Аннотация: Париж издавна был русской мечтой. Сегодня, у многих появилась возможнось поехать в этот город мечты. Может быть поэтому, очарование давней мечты угасло.
А Париж постепенно превращается в одну из столиц Евросоюза.
Париж
...Вокзал для поездов "Евростар", находится совсем неподалёку от нашего дома, и потому, ранний отъезд, нас мало беспокоил...
Проснулись, как обычно около шести часов утра, попили чаю и прихватив собранные с вечера вещи, вышли на улицу. Было почти светло и я подумал, что до Нового года ещё далеко...
Последнее время, жизнь движется словно скачками - какое-то время тянется, "плетётся", а потом вдруг, ускоряется и незаметно пролетают не только дни но и недели, и месяцы...
"Однако, поживём ещё!" - невольно процитировал я знакомого балагура и хмыкнул. Сюзи, моя жена, подозрительно на меня глянула, но промолчала - "мол, что с него возьмёшь, он русский, да ещё и буддист "самодеятельный"?"
Громыхая колёсиками чемоданов по асфальту пошли в сторону метро, однако не доходя до станции увидели автобус следующий до Кингс -Кросс и запрыгнув в него, с комфортом доехали до вокзала.
...На станции, на контроле, впервые за все наши совместные поездки Сюзи обыскивали, потому что она "звенела" проходя через "досмотр", несмотря ни на что. Позже выяснилась причина - её новая заколка, о которой она забыла, была достаточно металлической, чтобы вызывать сигнал тревоги. Кроме того, мы с собой взяли пластмассовые вилки и ложки, но забыли, что с нами был острый столовый нож - металлический и видимо при просвечивании "внутренностей" чемодана, оператор заметил этот нож.
Надо отдать должное тому человеку, который просматривал наши вещи. Он шутил, советовал не нервничать и вел себя непринуждённо, в конце концов пропустив нас. Может быть поэтому. и мы восприняли эту неприятную случайность вполне миролюбиво...
А тут подошло время посадки и все, с чемоданами и сумками, по пологому эскалатору двинулись на перрон, к пассажирскому составу.
... Вагоны "Евростар", немного напоминают салон самолёта. Скорость, по временам, сопоставима со скоростью малых самолётов и потому, мы доехали до Парижа очень быстро. В дороге, я читал книгу, "Афоризмы Лао-Дзы", и так погрузился в переживание глубины и остроты даосских парадоксов, что почти не заметил длинны дороги.
... Высадившись в Париже, привычно, спустились в "камеру" хранения, и пройдя через досмотр, оставили чемодан Сюзи и мой рюкзак на колёсиках в боксе, а потом пошли в город: наш номер освобождался в три часа дня и потому, в ожидании вечера мы пошли гулять по Парижу...
По пути, купили в метро проездной, с кривой улыбкой вспоминая прошлый год, когда какой - то мошенник, предложил нам купить билеты по своей карточке, в автомате. Мы отдали ему около двадцати евро наличными и он, сунув нам карточку полученную из автомата, быстро ушёл помахав нам рукой на прощание.
А я, чуть ли не кланялся ему, благодаря за дружелюбие и помощь - очередь в кассу была приличной.
Каково же было моё разочарование, когда выяснилось, что он купил нам билет на одну поездку вместо проездного, и уже позже, на выходе, турникет не хотел нас выпускать из метро. Только с помощью полицейских мы смогли подняться на поверхность, воспользовавшись служебным выходом...
...В этот раз мы приобрели билеты, как все и уже спокойно ездили куда нам надо....
По выходе из вокзала, я начал канючить, что хочу есть и мы зашли в парижское кафе, где я выпил горячего чаю с сладкими "плюшками", а Сюзи - кофе.
После завтрака, направили свои стопы в сторону парижской Опера - Гарнье, куда, наконец, решились сходить на экскурсию. Сюзи, готовя культурную программу для поездки, через интернет узнала многие подробности будущего посещения знаменитого театра и потому, без промедления двинулись в сторону Оперы.
Все предыдущие поездки в Париж, мы заходили в Оперу так как она была по дороге в знакомый отель, но не имея времени, не могли устроить экскурсию по этому замечательному памятнику искусства, сочетающего в себе архитектурный шедевр времён империи и национальный культурный феномен наполненный музыкой, пением и танцами...
Уже на ступеньках "Опера", мы заметили большое оживление и вскоре узнали, что сегодня состоится открытие экспозиции "Русские сезоны в Париже" - выставки, приуроченной к сотой годовщине начала гастролей русского балета антрепризы Дягилева во Франции, которые произвели тогда настоящий фурор, и познакомили парижан с результатами "русской революции" в искусстве и прежде всего в сфере балета...
Композитор Стравинский, танцор Нежинский и другие солисты, русские художники Бенуа, Бакст, Рерих и другие мастера русского балета, по настоящему потрясли воображение как простых зрителей - любителей, так и эстетов - профессионалов.
Такой удивительной музыки, такого мастерства, таких замечательных декораций ещё никогда не было на сцене этого знаменитого театра!
Я помню своё впечатление от балета "Весна священная", который мы смотрели в Лондоне, в Ройял Опера, в исполнении труппы Королевского балета.
У меня мурашки побежали по спине, когда я услышал этот рваный, угрожающе агрессивный, наступательный, дикий ритм и когда увидел кружащихся в "полуночном экстазе" полуголых, ярко раскрашенных "индейцев" - танцоров.
Представляю, насколько ошеломляющим было впечатление у тех, кто сто лет назад, после привычной "сладости" и благообразия балетной классики, натолкнулся на это яростное проявление "славянской" жизни...
До антрепризы Дягилева, Запад и понятия не имел о самобытности русского искусства и тем паче балета...
Именно тогда, русский балет вышел на мировые подмостки и остаётся признанным лидером по сию пору...
...Вспомнил, что нечто подобное, по описанию очевидцев, происходило и в Лондоне, в Роял опера, когда туда с гастролями приехал балет Большого театра, с Улановой. Тогда, в зале собрался вес лондонский бомонд, включая королевскую семью и депутатов Парламента. И после "Лебединого озера", публика встав с мест, аплодировала в течении полчаса раз за разом вызывая на бис танцоров и конечно Уланову Тогда английские критики писали, что русский балет отличается от английского, потому что помимо техники танцоры владеют актёрским мастерство и показывают на сцене характеры!
...Мы поднялись по широкой лестнице "Опера - Гарнье" и вошли внутрь грандиозного здания, построенного около двухсот лет назад, в эпоху империи и воплотившее в себе всё имперское величие и великолепие тогдашней Франции...
Замечательные мягкие линии большого холла, дуги и полукружья каменно-мраморного наполнения, украшенных классическими скульптурами и барельефами, поражали своим богатством и разнообразием форм.
Из большого мраморного пространства, по симметричным полукружьям мраморной, лестницы, мы поднялись на этаж и сверху, некоторое время рассматривали мозаику полов вестибюля, охая и ахая от восторга охватившего нас, поражённых гениальностью задуманного и мастерством исполнения...
Здание, в архитектурном смысле, действительно было великолепно!
Однако, главное потрясение ожидает зрителей и слушателей спектаклей внутри зала и на сцене, где выступали и выступают лучшие артисты и оперно-балетные коллективы мира...
Представить тот давний праздник выступления русского балета, нам помогало воображение и статьи написанные по этому поводу, и прочитанные нами предварительно, вместе с нашей дочерью Аней.
Она, будучи студенткой Кембриджа, год по обмену училась в одном из университетов Парижа и курсовую работу писала как раз о "русских сезонах" Дягилева.
... Я невольно представил себе чувства и эмоции толпы разодетых парижан и парижанок, пришедших сюда столетие назад, потрясённых увиденным и услышанным на этом празднике русского революционного искусства...
Нечто подобное, словно слыша сохранившееся в этих пространствах эхо, испытывали и мы, вглядываясь в детали интерьера, где происходили ошеломившие всех события...
Поднявшись ещё на этаж, мы вошли в распахнутые двери одной из просторных лож и увидели полукружье гигантского живописного помещения, золото отделки его стен и потолка, и невесомое пространство зрительного зала, на той давней премьере, вмещавшей в себя, как зрителей, так и русских актёров.
Труппа Дягилева в тот момент, была объединена стремлением воплотить красоту и многообразие русского искусства и чувствующая своё призвание, хотя бы на время представления показать избалованным разнообразными представлениями парижанам, величие русской природы и могучую энергию жизни человека в этой природе.
Весь объём зала заканчивался просторной сценой, где в тот момент, рабочие монтировали декорации одного из очередных представлений...
Но вглядевшись, я понял, что не всё так прекрасно и гармонично в этом зале.
И по аналогии, я вспомнил Шартрский собор и безобразный темно-синий витраж - работу Малевича - которую непонятно по каким причинам, грубо "впихнули" в цельный средневековый интерьер.
Этот убогий витраж, своей искусственной простотой. только подчёркивал сложность и красоту классического рисунка и цвета старинных витражей, задуманных и исполненных за много столетий до появления "современного" искусства, искусства полного детской самонадеянности и параноидальный самоуверенности псевдо революционеров от искусства, демоестрирующих драму нарушения душевого равновесия наших недавних современников...
...Осмотрев театр, мы прошли на юбилейную выставку, откуда уже успели схлынуть многочисленные гости, пришедшие на открытие сотой годовщины Дягилевской антрепризы. Народ конечно ещё толпился, но не было ни телевизионщиков, ни газетчиков - официальная часть "праздника" к счастью быстро закончилась...
Здесь, в экспозиции юбилейной выставки, представленные полотна декораций Рериха, Бакста, и Бенуа, соседствовали с простенькими рисунками Гончаровой и Ларионова. Тут же, темы балетов от "Весны священной" до "Петрушки" были представлены в макетах декораций, эскизах костюмов и манекенах, одетых в эти костюмы.
В затемнённой комнате. показывали киноотрывки балетных сцен и зрители, сменяя друг друга пытались оживить своё воображение, рассматривая современные версии тогдашних спектаклей.
Мне запомнился фрагмент из "Петрушки", который в лубочной манере показывал дореволюционную Россию, её церковные купола и разухабистый русский праздник, разливающийся на улицах не то Москвы, не то Санкт- Петербурга.
... Для многих французов, как и сто лет назад, сегодняшняя Россия представляется некоей страной чудес, наполненной медведями и колоритными "пейзанами" в шубах и треухах танцующих на заснеженных улицах городов.
Но они, конечно знали, что сегодня в России есть и балет, только уже представленный знаменитым Большим театром и Мариинкой.
В восприятии России французами, мало что изменилось с той поры, хотя, наверное в современной России, чудес и экзотики стало намного меньше...
Во многом, этому способствуют рассказы о "Раше" русских туристов, наконец - то осуществивших свою эстетическую мечту - посмотреть Париж... "и умереть".
Вспоминается старый анекдот из недавней советской жизни: "Я опять хочу в Париж! - А что, вы уже были там!? - Нет, но я уже много раз хотел..."
... После "Гранд Опера", пройдя по улицам центра города вошли в "Галери ля Фает", может быть самый известный в мире "дворец" торговли.
Он был, в соответствии с сезоном, украшен внешней разноцветной мозаикой иллюминации, а внутри громадного здания, стояла ёлка, наряженная переливчатой мишурой ало - фиолетового цвета. Впечатление от этого "предчувствия" новогоднего праздника - незабываемо!
