Аннотация: Как армия формирует характеры и учит жить сознавая, что вокруг живут люди, такие же как ты.
"Лучше быть мягким снаружи и твёрдым внутри, чем твёрдым снаружи и мягким внутри." - Лао-цзы
... Андрей, возвратился из армии совсем другим человеком. Он стал намного сильнее, как в физическом так и в смысле характера. Перенесённые за время армейской службы тяготы и тревоги, сделали из него настоящего взрослого мужчину. И конечно, переменилось его отношение, не только к окружающему миру, но и к самому себе...
Так получилось, что его физическое становление совместилось со становлением душевным и в определённом смысле, его характер сформировался именно во время военной службы. Он и до неё, был человеком самостоятельным, а после армии, вдруг почувствовал, понял сердцем, что жизнь сама по себе удивительная штука, а уж жизнь на свободе - это сплошной праздник. Конечно это тоже не постоянная феерия, но если отбросить суету и томление духа, то на "гражданке", благодаря возможности быть физически свободным, можно было ощутить себя независимым человеком. А это, согласитесь, совсем немало...
И ещё одно качество он вынес из долгой, почти трёхгодичной армейской муштры и подчинения: можно сколь угодно строго относиться к себе самому, но от других требовать что-то "неудобоносимое" просто нечестно. Например, можно увиливать от нарядов на кухню, а можно, воспринимать их как некую проверку силы воли и даже постараться находить в этом положительные моменты. Приходя из посудомойки - а "молодые" только туда и попадали, -Андрей доставал из шкафа для просушки шинелей двухпудовую гирю, и тренировался, поднимая её и левой и правой рукой, чувствуя прилив новых сил, после многочасового, бессмысленно-нудного стояния перед цинковой раковиной, наполненной жирной водой от грязной посуды...
Глядя на Андрея, сослуживцы завидовали оптимизму "молодого бойца", не подозревая, что таким образом, он выражал чувство радости от осознания, что очередной отвратительный "кухонный" день, наконец прошёл. Иначе говоря, так он лечил свой "кухонный" стресс...
Одним словом, Андрей старался находить положительные моменты в самом неприглядном деле. Например, он находил соревновательный элемент, даже в мытье полов и всегда делал это качественно и с душой. Странно, но и этому, его научила воинская дисциплина, которая заставляет повиноваться без рассуждений, но и командовать без угрызений совести. Позже, став сержантом и командуя молодыми, он делал это без отвлечённых сомнений, вспоминая своё отношение к службе в первый армейский год - особенно тяжёлый для солдат срочной службы...
Анализируя свою реакцию на то или иное приказание, он научился понимать реакции других, на то или иное вынужденное действие с его стороны - как говорят в армии: "Не научившись подчиняться, не научишься командовать".
Андрею, совсем нетрудно было подчиняться, потому что когда ты знаешь приказ и без рассуждений его выполняешь, то внутренне, в личностном плане, ты остаёшься свободен, ибо ответственность за последствия приказа несёт человек "командующий". Тебе приказывают чистить туалет и ты это делаешь без разговоров, зато на какое - то время исчезаешь с "радаров" армейского начальства и закончив работу, можешь посидеть где-нибудь на пригорке и полюбоваться на окрестные виды...
Он служил на таёжной сопке и там не было ни горячей, ни холодной воды. В капонире, где был оборудован командный пункт полка и где "служили" солдаты, туалеты были на улице, а умывальники и проточная вода, были только в "новой" казарме, отстоящей от капонира на двести метров...
... Однако и служб, рано или поздно приходит завершение... Череда трудных армейских дней, неожиданно подошла к концу - недаром говорят: "День длинен, да век короток". В отличии от своих годков, Андрей не захотел изображать из себя "дембеля", так как считал, что это от недостатка самоуважения. К "молодым" относился нормально, однако не забывал, что служит уже третий год. "Тот, кто уважает себя, - думал он - не может не уважать других и только лакей по характеру, может становится "дембелем", которому сапоги чистят молодые..."
Более того. Он защищал молодых от произвола дембелей, своих "годков", то есть сослуживцев, одного с ним года призыва...
Однажды, уже на третьем году службы, Андрей был дежурным по батарее и после отбоя сидел и читал книгу в прихожей казармы, ожидая, когда все заснут, чтобы самому прилечь не раздеваясь на койку. В это время в казарму, громко разговаривая, вошли два его годка, Шуча и Пуча. У первого была фамилия Шутюк, а второй был Пугачёвым. Они что-то громко и возбуждённо обсуждали и Андрей понял, что они "обкурились", побывав в гостях у "флотов", чья казарма была рядом. Он внутренне напрягся и послушав некоторое время их визгливый хохот - после косячка анаши всегда хочется смеяться - сделал им замечание: - Потише вы! Народ уже спит и вам пора ложится...
Пуча, возбуждённый наркотой, неожиданно грубо ответил: - Да пошёл ты Андрюха ... и продолжил весёлую историю, пересыпая рассказ матерками. Это нахальство и взбесило Андрея. На лице его появилась, явно искусственного происхождении улыбка и затем, как это всегда бывало прежде, он сорвался с тормозов...
Заскочив в промежуток между кроватями, на которых один напротив другого сидели Пуча и Шуча, он ударил ребром ладони Шучу и попал вместо лица по горлу. Шуча хрюкнул и опрокинулся на кровать. Пуча, крепкий, коренастый молодец, быстро выскочил в широкий проход, заматерился и тут же получил от Андрея, сильный удар в лицо. На пол закапала кровь, годки повскакали с кроватей и разняли дерущихся. Иначе, рассвирепевший Андрей мог бы покалечить нахального Пучу...
Шуча понимая, что эта история может дойти до разбирательства в штабе полка, а он был сержантом и помкомвзвода, лежал тихо закрывшись одеялом, а Пуча уже после драки, сидя на своей кровати и вытирая кровь с разбитого лица, ещё долго в полголоса озвучивал угрозы, обещая зарезать Андрея и отомстить ему за обиду. Андрей, уже успокоившийся ровным голосом пригрозил Пуче: - Я вам говорил, чтобы вы утихли... Но вы меня не послушали и получили за ваше нахальство... А если ты Пуча не заткнёшься, то я из тебя отбивную сделаю, а потом патруль вызову...
Пуча, несмотря на наркотический "дым" в голове, по тону Андрея понял, что он действительно сделает так, как говорит...
Через полчаса в казарме всё затихло, а молодые получили урок на будущее...
Назавтра, Андрей заставил Шучу вымыть за собой пол - он ночью облевался. Болезненно выглядевший после вчерашнего Шутюк, боясь взглянуть в холодные глаза сослуживца, сделал это беспрекословно на глазах у молодых солдатиков, что было полным унижением для старослужащего. Но Андрей на это и рассчитывал, надеясь, что после этого случая Шутюк на всю жизнь поймёт, что издеваться над молодыми нельзя и даже опасно...
Пуча, войдя на завтрак в столовую, не глядя на Андрея и щупая пальцем распухшую, рассеченую ударом губу, вдруг заявил, что вчера повредил себе лицо, упав во дворе... Андрей, криво улыбнувшись и закрывая тему произнёс: - Иди садись ешь, пока каша не остыла...
Андрей, до конца службы помнил тот случай испортивший его отношения с годками. Но молодые, с нескрываемым уважением и даже восхищением смотрели на него - дембеля стали вести себя менее агрессивно. Сам Андрей, помня, как издевались дембеля над его годками в первый год службы, не хотел повторения этого и продолжения таких "крепостнических" традиций и старался свои взгляды внушить солдатам второго года службы, остающихся на батарее и сменяющих уходящих на дембель его одногодков...
... Андрей, с самого начала службы всегда себя одёргивал, стараясь свой характер и возможности не выставлять впереди всех. "Если другие должны заниматься уборкой или ходить в наряд на кухню, то почему я могу позволить себе от этого отлынивать?" - часто спрашивал он сам себя...
Такое отношение сделало его уважаемым человеком не только у "молодых", но и у своих годков, дембелей. И все - таки, он всегда оставался немного в стороне от сослуживцев, в силу постоянной погружённости в себя...
За время проведённое в армии, он научился безмолвно разговаривать и размышлять сам с собой. "Допустим в том же наряде на кухне, ты моешь с утра до вечера чашки, тарелки, вилки, ложки, бачки, поварёшки, баки и тазы, а голова у тебя свободна и ты спокойно думаешь о чем то своем, не строя никаких планов и не отвечая ни за что, кроме чистоты этой кухонной посуды" - рассуждал Андрей.
- Конечно, первое время кажется, что вся эта - армейская тягомотина, с бесконечным козырянием, "есть" вместо да и "здравия желаю..." вместо добрый день, - просто игра взрослых недалёких дядек, и участие в этом "театре марионеток" противно, к тому же, напрасная трата дорогого времени жизни...
Однако постепенно к этому привыкаешь и начинаешь рассуждать как философ. Ведь недаром в армии так популярен слоган: "Солдат спит - служба идёт". По сути это летучее выражение очень напоминает буддистские изречения о тщете и суете жизни. Весь армейский быт предлагает думающему человеку внутреннюю альтернативу - ты можешь быть свободным только тогда, когда сумеешь освободиться внутренне, то есть выскочить из этого "потока" бессмыслицы..."
