Аннотация: Ностальгия - одна из характерных черт русского характера.
...Андрей, сидя в самолёте, наблюдал восход солнца.
Вначале на горизонте появилась светлая полоска, постепенно переходящая в разделительную черту между небом и землёй. Потом серое постепенно перешло в различные оттенки алого и где - то впереди, появился источник света, осветивший всё происходящее со стороны.
Затем, алое угасло в течении минут двадцати, и на место цветных облачков - перьев, возникли полоски, слоями отделяющиеся от туманного серого низа и набирающего силу голубого - там, где днём будет небо.
Когда появились первые лучи солнца, всё посветлело и серое волокнистое облако превратилось в белое, а низ его, оказался верхом толстых туманных туч - "одеял", укрывших проплывающую далеко внизу землю...
Салон старенького самолёта ТУ - 154, постепенно наполнялся предутренними сумерками, и сонное царство внутри начало просыпаться. Кто - то поменял положение и продолжил дремать под равномерный гул двигателей, а кто - то проснулся, протёр заспанные глаза и выглянул в иллюминатор.
На какое - то время, Андрей отвлёкся наблюдая за пассажирами в салоне, а когда вновь глянул в "окошко", то увидел, что облачный низ кое - где покрылся расселинами - ямами в которые, то тут, то там проглянула земля.
Это были ломаные линии горных вершин и пиков Алтая, покрытых снегом и черневших, ниже снегового покрытия щетиной лиственничной тайги, недавно сбросившей хвою, ...
Солнце постепенно поднималось всё выше и выше и наконец, Андрей увидел золотые метки солнца на самых высоких горных вершинах...
Постепенно, ломаные линии хребтов становились всё мельче, дробнее и он понял, что самолёт летит уже над Саянами. Андрею даже показалось, что они пролетают над большой и широкой долиной верховий Енисея, который берёт начало в Западном Саяне.
Чуть погодя, уже точно узнал Восточный Саян, Окинскую долину и примыкающие к ней Тункинские Альпы - вытянутый в сторону Байкала трёхкилометровой высоты горный кряж, ограничивающий с севера Тункинскую долину. По противоположному хребту долины, проходила граница с Монголией...
Затем, под крылом вдалеке справа, проявилась синяя полоска воды между горами и Андрей понял, что это Байкал...
Самолёт начал спускаться и пробив несколько слоистых облаков, в свете яркого солнца подлетел к началу Ангарского водохранилища, граничащего с Байкалом, Потом, сделав плавный разворот и оставляя под крылом знакомые таёжные окрестности Иркутска, потянулся на посадку.
Внизу проносились пологие, золотисто - коричневого цвета пади и распадки с широкими болотами в низинах и лиственничным подростом на месте старых вырубок.
Андрею показалось, что при таком ясном прохладном воздухе, он мог бы увидеть на этих болотинках крупных зверей и даже человека.
Наконец, показались убогие домишки разбросанные между желтеющими осенней листвой перелесками пригородов и самолет, взревев моторами приземлился, выруливая подкатил к зданию аэропорта и заглушил двигатели... Очередной сибирский "отпуск" для Андрея начался...
В аэропорту Андрея встречал брат и после обнимания и поздравлений с приездом, получив багаж они сели в просторную машину и поехали к матери, где Андрей и решил остановиться на время отпуска...
... Гена, младший брат Андрея, лесовик и добытчик не откладывая пригласил Андрея в лес. Андрей, конечно, согласился - ведь он для этого и прилетел сюда из далёкого зарубежья...
Пока ехали к матери, коротко обсудили план будущей охоты на изюбрином реву. Гена, у которого были знакомые в охотничьем отделе горисполкома, недорого выкупил изюбриную лицензию и теперь имел право добыть этой осенью одного оленя.
Андрею всегда не нравилось браконьерствовать, но раньше, купить лицензию было просто невозможно и приходилось, заходя в тайгу, прятать оружие и стараться не встречаться в лесу с людьми, опасаясь натолкнуться на охот инспектора.
А те своё дело знали. Главное для них было изгнать из подведомственных лесов ненужных людей. Никто и не думал помогать охотникам и те, начинали браконьерить, потому что даже выход в лес, в те времена считался уже преступлением. В то же время, изгнав всех "посторонних", сами они охотились без помех и сопровождали начальство на запрещённых охотах.
Сегодня, положение изменилось и хотя не стало идеальным, однако лицензию купить можно...
Договорившись о лесной поездке, братья расстались - Гена передал старшего брата на попечение матери и сестры, и наскоро простившись, уехал. Он, как всегда, очень торопился...
Андрей поселился у сестры Люды, с которой последние годы жила мать. Там тоже ожидали и были рады Андрею!
А он, раздав маленькие подарочки, сел за накрытый стол и с блаженной улыбкой выпил водочки за удачное приземление и начало "домашнего" отдыха - он по-прежнему считал Сибирь своим первым домом.
Хлебая сибирские пельмени, он рассказывал о жизни в Англии, о своей теперешней поездке, о своих планах, не забывая говорить тосты и опрокидывать рюмочки...
На следующий день, он ничего не планировал и сидел дома, изредка включая телевизор, чтобы посмотреть русские новости, а в промежутках слушал рассказы сестры и матери о здешней жизни...