В коридорах и торговых залах этого "дворца", глазея на неисчислимое количество разнообразных товаров, ходили тысячи и тысячи покупателей и просто любопытных, вроде нас!
И от этого "фестиваля" торжествующего изобилия, невольно начинала кружится голова, и хотелось выйти на свежий воздух.
... Отдыхая от этого великолепия, мы поднялись по эскалаторам на плоскую крышу, где стараемся бывать при каждом посещении этого супер-магазина и под тихим дождичком, долго рассматривали панораму Парижа окружающего "Галлери...".
Со всех сторон, на нас смотрели, привлекая внимание знакомыми силуэтами, парижские "достопримечательности". Далеко слева, виднелась знаменитая Эйфелева башня - символ Парижа, а немного правее высились и светились белыми куполами "арабские" силуэты церкви Сакра-Кёр...
Однако дождь, не позволил нам долго любоваться панорамой и снова загнал внутрь...
Немного уставшие, оглушенные суетой и разнообразием увиденного в магазине, устроившись на лестнице ведущей на крышу, мы съели свои бутерброды и отдохнули, обмениваясь впечатлениями обо всём увиденном и услышанном, не обращая внимания на проходивших мимо любителей панорамных видов. В конце концов бывая в толпе, невольно и быстро привыкаешь не обращать внимания на безымянных и безликих прохожих ...
После "Галлери ля Файет", мы, возвратились на вокзал, забрали свои чемоданы и отправились в гостиницу, в которой уже останавливались прежде.
На метро мы проехали несколько остановок, потом пересели на другую линию и вышли уже на Монмартре, невдалеке от нужной нам улицы.
... В маленькой гостинице, нас, уже привычно встретил любезный портье, выдал нам ключ и мы, поднявшись на третий этаж в тесном лифте, войдя в номер стали устраиваться на ночлег...
Перед тем, как лечь спать, уже в темноте сходили погулять, и как обычно, дошли до величественной Сакра - Кёр.
Несмотря на дождь и позднее время, в церкви было много людей и тихо звучала органная музыка. Мы сели и стали всматриваться и вслушиваться в величественно-торжественную тишину громадного, намоленного за столетия, пространство храма!
На нас снизошёл покой и внутренняя тишина, и мы задумались, каждый о своём сокровенном, но грустно возвышенном.
... Рассматривая громадные фрески на стенах и потолках, я думал о временах рождения и жизни Христа, о тех днях, которые через тысячелетия человеческой истории дошли до нас в торжественных словах евангелистов, песнопениях и гимнах литургии, в музыкальных тонах классической музыки, в рисунках и красках картин художников Средневековья и Возрождения...
Однако сегодня, скорбь и вселенская драма бытия Христа, представлена и представляется нам как нечто монументальное и величественное, лишённое животворного ощущения и понимания человеческого страдания, как чего - то трагического и вместе, жизнеутверждающего!
Но многие наши современники, забывая о оптимизме веры через страдания, впали в заблуждение израильских фарисеев и книжников, мечтающих о Мессии на боевом коне, с золочённым мечом возмездия в руках. Часто, такую искусственную скорбь и пафос, можно видеть в русском православии. Увы, корни человеческих заблуждений, по-прежнему коренятся в помпезных мифах о человеческом счастье, как о победе величественного и грозного, над обыденным и страдающим...
Вот такие мысли текли в моей голове, пока мы сидели и слушали тишину и шепоты Сакра - Кёр...
Потом, обошли громадную, высокую церковь по периметру заглядывая во все закоулки и рассматривая сотни скульптур, картин и резных барельефов, рассказывающих о жизни и смерти Иисуса Христа и его учеников, о победе первохристианства над язычеством после смерти Мессии, представленного в лице апостолов и святых угодников, часто отдававших жизни, за свою веру в победу добра и справедливости на этой, не очень приспособленной для счастья, земле...
Выйдя на паперть, мы долго всматривались в огни Парижа, расстилавшегося перед нами, внизу, на многие многие километры вокруг...
Дождь кончился, но порывами налетал холодный ветер, напоминая нам об осени и приближающейся зиме...
... Возвращались в гостиницу, через оживлённые ярко освещённые улицы с множеством магазинчиков, ресторанчиков, и кафе часто открытых одной стороной помещений к прохожим.
В одной такой лавочке, мы купили горячих сосисок для меня, и салат для вегетарианки Сюзи, и возвратившись в номер, удобно расположившись вкусно поели, запивая еду молодым французским белым вином.
Утомлённые длинным, наполненным переездами-переходами, сменой впечатлений и обстоятельств, приняв душ легли в постель и быстро заснули, не слыша в открытое окно звуки парижской жизни, не затихающей даже ночью...
Проснулись по привычке около шести утра, ещё долго лежали согреваясь под толстым одеялом, и только около восьми часов, быстро встали и одевшись, пошли есть свой "брейкфаст" в столовой, в подвальном этаже гостиницы.
Как обычно, я забыл, что и как приготовляется во время завтрака и потому, в первый раз заварил мятный чай холодной водой из бойлера - там было много кнопок и я начал не на ту - а потом, поняв свою ошибку, долго не знал куда эту бурду вылить.
Тем не менее, сытно позавтракали сыром, ветчиной и медами-джемами, не забыв украдкой, прихватить с собой пару сыров и масло для короткого полуденного ланча. Мы с Сюзи не видели в этом ничего плохого, а воспринимали как спорт и потому, остались собой вполне довольны.
После завтрака, одевшись потеплее, вышли на воздух, спустились по мощёной улице к станции метро напротив знаменитой "Мулен-руж" - "Красной мельницы" и отправились в сторону далёкого пригорода, где и расположилось знаменитое русское кладбище, на котором давно хотели побывать.
Городок Сен-Жермен де Буа, оказался богатым поселением состоятельных парижан и в окна автобуса я рассматривал приличные современные дома с садиками и архитектурными "завитушками", сравнивая с лондонскими пригородами и убеждаясь, что богатство и состоятельность, во всех больших городах мира, похожи...
Сойдя на нужной остановке, по указателю на обочине, перешли шоссе и вскоре вошли в ворота небольшого кладбища, расположенного на окраине посёлка.
Справа, сквозь вершины невысоких деревьев покрытых уже редеющими жёлтыми листьями, виднелись золотые купола с крестами местной, кладбищенской православной церквушки...
На первых же надгробных камнях -памятниках, мы встретил фамилии знаменитых в России, (извините, поправлюсь) в царской России, князей и графов из старинных дворянских фамилий: Нарышкиных, Белосельских-Белозерских, и ещё многих российских аристократов.
Будучи сыном домохозяйки и рабочего, я без пиетета отношусь к аристократии и потому больше для Сюзи, восхищался набором известных имён из недавней, дореволюционной истории...
В левой части кладбища, куда мы попали через ворота, часто встречались и французские фамилии, потому что кладбище это местное, городское, а не только эмигрантское - русское ...
Не торопясь, мы шли между рядами могил, рассматривали надгробные памятники и встретив знакомую фамилию писателя, поэта или даже великих князей, обменивались короткими репликами...
Пройдя в центр кладбища, поняли, что нужен путеводитель по этому "городку мёртвых" и чуть вернувшись, подошли к церкви, рядом с которой, оказалось "тур бюро" - маленькая комнатка в пристрое, где женщина не говорящая по-русски, продавала книги о русской эмиграции и раздавала бесплатные схемы кладбища с указанием "знаменитых" могил.
Книги, как обычно в русских "казённых присутствиях" стоили очень дорого, а церковь, тоже вполне по русской традиции, была закрыта на замок.
Мне вспомнились открытые с утра до вечера, старинные английские городские и поселковые церкви в провинции, и я, разочарованно вздыхая, ворчал на обычную русскую недоверчивость, подозревающую даже в церковных посетителях если не прямо воров, то вандалов и разухабистых хулиганов.
"Откуда им тут взяться? - размышлял я про себя, вспоминая, что видел среди надгробий, вдалеке и мельком только двух благообразных старушек...
Вскоре, мы с ними столкнулись на одной из кладбищенских дорожек и познакомившись узнали, что они из Финляндии, русские, уехавшие туда из Питера давным-давно.
Они разыскивали братскую могилу курсантов какого - то царского военного училища и мы, поговорив о прошлом, попрощавшись разошлись.
Вскоре, мы случайно нашли этот мемориал состоящий из нескольких могил, объединённых в один ансамбль, с похожими, но разной величины, надгробными каменными стелами...
Позже, нашли и могилы известных эмигрантских писателей и поэтов, в том числе Зайцева, Бердяева, Бунина... В этой же части кладбища, упокоились известные белые генералы, ушедшие с белой гвардией во Францию, после поражения в Гражданской войне.
Здесь же похоронен и известный балетный танцор Нуриев, чей надгробный памятник напоминает причудливый монумент, исполненный в ярко окрашенном камне, изображающем цветной ковёр над могилой.
Невдалеке, похоронен и Александр Галич, с которым Сюзи в своё время была знакома и который умер нелепой, и потому особо трагической смертью. Его убило током, когда он пытался починить телевизор...
... Вглядываясь в надписи на надгробных камнях, я невольно вздыхал, размышляя о судьбе русского народа расколотого Революцией на две неравнозначных половинки.
Большая часть из тех знаменитостей, - офицеров гвардии и придворных, навечно упокоившихся здесь, принадлежали к той малой части русского народа, которая после революции вынуждена была бежать за границу, так и не примирившись с безжалостным вердиктом истории, изгнавшей их из милого отечества!
Почти все они, тоскуя, доживали свои жизни здесь, потеряв свои богатства и дворцы, но с жадностью ожидая новостей из Советской России...
Многие, подобно Бердяеву, которого во Франции величали "красным профессором", уже после победоносной войны и победы СССР над Гитлером, почти примирились и "простили" свой народ, который, как им казалось, "не помнил и не уважал их святынь". Кстати, тут, мы встретили могилы Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус, известной и талантливой поэтессы, обладавшей вполне мужским сердитым и мстительным характером. Именно она, со злобой обиды писала уже после победы Революции в России: "... И снова в хлев, он будет загнан палкой, народ, не уважающий святынь..."
В определённом смысле её предсказания сбылись после победы Контрреволюции и развала Советского Союза.
Но думаю, что вряд ли она бы радовалась этому сбывшему пророчеству.
Любая Контрреволюция, на время делает вполне бессмысленными все подвиги, жертвы и достижения Революций...
...В конце нашей экскурсии, мы изрядно устали общаясь несколько часов с мёртвыми, и найдя деревянную скамейку, чуть стесняясь молчаливого, невидимого, но ощутимого мёртвого окружения, достали свои съестные припасы и подрагивая от холода, стали есть пикник, запивая бутерброды холодной водой из пластиковых бутылок...
... На станцию, мы возвратились на том же автобусе, и сев в электричку уже в сумерках, доехали до Мулен-Руж, - развесёлого театрика, над которым и сегодня вращаются крылья красной мельницы...
Часам к шести, вновь прикупив горячих ароматных французских кушаний в уличном "бистро", поднявшись к себе в номер поели, посмотрели по телевизору новости на английском языке и потом, вышли погулять по улицам Монмартра.
Сюзи, объяснила мне, что Пляс - Пигаль, это район вокруг Мулен-Руж, - место ночной разгульной жизни в Париже, наподобие Сохо в Лондоне.
Здесь много разного рода маленьких театриков и кино с пьесами и фильмами фривольного содержания, а так же секс - шопов, где продаются вещи "интимного обихода".
Слушая эти объяснения я охал и ахал, таращил глаза во все стороны, пытаясь рассмотреть в гуляющих по бульвару, "дамочек с камелиями".
Увы, было холодно и наверное поэтому, мы так и не встретили ни одной, а если и встретили, то я бы просто не узнал их...
Утром, уже вполне отоспавшись за три дня, поднялись на "брейкфаст" около девяти и завтракали уже без моих "фокусов", вполне привычно различая, где в бойлере кнопка для кипятка, а где для холодной воды.
Но и французских сыров и джемов, мы уже наелись, и потому, взяли с собой только маленькие пакетики масла и коробочку французского мёда, на пробу...
Сегодня, мы съезжали из этой гостиницы и потому, не торопясь собирались, изредка поглядывая в окошко на разноцветье крыш и балконов под нами.
Мне вспомнился стих друга Маяковского, поэта имажиниста Кручёных: "Над морем крыш и стадом труб, висит луны сгоревший труп", и я процитировал его. Сюзи была не в восторге, от этого легкомысленно-пугающего повторения шипящих и звонких согласных, редуцированных до угрожающего шипения. А я, как носитель русского языка был от этого в восторге, как впрочем и вообще от поэзии русской революционной поры...
Во время сборов, атмосфера ухода навсегда, в считанные часы превратила уютный гостиничный номер в холодное пространство, память о котором быстро сотрется!.
Это ощущение непрочности связей человека с местом случайного проживания, связано с логикой человеческих встреч и расставаний.
Когда три дня назад, мы вошли в номер, то чувства были иными - насторожённость постепенно сменялась ощущением защищённости и потому, тёплой благодарности дому нас приютившему.
Но вот мы уезжаем и наши чувства уже устремились в будущее и вновь, ожидание наполнилось тревогой, незаметной, но дисциплинирующей...
На метро, мы приехали на Северный вокзал, оставили в камере хранения чемоданы и пешком направились в сторону музея Д-Орсе.
Прошлый раз, в новогодние праздники, мы не захотели туда идти из-за длинных очередей желающих туда попасть. Сегодня всё было иначе и, купив билеты, не задерживаясь, мы прошли в громадный холл - бывший зал ожидания железнодорожного вокзала...
Надо отметить эту архитектурную тенденцию, которая может быть началась здесь в Париже, но сегодня распространилась по всей Европе - бывшие промышленные здания приспосабливают под прибежища разного рода искусств.
Вспомните хотя бы новый лондонский музей "Тэйт-галлери", "внедрённый" в огромную коробку бывшей теплоэлектростанции...
Более того, специально построенный парижский музей современного искусства "Центр Помпиду", с самого начала был спроектирован, как нарочито промышленного вида здание, с выносом на фасад коммуникаций и разнообразных функциональных труб.
Д-Орсе - музей замечательный своим собрание картин и скульптур.
Прямо перед входом стоят: чёрный, угрожающе динамического вида носорог и слон. И эти фигуры из дикой природы, настраивает нас на встречу с чем-то легкомысленным и чудесным. И мы это видим в громадных открытых перспективах этого "музея-вокзала".
Именно скульптуры зверей, уже при входе внутрь музейного пространства, привлекают ваше внимание.
Меня это особенно волнует и привлекает, можно сказать на уровне инстинкта, потому что я русский, а у русаков, ещё не потеряна связь с окружающей дикой природой...
Хотя, наверное ещё и потому, что я лесовик - одиночка и мои воспоминания, полны случаев неожиданных встреч с оленями, лосями, волками и медведями...
