Кабаков Владимир Дмитриевич: другие произведения.

Владыка Серафим. Главы из романа. Рукопись

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Кабаков Владимир Дмитриевич (russianalbion@narod.ru)
  • Обновлено: 05/12/2024. 160k. Статистика.
  • Рассказ: Великобритания
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рукопись Владыки серафима описывает последние дни жизни Иисуса из Назарета!
    •    Владыка Серафим. Главы из романа. Рукопись
      
      
      
       Размышления Иисуса
      
      ...Раскаленный за день камень скал потрескивал, отдавая тепло надвигающейся ночи и Иисус, спустившись к ручью, попил, из заметно обмелевшего ручья, омыл лицо и руки и вновь вернулся в свою пещерку.
       Устроившись поудобнее, он подстелил под спину подстилку из овечьей шерсти и уже привычно задумался о смысле бытия:
       "Почему Бог- Отец не устранит главную причину зла на земле - Дьявола?
       - Ну, во первых, - рассуждал Иисус, - ангелы бессмертны и некогда создавший их Бог - Отец полагал в их лике создать существа с свободной волей... А Сатана возгордился, возомнил себя равным Создателю. А потом уже, он и уклонившиеся с праведного пути ангелы, стали творить зло, отпав от Бога...
       - Неужели я явлен в теле человеческом, чтобы бороться с Дьяволом за род человеческий?
       Бог Отец наверняка знает, как спасти людей от самоуничтожения и мне не надо беспокоиться о причинах и следствиях, которыми он руководствовался и которые он предвидел.
       Но я не могу не думать, когда это произойдет, ибо дух мой бессмертен, но плоть человеческая подвержена болям и страданиям. Кроме того я должен думать, что станется с моими будущими учениками. Предвижу, что только самопожертвование сможет убедить других людей верующих в меня, что они последуют за мной, обретут после смерти вечную жизнь и останутся в вечности...
       Постепенно мысли его стали путаться, он задремал, а потом и заснул крепкий сном...
       Проснувшись утром, Иисус долго лежал с закрытыми глазами, продолжая свои вчерашние размышления:
       "Ноосфера - коллективный Разум - эта некая субстанция, способная сообщаться с Богом и потому Сатана, надеясь на восстановление в ангельском чине, противится этому.
       Гордыня постоянно толкает его на противостояние Создателю и он, Сатана, видит соперника в Человеке и в его коллективном Разуме, который сможет понимать божественные замыслы и воплощать их, в то время, как Дьявол вообразив себя равным Богу, хотел бы, чтобы Человек служил и поклонялся ему.
       Ноосфера - часть божественного Разума, уровень, на котором Бог может общаться с людьми продвинутыми, как с учениками. Дьявол этому противостоит и Я, явлен для борьбы с Сатаной и злом, порождаемых им в людях.
      
      
       ...Глубокие мысли Иисуса беспокоили Сатану, заставляя опасаться Божественного вмешательства в земные дела - Дьявол понимал, что через Иисуса, Создатель хочет противостоять ему, Сатане и потому, он гневался всё чаще, а его сарказмы по поводу людей становились всё злее.
       В Сатане не было ничего ужасного - обладая ангельской сущностью, он не был похож на злодея или убийцу. Его лик, фигура, крылья, все было соразмерно и пластично. Ходил он быстро и легко, летал плавно и стремительно. Разве что саркастическая улыбка часто появлялась на его губах, да одежду для себя он выбирал потемнее и попроще.
       И конечно в гневе он бывал страшен!
       И ещё - он обладал способностью менять обличье и размеры и если хотел, то мог напугать своим видом самого храброго человека...
       От одиночества, он стал по временам говорить сам с собою и повторять свои мысли вслух.
       - Бедные люди, они думают, что Бог отец отринул меня, как причастного ко злу, но ведь это миф! - Сатана потянулся, поджал ноги, выпрямил спину и в очередной раз бросил взгляд на простирающиеся перед ним нагромождения песчано-каменистых холмов, сменяющихся кое-где узкими долинами, по которым некогда текли воды потопа, а еще раньше, морские волны размывали эти холмы.
       - Для Отца Небесного, нет добра и зла в человеческом понимании. Его милосердие определяется не процессом жизни или смерти того или иного человека, рода, племени, а тем результатом, который Он, Всезнающий, провидит сквозь время.
       Я же, в несметном Его воинстве отвечаю за человеков, за тварей земных и их земные дела. Да, я сам это служение выбрал, вопреки воле Отца, но я так решил, и так будет!!!
       - Бог Отец создал Землю как частицу Рая, но пра-пра-люди, которые носили имена Адам и Ева, нарушили его установления и сдвинули жизнь на земле в сторону трагедии.
       Животные стали плодиться, враждовать, поедать друг друга и себе подобных. И это не Зло, как думают невежественные люди, а всего лишь расплата за ошибку, к которой я не имел никакого отношения...
       Мне же, с давних времен приписывают Зло и даже Смерть, однако всем известно, что тем, кто рождается, Смерть предназначена самим актом рождения. Человеческое тщеславие приписывает мне и даже Богу страсти земные, причину и последствия, но это конечно не так.
       Я никогда бы не стал искушать или воздавать - то все слишком по человечески!
       Зло - это такая аберрация разума, приписываемая вечности, некоторые этапные заблуждения, называемые людьми страданиями.
       Человек возник после многих метаморфоз и ошибок в среде полевой природы. Но в начале ничего не было, а была только неодушевленная тьма. Потом появилась тьма живая, но как она появилась среди неживой?
       Этот вопрос не имеет человеческого ответа, - Сатана задумался и как бы подытоживая, со вздохом произнес, - пока не имеет!
       Человек, замышленный Творцом, был выделен из созданной им природы, наделен разумом и свободной волей, но он согрешил и был наказан!
       - Человек, чтобы жить после грехопадения, столкнувшись с необходимостью выбора - неотъемлемой частью свободы, оборудовал планету Земля для жилья, но не для счастья. Человек ввел противоположные понятия: добро - зло, жизнь - смерть, истина - ложь, вечность - небытие, и так далее и тому подобное...
       Однако жить в такой системе ценностей оказалось не просто и вот, чтобы оправдать себя, люди перевалили на меня всю ответственность за то, что они считают отрицательной стороной такой жизни!
      
       Утомленный долгими рассуждениями, Сатана незаметно задремал и во сне ему явился Создатель, который говорил ему мягким голосом:
       - Но наконец пришел Мессия, посланный Мною, который покажет, что Зло не уничтожается Злом, а только Любовью.
      И Назарянин вернет на землю часть того мира, который был при Адаме - тем самым покажет путь к вечности, понятие о которой человечество наполнило множеством неравнозначных смыслов и запуталось в определениях.
       И только Иисус из Назарета покажет понимание жизни, как Любви!
       - Нет! Нет! - вскричал Сатана просыпаясь и протирая глаза. Потом, чуть погодя, успокоившись и качая головой, он говорил сам себе: "Присниться же такое!".
      
       ...Золотой свет разливался над темно-голубой полоской дальнего берега, над блестящей водой, отражающей солнце вытянутой сверкающей дорожкой. Берег ближнего залива возвышался над водой, отражаясь тенью, а лодка и гребцы в ней, видны были контрастно и отчетливо.
       В тишине скрипели весла с напряжением загребая маслянисто-тягучую, прозрачную воду.
      Иисус остановился и долго глядел из-под руки на Симона-Петра и Андрея, правящих к берегу.
       Наконец лодка ткнулась носом в песок и соскочив в воду, подняв фонтаны брызг, братья вытащили лодку на прибрежную травку и потом уже, низко поклонившись Иисусу, обратились к нему:
       - Добрый день, Учитель, - произнес Андрей и еще раз поклонившись, продолжил, - вот мой брат Симон по прозванию Петр. Мы помним вас и беседы ваши тоже помним очень - тут он запнулся, - очень помним. Я ему все о вас рассказал, - он кивнул головой на Петра. - сейчас мы выросли и недавно, видели крещение ваше на Иордане и слышали слова Иоанна Крестителя: "Вот тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни его сандалий завязать!".
       Иисус стоял, молчал и внимательно смотрел на Симона-Петра, чья голова уже начинала лысеть, а борода разрослась серебряными полу крыльями - появилась седина.
       Симон-Петр, не отрывая взгляда, от лица Иисуса, поклонился ему и наконец произнес:
       - Учитель! Мы видели тебя на Иордане.
       - И я вас помню, - ответил Иисус, - и говорю вам: ступайте за мной. Отныне вы будете не рыб ловить, а будете ловцами душ человеческих!
       Он повернулся и легко зашагал по берегу, а братья поспешили вслед за ним, смущаясь и радуясь.
       - Что он сказал? - спрашивал Симон Андрея: - Ловцами душ... Как это?
       И потом сам себе ответил: - Но ведь Учитель знает, что говорит...
      
       После Симона-Петра и его брата Андрея, взял Иисус себе в ученики Иакова Заведеева и Иоанна, брата его, тоже рыбаков на море Галилейском.
       Стали ходить они по Галилее и стал Иисус учить в синагогах Евангелия Царствия Святой Троицы...
      Со временем принял Он и ещё учеников: Левия и Иуду из Кариот, Матвея Мытаря и Фому, Варфоломея и Филиппа, Симеона Кананита и Иакова Алфеева...
       Стал ходить за ним и народ, видя в нём силу творить чудеса и дар исцеления, а потом начали приводить и приносить к нему немощных и больных, бесноватых и припадочных, лунатиков и расслабленных.
      И он излечивал их!
       Слух о чудесных исцелениях и исцелителе пронесся по всей Галилее и достиг даже Сирии. Массы народа, кто желал излечиться, а кто просто хотел увидеть чудо, приходили посмотреть на него и послушать его.
      
       Однажды утром, пели птицы, прохладный ветерок чуть овевал светлое и спокойное лицо Иисуса и он взошел на холм и сел, а народ почти вплотную обступил его и приготовился слушать.
       Видя вокруг себя разных людей: мужчин в белых одеждах, пастухов в овечьих шкурах, рыбаков, виноградарей и их жен с натруженными от стирки и готовки пищи, от постоянной работы руками, внимающих ему прилежно, как дети, начал он учить их о Царствии Небесном и о том, как войти в него после смерти, воскреснув по воле Бога Отца.
       И слушали люди его и слезы радости и умиления блестели в глазах их и слушая, спрашивали друг друга:
       - Кто он? Не Христос ли? Ибо говорит он, как власть имеющий!
       И кто-то вспомнил, что Иоанн-Креститель говорил им, что придет кто-то выше его, кого он предваряет и кому он недостоин завязать ремни на сандалиях.
       - Да, это Он, - говорит ветхий старик с добрым, сморщенным от ветра и солнца лицом: - "Осанна" Иисусу Христу, спасителю человеков, возвещенному в писании и словах Пророков.
       - Это Христос, - воскликнула молодая женщина, у которой недавно умер сын - младенец. Она залилась слезами, стонала от раздирающего её душу чувства жалости о своем маленьком сыночке, который умер пролепетав только одно слово - "Мама".
       - Я буду молиться за тебя Иисус Христос, чтобы ты спас всех, кто уверует в тебя, ибо твоими устами говорит Бог Отец!
       И говорила она мужчинам, окружавшим её:
       - Идите за Ним, слушайте Его и повинуйтесь Ему. Я сердцем чувствую, что Он - Христос, который спасет мир от козней Сатаный, грешникам поможет каяться, а праведников перенесет в рай.
      А мой сыночек, умерший в малолетстве, безгрешен и Он говорит, что теперь мой малыш попадет на небо. И я буду молиться ему - Спасителю. Поэтому и молю вас, мужчин - сильных и решительных, охранять Его, чтобы с Ним ничего не случилось!
       И снова она плакала, но это уже были слезы радости, потому что увидела она свет перед собой, узнала для чего живет на белом свете и Свет подлинной веры, осветил её неприкаянную жизнь!
      
       Когда, после небольшой паузы, Христос вновь заговорил, все замерли и наступила благоговейная тишина. Его чистый и сильный голос был слышен далеко вокруг и всем присутствующим:
       - Будьте как дети, ибо их царствие небесное! - говорил Христос.
       - Но кто соблазнит братьев наших меньших, тот будет проклят и ему легче будет повесить жернов мельничный себе на шею и утопиться, чем жить дальше и ждать часа расплаты, когда на страшном суде, будет повержен, он и душа его, в вечный огонь и кипящую серу Ада!
       - Не заботьтесь о завтрашнем дне, будьте как птицы, которые не сеют и не жнут, но живут и песни поют. Заботьтесь о спасении души своей грешной, держите её в чистоте и творите добрые дела в прославление Сына Человеческого, который погибнет за людей, но воскреснет и воссядет одесную Бога, Отца своего.
      Спасайте свою душу для жизни вечной, ибо грядет Страшный суд, на котором все получат по заслугам своим и тайное станет явным и злые, как бы они не старались при жизни замаскировать зло, осужденными будут в ад, а добрые, как бы на них не клеветали при жизни, как бы не гнали и не обвиняли, воссядут на небесном престоле одесную Спасителя и обретут жизнь вечную, райскую.
      
       И шептались люди:
       - Он говорит как власть имеющий и это наверное Он, которому имя Христос - Спаситель!
       Ученики его сидели с ним рядом, а он, обращаясь к ним говорил:
       - Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня!
       Иисус умолк, оглядел покрытую зелёной травой и цветами землю вокруг себя, горы, бело-серые каменистые холмы...
       Он умилялся окружающей красоте, просторам неба, людям живущим среди этого великолепия и слезы текли из его прекрасных кротких глаз.
      В наступившей тишине - люди боялись пропустить, хотя бы слово, - он продолжил:
       - Вы живущие здесь, достойны лучшей участи, и вы будете вместе со мной, в небесных чертогах, если уверуете в Пославшего меня...
       И всех их, словно могучая волна объединила в стремлении подняться к небу, к синему безбрежному небу, и они стали как одно целое: сердца стучали в лад с Его сердцем, глаза горели огнем веры в этого Человека-Бога, слышать которого было счастьем, для всех присутствующих!
       Смолкли на время даже птицы и цикады, а птахи малые слетели с деревьев и ходили между людьми, нисколько их не боясь...
       Иисус возвысил голос:
       - Вы, уверовавшие в меня - Соль земли! Вы - свет мира! Не может укрыться город, стоящий наверху горы. И зажегший свечу не ставит её под сосуд.
       Так, да светит свет вашей веры перед людьми - голос его зазвенел и толпа людей снизу и рядом затрепетала в едином порыве - слышны были всхлипывания и рыдания женщин, взволнованное дыхание мужчин.
       ...Чтобы люди видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного - продолжал Иисус.
      - Ибо говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царствие Небесное!
       Вздох всколыхнул слушающих и загорелось во многих праведные сердца желанием пострадать...
      
       Но были среди слушателей его проповедей и такие люди, которые колебались в своих чувствах и думали:
      "Как я могу простить своего должника? А как будет жить тогда моя семья, мои дети, о которых я обязан заботиться как о себе самом.
       И как я могу любить врагов своих, если они хотят разрушить мой дом и взять мое имущество? Что-то тут не так. Есть ведь старые законы, по которым жили наши отцы и деды - "Око за око! Зуб за зуб!".
       А он, этот человек, говорит: "Подставь другую щеку..."
      А что делать, если враг убьет моих детей?!
       Нет, тут что-то не так, тут надо подумать...
       А Иисус, вдохновившись продолжал говорить пророческие слова:
       - Не заботьтесь и не говорите: "Что нам есть и во что одеваться?", потому что всего этого ищут язычники, а Отец наш Небесный знает, в чем вы имеете нужду.
       Ищите прежде всего Царства Божия и правды его, а все остальное приложится вам...
      
