Аннотация: В этой книге, я собрал многие статьи написанные об Англии в период между 2000-ым и 2020 годами. Многие статьи были уже напечатаны. но такой полный сборник печатается впервые.
Вступление к книге очерков об Англии, англичанах и русских, живущих в Англии.
"С каждой поездкой расстояние до себя уменьшается. С каждым путешествием дорога к себе становится всё короче. Ты движешься до тех пор пока ты не осознаёшь что не надо никуда ехать, не надо ничего делать и ничего учить чтобы просто быть здесь, и быть тем кто ты уже есть. И тогда ты останавливаешься и живёшь, а звёзды всё так же мигают и светят но уже изнутри..."
...Общие замечания об основных чертах жизни в Англии и если угодно, то иллюстрированное оглавление к этой книге.
Прежде всего, меня поразил налаженный веками быт - то, что я называю технологией жизни, и богатство страны, накапливаемого столетиями. Богатство, ставшее обыденностью, привычкой. Если сравнивать с Россией, то становится понятной сложность восстановления нормальной жизни в нашей стране. И дело тут не в коммунистах или капиталистах - из малого никогда не делается быстро много. Когда я слышу споры о том, как было бы хорошо, если бы царь остался, или коммунисты остались бы, я думаю, что предмета спора тут просто нет.
Так складывалась история, что Россия всегда была на грани исчезновения, во все времена воевала, а потом обрушивалась в пропасть социального хаоса. И вновь и вновь воюя, поднималась из праха, устанавливалась на какое-то время и вновь рушилась силою исторических обстоятельств, обусловленных географическим положением, социальной нестабильностью, следствием загадочного русского характера, сложившегося под воздействием становления, полуазиатского, полуевропейского государства; полу-христианского, полу-языческого образа верований; полу-дикого, полу-цивилизованного образа жизни. Часто всё это плохо совместимые качества перемешивались в кипящую, бурлящую взрывоопасную смесь, клокотало, удивляя и пугая европейцев и подавая пример азиатским соседям. Путь поражений и побед, тысячелетнего рабства и победоносных революций сменяемых контрреволюциями - это судьба России, которая не похожа ни на одно европейское, но также не похожа и ни на одно азиатское государство.
Но вернёмся в Англию. Личный автомобиль здесь давно уже стал не роскошью, а средством передвижения, средством упорядочения жизни. Супермаркеты - продуктовые и мануфактурные - это торговые фабрики. Продукты закупают раз в неделю на неделю. Дома для этого есть большой холодильник и морозильник. Привозят на машине, закупая всё, включая туалетную бумагу, спички, салфетки, стиральные порошки, вино и медикаменты. Супермаркеты - это целая индустрия. Существует система скидок, финансовых пунктов и распродаж. Продукты со всего света, так чтобы можно было подешевле купить, побыстрее доставить, подороже продать и получить прибыль.
Мануфактура продаётся таким же образом в больших магазинах. На нескольких этажах все есть, все на виду, все доступно, никто не боится, что украдут. Продавцы ходят и смотрят, кому помочь выбрать. Радио и электротовары, одежда и обувь, постельное и нижнее бельё - всё есть, разных цветов, оттенков, фасонов и конструкций. Просторные прохладные залы, будь то лето или зима. Платят кредитными карточками и наличными: "живые" деньги тут же берут в банкоматах.
Вообще, деньги здесь сегодня-цель и смысл жизни. В отличие от шестидесятых, когда студенты и интеллигенция отбивалась от навязывания обществу стандартов потребления, сегодня даже бывшие хиппи и битники перевоспитались и копят денежку, делают карьеру. Живут скучно, зато сыто и спокойно. Если бы не эмигранты и терроризм, жить можно было бы припеваючи. Но сытая жизнь, чревата застоем. Слава Богу, России это пока не грозит.
Днём и вечерами в городах и деревнях работают пабы и бары, в которых общаются и пьют пиво, водку и виски. То, что покрепче пьют граммами, не так как в России - перевернул двести пятьдесят и готов. Отсюда, от быстрого опьянения, быстрое отключение всех "сфинктеров", потом следует "ты меня уважашь...", а потом или мордобой или пьяные слёзы: тут зависит от темперамента.
В Англии сегодня работают много: в банках, конторах, в офисах, на стройках. Иногда, если нельзя или не выгодно применять технику, применяют даже тачки, какими возили землю в тридцатые на Беломорканале.
Строят много. Весь Лондон в башенных кранах, как в России во времена советских пятилеток. Строят быстро, по принципу "лего", то есть структурными модулями. Разбирают не старое ещё здание, а на его месте ставят каркас и набирают модулями. Смотришь, через полгода - год новое красивое современное здание готово. Земля в городе очень дорога, поэтому строят качественно, добротно. Квартиры и в старых и в новых домах очень дорогие, хотя строят и муниципальное жильё, тоже красивое и удобное. В принципе, оно, муниципальное жильё бесплатное, его дают особо нуждающимся и бедным, но квартплата высока. Может быть, поэтому в Лондоне много бездомных, но об этой проблеме подробнее в другой раз...
Однако и зарплата высока. Средний заработок в Лондоне около пятнадцати тысяч фунтов в год. Это около пятидесяти тысяч в месяц рублями. Но повторяю, цены в Англии самые высокие в Европе, исключая Москву.
Парки, скверы, деревья, цветы, пруды, фонтаны, скульптуры - все хорошо продумано, уютно нарядно. Цветочные клумбы или коллекции живых роз просто волшебны. И тут же в парках птицы: дикие утки, гуси, лебеди разных пород и разного цвета. В Ричмонд-парке стада оленей и ланей совсем рядом, иногда в двадцати шагах. В любом парке белочки едят орешки с руки. Тут велосипедные дорожки соседствуют с пешеходными и очень много футбольных и регбийных полей, на которых даже в будни многолюдно. Ведь Англия это родина футбола и регби, как впрочем, вообще спорта.
Дороги - нет слов, сказка! Улицы в городах узкие, но водители привыкли и дорожных происшествий не много, хотя бывают пробки. Паркуют прямо на обочинах, а в воскресные дни даже на мостах через Темзу. А мосты, какие? А прогулочные пароходы? А рестораны на кораблях на воде?.. А сколько света ночью? Газеты можно читать...
В городах, много мелких кафе и ресторанчиков: итальянских, индийских, японских, французских, китайских. Появилось несколько русских, где хорошо кормят, но достаточно дорого: двадцать-тридцать фунтов с человека. В Лондоне живёт многонациональное сообщество: много индусов, арабов, африканцев, в основном из бывших колоний. В Нюэме (район Лондона) эмигранты составляют большинство (60% жителей).
Эмиграция стала большой проблемой недавно. Раньше считались расистскими любые разговоры об этнической статистике. Сейчас положение изменилось. Власти ввели жесткие меры против незаконной или подозрительной эмиграции, но расизм на британских островах не прививается, хотя на бытовом уровне бывает...
