Аннотация: Жизнь дикой природы во всей её драматизме и жестокости
Быстро соорудили костёр и усевшись вокруг, стали разговаривать. Кашеварил Володя. Он хлопотал, помешивал кашу, ставил кипятить большой котелок с чаем, отодвигал кашу на край костра...
Учитель делал себе "лёжку" и ребята вслед за ним.
Он надрал мягкого мху, в стороне от кострища, выломал пару не толстых сушин и, положив их параллельно, пространство между ними, заложил толстым слоем мха.
Потом, сверху на эту "постель" положил спальник и сел на него. Ребята, подражая ему, сделали нечто похожее. У одних это получилось лучше, у других похуже, но ночлег они для себя приготовили, А тут и ужин подоспел...
Каша с тушёнкой получилась наваристой и сытной. Оголодавшие за день, походники набросились на еду и перестали позвякивать ложками, только опорожнив весь котелок...
За чаем возник разговор о планах ребят на после школьное будущее. Все они хотели поехать в город учиться, а потом в нём и осесть.
Учитель слушал внимательно, по временам отхлёбывая чай. Изредка поправляя сырой веточкой дрова в костре...
Когда ребята на время замолчали, он начал рассказывать...
- Я ведь тоже уезжал из нашей деревни, думая, что это навсегда...
Вначале учился в городе, потом пошёл в армию, на Дальний Восток. Там тоже природа замечательная, но я сильно тосковал от невозможности побыть одному. Кругом люди. Каждый шаг, отрегулирован начальством и уставами. Может быть поэтому, армия далась мне тяжело. Демобилизовался я, и уехал на строительство, железной дороги в Европейской части России. Решил денег подзаработать и страну посмотреть...
Но и там я сильно тосковал по свободе и по тайге. Бывало работаю, а у самого в памяти всплывают какие-нибудь места в тайге, которые мне очень нравились...
Потом немного пожил в Крыму, в гостях у друзей. Места там замечательные... Климат - сухие субтропики. Виноград на южных склонах растёт, поближе к морю, а чуть вглубь полуострова попадёшь - солончаковая равнина и зимой ветер, как ножом режет...
Походил я там, в походы по яйлам, нагорным плоскогорьям.
Первый раз поднялись на яйлу над Ялтой. Места замечательные, безлюдные и диких оленей очень много. Вечером видели несколько, на горных полянках на пастьбе.
Там же встретили мустанга, - дикого жеребца, с длинной, до землям чёрной гривой, и почти красного цвета. Сразу картина Петрова - Водкина вспомнилась...
Вы, конечно, помните, что мустангами называли одичавших лошадей в прериях Северной Америка. Так и в Крыму.
Убежит лошадь из колхозного табуна, поднимется на безлюдную яйлу, где одичает и назад к людям возвращаться не хочет...
Учитель помолчал, вспоминая запах полынной степи на яйле, и вздохнул...
- Потом переехал в Питер, и стал учительствовать в школе. А в свободное время ходил по тамошним лесам. Там тоже тайга бывает глухая: волки, медведи, лоси. Но чего - то мне там не хватало. Нет такого простора и необъятности.
Нет ощущения, что ты один в целом свете, и только где - то далеко, твой дом...
И так меня тянуло в родную тайгу, что я в конце концов, уволился и приехал к нам, в деревенскую школу. Я вдруг начал понимать поговорку "Где родился, там и пригодился"
Учитель, отворачивая лицо от кострового дыма, помолчал и потом продолжил.
- А тут мои родные живут, места знакомые и любимые с детства...
И главное - здесь я свой...
Учитель помолчал, долго и пристально глядя в костёр...
- Бывал я и за границей. И после двух - трёх недель тоска поднималась в душе. Чужой язык, чужие обычаи, другие отношения между людьми...
Всё это начинает угнетать, когда проходит срок гостевания, когда перестаёшь удивляться тому, как кругом всё интересно и хорошо устроено. И начинаешь понимать русскую поговорку- - Учитель невесело усмехнулся: "Хорошо там, где нас нет!"
Ребята серьёзно слушали, стараясь понять, почему вдруг так погрустнел Учитель...
Потом надолго замолчали...
Ночь разлилась вокруг. Яркое пламя костра выхватывало из темноты, несколько тёмных деревьев и окружающих кустов. Заметно похолодало...
В просветы между вершинами сосен на тёмном небе, светилось, серебряной пылью множество звёзд. И в тайге стояла тишина, нарушаемая только треском дров в костре...
