Я усмехнулся ...Когда в комнате, растерзанной затхлостью сигаретного дыма , впервые увидел её лицо.
Но я не хочу заводить эти жалостливые разговоры о женской незавидной доле- часто оказываться загнанным зверем на охоте, в кольцах лесных тропин...
Послушай, ты же стояла у окна в приёмной. Был погожий ясный день. Странные белозубые дамы сопровождали меня всю дорогу до кабинета директора, предлагая то кофе, то мутные от разочарований часто мигающие глаза для искреннего разговора "пока сэр Мэристо не отпустит клиента". Но все эти непристойные предложения превратились в облако сажи, когда я услышал звуки Брамса, доносящиеся из таинственных глубин коридора.
Внутри что-то звякнуло в ответ, открылась таинственная дверь, вышел карлик- музыкант и начал цепляться за струны моей души...Всё тело взвилось и вытянулось, словно Пегас на дыбах я ринулся к источнику столь сладостных звуков... И когда мои старые натёртые гуталином "подковы" простучали два пролёта пыльного паркета, мне открылся вид громадного пустого зала. Словно выпотрошенное, побелевшее от гнева чрево громадного зверя, зал хранил недавнее присутствие жизни... Кое-где по углам были разбросаны мелочи, выдающие тайны прошлого: несколько старинных карт с морщинистыми углами, маленькая женская пудреница с чуть заметной гравировкой инициалов, чёрная от дыма трубка, осколки разноцветного стекла, нить ярких бус... Но эти вещи казались совсем потерявшими ценность по сравнению с чудной картиной, что завладела моим вниманием и заставила на секунду затаить дыхание. У окна, в длинном шёлковом платье, чьи лоскуты оплетали изящную молодую фигуру, стояла девушка. Волосы шептались с ветром (окно открыто). А правая изящная ладонь лежала на пыльном стане уродливой маленькой машины, издающей прекрасные звуки... Где ты нашла этот старый граммофон? И откуда у тебя, милая, такая чуткая душа, чтобы из груды запылившихся плоских дисков выбрать именно Брамса, с его тяжёлой минорной палитрой ... Ты стояла, не шелохнувшись, словно перед прыжком в пропасть. Жизнь тебя готовила с рождения к опасности лёгкого скольжения, безумию мужских объятий...Вот, какие глаза она дала тебе...Глаза терпкой лани. "Здравствуйте"-воздух пал на колени. До боли красива. Разговор зашатался по коридору-обратно, паркет уныло скрипел под нашими ногами. А ты плыла, как мягкая кукла, опьяняя меня кроткой грацией...Наши руки чуть соприкоснулись и кровь хлынула по маятнику тел... Вечером позвал тебя на ужин. А ты кинула "возможно" так высокомерно, словно долгожданную пищу в клетку дикого зверя...С усмешкой, небрежно укротила моё сердце, повязала рыжий шарф на моё хрипящее горло.. О, женщины, ваша загадка заставляет сердце томиться в пламенной истоме.
Заходил в полутьму ресторана, приготовив шикарный букет. Ты ждала за столиком в глубине зала. В тот момент, когда я заметил тебя, ты смеялась, по- детски запрокинув голову так, что густые волосы становились жгучим фоном для изящного и хрупкого силуэта. Ты говорила с официантом. Тайком, чтоб никто не отнял у тебя наслаждения Спрашивать...Глаза прищурены, ресницы ложатся крылатыми кружевами на бронзу век, скулы дики, на губах качается улыбка, блики иронии (словно тончайшая вуаль) придают лицу загадочность... Я постоял несколько секунд, наблюдая издалека на твою быструю, хмельную речь... И сделал первый шаг.
Разбросанные на полу тряпки, скомканные лепестки роз (это ведь я принёс цветы вчера вечером?), твои детские фотографии на блеклых стенах и стёртые до дыр грязные игрушки...Твоё маленькое тело в травах из белых простыней...Я выглянул в окно, раздвигая пыльные лёгкие рамы, но увидел лишь мокрую улицу с кляксами блестящих скамеек да быстрые движения оборванцев- прохожих. Милая, это всё, что можно разглядеть в твоё окно? Одеваюсь. Немешало бы побриться и глотнуть вина. Она спит, уткнувшись бледной щекой в мятую подушку.
А в кухне живут вчерашние ароматы жаркого. С радостью принимаюсь за говяжью грудку. Но тут вбегает мягкая и онемевшая. Казалось, это тело стало более худым. Длинная белая рубаха падает углами, путается в ногах. Сияют глаза и просят. Отворачиваюсь, вновь ощущаю прохладу вилки. Мяса мало. Мне не хватит. А она всё стоит за спиной и ждёт. Капают минуты в таз с пожелтевшими вещами. Как я здесь оказался, всё ещё непонятно. Звенит вилка, нож, вечный благодетель укладывается следом на тарелку.