...В этом музее, мы с женой, решили осматривать всё по порядку, хотя, конечно уже были здесь и не один раз. Но всё забывается, а любимые картины или скульптуры как и книги, которые перечитываешь после большого перерыва; как и знакомые мелодии, когда их слушаешь после забывания, вызывают новые особенные чувства...
Несколько часов мы бродили по этой сокровищнице изобразительных искусств, пытаясь мысленно уследить за развитием тенденций в мире живописи и скульптуры...
Особенно подробно, хочется рассказать о французских художниках импрессионистах, которые ещё не утратили чувства формы и мастеровитости, но уже попробовали пробиться к чувствам, вызываемым содержанием бытовой обстановки окружающей нас в рутине жизни, подчас рождающие восторги и умиление.
Пейзажи Сислея, Дега, Дёрена, напоминают мне картины из далёкого детства с пылью, на не асфальтированных дорогах, тележными повозками и зарослями цветущей, снежно-ароматной черёмухи, растущей вдоль линии железной дороги, по которой гремя на стыках проносились пышущие паром паровозы, мелькающие длинными стальными рычагами, движущими несколько высоких симметричных колёс, безостановочно бегущих по серебряным блестящим лезвиям рельс...
Портреты Ренуара стилизованы и сладковаты проявлением буржуазного довольства напоказ. Жанровые картинки зарисовок жизни богемного дна у Тулуз-Лотрека, вызывают невольную симпатию к искренности и трагическому разочарования непринятого и не понятого публикой, художника.
Безумная патология психологической неадекватности и связанные с этим взрывы гнева и упадка душевных и физических сил, поражают в Ван-Гоге точно так же, как самодовольство автора, отчасти напоказ, заставляют задуматься над таитянскими полотнами Гогена, который, как мне кажется, был полной противоположностью Ван-Гога.
В той давней жизни богемы, эти противоречия в столкновениях характеров, иногда искрили, вызывая взрывы зависти или даже ненависти у между художниками.
Следствием этого, как мне кажется, было и отрезанное Ван - Гогом собственное ухо. Согласитесь, в благообразных буржуа, по определению таких чувств просто не может быть...
... Выйдя из музея уставшими, едва двигая ногами, устроились неподалёку, под прохладным ветерком на пешеходном мосту через Сену, зато почти в одиночестве и поёживаясь от прохлады идущей от осенне-зимней реки, не торопясь, обсуждая увиденное и панораму Парижа перед нами. поели, провожая отсутствующим взглядом проплывающие под нами, прогулочные теплоходы с весёлыми звонкоголосыми ватагами школьников, приветливо машущих руками проходящим по мосту, одиноким прохожим.
После еды, согреваясь, пошли в сторону вокзала, по пути минуя знаменитый театр Одеон, с именем которого тоже связана целая эпоха в литературе и искусстве столетней давности... Потом, отыскав почту отправили несколько открыток с видами Парижа нашим детям и соседям. Почта уже закрывалась, но служащие любезно позволили нам не спеша заполнить адреса и сбросить в нужный почтовый ящик.
Их любезность и благодушные улыбки обрадовали нас и весело комментируя очередные парижские достопримечательности, мы пошли к вокзалу.
Здесь, найдя подходящий магазин, уже торопясь купили французские сыры, печенья с штампованными шоколадными барельефами, изображающими средневекового школьника; ещё кое-что по мелочи, и уже почти бегом возвратились на вокзал - наш поезд уходил через час - надо было ещё пройти контроль документов и багажа при посадке...
Бывая в Париже часто, мы к этому уже привыкли.
... Через три часа быстрой езды, были уже в Лондоне.
Добравшись до нашей квартиры, расположенной неподалеку и от Сити, и от вокзала Кингс Кросс, мы с удовольствием попили чаю и не задерживаясь, легли спать в свою, такую тёплую, а главное удобную и родную постель...
Завтра рано утром, Сюзи надо вставать на работу, а мне садиться за рабочий компьютер!
Ноябрь 2009 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal