Аннотация: Жизнь в дикой природе трудна и жестока. Выживает только сильнейший!
"Вы спрашиваете, почему я так много пишу о животных и так мало о человеке, я вам открою причину: сердца не хватает на человека." - Михаил Михайлович Пришвин
...Андрей, сидя в самолёте наблюдал восход солнца...
Вначале, на горизонте появилась светлая полоска постепенно переходящая в разделительную черту между небом и землёй. Потом, серое постепенно перешло в различные оттенки алого и где - то впереди, появился источник света, озаривший со стороны всё происходящее.
Вскоре, алое угасло и на место цветных облачков - перьев возникли полоски - слои, отделяющиеся от туманного серого низа и набирающего силу голубого верха - там, где днём будет небо.
Когда появились первые лучи солнца, всё верхнее посветлело и серое волокнистое облако превратилось в белое, а низ был закрыт толстыми туманными тучами -"одеялами", укрывшими проплывающую далеко под самолётом, землю...
Салон старенького ТУ - 154, постепенно наполнялся предутренними сумерками и "сонное царство" внутри, начало просыпаться. Кто - то поменял положение и под равномерный гул турбин двигателей, продолжил дремать. А кто - то зашевелился, проснулся, протёр заспанные глаза и выглянул в иллюминатор.
На какое - то время, Андрей отвлёкся наблюдая за пассажирами в салоне, а когда вновь глянул в окно, то увидел, что облачный низ, кое - где покрылся расселинами - ямами, в которые то тут, то там проглянула земля - это были ломанные линии горных вершин и пиков Алтая, уже покрытых снегом и ниже снегового покрытия, черневших щетиной лиственничной тайги, сбросившей хвою...
Солнце поднималось всё выше и выше и наконец, Андрей увидел золотые метки солнца на самых высоких горных вершинах...
Через время, ломанные линии хребтов становились всё мельче, дробнее и он понял, что самолёт летит уже над Саянами.
Андрею даже показалось, что они пролетают над большой и широкой долиной верховий Енисея, который берёт начало в Западном Саяне.
Чуть погодя, он уже точно узнал Восточный Саян, Окинскую долину и примыкающие к ней Тункинские Альпы - вытянутый в сторону Байкала трёхкилометровой высоты горный кряж, с севера ограничивающий Тункинскую долину.
По противоположному хребту долины проходила граница с Монголией...
Затем, вдалеке справа, под крыломсамолёта проявилась синяя полоска воды между горами и Андрей понял, что это Байкал...
Самолёт начал снижаться и пробив несколько слоистых облаков, уже в свете яркого солнца, внизу открылось Ангарское водохранилище граничащее с Байкалом.
Самолёт сделал плавный разворот и оставляя под крылом знакомые таёжные окрестности Иркутска, потянул на посадку.
Внизу, всё ближе проносились пологие, золотисто - коричневого цвета пади и распадки, с широкими болотами в низинах и лиственничным подростом на месте старых вырубок.
Андрею показалось, что при таком ясном прохладном воздухе, он мог бы увидеть на этих болотинках крупных зверей и даже человека.
Наконец показались убогие домишки разбросанных между желтеющими осенней листвой перелесками пригородов и самолёт, взревев моторами приземлился и выруливая, подкатил к зданию аэропорта...
Очередной сибирский "отпуск" начался...
В аэропорту, Андрея встречал брат и после обниманий и поздравлений с приездом, получив багаж сели в просторную машину и поехали к матери, где Андрей и решил остановиться на время отпуска...
Гена, младший брат - лесовик и добытчик - не откладывая пригласил Андрея в лес. Андрей конечно согласился - ведь для этого он и прилетел сюда из далёкого зарубежья...
Пока ехали к матери, коротко обсудили план будущей охоты на изюбрином реву. Гена, у которого были знакомые в охотничьем отделе горисполкома, недорого выкупил изюбриную лицензию и теперь имел полное право добыть одного оленя.
Андрею всегда не нравилось браконьерствовать, но раньше, купить лицензию было просто невозможно и приходилось, заходя в тайгу прятать оружие и стараться не встречаться с людьми, опасаясь внезапной встречи с охотинспектором...
Договорившись о лесной поездке, братья расстались - Гена передал старшего брата на попечение матери и сестры и уехал по делам...
Андрей поселился у Люды, с которой последние годы жила мать. Там тоже ему были рады и Андрей, раздав маленькие подарочки, сел за накрытый стол и с блаженной улыбкой выпил водочки за удачное приземление и начало "домашнего" отдыха - он по прежнему считал Сибирь своим первым домом.
Хлебая вкусные сибирские пельмени, он рассказывал о жизни в Англии, о своей теперешней поездке, о своих планах, не забывая говорить тосты и выпивать...
На следующий день он ничего не планировал и Гена, как всегда опаздывая, заехал к матери и привёз для Андрея рюкзак походной амуниции: в том числе тёплую лесную куртку и сапоги, а также своё гладкоствольное ружьё, с запасом пулевых и картечных патронов...
Из города выехали уже при заходящем солнце и проезжая через пригороды, увидели настоящую осеннюю природу - жёлто-золотые березняки с вкраплениями коричнево-красных осин.
Сентябрь был на переломе и потому окрестные леса стояли в золоте умирающих берёзовых листьев и невесомой лиственничной хвои. Синее небо дышало прохладой, а вода водохранилища плескалась тихой, темно-синей, холодной волной...
