Это продолжение назад. Так иногда противная, скользкая, задёрганая чужими мужьями ворона - вон их сколько в небе, отгоняют коршунов, лишь бы самим в очередь успеть - чирикает-накаркивает вчерашнее, надоевшее, глупое, семейное. Псевда, блЪ!
И гнезда-то у неё стоящего нет. Она даже не грач, хоть и близкая родственница. Цветом, едрён корень!
Это всего лишь показательный - как на госсуде - заказной эпизод, вынутый из бесконечной истории шалостей и падений, преступлений и наказаний. Мать его достоевскую!
Вынуто, вытянуто, как кишка через задницу колдуньи, проктологом-садистом из Бамберга, звать иезуитом, в тот самый день и через столько лечащего времени, а не читай страшилок! А как же не читать, когда само собой древнее варево, составленное из страшного и аморального, перебраживает в весёлое внеисторическое пойло. А ты не колдунья, а всего лишь навсего вруша и участница. Пора бы и забыть, а там бы и рассосалось, ан нет! Фигушки-мигушки!
Тогда из растленного, если по-взрослому считать, а коли по дури, то, выходит, что ни на есть самого детского практикума, выцеживается, защищается и долго здравствует диссертация-самопал по практической парапсихологии. Даже без отсоса действует! Память, блинЪ!
А могла бы как миленькая - как щас помню: вертела хвостом, да. Незаметно будто для себя самой, старалась скрыть и напускала тумана с флюидом, да как графомана обмануть? Никак! Селёдкой оно за полкилометра разит, если у тебя задница бабы, хоть и молодой, а он рыбак и Хэм. Вместо задницы, а хоть бы и старик, видит киль, камбуз, мотор, и на секундочку отвлёкся от моря.
А любую иллюзию исполнил бы, может быть, - лишь скажи честно: "хочу, ради пробы, не по серьёзу".
Извлечено ею - Жулей ненаглядной - тогда, когда жизнь молодых людей и Кирьяноегорычевой собственной прокурором пережитой житейски на раз зараз сбавленной адвокатским передом сбытой бумажкой осмысленной печатью пришлёпнутой цензурой развенчанной превращалась медленно и неверно из трагикомедии кровавой по-менструальному в комедию обыкновенную, болезную и со скорой, весёленькой смертью.
Бывает так? Да.
Пошленько, избито? Да! Ес!
Ирина Забияка, кто такая забыл, торчит в голове как армейская приписка "здоров и годен", при всём при том, вовсе не была его девушкой и явно не ходила к нему через забор, чтоб принять струю на грудь. Вот и сижу. И думаю. Что за шикса? Какого хрена! Неужто и фамилия у ней есть?
Кто же героини его романа?
Где эти обязательницы? Возбуждающие, яркие.
Где их нынешние гнёзда? Заботится ли кто-нибудь о них? Залетают ли туда взрослые птицы? Хотя бы по два раза в неделю, именно в пятницу и после дождичка в четверг. Вылетел ли оттуда хоть один фамильный птенец? Ах, провожают, не заходя в дом? Ладно, сделаю вид. Подпрыгивают будто девственницы. А сами-то! Буквы! Ха-ха-ха! Простые буквы. Я понял. Писатель, едреня феня. Не надо тут заливать!
А когда взрыв восклицательных, писатель?
Не хватает тяжёловесного, яркого как гром, неясного, но завлекательного, как дырочка в заднице подружки, последней, той самой, я помню, всего того, от чего бы механически закрывались уши, но приоткрывались бы и шныряли любопытные, извращённые глаза.
Другу только что удалили гланды. Гланды не яйца. Им полезно мороженое. Люблю такой рецепт в решёточке.
Он, собственно, родился сам, и ни к чему не обязывает.
Зелёного гороха там нет! Только чёрный. От мышей.
