеллигентской умностью и искренностью настоящей славянки.
Вот откуда надо брать жён и западным олигархам, и восточным шейхам!
Полна Белоруссия талантливыми буквально во всём девочками.
Стоит ли рассуждать - в карманы чьёго пёстрого сарафана заплывали льющиеся с мужчинских гор щедро зелёные, красные, синие денежные потоки! Такими потоками, извините, девочки и мальчики, можно двигать лопасти беларуських гидростанций. Девочки! Пора наводить порядок в этом бизнесе! Долой мамок! Долой сутенёров! Свободу, свободу! Всю власть трудящимся у станков!
По внешнему виду, поведению и записям в ежедневнике Карловны можно безошибочно писать сексуальную родословную и вентилировать мимозамужние связи лопнувшего (не от того ли?) СССР. Сдача квартир в краткосручную аренду - её второй бизнес.
Минское ЧК любит Ядвигу Карловну.
Минское ЧК бесплатно продырявило квартиру Ядвиги в каждом углу, и в случае недоразумений готово представить любой степени подробности видеодоказательства.
***
Ядвига Карловна, несмотря на "крышу", по инерции советского времени побаивается поэтажных дверных глазков.
Она по-прежнему страшится вездесущих соседствующих старушек - лавочных надзирательниц.
Их наблюдательность может привести только к одному: к очередному заявлению в милицию и вытекающим отсюда разборкам по поводу недекларируемых заработков. Причём, больше в первой, абсолютно неприветствуемой бабульками сфере.
БелЧК отказывается защищать Ядвигу, предпочитая ненавязчиво оставаться в тени, и с пустяшными случаями не связываться.
Случаются перебранки с бабульками всвязи с эпизодическим игнорированием Ядвигой Карловной неписаных правил дворовой нравственности даже во втором, совсем, казалось бы, невинном, бизнесе: "Сдать квартиру неизвестным людям? Ты что, Ядвига, совсем с пупа сдвинулась!"
Выпячивание богатства в этой почти-что свеженькой стране не приветствуется: батько того не велит. А у Ядвиги деньжата в загашнике есть. Не зря она плачется и посыпает пеплом пущи седин. Сссылаясь на трудности бизнеса теперешной Беларуси: дамы без огня не дамы!
Наших же опытных руссиян, переживших не только радости президентства, но зацепивших оттепель и ежегодные похороны генсекретарей, на мякине не провести.
Согласно правил Ядвиги, всем арендаторам и кратковременным съёмщикам в подъезде полагается передвигаться исключительно поодиночке.
Хлопанье дверьми строго-настрого наказывается процентами от арендной платы за каждый соседский доклад.
С некоторой натяжкой можно сказать, что соседи пребывают в некотором сговоре с Ядвигой, так как за их молчание как бы само-собой предполагается некий платёж.
А за особо яростное поведение, сопровождаемое превышением шумового лимита, с перекрывших планку арендаторов взимается и впредь будет взыматься грозный штраф.
- Согласны с таким непререкаемым бытовым условием?
- Согласны. Конечно. Вы бесконечно правы.
Распивание спиртных напитков Карловной в виде исключения допускается. Она и сама - будучи предпринимательницой - понимает важность таких алкомероприятий, но, опять же, в ограниченном цивиле.
Степень распития в контексте с беларуськультурой определяется лично ей самой, и об этом докладывается каждому новичку - арендатору перед началом каждой сделки.
- Да-да, конечно. Мы не против. Понимаем.
- Вы мне явно симпатичны. Судя по лицам, вы не совсем конченые русские. И не шпионы. (Такие простачки не бывают шпионами). Но у меня есть ещё одно правило. Оно может вам не понравиться, но...
- Что за правило? - клонит голову вбок Ксан Иваныч. Ему доверено возглавлять переговоры.
И Ядвига, приняв в сердце острое понимание, с воодушевлением принялась рассказывать:
- как воспитывали её,
- как родители наливали ей на донышко столовой ложки кагору,
- как она, в свою очередь, передала эту традицию дочке...
- И...
- Короче, пить что ли совсем нельзя? - осторожничает Ксан Иваныч.
- Отчего же нельзя... Водку нельзя. Коньяк осторожно, рюмочкой, рюмашечкой по вашему. Виски - напиток для меня дорогой. Вы же сами его не пьёте. (Как сказать!) Вот я, к примеру, выпиваю бокал вина, и мне этого хватает. Я не буяню, не пою песен...
- Мы не знаем песен, - отчеканил Ксан Иваныч, и спешно поправился: "Только гимн".
- Гимн - это похвально. Вот у нас, так, никто не знает гимн Беларуси.
- А он разве есть?
- А куда ему нафиг деться? - удивляется Ядвига. - Есть, разумеется есть.
- И музыка к нему?
- И музыка.
- Вау! - диву даётся Малёха, он же ведь сочинитель музык; и даже присвистнул от изумления.
