Тринадцать друзей.
Одна старая пословица гласит: "Попал в беду - потерял друзей".
То, что это не так, я испытал на себе, когда молодым учителем работал в нижнеавстрийском городке Allentsteig, в интернате для трудных детей.
Что за дикое название - трудные дети! И кто его только придумал?..
Поверьте, ни разу. Я повторяю. Ни разу! Я не встретил от этих детей, ни грамма грубости или неблагодарности.
И теперь, по прошествие многих лет, я вспоминаю моих ребят, только с хорошей стороны...
Стояло лето 1955 года.
Месяц назад истёк срок пребывания советских войск в Австрии, но русские всё ещё находились в стране.
Особенно сильно это ощущалось у нас, в Аллентштайге.
Ещё бы! Ведь около шестидесяти тысяч солдат стояло здесь, на Truppenuebungsplatz,
самом большом в Европе военном учебном полигоне. Его построили по приказу нашего безумного земляка Adi, в 1938 году, когда Альпийская республика потеряла свою независимость.
Восемь тысяч жителей, сорока восьми деревень, получив за своё добро приличные деньги, были выселены в другие места. На освободившихся двадцати тысячах гектаров плодородной земли, заливных лугов, многочисленных озёр и первозданных лесов, поселились новые жильцы: солдаты немецкого Вермахта.
В короткое время были построены огромные бараки, установлены пушки и танки...
После окончания войны, на полигоне появились новые хозяева. Русские, со своими танками и орудиями. Пальба продолжилась...
So geht das Leben! Вот она - жизнь!
Но вернёмся в лето 55-го.
Закончился учебный год, начались каникулы.
Дети, у которых были родители, разъехались, а я, и ещё двенадцать подростков остались в интернате.
Основную часть дня ребята гоняли мяч и купались в озере, а вечером, после ужина, играли в шахматы и читали, собираясь в комнате для гостей...
Вот и тогда, сидели мы в комнате и коротали время, как вдруг один из парней отложил книгу и предложил нам завтра прогуляться в бывшую деревеньку Grosspoppen, за яблоками.
Все одобрительно загудели и посмотрели в мою сторону. Я немного подумал, не опасно ли это будет, но потом согласился. Завтра воскресенье, а по этим дням не стреляют, да и идти было не далеко - всего два километра.
- Хорошо, - согласился я, - пойдём.
Утром мы отправились в поход.
Дорога вначале шла по берегу озера, потом свернула направо и утонула в буйстве некошеной травы...
Мы уже прошли почти половину пути; некоторые отстали, а некоторые ушли метров на сто вперёд, как я заметил, что к нам приближаются два русских солдата на велосипедах. Они ехали по параллельной дорожке, увидели нас и свернули.
Через минуту чужаки уже стояли перед нами.
Это были маленькие узкоглазые крепыши в неухоженной униформе и в глубоко надвинутых на глаза пилотках.
- Du schenes Urra. Wie spet? - спросил один из них на ломаном немецком и показал на мою руку.
- Силы небесные, - подумал я, - ему понравились мои часы.
Многие месяцы я экономил из своей скудной зарплаты, чтобы купить их.
- Urra nix gut! - бодро ответил я, и хотел было идти дальше, но тут монгол схватил меня за руку, и стал медленно, глядя мне в глаза, расстёгивать ремешок.
Меня ещё никто никогда не грабил, и я просто не знал, как вести себя в таких ситуациях. На всякий случай я позвал на помощь святого Георга, объяснил ему своё положение, и, о чудо! бандит отпустил меня.
Вкруг нас, плотным кольцом, сжав кулаки, стояли мои воспитанники. Они мрачно смотрели на негодяев...
Но эти двое оказались неглупыми парнями! Они поняли, что против моих пятнадцатилетних рослых футболистов у них нет никаких шансов.
Мой обидчик сделал шаг назад и дружелюбно пропел: "Urra wircklich nix gut! Lassen uns weiter gehen".
- Пропустите их, - попросил я моих защитников, и ребята расступились, давая дорогу
поникшим разбойникам. Те, как бы нехотя залезли на свои машины, и что-то нарочито громко насвистывая, вскоре исчезли из вида.
А мы пошли дальше, гордо посматривая, друг на друга: учитель и двенадцать мальчишек, вместе тринадцать хороших друзей!