По пути прихватили ещё одного "таёжника" - Гениного друга, который, стараниями брата и его сына Максима, начинал приобретать охотничий опыт. Отец и сын были уже слаженной и надёжной парой, участвуя во многих таёжных приключениях...
По Голоустнинскому тракту, около часа ехали вдоль реки Ушаковки и чем уже становилась речная долина, тем выше поднимались таёжные хребты, тем гуще и дремучее вставала тайга. На перевале, высота которого достигала почти километр, остановились на секунду и Гена, по традиции, бросил несколько монеток в дар таёжному духу здешних мест - Бурхану.
Этот бурятский, языческий обычай стал привычным и для русских охотников.
Для человека природы, эти ритуалы несут вполне конкретный и простой смысл - удачу надо умилостивить. Для этого и "бурханили" охотники, сознающие роль удачи в охотничьих походах. К тому же, это всегда был повод выпить немного водочки и расслабившись, почувствовать себя на свободе.
Быстро спускаясь с водораздела доехали до поворота в Солцепёчную падь и свернув направо, покатились по грунтовой дороге на юг, в сторону Байкала.
Дорога постепенно становилась всё хуже и при переезде через широкое болото, вовсе превратилась в "стиральную доску" - машина медленно тащилась со скоростью десять километров в час, подпрыгивая на полусгнившей, ребристой гати...
К тому времени, с темно - синего неба на землю опустились сумерки, и Гена включил фары. Дорога шла в основном по старым вырубам, а когда втягивалась в лес, то желтый свет фар пробивал в густой чаще световой тоннель, ограниченный с двух сторон кустами и деревьями...
Так по этому тоннелю доехали до широкой развилки, на которой Гена тормознул, остановившись заглушил двигатель, позёвывая вышел из машины, осмотрел чёрный, притихший лес вокруг и констатировал:
- Ну вот и приехали!..
При включенных фарах, получили от Гены каждый свою палатку, выбрали место с левой стороны развилки и поставив палатки, забросили в них спальники и личное снаряжение .
Валера - Генин друг, начал разводить костёр, а Андрей, взяв полиэтиленовый бачок отправился за водой на ручей, бегущий в сотне метров от их стоянки. Он взял с собой фонарик, но не включая шёл по колее почти ощупью и слушал окружающий лес.
С места стоянки доносилось рычание мотора, какой - то резкий металлический лязг похожий на звук слома большого дерева под ветром, обрывки человеческих голосов...
Вдруг, из темной чащи леса разбуженной этими резкими звуками, раздался рёв потревоженного оленя - быка, он наверное считал себя хозяином этой долинки и был в ярости от вторжения посторонних.
Андрей замер подобравшись, определил место с которого олень подал голос, а через несколько минут услышал, как на стоянке кто - то засипел, загудел в ружейные стволы, изображая изюбриный рёв...
Настоящий олень, молчал и Андрей, подождав ещё какое - то время, тихо спустился к воде и сделав в чуть заметном, журчащем ручейке ямку, стал кружкой набирать ключевую воду...
Возвратившись к костру, на обочине дороги увидел большой костёр трещавший лиственничными искрами и залив воду в пару котелков, подвесил над костром кипятить.
Гена, как всегда умело и быстро оборудовал в микроавтобусе маленькую столовую, выставил на стол, мясо, колбасу, огурцы, солёные грузди, лук и прочие деликатесы. Появилась на столе и бутылка водки.
Когда всё было нарезано и обустроено, закипела вода в котелках и Валера заварил крепкий, ароматный чай...
Андрей по временам прислушивался к притихшему лесу и поглядывал на звёздное небо, на котором бросалось в глаза созвездие Большой Медведицы.
"Хорошо то как - думал он и вспоминал, когда он в последний раз видел такое звёздное небо. - В Лондоне звёзд почти не видно и даже глубокой ночью на улицах очень светло от множества уличных и витринных огней".
Наконец, свободно усевшись в просторном салоне, при включенном свете разлили водочку в пластмассовые кружки, и чокнувшись выпили за удачу, а потом, чувствуя голод принялись дружно закусывать...
Чуть погодя выпили по второй и Гена, стал рассказывать, что уже побывал здесь с месяц назад, но с погодой не повезло - тогда весь вечер и следующий день лил дождик и они, от нечего делать стали пить водку. После двух бутылок, поднялись нескончаемые разговоры, заснули поздно и как всегда после пьяного вечера проснулись далеко по свету, и пока пили чай, похмелялись и закусывали по новой, мрачный ненастный день приблизился к полудню и надо было собираться домой...
Сегодня решили ту ошибку не совершать, остановились на второй рюмке, поужинали, и разойдясь по палаткам, рано заснули.
... Ночью было прохладно. Андрей часто просыпался и в какой - то момент услышал, как бык - олень, заревел в долине ручейка пронзительно и высоко.
"Ходит вокруг нашего стойбища - сквозь дрёму отметил Андрей. - Его наверное незнакомые резкие звуки раззадорили..."
Под утро, проснулся ещё раз разбуженный изюбриным рёвом - призывом и подумал: "Бык ходит где - то совсем недалеко"!
... В следующий раз, когда Андрей на минуту вынырнул из забытья, ему даже показалось, что он услышал треск ломаемого рогами дерева, совсем рядом со стоянкой. Но так не хотелось открывать глаза и вылезать из палатки - он перевернулся с боку на бок в тесном спальнике, укрылся с головой тёплой курткой и вновь заснул...
А что можно было сделать - в лесу ещё полная темнота!
Утром, первым вылез из палатки Валера и разведя огонь, поставил подогревать вчерашний чай.
...Солнце, тонкими лучиками проникало на поляну сквозь лесные, ажурные заросли, когда Андрей покряхтывая и почёсывая затёкшие бока вылез из спальника, накинул сверху куртку и устроившись около костра, налил себе горячего, горьковатого чаю и временами отклоняясь назад от едкого кострового дыма, стал осматриваться.
Перекрёсток, был небольшой лесной поляной, ограниченной со всех сторон золотистыми берёзками и осинками. В глубине леса, виднелись зелёные кроны сосен и золотистые свечи лиственниц.
Общий фон растительности был жёлто - золотистым с вкраплениями тёмной, хвойной зелени. На зелёной ещё траве, кое- где видны были беловатые пятна инея, но вообще было не холодно и попив чаю, в ожидании, когда проснуться Гена и Максим Андрей сходил по дороге в ту сторону, откуда они вчера заехали.
Метрах в двухстах от стоянки, увидел по бокам от узкой, дорожной колеи завалы приготовленного для вывозки леса. Сделано это было лет двадцать назад и потому, стволы почернели и начали гнить там, где механизмами, при рубке с них была содрана кора.
Зрелище этих завалов было зловещим - лес загубили зазря и Андрей, ругаясь про себя, быстро зашагал назад, к костру.
Завтракали вновь в машине и Андрей рассказал, что ночью слышал справа, в стороне ручьевой долины, на противоположной её стороне, рёв гонного быка.
Все скептически качали головами и говорили, что это наверное "трубачи", то есть охотники заехавшие или зашедшие сюда с другой стороны хребта и пытались подманить оленей на трубу, сделанную из сухого елового дерева или даже из бересты.
Андрей промолчал, хотя точно знал, что ревел бык и довольно близко. Но он давно не бывал на реву, не разобрался ещё в местности и потому, от комментариев воздерживался.
После завтрака решили пойти по гребневой дороге вперёд и посмотреть на её обочинах, на зарастающих вырубах пасущихся "зверей" - так в Прибайкалье называют оленей - изюбрей.
... Дорога, сначала спускалась чуть вниз, на седловинку между двумя глубокими падями, а после, вновь поднялась чуть выше и пошла по самому гребню перевала, откуда в обе стороны были видны широкие, заросшие густым лесом, пади.
К тому времени солнце уже поднялось над горизонтом и лес предстал перед ними во всей осенней многоцветной красоте и величии необозримых просторов тайги.
Андрей шёл последним, не спешил, поглядывал под ноги, присматривался и прислушивался к тому, что делалось по сторонам...
Сойдя с дороги на правую сторону, они оказались на краю крутого чистого склона, с, торчащими кое - где чёрными скальными останцами.
Под ними, на глубине около ста метров начиналась широкая чистая долина, на гребневых склонах ограниченная овалами золотистых лесов. Среди поредевшей листвы осин и берёз, вверх тянулись свечки золотистых лиственниц и зелёные пушистые вершины стройных сосёнок. По низу росли кустарники ольхи и мелкий сосновый подрост.
Белые, чистые стволы берёз расчертили лесную чащу параллельно - вертикальными чёрточками, а под обрывистым склоном, ещё таились остатки утренней сумеречно-влажной прохлады.
Выйдя на опушку сели и устроившись поудобнее, какое-то время слушали тишину утреннего леса, любовались раззолоченной осенней панорамой, а потом пошли дальше, не заметив вокруг ничего, связанного с предстоящей охотой...
Выйдя вновь на дорогу, не торопясь и осматриваясь пошли вперёд, миновали перекрёсток - сходящиеся в одном месте борта нескольких долин. Потом чуть поднявшись по склону перевалили высотку и увидели расстилающуюся перед ними по кругу, необъятную, грустно притихшую, расцвеченную всеми цветами радуги, тайгу...
Андрей, каждый раз бывая в осенней тайге испытывал непонятную грустью вспоминая ушедшее тёплое лето и приготоаляясь к холодной снежной и суровой зиме!
...Свернув в один из отворотов, вышли на старые выруба заросшие кустарником, по которым во всех направлениях вились полузаросшие высокой травой, лесовозные дороги.
Вскоре, Максим шедший впереди, вскинул ружьё к плечу и Андрей расслышал треньканье вспугнутого рябчика. Грянул выстрел и после, раздалось в тишине леса негромкое хлопанье крыльев, уже на земле под деревом.
Когда подошли к Максиму, он уже держал за крыло серого, упитанно - круглого рябчика, который ещё трепыхался подёргиваясь...
Рассмотрев птицу Максим, словно извиняясь пояснил: - Я его по шее видимо одной дробинкой задел. Вот он и бьётся...
Гена к тому времени обойдя по краю выруб, подошёл к ним и все вместе вновь возвратились к дороге...
Солнце между тем поднялось заметно выше и залило ярким, праздничным светом холмистую тайгу. Было совсем не жарко - порывами, снизу из долины, налетал прохладный лёгкий ветерок, заставлявший взволнованно трепетать золотые листочки на придорожных берёзках...
Пройдя ещё с километр, свернули на высокую, заросшую ароматным багульником горушку, откуда открылся во все стороны прекрасный вид.
Далеко впереди и внизу, среди зеленовато-золотистой тайги, ленточкой стального цвета извивалась многоводная река Голоустная и на её берегах, заметны были деревенские покосы с точками стогов и копен сена, на гладко зелёной поверхности луговин.
А вне пределов видимости, где - то за дальним хребтом, ниже по течению реки Голоустной, стояла деревня Кочергат, в которой они не один раз бывали в гостях у старшего товарища - замечательного охотника и охотоведа Александра Владимировича Комарова - земля ему будет пухом...
Он скончался три года назад, вот так же осенью, в тайге, на изюбриной охоте. Он, Гена и Максим были тогда в вершине таёжной речки Илги и Александр Владимирович, внезапно настигнутый сердечным приступом, прилёг на обочине тропы и умер...
Осмотревшись сверху, Гена повёл охотников в долину, по нисходящему вниз каменистому гребню, заросшему, заваленному упавшими стволами.
На одном из каменистых возвышений, на небольших участках глинистой щебёнки видны были следы оленьего стада во главе с сильным и крупным быком. Его следы на щебёнке были раза в два больше чем у маток.
Вокруг, в зарослях шиповника и сухой жёсткой травы, заметны были круглые оленьи лёжки и видно было, что стадо здесь кормилось и лежало совсем недавно - день или два назад. Андрей это запомнил.
Пройдя по гребню, начали по очень крутому, просторному склону спускаться в падь. Ноги Андрея устали и скользили на крутом спуске. Он часто падал и катился вниз, стараясь придерживать ружьё, спасая от ударов о землю.
Мужики незаметно ушли вперёд и Андрей отставая, изредка свистел, слыша в ответ, знакомый посвист Гены.
Спускаться становилось всё труднее. Андрей спешил, пыхтел, потел, ругался вслух при каждом неловком падении, но догнать сотоварищей не мог.
Все они были моложе и в лучшей физической форме - Лондоне, Андрей всё лето просидел за компьютером, иногда по неделе не выходя из дому...
Наконец, спустившись в русло пересохшего ручья заросшего высокой, ещё зелёной в сырых местах травой, он уже постанывая, то и дело подворачивая неокрепшие после городской жизни ноги, уже не сдерживая ругательств произносимых сквозь зубы, брёл по долинке, пытаясь выбрать место потвёрже, однако раз за разом продолжал безвольно валиться в траву, когда нога неловко подворачивалась на кочке или проваливалась в заросшее русло весеннего ручья. Сейчас в этих углублениях воды не было...
- Пропадите вы пропадом, с вашими бессмысленными шатаниями по лесам - ворчал он себе под нос хотя понимал, что мужики ни в чем не виноваты - он просто ослабел и потому, воспринимал обычные лесные препятствия, как нечто экстраординарное...
Выбившись из сил, тяжело дыша, Андрей наконец услышал громкий Генин посвист и увидел вдалеке огонёк костра на зелёной лужайук, при слиянии распадка и большой пади, в которой протекал, не пересыхающий летом, ручей...
Подойдя к костру, со вздохом опустившись на траву и вытирая пот с лица, андрей проворчал: - Понёс вас чёрт по таким чащёбникам и крутякам!
Гена с удивлением глянул на него, но промолчал - для него такие переходы по тайге были обычным делом...
Быстренько вскипятили и заварили чай и съели взятые в поход бутерброды, посмеиваясь над качеством колбасы в них. Гена вяло оправдывался: - Сегодня, когда покупаешь, то не знаешь чего в колбасе больше - картона или мяса. Цена вроде бы одна и та же, да и внешне мало отличий... Поверьте, что дело не в экономии...
Андрей, ел не обращая внимания на разговоры - он ещё не совсем "въехал" в российские реалии. Напившись крепкого, горячего сладкого чаю, он немного восстановился и уже без недовольства выслушал план Гены по дальнейшей охоте.
- Мы сейчас перейдём ручей и пойдём дальше по долинке, до вершины левого распадка, где выйдем на гребень, на дорогу, по которой мы вчера приехали, а там уже скоро дойдём до нашего бивака...
Андрей помолчал и спросил: - А сколько это будет по времени?
Гена ответил: - Часа два...
Андрей, посмотрев на солнце, проговорил: - Я сегодня ещё на закате на рёв пойду...
Гена не обращаясь к нему прямо, возразил: - Но ведь на закате звери плохо ревут и охотятся на них, в основном утром...
- Не знаю, кто и где так охотится, но сколько я себя помню, сделать удачные выстрелы, чаще удаётся вечером, потому - что звери в это время менее осторожны - с плохо сдерживаемым раздражением ответил Андрей, которому досаждала неоправданная всегдашняя уверенность брата...
Гена промолчал, но явно остался при своём мнении...
Брат Андрей, для него уже не был авторитетом. Ведь он сам, добыл уже не менее пятидесяти крупных копытных: кабанов, оленей лосей и косуль, зимой и летом и потому считал, что знает о тайге много больше, чем его старший брат...
Потушив костёр, "команда" перешла через заросшую травой и кустарником широкую долину с прозрачным ручьём посередине и вышла на место, где совсем недавно ещё горел костёр и отдыхали люди. Трава подле костра была примята, угли были ещё тёплыми и несколько пустых бутылок из под водки валялись под кустом.
- Недавно уехали - пощупав золу пальцами, отметил Гена. - Видимо тоже на рёв приезжали. Но ничего не добыли и начали пить водку.
Андрей промолчал, но явно не одобрил такого времяпровождения...
Пройдя по тропке чуть дальше, вышли на хорошую сухую, грунтовую дорогу, по обочине которой торчали деревянные столбы, с натянутой, между ними, толстой ржавой проволокой. Гена стал рассказывать:
- Тут, в середине девяностых, бывшие охотоведы маральник открыли.
Закупили несколько быков где - то на Алтае, привезли сюда и поместили на шестнадцати квадратных километрах вот этого огороженного пространства.
Он выразительно обвёл рукой, крутой высокий склон, со скальниками торчащими местами из заросшего травой сосняка.
- Они хотели деньги на этом зарабатывать, но с годами что - то у них в "фирме" разладилось и они это дело забросили... Вот и стоят столбы...
Он молча шёл впереди, видимо вспоминая те времена и потом продолжил:
- А место здесь хорошее, зверю было просторно. Но сколько же надо было денег вбухать, чтобы шестнадцать километров, металлической сеткой обтянуть в два метра высотой...
- А сетку куда девали? - спросил Андрей и Гена со вздохом ответил: - Часть продали, а часть, как это часто у нас бывает - разворовали.
Постепенно, Гена с Максимом и Валерой ушли в "отрыв" и Андрей не спеша шёл позади, поглядывая под ноги. На мокрых местах дороги, он всматривался в колею и на одном из поворотов, увидел большой отпечаток копыта быка - рогаля и рядом, след поменьше - здесь прошли матки...
- Ага - бормотал он негромко. - След свежий. Значит бык с матками ночует внизу, а днём поднимается на хребтик и ложится. Там днём безопаснее ...
Вдруг впереди бухнул выстрел и вывернув из - за поворота, Андрей увидел Максима, осторожно крадущегося к высокой берёзе. Остановившись, стрелок вновь поднял ружьё и выстрелил. Второй рябчик камнем упал на траву...
Когда Андрей подошёл к мужикам, Максим обдирал рябчиков, а Гена, зайдя на обочину осматривал вершины придорожных берёз...
- Тут целый выводок - пояснил он подошедшему Андрею - Максим по первому взлетевшему промазал...
Скоро тронулись дальше и поднявшись на хребтик свернули на дорогу, где хорошо были заметны вчерашние следы Гениного микроавтобуса.
На грязи, в низинке, Андрей увидел свежий следок косули и подумал, что зверь в этих местах есть, хотя и не показывается на глаза...
Солнце было ещё высоко, когда они подошли к биваку.
Андрей, отдыхая уселся на корягу рядом с потухшим костром, налил себе холодного чая, выпил залпом, потом залез в палатку, достал тёплую куртку и перекинув её через руку, придерживая ружьё на плече, пошёл вперёд по дороге.
- Я хочу посидеть послушать и может быть пореветь - уже на ходу объяснил он оставшимся у костра и не дожидаясь вопросов, скрылся за поворотом...
Он шёл чуть прихрамывая на левую ногу, но торопился и потому, на боль в ноге не обращал внимания. Он издавна привык, терпеть в лесу боль и усталость, и старался на этом не фиксироваться...
Тогда, когда он был помоложе и жил здесь, в Сибири, то ходил по Прибайкальским лесам как лось и знал в округе на пятьдесят - сто километров от города, каждую падь и даже распадки.
Тогда он проводил в тайгн почти треть года, а остальное время сидел дома, читал книжки и отходил от тяжёлых походов пережидая непогоду.
Даже деньги для своей тогдашней семьи он зарабатывал в лесах, собирая камедь - лиственичную смолу и по приличной цене сдавал её в заготовительные пункты. Работа эта была нелёгкой, но ощущение внутренней свободы помогало преодолевать тяжёлые физические и психологические нагрузки...
Тогда, он научился, несмотря на усталость преодолевать за длинный день до пятидесяти - шестидесяти километров, да ещё с тяжёлым рюкзаком. Пройти, уже вечером, после долгого дня ходьбы по тайге ещё два десятка километров, не представлялось ему проблемой...
С той поры, конечно много воды утекло, но он по-прежнему не боялся ни боли, ни усталости...
Пройдя по дороге до крутой гривки, Андрей, осторожно оглядывая ближайшие чащи и промежутки между деревьями, сошёл на обочину, вышел на край обрыва, постоял озираясь, одел сверху зимнюю куртку и спрятавшись за чёрный, толстый ствол упавшей вниз по склону лиственницы, прилёг на траву и расслабился. Вскоре дыхание восстановилось, он поплотнее запахнул куртку и стал слушать тишину наступающего погожего вечера...
...Солнце медленно садилось за противоположный, пологий склон широкой пади и заливало ярким светом, всё таёжное пространство перед ним, подчёркивая разноцветье лесного ковра внизу и яркие золотые всполохи мягкой и лёгкой хвои на стройных лиственницах, ожидающих первых сильных заморозков.
Вокруг стояла прозрачная тишина, изредка нарушаемая деловитым стрекотаньем кедровок. Синее небо без единого облачка, простиралось над тайгой и ближе к вечеру, словно просело спускаясь ближе к земле, обещая назавтра ясное утро и солнечную, тёплую погоду...
Задумавшись, Андрей вздрогнул, когда из вершины распадка, раздался рёв знакомого, ночного быка - рогача. Олень пробуя голос протянул на высокой ноте начало песни, перешёл на басы и закончил раздражённо - сердитым рявканьем. Дослушав до конца, Андрей не торопясь поднялся на ноги, продышался и только хотел в ответ затянуть высоко и протяжно, приложив руки рупором ко рту, как от стоянки раздался сиплый вой отдалённо напоминающий простуженный рёв деревенского быка...
Это трубили в ствол оставшиеся на стоянке...
Андрей чертыхнулся и сел на поваленный ствол ожидая продолжения...
Но в лесу стояла тишина и только вспугнутая чем - то кедровка, пролетела низом долинки и усевшись на чёрную вершину сухой лиственницы, сварливо заскрипела, словно ругая кого - то.
Через время, от бивака, вновь раздался рёв, теперь уже более похожий на изюбриный и бык - олень откликнулся на него, уже просто сердито рявкая низким басом! И вновь наступила тишина...
Прошло ещё несколько минут и Андрей решил тоже поманить раззадоренного зверя. Он сделал несколько вдохов - выдохов, потом приложил ко рту ладони рупором и вначале коротко и пронзительно сверху вниз рявкнул, а потом уже быстро втянув в себя воздуху, затянул песню гонного быка, протягивая с высоких нот к низким и уже закончив, рявкнул отдельно парочку раз и замолчал, смущённо и недовольно качая головой.
Через небольшую паузу бык ответил из вершины распадка и Андрей, удовлетворённо покачал головой - бык ему отозвался...
А ведь были времена, когда он, по осени, заходя в тайгу и пробуя голос, затягивал изюбриную боевую песню и все гонные быки из округи, торопились ему ответить. Часто, особенно вначале гона, быки ответив первый раз, спешили ему навстречу, а он, определив по тембру голосу какого возраста бык, отвечал молодому потоньше, а "старику" - посолидней, побасовитей. Тогда ему хватало и музыкального слуха и силы лёгких, чтобы подманивать самых осторожных быков...
Солнце постепенно садилось и в какой-то момент, коснувшись лесистого горизонта начало погружаться куда - то за край земли на западе, в синие прохлады наступающей ночи...
Андрей запахнулся в куртку и тут же, над тайгой прозвучал ружейный выстрел и всё вновь надолго затихло.
"Это наверное Максим стрелял - подумал Андрей. - У Гены карабин и звук от выстрела резкий и сухой...
... Солнце прокатившись по горизонту, опустилось за таёжную гриву, кинув на землю, уже прощаясь до следующего утра, несколько розово - золотых острых и длинных лучей.
И тут в наступающих сумерках, уже на склоне, в самой вершине распадка, как - то неуверенно, протрубил тот же бык...
"Ага- подумал Андрей. - Максим стрелял по матке и может быть убил её, потому, что бык иначе бы просто ушёл. А тут он пытается её подозвать к себе..."
Андрей ещё посидел спрятавшись за стволом, вглядываясь в сумерки заполнившие долину внизу и подбиравшиеся к нему, наверх.
Постепенно небо потемнело, появились первые крупные звёзды и слева, над дальним краем долины, сквозь силуэтную листву и сосновую хвою древесных вершин, стала видна бело - серебряная, "растущая" луна видимая сейчас, как острый полумесяц в форме буквы "с", развёрнутой в обратную сторону.
Дождавшись полной темноты и больше не слыша осторожного, напуганного выстрелом изюбря, Андрей, поднялся с земли, вглядываясь себе под ноги, шурша травой вышел на дорогу и вслушиваясь в ночную тишину, зашагал в сторону стоянки...
Вскоре, за деревьями завиднелся желто - алый огонёк костра, но у машины было необычно тихо. Когда Андрей вошёл в полосу кострового света, то увидел одинокую фигуру Валеры, немного испуганного и насторожённого...
- Что, не пришли ещё? - спросил он, уже заранее зная ответ.
- А я не знаю где они - с обидой в голосе ответил Валера. - Я уже и суп сварил и чай вскипятил, а вы все словно провалились в этом лесу...
Он отвернулся и стал греть руки над костром.
- Думаю, что они добыли оленя, скорее всего матку, вот и разделывают её пока ночь не настала - извиняющимся тоном ответил Андрей
Он поставил свою двухстволку к палатке, вернулся к костру, присел на край дорожного бортика - закрайка поросшего травой и налил себе чаю...
Осторожно сглатывая горячий чай, он стал успокаивать обиженного Валеру...
- Им просто повезло, если они стрелили оленуху. У неё сейчас мясо жирное, сочное, мягкое - и помолчав добавил - ты не переживай. Тут радоваться надо, что ребята зверя добыли.
Он был уже уверен, что брат с племянником добыли оленя...
Вскоре из темноты тихо вышел Гена, а за ним и Максим.
Андрей спросил: - Ну как? Можно поздравлять с добычей?
Гена махнул рукой в сторону Максима: - Это всё он...
Андрей улыбаясь поздравил племянника: - Молодец Максим. Ты её, я слышал, одним выстрелом повалил?
Максим подойдя к костру и смущённо улыбаясь стал рассказывать:
- Мы с папой быстро шли по дороге и вдруг услышали, что бык вякнул и совсем недалеко. Мы замерли и вдруг я вижу сквозь чащу, через листву, будто мелькает что - то темно - коричневое. Я не думая вскинул ружьё, навёл и сразу выстрелил... И все затихло, только бык по чаще ломанулся, несколько раз прохрустел, протрещал сквозь кусты...
- Мы с папой постояли, послушали. Я уже и ругать себя начал потихоньку, но думаю дай на всякий случай схожу, посмотрю на то место куда я стрелял. Подхожу ближе - а папа за мной идёт - он глянул на Гену - только я куст ольховника обогнул, а она там лежит и странно, что у неё загривок почти чёрный. Лежит и не шевелится...
Максим помолчал. Потёр лицо правой ладонью: - Пуля сзади, в основание черепа попала и наповал...
Гена продолжил: - А я ничего сообразить не успел, а уже Максим вскинул ружьё и выстрелил. Я потом увидел, как бык вдалеке мелькнул и всё затихло. Ну думаю - промазал. Ан нет! - он довольно засмеялся. - Так что мужики с полем вас! Бурхан нас своей заботой не оставил...
Валера слушая рассказ развеселился и быстро стал в салоне микроавтобуса приготовлять к стол ужину...
Андрей попивая чай добавил: - А я там на гребне сидел, всё слышал и сразу подумал, что Максим матку стрелил...
- Да я не хотел матку стрелять, оправдываясь вновь начал пересказывать охотничий эпизод Максим. - Я думал, что это бык мелькает. У меня было мнение, что матки намного светлее быков по окрасу. Если б я знал, что это матка, то я бы и стрелять не стал.
Так бывает - успокоил его Андрей. - Однажды, мы вот так же с егерем, моим давним приятелем, залезли с вечера на хребтик, над водохранилищем, и стали трубить... Ещё и солнце было. Тут вдруг егерь меня толкает в бок и показывает направо. Я туда глянул, присмотрелся, а там матка - оленуха ходит, травку щиплет. Мы с егерем посмеялись тихонечко и через время стали снова трубить.
А уже сумерки подступили, видно стало плохо, особенно если вниз смотришь... Тут егерь, вдруг, показывает вверх, в темноту и мне показалось тоже, что я два жёлтых пятна увидел на тёмном склоне, которых там раньше не было. Егерь поднимает карабин прицеливается - Бам - м, и что - то там, на бугре затрещало и всё затихло...
Подошли, а там матка лежит, да такая крупная... Пуля ей между глаз точно попала... Пожалели мы, но делать нечего - выстрел произведён...
Сидя за столом в салоне машины, выпили за Максимову удачу и он, ещё переживая удачный выстрел стал вновь рассказывать.
- Мы ведь по дороге тихо шли и потому, вышли к зверям близко. И ещё, мне показалось, что олени-то шли вниз по распадку, словно куда торопились. И хорошо, что мы на дороге были. Там же ни сучьев ни ветоши сухой нету. Шли почти неслышно. Вот они на нас и напоролись...
Андрей вспомнил, что бык, уже после выстрела один раз проревел, проговорил:
- А я ведь быка после выстрела ещё раз слышал. Только уже далеко вверху, по распадку и много вправо от прежнего места. Он туда убежал, а оттуда голос подал...
Выпили ещё по одной и Гена стал рассказывать, как они с Александром Владимировичем, первый раз здесь лося добыли...
- Тогда уже зима началась, но снег лежал, правда небольшой - начал Гена. Александр Владимирович пошёл верхом, по дороге, а я вниз спустился и пошёл по дну долины, напротив этого крутого склона. Снегу мало и видно кругом очень хорошо...
Гена помолчал, с аппетитом закусывая хрустящими солёными груздочками, захватывая их с тарелки прямо пальцами...
- Александр Владимирович, оттуда, сверху молодого бычка "столкнул" и тот, чуть отбежал от лёжки вниз по склону, постоял послушал и стронулся дальше. А крутяк такой, что тяжело спускаться и потому, лось вдоль склона по диагонали пошёл, обходя скалки. Тут я его и увидел! Там было метров сто двадцать до него, и я приложив ствол карабина к берёзе, выцелил и бахнул. Лось как ужаленный подскочил, а потом постоял пошатался и упал, и поехал по крутяку вниз. Так он почти к моим ногам и подкатился...
Выпили по следующей и всем захотелось спать. Начали зевать и закончив есть, попили чаю и разошлись по палаткам
Андрей, вылезая из машины, заметил: - Я завтра с утра, ещё по темноте, хочу пройти на гривку и там пореветь. Теперь уже можно не стрелять, а просто послушать и посмотреть, если повезёт...
Он влез в тёмную палатку, снял сапоги, положил их ближе ко входу, с трудом протиснулся в тесный спальник, поворочался невольно прислушиваясь к окружающей стоянку ночной тайге, длинно зевнул и словно в омут провалился - заснул крепко и надолго.
Ночью, проснувшись от холода накинул сверху на спальник тёплую куртку, послушал как Гена похрапывал у себя в палатке и угревшись, уснул до утра...
... Пробудился Андрей оттого, что Гена проснулся у себя, долго возился одеваясь и выйдя на воздух посветил фонариком на палатку брата...
Андрей видя жёлтое пятно света на тенте, бодрым ровным голосом проговорил: - Я тоже сейчас встаю...
Через десять минут, ещё в полной темноте - было около шести часов утра, на стоянке ярко, потрескивая горел костёр и мужики стоя вокруг, переминаясь с ноги на ногу пили крепкий до терпкости, подогретый вчерашний чай...
Пожевав без аппетита вчерашние бутерброды, охотники, затоптав костёр и залив его остатками чая, прихватив оружие и выстроившись цепочкой пошли по дороге в сторону гребневого обрыва. Андрей, как обычно шагал последним...
Придя к обрыву, все сели на землю и замолчали, вслушиваясь в приходящий в тайгу рассвет.
Стало чуть посветлее и на тёмном фоне уходящей ночи, проявились силуэты крупных деревьев - лес тревожно и загадочно молчал...
Вдруг, Андрей неожиданно даже для самого себя поднялся, отошёл от всех чуть в сторону и продышавшись, заревел - страшно, громко, яростно и пронзительно...
От неожиданности остальные вздрогнули и поёжились, но промолчали, воздержавшись от ненужных реплик. И тут же, издалека, со дна полого поднимающейся к гребню, тёмной ещё долины, басовито и длинно ответил гонный бык.
Все зашевелились и в это время из сумерек снизу, из под обрыва, совсем рядом, несколько раз коротко мукнул второй, вчерашний бык. Он видимо уже боялся незнакомых голосов, реветь не ревел, но не удержавшись дал знать, что он тоже здесь присутствует.
Гена, невольно пригибаясь отошёл от обрыва и сказал шёпотом: - Он нас на фоне неба, сразу может увидеть.
Андрей коротко отреагировал: - Он сегодня реветь не будет, напуган - и
уже не обращая ни на кого внимания, вернулся к дороге, перешёл её и войдя в тёмные ещё кусты и став на колени, вновь затрубил, направляя раструб ладоней вниз к земле: вначале коротко рявкнул, а потом протянул тонко и сердито, в конце переходя в басы. В какой - то момент ему не хватило воздуха и он, оборвав рёв коротко вдохнул воздух и рявкнул ещё два раза...
Прошло несколько томительных минут ожидания и бык, снизу долины, уже громче и как показалось Андрею чуть ближе, ответил длинно и протяжно: И- а - а - эх, и через паузу выдохнул : А - Ах...
"Ага... это тот вчерашний бык, чьи следы мы видели на щебёнке и который с матками крутился вокруг скального гребешка... - отметил Андрей. - Мне отзывается и похоже, что он пошёл вверх по падив нашу сторону!" Гена, Максим и Валера оставаясь на своих местах, слушали и наблюдали что будет дальше... Их растревожила решимость Андрея и даже бывалый охотник - добытчик Гена, с интересом наблюдал за действиями старшего брата. В какой - то момент, он поймал себя на мысли, что присутствует на драматическом спектакле, с участием человека и зверя. Казалось, что Андрей долго ждавший своего "выхода" на сцену, наконец решился посоревноваться с оленем в умении чувствовать и понимать природу...
На восточной стороне небосклона, в той стороне где отозвался бык, над горизонтом протянулась синяя полоса рассвета, постепенно над горизонтом заливаемая алым цветом. На дне широкой, таёжной долины, белым паром ещё поднимался густой холодный туман и чем больше вокруг было сине - розового света, тем выше поднимался над тайгой беловатый "ледник" тумана...
Переждав немного, Андрей пройдя по дороге чуть вперёд шагнул на обочину и спрятавшись под большой выворотень продышался и вновь заревел, проводя приложенные ко рту руки снизу вверх, из под корневища к небу...
"Так быку будет трудно определить точное моё местонахождение - подумал он и встав на ноги прислушался.
Бык ответил почти тотчас же и теперь, Андрей уже точно знал, что ревущий олень двигается в его сторону, в вершину пади...
Оттуда, снизу, повеяло холодком и сквозь кроны сосново - лиственничного леса растущего на противоположной гривке, проскользнули в полусонную долину несколько острых, золотистых лучей, хотя самого солнца ещё не было видно.
Андрей настолько увлёкся перекличкой с "соперником", что забыл обо всём, помнил сейчас только об олене и думал как выманить зверя на дорогу, то есть на верх пади?
Солнце незаметно поднялось над горизонтом, осветило золотистым светом противоположную сторону долины, отчего там, на склоне, на траве, на кустах и деревьях, ярко заиграл солнечный, золотой тёплый пастельный свет.
Вдруг с обочины, совсем недалеко от Андрея взлетел крупный глухарь, мелькнувший при подъёме белой пестриной подбрюшья. И тут же, в кустах справа, он расслышал шум крыльев второго глухаря...
Андрею некогда было разбираться с глухарями, но ему показалось, что где - то на краю сознания промелькнуло предположение: "Кажется, я слышал часть глухариной песни чуть раньше и просто в волнении не обратил на него внимания... Может быть по весне, здесь бывает глухариный ток - место подходящее..."
Дорога, покрытая палой лиственичной хвоей, заросшая пожелтевшей травой, уходила вперёд, в золотое, таинственное царство тайги, в котором вот - вот должен был появиться владетель этих мест - царственный бык - олень..!
Его развесистые и крупные рога на голове, были в этот утренний час, в этой глухой тайге символом власти - "королевской" короной. Его мощный рёв, больше похожий на тигриное рыканье, его размеры, сила и ярость мышц делали его настоящим владыкой здешней тайги и к тому же, он был владетелем целого "гарема" маток, во всём ему подчиняющихся, что и подтверждало его царственный статус.
В это прекрасное утро, разъярённый и вместе с тем осторожный зверь, никак не напоминал пугливого оленя из охотничьих рассказов или народных легенд и сказок...
...Однажды, во время изюбриного рёва, в другой дальней тайге, Андрей видел сквозь кусты, как гонный олень остановившись, отбивался от целой стаи охотничьих собак. Храпя и пуская из пасти пену, бык бил нападающих собак передними острыми копытами и наносил молниеносные удары - выпады много отростковыми рогами. Это была настоящая битва, из которой одна собака вышла искалеченной, с перебитой копытом лапой, а другая, получила колющее ранение в бок и с визгом убежала проч. В тот раз олень из боя с собаками вышел победителем и ускакал в тайгу, тяжёлым, ходким галопом...