- Я бы с удовольствием поглядел ваш гимн, - томно, по-продюссерски сказал Кирьян Егорович, валерьянисто изогнувшись.
Он по пьянке умеет играть на фортепиано. А Бим, кстати, - на всех инструментах мира! Но Бим временно спрятан во дворе и эпохальной беседы не слышит.
- И я, - сказал Малёха. Он любит драмм-бэйс и все инструменты мира, вставленные в компьютер.
Ксан Иваныч вздёрнул удивлённые глаза к потолку (ну дают подлизы, мляди, предатели Руси!)
- Мы не буяним никогда, - сказал Кирьян Егорович. - Мы - интеллигенты.
- Мы вообще-то ещё архитекторы, - поддержал Ксан Иваныч, передёрнувшись от удовольствия.
И он почему-то не стал рассказывать Ядвиге про проектирование казино в Алтае. И про то, как весело, с топором гонялся за Бимом по Монголии.
И не стал вспоминать, как метал в него, будто играя в городки и иной раз, к сожалению не попадая, жерди от овечьей загороди в Хакассии.
- Волосатые это каста, жрецы от искусства, - так искренне считает он. Городки сродни бильярду. Гонки по степи со ржавыми лезвиями - невинный пейнтбол.
Ядвига в шоке. "Волосатых" она не поняла. Потому как не полная дура и говорит на своём языке.
- Мы только Rose et Route и пьём, - мгновенно соврал Кирьян Егорович (скорей бы ушла, а там посмотрим!). - Максимум бокал. Как и Вы.
Ядвига зарделась.
- Скажите ей, что я вообще не пью, - подсказал Малёха на ухо К.Е. (Кирьяну Егоровичу)
- А сам возьми, да скажи, - посоветовал К.Е. так же тихо.
- А у нас вот этот молодой человек вообще не пьёт, - обрадовался К.И. (Ксан Иваныч) за своевременно подслушанную мысль. Это им плюс. Молодцом у него вообще-то сынок наличием убедительного аргументария!
- Короче, тогда так: много не пить, всем в магазин не ходить. Пусть кто-то один из вас сходит. Магазин почти рядом. Вино хорошее. Но пить рекомендую только наше. Остальное - бодяга и, извините, настоящее говно и моча.
- И российский алкоголь - тоже гуано? - слегка обиделся Ксан Иваныч.
- Тем более российское. Могу дать задание кой кому и прислать ваш заказ. Если хотите. Но не даром. Ноги курьера (обычно курьерши) стоят что-то, но - не бойтесь - не дорого, в пределах разумного. Рекомендую приобрести белое. Я вот...
Зря она не договорила про длину и цену гонцовых ног.
- Мы не хотим вас зря напрягать.
Тогда Ядвига Карловна в подробностях рассказала поначалу какие лёгкие вина, кроме насквозь лечебного кагора, она терпит.
А далее поведала известный всем местным алкоголикам маршрут.
Далее рассказала, что если бы путешественники приехали в августе, то десерт можно было бы вообще не покупать: у них в городе есть такая улица, где вишни ого-го... а самая плохая водка... а самая хорошая колбаса... лучше брать копчёности... батька за этим следит... а не то им... сертификец им всем... и т.д., и копец.
- У нас не диктатура, как кое-кто, может быть, считает, а просто порядок, и железная рука нам вовсе...
- Мы поняли. Спасибо, Ядвига Карловна. Обязательно приедем осенью. Мы планируем Португалию и Барселону. Хотим заглянуть в Гибралтар и покидать с берега камушки и...
Ядвига обрадовалась: "Заночуете перед Португалией у меня если что. Я буду рада. Португалия - она же рядом?"
- Рядом. Ок.
А далее бытовой инструксьон:
- Так! В постель вина не носить. Стол вот он. Стул возьмёте в спальне. Диван раскладывается, бельё в шкапчике. Курить исключительно в окно. С сигаретой на балкон... особенно в трусах не выходить... Надевайте штаны... и... а... лучше вообще не выходите. Особенно ночью.
- А что так?
- Соседи увидят. Кондиционер не включать: он много электричества ест.
- Что ж так много ограничений? - удивляется пацанва. (Они деньги платят в рублях, могут в еврах, не в зайчиках! Жарко тут! Возьмёте денег за кондишен?
- Договорились. Но эти денюжки особые и пожалте их вперёд.
- Сколько? - И Кирьян Егорович принялся засучивать курточку с майкой, обнажая чёрный, рублёвый, искусственной кожи общак.
- Ой, зачем вы изволите совершать демонстрацию живота?
- Я бухгалтер. У меня тут деньги.
- Другое дело. - И Ядвига оживилась.
- Дайте-ка мне один паспорт.
- Зачем?
- На память. Шучу. Страховка. Вдруг вы... Словом, утром при встрече и отдам. Вы же утром съезжаете?
- Ну да. Мы можем всё отдать. Мы вам верим. Вы же не станете...
(Почему бы и не стать?)
- Не надо мне все отдавать. Кто у вас главный?