Цокает. Приятная девочка в августе. Скоро осень, а опять в лесу не успел. И вообще надоело. Даже думать об этом. А эти всё шныряют и желают в институт. А сами молодые. А ума нет, как и не было на родине... а хоть бы и в Дровянниках.
А эти, которые недавно, совсем другие, они просто ходили фоткаться. В платьишках. А кто ходит в длинном платьишке в лес? Никто. Годится только для "чтобы сфоткаться и для сэлфи". Вот так. А мы стояли на мосту, и вич был не у каждого, а через одного, а за результатом через неделю. Так что могли успеть, а если бы в суде спросили, то один из нас сказал бы: "А я не знал. Анализы сданы, а результатов не было. Да, я не был стойким мальчиком. И геем не был. То была случайность... падение своего рода... Девочки сами виноваты. Нехрен платьишки до пят в лес одевать".
1.2
- Здравствуйте, мне вновь позовите Карлу.
Она всё-таки баба или мужик с отсечёнными хикушками? Выбираем наугад из списка (он-она вошла в реестр) и приближаемся. Ближе, ближе. Тогда она была менее строга. Но не Карла. Карл не шестьсот. А столько-то тысяч. Ещё ближе. Где вы познакомились? В тюрьме. Восемь лет назад. Я хотела помочь ему. И не трогайте меня: я - исключение из правил. Она и в тюрьме была наивной и непосредственной, как все сексапильные на воле. Ещё и усилилось.
- Когда вы заключили брак на небесах? Никогда. Я же за рулём. Я же не знала, что так получится. Всего-то четыре трупа.
Ага, и не в Англии, где потолки сексуальней дефлорации.
- Носила пузырёк с дёгтем в сумочке.
Ну да, она суммировала результаты как восемнадцатилетние в самом меду довыданья.?
А эти? Приблизились. Аж оба - со спидом и без - нюхнули тел. Чуть подвинулись: чтоб вино не разлить, он в пластмассках - неустойчиво очень. Могли бы нахально не пустить: мост не широк: расставил руки - хрен пройдёшь. А в телах у обеих грудь, настоящая грудь - не то, что у...
Да что уж там. Повесть - не совесть. Горячая! И сейчас есть.
Ещё громчеет. Коснулись. "Ну-ка, покажи и нам". Это так надо было сказать. А мы не сказали. Ни один. Один пердун, другой со спидом. "Мы тоже все!" - надо было так сказать. "Дайте нам тоже. По очереди или врозь. Можно свингом. Мы добрые, денег не возьмём".
"Не хватает денег?" - надо было ещё так спросить, а потом к делу.
А мы! Чёрт! Мы самые лохи! Всё, что могло быть нашим - всё "Мимо Канар!" - Просмотр бесплатный. - Это они так обязаны были сказать. Но не сказали.
А мы им: "Сообщите нам по почте официально. Без боя с вами мы не сдадимся. Аниманинабор? Какой у вас сегодня пол? Ах, деревянный, строганый. Понятненько. Девочки с юмором.
Может, нас слишком много народу?
- Давайте разделимся, - сказал я.
А друг: "Я могу показать торс. И плечи. И вы убедитесь. Могу лично я пожать широкими плечами?"
А я: "Давай девочка, покажи мне - на что ты способна со знанием английского. Или языков не знаешь, языком не умеешь? А я передом своим русским отвечу, не сомневайтесь. Да. Писательским. Да пожилым. А что? Сегодня не можете? Менс, извините? Да? Чёрт! У обеих разом? Поэтому длинные платья? А мы-то с друганом поспорили, зачем вам, мол, длинные платья, вы же не ангелицы, правильно? Ангелы же, оне ж бесполые, вы знали об этом? Ну-у-у, так вот щас и говорим. Лучше поздно, чем никогда. Надеюсь, слышали такой мем? Так это неправда! Ладно, не переживайте, на кладбище поедут все".
В белых подгузниках, ё моё.
- Ха-ха-ха.
В ответ: "Хи-хи-хи".