В Лондоне много музеев, большинство из которых бесплатные, в том числе Британский национальный музей и Национальная художественная галерея, Галерея Тэйт и Музей естественной истории. Много книжных магазинов, много книг, много читателей. Книги дорогие, но есть система скидок и много магазинов уцененной книги. Я покупаю книги только на распродажах...
Телевизор, а то и два-три, в каждом доме. Много каналов ТВ и радио, Классическая музыка почти так же популярна как попса, но у каждой своя аудитория. Очень много церквей. Почти все работают. Государственная религия - англиканство. Священники свои люди в школах, а школьники в церквях. Много детских церковных хоров. Веруют без фанатизма, но в большинстве искренне.
Много уличных рынков, которые работают в обеденное время. Очень удобно. Можешь в обед пройтись и купить нужную вещь за недорого.
Часто проводят национальные фестивали и карнавалы. Кажется, собирается полгорода. Едят, пьют, поют, танцуют, продают-покупают, гремит музыка, играют оркестры. Беженцы по районам проводят свои праздники. Дети и взрослые поют и пляшут в национальных одеждах. Русских не видно.
Метро в Лондоне старейшее в мире, ему около полутора сотен лет. Удобное, линий и станций много, вагоны уютные с обивкой сидений. Метро часто совмещено с пригородными поездами. Можешь сесть в метро в центре Лондона и, пересев на поезд на одной из станций, уехать на южный берег моря, в Брайтон. Много всяческих реконструкций. На месте свалок и старых промышленных районов - дорогие современные жилые комплексы. В старых доках и фабричных зданиях оборудуют музеи и концертные залы...
В деревнях, на фермах продают овощи и фрукты, варенья и соленья. Видишь объявление, заезжаешь, платишь, берёшь и уезжаешь. Часто хозяев нет рядом. Работают. Берёшь, оставляешь плату на прилавке и уезжаешь.
Диких хищников нет в природе. Волков и медведей уничтожили несколько столетий назад. При этом либералы очень жалеют животных, значительно больше чем людей. Может быть поэтому, в Лондоне появились городские лисы живущие в садах и огородах. Они часто нападают на кошек и собак. Было несколько случаев нападений на грудных детей в колясках. Ни собак, ни кошек в диком виде на улицах не увидишь. Этим Англия тоже отличается от России.
Суды традиционно торжественны. Судейские чиновники в париках и мантиях. Юридические сообщества владеют целыми районами в центре города. Очень богаты ...
Много туристов и есть на что посмотреть. Королевская гвардия как двести лет назад, делает развод караула у Букингемского дворца, в том числе конная гвардия в золотистых кирасах и с саблями наголо. Народу не протолкнуться...
Скандалы в парламенте и королевской семье становятся достоянием публики через газеты, которые выходят иногда более чем на ста страницах, с журнальными приложениями. "Санди Таймс" выходит по воскресеньям и чтива на всю неделю. Стоит фунт сорок. Но повторяю: чтения на неделю. Одно спортивное приложение на тридцати страницах...
Система образования интересна. Начальная школа с пяти лет. С одиннадцати лет - второй уровень Последние два года ступень для поступления в университет. По результатам школьных экзаменов, вы можете претендовать на поступление в тот или иной университет, в том числе в престижные Кембридж или Оксфорд. В университетах обычно учатся три года. Школы государственные и частные, При этом частные школы были задуманы как школы для бедных, но превратились в дорогие привилегированные. Многим из этих школ по несколько сотен лет. Платят в таких школах за обучение ежегодно по семь - десять - двадцать тысяч фунтов. За год в университете надо заплатить около трёх тысяч, раньше было бесплатно...
Отпуск в Англии это почти всегда путешествие. Большинство представителей среднего класса могут себе позволить поездку за границу. Маршруты разные: от Китая до Аргентины и от Голландии до Испании. Впрочем, не менее интересны поездки по Англии от Уэльса и Шотландии до Ирландии и Южной оконечности острова. Путешествие под Ла-Маншем на поезде Евростар во Францию никто уже и не считает заграничным. Путешествуя и наблюдая жизнь других народов в других странах, сравнивая их, начинаешь понимать, что существуют ценности, значение которых похожи и в Иране и в Швеции. Личная свобода, финансовая независимость, наряду со свободой воли и патриотизмом, делают людей похожими. Путешествия позволяют сравнивая, понять и увидеть свою жизнь со стороны. Помогают понять, что такое хорошо и что такое плохо...
Как ни странно, но для меня было большим открытием, что в Англии, наряду с капитализмом, существуют и зачатки социализма.
Я почему-то был уверен, что Англия это оплот империализма, а потому, ни о каких формах социализма не может быть и речи - голая эксплуатация и только... Но я лечился в современных бесплатных госпиталях, ходил искать работу в бесплатные джоб-центры, учился на бесплатных курсах английского языка...
Думаю, что существование социалистического сектора здесь, открытие приятное не только для меня. Возникновение дикого капитализма в России, во многом обусловлено незнанием россиянами действительной жизни на Западе. И этим воспользовались нечестные люди. Помню аргумент русских образованцев: "Вы знаете, ведь там, на Западе за все надо платить" - и начинали брать поборы с больных, учащихся, ищущих работу, а то и просто за пользование государственными уличными туалетами. На самом деле наряду с частными госпиталями и агентствами по трудоустройству, есть и бесплатные, государственные, которые не хуже, а иногда и лучше. Мало того, в Англии, как впрочем и в ведущих западных странах есть профсоюзы, которые являются великой силой защиты рабочего человека. Попробуй директор школы или начальство любого уровня заставь работать учителя или рабочего в не оговоренное контрактом время или не выплатить заработную плату во время. Директор может лишиться места, а начальство может, получить такой скандал или не дай бог забастовку. Его, начальника, могут уволить или не переизбрать на следующих выборах.
И конечно речь не может идти о взятках чиновнику. Не принято дарить цветы, учителям в начале и в конце учебного года. Ведь ваши дети или вы сам зависите от учителя. Все понимают, что учительство - это работа и какие могут быть подарки за работу кроме зарплаты. В России же, давание и даже вымогательство взяток - это норма. И здесь дело не в уровне зарплаты, как я пытался доказать своим друзьям и знакомым образованцам. Взятка это всегда следствие нравственного разложения. Думаю, что уровень совести никак не связан с уровнем доходов. Для меня это очевидно. Бессовестные люди оправдывали взяточничество ещё в СССР. И во что всё вылилось вы сами видите - вся страна мучается, но взятки стали уже "вредной привычкой" от которой, невозможно безболезненно избавиться. Я с трудом представляю себе человека, который утверждает, что он верует во Христа, и берёт взятки, хотя бы и "борзыми щенками". Отсутствие взяток и поборов в Англии, следствие крепкой нравственной основы, привычка не делать преступлений потому, что за это Бог накажет, осудят люди. В конце концов, просто не принято...