- Наверное... я, - сказал Ксан Иваныч, с воодушевлением, смешанным со стеснительностью, глянув в Кирьяна Егоровича.
И не стал неправым. У него три паспорта, автомобиль его собственность, и гонор командира.
***
Друзья Бима, словно заранее почуяв жёсткость условий, и как вы уже догадались по обронённой фразе, припрятали нетрезвого пассажира Бима.
Но, как оказалось, недостаточно надёжно.
- Сколько вас человек? Как вы разместитесь? Вдвоём на одной кровати можете спать? Она широкая. Подоткнётесь одеялами, если что...
Грозно пытала Ядвига путешественников, заканчивая инструктаж и неумолимо приближаясь к цене вопроса.
- Нас трое. Спать вдвоём любим.
(Уж не пидоров ли собирается приютить Ядвига Карловна?)
- Трое? - пересчитала хищнющими глазами: "раз, два, три. Трое. А это не ваша ли случайно машина во дворе?"
- Чёрная, Рено?
- Чёрная, с чемоданом сверху.
- Случайно наша.
- А почему в ней дверь открыта? Может с вами ещё кто-нибудь есть? Может, девочек везёте? Так с девочками не пущу. Девочки у меня...
Хотела сказать, что девочки у неё свои, но скромно вымолвила только: "Девочки у меня сметой не предусмотрены".
- Нет никого. У нас чисто мужское путешествие.
(Жаль. Не клюнули. Это приличная добавка к оплате).
- Я семейный человек, - добавил Ксан Иваныч, - у меня вот этот молд-юноша, к примеру, сынок.
- Я догадалась. Вы похожи.
(Хренов, похожи!)
- А я старый уже для девочек, - соврал Кирьян Егорович и подумал про бедных местных студенток. У него дома своих две. Скучают, поди, без него. И денег им не оставил. И не смог удержаться от алогичного вопроса. - А у вас тут поблизости высшие заведения есть?
Ядвига сверкнула зрачками. И, насколько возможно было сделать незаметно, поддёрнула бюстгальтер.
- А вам зачем? Там сессия и экзамены на носу.
- Так. На всякий... Словом, не важно.
- Раз не важно, молодой человек, то лучше сбегайте и закройте в вашей машине дверь. Там какой-то бухой бомж в тапочках суетится.
- Что-о-о?
- Морда - страшней не бывает. Бородища - во! Лопатой. Попиз... Ой. Украдёт ещё чего... Или уже украл.
Ядвига Карловна показала ширину растительности у бомжа.
Подозрительно осмотрела бороду Кирьяна Егоровича, уже завернувшуюся в сторону высшего белорусского образования.
Благородная бородка Кирьяна Егоровича не шла ни в какое сравнение с бородищей бомжа, и нахлынувшее-было подозрение Ядвига отсекла как напрасное.
- Милая Ядвига Карловна, что же Вы сразу-то не сказали!
Молодой человек слетал во двор и пожурил Порфирия Сергеевича: "Дедушка Бим, Вам же сказали удалиться подальше. Нах...й. Спрячьтесь, пожалуйста, снова... Вон, - покрутил головой, - хотя бы за гаражи, блин".
- А чё?
- Через плечо, блЪ! - И вежливо: "И кончик... Сами знаете куда".
Словом, из-за Бима, вышедшего из машины промять ноги, посидеть на дворовой оградке с сигаретой в зубах, арендная сделка могла рассыпаться впрах.
Дверь машины он открыл для вентиляции, ибо перед тем опрокинул в салоне бутылку пятиградусной российской мочи.
***
Малёха на правах молодого и чистого спал в персональной спальне. Он избранный. Один на двухместной кровати. Взрослые спали втроём на одной в общей комнате. Кирьяну Егоровичу выпало почивать в середине, так как Ксан Иваныч принципиально не хотел касаться тела сволоча Бима.
Они в очередной ссоре, а Бим соответственно результату в обете молчания.
Детский сад!
Честно курили на балконе.
К миловидной хозяйке соседского балкона не приставали, хотя она явно желала сразу всех, а потом ещё всех, но уже по очереди.
Бычки бросали: кто в цветочный горшок, а кто безуспешно пытался дострелить до бордюрины.
***
Ночью за закрытой дверью спальни папа бранился с сыном.
Сын воспитывал отца.
Отец неумело огрызался.
Слышны были только "трава, девки, крэк, сахар, водка, руль, измена, сам кто, любовница, бляди, я взрослый, мать, волнение, забота, евры, сто евро, тысяча евро, кончилось, интернет, hер им, балбесы, пердуны, асер-хуясер, крякнуло уже давно, неhер яблом щёлкать, а ты сам, а ты тоже хорош, а ты, а ты, а ты".
Детали и главные причины часового ругательства свидетель намеренно умалчивает, хотя и догадывается о расстановке акцентов.
![обложка [яп]](/img/j/jarikson_k_i/2-02/chochochohozhdeniechtiwo2chekendhuk672.jpg)