Аннотация: Английские зрители часто смеются там, где русские плачут! Это сказал мне один из актёров, гастролировавший с театром в США.
Рецензии на постановки в лондонских театрах.
.
"Весь мир - театр, мы все - актеры поневоле, Всесильная Судьба распределяет роли, И небеса следят за нашею игрой!"
Пьер де Ронсар
Кировский театр в Лондоне.
...В Лондон приехал балет Кировского театра из Петербурга. Один из наших друзей играет в оркестре театра и мы были рады увидеться вновь.
Встретившись, сели за стол в нашей тесной кухоньке на Хаттон - Гарден, выпили водочки и обменивались новостями...
Он рассказал нам, что гастроли продлятся две недели и будут показаны пять балетов, включая "Лебединое озеро". Потом, коротко сообщил о трагедии, случившейся в его семье...
У нашего знакомого совсем недавно случилось непоправимое горе - умерла, долго и тяжело болевшая жена и он был печален и задумчив. Тем не менее, поговорили душевно, вспомнили Россию, современную жизнь, друзей и знакомых.
Вглядываясь в изменившееся, постаревшее лицо нашего друга, я думал, что и в нашей семье печальные перемены не за горами. Нам с женой тоже под шестьдесят и хотя мы здоровы, но в таком возрасте всякое здоровье и довольство собой относительно...
Назавтра жена, купила билеты на "Лебединое озеро" в Роял - Оперу, где проходят гастроли Кировского театра и мы договорились, что встретимся там, уже перед спектаклем...
На следующий день, я ехал с работы автобусом по солнечным, летним улицам Лондона, через центр, в очередной раз любуясь панорамами многоэтажного, блестяще - железно - стеклянного Сити и недавно выстроенным небоскрёбом - "огурцом" из стекла и металла, странной огуречной формы...
Сойдя с автобуса прошёлся пешком, минуя станцию метро Холборн - стэйшен узкими переулочками, и пройдя мимо массивного "саркофага" масонского центра, оказался около входа в театр. Прохожие неторопливо шли мимо и со стороны старого рынка - Ковент - Гарден, раздавался гул голосов.
Я стоял на углу в ожидании и Сюзанна вскоре появилась с пластиковым пакетом, в котором были бутерброды и бутылка с холодным чаем, для меня. Наши дети - сын и дочь добирались до театра своими тропами - дорогами...
Старшая дочь Аня, закончила год назад Кембридж и писала там курсовую о русских балетных сезонах труппы Дягилева, в Париже. Она была страстной балетоманкой, сама когда то, в раннем детстве, ходила в балетную студию, сюда же в Роял - Опера, да и сейчас ещё дважды в неделю ходит заниматься балетом, правда понимая, что профессиональной балерины из неё уже не получится...
Сын все эти дни был занят в репетициях Лондонского школьного симфонического оркестра, который собирался в конце недели на гастроли в Италию. Максим - шестнадцатилетний скрипач-любитель...
Мы с женой, после того как я съел бутерброды, не дождавшись детей вошли в театр, поднялись в прохладном лифте на самый верх и найдя свои места на галерее, сели и стали осматриваться. Вскоре и дети появились...
Театр, после реконструкции, открылся года три назад и ещё не утратил праздничного блеска новой позолоты и чистоты линий, хорошо подобранного по цветовой гамме интерьера. Сидеть здесь на галерее было уютно, просторно и хорошо видно почти всю сцену, одну из самых больших и глубоких в Европе.
Мы с семейством довольно часто бываем здесь на спектаклях, благо, что от дома сюда всего пятнадцать минут ходу пешком...
Последний замечательный балет, который мы здесь видели, был тот самый балет "Весна священная" Стравинского, с которым Дягилев дебютировал в Париже, почти сто лет назад. "Весна священная" и меня поразила своей необычайной переживательной динамикой и неистовством как музыки, так и движений танцоров, отражающих тревожно драматический ритм и строй первобытной мистерии. Тогда в Париже, это наверное прозвучало и увиделось, как модернистский гром среди ясного неба классики...
Но возвратимся в Роял Оперу...
Свет наконец погас и началась оркестровая увертюра. Потом открылся тяжёлый, багровый с золотом занавес и перед нами предстала картина дворца в чёрно - коричневых, бархатно-палевых, акварельных тонах...
Появился учитель Принца в чёрном. Сам Принц разумеется в белом, а коротконогий, крепко сбитый шут в двурогом колпаке, танцуя подсмеивался над учителем и прислуживался Принцу...
Но вскоре появились и лебеди - все в белом - тоненькие девушки топающие ножками и плавно поводящие гибкими, нежно - лилейными ручками - "крыльями".
Принц тут же влюбился в самую замечательную лебёдушку, но вскоре потерял и на её месте появилась чёрная лебедь, под водительством ало - красного изнутри, но чёрного снаружи, длиннополого, мрачно - демонического создания, почему-то с почётом принятого во дворце...
Незаметно подступил конец акта и перерыв, и мы с женой пошли на открытую галерею, сели за столик и любуясь закатом над Лондоном, выпили шипучего, кисло -сладкого лимонада...
Большинство зрителей на галерее пили вино и никого здесь это не удивляло. Можно сказать, что бокал вина входит в ритуал современного театрального зрелища...
В этот день, несмотря на аншлаг, в зале было достаточно свободных мест, и после перерыва мы прошли на балкон и сели в передние ряды перед барьером, с хорошим обзором сцены, на которой были выстроены роскошные интерьеры королевского дворца...
Начался второй акт и растерянный Принц, увлёкся "чёрным" двойником белой лебёдушки. При этом, "патрон" чёрной лебеди, взмахивая полами длинного, ало - чёрного плаща, стремительно бегал по сцене то включая, то выключая своим магнетизмом свет на сцене, а белая лебедь возникала на большом экране, в глубине сцены, видимо напоминая забывчивому Принцу о его клятве в верности.
Публика живо реагировала на балетные антраша Одиллии и наш сосед слева, громко кричал браво, неистово хлопал в ладоши, обмениваясь своими восторгами с женой сидевшей рядом.
Надо отметить, что в Роял Опера, существует клуб любителей балета и они хорошо разбираются в профессиональных тонкостях исполнения...И таких знатоков в Лондоне очень много...
А мне почему то вспомнился, вполне некстати, Лев Толстой и его скептическое отношение к балету, как к барской забаве. Возможно и наши эстетические вкусы с возрастом изменятся, но сегодня, мы аплодировали с восторгом - это зрелище действительно было замечательным. И оркестр звучал слаженно и лирично, хотя во время скрипичного соло, я почему-то боялся, что скрипка концертмейстера сорвётся на самой высокой ноте и сфальшивит...
И тут я вспомнил двухлетней давности поездку в Питер, Мариинку, или как его сегодня называют - Кировский театр, оперу Вагнера "Золото Рейна". Подозрительно модернистская декорация в форме громадного чёрного человеческого торса тлеющего алым откуда-то изнутри. "Тело" лежало поперёк сцены и солисты, одетые в чёрные трико, лазали по этому телу и пели на немецком языке неразборчивые арии, в процессе этих "восхождений и спусков"...
Сам театр тогда показался мне неуютным и запущенным, а модернистская постановка - претенциозной и фальшивой. Наш друг, провёл меня, через служебный вход и усадил в полупустой ложе, из которой было плохо видно сцену и приходилось вытягивать шею, и даже привставать, чтобы рассмотреть действие... Тогда я ушёл разочарованным, не дождавшись конца оперы и мне показалось, что и наш друг, оркестрант был от этого представления не в восторге...
...На второй перерыв мы вышли всем семейством и наш сын, поедая бутерброды, по-английски рассказывал о трудных репетициях - они готовили для очередного концерта, трудную пьесу Малера, и потому все мучились - и молодые оркестранты и дирижёр. А я, вспомнил знаменитое изречение русского полководца Александра Суворова и процитировал по-русски: "Трудно на репетициях - легко на концертах", а жена перевела это сыну по-английски...
Вернувшись в зал, мы переменили места в третий раз, и это уже был "третий" спектакль за один вечер. Мы близко видели лица, мускулистые тела и даже напрягающиеся связки на шеях танцоров и танцовщиц. Раньше, слитно звучавший оркестр, разделился на отдельно звучавшие инструменты, и мы видели сосредоточенные лица музыкантов, сидящих в глубокой тени оркестровой ямы. Увидели и нашего друга - казалось, что играя свою партию он продолжал думать свои невесёлые мысли: о будущей жизни, об умершей жене, о подростке сыне оставшемся в Питере с бабушкой... Но он был профессионалом и мысли о своём, не мешали ему играть и следить за партитурой...
А на сцене, кордебалет Кировского театра, показывал чудеса тренированности и слаженности, и особенно хорош был в статичных позах, когда девушки были действительно похожи на грустных и страдающих лебедей.
Вдруг на сцене появился черный человек - коршун, с большими крыльями и в чёрном же "воинском" шлеме. Он гонялся за бедной Одеттой и белый Принц пытался её защитить. Между ними завязалась схватка и Принц оторвал у своего "супротивника" правое крыло. После чего, человек - коршун упал на сцену и в муках умер, а Одетта воскресла и у них с Принцем, всё было хорошо...
Одетта действительно была великолепна, Принц немного тяжеловат и потому надменен, а кордебалет хорошо тренирован и подобран по статям...
Мы много и с энтузиазмом хлопали когда занавес то закрывался, то открывался выпуская на авансцену смущённых, таким тёплым приёмом солистов. А вокруг, взволнованные мужчины громко кричали браво, вставали с мест и аплодировали "этим замечательным русским".
После представления, мы, у служебного входа встретили нашего друга и по многолюдным весёлым улицам проводили его до гостиницы на Стрэнде. Он грустно улыбался, подшучивал над моим оптимизмом в оценках представления и было видно, что он устал и хотел поскорее попасть в номер, чтобы остаться одному.
Мы простились, пригласив его в гости на воскресенье и пошли знакомой дорогой домой, мимо Буш Хауса - радиостудии корпорации БИ-БИ- СИ, мимо закрытого на замок парка Линкольн-филдс из которого доносились трели чёрных дроздов.
Сюзи взяла меня под руку и сказала, что наш друг выглядит непривычно одиноким и печальным. Я согласился кивнув головой, и шагая по светлым как днём, чистым улицам Лондона, вспомнил полутёмные по ночам улицы в русских городах, пьяненькие, небезопасные компании кучкующиеся на перекрёстках, подозрительные тёмные переулки с разбитыми лампочками убогих фонарей...
Придя домой, поужинали обмениваясь впечатлениями и легли спать...
Ночью мне снились длинные, нелепо бессмысленные сны, в которых, проснувшись и вспоминая, я признал образы своих неразрешимых иммигрантских проблем...
Июль. 2005 год. Лондон.
Репетиция балета...
...Роял - Опера в полумраке блистала позолотой и сцена, как остров плыла нам навстречу, заполненная группами и отдельными танцовщиками и танцовщицами. Кто то из девушек солисток повторял в пол силы привычные па, а из оркестра звучал "гул голосов" музыкальных инструментов, среди которых, необычно для балетной оркестровки, выделялось фортепиано.
Казалось, что люди на сцене просто время переводят, но каждый из присутствующих и на сцене, и в зале знали, что и в какой последовательности надо делать, чтобы не мешать другим... Шла обычная репетиция...
Чуть позже, сцена очистилась, появился кордебалет и парами, уже в сценических платьях, девушки закружились в хороводе. Однако снизу, из оркестра, по прежнему раздавались звуки фортепьяно, накладываясь на пиликанье скрипок, прерываемые зычными призывами духовых...
Затем занавес закрыли и включили свет в зале. После мягкой полутьмы, необычайно ярко осветился высокий красивый потолок и зал с четырьмя ярусами ложь и багрово - алой, бархатно - плюшевой драпировкой сидений, барьеров, штор и перегородок...
Наконец из глубин сцены появился дирижёр, чей торс и кудрявая голова в очках возникла над барьером и тут же, он замахал дирижёрский палочкой, напевая "Там, там, там..."
Свет вновь погас и голос, через негромкий репродуктор в зале мирно спросил - Готовы?"
Не отвечая, дирижёр взмахнул руками и репетиция началась.
Какое-то время я приглядывался, всматривался из темноты зала к тому, что происходит на сцене, слыша мерное, нерегулярное кликанье фотоаппаратов, установленных в зале на высоких треногах. Потом забыв обо всём, внимательно наблюдал за происходящим. Театр позади, молчал равнодушной тишиной, сцена играла и танцевала и в какой - то момент, мне показалось что это всё для меня одного, лично!
А кругом, точнее на сцене, шла напряжённая, хотя и незаметная для постороннего взгляда, работа.
Балетмейстер - нестарый ещё, стройный и пластично двигающийся, как пастух кордебалетного стада расхаживал по сцене и выговаривал замечания, наперерез музыке оркестра и топоточку пуантов балерин: - Зина! Я тебе уже пятый раз говорю - не отставай от девчонок! Ты спишь, что ли? Зина, не отвечая продолжала танцевать, слушая упрёки с виноватым видом.
"Надо же - думал я -он, отмечает её по имени, вот уже в пятый раз, а это ведь и хорошо, что из такого стада, он выделяет её одну..."
А на сцене кружилась нежно розовая метель из складчатых лёгких платьев, и надвигался апогей маленького балета: оркестр вспыхивал литаврами; дирижёр что-то попутно проговаривает надтреснутым голоском, делая последние замечания и пожелания музыкантам, сидящим внизу, в яме и потому невидимым...
Последние громкие аккорды "анонимного" пианиста и праздник танца заканчился!
Это было переложение на язык балета концерта Чайковского для фортепиано с оркестром...
Следующий маленький балет - "Притча о блудном сыне" Прокофьева...
в перерыва, преодолев оркестровую яму, мы, по металлическим сходням придвинутым к краю сцены, прошли через неё, ещё наполненную возбуждёнными быстрым движением стройными девушками и спустились по узким коридорам и коридорчикам вниз, в буфет.
Сидя за столиком и попивая холодный лимонад - на улице жаркое лето - обсуждали увиденное и услышанное с нашим другом - музыкантом оркестра Кировского театра.
В ответ на мои восторженные реплики, согласное кивание моей взрослой дочери Ани которая и привела меня сюда, Гриша, лукаво улыбаясь отвечает: - А ведь я этого великолепия не вижу. Я, там в яме, как лев в клетке сижу и гляжу только на дирижёра. Да ещё в ноты!.
Он устал и был грустно ироничен - Кировский балет, за четырнадцать дней гастролей давал двадцать представлений. Успех обещал быть полным и заслуженным. Талантливые солистки и солисты, воспитанные в русской школе танца, замечательно подобранный и не мене профессиональный кордебалет и хороший оркестр - всё вместе давало ощущение большого праздника...
И ведь англичане любят и понимают балет. Есть при Роял - Опера, клуб любителей Кировского театра и я уже знаю несколько англичанок, которые стали изучать русский язык, полюбив русскую оперу и балет.
Одну из них я встретил на этой репетиции и поговорив с нею, выслушал комплименты в адрес танцовщиков и постановщиков...
Вернувшись в зал, увидели на сцене рисованный задник, с еврейскими пастушьими шатрами, синим морем и кораблями на рейде...
Репетиция вскоре возобновилась и вначале, режиссёр - постановщик из зала, по мегафону, попросил поднимать занавес с первыми звуками оркестра - музыканты уже начинали, а занавес почему-то запаздывал. Недовольный голос постановщика звучал уже во время действия и потому, следовала неожиданная остановка...
И проделывалось это несколько раз. К тому же, прерывая репетицию, режиссёр сердил дирижёра и мог впоследствии, нарваться на мстительный ответ...
Ну а пока, каждый раз разочарованные балерины в платьях, сшитых по еврейской моде первого тысячелетия до рождения Христа, покорно перебегали из угла в угол сцены, возвращаясь на исходные позиции...
Только на четвёртый раз, занавес взмыл вовремя и балет продолжился...
Блудный сын, судя по жестам и движениям, явно не уважал Родителя, торжественно и авторитетно появляющегося на сцене в длинном одеянии с роскошными высоко - художественными складками на нём, потому что непутёвого сынка уже поджидали неподалёку дружки - гуляки и подружки в коротких хламидах из фиолетового бархата...
В конце концов Отец, по-прежнему любящий сына, отдал ему положенную часть наследства и тот, тотчас же пустился в загул, с оравой приятелей и приятельниц...
Но вскоре веселье и сексуально страстные танцы закончились, деньги из наследства частью потратили, а частью украли и "блудный" сын возвращается к Родителю, униженный, нищий и больной...
В момент, когда ослабевший от пережитого, ползущий по земле Блудный сын попытался преодолеть ограду вокруг отцовского дома, чтобы попасть внутрь, дирижёр застучал по пюпитру палочкой и оркестр замолк. Разочарованный танцовщик - солист, вынужден был остановиться и со вздохом, перевернувшись на спину, лежал в ожидании пока дирижёр втолковывал музыкантам, что и как в этом месте надо играть.
Наконец, Блудный сын вновь пополз и тут, дирижёр остановил оркестр ещё раз - месть свершилась!
Танцовщик, не скрывая своего раздражения, встал, перешёл на несколько метров назад и снова лёг на пол... Наконец оркестр заиграл, сын дополз до Отца, попросил прощения, был прощён и всё закончилось хорошо...
Начался следующий перерыв и я, проходя через сцену увидел "блудного сына", который вытирал пот с лица и пил воду из пластмассовой бутылки. Он мельком глянул на меня и я показал ему поднятый большой палец - он действительно был великолепен...
В буфете, я пытался объяснить притчу Грише и дочери.
- Отец - это Бог вещал я, а сын - это грешник впавший в разврат и дебоширство. Но Бог всех любит и потому, Отец принимает покаяния своего грешного сына...
Дочь смотрела по сторонам, а Гриша улыбаясь откликнулся на моё резонёрство: - Ты можешь не объяснять. У меня самого три сына...
Последним был балет поставленный на вальсы Равеля. В начале он не захватил меня и мне даже казалось, что балеты в спектакле надо было поменять местами - "Вальсы" перегнать в середину, а "Блудного сына", поставить в конец. Но потом, вдруг уловил развитие сюжета на сцене и понял, что в "вальсах" тоже есть своя драматургия.
Главную партию танцевала Ульяна Лопаткина и я проникся красотой движений человеческого тела в танце, уловил смысл этого языка несмотря на всю очевидную условность происходящего на сцене...
В конце балета, партнёр уносит Лопаткину на руках со сцены за кулисы, и кордебалет грустно её сопроводил...
Я, очнувшись тряхнул головой, вспомнил где я, но ещё какое-то время сидел переживая увиденное...
Когда выходили из зала через сцену, Лопаткина стояла в углу за сценой и гневным, беспокойным взглядом смотрела вокруг себя, всё ещё тяжело дыша... Мне захотелось ей поаплодировать, но я тихонечко прошёл мимо...
Гриша проводил нас до служебного входа, мы поблагодарили его за просмотр репетиции и доставленное удовольствие, и вышли на улицу. С дочкой, я тоже вскоре простился и отправляясь домой один, зашагал по тёплым полупустым улицам, размышляя и переживая только что увиденное и услышанное.
"Русский балет - это всё таки замечательная вещь!" - думал я, вспоминая полумрак большого зала, суету артистов и их преображённые в танце тела и лица...
Опера Кировского театра в Лондоне...
Вслед за удачным выступлением балета, Валерий Гергиев - художественный руководитель и главный дирижёр театра привёз в Лондон три оперы, две из которых, мне удалось посмотреть...
"Борис Годунов" - пожалуй самая известная за рубежом русская опера и поэтому, все ждали спектакля с большим интересом...
На "Бориса Годунова" мы купили стоячие места на левой галерее, за десять фунтов каждый, но придя в Роял Опера, поднялись наверх и увидев свободные кресла рядом со стоячими местами, устроились там вполне комфортно...
Партию Бориса Годунова, в разное время пели самые знаменитые басы, в том числе блистательный Шаляпин, а совсем недавно ещё и болгарский замечательный бас Христов...
К сожалению, сегодня в Кировском театре нет солистов мирового масштаба, хотя надо отметить хороший хор и конечно оркестр под управлением, может быть самого известного на сегодня, русского дирижёра Валерия Гергиева...
После обычной просьбы, выключить на время спектакля мобильные телефоны, занавес поднялся и мы увидели на сцене толпу русских людей в серых зэкоковских бушлатах и зазвучала музыка Римского Корсакова...
Думаю, что многие зрители, как и сам я, ожидали увидеть на сцене русские национальные костюмы и классическую постановку.
Но, на сцене, мы увидели провально неудачные работы художников и сценографов рассчитанных на публику, которая должна была знать и помнить всю драматическую историю России и особенно недавнее, "тоталитарное" прошлое.
Однако российские постановщики, и не только в этой опере, ошибаются - хотя многие в Англии и наслышаны об "Архипелаге Гулаге", но никак не ожидают от постановщиков подобных "творческих" фантазий, смешивающих совершенно разные исторические эпохи. Кроме того, Англия имела свой "Гулаг" в Австралии ещё сто пяьдесят лет тому назад и об этом уже давно не вспоминают, чтобы не проводить подозрительные аналогии...
И кажется, в этом провинциальном мнении русских о английской публике, была главная ошибка. Думаю, что англичане, не все и не всегда знают свою историю, а уж тем более российскую...
Подозрительно модерновые, серые балахоны на "народе", наверное должны были по замыслу художников, означать зэковскую униформу, намекающую на недавнее прошлое в СССР, но были вполне безвкусны и бессмысленно политизированы... Однако, как выяснилось, это было только начало...
Формотворческие изыски показанные в процессе спектакля угнетали и вызывали чувство недоумения: непонятные пузатые светящиеся предметы на сцене; кожаное, длиннополое пальто на Шуйском; серые, а не чёрные рясы на Пимене и Гришке Отрепьеве; некое таинственно громоздкое сооружение, в котором, в финальной сцене Борис Годунов передвигался по сцене; боярские, накрахмаленные, буквально стоявшие на сцене, кафтаны в полтора человеческих роста высотой, в которых прятались артисты - "бояре"; вкатываемые и выкатываемые из келий гробы на дребезжащих колёсиках, тоже светящиеся изнутри; нечто похожее на химические колбы стоящие, вместо винных бутылок на столе в корчме; Гришка Отрепьев, в этой сцене, появляющийся в зэковском ватнике...
Всех нелепо-осовремененных деталей не перечислить. Позже, мне рассказали, что таков стиль сценографии в Кировском театре на сегодня.
Было очень неловко смотреть, как страдающий от галлюцинаций Борис катается по полу, рядом с какими-то цветными пластиковыми кубами и конусами, которыми якобы играл сын Бориса и которыми, Борис для наглядности, объяснял ему же громадность России...
На разгадывание этих шарад требовались неимоверные интеллектуальные усилия и мешали слушать замечательную музыку. Когда мучения Бориса привели его к смерти, то с потолка спустился гигантский серебряный паук, видимо долженствующий символизировать ужасы больного сознания "бедного" царя...
На мой взгляд сценография совершенно не соответствует нормальному вкусу, и во многом испортила впечатление от спектакля - только вежливость не позволяла англичанам освистать это, с позволения сказать, художество.
Хотелось бы отметить неплохой голос солиста, поющего партию Пимена...
Однако, всё это смазывается нелепыми фантазиями постановщика...
Как и я, зрители и слушатели чувствовали себя особенно неловко, когда стол, за которым должен сидеть Пимен и почему-то святящийся изнутри, "монахи" вкатывают на сцену дребезжа не смазанными подшипниками...
Возникает мысль, что постановщики этими действиями проверяли до какой степени абсурда можно довести спектакль из русской трагической истории... К сожалению или к счастью, английский зритель и слушатель очень вежливый...
Зрители, всё же встретили финальный занавес громкими аплодисментами, и правильно сделали. Ведь нельзя, чтобы от нелепых изысков декораторов, срывался весь спектакль...
И весёлая деталька: занавес, и на балете и на опере, в последний раз поднимался когда уже зрители переставали хлопать и этим неловким выходом "на бис", заставляли многих зрителей улыбаться...
Хорошее звучание оркестра, известное всему миру имя Валерия Гергиева как лидера оркестра и театра, позволили сгладить неприятное впечатление от постановочной части оперы и слушатели всё-таки остались довольны.
Однако мы с женой, идя домой и обсуждая спектакль, с умилением вспоминали "Бориса Глдунова" на сцене Кировкого театра, виденного в Ленинграде лет двадцать назад. Тогда постановка была вполне классической и голоса нисколько не уступали если не превосходили нынешние...
В Англии зрители очень любят "Годунова" и конечно хотели бы посмотреть классические русские костюмы, увидеть златоглавый кремль и его колокола, бороды стрельцов и сверкающие секиры с саблями. А вместо, увидели "политическую сатиру", нечто, даже близко не напоминающее жизнь исторической России. Получилось глупо и по-лакейски. Такова, к сожалению ментальность нынешней "образованщины", утверждающей, что они - российская интеллигенция...
Жаль, что руководители оперы Кировского театра на понимают этого, и пытаясь ошеломить зрителей "политизированной" новизной, только насмешили или даже огорчили английскую публику...
Мне кажется всё это идёт от недостаточного профессионального кругозора и желания угодить иностранной публике. Не зная вкусов этой аудитории и не желая знать - это подход, которым на мой взгляд отличается сегодняшняя образованческая часть русского культурного истеблишмента, рассчитывающая на комплиментарность отзывов которыми, к сожалению, до сих пор грешат российские театральные критики...
Мне кажется, что одна, правдиво - критическая статья в прессе, стоит многих хвалебных, потому что она подталкивает деятелей искусства к самоусовершенствованию, напоминает им о требовательности подлинных знатоков и ценителей хорошего вкуса...
"Хованщина"
...Следующей оперой Кировского, была "Хованщина" Я её не слышал до этого полностью и потому, пришёл на репетицию с большими ожиданиями...
Действительно, и костюмы и голоса на сей раз соответствовали эпохе и особенно хорош был князь Хованский - кряжистый, усато-бородатый, в кафтане и с саблей в ножнах, изукрашенных золотом...
Я пришёл пораньше и сидя в полутёмном зале, наблюдал как рабочие сцены мастерили Кремль, его старинные стены, ворота. Как по волшебству, на моих глазах собранный из бутафорских деталей, возникал на сцене образ старинной Москвы...
Оркестр, "размялся", и сразу затих, когда за пультом появился энергичный маэстро; он внимательно огляделся и немедля начал репетицию...
Зазвучали трубы и представился рассвет на Москве-реке - знаменитая партия, которую очень часто играют многие оркестры и на радио, и в концертных программах во всём мире...
Действие двинулось и всё пошло своим чередом...
В какой-то момент, Валерий Гергиев остановил репетицию и предложил певцу исполняющему роль князя Голицына, вести себя на сцене поуверенней.
Ведь если судить по истории - говорил дирижёр - то Голицын был любовником и фаворитом царевны Софьи, и по сути какое-то время был управителем России...
Певец, в богато расшитом золотом кафтане кивал головой на замечания маэстро, а остальные участники сцены внимательно слушали...
В этом диалоге, меня привлекало столкновение реальности, искусства и собственно истории. Наблюдая репетицию, я глубже понимал противоречия и единство, связывающее происходящее на сцене и сопереживание в наших душах.
Действительность дробилась на три части, одна из которых была подлинная история князя Хованского, другая, - то что сделал с этой историей композитор и либреттист и третья, - то что совершалось на моих глазах - создание версии спектакля, конкретно Кировским театром и его руководителем... Впечатления незабываемые...
Декорации оперы, вполне классические, богатые и представительные, а народ в массовке отнюдь не был похож на озлобленных каторжан, как в "Борисе Годунове", и одет был в яркие красивые кафтаны - даже крестьяне выглядели вполне сытыми, с бородами, которые так идут круглым славянским лицам...
Я уже говорил, что на репетиции мне всегда значительно интереснее чем на спектакле, потому что можно увидеть, как делается опера или балет и даже антракты в действии не мешают сопереживать происходящему на сцене...
В очередном перерыве я сидел и вспоминал Кировский театр двадцатилетней давности и репетицию "Пиковой дамы", которую проводил Юрий Темирканов. Валерий Гергиев, тогда ещё молодой дирижёр, любезно согласился провести нас с женой в зал и посадил неподалёку от дерижёра - постановщика.
Мне запомнился один момент, когда на сцене пели и прогуливались артисты в "цивильной" одежде - вдруг Темирканов встал, неудовлетворённый игрой певицы - солистки прошёл к сцене, с трудом пробравшись туда по узкому карнизу, сбоку над оркестровой ямой и появился рядом с певицей, показывая ей, как надо держать голову в этой сцене...
Сегодня, сравнивая, я увидел, что Гергиев более сдержан и внимателен к артистам и потому, они отвечают ему доверием и дисциплиной без понуканий.
Вообще, атмосфера в театре - что в балете, что в опере - понравилась. Несмотря на всеобщую известность, Валерий Гергиев по отношению к коллективу театра корректен, вежлив, и относится уважительно ко всем, кто, работает вместе с ним, будь то ведущий артист или рабочий сцены.
Я знаком с несколькими музыкантами из оркестров (а их всего четыре в театре), и все они с уважением и восхищением отзываются о нем, о его неистощимой энергии, энтузиазме, и о масштабе его таланта, признанного во всём мире.
Все, с кем я разговаривал, отмечают его незаурядные деловые и организаторские качества руководителя. И будучи одним из самых известных дирижёров в мире, для российской культуры он пожалуй делает так много, как никто другой в наше время.
Все отмечают, что творческий уровень театра за время его руководства, поднялся высоко, и во многом благодаря характеру и увлечённости работой Гергиева и его единомышленников в театре.
Хочется отметить, что русская классика в Англии: балет, опера, и симфоническая музыка, на сегодня, пожалуй наиболее исполняема по сравнению с другими странами.
Русская культура, мастерство исполнителей, высоко оценивается и английскими зрителями и слушателями и специалистами. Симфоническая русская музыка здесь, в Англии, на мой взгляд занимает первое место по времени исполнения и по вниманию к ней, и напоминает по положению, российские шахматы эдак лет двадцать пять назад, когда шахматисты всего мира, старались учить русский язык, чтобы быть в курсе всех шахматных новинок...
Можно в определённом смысле говорить о феномене русской культуры в Англии, являющейся своеобразным послом всего самого лучшего, что есть на сегодня в России...
Но возвратимся на репетицию, в Роял Опера...
Действие на сцене продвигалось к финалу и стрельцы уже "точили" топоры, на мятежного Хованского. Гергиев руководил оркестром спокойно, но был внимателен и требователен, а музыканты и певцы изо всех сил старались показать себя с лучшей стороны.
"Этот спектакль обязательно понравится англичанам", подумал я, выходя через служебный вход из полутёмного зала в солнечный, тёплый летний день. Вдоль улиц повевал лёгкий ветерок, и после бутафорски яркого, "оперного Кремля", дома вокруг казались серыми и тяжёлыми.
Я шёл по центру Лондона и напевал про себя арию Хованского размышляя над перипетиями русской истории, которуе, так по разному показывают любознательным английским любителям музыки и балета, "новые русские" из Кировского театра, во главе с Валерием Гергиевым, приехавшие на гастроли на Британские острова...
Июль. 2005 год. Лондон.
Пьеса "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова, поставленная в Лондоне.
Билеты, на "Мастера..." среди прочих подарков, нам подарили на Рождество наши дети.
И это было очень кстати, потому что я не видел, ни последнего российского фильма, ни самой пьесы по знаменитому в России, роману.
Помню только, ещё советский фильм по Булгакову - "Бег" и помнил крымскую постановку "Дней Турбиных", которую очень давно видел в Симферополе. Подробности того спектакля стёрлись, но фильм, в котором играли такие звёзды советского кино как Дворжецкий, Ульянов и другие, особенно впечатлил...
В театре "Барбикан", расположенном в одноимённом культурном центре, построенном на месте бывшего большого разбомблённого района в лондонском Сити, мы бывали раньше часто - в основном на концертах симфонической музыки, которые проводятся в известном концертном зале.
В театре же здесь, последнюю пьесу, смотрели лет десять назад. Это был Чеховский "Иванов". Меня поразило тогда, что прямо на сцене был устроен бассейн и герои, плавая говорили свои реплики. Помню, что смотрели на это откуда-то сверху, когда вся сцена была перед глазами...
Вот и в этот раз, наши места были на галерее, откуда хорошо видно всё, что происходит внизу.
Перед началом спектакля я вспоминал, что первый раз прочитал "Мастера и Маргариту" в 1967 году, в военном госпитале, на острове Русский.
Там, я лежал несколько дней, с пустячной операцией...
Делать было нечего и я взял ничейный, зачитанный журнал "Москва" и от скуки, начал читать первый попавшийся текст.
Но неизвестный тогда роман, настолько увлёк меня, что я прочитал его не отрываясь, и на всю жизнь запомнил имя автора - Михаил Булгаков.
Страдания Мастера-творца, перекликались в этом романе с страданиями на кресте Иисуса Христа, и расцвечивались похождениями Сатаны с его свитой в тогдашнем бюрократическом Союзе.
Замечательно раскрашенный, буйной фантазией автора детективный сюжет, вызывал не только сопереживание, но и возбуждал интерес к земной жизни Спасителя, о чём многие в Советском Союзе, уже тогда поражённого "чумой" атеистической обывательщины, не слышали, не знали да и знать не хотели. Плоский атеизм, представленный "Анти-Евангелием" какого-то польского автора, оперировал казённым пересказом Библии и для многих, это и было по тем временам, главной религиозной "пищей".
Многим из нас, даже крещёным в раннем детстве, именно Булгаков открыл глаза на подлинную историю Христовой жертвы и на события, послужившие основой европейской, да и всемирной цивилизации...
Потом я перечитывал "Мастера..." раз десять и последний раз уже в Англии, в Лондоне. Пытался читать даже в английском переводе известного слависта Майкла Глени, но русский оригинал конечно и тоньше, и сложнее. Родной язык, везде остаётся родным и если читая английские тексты, я "работаю", то русский язык литературной классики, часто вызывает подлинное эстетическое и интеллектуальное наслаждение!
Творчество Булгакова, до последнего времени было мало известно на Западе, как впрочем и вообще русская, советская литература. Кроме Солженицина, западная пропаганда не желала ничего знать и только успех Булгакова, наряду с возрождением славы Набокова в самой России, начавшийся бум известности этих двух писателей, постепенно просочился и в Европу.
Помню, что лет десять назад я подарил "Мастера и Маргариту", Мастеру лондонской церкви Темпл - Робину Грифит-Джонсу, и книга ему понравилась.
Эту книгу, в Англии первым перевёл достаточно давно, Майкл Глени - известный русист, но думаю, что её популярность среди английских читателей ещё впереди. И поворотным моментом, может послужить эта замечательная пьеса, не менее талантливо поставленная театральной кампанией "Комплисити", режиссёром Саймоном Мак Берни, который был и автором сценического переложения романа...
Но возвратимся в Барбикан...
Театр был полон и на открытой сцене стоял ряд простых деревянных стульев, а справа от них - киоск, больше похожий на телефонную будку. Позже выясниться, что это был ещё и трамвай, который двигаясь по направляющим, отрежет голову Председателю Моссолита Михаилу Александровичу Берлиозу...
Наконец, зрелище началось. Из-за кулис вышли цепочкой актёры и заняли места на этих стульях. Невольно вспомнился афоризм Чехова. "Если в начале действия на стене висит ружьё, то оно должно выстрелить". Простые, деревянные стулья тоже были элементами декораций, отражающих аскетизм быта того далекого и непростого времени. И знаменательно, что именно из таких стульев, только рисованных, был создан мультипликационный конь, на котором, в конце пьесы, Мастер и Маргарита устремились в вечную жизнь...
С самого начала, я с трудом представлял себе как в театре, можно показать римского прокуратора Иудеи сидящего среди колоннады римского портика; как можно отобразить отрезание головы Берлиозу; кто может сыграть громадного кота Бегемота; и наконец, как можно показать полёты обнажённой Маргариты над городом Москва, и её яростную месть литературным недругам любимого, а потом и присутствие на балу Сатаны на Лысой горе...
Но английские сценографы с этим талантливо справились и к концу спектакля, ни я, ни сотни других зрителей уже и не представляя, иной реальности в рамках действия этой пьесы. Всё было сделано с большой выдумкой, профессионально и динамично. Одним словом - постановка чрезвычайно изобретательна и современна и всё это, позволило зрителям, на время перенестись в предвоенную, "нэповскую" Москву.
С самого начала, сюжет развивается стремительно и появление Мессира, стилизованного под героя фильма "Матрица", заставило зрителей напрячься, а металлический голос Воланда вкупе с немецким акцентом, придавал всему происходящему на сцене оттенок буффонады, замечательным мастером которой, был сам автор романа.
...Дискуссия о правдивости истории жизни Исуса Христа, завязавшаяся между московскими литераторами и загадочным профессором из-за границы, прервалась видением суда над Спасителем, когда Понтий Пилат, грузный и заносчивый человек, в начале был поражён способностями Га Ноцри лечить его застарелую мигрень, а потом смелостью мягко возражать ему, римскому наместнику в этой варварской стране.
Понтий Пилат, жестокий правитель, очень быстро поверил в необычность этого полуобнажённого, не то софиста, не то бродячего философа, но ничего не смог сделать или испугавшись, не захотел спасти его от злого суда Синедриона и предубеждения толпы.
Увидевший всё это словно в гипнотическом тумане, атеист и московский поэт Бездомный, почти сошёл с ума. Но жуткие чудеса в этот вечер на Патриарших прудах только начались!
Чуть позже, зазвенел трамвай и несчастный Берлиоз, обладатель квартиры в центре Москвы направлявшийся на заседание в Московский Союз Литераторов, поскользнулся на масле, которое незадолго до этого пролила домработница Аннушка, и попал под трамвай - чем исполнил страшные предсказания Воланда. И "голова" его откатилась далеко на авансцену.
И тут, поэт Бездомный по настоящему обезумел и помчался преследовать тёплую компанию во главе с Мессиром, в надежде сдать злоумышленников в милицию...
...Я сидел в переполненном зале, вслушивался в английскую речь на сцене и думал, что для меня как для русского человека, понятен злой сарказм Булгакова, уже в те времена подавленного идиотизмом обывательского сознания.
Но понятно ли это англичанам, с их протестантизмом, с жестоким пуританином Кромвелем, основателем западного демократизма, с их приверженностью к однозначности и пунктуальности?!
Правда всем известен тонкий английский юмор, который и мог помочь в этом понимании. И по реакции зала, затихшего и насторожённо вслушивающегося в жёсткие нотки в голосе Мессира, наблюдающего за метаниями полубезумного Мастера и его неистовой подруги Маргариты, чувствовал, что все зрители понимают основную мысль пьесы - борьбу равнодушия и приспособленчества с возвышенностью чувств талантливого, интеллигентного человека, задавленного рутиной мещанского быта...
...А на сцене происходили настоящие чудеса. С помощью современного компьютерного проектора, перед нами разворачивались картины то ялтинского пляжа, куда Воланд перекинул незадачливого театрального администратора Стёпу Лиходеева, то многоголовой толпы - продолжение той кучки актёров, которые изображали толпу в сцене суда над бедным Иешуа Га-Ноцри.
А то вдруг, "нехорошая квартира" очерченная символическими белыми меловыми линиями, превращалась в пространства города Москва и Маргарита, обнажённая и намазанная чудесным кремом подаренным ей Воландом, в яростном полёте устремляется на поиски виновников страданий своего любимого, беззащитного перед людским равнодушным мещанством, Мастера...
В какой-то момент, затаив дыхание и вглядываясь в происходящее на сцене, я понял, что вижу, может быть одну из лучших театральных постановок "Мастера...", и что всем нам присутствующим повезло, увидеть работу этого, по настоящему творческого коллектива актёров и постановщиков! Повезло, отозваться внутренней дрожью сопричастности творению режиссёра Мак Берни - руководящего всем этим чудесным современным спектаклем - апофеозом совместных усилий артистов, дизайнеров, мастеров света и звука...
Я представлял себе, как собираясь по вечерам за чашкой кофе, труппа обсуждала все эти технические решения. Как по ночам, в бессоннице, режиссёр Саймон Мак Берни, вспоминая Россию и знакомых русских пытался представить, как будет восприниматься английским зрителем та или иная модель сценического решения, или например решение совместить в одном лице всесильного Воланда и страдающего, слабеющего под напором безжалостной плотской жизни окружающих, Мастера!
И конечно главное - как показать современнику фигуру мучающегося и мучимого, но и простодушно уверенного в силе правды Иисуса Христа, который даже перед цинично равнодушным Пилатом, разворачивает, показывает в жизни то, от чего этот заносчивый римский чиновник, становится мечтателем теряющим начальственный тон...
Нагота истощённого Га Ноцри и даже красавицы Маргариты, не оскорбляют зрителей и не заставляют их скептически морщиться и испытывать неловкость. Всё это вписывается в картину искренней любви и ненависти нарисованную Булгаковым в интерьерах современности, зеркально отражающей некогда происходившие великие противостояния Добра и Зла, Иисуса Христа и его многочисленных врагов...
Очень важно, что нагота в этом спектакле становится естественным дополнением той атмосферы простоты и искренности, которым и отличаются русские загадочные души литературных героев, представленных, в разные периоды российской истории на сцене не только Булгаковым, но и Чеховым, и Достоевским, и Толстым...
Весь строй русской жизни, во все времена представляется столкновением обывательского провинциализма и страстного стремления к свободе делать и мыслить, без указки из аристократических дворцов или чиновных кабинетов.
В своём "Мастере...", Булгаков представляется продолжателем русской традиции душевного беспокойства и неудовлетворённости, ярко выраженного в творчестве всех гениев русской прозы, начиная с Пушкина и Гоголя...
И если в начале двадцатого века, для англичан, Толстой представлялся учителем и мировым мыслителем, то сегодня, современные английские обыватели, мало чем отличаются от российских и даже похожи, прежде всего своим равнодушием к судьбам человеческим. А потому, английскому обывателю, современная Россия представляется из Англии царством мороза и абстрактной тоталитарной власти...
"Мастер и Маргарита", как мне кажется, может, хотя бы отчасти, пробить это равнодушие и заставить подумать не только о судьбах России, но и о судьбах всего будущего мира...
...Вот такие путанные мысли приходили мне в голову, когда вместе со всеми, я наблюдал за происходящим на сцене...
А действие близилось к концу и Мастер с Маргаритой, выпив эликсир смерти, вдруг оживают навечно и на чудесном коне, созданном электронщиками-декораторами из множества стульев, похожих на те канцелярские стулья на которых сидели герои пьесы в начале действия, галопом уносятся в будущее, на встречу с тем Иешуа Га Ноцри, который стал Мессией и которому тщетно противостоял и противостоит, остроумный и цинично беспощадный Сатана - Мессир Воланд - он появился в Москве в окружении своих прислужников - бесов Коровьева-Фагота, Азазелло и громадного кота Бегемота, так мастерски изображённого театральными кукольниками - в полутьме сцены, громадная чёрная кукла кота с горящими "кровавым" светом глазами, воспринимается как живая...
...Скачущая лошадь, тоже создана с помощью мультипликации и замершие на сцене актёры, совместившись с лошадиной спиной, вызывают невольное ощущение слитного движения этих всадников, в сторону небесного рая!!!
Этот чудесный, светлый конец пьесы внушает и обещает всем современным героям-творцам, а может даже и нам, в обмен на муки творчества и борьбу против чиновной силы, светлое, сказочное и счастливое будущее...