А я (писатель, не скажу же, что графоман, я же не настолько честный), и у меня тараканы, поэтому всё не так, и всё, что до этого было сказано - всё пустые мечты, никакого реализма:
- Конечно, берите, моя взрослая скоро королева.
А она живёт в Англии.
- У меня много чего есть.
- Ну да?
- Осталось от шекспировских девочек. Срок годности что надо. Можете не подмываться.
- Да вы, сударь, пошляк!
- Или подмойтесь, только без спринцовки. Вы знаете, оказывается, это вредно для здоровья. Вот до чего дошла наука! Водой вся земная биология смывается. А межпланетной не пополняется. Вам сколько теперь лет? Девятнадцать скоро? Ага. А не знаете элементарщины. Можно и без. Вы же в курсе Бейкер-Стрит 221 "В"?
Вот так-то. Первый этаж. Она там в жалобной книге. Заняла страницу и приклеила фотографию. Вот же нахальная дивчина! А где она... Нет, не так. Где они возьмут последний парик, а где розовую кожу? А зачем? Румяна той, что слева, не идут - так она успела написать в завещании. А успела про то, чтобы про неё не показывали по телевизору. Так она знаменита. Это её тихий предсмертный бал.
- Вот и хорошо, моя юная леди, что поняли. Приезжайте, разочарованы не будете. Не Макс Фрай. Нет, без билетов. Только фэйсконтроль. Бомбу свою дурацкую спрячьте... ну вы знаете сами куда. Стрелка щекотится? Остановите временно стрелку. Пульт при вас? Ах, в корпусе заклинило? Всё равно. Ёбните по ней молотком.
- Вау! У вас в России все так скромно матерятся?
- Извините. Изнутри. Никто, кроме вас, меня не слышал. Я всё кодирую. Дело в том, что нам такой тик не нужен. Поняли? Ну вот, моя милая. Всё просто. А после заходите: деньги и вам, и нам не лишние. Взрывать мир не сегодня. Вы пока оставьте её в заначке. А мы завтра, не торопясь, посуетимся и обнаружим. Мы поговорили с главой Туниса и Гамбии. Они никого не скушали. Они классные. Они только "за". Великие дела без спешки. Вот и нам ордена. А вам уж, извините, прославиться в другой раз. Ослабьте поводок. Не стройте из себя дикарку. Мы вам заплатили, чтобы вы ушли со сцены вовремя. И реализуйтесь в следующий раз не у нас. А у соседей. Мы ненавидим соседей! Не про Турцию. Мы с ней сегодня шутим. А Вы начните издалека, то есть с Гренландии. Это мой Вам "дедский" совет. Вы понимаете шутки по скайпу? Но начинайте мягко, а не "сразу как только". Не губите нам Праздник Милиции своей дурацкой писаниной. Я сегодня в подполье. Там у нас небольшой трауэр. Поняли? Звук просто не работает. Повторяю: "Поняли меня?" Вы маленький домашний, женский террорист. У вас лицо подходящее, а вы лезете на публику с задранной юбкой. Так террористки себя не ведут. А? Именно "А". Сидите как сидите. У себя в Сауптгемптоне. Не портите нам и себе картину. Вас прочли наши. Да, уже. У нас всё быстро и профессионально. Повторяю: ваша задача теперь - дожить естественно. Не выдавая адресов. Не торопитесь. А то к вам залетит стрекозка. Вот эти вопросы... На западе не задают. Ни слуху ни духу от них. Нормальное издание. Нет, не винил. Правда о беспощадной любви лесбиянок. 9-го ноября 2010 года в Угадае на Варочной-Стрит 41 "А". Сюда слать бабло и прочие роялти. Подскажите там своему. Или остановите его, иначе он не вытерпит и отправит письмо лидеру либералов и, не дай бог, будет правильно понят.
![[]](/img/j/jarikson_k_i/5005-1/osobolakirowannye600.jpg)