- Так вы советуете нам выучиться и возвращаться? - прямо спросил Володя и Учитель, сделав паузу, ответил.
- Думаю, что человек может счастливо прожить только у себя на Родине. Всё что он имеет где - то на стороне - это вещи всё внешние. И сколько комфортно и богато не живи - ты не у себя дома. А это рано или поздно скажется ...-
Он вновь вздохнул.
- Я не могу вам советовать. У вас у каждого своя судьба. И потому думайте сами. Вам жить...
Но я вам свою историю, тоже, не просто так рассказал...
Беседа сошла на нет...
Ребята начали зевать и Учитель первый расстелил спальник и забравшись внутрь, устроился поудобней и замолчал. Он быстро заснул...
А ребята ещё сидели у костра и молча смотрели на огонь, обдумывая сказанное Учителем...
Наконец и они разошлись по спальникам и костёр медленно угасая, ещё светился фиолетово - алыми угольками в середине, а по краям, серый, горячий ещё пепел, чуть дымил тонкими струйками...
...Кирилл проснулся посреди ночи, оттого, что недалеко несколько раз щелкнули, ломаясь под чьей - то тяжёлой поступью, сухие ветки валежника.
"Ходит кто - то? - с тревогой подумал он. - Хорошо, что нас четверо и с нами Учитель..."
Перевернувшись с боку на бок и прислушиваясь, юноша незаметно заснул вновь...
Он открыл глаза от яркого солнечного света, бьющего яркими лучами сквозь молодую зелень. У костра уже ходил, Учитель и вкусно пахло свеже сваренной кашей. Учитель увидев, что Кирилл проснулся, улыбаясь поприветствовал: - Доброе утро!
И помолчав продолжил: - Кушать подано, извольте просыпаться - и тихо засмеялся.
Кирилл, вылезая из спальника, весело крикнул: - Подъём братва!..
Ребята зашевелились в спальниках, открыли заспанные глаза, но заметив, что Учитель уже выставляет кашу на скатерть сделанную из газет, быстро вылезли из тёплых спальников и полив друг другу из кружки на руки, умылись и сели завтракать...
Впереди был долгий интересный день, и большой поход на плоскогорье...
Солнце вставало над зелёной тёплой землёй. Его лучи, пробиваясь сквозь осинник приобретали зеленоватый оттенок, и тени становились тоже зелёными. Но, даже при солнце, с утра было прохладно и так приятно посидеть у жаркого костра, вспоминая ночной холод и постоянное ощущение нехватки тепла в теле, чтобы спать в комфорте. Это было некое пребывание на грани сна и пробуждения, когда постоянно ворочаешься и устраиваешься поудобнее...
Костёр горел почти всю ночь и самый чувствительный к холоду Кирилл, постоянно подкладывал дров, чтобы на час забыться в приятно - жаркой близости большого огня....
Позавтракав, помыли посуду, и убрали около костра.
На этом постоянно настаивал Учитель. Он говорил о минимуме комфорта, который создаёт сам человек, находясь в тайге и одно из условий этого - соблюдение элементарных правил гигиены.
С утра - умывание, после еды - мытьё грязной посуды, туалеты подальше от ночёвки и в одном месте, чистота вокруг кострища и что очень важно - очередность в хозяйственных работах. Каждый знает, в какой день он отвечает за приготовление еды и уборку в лагере...
Выступили в поход, когда солнце поднялось над вершинами ближних деревьев. Выстроившись походным порядком, поднимались в гору по склону холма, среди осинника и высокой уже травы.
Разогревшись задышали, но Учитель, идущий первым, не спешил и потому, ребята постепенно настроившись, сосредоточились и ступая почти след в след, каждый начал думать о своём.
Поглядывая вокруг, Володя вспоминал весенние экзамены, бессонные ночи, когда за несколько часов заново прочитывал весь учебник, а придя на экзамен, чувствовал лёгкое подташнивание, от выпитого ночью кофе...
Экзамены получились и по их результатам Володя стал первым в классе.
"Буду поступать в мединститут - думал он, перелезая вслед за Учителем, через упавшую, метровой толщины лиственницу.
- А, окончив, вернусь в деревню и стану работать для земляков. Тут люди все знакомые, и потому, легче будет привыкать, да и дел тут очень много. Открою отделение районной больницы, у нас в посёлке и буду лечить стариков и старушек, чтобы подольше жили..."