Гена заехал за ним к матери уже под вечер и привёз рюкзак походной амуниции: в том числе тёплую лесную куртку, сапоги и своё гладкоствольное ружьё с запасом пулевых и картечных патронов...
... На охоту из города выехали уже при заходящем солнце и проезжая через пригороды, увидели осеннюю настоящую природу.
Сентябрь был на переломе и потому, окрестные леса стояли в золоте берёзовых листьев и лиственничной хвои. Синее небо дышало прохладой, а вода водохранилища плескалась тихой, темно-синей, холодной волной...
... По пути прихватили ещё одного "таёжника", Гениного друга Валеру, который начинал приобретать охотничий опыт стараниями брата и его сына Максима. Эти двое, часто бывая в лесу, они, во всех таёжных приключениях, были слаженной и надёжной парой.
Вначале, около часа ехали по Голоустнискому тракту вдоль реки Ушаковки, и чем уже становилась речная долина, тем выше поднимались таёжные хребты, вдоль неё, тем гуще и дремучее кругом вставала тайга.
...На перевале, высота которого достигала почти километра, на секунду остановились и Гена по традиции, бросил несколько монеток в дар таёжному духу здешних мест - Бурхану. Этот бурятский, языческий обычай стал привычным и для русских охотников.
... Для человека природы, эти ритуалы несут вполне конкретный и простой смысл - везение надо умилостивить. Для этого многие охотники и "бурханили", сознавая роль удачи в охотничьих походах...
Спускаясь с водораздела, быстро доехали до поворота в Солнцепёчную падь и свернув направо, покатились по грунтовой дороге на юг, в сторону Байкала. Дорога постепенно становилась всё хуже, а при переезде через широкое болото, превратилась в "стиральную доску" - машина медленно тащилась со скоростью десять километров в час, часто подпрыгивая на грязной, ребристой гати ...
Постепенно, на таёжные увалы, с темно-синего неба спустились сумерки и Гена включил фары.
Дальше, дорога шла по вырубам, а когда втягивалась в лес, то желтый свет фар "пробивал" в густой чаще и укрывшей тайгу ночи тоннель, ограниченный с двух сторон кустами и деревьями...
По этому "тоннелю" доехали до широкой развилки, на которой Гена тормознул, остановившись заглушил двигатель и позёвывая вышел из машины, осматривая чёрный, притихший лес вокруг, заявил: - Ну, вот и приехали!..
Вышли из машины, при включенных фарах получили от Гены каждый свою палатку, выбрали место с левой стороны развилки и выставив палатки, забросили в них спальники и личное снаряжение.
Валера, стал разводить костёр, а Андрей взяв полиэтиленовый бачок и отправился за водой на ручей, бегущий в сотне метров от их стоянки.
Он взял с собой фонарик, но не включая его, шёл по колее почти ощупью, слушая окружающий лес.
С места стоянки доносилось рычание мотора, какой - то резкий металлический лязг, похожий на звук слома под ветром большого дерева, обрывки человеческих голосов...
Вдруг впереди, из темной чащи леса разбуженного этими резкими звуками, раздался рёв потревоженного оленя-быка. Он, наверное считал себя хозяином этой долинки и был в ярости от вторжения посторонних.
Андрей замер подобравшись, определил место с которого олень подал голос, а через несколько минут услышал, как на стоянке кто - то засипел, загудел в ружейные стволы изображая изюбриный рёв...
Настоящий олень молчал и Андрей, подождав ещё какое - то время, спустился к воде и сделав в чуть заметном, тихо журчащем ручейке ямку, стал набирать ключевую воду кружкой ...
Возвратившись к биваку, сбоку от дороги увидел большой костер трещавший лиственничными искрами. Подойдя, Андрей, уже при свете пламени, залил воду в пару котелков и поставил на костёр кипятить.
Гена, к этому времени, оборудовав в своём микроавтобусе маленькую столовую, выставлял на стол мясо, колбасу, огурцы, солёные грибы - грузди, лук и прочие деликатесы.
Появилась на столе и бутылка водки.
Когда всё было разложено, нарезано и обустроено, закипела вода в котелках и Валера заварил крепкий ароматный чай...
Андрей, по временам прислушивался к притихшему лесу и поглядывал на звёздное небо, на котором бросалось в глаза созвездие Большой Медведицы.
"Хорошо то как - думал он и вспоминал, когда он в последний раз видел такое звёздное небо.
- В Лондоне звёзд почти не видно - даже глубокой ночью, на улицах очень светло от множества уличных и витринных огней".
Наконец, свободно усевшись в просторном салоне, при включенном свете разлили водочку в пластмассовые кружки и чокнувшись выпили за удачу, а потом, чувствуя голод принялись дружно закусывать...
Чуть погодя, выпили по второй и Гена стал рассказывать, что побывал здесь с месяц назад, но с погодой тогда не повезло - весь вечер и следующий день лил дождик:
- Ну, мы как водится потихоньку стали выпивать и закусывать!
После двух выпитых бутылок водки, поднялись нескончаемые разговоры: об охоте, о лесных прежних удачах и неудачах.
