Аннотация: Полемика 25-летней давности стала вдруг в чем-то актуальной, бывает и так.
Шанс оздоровления
Вот этот хлопец, Cмотрящий всея Таврии, Аксенов, aka Гоблин. Не в том дело, кем он был. Мало ли.
Пока Юля сидела, ее портретик фигурировал на Капитолии в Риме рядом с другими страдалицами за свободу. Сколько я экускурсантов там провел, ни одного доброго слова не слышал. Не то чтобы все ругали. Кто-то никак не реагировал. Доброго - ни одного. Воровка, и всё. При этом все как один понимали, что сидит не за это.
К чему это я?
Давайте проведем мысленный эксперимент. Допустим, Аксенов-Гоблин перековался и проникся думами и чаяниями подведомственного ему населения(принимается, что он останется на своем посту, как бы это дальше ни называлось).
Вот он не отправляет на бесстыжий распил народные денежки. Вот он искореняет мзду и кривду.
Представили?
Нет. Это невозможно. Он такой ерундой вряд ли озабочен, но даже если бы был. Говорить, почему невозможно, не станем. Неохота обсуждать очевидное.
Теперь Юля.
Наелась, да. Но это никого не останавливало. Где миллиард, там десять, и конца не видно. Я о другом.
Таки прониклась.
Не люблю её. Не нравятся мне эти понты с косой и коляской.
Но баба она неглупая, характера не занимать, а применительно к предполагаемому президентству - что, кто-то сомневается? - почему-то вот представляю её себе перековавшейся. Вы зря смеетесь. Пассионарность может привести к хроническому альтруизму, хотя и сильно замешанному на честолюбии. Лавры Тэтчер и Меркель не будут давать ей покоя. Пусть.
Ну, и мы ж мысленный эксперимент проводим, а не прогноз составляем.
Скажем, это не невозможно.
И теперь. Вправе ли мы хотя бы предположить, что украинские нувориши задаются целью амнистировать и забелить свои капиталы? Что они вместе со всеми устали от жизни по понятиям? Что усвоен урок, преподнесенный донецким? Что в Европу нечего соваться с иными установками?
Хватит, господа мазурики. Займитесь делом.
По-моему, да. Вправе. Это возможно. Это, не побоюсь, исторический шанс.
Теперь можете смеяться, сколько влезет. По-моему, может получиться.
Но предложение запретить букву "Ы", сделанное Главным Коверным России, конечно, глубже, системнее. Я прошу всех еще раз задуматься. Он вроде филологом был в прошлой жизни, он-то должен знать, что буква и звук не одно и то же. Запретить букву дело нехитрое, было уже. Но в данном случае предлагается запретить вредоносный монгольский звук.
Хотя...Звуки могут быть исконными, патриотическими, правильными, могут быть подозрительными или вовсе враждебными. Запрет звука - проверка на лояльность, готовность делать, что велено, и произносить, как велено, потому что "это же наша Родина". Изучавшие иностранный язык всерьез, актеры и проповедники-профи знают, что можно поставить произношение, округлить гласные, удалить нежелательный акцент. Почему не заняться орфоэпией всего народа и тогда запрет звука (точнее, фонемы) кажется не такой уж ерундой. Вполне можно рассматривать наличие фрикативного украинского "г" в речи жителей Востока Украины как посягательство на их идентичность, поползновение на иго.
Сюр полный, Оруэлл со своим новоязом отдыхает.
Но нет. Лингвокатастрофа, размывание понятий с точностью до наоборот и нашествие идиотов не сюр, а самая что ни на есть настоящая, разреальнейшая реальность.
Не неонацисты, ишь.
Homo Quotens
Главное и, очевидно, актуальное в этом посте - стихи.
Павел Коган
Лирическое отступление
(из романа в стихах)
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все-таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я - патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках...
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
1940-1941
***
Давным-давно, когда еще был СССР, но заседания Верховного Совета уже показывали в прямом эфире; когда народ, особенно на Дальнем Востоке и северах, где денежные запасы все-таки возникали даже с зарплаты, еще доверчиво нес излишки в сберкассу, но доллар в Одессе уже стоил 15 рублей; когда на первомайской демонстрации еще раздавали портреты членов Политбюро, но в КПСС принимали уже всех без разбора и разнарядок - в те далекие времена я преподавательствовал в Камчатском педагогическом институте.
Как все, я был оглушен свободой печати. Как многие, я оказался подвержен писчей судороге. Мало мне было "Камчатского комсомольца". Сочинил статью и отправил ее куда бы вы думали? В "Огонек"! И сопроводил телеграммой с оплаченным ответом: дескать, соблаговолите cообщить, берете или нет.
Они соблаговолили. Точнее, соблаговолил Он. Заведовавший тогда гласностью и правдой, властитель дум Виталий Коротич. Ответ был таким: МОЖЕМ ДАТЬ СОКРАЩЕНИЯМИ ПИСЬМАХ ЧИТАТЕЛЕЙ КОРОТИЧ
Я не захотел в письмах, и на этом моё сотрудничество с самым читаемым тогда в мире еженедельником прервалось навек, а потом я отвлекся на разные другие дела.