Их кустов справа, с треском больших чёрных крыльев вылетел глухарь.
Учитель на мгновение замер, взявшись правой рукой за ремень карабина на плече, а потом, проследив полёт, показал ребятам рукой: - Вот там сел...
Не останавливаясь, продолжили поход, уже по лесистой гриве, где в просветы между деревьями, иногда в обе стороны открывались панорамы противоположных таёжных склонов, с далёкими гребнями гор.
Подъём был пологий, но ощутимый. Все вспотели, и когда вышли на открытые пространства то вздохнули с облегчением.
Тут среди сухой болотины кое - где поросшей низким кустарником - ерником, дул навстречу прохладный ветерок и было легко дышать и широко смотреть.
То и дело под ногами были видны на влажной траве и в мочажинах, следы лосей - крупных и поменьше.
Ветки ерника вокруг были объедены и белели свежими обрывами и сколами. Создавалось впечатление, что какой - то пьяный садовник неумело и неровно резал вершинки кустарника и ветки, тупыми ножницами.
Тут и там видны были кучки катышей зимнего, а иногда и свежего лосиного помёта.
Учитель пошел медленнее, всматриваясь вперёд и по сторонам.
Ребята тоже насторожились...
Вскоре среди ерника образовался широкий прогал и походники вышли к пересохшему озеру, берега которого были на метр выше заросшего молодой травкой дна и покрыты высокими кочками с длинной осокой на них...
Вдруг Кирилл сдавленно прошептал: - Вижу!
Все остановились, и Учитель тоже шепотом подтвердил: - Я тоже вижу большого лося.
Зверь стоял у противоположного берега и смотрел в сторону людей, не испытывая ни малейшего страха. Это был Сам.
Он, ещё помнил фигуру того человека, который спас его от волков, несколько лет назад. И потому, с любопытством вглядывался в мелькающие среди ерника головы и плечи четырёх человек.
Когда Учитель переступил ногами и стал доставать из чехла фотоаппарат, Валера до сих пор молчавший прошептал: - Эх! Его же подстрелить можно! Учитель, наконец, справившись с чехлом достал аппарат и выбирая позицию задвигался, переместившись чуть влево.
Заметив движение, Сам тоже стронулся с места, и медленно передвигая циркуле образные, высокие сероватые ноги пошёл в сторону ближнего берега и зарослей болотистого ивняка...
До зверя было метров пятьдесят и Учитель, выбрав дистанцию, несколько раз щёлкнул затвором аппарата.
Сам вновь остановился, услышав это щёлканье, повернул большую голову с крупными, ещё покрытыми замшевой кожицей рогами и большими, чёрными глазами внимательно и опасливо посмотрел на людей.
В этом взгляде, во всей его насторожившейся фигуре был немой вопрос. И словно отвечая на этот вопрос, Учитель ответил полушепотом: - Да не тронем мы тебя! Гуляй и живи дальше!
Лось словно успокоенный этими словами повернулся и не торопясь, широко шагая, поднялся на берег пересохшей озеринки и мелькая среди невысоких сосенок, скрылся из глаз...
Все вдруг разом заговорили.
- Вот громадина-то - восхищался Володя, а Кирилл добавил: - А рога-то какие широченные. Как две развесистые лопаты!
Валера поцокал языком: - Мяса в нём не менее трёхсот килограммов. А ещё и камасы!
Учитель глянул на него улыбаясь, и подумал: "Этот добытчиком будет"
И сам прокомментировал: - Крупный бык. Его надо беречь - он своё здоровое потомство здешним лосям даст.
А потом подытожил: - Всему своё время. Сейчас нет резона лося стрелять. Жарко...
Пока вынесешь, мясо может испортиться, да и в деревне его тоже негде хранить. Можно конечно закоптить мясо, но во первых сейчас не сезон и нас могут как браконьеров осудить, а с дугой стороны, весь наш поход насмарку пойдёт...
- А так мы его видели - Учитель посмотрел вдаль - и теперь знаем, что он здесь живёт, сильный и красивый, и что здешние лоси будут такими же крупными и сильными. А значит их ни медведи, ни волки не тронут...
Вскоре, выйдя на пологий склон, посреди которого блестел мелкий ручеек, походники остановились на привал...
И так широко и чисто было вокруг, так безоблачно и прозрачно синело небо и светило яркое солнце, что у всех поднялось настроение.