Иду в комнату, оставляя стоять её в белом.
Сигарета никак не оживает во влажных пальцах. В задумчивости царапаю ногтем шероховатость стены над скрипучим сморщенным креслом. Тикают часы , по-моему, слишком быстро...Наверное, механизм потерял свою гармонию с ритмом Времени, но осталась привычка- выстукивать секунды. Расплавленные секундные стрелки...Странная ирония. Часы Дали...Стук, стук... Бабочки живут лишь один день. Значит, наша секунда -их час...Сейчас она вернётся из кухни. Сначала я услышу шаги... Почему-то слишком быстрые и сбивчивые, наверное, эти старые часы - хранители её души. Как игла в яйце, а яйцо в утке...а утка...Пруд затихает на время. Только в одну из августовских ночей, когда я прогуливался, спотыкаясь о руины темноты... Они проснулись на время- белые пугливые птицы. Словно служа мрачному контрасту- оттеняя ту часть пруда, где глянцевая поверхность воды вся была усыпана распластанными тельцами бабочек...Вода вздыхала, и тогда белые лепестки затихших крыльев качались, вплетались всё больше в этот странный ритм умирания-рождения, где все концы на свете неумолимо связаны с началом...Но бабочки этого не знали и как только багровая голова солнца устало закатывала глаза, они устремлялись к пруду, белые живые облака в кровавой ленте заката...И пыльца наполняла воздух благоуханием, и шелестели маленькие крылья... Так неумолимо отряд небесных светоносцев приближался к ...
Что-то стукнуло. Я вздрогнул. Она стояла у стены, облокатившись на спинку стула. И смотрела. В кармане лежала зажигалка, рука всё также сжимала незажжённую сигарету. Может, попробовать ещё раз?...Щелчок. Ворсистые острые прикосновения дыма... Внутрь...И тут взорвалась погонная сталь внутри, лопнули тончайшие нервы...И я увидел, как она плачет. Белый покалывающий дым, казалось, окутал глаза и мысли... Ибо картина столь нелепого перевоплощения ( куда делась та уверенная , играющая с жизнью девушка?) не вызывала во мне никакого трепета или тепла, лишь недоумение... Сигарета тлела в пальцах....
Дождь кончился. За окном сияла ночь. Я открыл глаза в кромешной тьме, и комната показалась мне ещё более чужой, убогой... Захотелось домой. Надо встать и найти хотя бы один источник света. Раскидывая ногами глупых старых мишек и розовые подушки я добрался до косяка. Мягкий болтливый свет повалил клубами из маленького светильника с пушистым абажуром. Наверное, ручная работа- так глупо...
Я обернулся и усмешка бледной плетью вздёрнула мои губы...Она сидела около кресла, где я имел неосторожность уснуть. Теперь я видел её лицо. Разлитые блики белого и следы усталости делали это лицо податливым и до смешного детским. Глаза распахнуты, мутны...А руки неподвижны, спрятаны, словно в норы, в рукава белой рубахи. Робко подняла голову и прядь спутанных волос упала на щёку, сияющую непонятным румянцем. Весь облик был сплошным криком... "Останься!"
Резким движением натянул свитер. Вышел в коридор. Она выпрямилась, вскочила, нарушив былую неподвижность тишины:
--
Я чувствую тебя (взрыв былого огня, сияющие глаза), и я знаю, как ты одинок, и что запутался в своей дороге.( маленькие ладони сложились в кулаки) Мир слишком грязен и мал...Для Человека. А любовь -это Дом, куда можно возвращаться...Любовь- это объятие Бога...(Что за бред?..Она собирает последние силы, чтоб не расплакаться...Ресницы дрожат. Но вдруг глаза щурятся, звуки голоса достигают самых глубоких лагун её трепещущего тела.) Где бы ты ни был...тебя никто не поймёт. Иди слоняйся по миру, как собака!...Ты вернёшься ко мне!( попытка усмешки искривила лицо...А я вижу только слёзы и всё то же "останься". Становится скучно. Тишина вновь повисает в воздухе.)
Я киваю, вспоминая, что завтра ночью в пабе на De'Saour Streat должен встретится с Микаэллой. Эта женщина извивается в танце, как жаркая змея... И будем ли мы танцевать?...
--
Извини, тётка больна третьи сутки. Пошлю телеграмму её мужу, чтоб выслал денег из Праги. Да и вещи нужно собрать: уезжаю завтра вечером домой...
Не дожидаясь ответа, открываю дверь. Скрип... Чтобы не смотреть в эти мокрые глаза, чтобы оборвать воспоминание об этой игрушечной комнате с окнами на заброшенный завод, я быстрым движением стряхиваю с куртки ...белую благоухающую пыльцу.