И вот передо мной пожухлые страницы с машинописным текстом, извлеченные на свет божий в связи с ревизией "келлера" - подвала.
Ниже синопсис вперемешку с цитатами.
HOMO QUOTENS
Это означает: "человек цитирующий". Я выступаю против усекновения цитат вплоть до полного искажения смысла, на каковое усекновение зело горазды были советские пропагандисты, но и перестроечные литературные критики не желали отставать.
Конкретные примеры:
- ленинское изречение, что учителя надо поставить на какую-то невиданную в буржуазном обществе высоту. На самом деле вождь имел в виду зарплату, не больше и не меньше; у пропагандистов хватало ума не вешать эту цитату целиком в стране, где приемщик бутылок легко зарабатывал впятеро больше заслуженного учителя и все это знали;
- цитата из Маяковского насчет того, что газета не чтенье от скуки, а наши глаза и руки; с усекновением крамольных при развитом социализме слов "газетой грязь со страны скребете" получилась глупенькая рифмовка
и т.д.
"И будьте уверены, сложись судьба "лучшего и талантливейшего" по-иному, из гениальных строк "Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли - Москва" цитировали бы только первую. Был патриот, а стал бы космополит безродный. В начале 50-х наша критика от таких подарков не отказывалась."
Тут я добираюсь до перестроечных извратителей. Главный извратитель Станислав Куняев.
"В статье "Ради жизни на земле" ("Молодая Гвардия", 1987, 8) С.Куняев приводит четверостишие, где с наивным, как мы теперь(!) понимаем, оптимизмом выражена вера в некое союзное государство "от Японии до Англии". К слову, не только вера, но и готовность умереть за неё. А поскольку среди подписчиков молодежного журнала не все читали "Лирическое отсупление", они и поверили, что был такой рубаха-парень Павел Коган, готовый и себя, и сограждан положить за мировую революцию. Видимо, и патриот был неважный, недаром в статье говорится о вненациональных притязаниях комсомольских поэтов. На самом же деле критик прочел стихи справа налево (о существовании такого способа прочтения упоминается в статье А.Кузьмина "Что пишем и что в уме?" в номере 7 "Нашего современника" за 1988 год). Предшествовавшие цитированной им строфе великолепные строки:
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я - патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю! -
заканчивающиеся словами:
Я б сдох, как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю, -
он попридержал, так как всю его критическую аргументацию они ставят с ног на голову. На это ему указал Лазарев("А их повыбило железом...", "Знамя", 1988, 2), но проходит год, и C.Куняев как ни в чем не бывало приводит уже в новой статье ("Клевета все портясает...", МГ, 1988, 7) все то же злополучное четверостишие о Японии с Англией, словно бы говоря: надо будет - и в третий, и в четвертый раз процитируем. Цитата соответствует? Соответствует. Значит, все правильно."
Дальше я нашел себе объект для критики уже из левого лагеря - А.Латынину, никак не мельче...
"Я не могу согласиться с А.Латыниной (Колокольный звон - не молитва, "Новый мир", 1988, 8), что "комсомольская поэзия 30-х годов будет терять свою идейную привлекательность, сохраняя, разумеется, историко-литературное значение, ибо недостаток в ней общечеловеческого будет обнаруживаться все явственнее".
Как все это знакомо: и снисходительное признание "историко-литературного значения"(художественное значение, понятно, не в счет), и безапелляционные суждения об идейности вообще и, так сказать, на перспективу. Мы с нашим плюрализмом никак не уясним, что в известном смысле любая альтруистическая идея привлекательна. Да, мировая революция не состоялась. Но юношеский максимализм, желание сделать счастливым сразу все человечество - разве это не общечеловеческие категории?
Идейная привлекательность и идейная безупречность - это все-таки разные вещи. Откроем Пушкина ("Клеветникам России"), Тютчева, Блока, Маяковского - все ли там "правильно"? Декабристы разбудили Герцена, их дело не пропало даром (здесь я беру в сторонники самого Ленина, цитируя, впрочем, аккуратно, без кавычек. - Ю.Б.). У Тютчева: "И ваша память от потомства, как труп в земле, схоронена...Зима железная дохнула - и не осталоcь и следов".
Тютчев ошибся. Но, во-первых, эта "ошибка" выражена в безупречной художественной форме; во-вторых, нас подчиняет себе нравственная сила "ошибочного" тютчевского чувства - боль за бессмысленно, как ему казалось, погибших.
Кульчицкий назвал себя "по внуку: шарземец". Коган радовался: "Есть в наших днях такая точность, что мальчики иных веков, наверно, будут плакать ночью о времени большевиков". К "шарземству" мы не ближе, чем в сороковом году, и мальчики не плачут. Но настоящее понимание поэзии состоит не в том, чтобы вскрикивать на каждом шагу: "Как это верно! Ах, как это верно!" И уж, конечно, не в том, чтобы укрепившись задним умом, ставить на вид людям, ушедшим из жизни полвека назад. Добавим: убитым на войне совсем юными. "Точность" обернулась жестокостью, но это заблуждение, придавая стихам особый трагический смысл, не делает их ни на йоту плоше.
Востребованные властью жанры панегирика и обвинительного акта плохо совместимы с настоящей поэзией. Понимали ли это комсомольские поэты? Начинали понимать.
О пафос дней, не ведавших причалов,
Когда, еще не выдумав судьбы,
Мы сами, не распутавшись в началах,
Вершили скоротечные суды.
Павел Коган
Многие ли тогда так писали?
"Идейная привлекательность" не распределяется по эпохам, поэтам и даже отдельным произведениям, и уже поэтому вся концепция, не особенно отдаленно напоминающая ретроспективные изыскания идеолога РАППа Леопольда Авербаха, оказывается неостоятельной, хотя она старательно разобрана по абзацам, снабжена цитатами и на тех, кто не читал стихи комосмольских поэтов, может произвести впечатление благоприятное. От перемены знаков вульгарно-социологическая формула не стала более научной. Правда, у А.Латыниной всего одна цитата...Вы угадали: все то же "от Японии до Англии". Художественный мир поэта принесен в жертву концепции. Обидно."
Коган, Кульчицкий, Вс.Багрицкий, Копштейн...Куняевский подбор не случаен. В статье я пытался вникнуть в возникшую у него по этому поводу перепалку с А.Латыниной и Т.Ивановой. В ходе перепалки потревожены были тени великих русских классиков.
Поскольку тогда С.Куняев стеснялся быть совсем откровенным, написанное мною тогда я бы сегодня переписал заново. Делать мне это неохота, поэтому почти всю эту подтему я сейчас опускаю. Ну вот, очень выборочно, например, по поводу некоторых высказываний А.Чехова в письмах и дневниках.
"Действительно ли русские критики были "почти все евреи" и этим ли объяснялась непопулярность Лескова и Максимова у современников? Известно, что Чехов недолюбливал критиков и журналистов (сегодня я бы добавил: и евреев, и от меня бы не убыло. - Ю.Б.), как и то, что Лесков - всеми любимый классик, а Максимов давно забыт. Здесь определенное мнение о конкретных людях, весьма вероятно, его заслуживающих. Если всерьез говорить об отношении к национальному вопросу, следует обратиться к письму А.С.Суворину, который сугубо осердился на Золя в связи с делом Дрейфуса, - письму, по сути положившему конец дружеским отноешениям с издателем "Нового времени". По мнению Чехова, Дрейфус вел себя во время экзекуции, как порядочный, дисциплинированный офицер, в то время как "присутствовавшие, например, журналисты, кричали ему: "Замолчи, Иуда!", т.е. вели себя дурно, непорядочно".
Это, конечно, тоже суждение о конкретных людях, и мы повторим ошибку С.Куняева, если придадим ему (суждению) мировоззренческий характер. Иное дело - следующая чеховская мысль: "Когда в нас что-нибудь неладно, то мы ищем причин вне нас и скоро находим: "Это француз гадит, это жиды, это Вильгельм..." Капитал, жупел, масон, синдикат, иезуиты - это призраки, но зато как они облегчают наше беспокойство".
Очень мало шансов было как-то отобразиться на страницах "Нашего современника" или "Молодой Гвардии" и этим словам А.С.Пушкина: "Ах, мой друг, разве сам Иисус Христос не родился евреем и разве Иерусалим не был притчею во языцех? Евангелие разве от этого менее изумительно?"(ПСС, М., 1979, т.10, с. 689).
Ну, и довольно много еще старательно не замеченных, подвергшихся ампутации и вырванных из контекста цитат. Тогда это вам не сейчас, пришлось в библиотеке не день и не два посидеть. Я им дал, этим Куняевым и Кожиновым!
А завершалась моя филиппика так:
"Что за пеструю компанию собрала тема текстологического анализа, предложенная C.Куняевым! Герои "Тараса Бульбы", "Бесов", "Владычного суда", "Скрипки Ротшильда", "Анатэмы", "Гамбринуса", "Тихого Дона", "Разгрома", "Золотой розы" - горемычные, злонамеренные, чадолюбивые, жадные, самоотверженные, закомплексованные, несгибаемые...Не сразу и поймешь, как попала сюда и даже протискивается в первый ряд унтер-офицерская вдова из "Ревизора"."
Новые песни придумала жизнь и новые способы вранья, в том числе с помощью манипуляций с цитатами. Одно выдумывание цитат чего стоит! У меня уже небольшая коллекция собралась. Могу по памяти воспроизвести, чего не говорили Бисмарк, Черчилль и Солженицын, но это цитируется везде до изнеможения.
В поговорке "Бумага все стерпит" бумага все-таки терпит, значит, чего-то не хочет, пассивно протестует как бы, а сеть...сеть это другое дело. Она не терпит, но она и не стонет от наслаждения при надругательствах над истиной, она просто есть и она просто сеть.
Homo quotens в новых обстоятельствах - другая тема, однако.
![[]](/img/j/jurij_j_b/nomyeshedojdemdoganga/liberate-yulia-tymoshenko-roma.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/nomyeshedojdemdoganga/wpeb.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/nomyeshedojdemdoganga/114356_original.jpg)