Я приблизительно набросал план тем, о которых хочу написать. О чем-то уже написано, что-то еще предстоит увидеть и обдумать. Будет много спорных тем и утверждений, но главное будет попытка сравнения, иногда невольного - ведь я русский человек, да еще и "старый русский". Хотя бы потому, что я родился еще при Сталине и прожил, взрослея и наблюдая жизнь через правление Хрущева, застой Брежнева, слышал знаменитое "улучшить и ускорить" из уст Горбачева, видел пьяное дирижирование оркестром Ельцина. Теперь хочется подумать и поговорить и о хорошем и о плохом, что принесла мне жизнь за это время.
Возможно буду субъективен, но иначе и быть не может. Всегда помню чей то афоризм. "Факты без толкования и толкователя просто не существуют" - и я с этим полностью согласен...
2003-09-15. Лондон. Владимир Кабаков
Казнь Короля.
...Тридцатого января, 1649 года, в Лондоне стояла холодная погода. Лужицы на улицах похрустывали утренним ледком и смог от множества каминов, разожжённых с утра, делал улицы и прохожих на них, похожими на мрачные декорации с привидениями.
Часов после десяти взошло солнце, осветившее жалкие лачуги бедняков на южном берегу Темзы и стены дворцов в Вестминстере. Толпы любопытных, несмотря на середину рабочей недели, потянулись в сторону Уайт-холла. Помост для казни Короля, назначенной на два часа, выстроенный за одну ночь, красовался посередине большого пространства, постепенно заполняемого людьми. Ряды копейщиков, с длинными страшными пиками отделяла помост от толпы. На площади стоял гул тысяч голосов, бегали и толклись под ногами крикливые дети, а их отцы и матери стояли в ожидании великого события, переминаясь с ноги на ногу...
Король, обессиленный ночными кошмарами проснулся рано. Нехотя встал с постели и камердинер помог ему одеться. Умывшись и попив кофе, он подошёл к камину погрел зябнущие руки, сел в кресло и стал читать Библию, Евангелие от Матфея, главы в которых описывалась смерть Христа. Часто, отвлёкшись от чтения, Чарльз, долго и неподвижно смотрел на потрескивающий огонь, на язычки пламени, серо-оранжевые в свете наступившего дня. Поёжившись, он приказал принести ему вторую теплую рубашку, не спеша одел её, и, наглухо застегнув камзол, вновь сел. Охранник, приставленный к нему Полковником Томлинсоном, казалось совсем не мешал ему о чём-то сосредоточенно думать. Точнее, Король не замечал его, погружённый в трагические переживания всего происходящего. До последнего дня он надеялся, что Смутьяны не посмеют его казнить, что помощь и освобождение вот-вот наступят. Еще три дня назад, когда ему зачитали страшный приговор, он ждал и надеялся, что верные ему люди спасут его от смерти...
И только сегодня ночью он осознал, что жить ему осталось всего несколько часов.
Вместо страха, вдруг появилось равнодушие и, беседуя с кардиналом Юксоном, своим духовником, он много говорил о судьбе невинно осуждённого Иисуса Христа, вспоминал тяготы походной жизни, предательство и эгоизм придворной челяди, передавал через кардинала советы и наставления семье, которая жила в изгнании, в Голландии.
- Я сожалею, - говорил он Юксону - что буду умирать не видя родных, знакомых лиц. Но все мы умрём, поменяв нашу земную жизнь, полную суеты и страданий, на жизнь загробную, где нет ни политики, ни войн, ни предательств...
Юксон слушал и молча кивал головой, а его кардинальские одежды поблескивали серебром и золотом, когда вдруг, огонь в камине вспыхивал ярче. Это почему-то беспокоило Короля и он невольно отводил глаза от румяного лица своего священника.
Помолчав какое-то время, Чарльз произнёс: "Я хочу побыть один" - и кардинал тихо ступая, удалился...
"Когда это началось? - спрашивал себя Чарльз, уже в который раз. - Почему это произошло со мной и в моей стране - Англии?".
Он вспомнил далёкую юность, своего наставника и друга, герцога Букингемского, который учил его фехтовать, стрелять из лука и мушкета, возил на большие охоты далеко от Лондона, советовал как выбирать стильную одежду и обувь, грациозно и с достоинством кланяться и принимать поклоны. Его отец Джеймс был равнодушен и часто груб, а бедная матушка тиха и молчалива. Только герцог был добр, общителен, вежлив, красив, смел...
И вдруг все кончилось. Герцога Букингемского убил какой-то полусумасшедший фанатик и так легко, весело начавшаяся юность внезапно оборвалась. С той поры Чарльз не любил посторонних людей, доверял только своим близким, народ презирал и считал его тёмным стадом животных, далёких от искусства, заботящихся только о деньгах и благе собственного живота. Парламент же всегда не любил, потому, что тот мешал ему умно управлять страной, которая дана была ему в наследство от Бога...
Он долго не мог понять, как это сборище полукрестьян, полусолдат, полуторговцев может вмешиваться в его государственные дела, которые он не отделял от личных дел. Когда они - Парламент - стали ему мешать в его начинаниях, он их просто распустил по домам, считая Парламент неким предрассудком, доставшимся ему неудачным наследством. Это была неприятная сторона жизни...
Но была и приятная: женитьба на красивой молодой женщине, потом дети, охота, искусство... Красивые картины, много картин, художники, неловкие, но услужливые, наряды на которые с восхищением смотрели женщины и с завистью, мужчины...
Но когда же, неприятного в его жизни, стало больше чем приятного?...
Он вспомнил стычки с Парламентом, собранным им милостиво после десятилетней паузы. А ведь мог бы и не собирать! Потом этот полусумасшедший Джон Пим, посмевший его, Короля, обвинить в расточительстве...
То ли от возраста, то ли от возрастающей неприятной стороны жизни, Чарльз стал раздражителен и заболевал нервными расстройствами, которые тщательно скрывал от придворных и даже от близких. "Дурная наследственность", - рассуждал он, вспоминая развратного и необузданного отца, который впадал в ярость от малейшего сопротивления его воле...
Потом Смутьяны из Парламента, подняли народ на войну и он несколько лет, вместо дворцов Лондона, жил в военных лагерях, в заштатном Оксфорде, а потом и просто в жалких лачугах, где скрывался от этих негодяев, временно одержавших над ним победу.
Чарльз презирал и Ферфакса и Эссекса, но особенно ненавидел этого выскочку из Кембриджа, Оливера Кромвеля - сектанта и врага не только королевской власти, но и католической церкви. Когда же он, Король, увидел это носатое, грубое лицо, коренастую фигуру, вызывающий взгляд, то понял, что перед ним враг и антипод. Король тогда обозвал его Анабаптистом, и оказался прав. Во время последней войны, Чарльз надеялся разбить армию Парламента и переманить на свою сторону их полководцев, а Кромвеля повесить. И это почти удалось, но Кромвель разгадал его планы, изгнал лорда Манчестера, разбил королевские войска в главной битве при Нейсби. Воспользовавшись предательством знати, выследил, захватил самого Короля, и осудил на смерть, конечно, не сам но с помощью запуганных им судей...