Весело потрескивающий костёр, вкусный ароматный чай с бутербродами, прохладный ветерок и посвистывание коршуна парящего в синей вышине, делали этот обед в центре дикой тайги, праздником свободы и вечно молодой жизни...
Учитель прилёг у костра и глядя на счастливых, улыбающихся ребят проговорил:
- Вот за это я и люблю тайгу!
- Здесь, я себя иногда чувствую свободным и счастливым, как нигде и никогда больше...
Вот поэтому, я и вернулся сюда, хотя мог бы жить и в Питере, и за границей. Но нигде нет такого неба, такого чистого воздуха и такого единения с матушкой природой...
Он весело засмеялся: - Ну, я что - то расфилософствовался сегодня!
Ребята пили чай, сидя вокруг угасающего костра, слушали учителя и были довольны абсолютно всем на свете.
"Как замечательно, что мы здесь - восторженно думал Кирилл. - Ведь впереди ещё целое лето свободы. А потом город, учёба... Я точно пойду на охотоведение. Такая жизнь, мне очень нравится"!
...После большого привала стали спускаться на другую сторону полукруглой долины. По широкой пади, по заросшей вездеходной дороге спустились к смородинной речке, повернули налево, перешли по бревнышку прозрачный быстрый поток и по руслу, покрытому кое - где большими обкатанными водой валунами, поднялись к следующему повороту дороги налево.
Потом, перейдя ручей, спрятавшейся среди высоких кочек, поднялись на невысокий гребень и перевалили в другую падь...
Пройдя по краю широкой маряны раскинувшейся на весь склон слева, спустились к ручью и повернули на стрелку, влево, горбом поднимающуюся между двумя, заросших чащевитым кустарником и ёлками, распадков. Поднявшись в половину склона, Учитель, озираясь и глядя внимательно под ноги, вывел ребят на чуть заметную звериную тропу.
И когда тропка, в половине довольно крутого склона вышла к словно врезанной в него плоской площадке, показал рукой вперёд и проговорил: - Здесь и ночевать будем.
Только теперь ребята разглядели, под самым склоном незаметную, серо - коричневую зимовейку.
- Вот это да! - восхитился Володя. Так спрятана, что с двадцати шагов можно пройти мимо и не заметить!
Мигом сбросили рюкзаки и расправляя плечи, натруженные за длинный день похода, занялись ужином и заготовкой дров.
Пока ребята собирали валежник и разводили костёр, Учитель сходил с эмалированным ведром за водой на ближний ручей, протекающий где то метрах в ста пятидесяти от зимовья по тёмному дну распадка, заросшему молодым редким ельником.
Вернувшись, поставил варить кашу и кипятить чай.
Все снова уселись у костра, поглядывая на зимовейку, из трубы которой поднимался дымок - решили протопить печку перед ночлегом и просушить внутри...
Похоже, что в зимовье никого не было ещё с прошлой осени. Дрова были нарублены и сложены в поленницы снаружи. А внутри было тесновато, но уютно. Был и стол сделанный из тёса, и печка, и нары на две стороны, на которых вполне могло уместиться человек пять - шесть...
Скоро солнце село за противоположный высокий склон, но долго ещё оставалось светло.
Поели не торопясь и с большим аппетитом. Уже допивая чай, Учитель глянул на часы и спросил.
- Я хотел бы показать вам здешний солонец. Не хотите ли пройти туда? Это метрах в двухстах - и он показал рукой направление.
Ребята с радостью согласились....
Учитель вёл их через лес, и только подходя к солонцу, вышли на глубоко набитую в земле звериную тропу. А вскоре показался и солонец - поляна с низким скрадком в дальнем её конце, покрытым чёрным рубероидом....
Вышли к выгрызенной зверями в земле яме, к которой со всех сторон сходились радиусы звериных троп и тропинок.
Когда люди появились на поляне, в мелком густом сосняке, на дальнем краю, вдруг раздался треск и стук крупных копыт.
Несколько раз сквозь зелень хвои промелькнуло что -то коричнево - рыжее. Довольный Учитель прокомментировал: - Это изюбрь - рогач. Когда он бежал, я даже рожки у него заметил. Они в это время приходят сюда ещё по свету и долго стоят в чаще выслушивают и вынюхивают. Когда у них панты, то они очень осторожны!
Ребята подошли к краю ямы и увидели множество следов на подсыхающей грязи в яме. Тут были и козьи, и оленьи, и лосиные...
А по краю ямы были видны плоские, похожие на отпечатки продолговатых лепёшек, медвежьи.
- Хозяин приходил - проговорил Учитель, показывая на эти отпечатки.
Ребята промолчали, но лес вокруг внезапно наполнился тайной опасностью и тревогой.
Учитель понимая их состояние успокоил: - Сейчас медведь сытый и на зверя не нападает. Он сейчас молодой травкой питается, а на солонец из любопытства заглянул, проверить, всё ли в порядке...
Он тихо засмеялся, но в душах ребят осталось прохладное ощущение тревоги...
Вернулись к зимовью в сумерках.
На угли подбросили сухих сосновых веток и костер, затрещав, вспыхнул ярким пламенем. Вновь поставили кипятить чай, сели вокруг поудобнее и стали разговаривать.
Учитель, а больше говорил он, - ребята только задавали вопросы, - объяснял всё так, будто он разговаривает со взрослыми или даже своими ровесниками и это всегда подкупало ребят, в немолодом уже Учителе...
Разговор зашёл об учёбе в школе и как сделать так, чтобы они вырастали хорошими людьми. Учитель умел так выстроить беседу, что после, ребята ещё долгое время обдумывали её.
Учитель, в этот раз говорил о том, что взрослые- родители и учителя, отвечают за воспитание детей, постепенно превращая их из маленьких эгоистичных животных в человеков, достойных своего прародителя - Бога...
- Но взрослые, - продолжал он - в ответе и за тех детей, кто своего места в этой жизни не находит. И если кто-то из подростков, потом, через несколько лет, становится алкоголиком, наркоманом или преступником, то в этом есть большая вина взрослых...
Он о чём то глубоко задумался и надолго замолчал, а ребята сидели притихшие и пристально смотрели в костёр, стараясь разгадать таинственный, меняющийся рисунок пламени...
В обычное время, из глубокой узкой долины, снизу, пришли сумерки. Небо потемнело и только на западе, над горизонтом долго ещё пламенела вечерняя заря...
Учитель сидел неподалеку от костра, сложив согнутые ноги по-турецки, под себя. Изредка он, взглядывая поверх костра, делал паузы в своём рассказе...
- Есть много случаев, когда человеческие детёныши попадали в стаю диких животных. И если они жили с волками, то бегали на четвереньках и на коленях у них возникали ороговевшие мозоли. Они не умели говорить, но выли так же, громко и страшно, как волки...
В Индии несколько раз детёныши людей попадали в стаю обезьян и тоже по уровню, выше обезьян не поднимались.
Но я знаю и другой пример. Французский антрополог, изучавший дикие и отсталые племена Амазонки, привез в Париж и отдал на воспитание своей матери девочку - сироту, из самого отсталого племени в джунглях.
И эта девочка, воспитанная в семье антрополога, выросла, окончила университет и стала доктором антропологии...
Учитель помолчал, поворошил палочкой угли в костре, поглядел вверх, на ночное, звёздное небо...
- С другой стороны, без воспитания природой, - продолжил он, оглядывая притихших ребят, - невозможно вырастить нормального, психически и физически здорового человека.
Если человек не противопоставляет себя дикой природе, а чувствует себя её важной частью, то он и живёт осмысленно, с пониманием своей индивидуальной конечности, но вечности биовида, "гомо - сапиенс - сапиенс", то есть человека мыслящего.
На мой взгляд, человек в ряду животных занимает срединное место между тигром и коровой. И вот, чтобы не стать очень близким к корове, человек должен противостоять тиграм, то есть хищникам.
Любая попытка превратить человека в травоядное, может, в конце концов, этим и закончиться. Тигры, то есть хищники сделают человека жертвой, то есть коровой...
Учитель помолчал, сделал паузу, снова поправил костёр и продолжил: - В современном человеке любовь к животным часто так преувеличена и самоценна, что эти любители "братьев меньших" начинают ненавидеть людей, непохожих на их питомцев...
- В человеке - Учитель вновь помолчал, налил себе чаю из котелка, отхлебнул и продолжил.
- В человеке живёт охотничий инстинкт и рано или поздно он проявляется. Хорошо, если он проявляется в молодом возрасте, являясь частью извечного вживания в природу. Потом в процессе развития личности, человек может перестать охотиться и даже стать вегетарианцем. Но это необходимая ступень развития личности. Вспомните Толстого или Фолкнера...
Учитель вновь сделал длинную паузу...
