Непременным атрибутом спальной комнаты является прикроватная тумбочка, а на ней книга - почитать пред сном, отключиться от дневных забот. В католической и протестантской Европе в каждой гостинице в прикроватной тумбочке всегда лежит евангелие. Правда, как правило, я никогда не замечал на книге каких либо следов её употребления. Я не знаю, какова в этом отношении православная традиция, по-моему, никакая. Я человек неверующий, атеист, безбожник то бишь, и у меня на прикроватной тумбочке лежит совсем другая книга. Эта книга называется "Еврейские народные сказки. Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райза", Изд-во Symposium, Санкт-Петербург, 1999.
Народные сказки, русские ли, украинские ли, армянские ли, - все хороши. Но, как правило, это сказки для детей "от двух до пяти", пока дети самозабвенно верят в чудеса и придумки. А эта книга Ефима Райзе, который посвятил более полувека записи устных преданий и легенд, еще бытовавших среди тех, для кого идиш был родным языком - сказки для взрослых, фольклор еврейских местечек, сказки ушедшего мира, мира, который, просуществовав пару-тройку столетий на просторах Российской империи, ушёл навсегда.
Ляжешь, уставший, в постель, откроешь книгу наугад, на любой странице, прочтешь пару-другую этих "сказок", улыбнёшься неистребимому здравому смыслу и оптимизму народа - и нет дневных забот.
Много есть там замечательных сказок. Вот, например, почитайте сами.
На вопрос о том, можно ли в Йом Кипур ездить в поезде, Шмерл Снитковер однажды ответил так:
- Конечно, можно. Ибо одно из двух: либо я встречу в вагоне раввина - тогда он вынужден будет промолчать, или же не встречу раввина - тогда кого же ещё мне бояться?
Один местечковый еврей по имени Беня приехал однажды в большой город. А перед отъездом он вспомнил, что здесь живёт теперь его земляк, бывший лавачник Герш, сын меламеда Меира (в местечке его звали Герш Меирс), который десять лет тому назад переехал в город и, по слухам, стал миллионером.
"Дай, - думает Беня, - зайду к нему, посмотрю, как живут миллионеры".
Входит он в дом земляка и говорит:
- Добрый день вам, реб Герш!
А земляк отвечает поморщившись:
- Никак вы, невежественные провинциалы, не научитесь разговаривать по-культурному. Разве вы не знаете, что я уже давно не Герш, а Григорий Миронович?
- Как ваше здоровье, Григорий Миронович?
- Слава Богу, - отвечает богач, - живётся мне неплохо. Весь этот дом мой, не заложен. Утром, только я проснусь, моя единственная дочь Рашель, вы её верно, помните, приносит мне стакан кофе. Я привык пить свой утренний кофе из её рук. За кофе я просматриваю корреспонденцию, которую мне доставили сверху - там моя контора. После завтрака и чтения писем иду и ложусь отдохнуть на веранде. После этого поднимаюсь в свою контору, отдаю необходимые распоряжения. Потом я спускаюсь к себе и снова ложусь на полчасика отдохнуть на веранде. Тут наступает обеденное время. Я закусываю чем Бог послал, а уж после обеда сам Бог велел отдыхать, и я снова ложусь на полчасика на веранде. Потом опять - в контору, а там выезжаю в город, иногда по делу, иногда на прогулку. Вечером я пью чай - и опять на полчасика ложусь на веранде. Так каждый день.
Наш Беня слушал внимательно и, гдядя на богатое убранство, на дорогой халат хозяина, только губами причмокивал от восхищения.
Когда Беня вернулся из большого города и пришёл в пятницу в бес-медреш, его окружили со всех сторон, расспрашивают о чудесах большого города. Кто-то спросил:
- А не привелось ли вам видеть там нашего Герша Меирса?
- Как же, видел. Даже был у него дома. Миллионер. Чистый миллионер. Но.... почти не еврей.
Все удивились:
- Как, наш Герш Меирс - почти не еврей?
- Именно, - отвечает Беня. - Он и все его домашние. Сам он уже не Герш, а Григорий, да ещё Миронович. Дочка его уже не Рохеле, а Рашель, и даже благочестивая и богобоязненная жена его Брайна теперь уже не Брайна, а Веранда... тьфу на их голову!