Часы пробили двенадцать и во дворце Сент-Джеймс, в котором разместился пленный король, началась какая-то суета. В спальню заглянул полковник Томлинсон, небрежно поклонился Королю, что-то прошептал на ухо часовому и ушел, стуча каблуками и звеня шпорами.
"Хам!", - подумал Чарльз и, оторвавшись от горестных воспоминаний, удалился в маленькую часовню. В углу, за ширмой, стал на колени и глядя снизу вверх на фигуру Христа на деревянном распятии напротив, стал молиться:
"Господи! Прости мне мои прегрешения, мою усталость и моё равнодушие в прежние годы, когда я не находил времени среди занятий искусствами чтобы уединиться и молиться тебе Боже, прося благодати и твоего благословения!.. Спаси и сохрани мою семью, жену и детей от происков врагов наших. Прости и моим врагам их грубость и неразвитость. Воистину, не ведают, что творят!.."
За ширму вошёл кардинал Юксон и стал поодаль, стараясь не мешать молитве Короля.
Вскоре, однако, раздалось лязганье шпор и полковник Томлинсон почти гаркнул, приказывая: - Через полчаса надо отправляться! Король поднялся с колен и Юксон стараясь отвлечь Короля предложил: -ожет быть, вам государь надо подкрепиться?.. Дух силён, а плоть немощна - пробормотал он привычно, но Король согласился. Подойдя к столу с закусками, он выпил немного вина и съел кусочек белого хлеба...
Потом в коридоре затопал сапогами конвой... Король в последний раз оглядел спальню, яркие огоньки углей в камине, блеск солнечного света, отразившегося в оконном стекле...
"Пора, - подумал он,- да воздаст Господь Смутьянам сполна! А мне даст силы перенести казнь, как перенёс её Он сам!"
Широко перекрестился и в сопровождении Юксона и своего старого слуги Херберта, под аккомпанемент топанья сапог полуроты конвоя, твердо зашагал к выходу...
Ровно в два часа по полудни, Король Чарльз взошёл на эшафот в сопровождении кардинала Юксона и двух полковников, распоряжающихся казнью и чуть отставших палачей в полумасках, кажется даже в париках. Кардинал морщил лицо, сдерживая рыдания и не глядя на побледневшее лицо Короля, шевелил губами, шепча молитвы. Король невольно вздрогнул, когда толпа увидевшая его тысячекратно охнула и раздались крики: - Ведут! Ведут!.
Заплакали, запричитали сердобольные женщины. Кому-то в задних рядах сделалось плохо. Мужчины стояли молча, хмурые и мрачные. Наступила тишина и даже дети притихли. Один из полковников выступил вперёд и торопясь, невнятно прочёл приговор: - За измену... народа и Англии....казнить... через отсечение... Народ вновь вздохнул: - О-о-х-х-х! Кардинал подошёл и дал поцеловать Королю, большой золотой литой крест...
Палач и его помощник стояли рядом, широко расставив ноги и заложив сильные мускулистые руки за спину. Когда полковник окончил читать приговор, помощник передал палачу чёрную повязку и тот, подойдя к Королю сзади, ловко и быстро завязал ему глаза. Люди в толпе замерли. Палач, словно актёр, казалось упивался своей бесстрашной силой. Взяв Короля под руку он подвёл его к плахе, помог встать на колени и поправил поудобнее голову...
Солнце, пробившись сквозь белое облако, ярко озарило сцену казни и вновь скрылось... Палач молодецки повёл плечами, подбросил чуть вверх топор, примериваясь. Помощник палача подошёл к Королю со спины и чуть надавил двумя руками вперёд...
"Боже!!! Прости ме..." - успел про себя произнести Король...
Палач, чуть привстав на носках, взметнул блеснувший под солнцем топор и с хаканьем опустил на шею... Голова, полностью отрубленная, со стуком упала в сторону и через мгновение из шеи фонтаном хлынула кровь...
- А-а-хх! - взвыла толпа и закричали в истерике женщины, кто-то упал в обморок, кого-то держали под руки. Мужчины отворачивались стараясь не смотреть друг другу в глаза. Палач, бросив топор на помост, вынул из-за пояса красную тряпку, схватив за длинные волосы голову с открытыми ещё глазами, вытер капли крови с лица и волос и, показывая её толпе, поводя рукой со страшной ношей то влево, то вправо, произнёс традиционную фразу хриплым и громким голосом: - Смотрите!!! Вот голова его!!!.
Глухой вой страха и отчаяния пронёсся над площадью и солдаты, подгоняемые короткими злыми командами, принялись вытеснять народ прочь...
...В этот день, в пабах Лондона было многолюдно и шумно. Все обсуждали казнь Короля. В пабе "Львиная голова", что на Холбоне, неподалёку от Друри Лейн, было тесно. Сидевшие в тёмном углу солдаты, приехавшие со своим ротным за провиантом для Армии, разместившейся временно в Сафрон Уолдене, милях в шестидесяти от столицы, разговаривали громко, с вызовом поглядывая на компанию робких мастеровых, примостившихся в противоположном углу.
Горбоносый, тощий и высокий Билл, с большим шрамом через всю щеку, громко говорил: - Я помню битву при Нейсби. Рубка была настоящая и в начале нас потеснили. Джек, Гарри Трумен и Вилли были убиты или ранены, а потом затоптаны конями принца Рупперта. Казалось, что пришла наша погибель...
Двери паба распахнулись и, сопровождаемые клубами холодного воздуха в помещение вошли два констебля. Потирая озябшие руки, они осмотрелись, заметили группу солдат - их возбуждённый вид, кажется, напугал служителей порядка и потому, потоптавшись у порога констебли вышли, проклиная про себя и службу, и неспокойные времена, когда закон потерял силу, а на место закона пришла сила оружия...
Ободренный отступлением сил правопорядка, Билли хлебнул ещё несколько больших глотков из кружки. - Эх! Какие это были ребята! Дрались с приспешниками Короля, как звери. Но, тут всем показалось, что мы проиграли битву!..
Разгорячившись он стукнул кулаком по залитому элем столу: - Но наш Старик, наш Генерал, как всегда, знал, что делать! Повернул всю конницу и ударил во фланг ихней пехоты! И они повернулись к нам задом, как бывает с развратными женщинами! Тощий победоносно оглядел товарищей, которые слышали эту историю много раз, а некоторые сами были участниками той битвы, и потому, слушали невнимательно, разглядывали двух проституток у стойки и обменивались замечаниями.
Робкие мастеровые в дальнем углу сидели тихо, и даже не смотрели в сторону разгорячённых выпивкой солдатне.
- Ах, Билли! Ах, развратник! Да накажет тебя Бог! Если бы наш Старик тебя слышал он бы наказал тебя. Все знают, что Генерал Кромвель пуританин. Он бы приказал тебя оштрафовать!