Заснули поздно, и как всегда после пьяного вечера, проснулись далеко по свету...
- Пока пили чай, похмелялись и закусывали по новой, мрачный ненастный день приблизился к полудню и надо было собираться домой - закончил Гена.
... Дружно посмеявшись, все решили, сегодня эту ошибку не совершать, остановились на второй рюмке, поужинали и разойдясь по палаткам, рано заснули.
...Ночью было прохладно. Андрей, часто просыпался и в какой - то момент услышал, как в долине ручейка, бык-олень заревел пронзительно и высоко. "Ходит вокруг нашего стойбища - сквозь дрёму отметил Андрей.
- Его, наверное, незнакомые резкие звуки раззадорили".
Под утро, он проснулся ещё раз, разбуженный изюбриной песней - призывом и сквозь сон подумал, что бык ходит где-то совсем недалеко...
В следующий раз, когда Андрей на минуту вынырнул из забытья, ему даже показалось, что он услышал треск ломаемого рогами дерева, совсем рядом со стоянкой.
Но так не хотелось открывать глаза и вылезать из палатки, что он перевернулся с боку на бок в тесном спальнике, укрылся с головой тёплой курткой и вновь заснул.
А что можно было сделать? В лесу ещё была полная темнота.
Утром, первым вылез из палатки Валера и разведя огонь, поставил подогревать вчерашний чай...
Солнце, тонкими лучиками проникало на поляну сквозь лесные, ажурные заросли, когда Андрей покряхтывая и почёсывая затёкшие бока, вылез из спальника, накинул сверху куртку и устроившись около костра, налил себе горьковатого горячего чаю, и временами отклоняясь назад от едкого кострового дыма, стал осматриваться.
Перекрёсток, был небольшой лесной поляной, ограниченной со всех сторон золотистыми берёзками и осинками. В глубине леса, виднелись зелёные кроны сосен и золотистые свечи лиственниц. Общий фон растительности был жёлто - золотистым с вкраплениями тёмной, хвойной зелени.
На зелёной ещё траве, кое - где видны были беловатые пятна инея, но вообще было не так холодно и попив чаю, в ожидании, когда проснуться Гена и Максим, Андрей сходил по дороге в сторону, откуда они вчера заехали и метрах в двухстах от стоянки увидел, по бокам от узкой дорожной колеи, завалы приготовленного для вывозки леса.
... Эти деревья были спилены лет двадцать назад и потому, стволы почернели и начали гнить там, где механизмами, при рубке, с них была содрана кора.
Зрелище этих завалов было зловещим и потому, Андрей быстро зашагал назад, к костру.
Завтракали вновь в машине и Андрей рассказал, что ночью слышал справа, в стороне ручьевой долины на противоположной её стороне, рёв гонного быка. Все скептически качали головами и говорили, что это, наверное "трубачи", то есть охотники, заехавшие или зашедшие сюда с другой стороны хребта и пытающиеся подманить оленей через трубу, сделанную из сухого елового дерева или из бересты.
Андрей не стал возражать, промолчал, хотя точно знал, что ревел бык и довольно близко. Но он давно не бывал на реву, не разобрался ещё в местности и потому, от комментариев воздерживался...
После завтрака решили пойти по гребневой дороге вперёд и посмотреть на её обочинах, на зарастающих вырубах, пасущихся "зверей" - так в Прибайкалье называют оленей - изюбрей.
... Дорога, сначала, спускалась чуть вниз, на седловину между двумя глубокими падями. После, вновь чуть поднялась выше и пошла по самому гребню перевала, откуда, в обе стороны были видны широкие, заросшие густым лесом, пади.
Солнце уже поднялось над горизонтом и лес, предстал перед ними во всей осенней многоцветной красоте и величавости необозримых просторов тайги. Андрей шёл последним, не спешил, поглядывал под ноги, присматривался и прислушивался к тому, что делалось по сторонам...
Сойдя с дороги на правую сторону, они оказались на краю крутого чистого склона, с торчащими из него чёрными скальными останцами.
Под ними, на глубине около ста метров, начиналась широкая долина, на гребневых склонах, расцвеченная овалами золотистых лесов.
Там, среди поредевшей листвы осин и берёз, вверх тянулись свечки золотистых лиственниц и зелёные пушистые вершины стройных сосёнок.
По низу росли кустарники ольхи и мелкий сосновый подрост. Белые, чистые стволы берёз, расчертили лесную чащу параллельно - вертикальными чёрточками - штрихами, а под обрывистым склоном, затаились остатки утренней сумеречной, влажной прохлады.
Устроившись поудобнее, все послушали тишину, по-осеннему дремлющего леса, полюбовались раззолоченной осенней панорамой, а потом пошли дальше, не заметив вокруг ничего примечательного...
Выйдя вновь на дорогу, не торопясь и осматриваясь, пошли вперёд, миновали перекрёсток - сходящиеся в одном месте борта нескольких долин. Чуть поднявшись, перевалили высотку и увидели расстилающуюся перед ними внизу, необъятную, грустно притихшую, пылающую всеми цветами радуги, тайгу.
... Свернув на один из отворотов и спустившись чуть пониже, вышли на старые выруба заросшие кустарником, по которым во всех направлениях вились полузаросшие высокой травой, лесовозные дороги.
Вскоре, Максим шедший впереди вскинул ружьё к плечу и Андрей расслышал где - то впереди, треньканье вспугнутого рябчика.
Грянул выстрел и после, раздалось в тишине негромкое хлопанье крыльев уже под деревом, на земле.
Когда подошли к Максиму, он держал за крыло серого, упитанно - круглого рябчика, который ещё трепыхался...
Рассмотрев птицу, Максим словно извиняясь пояснил: - Я его по шее одной дробинкой задел. Вот он и бьётся...
К тому времени Гена, обойдя выруб по краю, мелькая впереди, между кустами ольшаника, подошёл к спутникам и все вместе вновь возвратились к дороге...
Солнце между тем, поднялось выше и залило ярким праздничным светом холмистую, утрене - прохладную тайгу.
Несмотря на яркое солнце, было совсем не жарко.
Порывами, снизу из долины, налетал прохладный лёгкий ветерок, заставлявший взволнованно трепетать золотые листочки на придорожных берёзках.
Лес кругом, казалось принарядился и освещённый ярким солнцем, радовался последним погожим денькам осени...
Пройдя ещё с километр, свернули на высокую, заросшую ароматным багульником горушку откуда, во все стороны гористых лесных пространств открылся прекрасный вид!
Далеко внизу, среди зеленовато - золотистой тайги извивалась ленточкой стального цвета, многоводная река Голоустная и на её берегах, заметны были деревенские покосы с точками стогов и копен сена, стоящие на гладкой, зелёной траве.
А вне пределов видимости, где-то за хребтом, чуть ниже по течению, стояла деревня Кочергат, в которой наши охотники, не один раз бывали в гостях у старшего товарища, замечательного охотника и охотоведа Александра Владимировича Комарова - земля ему будет пухом...
...Он скончался три года назад, вот так же осенью находясь в тайге, на изюбриной охоте.
Он, Гена и Максим были тогда в вершине таёжной речки Илги и Александр Владимирович, внезапно настигнутый сердечным приступом, прилёг на обочине тропы и умер. Но это уже другая история...
... Осмотревшись сверху, Гена повёл охотников в долину по нисходящему вниз каменистому гребню, заросшему, заваленному упавшими стволами.
На одном из каменистых возвышений, на небольших участках глинистой щебёнки, видны были следы оленьего стада во главе с сильным и крупным быком. Его копыта, отпечатавшись на щебенке, были раза в два больше чем у маток.
Вокруг, в зарослях шиповника и сухой жесткой травы, заметны были круглые оленьи лёжки и видно было, что стадо здесь кормилось и лежало совсем недавно - день или два назад. Андрей это тоже запомнил...
Пройдя по гребню, начали, по очень крутому, просторному склону спускаться в падь. Ноги Андрея устали и скользили на крутом спуске. Он часто падал и катился вниз, стараясь придерживать ружьё, спасая его от ударов о землю.
... Его спутники незаметно ушли вперёд и Андрей, уже отставая, изредка свистел, слыша в ответ знакомый посвист Гены.
Спускаться становилось всё труднее.
Андрей спешил, пыхтел, потел, ругался вслух при каждом неловком падении, но догнать сотоварищей не мог. Они все были моложе его и к тому же, в лучшей физической форме...
Наконец, спустившись в русло пересохшего ручья, заросшего высокой, ещё зелёной в сырых местах травой он, уже постанывая, то и дело подворачивая неокрепшие после городской жизни ноги, уже не сдерживая ругательств произносимых сквозь зубы, брёл по долинке, пытаясь выбрать место поровнее. Однако раз за разом, он продолжал валиться в траву тогда, когда нога неловко подворачивалась на кочке или проваливалась в заросшее русло весеннего ручья. Сейчас в этих углублениях воды не было...
- Пропадите вы пропадом, с вашими бессмысленными шатаниями по лесам -
ворчал Андрей себе под нос, хотя понимал что мужики ни в чем не виноваты - не имея опыта походов он просто ослабел и потому, воспринимал обычные лесные препятствия, как нечто экстра - ординарное...
Выбившись из сил, тяжело дыша, Андрей, наконец услышал громкий Генин посвист и увидел вдалеке, на зелёной площадке, огонёк костра.
Ребята остановились перекусить, в этом красивом месте при слиянии распадка и большой пади, по которой протекал, непересыхающий летом, ручей...
Подойдя к костру, он со вздохом повалился на траву и вытирая пот с лица рукой, проворчал: - Понёс вас чёрт по таким чащобникам и крутякам!
Гена с удивлением глянул на него, но промолчал. Для него такие переходы по тайге были обычным делом...
Быстренько вскипятили и заварили чай и съели взятые в поход бутерброды, посмеиваясь над качеством колбасы в них. Гена вяло оправдывался: - Сегодня, когда покупаешь, то не знаешь, чего в колбасе больше - картона или мяса. Цена вроде бы одна и та же, да и внешне мало отличий... Поверьте, что дело не в экономии...
Андрей ел, не обращая внимания на разговоры - он ещё не совсем "въехал" в российские реалии. Напившись крепкого, горячего сладкого чаю, восстановился немного и уже без недовольства, выслушал план Гены на дальнейший переход.
- Мы сейчас перейдем ручей и пойдём дальше по долинке, до вершины левого распадка, где выйдем на гребневую, дорогу, по которой мы приехали. А там, уже скоро дойдём и до нашего бивака...
Андрей помолчал и спросил: - А, сколько это будет по времени?
Гена ответил: - Часа два...
Андрей посмотрел на солнце: - Я, сегодня на закате, ещё на рёв пойду...
Гена не обращаясь к нему прямо, проговорил.
- Но ведь на закате звери плохо ревут и охотятся на них в основном утром...
- Не знаю, кто и где так охотится, - немного раздражаясь неоправданной
уверенностью Гены, возразил Андрей, - но, сколько я себя помню, сделать удачные выстрелы, чаще удаётся вечером ещё и потому - что звери в это время менее осторожны...
Гена промолчал, но явно остался при своём мнении...
Брат Андрей, для него уже не был авторитетом. Ведь он сам, за годы активной охоты уже добыл не менее пятидесяти крупных копытных: кабанов, оленей лосей и косуль, делая это и зимой и летом. А потому считал, что знает о тайге много больше, чем его старший брат...
... Потушив костёр, "команда" перешла через заросшую травой и кустарником широкую долину, с прозрачным ручьём посередине и вышла на место, где совсем недавно ещё горел костёр и отдыхали люди. Трава подле костра была примята, угли были ещё тёплыми и несколько пустых бутылок из под водки валялись под кустом.
- Недавно уехали - пощупав золу пальцами, отметил Гена.
- Видимо тоже на рёв приезжали, но ничего не добыли и начали пить водку...
Андрей промолчал, но явно не одобрил такого времяпровождения...
Пройдя по тропке чуть дальше, вышли на хорошую сухую, грунтовую дорогу, по обочине которой торчали деревянные столбы, с натянутой между ними толстой, ржавой проволокой.
Гена стал рассказывать.
- Тут в середине девяностых, бывшие охотоведы, маральник открыли.
Закупили несколько быков где - то на Алтае, привезли сюда и поместили на шестнадцати квадратных километрах, вот этого огороженного пространства.
Он выразительно обвёл рукой, крутой высокий склон со скальниками, торчащими местами из заросшего травой сосняка.
- Хотели деньги на этом зарабатывать, но с годами, что - то у них в "фирме"
разладилось и они это дело забросили... Вот и стоят столбы...
Закончив рассказ, он молча шёл впереди, видимо вспоминая те времена, а через время продолжил:
- Место здесь хорошее. Зверю было просторно. Но сколько же надо было
денег вбухать, чтобы шестнадцать километров тайги металлической сеткой обтянуть в два метра высотой...
- А сетку куда девали? - спросил Андрей и Гена со вздохом ответил:
- Часть продали, а часть, как это у нас в России часто бывает, разворовали...
Постепенно, Гена с Максимом и Валерой ушли в "отрыв" и Андрей не спеша шёл позади, поглядывая под ноги.
На мокрых местах дороги он всматривался в колею и на одном из поворотов, увидел большой отпечаток копыта быка - рогаля, а рядом, олений след поменьше - матки...
- Ага - бормотал он негромко.
- - След свежий. Значит, бык с матками ночует внизу, а днём поднимается на хребтик и ложится... Там безопаснее днём...
... Вдруг впереди бухнул выстрел и вывернув из - за поворота, Андрей увидел Максима, осторожно крадущегося к высокой берёзе. Остановившись, стрелок вновь поднял ружьё и выстрелил. Второй рябчик камнем упал на траву.
Когда Андрей подошёл к мужикам, Максим обдирал рябчиков, а Гена зайдя на обочину, осматривал вершины придорожных берёз...
- Тут целый выводок - пояснил он подошедшему Андрею.
- Максим по первому взлетевшему стрелял, а потом и по следующему...
Скоро тронулись дальше и, поднявшись на хребтик, свернули на дорогу с хорошо заметными следами Гениного микроавтобуса.
На грязи, в низинке, Андрей увидел свежий следок косули и подумал, что зверя в этих местах много. Только вот увидеть их - большая проблема.
...Солнце ещё было высоко, когда они подошли к биваку. Андрей, усевшись на корягу рядом с потухшим костром, отдыхая, налил себе холодного чая, выпил залпом, потом залез в палатку, достал тёплую куртку и перекинув её через руку, придерживая ружьё, пошёл вперёд по дороге.
; Я хочу посидеть послушать и может быть пореветь - объяснил он на ходу и
не дожидаясь вопросов, скрылся за поворотом...
Он шел, чуть прихрамывая на левую ногу, но торопился и потому на боль в натёртой ноге не обращал внимания. Он издавна привык, в лесу, терпеть боль и усталость, стараясь на этом не фиксироваться...
... Тогда, когда он был моложе и жил здесь, в Сибири, то ходил по Прибайкальским лесам как лось и знал в округе, на пятьдесят - сто километров от города, каждую падь и даже распадки. Тогда, он проводил в лесу почти треть года, а остальное время сидел дома, и читая книжки, отходил от тяжёлых походов или пережидал непогоду.
Даже деньги для своей тогдашней семьи он зарабатывал в лесах, собирая камедь и сдавая её в заготовительные пункты, по приличной цене. Работа эта была нелёгкой, но ощущение внутренней свободы, помогало преодолевать тяжёлые физические и психологические нагрузки...
Тогда же, он научился, несмотря на усталость, преодолевать за длинный день до пятидесяти - шестидесяти километров с тяжёлым рюкзаком. Пройти, уже вечером, после долгого дня ходьбы по тайге ещё два десятка километров, не представлялось ему проблемой...
С той поры, конечно много воды утекло, но он по-прежнему не боялся ни боли, ни усталости...
Пройдя по дороге до крутой гривки, Андрей осторожно, оглядывая ближайшие чащи и промежутки между деревьями, свернул на обочину, вышел на край обрыва, постоял озираясь, одел сверху зимнюю куртку и, спрятавшись за чёрный, толстый ствол упавшей вниз по склону лиственницы, прилёг на траву и расслабился. Вскоре дыхание восстановилось, он поплотнее запахнул куртку и стал слушать тишину наступающего погожего вечера...
... Солнце садилось за противоположный, пологий склон широкой пади и заливало ярким светом всё таёжное пространство перед ним, подчёркивая разноцветье лесного ковра внизу и яркие, золотые всполохи мягкой и лёгкой хвои стройных лиственниц, ожидающих первых сильных заморозков.
Вокруг стояла прозрачная тишина, изредка нарушаемая суетливым стрекотаньем кедровок. Синее небо, без единого облачка, простиралось над тайгой и ближе к вечеру, словно просело спускаясь ближе к земле, обещая назавтра ясное утро и солнечную, тёплую погоду...
Задумавшись, Андрей вздрогнул, когда из вершины распадка, раздался рёв знакомого быка - рогача!
Олень, пробуя голос протянул на высокой ноте начало песни, потом перешёл на басы и закончил раздражённо - сердитым рявканьем. Дослушав до конца, Андрей не торопясь поднялся на ноги, продышался и только хотел в ответ затянуть высоко и протяжно, приложив руки рупором ко рту, как от стоянки раздался сиплый вой отдалённо напоминающий простуженный рёв деревенского быка...
Это трубили в ствол оставшиеся на стоянке...
Андрей чертыхнулся и сел на поваленный ствол, ожидая продолжения...
Но в лесу стояла тишина и только вспугнутая кедровка, пролетела низом долинки и усевшись на чёрную вершину сухой лиственницы, сварливо закричала, словно ругая кого - то.
Через время, от бивака, вновь раздался рёв, теперь уже более похожий на изюбриный и бык - олень откликнулся на него, уже просто сердито рявкая низким басом. А потом, вновь наступила тишина...
Прошло ещё несколько минут и Андрей решил тоже поманить раззадоренного зверя.
Он встал поудобнее, сделал несколько вдохов - выдохов, потом приложил ко рту ладони рупором и в начале коротко и пронзительно рявкнул, а потом уже, быстро втянув в себя воздуху, затянул песню гонного быка, протягивая с высоких нот к низким, а уже закончив, рявкнул отдельно парочку раз и замолчал, смущённо и недовольно качая головой.
Через небольшую паузу бык ответил из вершины распадка и человек, удовлетворённо покачал головой - бык ему отозвался...
А ведь были времена, когда он, по осени, заходя в тайгу и пробуя голос, затягивал изюбриную боевую песню и все гонные быки из округи торопились ему ответить.
Часто, особенно вначале изюбриного гона, быки ответив первый раз, спешили ему навстречу, а он определив по тембру голоса какого возраста бык, отвечал молодому потоньше, а "старику" - посолидней, побасовитей.
Тогда ему хватало и музыкального слуха и силы лёгких, чтобы подманивать самых осторожных быков!
Солнце постепенно садилось и в какой-то момент, коснувшись лесистого горизонта, начало погружаться куда - то за край земли на западе, в синие прохлады...
Андрей запахнулся в куртку и тут, над тайгой прозвучал ружейный выстрел и всё вновь надолго затихло. Это, наверное, Максим стрелял, подумал Андрей: - У Гены карабин и звук от выстрела резкий и сухой...
Солнце, прокатившись по горизонту, опустилось за таёжную гриву, кинув на прощенье несколько розово - золотых острых и длинных лучей.
В наступающих сумерках, в самой вершине распадка, как - то неуверенно, протрубил тот же бык...
"Ага - подумал Андрей. - Максим стрелял по матке и может быть, убил её, потому, что бык иначе бы просто ушёл. А тут он пытается её подозвать к себе..."
Андрей, ещё посидел прячась за стволом, вглядываясь в сумерки заполнившие долину внизу и подбиравшиеся к нему, наверх.
Постепенно небо потемнело, появились первые крупные звёзды и слева, над дальним краем долины сквозь силуэтную листву и сосновую хвою древесных вершин, стала видна бело - серебряная луна, растущая и видимая сейчас, как острый полумесяц в форме буквы С, развёрнутой в обратную сторону.
Дождавшись полной темноты и не слыша больше осторожного, напуганного выстрелом изюбря, Андрей, поднялся с земли, вглядываясь себе под ноги, шурша травой, вышел на дорогу, и, вслушиваясь в ночную тишину, зашагал в сторону стоянки...
Вскоре за деревьями завиднелся желто - алый огонёк костра, но у машины, было необычно тихо. Когда Андрей вошёл в полосу кострового света, то увидел одинокую, фигуру Валеры, немного испуганного и насторожённого...
- Что, не пришли ещё? - спросил он, уже заранее зная ответ.
- А я не знаю, где они - с обидой в голосе ответил Валера. - Я уже и суп
сварил, и чай вскипятил, а вы все словно провалились в этом лесу...
Он отвернулся и стал греть руки над костром.
- Я думаю, что они добыли оленя, скорее всего матку, вот и разделывают её,
пока ночь не настала - извиняющимся тоном ответил Андрей
Он поставил свою двустволку к палатке, вернулся к костру, присел на край дорожного бортика - закрайка, поросшего травой, и налил себе чаю...
Осторожно сглатывая горячий чай, он стал успокаивать обиженного Валеру...
- Им просто повезло, если они стреляли оленуху. У неё сейчас мясо жирное,
сочное, мягкое - и помолчав, добавил - ты не переживай. Тут радоваться надо, что мы зверя добыли...
Он был уже уверен, что брат с племянником добыли оленя...
Вскоре из темноты тихо появился Гена, а за ним и Максим.
Андрей спросил - Ну как? Можно поздравлять с добычей?
Гена махнул рукой в сторону Максима - Это всё он...
Андрей, улыбаясь, поздравил племянника: - Молодец Максим. Ты её, я слышал, одним выстрелом повалил?
Максим, подойдя к костру смущённо улыбаясь, стал рассказывать.
- Мы с папой по дороге быстро шли и вдруг услышали, что бык вякнул, и
совсем недалеко. Мы замерли и вдруг, я вижу сквозь чащу, будто мелькает через листву, что - то темно - коричневое. Я не думая, вскинул ружьё, навёл и сразу выстрелил. И все затихло, только бык по чаще ломанулся, несколько раз прохрустел, протрещал сквозь кусты...
- Мы с папой постояли, послушали. Я уже и ругать себя начал потихоньку, но думаю, дай на всякий случай схожу, посмотрю на то место, куда я стрелял. Подхожу ближе - а папа за мной идёт - он глянул на Гену.
- Только я куст ольховника обогнул, а она там лежит и странно, что у неё загривок почти чёрный. Лежит и не шевелится...
Максим помолчал. Потёр лицо правой ладонью: - Пуля сзади, в основание черепа попала и наповал...
Гена продолжил: - А я ничего сообразить не успел, а уже Максим вскинул ружьё и выстрелил. Я потом видел, как бык вдалеке мелькнул и всё затихло. Ну, думаю - промазал. Ан нет! - он довольно засмеялся. - Так что мужики с полем вас! Бурхан нас своей заботой не оставил...
Валера, слушая рассказ, развеселился и быстро стал приготовлять к ужину стол, в салоне микроавтобуса...
Андрей, попивая чай, добавил: - А я там, на гребне сидел, и всё слышал, и сразу подумал, что Максим матку стрелил...
- Да я не хотел матку стрелять - словно оправдываясь вновь начал
пересказывать охотничий эпизод Максим.
- Я думал, что это бык мелькает. У меня было мнение, что матки намного светлее быков по окрасу. Если б я знал, что это матка, то я бы и стрелять не стал.
- Так бывает - успокоил его Андрей.
- - Однажды, мы вот так же с егерем, моим давним приятелем, с вечера залезли на хребтик над водохранилищем и стали трубить...
- Ещё и солнце было. Тут вдруг егерь меня толкает в бок и показывает направо. Я туда глянул, присмотрелся, а там матка - оленуха ходит, травку щиплет. Мы с егерем посмеялись тихонечко и через время стали снова трубить. А уже сумерки подступили, видно стало плохо, особенно если вниз смотришь...
Тут егерь, вдруг, показывает вверх, в темноту и мне показалось тоже, что два жёлтых пятна увидел на тёмном, которых там раньше не было.
Егерь, поднимает карабин, прицеливается - Бам - м, и что-то там, на бугре, затрещало и затихло...
- Подошли, а там матка лежит, да такая крупная...
- Пуля ей между глаз точно попала, но делать нечего, выстрел произведён...
...Сидя за столом в салоне машины, выпили за Максимову удачу и он, ещё переживая удачный выстрел, стал вновь рассказывать.
- Мы ведь по дороге шли и потому вышли к зверям близко. И ещё мне
показалось, что олени-то шли вниз по распадку, словно куда торопились. И хорошо, что мы на дороге были. Там же ни сучьев ни ветоши сухой нету. Шли почти неслышно. Вот они на нас и напоролись...
Андрей вспомнил, что бык после выстрела один раз проревел, проговорил:
- А я ведь быка после выстрела ещё раз слышал. Только уже далеко вверху, по
распадку и много вправо от прежнего места. Он туда убежал, а оттуда голос подал...
Выпили ещё по одной, и Гена стал рассказывать, как они с Александром Владимировичем, первый раз здесь лося добыли...
- Тогда, уже зима началась, но снег лежал, правда, небольшой. Александр
Владимирович пошёл верхом, по дороге, а я вниз спустился и пошёл по дну долины, напротив этого крутого склона. Снегу мало и видно кругом очень хорошо...
Гена помолчал, с аппетитом закусывая хрустящими солёными груздочками, захватывая их с тарелки прямо пальцами...
- Александр Владимирович, оттуда, сверху молодого бычка "столкнул", и тот чуть отбежал от лёжки, вниз, по склону, постоял, послушал и стронулся дальше. А крутяк такой, что тяжело спускаться и потому, он вдоль склона по диагонали пошёл, обходя скалки. Тут я его и увидел. Там было метров сто двадцать до него, и я приложив ствол карабина к берёзе, выцелил и бахнул. Лось как ужаленный подскочил, а потом постоял, пошатался и упал, и поехал по крутяку вниз. Так, он, почти к моим ногам и подкатился...
...Выпили по следующей, и всем захотелось спать. Начали зевать и закончив есть попили чаю и пошли по палаткам
Андрей, вылезая из машины, заметил. - Я завтра с утра, ещё по темноте, хочу пройти на гривку и там пореветь. Теперь уже можно не стрелять, а просто послушать и посмотреть, если повезёт...
Он влез в тёмную палатку, снял сапоги, положил их ближе ко входу, с трудом протиснулся в тесный спальник, поворочался, невольно прислушиваясь к ночной тайге окружающей стоянку, длинно зевнул и словно в омут провалился - заснул крепко и надолго.
... Ночью, проснувшись от холода, накинул сверху на спальник тёплую куртку, послушал, как Гена похрапывал у себя в палатке и угревшись, уснул до утра...
Пробудился Андрей оттого, что Гена проснулся у себя, долго возился, одеваясь и выйдя на воздух, посветил фонариком на палатку старшего брата...
Андрей, видя жёлтое пятно света на тенте, бодрым ровным голосом проговорил: - Я тоже сейчас встаю...
Через десять минут, ещё в полной темноте - было около шести часов утра, - на стоянке ярко, потрескивая горел костёр и мужики стоя вокруг, переминаясь с ноги на ногу, пили крепкий до терпкости, подогретый чай...
Пожевав без аппетита вчерашние бутерброды, охотники, затоптав костёр и залив его остатками чая, прихватив оружие, выстроившись цепочкой пошли по дороге в сторону гребневого обрыва. Андрей, как обычно шагал последним...
Придя к обрыву, все сели на землю и замолчали, вслушиваясь в приходящий в тайгу рассвет.
Стало чуть посветлее и на тёмном фоне уходящей ночи, проявились силуэты крупных деревьев. Лес тревожно и загадочно молчал...
Вдруг Андрей, неожиданно даже для самого себя поднялся, отошёл от всех чуть в сторону и продышавшись, заревел - страшно громко, яростно и пронзительно...
От неожиданности остальные вздрогнули и поёжились, но промолчали, воздержавшись от ненужных реплик.
И тут же, издалека, со дна полого поднимающейся к гребню тёмной ещё долины, басовито и длинно ответил гонный бык! Все зашевелились и в это время из сумерек, снизу, из - под обрыва, совсем рядом, несколько раз коротко мыкнул второй, вчерашний бык. Он видимо уже боялся незнакомых голосов, реветь не ревел, но не удержавшись, дал знать, что он тоже здесь присутствует.
Гена, невольно пригибаясь, отошёл от обрыва и сказал шёпотом: - Он нас снизу может увидеть.
Андрей коротко отреагировал: - Он сегодня реветь не будет, напуган.
Уже не обращая ни на кого внимания, вернулся к дороге, перешёл её и войдя в тёмные ещё кусты, став на колени вновь затрубил, направляя раструб ладоней вниз к земле: вначале коротко рявкнул, а потом протянул тонко и сердито, в конце переходя в басы.
В какой - то момент ему не хватило воздуха и он, оборвав рёв, коротко вдохнул воздух и рявкнул ещё два раза...
Прошло несколько томительных минут ожидания и бык, снизу долины уже громче, и как показалось Андрею, чуть ближе, ответил длинно и протяжно: И- а - а - эх, и через паузу выдохнул: А - Ах...
"Ага, это тот вчерашний бык, чьи следы мы видели на щебёнке, и который с матками крутился вокруг скального гребешка - отметил Андрей.
- Мне отзывается и, похоже, что он пошёл в нашу сторону, вверх по пади".
Гена, Максим и Валера оставались на своих местах, слушали и наблюдали, что будет дальше...
Их, растревожила решимость Андрея и даже бывалый охотник - добытчик Гена с интересом наблюдал за действиями старшего брата.
В какой - то момент, он поймал себя на мысли, что присутствует на драматическом спектакле, с участием человека и зверя. Казалось, что Андрей, долго ждавший своего "выхода" на сцену, наконец, решился посоревноваться с оленем в умении чувствовать и понимать природу...
На восточной стороне небосклона, в той стороне, где отозвался бык, над горизонтом протянулась синяя полоса рассвета, постепенно от горизонта заливаемая алым цветом.