Тот поход был замечательным, может быть ещё и потому, что им всем, тогда, было по шестнадцать лет.
Однажды, в субботу, с утра кому - то пришла шальная мысль, отправиться на большой залив Калей, где стояла зимовейка с печкой, в которой можно было переночевать длинную зимнюю ночь...
Собирались поспешно, но постарались собрать всех и даже Хилкова уговорили пойти с ними. А он ведь на лыжах никогда даже не стоял...
Ватагой ходили из дома в дом отпрашиваясь у родителей...
Мать Максима давала ему в таких делах полную свободу действий и потому у него вообще не было проблем...
А вот матери Хилкова пришлось объяснять, кто, когда и куда идёт в этом походе...
Команда состояла из пяти человек. Хилков - коренастый блондин в мелкие кудри, был среди них самым плохим лыжником. Лопатин - тоже крепыш, но уверенный в себе и немного заносчивый, пригласил своего одноклассника Валеру Солнцева, который был очень рад, сходить с такими известными на всю округу силачами и драчунами, в поход...
Друг Макса и Лопатина - Юра Логинов, оптимист и очкарик, сын директора школы, в которой все они учились в своё время. Ну и сам Макс, высокий, светловолосый юноша с вьющимися лёгкими волосами и задумчивым взглядом серых, внимательных глаз.
Идею похода двинул Лопатин, а Макс, романтик и мечтатель, поддержал его.
Отец Лопатина был одно время егерем, в том районе водохранилища, куда собирались пойти ребята и потому, Лопатин - младший знал дорогу к зимовью. Оставалось собраться, найти лыжи для Хилкова и запастись продуктами...
В конце концов раздобыли лыжи, собрали немного съестного, кто что мог и выступили, уже перед сумерками...
Пошли через Ершовский залив и когда скользя на лыжах, поскрипывая мороженным снегом, выстроившись в цепочку на лыжне, тянувшейся по бело - синеватой пелене снега, вывернули из за мыса на просторы водохранилища - над заснеженными просторами спустилась ранняя январская ночь.
Бедный Хилков на первых же километрах далеко отстал и Максу приходилось дожидаться его...
По пути, решили зайти в деревенский магазин, купить свежего хлеба и недостающих продуктов. По заливу, во все стороны бежали хорошо утоптанные лыжни и выбрав самую торную, команда друзей, стуча по снегу кончиками лыж, заскользила в сторону деревни на противоположном берегу.
Вокруг тихо и таинственно высились покрытые молодым, заснеженным березняком, холмы и обогнув ещё один невысокий мыс, ребята увидели далеко впереди огоньки Мельниково - так называлась деревня...
Через полчаса ввалились в небольшой магазинчик и оживлённо переговариваясь столпились у витрины, в которой были выставлены образцы бакалейных товаров, с ценниками на них, написанными от руки. Какой - то щуплый, молодой мужик, зло прикрикнул на веселящуюся компанию, но бойкий не по годам Лопатин в ответ проворчал что - то нечленораздельно - угрожающее и мужичок притих...
Наконец, купив белого, пышного хлеба с хрустящей корочкой, и развесного деревенского масла, вышли из магазина на мороз, разломали одну, ещё тёплую буханку и с аппетитом съели...
Вновь встав на лыжи двинулись дальше... Под поднимающейся над щетинящимся береговым лесом полной желтоватой луной, пересекли залив поперёк и вдоль протоптанной в снегу пешеходной тропинке, длинной вереницей пошли дальше, в сторону Грудинино.
Хилков, ещё в самом начале, кое - как взобравшись на склон противоположного берега, совсем обессилел и соскальзывая с лыжни, то и дело падая, беспомощно вздыхая. Он безнадёжно отстал и вытирая обильный пот со лба, едва плёлся в конце колонны из пяти лыжников. Макс опекал и подбадривал его и только поэтому, Хилков не повернул назад, к дому...
...Макс, не обращая внимания на дорогу и обгоняющие его машины, мерно шагал по обочине. Воспоминания настолько захватили его, что он совершенно автоматически, не видя, свернул на свой отворот и спустился по извилистой просёлочной дороге, на покосную луговину, которая носила лиричное название - Лунная поляна... Отсюда до дома было совсем недалеко...
... Пришли в зимовье часам к двенадцати вечера - а зимой, это уже поздняя ночь. Все устали. Но Хилков просто падал от упадка сил и потому его начали откармливать сахаром, чтобы он поскорее восстановился и не мешал праздновать свободу...
Растопили печь...
Долго варили кашу с тушёнкой...
Потом, весело посмеиваясь и обмениваясь впечатлениями от необычного, героического перехода по ночной тайге, ели кашу и пили чай, а после, стали устраиваться на ночлег.
Зимовейка была щелястая и потому, несмотря на горящую печь, внутри было прохладно...
Лопатин, как всегда активно - изобретательный, со двора занёс в избушку промёрзшие доски и стал устраивать нечто похожее на полати, над разогревшейся печкой. В избушке, по углам, стояли две металлические кровати, без матрацев и на них по двое устроились остальные...
Максу всё происходящее страшно нравилось. Ведь он ещё в десять лет перечитал Джека Лондона вдоль и поперёк и с той поры мечтал сам окунуться в атмосферу северных приключений, ездовых собак и героических, сильных мужчин.
Обстановка в избушке слегка напоминала быт золотопромышленников на Юконе, и потому сердце приятно замирало от сознания, необычности ситуации и ощущения полной свободы, когда ни взрослые, ни родители не стояли над душой и не требовали соблюдения надоедливого порядка...
Часам к трём ночи, команда кое - как угомонилась, все улеглись на кроватях прикрывшись влажными ватниками и только Лопатин, по временам слезал со своего, "насеста" и подбрасывал дровишек в раскалившуюся печку...
Вначале переговаривались, вспоминая тяжёлый переход, но потом незаметно заснули и в домике наступила тишина, прерываемая изредка потрескиванием лиственничных дров в разогревшейся печке...
Ближе к утру Макс проснулся от едкого запаха тлеющего дерева.
Оглядевшись, он вскочил и подойдя к печке услышал, как похрапывает успокоившийся наконец Лопатин и увидел, что низ досок светиться искорками загоревшего дерева.
- Горим! - громко крикнул он и стал теребить за плечо бесчувственного Лопатина. Все проснулись, почуяли запах дыма и всполошились.
А когда Максим всё объяснил, начали громко хохотать - уж очень комично выглядел виновник начинающегося пожара, моргая со сна глазами и размазывая по щеке сажу...
Он кое - как слез с "насеста" и принялся разбирать и выбрасывать тлеющие доски на улицу, на снег...
В избушке стало легче дышать и все постепенно успокоившись заснули вновь, в том числе и Лопатин, устроившийся теперь на полу, у печки...
Проснулись уже окончательно часам к двенадцати дня и пока "деловой" Лопатин варил новую кашу и кипятил чай, все вывалились во двор и начали гоняясь друг за другом, бросаться снежками или засовывать льдистый снег за шиворот...
Поднялся шум и крик. Хилков, за ночь набравшийся сил, вынул из Лопатинского рюкзака одноствольное ружьё и выйдя из домика, зарядив его холостым патроном, выстрелил - в синее, залитое ярким солнцем небо. Вверх полетели ошмётки бумажных пыжей и Макс не удержавшись, стал изображать из себя пленённого белыми большевика: встав на колени в снег и дергая за ворот рубашки закричал: - Стреляй Гад! - чуть позже почему - то добавил: - Всех не перевешаешь!
И Лопатин и Логинов, наблюдая эту сцену хохотали и хлопали себя по бокам выражая восторг талантливо - реалистичной игрой "актёров"
Хилков в это время войдя в роль, перезарядился прицелился и выстрелил новым холостым патроном. Картонный пыж пролетел от Максима на расстоянии метра, и видя это, оба самодеятельных актёра прекратили сцену расстрела и обсуждая великолепие ясного солнечного морозного денька, пошли в домик пить чай...
Обратная дорога, при свете яркого дня, заняла несколько часов, но никто не устал, а Хилков, стоял на лыжах уверенно и всё спрашивал у Макса, когда в следующий раз соберёмся в такой поход...
Тогда, к вечеру возвратившись домой, друзья разошлись по домам, но ещё долго при встречах говорили об этом походе, как о чём то значительном, в их молодой жизни...