Все ещё громче засмеялись.
- Он, Старик, своих не выдаёт!- отбивался довольный Билл.- Мы за это его и любим. Он за простых солдат горой стоит!.
- Так!... Это так! - понеслось со всех сторон... - Сегодня Королю отрубили голову и это справедливо!
Тощий схватился за саблю и лицо его перекосила судорога: - Пусть кто-нибудь мне возразит! Билли выхватил из ножен саблю а потом вновь вложил ее со стуком. - Я верю в Господа Бога и знаю, что без его поддержки Парламент не победил бы Короля. Тут воля Божья - как говорит наш Старик. Король покусился на нашу свободу, захотел сделать нас своими рабами и убил многих моих товарищей. И мы вправе убить его защищаясь!
Сидящие за столом вскочили: - Виват Кромвель! Виват Республика! - кричали они все вместе и в разнобой. - Да славиться наш Господь! И да провалиться в преисподнюю Папизм и свора его прислужников. Теперь мы Свободны!!!
Солдаты вывалились из паба около полуночи и, поддерживая друг друга, горланя песни, двинулись в сторону казарм...
14.09.2004. Лондон.
Грязная работа.
...Я не работал в Англии после приезда около полутора лет. А точнее я попробовал подрабатывать, помогая художнице делать поздравительные открытки и получал за многочасовую работу около двадцати фунтов в неделю. Я зарабатывал около фунта в час при кропотливой, напряженной работе. Однако скоро художница отказалась от моих услуг, чему я был втайне рад.
Когда я совсем заскучал без денег и без перспектив, мы с женой (сам я не понимал по-английски и тем более не говорил) пошли в трудовое агентство - джоб-центр. Просмотрев сотни объявлений мы выбрали два-три, которые нам подходили и стали разговаривать с агентом - симпатичной участливой женщиной средних лет. Она куда-то звонила, с кем-то о чём-то договаривалась и выдала нам два адреса.
Назавтра жена позвонила по указанным адресам и в первом месте, уборщика посуды с утра до обеда, в кафе концертного зала "Festival Hall" нам отказали, а во втором, уборщиком в Вестминстер - колледже предложили прийти. Я был согласен на любую работу, но только на полдня и с утра желательно. Это я указал в агентстве... Встретили меня в университетском общежитии двое молодых людей и предложили на следующее утро выйти на работу.
Короткая справка. Мне за пятьдесят и в России я был директором большого подросткового клуба, с двадцатью педагогами и двумя уборщицами. Но делать нечего...
Утром в понедельник я получил ведро, швабру, резиновые перчатки, мне указали место, где я мог переодеться и началась моя рабочая деятельность... Три часа я мыл полы, ванны, туалеты пылесосил и убирал студенческие кухни в квартирах из восьми комнат с гостиной. В комнаты я не входил, а все остальное было полем моей активной деятельности. Супервайзер - мой начальник показал, как надо мыть, чистить, пылесосить и процесс пошел. Платили мне в начале минимальную для Британии зарплату: три шестьдесят за час. В две недели набегало около сотни фунтов...
Скоро я привык, познакомился с некоторыми студентами и остальными уборщиками. В основном это были африканцы, но бывали и европейцы: двое молодых парней из Югославии, которые меня почему-то жалели и снисходительно похлопывали по плечу. Потом появилась испанка, и даже молодой вежливый китаец. Африканцы все хорошо говорили по-английски, а европейцы и китаец плохо, как и я. Владельцем фирмы уборщиков был весёлый и немного нервный Раджин. Со мной он был вежлив и видимо догадывался, что я знавал и лучшие времена.
Со временем в уборщиках остались только африканцы, и я стал называть себя белым негром, вспоминая знаменитое эссе Норманна Майлера "Белый негр". Вскоре я привык к работе приноровился и захотел ещё подработать. Через знакомых жены я устроился в фирму по уборке офисов в Сити "по черному", то есть без документов. Как выяснилось, фирмой командовала женщина, а её сотрудниками были её сорокалетний жених и взрослая дочь. Встречаясь с Шоном, так звали жениха, мы убирали маленькие офисы и во дворе в трёх- четырёх местах. Напарник был карибским негром из Канады. В прошлой его жизни осталась жена - ирландка и двое детей подростков. Разошлись они потому, что бывшая жена была алкоголичка и промучившись с ней лет пятнадцать, он её бросил.
Сейчас он был женихом необъятно толстой хозяйки фирмы очень живой и общительной Магдален, которая от отца получила это дело в наследство. Работая так два с половиной часа я получал ещё сто фунтов. Работы было немного, но мы ездили с работы на работу на автобусах, таская за собой пылесос в большой сумке и потому, к вечеру я прилично уставал.
Иногда, мы с Шеном, перед работой выпивали по бутылке пива, а то заходили в перерыве работ в паб и там я попробовал настоящий Гиннес и Карлсберг.
Одним словом я пытался въехать в колею и стать как все люди.
Однако с моей зарплатой скоро начались неприятности. Магдален памятуя о том, что я работал без договора, стала задерживать зарплату на месяц, а то и на два. Вскоре Шён ушел на другую работу, а я стал убирать офис на Олдстрит один, два часа - за сто пятьдесят фунтов.
В последний раз я не получал от Магдален зарплату за четыре месяца. Я работал и ждал, вспоминая, что в России не получают зарплату по году. Однако через своего знакомого я узнал, что фирма регулярно перечисляет Магдален мою зарплату
В конце концов, Магдален выгнали, заставив её заплатить мне за четыре месяца шестьсот фунтов. Фирма была китайская и когда они узнали о моих злоключениях с зарплатой, то зауважали меня.
На первой работе сменился уже второй супервайзер и пришла африканка средних лет по имени Мария. Она резво взялась управлять и, видя мою вежливость и безотказность, решила, что я существо безобидное, тем паче, что не говорю по-английски. Она стала приказывать и указывать, что и как делать, сваливала на меня самую грязную работу под довольные ухмылки остальных.
Один раз я не выдержал и так на неё рявкнул, ударив в ярости кулаком по перегородке, что она испуганно выскочила из комнаты и хотела вызвать полицию но телефон почему-то не сработал. После этого случая она стала более вежлива, а вскоре и вообще уехала в Африку.
Африканцы иногда посмеивались надо мной, не понимая, как может нормальный белый работать уборщиком - в Англии это прерогатива чёрных, или опустившихся людей, или иммигрантов, только что прибывших в Англию.
Но я терпел молчаливые усмешки и постепенно от меня отстали. Я ведь был воспитан в Советском Союзе, где все были равны и любая работа была не зазорна.
Через полтора года такой работы, за то же время что раньше, я зарабатывал вдвое больше и вообще на двух работах получал иногда более шестисот фунтов в месяц.
Индиец - владелец фирмы, видя мою работоспособность зауважал меня и очень сожалел, когда я собрался уходить...
На второй работе тоже стало неплохо. Я перезнакомился с сотрудниками фирмы и беседовал с ними о футболе, рассказывал о России. Фирма занималась телекоммуникациями. Все работали с утра до вечера у компьютеров и у многих, даже молодых клерков, в конце недели прорисовывались тёмные круги под глазами.
А я как "белый человек", приходил после полудня, мыл посуду на кухне и делая перерывы, читал газеты. Потом я пылесосил два зала, иногда попутно обсуждая результаты футбольной супер лиги с итальянцем Матео, страстным фаном итальянского футбольного клуба "Болонья". Я даже не переодевался, так как работа была чистая. И ещё я подумал, что работать, так как работают эти молодые мужчины и женщины, я уже не смогу. Мне казалось, что так работать могут только рабы, у которых другого выхода нет.
Ну а деньги?- спросите вы. - Ну а что деньги? Разве они делают нас счастливыми? Главное, чтобы работа, которую вы делаете была осмысленной. А они мучаются проблемами бессмысленной купли продажи с утра до вечера, а иногда даже ночью видят кошмары о непроданных услугах связи. Конечно, они все зажаты жизнью в угол. Если не будут зарабатывать достаточно не смогут оплачивать жильё и их выгонят на улицу. Но по мне так лучше улица, чем всю жизнь вот так.
Пишу это, а сам думаю: "Ишь, какой ты смелый! Давно ли сам-то крутился как карась на сковородке без работы и без денег".
Через какое-то время я потерял работу и сейчас вновь безнадежно хожу по трудовым агентствам. На моём счету в банке сегодня семьдесят пенсов...
2003-09-16. Лондон
Праздник беженцев в Нюэме.
На подходе к школе в Илфорде стали попадаться нарядно одетые люди в индийских, африканских, азиатских одеждах. Из-за школьных зданий неслась громкая музыка. В воротах нас встретили приветливые люди, представители оргкомитета и мы показали пригласительные билеты...
На широком асфальтированном дворе школы собралось, на первый взгляд, не менее тысячи человек, в большинстве дети и подростки. Но много было и взрослых, ярко и красочно одетых, улыбающихся и в праздничном настроении. По краю школьного двора расположились аттракционы: карусели, резиновые крепости и дворцы внутри которых веселилась, прыгала и скакала детвора. В другом конце давал представление кукольный театр. По асфальту ездил поезд на резиновых колесах и вагоны были заполнены улыбчивыми пассажирами. В левом углу большого двора, под лёгкими навесами расположилась большая столовая с блюдами из национальной кухни многих стран: Польши, Колумбии, Конго, Уганды, Бангладеш, Литвы ... Всего более чем из двадцати...
Все это бесплатно! Я попробовал польский бигус, карибский салат, из зелени и кукурузы, индийский рис с острыми приправами и литовское мясо. Разговорился с литовцами, которые, не показывая удивления говорили со мной по-русски. Один круглолицый светловолосый мужчина, лет сорока, вспомнил благодатные годы, когда можно было на ночном поезде приехать в Ленинград, провести там день, а вечером уехать назад в Вильнюс или Каунас.
А я вспомнил, как однажды в Вильнюсе сидели с друзьями в гостинице в ожидании номера и вдруг, литовская девушка узнав о нашей беде, пригласила нас переночевать в пригородной гостинице и проводила нас до места, где мы разместились удобно и не дорого. Я часто вспоминаю этот случай и думаю, что нелюбовь литовцев к русским в советские времена сильно преувеличена сегодняшними газетами...
Мой собеседник поддержал меня. "Мы жили в Союзе как хорошие соседи. Я всё собирался съездить на Кавказ, но откладывал, думал ещё успею... Не успел! - вздохнул он.
- Я думаю, что развал Союза - это дело чиновников, так называемой элиты, которой все время хотелось иметь больше власти. Кто притеснял литовцев или эстонцев, или армян с грузинами? Мы были как одна страна. Но чиновная номенклатура воспользовалась ситуацией, трудностями, и глупостью, в том числе и русских прежних чиновников и Союз распался, пройдя через кризисы спровоцированные националистами и теми кто их поддерживал. Народу, простым людям, которых всегда большинство, стало хуже...
Я согласился поддакнув, и позже думал о том, что сегодня наступили времена искажённого видения прошлого, когда все что было представляется некоторыми людьми, часто и не живших в те времена сознательной жизнью, чёрными красками. После длинной паузы литовец закончил: - Сегодня мы здесь и нам неплохо! Он обвел рукой вокруг и ещё раз вздохнув, закончил: - Но дома было бы лучше! Я кивал, но, заметив, что жена и дочь, вовремя нашего разговора ушли к концертной эстраде, извинился, попрощался и пошел догонять своих. Мужчина вслед мне крикнул: - Сегодня и наши дети будут выступать!
На сцену в этот момент вышли польские цыгане: подростки, женщины и девочки в длинных широких юбках. Зрители, расположившись тесным полукругом, захлопали. Цыгане запели и заплясали: это было зажигательно, весело, темпераментно и громко. Почему-то многие слова их песен были русскими, и я всё понимал, да что там понимать? Ведь цыгане, везде цыгане - ромалы! А кто не знает цыганский романс: "Две гитары за стеной, жалобно запели..."
Потом были поющие женщины из Зимбабве, в длинных желто-коричневых платьях и шалях- накидках. А потом в зелёных клетчатых костюмчиках блондинистые мальчики и девочки хором спели литовские народные песни с притопами и прихлопами, и сплясали литовский танец. Я смотрел, слушал и думал. Почему здесь нет русских? Может быть потому, что в России сейчас не помнят ни народных песен, ни танцев.
Это тоже отчасти проделки чиновников от образования и не только... Может быть поэтому, русские, которых сегодня много в Лондоне, собираются только для того, чтобы потанцевать на английской дискотеке.
Даже в России, национальная культура в загоне и встречается только на концертах национальных ансамблей. Пока русских объединяет "великий и могучий" язык, но ведь не секрет что дети эмигрантов часто плохо знают русский, а во втором поколении уже почти не знают. Может быть, поэтому русские везде так не дружны, не могут постоять за себя, да и не привыкли - ждут пока кто-нибудь скомандует. И как следствие: с одной стороны униженное самосознание, которое порождает великодержавный шовинизм, а с другой, - самоуничижительный провинциализм. И в этом я вижу "заслугу" кучки людей, которые называют себя демократами и либералами. Вспоминаю, как эти радетели, "западной демократии" называли любого, кто заговаривал о возрождении национальных традиций ксенофобом, а людей протестующих против монструозного правления Ельцина, против обнищания народа и наживания миллиардов олигархами, называли красно-коричневым или коммуно-фашистами. И если бы это было только глупостью - мутной воде материальных и национальных раздоров, эти люди ловят свою "золотую рыбку".
Вскоре я отвлёкся от своих невесёлых мыслей - на сцену вышли африканцы из Конго. Ритмичная музыка и приплясывающий певец завели публику: все зрители заулыбались, притопывая в ритме песен. Рыжий мальчуган двух - трёх лет отроду не сдерживая восторга, плясал около сцены веселя добродушную публику. Рядом танцевали другие дети и подростки: коричневые, белые, чёрные...
Праздник был в самом разгаре, но день клонился к вечеру и мы собрались уходить... В машине, я спросил у жены-англичанки, чем отличаются беженцы от эмигрантов. Она долго думала, а потом сказала: - Беженцы - это те, кому грозит физическая или психологическая расправа в странах, где они жили. Ну а эмигранты - это люди, которые ищут лучшей жизни, в других благополучных странах.
Я вздохнул и подумал. "Что касается русских то они сейчас беженцы, даже тогда, когда ищут лучшей жизни в чужих странах. Всё-таки иммиграция очень болезненный, драматический процесс. Жизнь на чужбине нелегка. Надо жертвовать своей судьбой ради детей, но кто знает, каково будет в чужой стране их детям?".
И ещё я подумал, что хорошо бы устраивать такие праздники беженцев в России. Может быть тогда, русские, слушая чужие песни, глядя на чужие танцы стали бы грустить о своих песнях и танцах, и пришли бы, через сожаление об утраченном, к пониманию необходимости восстановления национальной культуры и традиций, объединяющих народ в нацию.
"Однако всему своё время" - подумал я и снова вздохнул. За стеклом мелькали старинные церкви, скверы, колледжи, госпитали и все это ухоженное красивое, просторное...
Мне стало грустно...
2003-09-22. Лондон.
Нью - Форест.
...Была ранняя весна и мне всё здесь опротивело: работа, дом, заботы - хотелось всё поменять и быстро.
...Вот тогда-то и пришла в голову мысль - надо ехать на природу, на волю и тем поменять ситуацию...
И вот мы с женой едем на природу в Нью-Форест, что по-русски переводится как Новый лес. Мы там уже были несколько раз и мне там нравилось. Большие пространства, занятые лесом и не так далеко от Лондона...
Было замечательное, золотое весеннее утро. Проснулись по будильнику в семь, но только в девять выехали. Однако город ещё пуст, машин немного и мы чуть проехав по декоративной набережной Темзы, свернули у Вестминстера, миновали дорогой и красивый Южный Кенсингтон и незаметно оказались в пригородах, в рощах деревьев и кустов, распускающих свои листы и листочки. Обрадовано открыли окна в машине, но навстречу дул такой холодный и резкий ветер, при прозрачном воздухе и чистом солнце, что затворились наглухо и летели вперёд по трёхрядной трассе автобана, словно по воздуху.
Через два часа мы въехали в Минхюрст - городок посередине Нью-Фореста.
Оставив машину на стоянке, решили позавтракать и отправились в гостиницу "Корона", в которой обедали в прошлый приезд. А заодно решили узнать, сколько стоит номер на двоих. Любезная девушка в рисепшен посмотрела на экран компьютера и сообщила, что номер есть и будет нам стоить сто тридцать фунтов, но для нас они готовы снизить цену до ста десяти фунтов. Нам почему-то расхотелось не только селиться в "Короне", но и завтракать здесь и мы, извинившись, ушли.
Вернувшись в информационный центр, стали узнавать подходящие варианты. Посмотрели по справочнику, выбрали городок милях в десяти в глубине леса и позвонили.
"Бед энд брекфаст" - это обычное для Англии сочетание частного дома и гостиницы и таких домов очень много, особенно в местах, где много туристов.
На звонок ответила хозяйка и узнав, что мы хотим остановиться на две ночи, предложила нам комнату за пятьдесят фунтов на двоих. Это было дешевле, чем в "Короне" в два раза и мы согласились.
Встретил нас любезный, немножко равнодушный хозяин, похожий на отставного офицера. Он проводил нас в дом, всё показал, и нашу комнату тоже. Это было просторное уютное помещение на втором этаже с душем и двумя окнами на закат. В саду под окнами протекает ручей с форелью и выдрами, а вокруг зелёные луговины на которые, иногда по вечерам, из соседнего леса приходят пощипать травку дикие олени. И тишина кромешная, особенно если сравнивать с Лондоном.
Вначале мы поехали в Болдервуд, где за проволочной изгородью паслось большое стадо диких ланей. Посмотрев немного на этих грациозных животных, мы пошли в лес окружающий ферму. Войдя в рощу причудливо громадных деревьев, мы, подстелив куртки полежали задрёмывая и слушая шум ветра в голых ещё ветвях деревьев грелись на ярком солнышке, а потом пошли вдоль по течению маленькой речки. Я радовался всему этому как заключённый, которому внезапно пришло помилование. Отходил от жены то влево то вправо, срывал травку и первые цветочки, принюхивался и только сожалел, что вокруг нет опасных хищников, а у меня нет ружья - поход в леса, где нет хищников, всегда казался мне немножко пресным. Согласитесь - опасность придаёт остроту нашему существованию!
После леса поехали на море, но на берегу был такой холодный ветер, что мы, купив "фиш энд чипс" съели их закрывшись в машине, а после, поехали домой, потому что гулять даже по городу было очень холодно.
Вечером отдыхали, читали книжки и смотрели телевизор, но вскоре легли спать - тишина действовала как снотворное...
В восемь часов утра был брекйфаст - английский завтрак - жареная ветчина, сосиска, глазунья из одного яйца и поджаренный помидор с соусом и кетчупом. Потом предлагается чай или кофе со сливочным маслом и мармеладом (тип густого варенья из лимона с сахаром). Чай янтарного цвета, в керамическом красивом заварнике. Во время чая-кофе мы разглядывали картины на стенах, где был изображен хозяин в охотничьем костюме, на лошади скачущий через кусты, а впереди неслись английские борзые-грейхаунды. "Тоже охотник" - уважительно думал я, чистосердечно благодаря хозяев за вкусный и сытный завтрак...
После еды отправились в Чёрный лес, где, как утверждал путеводитель, росли двухсотлетние деревья, заслоняя от солнца дорогу и подрост.
Приехали в лес, часов в одиннадцать. Было ветрено и прохладно при тёмно-синем небе и ярком солнце. Оставили машину на стоянке, и пошли по лесной дороге до большого мокрого луга с кочками и небольшим озерцом на дальнем краю. Луг был огорожен и с внешней стороны стояла смотровая вышка почему-то закрытая на замок. Пошли в обход и на дороге и увидели диких пони - малорослых, шерстистых и с длинными хвостами до земли. Только вошли в тень громадного ветвистого бука, как я увидел в кустах, справа от дороги, какое-то движение. Всмотревшись заметил молодого оленя, темно-коричневого окраса внимательно приглядывающегося к нам. По длинной тёмной шерсти я определил, что это был первогодок. Олень смотрел на меня в упор с расстояния в пятнадцать метров.
Я замер, и мы долго смотрели друг на друга. Потом олень тронулся с места и продолжил кормиться, а мы пошли дальше обмениваясь впечатлениями - жена тоже видела зверя.
Пройдя ещё метров двести, в глубине леса, я различил ещё двух оленей. Они были большие, крупнее пони, высокие на ногах, с маленькими головками и большими ушами. Очень красивые, сильные грациозные животные. Крадучись я подошёл к ним почти на пятьдесят шагов, пока один из оленей, стоящий ко мне грудью заметил меня и насторожился. Он смотрел на меня не отрываясь и я затаился, застыл неподвижно.
Светило солнце. Шумел лес. По дороге, мимо, громко разговаривая проехала семья на велосипедах. Но зверь смотрел не отрываясь только на меня. "Охотника учуял" - подумал я и тут олень сорвался вскачь и второй последовал за ним. Через мгновение они скрылись в чаще...
Пройдя с полкилометра сели в тени и пока жена отдыхала, рассматривая деревья, полузадушенные лианами паразитами, я спустился к озеру и подкравшись под прикрытием кустов к берегу, долго рассматривал в бинокль две пары канадских гусей, у которых в высокой осоке были гнёзда. Поведя биноклем чуть в сторону, увидел на озере парочку кряковых селезней, греющихся на солнце...
Через полчаса продолжили путь в обход озера. На прибрежных полянах увидели косулю с короткой, серой шерстью и маленькими рожками на грациозной головке. Она была меньше оленя раза в два. Косуля кормилась и когда насторожившись, вдруг подняла голову, то стали хорошо заметны и чёрный влажный нос и тёмные блестящие глаза.
Мы с женой долго крались за маленьким оленем и когда неосторожно шуршали сухой травой, косуля снова поднимала голову, осматривалась и не заметив нас, продолжала не спеша кормиться. Ветер дул в нашу сторону и потому она не могла нас учуять.
Через время, мы наконец остановились и косуля, постепенно удаляясь, прошла рядом, почти вплотную с лошадкой-пони, появившейся тоже неожиданно. Так и не заметив нас, косуля спокойно ушла в лес.
Дул холодный ветер и безлистый лес гудел под его напором. Речка, бегущая к озеру в крутых обрывистых берегах, журчала на галечных перекатах и сверкала под солнцем чистой водой... День казался бесконечным. Далеко были и особняк с приветливыми хозяевами и утреннее пение птиц за окнами, и асфальтированные дороги, и стоянка для машин с маленьким буфетом, продающим мороженное.
Здесь была дикая природа: старый лес, зелёные поляны, дикие олени и пони, вольный ветер и аромат сосновой хвои разогретой солнцем. Остановившись, посидели на упавшем стволе большого дерева. Съели по яблоку и запили водой, а потом пошли в обратный путь к стоянке. У обочины росла тонкая берёзка, и мы залюбовались ажурной кисеёй из серёжек и крошечных зелёных листьев, только что появившихся из почек. На фоне глубокого, необъятно синего неба и серёжки и листочки казались невесомым облачком, парящим над землёй.
Придя к машине, долго обедали, наблюдая за тремя братцами- туристами, приблизительно одиннадцати, пяти и полутора годов от роду, играющих рядом с нами. Старший, быстро и умело построил вигвам из толстых упавших с деревьев веток, ставя их вершина к вершине по кругу. Средний сосредоточенно стучал палкой по стволу толстой ели, а младший который едва научился ходить, глядя на братьев тоже пытался что-то делать, старался затолкать в щели толстой коры сучок, а потом стал подражая брату стукать по дереву тонким прутиком. Прилетели две красногрудые птички и когда мы бросили им кусочки хлеба, начали аккуратно склёвывать крошки...
Мы переночевали ещё одну ночь, съели ещё один вкусный полный английский завтрак, а потом простившись с хозяевами, пустились в обратный путь.
Три часа ехали в бесконечном потоке машин, по хайвэю выстроившись в три ряда, слушая шум моторов вокруг, невнимательно разглядывая проносящиеся мимо авто и быстро остающиеся позади деревни, посёлки и городки...
В Лондоне было холодно, солнечно, беспричинно многолюдно и одиноко. За ужином я выпил немного водки, стал вспоминать и записывать увиденное и вдруг представил себе лес, сумерки, спокойных оленей, их длинные шеи, грациозные головы. Услышал шум леса, журчание речных струй на перекатах, тишину надвигающейся ночи. Подумалось о человеческом одиночестве в огромных городах, и единении в природе живого и неживого.
Мы тоже побывали там, в дикой природе, тоже крались, вслушивались, всматривались, тоже на время стали частью матери-природы. А теперь кругом громады многооконных зданий, бетон и асфальт, шум города-чудовища.
Природа осталась там, а здесь только дома, машины и люди, миллионы людей озабоченных, прячущих в многолюдье свою неприкаянность. И между людьми здесь и животными там, неощутимая, но непреодолимая граница.
"Зачем мы так живём?" - спрашивал я сам себя в полутьме городской квартиры, уставившись в потолок, сожалея и вздыхая о чём-то и вскоре, незаметно заснул утомленный длинным днём.
А утром надо было идти на работу...
2003-09-20. Лондон.
"Палата Љ 9"
У меня проблема с лодыжкой. Боль - иногда сильнее, иногда слабее всегда есть, при этом даже тогда, когда я не двигаюсь. Два года назад я начал беспокоиться о будущем и обратился к врачу. В начале попал к специалисту - диагносту, который сделал рентгеновский снимок повреждённого места, тут же показал мне снимок и сказал, что процесс имеет необратимый характер и надо делать операцию.
Следующая консультация была у специалиста-хирурга, фамилия которого была Ангел. "Это хороший знак" - подумал я. У Ангела в той поликлинике, где я делал осмотр - должность консультанта и он бывает там раз в неделю приезжая из госпиталя. Я ждал очереди к нему на приём около месяца.
Ангел оказался мужчиной средних лет, приятной наружности, с иголочки одетый. Он включил диктофон и осматривая меня, точнее мой анкл-ладыжку, записывал свои замечания.
Показывая мой снимок рассказал, что кости голени опустились и опускаются на кости стопы. Рентгеновский снимок моей стопы выглядел отвратительно, и я окончательно решил, что надо делать операцию. Но Ангел сказал, что придётся ждать около года, так как есть очередь к нему. Он смотрел на меня внимательно, говорил оптимистично и пообещал, что после операции я смогу ходить в горы и даже играть в теннис. Я вдохновился - мне надоела моя боль и хотелось расслабиться. И ещё я понял, что если не сделаю операцию, то лучше мне уже не будет и со временем ,я начну ходить с тросточкой, а потом и с костылём. Мне было пятьдесят пять и я хотел ещё прожить лет двадцать. Согласитесь - двадцать лет - это большой срок. Уходя из поликлиники, я думал, что Ангела мне послал сам бог...
Я продолжал работать, но сократил число рабочих часов до четырёх...