"Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит Сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их.
Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово и оно бывает без плодов.
А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат."
Евангелие от Марка 4,14- - 4,20
...Мария была необыкновенной девушкой. Удлиненное лицо, прямой тонкий нос, большие карие глаза с чуть синеватыми чистыми белками. Пухлые губы и мягкий округлый подбородок. Волосы густые, сильные, с кудрявыми волнистыми завитушками, с светло-золотистыми концами кудрей. Роста, выше среднего, статная, с высокой грудью и тонкой талией. Ноги длинные, стройные. Бросалась в глаза маленькая, по сравнению с телом, головка и ступни ног. Походка плавная. Ноги несли тело и венчающую её голову ровно, с горделивой неспешностью.
Нрава Мария была рассудительного и спокойного, совсем не боязливая и самостоятельная. Добрая улыбка редко когда покидала лицо Марии и поэтому даже незнакомые люди часто заговаривали с ней на дороге или в синагоге...
Ясный, чистый голос её был слышен далеко и она любила петь сидя за праздничным столом или во время дальних переходов, когда с песней легче идти...
Родившись в семье богопочитающих родителей, рано осиротела и воспитывалась в божьем храме и вырастая, становилась глубоко верующей девушкой...
Когда Марии было семнадцать лет, во сне явился ей крылатый архангел Гавриил и предсказал рождение Сына Божьего из её чрева, через непорочное зачатие. Мария проснувшись, заплакала от счастья и молилась Богу, благодаря Его за милость:
"Отче Благий! Ты создал небо и землю, управляешь миром и потому, я, с благоговением внимаю тебе и повинуюсь..."
Через несколько времени, поняла она, что носит во чреве своём Сына Бога...
А пожилой муж её - Иосиф всю жизнь свою работал плотником...
Роста, одного с Марией, но фигурой кряжист, с широкими плечами и крепкими ногами. Ладони с толстой морщинистой кожей, отогнутые в сторону большие пальцы с корявыми ногтями охватывали инструмент как тисками. Руки - крепкие, мускулистые, одинаково привычны были и к топору, и к пиле...
Серо-голубые глаза смотрели из-под седеющих бровей внимательно и умиротворенно. Он никогда не кричал. В затруднительные минуты жизни долго обдумывал решение и приняв, старался его придерживаться. Он не был веселым человеком потому, что видел за свою жизнь много войн, много враждующих армий, много раненых и убитых. Но сам никогда не воевал.
- Для плотника всегда хватает работы, особенно после войны - бывало говорил он. - Я люблю строить, но не люблю разрушать...
После смерти первой жены, детей от первого брака оставил у родителей жены, богатых торговцев, а сам стал ходить наниматься в работы по всей Иудее. Состарившись, он решил жениться и осесть...
Он выбрал город Назарет на берегу Галилейского моря, где был хороший климат и люди селились в городах и поселках близко друг от друга, построил там себе небольшой домик и решил жениться...
Он выбрал себе в невесты замечательную девушку, сироту по имени Мария, которая воспитывалась при храме после смерти родителей, была тихой и доброй. Сиротство научило её ценить доброту и ласку пожилого Иосифа и она согласилась выйти за него замуж.
Когда Иосиф заметил, что Мария беременна, он решил уйти и оставить ей дом, но во сне явился ему светлый ангел, успокоил его и объяснил , что такова воля Божия. Проснувшись Иосиф благословил Марию и поклонился ей как Божией Избраннице...
Вскоре, римский император Тиберий, издал указ о всеобщей переписи населения и повелел, для удобства переписчиков, всем израильтянам явиться на места своего рождения. Иосиф, который был родом из Вифлеема, тронулся в путь и вместе с ним, пошла и Мария...
На третий день пути, достигли они Вифлеема. К тому времени в городе, скопилось множество людей пришедших со всех уголков Израиля, для переписи.
Попросился Иосиф в гостиницу, но была она переполнена и тогда остановились Иосиф и Мария в хлеву при гостинице, так как жить под открытым небом или в палатке было невозможно из-за холода, а хлев был прямо в доме, под жилыми комнатами, где держал хозяин свою скотину.
Хозяин гостиницы сжалился над уставшими путниками и приказал работнику убрать хлев и постелить в дальнем, самом теплом углу сухую, свежую солому. Иосиф помог Марии слезть с осла, на котором она ехала, поставил его в стойло, подсыпал овса, а сам расстелил тент на соломе, положил сверху коврик и устроил на нем Марию поудобнее. Мария, кусая губы, сказала Иосифу сквозь слезы:
- Чувствую я, что пришло время и сегодня суждено мне родить!
Засуетился Иосиф, побежал в гостиницу, принес ушат теплой воды, приготовил чистое полотенце и пеленки...
Она родила младенца среди ночи. Заплакала Мария от смущения, и, потупившись, улыбнулся ей в ответ Иосиф, взял младенца на руки, обмыл его и долго любовался красивым и спокойным малышом. Приложил он младенца к груди Марии, а сам стал на колени и помолился Богу за счастливые роды. И пронесся над Вифлеемом тихий теплый ветер. И вспыхнула ярким светом звезда, пришедшая с Востока и остановилась над хлевом, где родился Иисус...
Три волхва, в ярких одеяниях, гордо сидящие на верблюдах, появившиеся в Иерусалиме, возбудили любопытство всех горожан. Приехали они со стороны полуночных восточных стран и везли с собой богатые дары.
Старший из волхвов, высокий худой старик с седой длинной бородой, горбатым носом, острыми темными глазами, прячущимися в морщинистых глазных впадинах под кустистыми длинными бровями, въехав во двор Иродова дворца, приказал доложить о себе царю. Говорил он на местном наречии, но голос его был сух, высок и, казалось, что это ворон каркал команды.
Снедаемый любопытством, Ирод сам вышел их встречать и проводил в покои.
- Прикажи царь покормить верблюдов, - прокаркал старший из волхвов. Его спутники молча поклонились Ироду и сели на ковры, поджав ноги под себя по-восточному обычаю. Ирод хлопнул в ладоши и приказал появившимся слугам, накормить верблюдов, а заодно принести вино, закусок и стал расспрашивать гостей, пытаясь поскорее удовлетворить свое любопытство.
В глубине души ему очень хотелось верить, что дары, привезенные волхвами, предназначены ему.
Но почему и зачем они приехали? Он никак не мог ответить на этот вопрос и поэтому, решил на всякий случай, оказывать волхвам всяческое почтение.
- Едем мы издалека, из стран полуночных, где правят короли сильные и богатые, где стоят наши хоромы, убранные коврами, серебром и золотом. По давним поверьям, записанным в наших священных книгах, знаем мы, что в пределах страны Израилевой должен родиться в эти времена младенец, который наречется царем Иудейским и станет со временем владыкой Мира, его Спасителем, очистив землю от грехов человеческих.
Попутчики говорившего молчали, но дружно кивали головами в островерхих меховых шапках в знак подтверждения слов, сказанных старшим волхвом.
- Девять месяцев назад, загорелась яркая звезда на нашем небосклоне и тронулась на Запад - продолжил он. - И мы вместе с нею пошли в ту сторону, куда она двигалась. И вот мы здесь...
Старик замолчал, обмыл лицо и руки из подставленного слугой серебряного кувшина и съев несколько мятных лепешек с медом, запил все это вином, разбавленным водой.
Его спутники тоже немного поели.
Ирод, человек осанистый, с большим животом и остроносым злым лицом, пил неразбавленное вино, слушал и лицо его мрачнело: "Кто ещё смеет претендовать на Иерусалимский трон? - спрашивал он сам себя. - Недавно я казнил очередных заговорщиков, свивших гнездо в моем дворце, а тут рождается неведомый самозванец и я ничего не знаю. Прикажу казнить начальника тайного розыска, негодяя, который требует только денег, а работу свою не исполняет".
Ирод заставил себя улыбнуться и спросил:
- А в каком же городе, в какой семье этот будущий царь должен родиться? Наверняка вы это знаете, мудрые путешественники...
Голос его непроизвольно дрогнул, а горбоносый старик, старший их них, метнул в сторону Ирода взгляд из-под бровей и отвел глаза в сторону:
- Даже мы этого не знаем, - сказал он, - идем туда, куда нас ведет звезда.
Он помолчал, ополоснул руки после еды, вытер их полотенцем, поднялся, огладил бороду и закончил:
- Но мы, на обратном пути, заедем к тебе, царь, и все расскажем... А теперь - нам надо спешить.
Когда волхвы уехали, Ирод сел на трон и, помрачнев, приказал позвать начальника тайной стражи. Ироду показалось, что слуга, исполнявший приказ, действует слишком медленно и разъяренный Ирод закричал, схватившись за кинжал, висевший на поясе:
- Делай это быстрее! Иначе я прикажу отрубить тебе ноги, чтобы ты не мог ходить, а только ползал!
Слуга, подгоняемый страхом, убежал искать начальника тайной стражи, а Ирод, отпив немного вина, стал ходить из угла в угол, разговаривая сам с собой:
- Дождусь стариков и тут же прикажу казнить младенца... А заодно и его родителей...
...На закате этого же дня волхвы приблизились к Вифлеему и в наступившей темноте звезда будущего Владыки народов вдруг остановилась. Уже ночью волхвы постучали в гостиницу. Разбуженный хозяин спустился вниз, отворил ворота, хотел выругать неожиданных путешественников, но увидев странный караван, промолчал и поклонился.
Горбоносый старик, не слезая с верблюда, спросил:
- Хозяин! Нам известно, что у тебя в доме родился младенец, который станет великим человеком. Проведи нас к нему...
Хозяин гостиницы посмотрел на пришельцев и ответил:
- В моем доме никто никогда не рождался, ибо я вдовец.
- Ты говоришь неправду, - гортанно прокричал старик, - если не скажешь правду, будешь наказан!
Хозяин гостиницы испугался, заморгал заспанными глазами и вдруг вспомнил о постояльцах в хлеву.
- Да-да-да..., - запинаясь, проговорил он, - в хлеву остановилась какая-то пара из Назарета и, похоже, что молодая жена старика-плотника собиралась рожать...
Он помолчал и, криво усмехнувшись, добавил:
- Но какой же великий человек может родиться в хлеву, да ещё от Назарянина...
Старик перебил его, резко крикнув:
- Веди нас в хлев!
Когда волхвы вошли в хлев, то в задней его части светилась свеча и счастливая, улыбающаяся Мария кормила младенца Иисуса грудью.
При виде её и ребенка волхвы упали на колени и, кланяясь, подползли к счастливой матери с ребенком.
- Славься Владыка Мира и Земли! - запели они старческими голосами. - Да будет благословенно имя Твоё и имя Матери Твоей! Прими поклонение и дары наши и не будь в будущем, во время своего воцарения, строг к нашим народам, живущим в странах полуночного мира.
И внесли они дары свои Господу: золото, ладан, смирну и долго молились, благословляя Марию и преклоняясь перед Младенцем...
А когда радостные собрались они в обратный путь, горбоносый старик позвал Иосифа и словно прокаркал, страшные слова:
- Бойся Иосиф царя Ирода, ибо узнал я по его взгляду, что хочет он погубить младенца. Уходи сегодня же утром и лучше всего в Египет. Золото, которое мы принесли, поможет тебе совершить это путешествие быстро и жить там безбедно. Мы рады, что хоть так можем услужить Младенцу...
Волхвы, все трое, в последний раз низко поклонились Иисусу, вышли, сели на верблюдов и удалились в свои страны, но уже другим путем, минуя Иерусалим...
...А Ирод допросил своих сыщиков и узнал, что кроме ожидаемого младенца-Мессии незадолго до него, уже родился чудесным образом, в семье бездетной Елизаветы и её мужа - старика Захарии другой младенец, которого назвали Иоанн. Говорили, что ему тоже предстоит великое будущее...
Ирод сидел в большом зале своего великолепного дворца, который он недавно выстроил, смотрел, как танцуют полуголые наложницы и не переставая, пил вино кубок за кубком. Шитые серебром и золотом одежды тяготили его и, сбросив с себя почти все, полуголый, волосатый и жирный, он полулежал на подушках, и мрачно размышлял:
- Не доверяю я этим чудесам. Только малограмотные люди могут верить в чудеса рождений Мессий или Пророков...
Он отхлебнул вина, пролил на грудь и грязной, липкой ладонью растер все по коже.
- Я не Мессия и не Пророк, но именно поэтому, не позволю каким-то шарлатанам покушаться на мою власть. И не то, что я не верю в Бога. Нет! Но я знаю, что Бог не вмешивается в житейские дела.
Власть и богатство - это дела земные, а не божественные. В такую грязь Бог никогда не вмешивается. Именно поэтому я и убью этого Святого Младенца, если найду его. Какая разница - умрет он ребенком или стариком. Ведь все мы умрем. Зато я уничтожу лишний соблазн для толпы фанатиков, которые только и ждут повода, чтобы сделать бунт...
Он махнул рукой. Музыка прекратилась. Танцовщицы застыли, сбившись в кучку. Ирод поманил пальцем одну из них...
...В ночь перед рождением Христа в природе стояла необыкновенная тишина. Зимнее небо светилось нежно-голубым, переходящим в сумерках в изумрудно-бирюзовый цвет.
Было прохладно и, прилетевшие с Севера, из дремучих лесов за далеким Черным морем, стаи дроздов, ярко - пёстрыми гроздьями, облепив ветви деревьев сидели и молчали, отдыхая в роще неподалеку.
Когда спустились сумерки, птицы запели словно радостный и веселый хор, славословящий появление на свет чудесного младенца. И всю ночь пели эти весёлые птицы.
Жители Вифлеема улыбались и долго не могли заснуть, а священник - старый добрый Иаков, сидя при свечах и разбирая тексты Писания, прислушивался к птичьему хору и думал, что где-то поблизости родился праведник и природа земная радуется его появлению на свет...
...Прохладная ночь... Луна... В ночной тишине, изредка, прокричит птица. Овцы серыми комочками лежат в ложбинках то тут, то там и, пережевывая жвачку, дремлют. У большого костра сидят пастухи. Поужинав, они тихо разговаривают о приближении холодных дней, о том, что хлеб подорожал и о том, что Ирод вновь переделывает свой дворец, украшая серебром и золотом стены палат и спальных покоев.
Вдруг, на черно-синем небосклоне вспыхнула над горизонтом яркая звезда и стала подниматься к зениту.
- Смотрите! Смотрите! Новая звезда взошла! - закричал один из пастухов.
В глаза потрясенным и испуганным пастухам ударил яркий свет и с криком упали они ниц на землю лицом.
Стало светло как днем, но овцы были спокойны. По широкому лучу, падающему наклонно от звезды, спустился светлый ангел с серебристыми крыльями за спиной. Он коснулся ногами земли и неслышно подошел к пастухам.
- Свершилось! - произнес он. - В Вифлееме родился Сын Божий и вы можете в числе первых узреть младенца, который через время станет Спасителем всех уверовавших в Него. Поспешите, а овцы ваши будут на месте и в сохранности...
И пастухи отправились в Вифлеем, отыскали хлев в котором поселился Иосиф и родившая младенца, Мария. Им - путешественникам не было места в гостинице и они, поселились рядом с коровами и осликом, которые тут же дремали, громко вздыхали и пережёвывая, хрустели сеном...
Младенец лежал в яслях и смотрел вокруг внимательно и серьезно и было ему на вид не меньше полугода. Лицо чистое, белое, волосы вьющиеся, мягкие темного цвета и необычайные глаза: большие, серые и чистые глядели, не мигая, внимательно и серьезно на окружающих его людей и скот.
Вглядываясь в полутьму хлева, пастухи поклонились младенцу и рассказали Иосифу и Марии о знамении с неба. Потом, разговаривая, улыбаясь и радуясь, возвратились к своим овцам.
Утро ранее и светлое озарило горный горизонт. В хлеву, где лежал младенец проснулись коровы и, постукивая копытами, повернулись головами в сторону яслей. Их большие, неподвижно-спокойные глаза блестели из теплого сумрака.
И поднялась заря и вновь, как вечером, только уже в обратном порядке, в прохладном воздухе первого дня нового времени, небо окрасилось ближе к горизонту нежно-зеленым и постепенно светлея, переходило в голубое через золото и багряные всполохи над горными массивами.
И птицы пели не переставая и приветствуя новый день заблеяли овцы на пастбищах и протяжно и важно замычали коровы в стойлах...
Младенец проснулся и, слушая шум наступающего дня, улыбнулся. Он был простодушно и глубоко счастлив...
... Озабоченная Мария завернула Иисуса в припасённые пелёнки, а Иосиф, не торгуясь купил у хозяина гостиницы осла, оседлал его и посадив сверху Марию, держащую на руках младенца, не задерживаясь тронулся в дальний путь...
Не забыл Иосиф и дары волхвов, набив ими перемётные сумы...
Золотом, подаренным мудрыми старцами Младенцу, они расплачивались за ночлег на постоялых дворах, а когда наконец прибыли в Египет, то купили небольшой домик и долго жили не зная нужды ни в чём. Иосиф, вскоре стал работать, а Мария растила Богом данного малыша...
...После смерти царя Ирода, семья Иисуса, вернувшись из Египта, поселилась в Назарете, в своём доме и спокойно зажила. Назарет был маленьким городком, в котором все знали друг друга.
Он раскинулся на склоне долины, а позади громоздились предгорья, изрезанные следами ручьев и потоков возникающих во время гроз и проливных дождей. Горизонт неровной линией горного хребта отделял небо от земли. В полдень бывало очень жарко и солнце нещадно палило неосторожных прохожих.
Однако к вечеру зной спадал и на закате, заходящее солнце, мягким розовым светом освещало вершины холмов вокруг и на город опускалась прохлада. Воздух свежел, становился прозрачным и на темнеющем, черной синевой небе, появлялись первые яркие звездочки.
В это время в семьях садились ужинать, а потом, иногда, поднимались на плоскую крышу помолиться Богу, попросить у него прощение за грехи, попросить благословение на завтрашние дела.
...Утро вставало над землей свежее, чистое, звонкое. Издалека, с окрестных пастбищ, доносилось блеяние овец, возвращающихся на луговины. В тишине, далеко слышен был и звон колокольчика на шее вожака стада, и блеяние ягнят, и пение птиц в ветвях дикой оливы в излучине ручья.
Город только просыпался, а пастухи уже перегоняли стада поближе к водопою, к тенистым рощам, в которых они могли укрыть себя и стада в полуденный зной.
Мария читала маленькому Иисусу отрывки из священных книг и он воспринимал Пророков Ветхого Завета, как своих современников. Больше всех ему нравились рассказы о Пророке Илии.
...В хлеву, за стеной, топоча копытами укладывались спать овцы. Свеча, в глиняном подсвечнике потрескивала и пламя, то увеличиваясь вспыхивало, освещая дальние углы комнаты, то уменьшалось, погружая в полумрак низкие потолки, глинобитные полы и белённые известью стены.
Иисус сидел на низенькой скамеечке и снизу вверх смотрел в лицо своей матери, слабо освещённое свечным пламенем. Она раскрыла книгу Илии и начала спокойным, тихим голосом, читать о деяниях неистового Пророка:
"- И сказал Илия народу: я один остался пророк Господень, а пророков Вааловых четыреста пятьдесят человек.
- Пусть дадут нам двух тельцов и пусть они выберут себе одного тельца и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца и положу на дрова и огня не подложу;
- И призовите вы имя бога вашего, а я призову имя Господа, Бога моего. Тот Бог, который даст ответ посредством огня, есть Бог.
- И отвечал весь народ, и сказал: хорошо.
- И сказал Илия пророкам Вааловым: выберите себе одного тельца и приготовьте вы прежде, ибо вас много; и призовите имя бога вашего, но огня не подкладывайте.
- И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали.
- В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом. Ибо он - бог ваш, может быть задумался, или занят чем - нибудь, или в дороге, а может быть и спит, так он проснётся!.
- И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним!
- Прошёл полдень, а они всё ещё бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха.
- Тогда сказал Илия всему народу: подойдите ко мне. И подошёл весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник Господень.
- И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твоё.
- И построил из сих камней жертвенник во имя Господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерна.
- И положил дрова и рассёк тельца, и возложил его на дрова.
- И сказал: наполните четыре ведра воды и выливайте на всесожжённую жертву и на дрова. Потом сказал: повторите. И они повторили. И сказал: сделайте тоже в третий раз. И сделали в третий раз.
- И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.
- Во время приношения вечерней жертвы подошёл Илия пророк и сказал: Господи, Боже Авраамов, Исааков и Израилев! Да познают в сей день, что Ты один Бог в Израиле, и что я раб Твой и сделал всё по слову Твоему.
- Услышь меня Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты Господи, Бог, и Ты обратишь сердца их к Тебе.
- И ниспал огонь Господень, и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве.
- Увидев это, весь народ пал на лицо своё и сказал: Господь есть Бог. Господь есть Бог!
- И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых , чтобы ни один из них не укрылся..."
Декламируя эти стихи, голос её задрожал, румянец проступил сквозь тонкую кожу лица.
Иисус в этот момент поднял голову и попросил: - Не читай дальше пожалуйста. Мне не нравиться, что Илия всех пророков Вааловых убил подле Киссонова потока. Почитай мне лучше мою любимую историю!
Мария перелистнула книгу чуть назад и, улыбнувшись, начала:
"- И встал он и пошёл в Сарепту Сидонскую. И когда пришёл к воротам города, вот, там женщина вдова собирала дрова. И подозвал он её, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться.
- И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки твои.
- Она сказала: жив господь, бог твой! У меня ничего нет печёного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрём.
- И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня и принеси мне; а для себя и своего сына сделаешь после.
- Ибо так говорит Господь, Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю.
- И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом её несколько времени.
- Мука в кадке не истощалась, и масло в кувшине не убывало, по слову Господа, которое он изрек чрез Илию.
- После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нём дыхания.
- И сказала она Илии: что мне и тебе, человек божий? ты пришёл ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего.
- И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук её, и понёс его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель.
- И воззвал к Господу, и сказал: господи, боже мой! Неужели Ты вдове , у которой я пребываю сделаешь зло, умертвив сына её?
- И простёршись над отроком, он трижды воззвал к Господу, и сказал: Господи, боже мой! да возвратиться душа отрока сего в него, и он ожил.
- И взял Илия отрока, и свёл его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив.
- И сказала та женщина Илии: теперь - то я узнала, что ты человек божий и что слово Господне в устах твоих истинно..."
Делая паузы, Мария смотрела на сына и украдкой вытирала слёзы, гладила ласково по головке, А он, увлёкшись, сосредоточенно смотрел невидящим взором в одну точку и воображал седовласого, сильного и властного человека - Илию, с выразительным лицом, блестящими, яростными глазами и широкими жестами. Иисусу казалось, что он слышит его громкий голос, выражающий святое негодование и презрение к греховной жизни потомков Авраама.
Когда Мария замолкала, он ещё долгое время сидел неподвижно, погруженный в видения, а потом, словно очнувшись, спрашивал:
- А почему ты замолчала? Прошу тебя, читай дальше!
И она, справившись с волнением, переворачивала страницу...
...Иисус очень рано стал молиться Сущему самостоятельно и, стоя на коленях, обратившись в сторону восхода солнца, шептал слова любви и преданности Богу...
...Иисус рос удивительно умным и спокойным мальчиком. Он рано научился читать и очень часто его видели с книгами Священного Писания, сидящего на корточках у стены в тени, разбирающего буквы и слова, водя по строчкам тонким нежным пальчиком.
От отца Марии осталось много книг Ветхого Завета, изучение которых и были главным занятием подрастающего Иисуса. Большеголовый мальчик с внимательным взглядом, поражал соседей Иосифа и Марии своей сдержанностью и ясным спокойствием. С соседскими мальчишками он играл редко, а больше сидел в доме или на плоской крыше, когда спадал дневной зной и думал о чем-то своем, часами находясь в неподвижности.
Он мог, лежа на спине, на крыше, в ночной тишине рассматривать мириады светящихся и мерцающих звезд и звездочек, проникая взглядом вглубь мироздания и постигая законы, движущие Вселенной. Когда Мария уводила его в дом и, укладывая в постель, спрашивала, чем интересны звезды, чтобы так долго на них смотреть, он вскидывал на неё взгляд больших глаз и серьезно отвечал:
- Я с ними иногда разговариваю и они мне отвечают.
Закрыв глаза, Иисус безмятежно засыпал, а Мария уходила на кухню к очагу, домывать посуду после ужина и думала над его ответом, покачивая головой: "Какой он милый и не по годам умный".
Она, как и Иосиф, старалась не вспоминать день рождения сына, своего бегства в Египет и возвращение обратно. Она привыкла жить как все, ухаживая за детьми и мужем, а чудеса и знамения при рождении сына пугали её, заставляли волноваться и плакать. И потому, она постаралась забыть об этом.
...Вставала Мария рано и пока все спали, растапливала очаг, готовила бобовую похлебку, накрывала на стол. Потом, когда все, позавтракав, расходились по делам, она мыла и чистила посуду, подметала в доме полы, не забывая присматривать за маленьким Иисусом. Были и ещё дети - Иосиф к тому времени по просьбе доброй Марии перевёз детей от первого брака в свой дом.
Иосиф тоже любил Иисуса, но, вспоминая историю его рождения, поклонения пастухов и волхвов, тяжело вздыхал и часто молился...
Со временем волосы его совершенно поседели, он сгорбился, от боли в пояснице почти не мог работать сам, хотя наблюдал и советовал работникам, как лучше вставить изготовленную ими оконную раму, или подогнать к каменному проему тяжелые дубовые двери...
Когда настала пора ходить в синагогу на учебу, Иисус уже многое знал и умел делать самостоятельно. В синагоге он стал первым помощником, почти слугою старенького раввина, который всегда хвалил его и говорил Марии:
- Из этого ребенка должен получиться великий человек. За всю свою долгую жизнь я не видел такого доброго, послушного и умного ученика. Помяните мое слово: он прославит ваш род и наш город и станет известен всему миру...
...Огибая город, по окраине, между ручьем и домами, проходила старинная дорога из Дамаска в Иерусалим, по которой раз или два в год жители Назарета ходили в Иерусалим, в святой храм Соломона.
Дорога занимала три дня и изможденные и усталые путники мерно шагали по каменистой дороге. Колея петляла, поднимаясь с холма на холм и то тут, то там видны были паломники то семьями, а то и по одиночке, идущие в Иерусалим. Проходящие здоровались, так как большинство было знакомо друг с другом, а иногда были даже родственниками. Подростки и дети шли гурьбой и часто отставали или опережали родителей. Но родители не беспокоились, так как путь долгий и дети держась кучкой, не надоедали взрослым...
...Было жарко. Мария и Иосиф шли впереди и молчали. Вслед ха ними шагал их повзрослевший сын Иисус, первый раз идущий в Иерусалим на святой праздник Пасхи.
Зной, горячими прозрачными потоками поднимался над холмистой равниной и от этого, стоявшие далеко впереди деревья и строения, казалось оживали и двигались.
В одной из оливковых рощ остановились отдохнуть и пообедать. Поздоровались с отдыхавшими здесь же дальними родственниками Иосифа, сели в тени и Иисус, сбегав к колодцу, принес мех свежей холодной воды. Обмыли потные лица, прополоскали рты и Мария, разложив чистую ткань прямо на земле, выложила из котомки хлеб, козий сыр, лук, соль и смесь из сухих фруктов и орехов. Не спеша помолились и не торопясь, стали есть. Иисус молился и что-то внимательно высматривал в вершинах олив.
Немного отдохнув, Иосиф, Мария и Иисус продолжили путь и через два дня подошли к Иерусалиму. На подходе к городским воротам Иосиф постелил коврик и стал молиться, благодаря Бога за долготерпение и всепрощение, и за счастье семейной жизни.
Мария и Иисус, также опустившись на колени, молились. Мaрия изредка поглядывала в сторону сына, любуясь его стройной фигурой, ласковым, беззаботно-восторженным лицом. Его губы двигались, а большие чистые глаза внимательно всматривались в силуэты святого города.
Он погрустнел, словно предчувствуя свои будущие страдания, которые принесет ему встреча с Иерусалимом. Обычная улыбка сошла с его губ...
...После праздника Иосиф и Мария поспешили вернуться в Назарет. Затерявшись в толпе паломников, Иисус отстал и свернул к Храму. Он не боялся, не искал родителей, так как уже знал, что его судьба навечно связана с этим городом, с этим Храмом и с Богом, которому был посвящен Храм...
Через время, он уже сидел в Храме и слушал стариков - книжников, а когда его спрашивали, почему он здесь один и где его родители, отвечал, что родители его ушли в Назарет, а ему интересно, что говорят о Боге умные люди. А потом, внимательно слушавший Иисус стал задавать книжникам вопросы:
- Вот вы говорите, что притесняют римляне израильтян, не дают служить правильно Богу. Но ведь сказано: вся власть от Бога... И за грехи воздам... Не сами ли первосвященники забывают о Боге, о его всевидящем взоре. Не сами ли они в храмах допускают беспорядок, торгуют, меняют деньги и за звоном монет, за разговорами купцов и покупателей не слышат слов службы. И много ли праведников среди членов Синедриона?
Старики стали оглядываться, не слышит ли кто эти дерзкие разговоры.
А Иисус продолжал:
- Я вижу, как книжники и фарисеи гордятся перед людьми своими знаниями, но ведь они не самые умные люди в народе израильском. Родители их богаты, поэтому они могли учиться. Научились читать и толковать священные книги. Но все они преклоняются перед богатством, стараются и сами стяжать побольше мирского, не заботясь о главном, о небесном.
Многие из них не знают, что такое тяжкий труд. Да, они постятся, но зато после поста ни в чем себе не отказывают, едят и пьют за двоих. Многие из них имеют женщин, помимо жен, хотя и не должны этого делать. Есть и такие, которые дают деньги в долг под проценты, не сами конечно, а через своих родственников.
Многие менялы, сидящие с утра до вечера, здесь, в этом храме, управляют их делами. Поэтому и открыт такой торг в храме...
Иисус вспомнил разговор левита и менялы сегодня утром. Левит корил торговца, что тот мало прибыли приносит ему.
- Богатому трудно верить в Божье всемогущество, - продолжил он, - так как он видит, что за деньги сможет иметь все, что захочет. Где и когда вы видели, чтобы богатый священник роздал свое добро нищим, а сам бы довольствовался малым?!
А ведь все они говорят о не стяжании, о почетной бедности. Значит, они говорят одно, а делают другое. Значит, они обманывают людей! Но ведь Бога не обманешь, он знает, что люди делают, а еще лучше он знает, что они думают. И значит, за гробом их ждет кара...
Старики зашептались между собой. Многие из них думали об этом так же, но говорить боялись, хотя знали, что грех скрывать свои мысли. Поэтому некоторые, испугавшись, ушли, но Иисус продолжил свои рассуждения с оставшимися:
- Ныне на праведное место Моисеева воссели книжники и фарисеи и стали нагружать людей работами и заботами, а сами не делают то, что говорят. На людей взваливают бремя, а сами пальцем не пошевелят. Любят они широкие заметные повязки на головах и пышные одежды. Любят торжества, на которых занимают первые места и любят, когда их называют "Учитель". Но учитель у нас один - Отец наш Небесный. И из пророков известно, что кто возвышает себя, тот будет унижен, а кто унижает себя, тот возвысится.
Звонкий голос Иисуса эхом отзывался под сводами Храма:
- Кто исповедует лицемерие, тот затворяет Царствие Небесное человекам: сам не входит и других туда не допускает!
"Прав мальчишка, хоть и мал пока", - подумали старики, но молчали, удивляясь уму и прозорливости мальчика.
- Лицемеры подобны людям, очищающим блюда снаружи, тогда как внутри они полны хищения и неправды. Лицемеры снаружи кажутся праведниками, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.
Старики начали по одному отдаляться от молодого оратора и уходить в тень. Кто-то говорил про себя, кто-то ворчал озираясь:
"Верно подросток говорит, плохо живем. Не по Божески. Стали ставить себя священники и книжники на место Бога. Но прав юный мудрец. Говорят он из Назарета, сын старого Иосифа-плотника и Марии..."
Пришла ночь и один из стариков пригласил Иисуса ночевать к себе в дом, что был недалеко от Гефсиманского сада. Когда пришли в дом, Иисус поклонился хозяину и поблагодарил его за заботу и сердечность о нем, незнакомом подростке. Рассказал, что живет в Назарете, что отец его Иосиф и мать Мария из потомства Давидова. Что были на празднике и что он отстал от них желая послушать старцев...
Сели ужинать. Иисус ел мало, больше пил воду, а когда закончил ужин, встал на колени, поклонился и еачал молитву:
- Благодарю тебя, Отец Всеблагой, за заботу обо мне.
И еще, он молился о благе тех, кто истинно верует и помогает своим ближним в беде и нужде, вспоминал мать свою Марию и отца своего Иосифа и пожелал им здоровья. После этого лег в отведенную ему горницу и заснул крепко.
Рано утром Иисус проснулся от пения птиц за окном. Посмотрел на небо и вышел во двор, где был небольшой сад. Умывшись и причесав свои кудрявые волосы, он встал на колени, лицом к восходящему солнцу и продолжил вечернюю молитву с просветленным лицом.
Когда старик проснулся Иисус уже был готов уходить и стал просить его:
- Дедушка, поторопись, нам надо идти в храм Соломонов, молиться там и говорить о вере с людьми долгоживущими, знавшими и радость и горе и понимающими, что все от Бога, и что все мы овцы стада его.
Удивился старик, благоговейно посмотрел на Иисуса и от полноты чувств прослезился. Впервые он видел такого умного и доброго мальчика со спокойными глазами мудреца. Он захотел погладить ребенка по голове, как это обычно делают старшие, поощряя малых детей, но неожиданно застеснялся и только слегка коснулся его плеча.
Не мешкая, они встали и пошли в храм. Когда подошли они к толпе стоявшей возле дверей храма, все обернулись и стали говорить, узнав Иисуса:
- Вот тот мальчик, который вчера говорил мудрые речи здесь в храме...
... Мария и Иосиф, стали искать Иисуса уже вечером. Они думали, что он идёт за ними вместе с ватагой городских детей, однако, расспросив их, узнали, что Иисус отстал от всех, ещё в городе...
Через день родители возвратились в Иерусалим с полдороги и, увидев сына, сидящего в кругу стариков и беседующего с ними, рассердились. Мария заплакала и стала упрекать Иисуса в жестокосердии, в том, что он не думал о тревоге и страхе за него родителей.
Иосиф схватил сына за руку и хотел вывести вон из храма. Но Иисус вырвал свою руку, строго поглядел на родителей и сказал:
- О чем вы плачете и почему сердитесь? Ведь только здесь я дома, в доме Отца моего. Это и есть мой настоящий дом!
И так блестели его глаза, так уверенно и убежденно он это говорил, что смутился Иосиф и перестала плакать Мария. Добрыми словами стали звать они Иисуса вернуться домой в Назарет. Он пожалел их, попрощался со стариками, поклонился всем, кто слушал его и с кем он говорил в эти дни и пошел вслед за отцом с матерью, понимая родительскую печаль и беспокойство...
...Учился Иисус хорошо. Читал книги Завета, жизнеописания святых и пророков и сам старался быть похожим на пророка Илию...
Он понемногу начал помогать старому отцу своему и все у них получалось отлично. Иисус научился делать и читать чертежи и помнил все детали, из которых состояли двери, окна и даже целые здания. Память у него была удивительная...
Он никогда никуда не спешил и часто оставшись один, задумавшись, часами сидел в тишине неподвижно. Бывало так и при людях, словно он отлетал мысленно куда-то.
Он не участвовал в играх братьев и только, собрав соседских мальчишек, намного моложе его, уходил с ними, на ближайший холм и там, сев в красивом месте, говорил о Боге, о сотворенных им земле и небе, которое было божьим престолом, о красоте и праведности братской добродетельной жизни...
Сам того не ведая, он учился говорить умно, страстно, доказательно и маленькие слушатели, слушали его внимательно и запоминали многое о чём он им говорил, в чём их убеждал...
...Время шло, Иисус вырастал. Он начал уходить один в горы и проводил там дни напролет, читая священные книги, разговаривая с деревьями, травами, птицами и животными. И приходил в дом свой просветленный и удовлетворенный...
Но не все люди, которые жили рядом с Иисусом, были добры и бескорыстны. Опечалился он, когда увидел, как его сверстник Птоломей, получая от родителей деньги, покупал себе сладкие пирожки и конфеты, сушёные фрукты и абрикосы и все это ел сам, а товарищам своим по играм не давал, или требовал, в обмен на подачку, чтобы они относились к нему как к начальнику.
И те прислуживали ему, "зарабатывая" благорасположение "богача". Огорчился Иисус и много думал, сидя на камне в можжевеловой роще о том, что человек, взрослея и переходя рубеж детства, меняется и становится эгоистом и не скрывает своей жадности, эгоизма и похоти, в простоте неразумения добра и зла, за что часто бывает наказан, уже во взрослом состоянии.
От его внимательного, прямого взгляда не могло укрыться показное благополучие богачей и людей не уважающих Божеские законы. И видел он вокруг себя много несчастных: одни переживали от последствий неправедно нажитого богатства, другие страдали от бедности и даже нищеты...
Одно он сознавал твёрдо: каждый, кто отступает от его заветов братской любви и нестяжания будет наказан Отцом Всевышним...
...Облачко, похожее на коротколапую собаку с большой головой, проплыло по небу и ветерок, овевая, давал прохладу и чуть шевелил листву на деревьях. Где-то однообразно, тревожно, пронзительно свистел некрупный сокол, то-ли предупреждая о чем-то свою подругу, то-ли зазывая её к себе.
"Человек не животное, - продолжал размышлять Иисус, рисуя буквы палочкой на песке под ногами - он создан по образу и подобию Бога. Как бывает он хорош и красив, когда молится о здоровье и благополучии больных или нуждающихся. И как он неприятен, когда кривляется и хихикает, рассказывая о своих похотливых похождениях. И ведь часто это все выдумано от вожделения, кусающего его душу. Но тем противнее смотреть и слышать это. И сказать ему об этом нельзя, потому что он не поймет, что можно и нужно жить иначе, светло и чисто, так как Бог вложил свои светильники в души всех людей и только у многих они не горят, коптят и вместо пламени и света дают дым и тьму. И все равно Бог прощает людей, дает возможность спастись, избежать смерти и войти в жизнь вечную. Только уверуй - живи по заповедям Божьим и ты спасешься и после Суда воссядешь в сонме вечно живущих, одесную от Бога...
...В свои шестнадцать лет Иисус перерос родителей, но был худой и стройный, как девушка. Узкие бедра и талия подчеркивали широту, начинающих округляться мышцами, плеч. Маленькая, словно выточенная из мрамора, голова с большими, ясными, широко раскрытыми глазами, с небольшой горбинкой нос, яркие губы, с пушком, подрастающих усов, и замечательные длинные кудрявые волосы каштанового цвета...
Он был тих и скромен, но вовсе не робок и когда видел проявления неправды или обиды вокруг себя, всегда вступался за слабых и обиженных, хотя не сердился и на обижающих и уговаривал их, добродушно улыбаясь. А речи и слова его приобретали постепенно убедительную силу. Часто он мирил ссорящихся так, что обе стороны начинали уважать его и верить его словам...
Этой весной, Иисус первый раз постился...
Утром, как обычно, он поел немного каши, а после работы, придя домой, сел читать книгу пророка Исайи, где говорилось о сорокадневном посте и так увлекся, что когда его позвали ужинать, то мягко отказался и пошел спать чувствуя легкий голод и небольшое возбуждение от необычайности ощущений.
Спал хорошо, рано проснулся, умылся холодной водой и вновь отказался от еды, читая, пока Иосиф со старшими детьми, не торопясь, вкушали завтрак. Работа была не тяжелая, вставляли рамы во вновь отстроенный дом, подгоняли, клеили, ждали пока клей затвердеет.
Сидя на камнях, оставшихся от кладки во дворе, Иисус, совсем не устав, любовался безоблачным жарко-синим небом и следил, как возникающие над горизонтом перистые облачка, протянувшиеся полоской с севера на юг, таяли, чуть двигаясь, подгоняемые небесным ветерком. Иосиф, как обычно, не мог сидеть без дела и, взяв острое стекло, размечал заготовки для будущих рам.
Тишина и покой жаркого полдня, приближающийся праздник - все это наполняло сердце юноши непонятной радостью. Он ласково глядел на увлеченного работой Иосифа, на его грубоватые, покрытые бесцветным старческим пушком тыльные стороны ладоней и подумал почему-то вдруг о своей смерти: "А как мне будет суждено умереть в этом мире?". Смутно предвидя ответ, он вновь глянул в небо, задумался и словно воспарил в эти безбрежные небесные просторы, овеваемые теплым весенним ветерком.
Когда Иосиф бережно коснулся его руки своими заскорузлыми пальцами и произнес:
- Пора, - Иисус, вздрогнув, и словно возвратился из краев неведомых, огляделся и, взяв новую раму, стал вставлять ее в оконный проем.
Вечером он уже привычно отказался от пищи, попил воды и едва только тьма окутала предгорья и в доме зажгли свечу, лег спать...
Иисус в первый раз постился четыре дня и чувствовал себя легко и свободно. От тела шел приятный запах, во время работы он слегка уставал, но присев, мгновенно восстанавливал свои силы. Глаза его прояснились и легкая радужная оболочка расширившихся зрачков, выделялась на матово чистых белках. Ночью он спал чутко и слышал, как мимо их дома на рассвете пробежала стая бродячих собак, спешащих после ночлега где-то в заброшенном доме, на рано открывающийся мясной рынок.
"Завтра суббота, - подумал Иисус, - а сегодня, как учат аскеты, я буду есть понемногу кашу и овощи, а вечером, перед сном, выпью стакан молока".
Как сказал, так и сделал. Овощей, на первый раз, он съел всего горсть, пшенной каши, тщательно пережевывая, съел всего три ложки. Этого ему вполне хватило. Он был сыт и бодр как никогда. В субботу утром, идя на службу, он почти бежал. В синагоге с трудом заставлял себя стоять на одном месте. Хотелось двигаться, бегать, петь. Жизненная энергия переполняла его тело и дух.
Придя домой, он сел за стол и, думая о чем-то о своем, пристально глядел на кружку, стоящую на краю стола. Через какое-то время кружка сдвинулась со своего места и с громким стуком упала на утоптанный пол...
В следующую субботу Иисус после долгой службы в синагоге ушел за город и пройдя предгорья, начал подъём на обрывистую гору. В долине небольшого ручья росли раскидистые деревья и, проходя через их чащу, он вспугнул лисицу, которая, отбежав несколько метров в сторону, остановилась и проводила его безбоязненным взглядом...
После небольшого водопада, тропинка терялась в нагромождении, казалось непроходимых скалистых обломков.
Но так легко было на душе, так сильны были мышцы его тела, что ему захотелось взлететь, преодолевая препятствие. Он едва заметно улыбнулся, встал на край большого обломка и, приказав себе повиснуть в воздухе, шагнул вперед.
Казалось, что все в мире изменилось. Он не упал, а медленно опустился с двухметровой высоты и вытянутой левой ногой, мягко коснулся травы, росшей перед камнем...
Идя домой, он повторял про себя: "Молитва и пост! Молитва и пост! Надо поверить, что это ты можешь, не касаясь скал передвигать их с места на место. Молитва и пост!.." - повторил он снова и тихо улыбнулся. Рассказы матери о его рождении: о пастухах, волхвах, вдруг обрели новый радостный и удивительный смысл.
...Весна, цветущее разнотравье и разноцветье на горах. На восходе солнца поют жаворонки. Теплый ветер, нагреваясь на вершинах холмов под солнцем, стекает вниз в долины вместе с ароматами цветущих горных тюльпанов, анемонов, олив. На опушках, среди зеленеющих рощ пасутся стада коз и овец, позванивая колокольцами.
Несколько сотен домов Назарета приютились у подножья холма. Белые стены, плоские крыши, узкие улочки. Дом Иосифа стоял на склоне и чуть ниже под домом под деревянным навесом Иосиф соорудил себе столярную мастерскую. Здесь всегда приятно пахло свежими стружками, древесным клеем, теплым деревом. С утра до вечера в мастерской стучал молоток, строгал рубанок, звенела пила. Иосиф с помощью Иисуса и сыновей от первого брака, изготавливал, оконные рамы и двери, для строящихся домов. И Иисус не чурался самой тяжелой работы, которой всей семье хватало надолго...