Поправил костёр, подбросил дров, и только потом продолжил:
- Часто в городах, из-за неверного воспитания, молодые ребята проявляют свой охотничий инстинкт, направляя его в сторону людей же. Отсюда самые зверские и бесчеловечные преступления и злобное соперническое отношение к себе подобным.
Чтобы перебороть эту агрессию, я бы ввел предмет освоения дикой природы в качестве курса, если не в школе, то в вузе. И в процессе обучения отправлял бы юношей и девушек в походы по стране, по тайге - Учитель, невольно улыбнулся чему - то своему и продолжил - в археологические и антропологические экспедиции, не связывая это напрямую с зарабатыванием денег. Иначе всё выродиться в рвачество и махинации...
Учитель вновь улыбнулся: - Хотя здесь, может быть я не прав... Но я сбился... Мы ведь об охоте говорили...
Он вновь помешал в костре палочкой...
- Так вот охота, на мой взгляд, является той социальной отдушиной, в которую направляется в приемлемое и даже полезное общественное русло, присущая человеку агрессивность.
Если бы человека в молодости учили охоте, то как мне кажется, он меньше бы воевал, и меньше бы убивал себе подобных. И ещё, узнав природу поближе, защищал бы и охранял её сознательно...
Через паузу, Учитель продолжил любимую тему: - Изолируя себя от природы - а так получается в больших городах - человек невольно становится объектом само агрессии.
И потому, я вижу один из путей избавления от преступлений, связанных с насилием, именно в природном воспитании подростков...
Учитель вдруг засмеялся весело: - Ведь мы с вами тоже охотники, хотя ещё ни разу за весь поход не стрельнули. Но и для нас, как цель похода, есть добыча чего-нибудь. И благодаря этой цели мы с вами ходим, смотрим, дышим, разговариваем и, насколько я понимаю, чувствуем себя почти счастливыми!
Ребята дружно закивали головами...
- И последнее - снова засмеялся Учитель.
- Не знаю, как вы, а я чувствую себя в тайге совершенно свободным человеком и на время забываю про работу и даже про домашние дела. Самое замечательное, что домашние проблемы кажутся мне в лесу, какими-то несущественными пустяками. И совсем не волнуют меня!
Здесь я по-настоящему отдыхаю от ни
...Время приближалось к полуночи и ребята зевая пошли спать в тёплую уютную зимовейку. И спали как убитые всю ночь и проспали бы до полудня, если бы их не разбудил Учитель.
- Подъём - пародируя армейскую команду, проговорил он в пол голоса.
- Нам сегодня ещё домой возвращаться. Надо пораньше выступить...
Ребята дружно зашевелились, просыпаясь и спрыгивая с нар, потягивались, вытирали заспанные глаза и зевали...
Вновь, при ярком солнечном свете на улице, они увидели чуть дымящий угасающий костёр, почувствовали в прохладном воздухе запахи каши и чая, заваренного смородинными листочками.
Умывшись, все расселись вокруг костра и поели, запивая еду сладким чаем, рассматривая округу и синее безоблачное небо, высоко поднимающееся над зелёным лесом.
Уходя от лесной избушки, в которой они провели замечательную ночь, Учитель, обернувшись к зимовью, поклонился на три стороны, вздохнул и решительно зашагал в низ по склону, в обратную сторону.
Лес кругом весело светился под солнечными лучами оттенками зелёного, от тёмного, почти чёрного, у громадных елей стоящих в пойме ручья, до светло зелёного почти жёлтого, у осиновых листочков, на деревьях, растущих в долинах и на южных тёплых склонах...
Поднявшись в тяжёлый, крутой склон, к перешейку между долинами, путешественники спустились вдоль речки, по лесной дороге и, перейдя тенистый брод в ельнике, по мелкому, промытому водой галечнику, повернули направо и пошли дорогой вверх по пади...
На травянистой колее, отпечатались колёса "Урала", повалившего и примявшего бампером кусты ольшаника, растущего посередине зарастающей дороги.
В какой - то момент, из-под ног с хлопаньем крыльев взлетел глухарь и Кирилл, взмахнув рукой, показал место, откуда сорвался "петух"
Остановившись, Учитель, глядя в сторону полёта глухаря, вдруг насторожился. Ребята глянули в ту же сторону, и востроглазый Валера, показав рукой вперёд, вдруг с тревогой проговорил: - Там медведь, оленя дерёт!
Учитель, не отвечая снял с плеча карабин и то пригибаясь, то вставая на цыпочки, всматривался в заросли кустарников, метрах в шестидесяти от дороги. Там мелькало коричневая шуба медведя и что - то рыжеватое, лежащее на траве...
- Посмотрим! Посмотрим, - проговорил Учитель и взяв карабин на изготовку,
зашагал в сторону топчущегося на одном месте, медведя.
Ребята, переговариваясь, стараясь держаться вместе, тронулись за ним следом.
Медведь, заметив людей, рявкнул, поднялся на дыбы и пошёл навстречу людям.
- Там у него добыча - словно разговаривая сам с собой пояснил Учитель и подождав некоторое время, видя, что медведь не убегает, вскинул карабин вверх и дважды выстрелил в воздух.
Медведь снова рявкнул, опустился на землю и мелькая среди кустов стал уходить в сторону, останавливаясь, озираясь и злобно рявкая.
Однако, когда все четверо походников вышли на чистое место, медведь перешёл на валкую рысь и скрылся в кустах на невысоком гребне долины, откуда вновь сердито и пронзительно заревел...
Подойдя чуть поближе, ребята рассмотрели, что на траве в развороченном во время борьбы, ольховом кусте, лежал молодой олень, видимо первогодок, у которого, похоже была сломана передняя нога и на лопатке зияла широкая, окровавленная рана. Глядя на людей большими испуганными чёрными глазами, оленёнок пытался подняться, но уже не мог этого сделать.
Наверное, он уже умирал от ран - голова его, то опускалась на землю, то вновь, он пытался её поднять повыше ...
Учитель посерьёзнел, с грустью поглядывая на оленёнка, стал объяснять.
- Думаю, что медведь его подкарауливал здесь в кустах и схватил, внезапно напав. Ударив лапой, переломил кость передней ноги, а потом повалил и стал драть и кусать...
Ребята, столпившись вокруг с жалостью, смотрели на умирающего оленёнка.
- Не подходите близко! Он может лягнуть копытом и сломать вам ноги - предупредил учитель. В это время из сосняка, уже на перевале долинки, снова раздался рёв обиженного медведя.
Учитель поморщился и пояснил.
- Вот поэтому, я и беру с собой ружьё каждый раз, как ухожу в тайгу. Такой вот медведь, на человека одиночку, нападает не раздумывая. Звери, когда защищают добычу, становятся злыми и агрессивными...
Уже несколько раз, вот так в тайге, мне приходилось от медведя отстреливался...
Но с оленёнком надо было, что - то делать. Он умирал. Голова его уже не поднимаясь, лежала на травке и только чёрные глаза смотрели печально и тревожно.
Учитель, зайдя чуть с другой стороны, решившись, вдруг вскинул карабин и выстрелил в голову оленёнка...
- Чтобы не мучился больше - тяжело вздохнув, пояснил он и перезарядился...
Достав из ножен короткий аккуратный ножичек, Учитель стал разделывать оленя, а ребята помогали ему.
Володя, подрезая своим охотничьим ножом неудобные места, стараясь подражать Учителю, там, где удобно снимал шкуру с помощью кулака правой руки, отделяя её от мяса, а левой оттягивая её в сторону...
Вчетвером управились быстро, и, разрезав мясо на куски, переложили его в рюкзаки.
- Вот дома обрадуются - проговорил Валера, и ребята невольно заулыбались. Им нравилось быть похожими на взрослых охотников.
Учитель разделил мясо поровну, а когда стали поднимать рюкзаки, то закряхтели от натуги.
- Ничего - успокоил ребят Учитель. - Мы до дороги донесём, а это, почти весь путь под гору. А потом приедем за мясом на машине. Тут уже не так далеко.
А я составлю протокол в лесничестве, опишу все, как было, и вы подпишетесь. Не бросать же мясо здесь!
...Путь до дороги оказался для ребят очень тяжёлым.
Если первые метров пятьсот шли все вместе, поспевая за Учителем, то потом растянулись длинной цепью. Валера шел уверенно и ловко перескакивал канавки и кустики.
Но слабенький Кирилл, задыхался от нехватки воздуха и в конце пути едва волочил ноги. Учитель как мог, подбадривал ребят, но и ему было нелегко, и он вспотел до корней волос. Но для него это было привычной работой, которую в тайге приходилось иногда делать...
Наконец дошли до дороги и долго отлёживались на травке, на обочине, успокаивая дыхание. Потом сложили мясо в полиэтиленовый мешок, и спрятали его под густые еловые ветки, развесистой ёлки...
Дальше шли - словно на крыльях летели - так полегчали освободившиеся от мяса рюкзаки...
В деревню вошли под вечер и разошлись по домам, а Учитель, зайдя в лесничество, рассказал всё лесничему. Выпросив у него машину, уже ночью съездил за оставленным под ёлкой мясом...
Ребята, на какое - то время стали героями в глазах всех жителей деревни и особенно остальных одноклассников...
К О Н Е Ц Т Р Е Т Ь Е Й Ч А С Т И .
Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я.
...Волчата постепенно росли, и пищи требовалось всё больше и больше. Одиночка каждый день обследовал окрестности речной долины, уходя всё дальше...
Однажды ночью, он подошёл близко - близко к человеческому жилью и на машинном выезде брода через Олху, долго стоял в ночной тьме, поджарый и крупный, в два раза больше, чем любая окрестная собака.
От дома, стоящего на другой стороне реки, наносило запахи человеческого жилья, тёплого хлева и собачьей нечесаной и грязной немытой шерсти.
Кобель, живший около дома и сидевший постоянно на цепи, вдруг завозился в блохастой конуре и забрякал цепью подвешенной на толстую проволоку, протянутую между двумя столбами дворовой изгороди.
Одиночка услышал этот звон, и его острые ушки задвигались на громадной голове, глаза блеснули в темноте.
Острые, длинные клыки обнажились, и показалась ровная и тоже белая строчка острых нижних зубов. Волк переступил с ноги на ногу, потом повернулся и деловитой рысью побежал в сторону логова, по лесной дороге.
Ещё прошлой осенью, проходя мимо вместе со стаей и сделав лёжку в частом березняке выросшем на месте старой рубки, Одиночка слышал на луговине бывшего колхозного поля, повторяющееся мычание коровы. Она раз за разом, как заведённая "ревела" на все окрестности и ветер разносил мычание по округе...
Она делала это от одиночества и тоски, а свинья, пасшаяся неподалёку, при каждом мычании поднимала голову, переставала чавкать и прислушивалась. Тут же, неподалёку, бродил белый козёл с узорными трубчатыми рогами, пощипывал траву, не обращая внимания на блажь, охватившую молодую бурёнку.
Ему уже давно было всё равно, есть у него подружки или нет. Он жил по заведённому природой порядку: ел и спал совершенно ни о чём не переживая и не испытывая ни к кому ни симпатий ни антипатий. Может быть оттого, что он был стар?
В соседней деревне, правда, жило целое стадо домашних коз, которые давали хозяйкам молоко и козла водили туда в определённое природой время на случку.
Но его и это уже мало волновало. Он исполнял свои обязанности, но делал это бесстрастно и спокойно. А когда его уводили от разочарованных подружек, то старый козёл вовсе и не жалел о том, что покидает "землячек". Ему уже было по настоящему всё равно...
В эту ночь, а точнее уже на рассвете, Одиночка поймал зазевавшуюся в густой высокой траве на обочине дороги капалуху и притащил к логову.
Молодая выйдя к нему навстречу, словно благодаря Одиночку, лизнула его в морду, схватила ещё живую, но от страха неподвижную, глухарку, перекусила зубами крыло и принеся затрепыхавшуюся от боли птицу к норе, из которой выскочили все волчата, отпустила её.
У Малыша, от вида птицы, поднялась шёрстка на загривке и он не раздумывая, высоко выпрыгнув, наскочил на неё, прижал лапами и куснув, вырвал одной хваткой все хвостовые перья.
Глухарка ещё успела клюнуть волчонка в нос, и тот, взвизгнув от внезапной боли, схватил копалуху за горло и перекусил позвонки...
Увидев, что птица мертва, волчица рыкнув, отогнала Малыша, разорвала копалуху на части и волчата, по её сигналу, накинулись на окровавленные куски залепленного пухом мяса...
Однако, капалухи было явно недостаточно для такой оравы и волчица тоже осталась голодной. Ведь ей надо было много есть, чтобы производить молоко для волчат. Раздражаясь, она зло ощерилась на Одиночку, когда тот попытался подойти поближе к норе и он, рыкнув в ответ, обиженный отошёл от волчат и лёг на своём обычном месте, подальше от логова...
Пролежав до полудня, волк вдруг вскочил и рысью направился в сторону деревни.