Вот Андрей и "выскакивал" периодически, за что его тут же наказывали армейские начальники. А он оставался спокоен и не обращал внимания: ни на повышения по службе и присвоение званий, ни на разжалования и на уборку туалетов, в качестве отработки штрафных нарядов.
... Несмотря на армейскую занятость, он находил время читать серьёзные книжки и в радиорубке, где на "боевом" дежурстве проводил большую часть времени дня и ночи, на потайной полке под верстаком, где стояли радиостанции, лежали томы Гегеля, Канта и Ницше, которые он набрал в хорошей полковой библиотеке.
Даже полковое начальство, изредка появляющееся на командном пункте полка узнало о этой его забавной страсти. Однажды, в полк приехал какой - то высокий начальник, с двумя звездами Героя Советского Союза и местный подполковник из политотдела, привёл этого генерала в радиорубку и знакомя со стоявшим на вытяжку Андреем, рассказал, что солдатик неплохой, читает умные книжки и даже "Капитал" Маркса, но недавно, за самоволку разжалован из сержантов в ефрейторы.
Статный генерал крякнул, покровительственно улыбнулся Андрею и заметил: - Это ничего... Это бывает... Тут главное не попадаться. А если уж попал, тогда отвечай по всей строгости...
Андреева выправка явно понравилась генералу и он вышел из радиорубки довольный...
...Последние месяцы службы, дались Андрею тяжело. Ему всё надоело и потому, он старался больше бывать на дежурстве, иногда подменяя молодых, особенно по ночам, давая им поспать лишние часы - он просил их принести ему из казармы чайник с водой и отправлял досыпать. А потом, заваривал себе кофе на припрятанной под верстаком электроплитке и бодрствовал до рассвета, а уже перед самой сменой вызывал выспавшегося, свеженького "молодого"!
К тому времени, отношения с комбатом Тетёркиным совсем разладились и тот, как - то в беседе с глазу на глаз, после очередной самоволки Андрея, зло ощерясь пообещал его посадить в дисцбат, то есть в армейскую тюрьму. Понимая, что угрозы со стороны капитана реальны, Андрей, как мог держался, самоволки прекратил и тоскуя начал считать дни до дембеля...
И тут ему повезло. Начальник строевой службы полка, поэт - любитель старший лейтенант Неделин, несколько раз, будучи дежурным по командному пункту полка, говорил с Андреем по приятельски о стихах Саши Чёрного, томик которого тот привёз ещё с гражданки. Особенно часто, криво улыбаясь Андрей цитировал такие строки Саши Чёрного: "В книгах гений Соловьёвых, Гейне, Гёте и Золя, а вокруг от Ивановых, содрогается земля".
Молодому лейтенанту, суждения Андрея и умение формулировать свои мысли понравились и они стали почти приятелями, насколько это можно себе позволить в армии... Так вот этот Неделин, как - то в начале лета, уже после очередного приказа о демобилизации, подошёл к нему и сказал: - Я вижу, что у тебя неприятности с комбатом и потому думаю, что тебе лучше пораньше уехать домой. Я начал оформлять документы, и ты с первой партией дембелей отправишься на родину...
Андрей был очень доволен, и поблагодарил Неделина горячо и искренне...
Случилось так, как и сказал Неделин. В начале июня, ему объявили, что он уедет через несколько дней...
В отличии от своих годков, Андрей Чистов дембельского чемодана не собирал, значки отличника боевой подготовки и за классность не чистил. И даже сапогами не поменялся на новые с кем-нибудь из молодых. Ему на всё это было глубоко наплевать...
Казалось, что эта пытка - жизнь среди посторонних людей насильно, - никогда не кончится и он, в очередной раз "взбунтовавшись" попадёт на гауптвахту, а оттуда под суд... Тем не менее всё обошлось и Андрей готов был перекреститься, благодарить бога и Неделина за проявленную к нему милость.
Перспективы военной тюрьмы пугали его реальным бунтом, в который он мог там впасть, в очередной раз "выпрыгнув" из потока жизни. Нервы его были напряжены и опасность "срыва" была вполне вероятна... Поэтому, он думал тогда, что приехав домой будет несколько дней лежать на кровати с утра до вечера и переживать это первое, настоящее "поражение" в своей жизни...
Так ему тогда казалось... Он и не знал ещё, что такие "неудачи", в дальнейшей жизни значат много больше, чем блестящие победы...
Позже, Андрей говорил знакомым, что армия для него была равнозначна монастырю, где он научился переносить физические невзгоды и внешнюю несвободу, оставаясь свободным в душе. К тому же, именно армия научила его понимать значение дружбы и сознавать, что ты не один живёшь на свете...
2005 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal