"Благоговение - чувство, испытываемое человеком к Богу и собакой к человеку..."
...Я безмерно привязан к нему, одиноко и обречённо...
Но Он этого не замечает и даже не подозревает...
Однако, когда он меня погладит и начнёт растягивая слова, своим волшебным голосом хвалить меня: - Фома хороший... Умный - я готов завыть от счастья. Но моё воспитание не дает этого делать, не позволяет даже просто ему улыбнуться. Я делаю вид что мне всё равно...
И поэтому Он думает, что у меня плохой, мрачный характер, о чём Он, иногда почему то, с незаметной другим гордостью, рассказывает своим приятелям.
Но мне абсолютно всё равно, что они обо мне думают...
Когда я смотрю на него исподтишка, то не могу унять в себе чувства восхищения, перед его умением казаться окружающим простым человеком. Ему кажется, что когда он разговаривает, молча сидит или идёт по тайге, то Он это делает, как все другие. И тут, Он, как всегда скромничает...
Ни у кого больше я не слышал такие волшебно мелодичные, мягко - переливчатые, бархатистые нотки в голосе...
А его, всегдашнее спокойствие, доброжелательность, умение вести за собой других, даже не замечая этого?
Но зато, когда он сердится, то такой металл звенит в его коротких словах, что мороз пробегает по коже.
Походка у него тоже необычная - развалистая и широкая. Кажется, что Он никуда не спешит. Но сколько раз было, что мы, этой походочкой проходили по сорок - пятьдесят километров и при этом ни жалоб на усталость, ни стёртых ног.
Идёт, да ещё и посмеивается сам над собой и напевает шутливую песенку: - На палубе даосы курили папиросы, а бедный Чарли Чаплин, окурки собирал...
Я не знаю кто такие даосы и кто такой Чарли Чаплин, но наверное это смешные люди, потому что даже такой серьёзный человек, как мой Хозяин, сдержанно хихикает и фыркает...
Для меня очевидно, что Он, человек с воображением.
Один раз остановились уже под вечер, на берегу небольшой таёжной речки и решили перекусить. Я так набегался, что прилёг под кустиком и задремал, а Он вскипятил чай поел чего-то и вдруг засобирался. Я на него удивлённо глянул, а он мне и говорит:
- Ну что, Фома - это меня так зовут... Пойдём-ка братец домой. Тут каких -нибудь километров двадцать и мы их часа за четыре сделаем... Так, что к одиннадцати вечера будем уже дома...
Я конечно не стал возражать, улыбнулся и уши прижал. А Он погладил меня, вздохнул, закинул за спину рюкзак и пошёл вразвалочку вперёд, на закатное солнце...
Расскажу немножко о его наружности...
Он крепкого сложения, хоть невысокий, но стройный. У него сильные мускулистые руки и широкая, высокая грудь. Наверное поэтому, Он дышит всегда ровно и незаметно. Лицо продолговатое, с правильными, гармонично сочетающимися чертами. Глаза небольшие, серого цвета и на солнце отливают голубым. Его очень красит улыбка - широкая, добродушная. Даже борода на его лице очень уместна. Он говорит, что так легче выглядеть прилично, даже после недели проведенной в тайге...
Но зато когда Он злится, то глаза становятся как колючки и руки невольно сжимаются в кулаки. Я его гнев на своей шкуре испытал!
Как-то раз, в начале осени, был в тайге переход белки и Хозяин, загнал на дерево одну из них.
Когда мы с Ритой, - о ней я расскажу позже - набежали под дерево и зашумели, Он стряхнул её на землю и в суете и азарте я подхватил зверька и немного помял. И всё не хотел Ему отдавать - ведь я же её поймал, а не Он...
Тогда, Хозяин ласковым таким голосом стал звать меня поближе и я конечно не выдержал и подошёл...
Тут, Он своей железной рукой схватил меня за гриву со спины, так чтобы я не мог сопротивляться, сорвал ивовый куст и стал меня этим прутом стегать по спине и бокам. Конечно было не так больно, как обидно, но видимо Хозяин на это и рассчитывал. Он хлестал меня и приговаривал:
- Это тебе, чтобы ты не баловал, и слушал, что я тебе говорю...
Потом он меня отпустил и я отбежал, а он ушёл и не разговаривал со мной несколько дней...
Я уж и так, и эдак, а он молчит и делает вид, что со мной незнаком...
Да - а -а - а...
Натерпелся я тоски тогда. Хорошо, Он отходчивый...
Как в лес засобирался, то дал мне корочку хлеба и даже погладил... Тут я понял, что его гнев прошёл и мне стало так легко и радостно на душе...
Ну а теперь, я немного расскажу о том, как мы встретились...
Я тогда был совсем ещё молодой и жил при молодой девушке-хозяйке в большом городе. Она во мне души не чаяла... Романтическая натура.
Я постепенно перезнакомился со всеми её подружками и был о них не самого лучшего мнения.
Идём гулять встретившись, они начинают болтать о всякой чепухе. Рассказывать о школе или институте, а ещё чаще о своих несносных приятелях. Это были такие манерные хлыщи, слабосильные и слабохарактерные. Вполне может быть, что кто-то из них был "голубым"!
Но я отвлёкся...
Однажды мы выехали на трёх машинах на пикник. Загрузились и поехали... Приехали в какой-то дальний лес, моя подружка выскочила из легковушки заохала, заахала, задышала...
- Ах, как тут хорошо! Ах, как тут просторно!
Не слушая её, я побежал нюхать разные травки и цветочки. Забежал за деревья и тут увидел лисичку. Ну конечно я обо всём забыл - друг как молнией меня ударило. И когда я прихватил её несносный запашок, у мен внутри словно цепь какая-то оборвалась и я понял, что что это охотничья страсть...
Одним словом меня охотничий угар охватил. Я кинулся за лисой со всех ног и даже казалось, что вот-вот её прихвачу за рыжую "шубу".
Но она юркнула в один овраг, потом перескочила во второй, потом каким-то густым ельником пошла петлять. Одним словом, через два часа я очнулся и не могу понять где я?
Лиса убежала, солнце за лес садится. Холодно стало, тоскливо. А где наш бивуак я и не помню вовсе...
Побежал в одну сторону, в другую, а тут и сумерки, туман над травой стал подниматься...
Мне стало страшно!
Промучился я всю ночь мотаясь по чащам, умаялся и от огорчения, прилёг под утро уже и задремал - и вдруг слышу - кто то идёт по тайге.
Ну я туда. Какой-то мужик в резиновых сапогах и с ружьём шагает. Я к нему. Он мне и говорит.
- Ну что приятель, заблудился, хозяев потерял? А я ему ответить не могу, меня дрожь после бессонной ночи колотит...
Взял он меня с собой в машину, которая стояла неподалёку, на просёлочной дороге, посадил на переднее сиденье и увёз в город.
А назавтра отдал меня Ему, и стал я у Него жить. Мой новый Хозяин, был брат этого мужика...
Вскоре я понял, что мой Хозяин человек боевой - по лесам, по тайгам неделями бродит с ружьём. А я ведь романтик. Для меня лучше леса ничего в жизни нет... Так и зажили вместе...
Было одно приключение в начале зимы...
Мой Хозяин, вместе с братцем по первому снегу всегда ходил на Курминский залив, на охоту.
Вот и в тот раз, выступили из города рано утром, ещё по темну. Водохранилище и первый лес, был в километре от пригорода, где мы жили...
Кстати, мой новый Хозяин, держал меня как аскета, в кладовке, во дворе дома и я успел подготовиться к морозам, потому что условия были спартанские, не то что у той юной девушки, где я жил в душной квартире...
Но я продолжу...
Только мы подошли к заливу, который по берегам уже покрылся тонким прозрачным льдом, как мой Хозяин решил по этому льду зайти подальше от берега.
Идёт осторожно, охает и ахает, прозрачностью воды подо льдом восхищается и вдруг лёд как ухнет, и провалился под ним.
Хозяин крякнул, охнул и загребая ружьём как веслом, лёд перед собой грудью ломает и упорно идёт к берегу...
А было холодно, градусов эдак двадцать, минус!
Я, спервоначалу думал, что Он балуется и давай по берегу бегать и шуметь, а Он на меня рявкнул: - Заткнись дурак! - а как на берег вылез, почему-то стал бегать, а братец евонный, в это время костёр разводил...
Только потом, я понял, что Он боялся замерзнуть до смерти!
Тогда Хозяин переоделся в запасные штаны братовы, портянки выжал, у костра просушил, чаю горячего попил и как ни в чём не бывало, отправился с братцем дальше.
Пришли мы в Курму, уже под вечер...
Там, стояли на мысу, на берегу широкого залива, несколько домиков и в один из них мы внедрились. Рядом ночевали, какие-то мужики деревенские, которые наутро ушли назад, в свою деревню...
А мы, рано утром, с Хозяином, который одел белый маскхалат, пошли в долину Олы, где пересекли запашистый ещё, лосиный след.
Я конечно, тогда был ещё "чайником", засуетился и полез в высокий кочкарник. Ноги посбивал, пока пытался след выправить и умаялся сильно. Хозяин целый день за мной проходил, и один раз мы этого чёрного, гривастого, горбоносого лося даже видели.
Но и он нас заметил, да так припустил в вершину большого распадка, что мы запарились его догонять. Наконец Хозяин повернул в сторону зимовья и меня свистнул. Я честно сказать, даже рад был этому - так с непривычки набегался по болотным, высоким кочкам...
Пришли в зимовье, Хозяин в зимовье скоро стал кашу варить, слышу сладкие аппетитные ароматы из избушки доносятся. Ну думаю, скоро будем харчится...
Луна, к тому времени взошла, снег кругом белый, белый и морозик прибавляет...
Вдруг слышу, где-то за мысом, вроде как санные полозья по снегу скрипят. Потом вдруг появляется вдалеке лошадка в санях и какие-то мужики в белых полушубках сидят в них. Я конечно зашумел, и Хозяин на шум вышел...
Подъехали Мужики, а оказалось, что это целая карательная экспедиция! Мужики-то в полушубках, да с пистолетами на поясных ремнях и в шапках заиндевелых...
Хозяин пригласил их в избушку, а я слушаю...
Долго там какие-то разговоры были. Потом вышли мужики эти, несут Хозяйское и братово ружьё, бросают их в сани и говорят Хозяину: - За ружьями придёте в охот надзор...
Вижу Хозяин сердитый, но молчит, а возница который мужиков привёз, в сторонке, перед Ним, как бы оправдывается, говорит: - Пришли к нам на кордон мужики, которые здесь ночевали, и заложили вас. А эти, меня заставили, их сюда везти...
Хозяин молчит и только головой кивает, а как уехали мужики в санях, говорит братцу: - У нас с тобой документы в порядке, только путёвки в эти места нет. Вот они и придрались, оружие забрали, чтобы мы их охоте не помешали... Вздыхает, лицо ладонями трёт: - Ну мы как-нибудь с ними сочтёмся... Одного мужика я знаю... Он в тюрьме несколько месяцев отсидел, за то, что какого-то охотника, нечаянно застрелил из пистолета, когда по убегающему "браконьеру" стрелял, в его ГАЗик. Говорит, хотел в колёса, а попал прямо в голову...
У хозяина, в это время, глаза недобро заблестели и я, в этот вечер, старался ему на глаза не попадаться...
Назавтра, мы не солоно хлебавши, с утра домой выступили, а хозяин идёт и ворчит: - В следующий раз буду ружьё под корягу прятать, а охотится не брошу...
...Однако, вскоре мой Хозяин собрался в дальние края и меня с собой прихватил. Правда сам решил лететь самолётом, а меня попутной машиной отправил. Я конечно не роптал, потому что не мог уже без него прожить и нескольких дней и потому, подчинялся как Богу, чуть не молился на него... Характер у меня привязчивый...
Он меня с рук на руки сдал какому-то мужику с редкой рыжей бородкой и хитрыми глазами. Тот помог мне взобраться в кузов, под самый верх брезентового тента, устроив некое подобие тёплого гнезда на груде вещей и багажа для сейсмостанций на БАМе.
Мороз был нешуточный и мы доехали до посёлка Ангаракан за пять дней, по пути объехав весь Байкал, с южной его стороны...
Дорога шла горами, через дремучую тайгу. И лёжа у себя наверху, я иногда чуял диких зверей, которых там, в этом лесу было не меряно...
Хотя сторона была южная, но мороз был изрядный, да и трясло не слабо. Однако я всё выдержал и в итоге, через пять дней "высадился" в посёлке, в вершине Малой Ангары, на базе сейсмологов.
Только я спрыгнул с самого верха кузова, как на меня налетел какой-то Шурик, местный хулиган и драчун. У меня голова ещё кругом идёт, а он этим и воспользовался...
Хорошо, Хозяин подоспел на выручку. Вдвоём мы отогнали Шурика и я водворился на базе.
Но как только увидел своего любезного Хозяина, так с души ком свалился. Ведь я хотел, если что, пуститься его разыскивать. Он ведь меня никогда не бросит...
А так, место там ничего. Горы кругом, тайга северная, глухая и снегу под два метра. Люди ходят в туалет по какому-то тоннелю снежному, сверху для меня виден только кусок синего неба...
Хозяину там спервоначалу не понравилось. Он ведь привык сам собой распоряжаться и не от кого не зависеть. А тут соработники, да ещё и начальник отряда не самые лучшие.
В него правда сразу жена этого начальника втюрилась. И ведь в него нельзя не влюбиться: мрачный, немногословный, гордый, но как только улыбнётся, так сразу словно солнце в дождливый день засветится. Есть такие люди, которые всем девушкам нравятся. Тут какой-то секрет скрыт, который я никак разгадать не могу...
Я его не ревную.
Но я отвлекся с этими девушками...
Он ведь для меня, как старый вожак - что скажет, то я и сделаю. Одним словом и моя жизнь стала в колею входить постепенно. А эта молодая женщина и меня стала подкармливать , стараясь Хозяину понравится. Я конечно скромничал. А она: - Фома, Фомушка, Красавец! Заласкала совсем...
И тут мой Хозяин устроил скандал...
Там был такой рыжий молодой наглец, из деревенских, да ранний. В армии он был сержантом при кухне. Вот и привык верховодить перед молодыми, голодными салагами. И тут он тоже попробовал к моему Хозяину, как на кухне, с подленькими насмешечками подъехать. А Хозяин, как я уже рассказывал, иногда бывает крут. А тут ещё по детям заскучал, которых с жёнкой в городе оставил...
И как-то вечером, слышу шум в балке - это так называется деревянный домик, на Севере. Потом вдруг выходит Хозяин, полураздетый, дышит напряжённо и сам с собою разговаривает: - Я вам, мать вашу так, покажу, как надо себя вежливо вести!..
Назавтра я узнал, что Он челюсть этому бывшему начальнику кухни, своротил...
Шуму, конечно было много, зато рыжий притих и остальные стали уважительно на Него смотреть. Силу и люди уважают...
Вскоре нас, по просьбе Хозяина, на вертолёте перекинули в вершину горной реки Кавокты. Там стоит домик, в котором живут и работают двое сейсмологов. Места дремучие, высокогорные, и туда "только вертолётом можно долететь". Была в те времена такая песня...
Предыдущие вылетели, потому что напарник Игоря, того парня, которого мы сменили, замёрз по пути на базу, когда ночью выходил через тайгу.
Они там с этим Игорем из-за бражки смертельно поругались, что часто бывает, когда люди живут вдвоём, вдалеке от поселений...
Хозяин говорит о таких случаях - это сенсорная депривация - но я таких слов не понимаю...
Прилетели мы туда утром, и был ещё небольшой снег.
Хозяин меня вытолкнул на снег, потому что я забоялся - всё было новое и страшное.
К тому же "вертушка", движки не выключила и винт над головой со страшным звуком рубил воздух!
Когда он меня, упирающегося скинул, я упал на снег и от неожиданности пополз и только тогда, когда отполз подальше, вскочил на ноги и отбежал на бугор и там сидел и смотрел, как Хозяин с Нестором, своим будущим напарником выгружали снаряжение и продукты...
Вертолёт разгрузился, забрал Игоря и начальника отряда, странно задрав хвост поднялся метров на двадцать и полетел вниз, вдоль речки, постепенно уменьшаясь в размерах...
И мы остались одни...
Вечером, над долиной взошла луна и противоположный склон был виден до мельчайших подробностей - так прозрачен и чист был горный воздух. В избушке зажгли керосинку и окно, полузасыпанное глубоким снегом, осветилось приятным желтоватым светом...
На чёрном небе высыпали звёзды и посередине небосвода пролёг Млечный Путь. Мне было непривычно и немного страшновато от невероятной тишины, водворившейся в заснеженной долине. Но я сквозь стены избушки слышал разные звуки и иногда голос Хозяина и мне делалось спокойнее...
Так мы и жили!
Хозяин с Нестором в избушке, а я в продуктовой палатке...
Мне так ещё удобнее было: я всё видел и слышал прекрасно, да и продукты под боком. Всё - таки греет, если знаешь, что продуктов достаточно на зиму. Потом ещё, вертолёт раз в месяц прилетал, завозил новые съестные припасы и забирал сейсмограммы...
Хозяин, после неприятностей на Базе, отошёл, повеселел, да и ко мне ласковей стал относится. Однажды, они с Нестором, даже баню себе устроили и Хозяин в валенках и в ватнике на голое тело мелькал между баней и домиком. Я даже слышал, как он парился в баньке полотенцем - веников не было. Хлеща себя по спине и по бокам, он выкрикивал: - Ну, такой благодати и на "материке" не бывает!
Вечером, он чистый и раскрасневшийся, вышел подышать из домика и так ласково меня погладил, что я разомлел и сердце моё, может быть в первый раз здесь, на БАМе, наполнилось нежностью и преданностью к нему.
Когда Он вернулся в избушку, то я обошёл домик с тыльной стороны по снегу, высота которого, доходила до половины окна и долго наблюдал, как Хозяин писал письмо, при свете большой электрической лампочки, от работающего, в честь бани, электрогенератора...
Лицо у него снова было грустным и я понял, что он сильно скучает по дому и по детям...
Прошло время и нас с Хозяином перебросили на Горячий источник, на Муякан, - это через Муйский перевал, по другую его сторону от поселка, где база стояла. Там, на сейсмостанции тоже недавно было ЧП и потому, первое время мы поселились там одни - людей не хватало...
За неделю до того, как мы туда переехали, "молодые", которые работали до нас, по пьяной лавочке передрались и даже стреляли в потолок...
Нас, как всегда в аварийной ситуации, призвали на замену...
Первые дни была просто благодать. Мы впервые искупались в радоновом источнике и Хозяин каждый раз, возвращаясь в избушку, которая стояла неподалёку от источников, повторял вслух, что это Божья благодать жить здесь независимо, а потому и свободно.
И потом после купания в источнике, Хозяин летел в избушку, словно на крыльях, едва касаясь сильными ногами земли...
Я его сопровождал, каждый раз, по пути осматривая и делая метки на "приусадебном хозяйстве", за что Хозяин прозвал меня Завхозом. Я конечно был польщён. Но будучи скромным, не брал сильно в голову, помня как быстро может переменится евонное настроение .
Вскоре, с Базы приехал Толя Филюшкин, напарник Хозяина. Это был тот хитроватый, лукавый мужичок, с которым я добирался до Базы из города, на грузовике.
Он звал меня, почему то Фоминым, но я не обижался, так как этот Толя, был мужик неплохой, да и побаивался моего Хозяина после той драки на Базе и после сломанной челюсти бывшего кухонного работника.
Филюшкин, иногда, чтобы переломить моё к нему равнодушное отношение, подкармливал меня полу копчёной колбасой, но я не очень перед ним расшаркивался, и он это понимал...
Если честно, то кроме Хозяина там и уважать то некого было - народ какой-то мелкий подобрался...
Так мы и зажили...
Хозяин, как только потеплело немного, стал делать зарядку на улице и с каждым днём становился всё спокойнее и веселее...
Ну а для меня вообще началась лафа.
На Кавокте, я был ограничен пространством между продуктовой палаткой и домиком, а здесь, мог убегать в любую сторону на километры...
Был уже синий промороженный май, весенний наст затвердел и ходить по нему, всё равно, что по асфальту бегать...
Иногда, мы заглядывали с Хозяином в посёлок, в продуктовый магазин и там, я познакомился с разными людьми. Хозяин, вообще-то общительный мужик и потому, там в посёлке, у него завелось много приятелей и даже приятельниц. Хотя, я этого не одобряю...
Зная способность Хозяина нравиться, когда новые его подружки пытались меня погладить, я совсем не реагировал, им казалось, что я грубый и потому, они меня оставляли в покое...
Поздней весной мы с Хозяином, нередко, в свободные от дежурства дни, ходили в тайгу и иногда с ночёвками...
Это конечно был полный кайф...
Расскажу об одном походе...
...Проснулись в тот день рано.
Я услышал, как Хозяин вылез из своего спальника, оделся, растопил печку и поставив еду на печь разогреваться, начал собираться: осмотрел ружьё, патроны, вынул из кладовки консервы и булку хлеба, отрезал полу копчёной колбасы, взял несколько луковиц, чай, сахар - ну в общем всё, что берут с собой в лес, когда идут на несколько дней.
Потом я слышал снаружи, через рассохшиеся бревенчатые стены, как звенела ложка, задевая за края алюминиевой чашки. Потом двери отворились и Хозяин вынес мне, часть ещё тёплого супа и большую горбушку хлеба.
Ночь была хоть и весенняя, но ясная и холодная, поэтому я проголодался и с удовольствием съел всё и даже чашку вылизал.
Наконец, я увидел через окошко избушки, что Хозяин погасил керосиновую лампу и вышел на улицу уже одетый в походный ватник, с понягой на плечах и с ружьём, торчащим вверх стволами над его головой.
Я дал Ему понять, что очень рад предстоящему походу, на что Он улыбаясь, как всегда сдержанно ответил: - Ну, ну, не балуй - ласково так, отпихнул меня ногой и мы двинулись, ещё в полной темноте по тропинке, вправо от домика. Я понял по направлению, что мы идём в вершину Муякана...
Когда поднялись на сопку, начало светать, и Хозяин решил по верхней тропе, обрезать речной изгиб, и поскорее выйти в глухую тайгу, которая начиналась за ручьём впадающим в Муякан с левого борта. Я мотался по кустам высматривая вынюхивая следы, а когда вышли на стрелку - место впадения ручья в реку, насторожился.
Чуть справа от тропы, пахнуло незнакомым, страшноватым запахом, и в лучах яркого восходящего солнца, я рассмотрел большие, почти круглые следы , тяжело отпечатавшиеся на остатках талого, подмёрзшего за ночь снега.
Хозяин их не видел, потому что шёл по тропе вдоль реки...
Я конечно суетиться не стал, но поглядывал по сторонам, в оба...
Когда солнце поднялось повыше и потеплело, Хозяин, остановился под большим кедром, с толстым слоем мягкой хвои у корней.
По временам, Он, любуясь тёмно-синим небом над северным, заснежено-белым склоном на противоположной стороне горной долины, развёл костёр из сухих кедровых веток, поставил кипятить чай в котелке, прилёг рядом и стал жарить полу копчёную, ароматную колбаску над огнём.
От запаха у меня потекли слюнки и Хозяин, будучи в хорошем настроении, оделил меня несколькими пластиками колбаски. Я проглотил её в момент, а потом, делая вид что я наелся, прилёг неподалёку и задремал, чувствуя, как утренний бриз протягивает вдоль реки, с заснеженного верха, в прогреваемый весенним солнцем, широкий низ долины...
Река шумела в нескольких шагах от нас перескакивая в быстром течении через камни, торчавшие со дна, а золотое солнышко светило во всю мочь...
Я незаметно задремал, и спохватился, когда Хозяин уже одел на плечи понягу и ткнул меня прикладом: - Фома! Мы вроде как на охоту идём?
Я был смущён своей забывчивостью и вскочив, побежал вперёд...
Тут и там через человеческую тропу переходили северные олени и мне казалось, что я могу даже нагнать их в лёжке. Но Хозяин шёл не останавливаясь и я, боясь отстать, каждый раз бросал свежий след на полдороги...
Солнце поднялось высоко, снег на обочине тропы набух, наполнился влагой. Но у промёрзшей за зиму земли, струйки холодного воздуха, чуть шевелили хвою кедрового стланика, местами спускавшегося с каменистого склона, вплотную к реке.
В одном месте, на белом, подтаявшем снегу я увидел и учуял большие следы похожие на собачьи, и мне, вновь вдруг стало страшно. Хозяин шёл рядом и остановившись, долго рассматривал следы, а пройдя чуть дальше увидел большие плоские следы лап с когтями...
- Эге - пробормотал Он - да это же медведь! А волчки видимо за ним ходили... Занятно, занятно!..
Мне от этого смешанного волчье - медвежьего запаха захотелось бежать куда попало, но я сдержался, помня, что Хозяин меня в беде не бросит...
Однако держался я рядом с ним, делая вид, что меня интересуют теперь только местные запахи...
На закате солнца, мы остановились на плоском пятачке берега, поросшем молодым березняком, вперемежку с кустами кедрового стланика.
Хозяин "развьючился", устало повздыхал, насобирал дров для ночного костра, сварил кашу с тушёнкой, а потом, достав рыболовные снасти отошел недалеко и принялся бросать мушке на течение. Река тут скакала на перекате по камням и монотонно шумела, навевая сон...
Я лёг рядом с его пропахшей потом и лесом понягой и задремал, видя во сне убегающих по горному склону северных оленей...
Хозяин вскоре вернулся довольный, хотя, конечно ничего не поймал. Надо честно сказать, что рыбак он был никакой...
Вернувшись к костру, Он развёл огонь и поев остывшей каши, остатки отдал мне, а сам вскипятил чай, прилёг на подстилку и, наблюдая красивый закат, сменившийся синими, лёгкими сумерками, попивал чаёк, глядя пристально в костёр думал о чём то своём...
Напротив нас, на вершине хребта, высилась большая скала, с лицевой стороны, словно обрубленная громадным топором. Посередине этой скалы, висело лёгкое облачко и хозяин любуясь этой картинкой, как бы между прочим произнёс: - Наверно, к утру погода поменяется - и глянул в мою сторону.
Я сделал вид, что сплю...
Уже в полутьме, он перезарядил стволы картечью, устроился поудобней, развёл костёр побольше и завернувшись в полиэтилен, задремал, изредка приподнимая голову и прислушиваясь...
Я тоже чуял запах медведя принесённый потоками холодного воздуха откуда то сверху, по течению воды, но был таким усталым, что не нашёл в себе сил подняться и обследовать берег впереди нас...
После полуночи, поднялся нешуточный ветер. Река заметно громче шумела на перекатах, как всегда бывает перед переменой погоды...
Проснулся Хозяин часа в четыре ночи. Он собрал прогоревший костёр в кучку, раздул высокое пламя, вскипятил и заварил свежего чаю и без аппетита позавтракал, подрагивая от озноба. Потом, ещё в полутьме, собрал всё в поняжный мешок, приторочил его к поняге и отправился в обратный путь...
В полутёмном небе неслись тяжёлые серые клочковатые тучи и ветер свистел в зарослях тальника и шумел стланиковой хвоей...
Я, отдохнув за ночь и чуть размяв ноги, прихватил свежий запах оленей и полез в стланик, через который, стадо оленей прошло на гребень склона, где и залегло.
Только я кинулся там вдогонку за некрупной оленухой, поднявшейся прямо передо мной из лёжки, как снизу, вдруг бухнул выстрел, а за ним и второй. Я развернулся и сломя голову метнулся к Хозяину.
Я понимал, что там что-то нехорошее случилось и бежал изо всех сил...
Позже, я по следам восстановил происшедшее...
Хозяин шёл по тропе и было уже совсем светло. Когда увидел на тропе клочки серой оленьей шерсти, Он заинтересовался, свернул с тропы, поднялся чуть вверх по склону и увидел серо - коричневую шкуру оленя и торчащие из неё во все стороны полу обглоданные кости, с остатками красного, кровянистого мяса. Тут же, неподалёку, не скрывая своего раздражения прохаживался взад - вперёд медведь, который пришёл доедать задавленного им, несколько дней назад, оленя. По насту они иногда это делают.
Хозяин не стал стрелять в медведя и выскочил на чистое место, чтобы обезопасить себя от внезапного нападения.
Но медведь, заметив, что Хозяин в нерешительности отступил, сам решил напасть первым и поднявшись на дыбы пошёл на Хозяина, мотая головой и тряся когтистыми, крупными лапами.
Ну, Хозяин приложился и выстрелил раз, а потом второй...
Раненный картечью медведь, - Хозяин, после ночёвки забыл перезарядиться пулями - перевернулся через спину и напуганный, бросился широкими прыжками, наутёк. А тут и я подоспел и бросился за ним...
Однако, большой медведь летел по тайге как борзая собака и я, заметно отстал от него, хотя и видел мелькание коричневого в зелёном, густом стланике и даже подал Хозяину голос...
Но вдруг, меня пронзил невольный страх и я остановился, подумав:
"А что я буду делать, если медведь заляжет под кустом и скараулив меня, кинется? Он ведь меня, в такой чаще задерёт в одно мгновенье...
Я повернул назад и прибежал к Хозяину, который тоже был взволнован - достал острый охотничий нож, спрятал его за голенище и с ружьём на изготовку, шёл по тропе и осматривал каждый стланиковый куст впереди, опасаясь медвежьей засады...
И от страшного запаха, меня вновь обуял страх!
Я двигался как заторможенный, стараясь не терять Хозяина из виду. На него у меня была стопроцентная надёжа!...
Позже, день распогодился, настроение поднялось, но, когда солнце впервые пробилось сквозь тучи, мы уже подходили к сейсмостанции ...
Прошла неделя и после очередного дежурства, пользуясь хорошей весенней погодой, мы пошли в новый поход, но на сей раз уже вниз по течению, в сторону большой реки Муи...
С утра, нас с Хозяином. на "Урале", знакомый водила подбросил километров на пятьдесят вперёд, по долине Муякана и там, где дорожная подсыпка закончилась, мы спрыгнули из кузова и под утренним прохладным солнцем, по не растаявшему ещё ночному насту, пошли вперёд, к стрелке, где сливались Муякан и Муя...
Весна была в самом разгаре, но кругом, особенно в сиверах, лежал белый, белый снег, промерзающий за ночь насквозь и потому, идти было приятно, как по городскому асфальту.
Перейдя по залитому водой льду, крупный левый приток Муякана, мы остановились на высоком обрывистом берегу и пообедали. Во время обеда, я вдруг снизу, от реки, услыхал мерное потрескивание льда под чьими то копытцами и вскочив, стал озираться.
А Хозяин, вглядевшись, вдруг проговорил, успокаивая меня: - Я его вижу. Это косуля - самец, с рожками, переходит через реку. Тебе его камни береговые закрывают, да и нет смысла за ним гнаться. Уж очень он далеко...
Но какой красавец! - прокомментировал Хозяин, а я слыша в его голосе спокойные нотки, снова улёгся под кустик...
До вечера мы отмахали изрядно и свернув круто вправо, перейдя низинную полоску тайги, вышли на берег реки. Это был ещё Муякан, но долина сузилась и над покрытой льдом рекой, протянулись красивые, крутые и высокие, скалистые берега.
Вдруг, с промоины, посередине реки, поднялся белый лебедь, и гортанно крича, мимо нас полетел над рекой куда-то вдаль.
Ишь ты! - воскликнул Хозяин - Одинокий красавец! Наверное подругу свою потерял в перелёте, откуда-нибудь из Англии или Северной Франции. Вот теперь ищет новую любовь, беспокоится. Но где же её здесь найдёшь - он посмотрел вдоль высоких горных гребней вдаль, и вздохнул...
А я подумал: - Ох как я Тебя понимаю!
Пройдя ещё немного, увидели на берегу, деревянный охотничий домик - зимовье, где и заночевали в тепле и в довольстве.
В домике зимой жили охотники, и было всего вдоволь: и крупы и консервов и дров, аккуратно сложенных в поленницу вдоль наружной стены зимовья. Хозяин на ночь запустил меня в домик, покормил кашей с тушенкой и я, как барин, замечательно выспался в тепле и довольстве. Он меня редко так баловал...
Наутро выступили рано и пройдя немного вдоль реки, вдруг увидели, что из большой скалы, чуть выдающейся над заснеженной землёй, бьёт крупный источник хрустально чистой воды, а ниже по реке, видны были среди льда широкие разводы речного течения.
Воды из под земли выливалось очень много и когда я попробовал её пить, то она оказалась тёплой. Хозяин вдруг вгляделся в водную глубину и проговорил удивлённо: - Смотри-ка ты! Там ведь окуни красноперые плавают. Да какие крупные! Оказывается рыба и в тёплой воде приспосабливается жить...
Спустившись ниже по реке мы вышли на большие поляны, с растаявшим уже снегом, разделённые местами сосновыми перелесками...
И тут я вспугнул с земли капалуху - глухарку. Она с квохтаньем, пролетела по прямой метров сто, и уселась на видном месте, на толстую ветку одинокой сосны, стоявшей поодаль от остальных. Я на махах подскочил под сосну и стал звать Хозяина. Он не спешил, прячась за стволами, подкрался метров на пятьдесят, приложился и бахнул из ружья.
Капалуха, как скошенная, бамкнулась на мёрзлую землю и подскочив, я пару раз жамкнул ещё теплую птицу, пахнущую брусникой и волчьей ягодой, которая по весне ароматна и сладка.
Подошёл Хозяин, потрепал меня по шее, похвалил и отрезал от глухарки лапку...
Именно в такие моменты, я ощущаю, что мы с Хозяином как одно целое - почти что родня...
Вечером, у костра, Хозяин выпотрошил и ободрал копалуху и сварил такой знатный супец с мясом, что я ещё долго облизывался, после того, как съел объёмистую грудную косточку с остатками мяса на ней....
Ночь была холодная и Хозяин всё время просыпался и подкладывал в костёр, все новых и новых дров, а под утро, наложив побольше коряг заснул мёртво и его портянки, повешенные на палку сушится, охваченные пламенем сгорели в один момент...
На рассвете, я проснулся от чувства опасности и вглядевшись в пред утреннюю полутьму, заметил мелькание серых теней за зарослями густого ельника.
Я невольно зарычал от страха и злобы и Хозяин проснулся...
Он приподнялся, протёр глаза и сел.
- Ты чего? - спросил Он и я зарычал вновь, глядя туда, где несколько мгновений назад прошли волки. Хозяин заозирался, встал на ноги, долго вглядывался в том направлении, а потом, вдруг всплеснул руками и проговорил - А мои портянки где?
Вынув палку из снега, Он долго рассматривал её, и со вздохом произнёс - Были портянки и сплыли.... А потом, помолчав добавил: - Мне всё равно надо просыпаться и выходить...
Попив чаю, Он из старой мешковины сделал себе портянки, обулся и сдержанно ворча, направился в сторону дома...
Мы пробыли в тайге, в тот раз, четыре дня и вернулись на сейсмостанцию как раз к дежурству...
В начале лета на сейсмостанции появилась моя будущая подружка Рита. Её привёл к нам мальчик - школьник, которому родители запретили держать собаку дома, из за беспокойного характера.
Мой Хозяин согласился взять Риту, и мы стали жить вместе. Рита была небольшого ростика особа, немножко косолапая, но крепко сбитая и шустрая. Если не считать некоторых разногласий во время еды, то Рита была вполне безобидна.
Но иногда, во время еды, она вдруг начинала есть с моей стороны общей чашки. Я конечно в лоб ложкой ей не мог дать, но всячески возражал, иногда используя ненормативную лексику, или даже переходил к грубым формам воздействия. Хозяин, на мой взгляд излишне остро реагировал на наши разногласия и вмешивался.
- Ты что же это Фома, малышей обижаешь? Это, с твоей стороны, проявление невоспитанности, как минимум...
Пытаясь апеллировать к справедливости, я пытался объяснить, что во первых старше, а во вторых вдвое больше, на что Хозяин отвечал, что он и ей поддаст, если нужно, но самосуд устраивать не позволит...
Однако вскоре, Хозяин завёл для Риты отдельную чашку и всё наладилось.
Вскоре к нам на сейсмостанцию приехали геологи из Института в котором работал Хозяин и начались весёлые деньки.
Начальник партии, проводив геологов в поле, вместе с водилой на вездеходе уезжал в посёлок, в магазин, закупал водки и после, устроившись в своей палатке они "квасили" водочку весь день...
Только к ужину выходили покачиваясь, и стараясь не дышать, навстречу другим членам геологической партии. Хозяину это сразу не понравилось, и он, в вежливой форме дал понять, что выпивка в домике сейсмостанции категорически запрещена, а всё остальное - это дело геологов и их ответственность...
Однажды Толя, напарник Хозяина по сейсмостанции, откуда то, от знакомых, принёс месячного щенка лайки, и тот стал жить под крыльцом. Дни стояли жаркие и потому, перед ужином, все собирались около кухонного очага, на улице.
Щенок по кличке Рыжик, всячески домогался моего покровительства и я не возражал, когда он, позволял себе изредка изображать драку. Я конечно, вежливый и люблю детей, и потому делал вид, что Рыжик меня побеждает, валился на землю и щенок начинал трепать меня за шею, которую я ему услужливо подставлял.
Хозяин на эти игры смотрел с интересом и даже посмеивался, чему я был рад, и продолжал игру. Мне хотелось доставить Ему несколько приятных минут...
...Как известно, лето на севере коротко, и вот вскоре, листья на берёзе, под которой был устроен кухонный очаг, пожелтели, геологи, во главе с пьяницей начальником уехали назад, в город и мы вновь остались одни, сами по себе. Толю напарника, забрали на строительство новой сейсмостанции и он прихватил с собой подросшего Рыжика, а мы зажили втроём, в притихшем домике...
Тут, я должен оговориться, что на сейсмостанции, жили ещё кошка Нюська и котёнок Тимоша, существа безобидные, живущие в доме и редко появлявшиеся на улице...
Но как-то солнечным утром, Тимоша, заметив полуоткрытую дверь, вышел на крыльцо, под которым, мы с Ритой прятались, отдыхая от мошкары. Когда котёнок, случайно приблизился к входу в наше убежище, Рита на него гавкнула и из дому, вдруг раздался истерический вопль его мамаши, и к нам под крыльцо, ворвалась разъярённая фурия, - кошка Нюська.
Я уже по моему упоминал, что воспитан хорошо, несмотря на внешнюю неприветливость и потому, не обратил внимания на Тимошу, но эта заполошная Нюся, кидалась на нас с Ритой и мы отругиваясь, беспорядочно отступили в дальний угол, тогда как Нюся, бросалась на нас и норовила поцарапать острыми когтями.
Услышав шум, Хозяин вышел из дома, и разобравшись в происходящем, вдруг весело засмеялся. Нам же с Ритой было не до смеха.
Наконец отсмеявшись, Он приказал Нюсе успокоиться, взял ошеломленного Тимошку на руки и унёс его в дом. За ним, свирепо поваркивая, последовала неистовая Нюся.
Возвратившись, Он осмотрел нас, а меня даже погладил и похвалил: - Хороший Фома! Вежливый пёс и воспитанный! Это он меня псом, иногда называет
Я конечно "растаял" и был благодарен Хозяину, за выручку из неловкой ситуации. А на Нюсю я не обижался. Что взять с ненормальной истерички?...
Так вот, время между незаметно шло...
Однажды, когда мы отдыхали после обеда на крыльце, а Хозяин обрабатывал сейсмограммы внутри дома, из-за поворота дорожки, ведущей к мосту через речку, появился чернявый незнакомец, в безобразно линяющей шубе, с непропорционально длинными усами, за что я его сразу назвал Усачём...
Мы с Ритой встретили незнакомца негостеприимно, и даже пытались его угнать от домика, но он отбрехивался и мне даже показалось, что он хорошо знает и домик и его окрестности. Я хотел учинить трёпку пришельцу и уже сказал ему, всё что о нём думаю, когда из домика вышел Хозяин.
Он заинтересованно глянул на Усача и признав в нём бывшую собаку Толи Филюшкина, оставил на сейсмостанции.
И началась беспорядочная жизнь.
Раньше я чувствовал себя хозяином и отчасти даже Завхозом сейсмостанции, а тут постоянно под ногами крутился этот Усач, и хотя драк между нами пока не было, но напряжение в отношения чувствовалось. Хозяин делал вид, что не замечает этого и призывал меня, иногда в строгой форме, быть вежливым и гостеприимным.
Надо отметить в Хозяине его удивительную демократичность. Он всегда говорил, что нельзя делать другому того, что тебе самому не понравилось бы...
Я долгое время сдерживался...
И вот, как-то рано утром, мы пошли всей компанией на рыбалку, на Муякан и Усач увязался с нами.
Когда Хозяин рыбачил на перекате, неподалеку, на берегу я учуял остатки рябчика и в этот момент, на них вдруг стал претендовать и Усач. Я ему этого не мог простить. Нервы мои сдали и я набросился на Усача, свалил его в реку и стал душить. Дело бы кончилось смертоубийством, но Хозяин сквозь шум падающей воды расслышал тонкое повизгивание обессилевшего Усача и разнял нас...
Я долго ничего не соображал, настолько ярость и жажда крови ударила мне в голову, но потом немного успокоившись, понял, что так даже лучше. И Хозяин не будет сердится и Усач запомнит на будущее, кто в доме хозяин...
Так и получилось. После этой драки Усач стал себя вести вполне прилично и уступал мне не только дорогу, но и место у чашки кормления...
Однако с появлением Усача я осознал, как глубоко и крепко я люблю Хозяина. Усач был в общем "мужик" неплохой, но меня мучила ревность, что всегда свидетельствует о большой привязанности.
И тогда же, я понял, что за Хозяина я готов жизнь отдать, а уж тем более, пожертвовать собой за Его спасение...