В автобусе жарко, пахнет туалетом и пОтом, сосед, старый китаец, уснул на моём плече. Похрапывает и пускает слюни. Согнать его не удаётся -- он лишь причмокивает и ещё сильней прижимается ко мне. Плюю ему на лысину и отворачиваюсь к окошку. Мы взбираемся на мост.
Вдруг вижу: огромное кладбище в тысячи тысяч могил; надгробные камни, расположенные друг от друга на расстоянии истлевшей тазобедренной костИ. С одной стороны оно упирается в большой неоновый город, усами своих небоскрёбов щекочущий небо, а с другой -- в растревоженный муравейник машин, медленно ползущих по расколённому солнцем, "пробковому" утеннему хайвею. Вот она -- Америка...
На секунду в автобусе становится тихо, все смотрят на кладбище. Но мы уже вливаемся в поток, перестраиваемся, подрезаем... и въезжаем в Нью Йорк.
Все встают, достают с полок сумки, начинают шумно собираться, чтоб сойти первыми. Мой китаец, сразу проснувшись, толкается в неуспевшую открыться дверь.
Я жду пока сойдут нетерпеливые и думаю о том, как страшно было бы умереть здесь, на чужбине, среди этих людей.