       Долго еще говорил Иисус святые слова и солнце стало клониться к горизонту. Багровый плоский диск его опускался в серую мглу за горными вершинами и расходясь, многие радовались, а многие качали головами и повторяли: "Не заботьтесь о завтрашнем дне... Довольно для каждого дня своей заботы..."
       - Это конечно хорошо, но если мы не будем думать о будущем, как сможем мы растить детей, делать работы, кормиться, одеваться... Боязно и страшно так жить!
       Многие из слушателей проповеди Иисуса вздыхали и говорили уходя:
       - Надо много думать, ибо говорил Иисус красиво, а как это воплотить в жизнь - ведь кругом так много людей чуждых добру.
       -Ох! - вздыхали маловеры - так страшно начинать новую жизнь. Слова хороши, никто не спорит, но как жить по этим новым заповедям? Кругом люди живут как всегда! Нет, нет! Надо много думать!
       Ученики Иисуса, оставшиеся с ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Левей, прозванный Фадеем, Симон Кананиит и Иуда Искариот, горевшие желанием совершить подвиг для людей сегодня же, сейчас же, окружили Иисуса и на ходу возбужденно переговариваясь, стучали по камням дороги, деревянными подошвами сандалий.
       Иисус устало молчал и смотрел под ноги, едва различая в сумерках неровности дороги.
      "Вижу, вижу, - думал он, - много сомневающихся, которых Сатана уже развратил стремлением возвыситься и обогатиться. Вижу трепет слабых, невоздержанных душ человеческих!
       Но ведь это только начало пути и предвижу, как многие из присутствовавших сегодня, будут хулить меня, называть мечтателем и нарушителем древних законов.
      Но вижу я и глаза горящие верой, слышу стук преданных сердец, хотя вижу и кривые улыбки, и злобу в чьих-то глазах!
       А больше вижу растерянных, угнетенных заботами и тревогами мирскими - этих много и они страшны, ибо сегодня, слушая меня они со мной согласны, а завтра будут кричать: "Распни его!" по наущению власть имущих. И чем больше будут понимать слабость свою, тем громче будут кричать: "Распни!"
       Стало совсем темно, когда Иисус и ученики его вошли в Капернаум. Ночь воцарилась вокруг, но долго еще мелькал свет в окнах домов и много еще было говорено за столами, и в спальнях на супружеском ложе.
       Все кто слышал Иисуса, рассказывали домашним и друзьям как это было, восторгались и сомневались.
       И стало имя Иисуса известно в Галилее и за её пределами...
      
      
      
      
      
      
      
      
       Чудеса и учение
      
      
       ...Утром Иисус хотел учить в синагоге.
       При виде Иисуса, фарисеи в своих черных длинных одеждах, с черными же наголовниками и сытыми лицами в пышных темных бородах, заволновались, затеснились как стая воронов, и стали спрашивать друг друга:
       - Кто это, который богохульствуют? Кто может прощать грехи, кроме самого Бога?!
       Иисус, видя их суету и уязвленную гордыню, ответил:
       - Смотрите! Вот сидит расслабленный. Что легче, сказать ему - прощаются грехи твои, или - встань и иди. Но чтобы знали вы, Сын Человеческий имеет власть обратиться к расслабленному и сказать: "Встань и иди!"
       И тот же час больной встал, забрал свою постель и пошел под удивленными взглядами окружавших его людей.
      
       Иисус вышел из синагоги на улицу.
       Солнце, словно приветствуя, высветило его стройную фигуру и Его ученики шли за ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симеон Кананит и Иуда Искариот, который предаст его.
       Пройдя город, Иисус вышел из него и направился к горам. За ним следовали толпы народа, желавшие слушать его проповеди, потому что от Иисуса исходила сила уверенности и сила власти над душами человеческими.
       В толпе были хромые и увечные, одержимые бесом жаждущие исцеления, были и простые люди, отчаявшиеся и ждущие Мессию уже который год в надежде на лучшую жизнь. В большинстве своем они были безграмотны, одеты в старые застиранные и с заплатами одежды, но глаза их горели надеждой и верой.
       Взойдя на горы, оглянулся Учитель и увидел толпу почитателей, длинной вереницей растянувшейся вослед по пыльной дороге. Кто был обут, а кто и вовсе босиком, с избитыми о камни ногами. Остановился Учитель, сел и когда люди приблизились и уселись рядами ниже его по склону, начал Мессия учить:
       - Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Ибо тот, кто не учён и не умудрен, в том отсутствует гордыня и скепсис и они способны уверовать. И горе богатеям и пресытившимся, которые сами не могут и их домочадцам не разрешают веровать в меня и через меня в Пославшего меня. Не страшитесь, чтобы о вас все люди говорили с похвалой, но желайте, чтобы Бог отметил ваши страдания и усердие в молитвах...
      
       Иисус сделал паузу и смотрел на этих, обгоревших на солнце людей с морщинистыми лицами и неровными бородами на узких худых лицах...
       И думал он о том, что в мире продолжается вечная борьба добра со злом и что если все люди будут делать больше добра, тогда в мире станет меньше зла и этот путь, есть единственный путь борьбы со злом!
       Обдумав это, он продолжил:
       - Говорю вам! Любите врагов своих. Боготворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас. Ибо, уступите вы и вам уступят. Простите вы и вам простится. Как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и с другими. Ударившему вас по одной щеке, подставьте другую, ибо тогда зло не умножится, а от вашей кротости уменьшится...
      
       Внимали ему люди в тишине и что-то понимали, а что-то не понимали, но верили и не прекословили.
       Сам Иисус одет был в чистые, но ветхие одежды и сандалии на ногах имел изношенные. Лицом был худ и темен, волосы имел на голове и бороде длинные и кудрявые, глядел внимательно, во все вникая и проникая.
       После молчания, пока люди обдумывали его слова, Иисус сказал:
       - Всякий приходящий ко мне и слушающий слова мои и исполняющий их, подобен строителю дома, фундамент которого заложен на камне. Будут ветры и дожди сильные, но дом сохранится и выдержит все испытания. Так и вы, кто будет делать по словам моим в тяготах земных сохранит веру и присутствие духа...
      
       Закончив беседу, Иисус с учениками пошли к берегу озера...
       Все стали садится в лодки, чтобы переправиться на другой берег, а Иисус, сказав: "Плывите, я догоню вас" - отошел на холм, опустился на колени и стал молиться Отцу своему Небесному.
       Он молился и вспоминал свое одинокое детство, когда он рос и накапливал силы для служения Богу.
       И вспомнил он, как будучи лет четырех-пяти от роду, сидел у себя дома в Назарете и играл молча персиками, перекладывая их с места на место...
       И вошел к ним в дом фарисей в черной одежде и увидав мальчика, молча сидящего и играющего с самим собой, подумал и возгордившись сказал:
       - Что это ваш сын, как дурачок блаженный, сидит один, ничего не просит и спокоен. Уж не болен ли он у вас какой глупой болезнью?
       Смутилась Мария, испугалась, подошла к Иисусу прикрыла его своими одеждами, чтобы злой гордый фарисей не испортил доброго и кроткого ребенка, который несмотря на свой юный возраст, был скромен и умен как взрослый и молчалив, как подвижник за Бога...
      
       Вспоминая этот случай, Христос подумал: "О люди-злые, фарисеи-лицемеры! Вы из вашего злого сердца выносите зло, ибо от его избытка сердце говорит устами вашими. Вы осквернили миссию Иоанна Крестителя, вы его ввергли в тюрьму, а потом, пьянствуя и прелюбодействуя, в злом порыве убили его, невинного и нелицеприятного.
      Язычники! Он пришел впереди меня, чтобы возвестить обо мне, а враг Бога и человеческий враг Сатана, прознал про это и возбудил в неверных любострастие и злобу, и погиб Пророк лютой смертью.
       Возрадовался Сатана, ибо осталось ему погубить меня и тогда его планы сбудутся в желании уничтожить род человеческий через внедрение зла и разврата. Как бы не покусился он на учеников моих и не погубил их коварно в озере. Нельзя мне их оставлять и надобно к ним поспешить..."
      
       Была поздняя ночь. Поднялся ветер и на озере разыгралась буря.
       Низкие тучи одна вслед другой неслись по темному небу и металась среди них черная исполинская тень, нагоняя все больше и больше туч, разгоняя все сильнее и сильнее ветер.
       Раскачалась лодка с учениками Христа, полоскались под ветром и разорвавшись, улетели в темноту, паруса. Крутые волны грозили вот-вот перевернуть утлое суденышко.
       Испугались ученики и стали истово молиться Отцу Богу и Сыну его Христу!
       Неожиданно вдалеке они увидали светлое пятно, движущееся по волнам.
       Через некоторое время пятно, приблизившись, превратилось в светящуюся фигуру.
      Испугались они, закрыли лица свои руками, но услышали голос: "Не бойтесь! Это я иду!"
       И тогда узнали они Христа, и возрадовались.
       Симон -Петр попросил:
       - Учитель! Можно и я, как ты, пойду по воде аки по суху?
       Иисус разрешил ему.
      Петр вышел из лодки, сделал несколько шагов и рассмеялся от радости, как дитя. Но волна плеснула ему в лицо, он испугался и сразу же стал тонуть. Иисус протянул Петру руку и помог вернуться в лодку. Следом вошел в лодку и сам. Приказал Иисус перестать дуть ветру и утихла буря.
       Иисус же сказал:
       - Каждому воздастся по вере его. Если будете веровать и скажете горе: "Сойди в море!", - сойдет она в воду. Вера делает чудеса!
       Посмотрел укоряюще на Петра, но простил его и улыбнулся. Возрадовался Петр, а тут и приплыли они на другой берег озера...
      
       ...Иногда, Иисус уходил от учеников. Подчас, мучительно хотелось побыть одному, сосредоточившись помолиться Богу-Отцу и обдумать все происходящее.
       Он понимал, что ученики любят его и почитают. Но что будет когда он уйдёт? Как они поведут себя? Сохранят ли теплоту и любовь, когда его не будет рядом?
       И ещё он переживал и мучился:
      - Правильно ли они понимают всё о чём я им говорю? Притча - это такая форма рассказа, когда каждый в меру своего развития проникает в скрытый в ней смысл, когда напряженно работают и ум, и сердце, и чувства...
       Христос задумался...
       - Правильно ли я поступаю, когда говорю с ними, с простыми людьми, а не с учёными книжниками-ессеями, учениками Гиллеля?
       Может быть и мне было бы легче всё объяснить им, видя, как на лету схватывают слова и образы притч?..
       Он закрыл глаза, устало вздохнул, провёл по лицу руками разглаживая появившиеся морщинки, откинул голову и замер неподвижно.
       - Отец, помоги мне объяснить все, что нужно людям! Я знаю - слова, это всего лишь малая часть того, что есть жизнь, действие.
       Только делами можно подтвердить истинность моих слов.
       Боже! Укрепи меня в действии, помоги вразумить простодушных, дай мне нужные слова и ясные образы, чтобы поняли меня правильно и запомнили и стали бы жить веруя в Новый Завет, которым спасётся род человеческий и остережет от происков Владыки Смерти - Сатаны!
       Я знаю, что Ты неповинен в зле Мира, но как мне объяснить им, что только через страдания и жертву спасётся каждый?
       Как я могу убедить их, что только пройдя через горе и муки, человек станет как Бог! Но много времени утечёт, пока это случиться...
       Услышав шаги за спиной, Иисус поднялся с колен и идя навстречу Петру, видя его просительное беспокойство, подумал:
       - Нет! Нет! Только тем, кто верит, смогу рассказать всё...
       Людской, ограниченный ум всегда был соперником веры, а тут нужен подвиг, самоотречение, проповедничество, как это было с пророками...
      
       ...Иисус сидел за столом в одном из домов Капернаума, ел неторопливо, с аппетитом прожевывая хлеб и прикусывая зелень, разложив их на хорошо вымытый стол. Тут же стоял кувшин с водой и глиняные кружки, из которых запивали еду.
       Симон, называемый Петром, вытирая рукой пот с лысого, загорелого лба крупной ладонью, о чем-то в полголоса говорил с Иаковом, а юный Иоанн, уже поев, положил голову на руки и дремал тут же за столом, изредка открывая спокойные серо-голубые глаза и взглядывая на Учителя.
       Разговор Петра и Иакова становился громче и оживленнее. Иаков больше молчал, кивая головой, но, наконец, увидев, что Иисус закончил есть, вытер губы, попил воды и обратился к нему:
       - Равви! Скажи нам, чтобы рассудить нас. Как произошло грехопадение?!
      
       Иисус сев поближе к ученикам, начал объяснять:
       - Вы знаете, что Адам и Ева жили тогда в счастье и довольстве безгреховности, веселые и ласковые, как малые дети в хорошей семье, - начал Иисус, плавными движениями руки расправляя бороду.
       И вдруг, Ева стала задумываться, как бы эту монотонную жизнь разнообразить. Она давно приметила красоту и величие дерева познания Добра и Зла, красивые и светлые плоды которого, Богом было строго-настрого запрещено вкушать. Но, может быть ещё и поэтому, они казались такими притягательными, вожделенными...
       Ученики его плотнее придвинулись к рассказчику, притихли и со вниманием слушали Учителя, забыв обо всем - так интересно, умно и значительно Он говорил.
       Иоанн перестал дремать, а Петр забыл, что ему было так душно.
       - И стал в душе Евы скрестись какой-то червячок сомнения и любопытства.
       А как известно, Сатана-соблазнитель, появляется там, где человек теряет веру в наставления Отца нашего, Бога Всеблагого.
       И вот тогда, Сатана, распознав сомнения в душе Евы, явился и стал её искушать, соблазняя.
       И я даже думаю, - приостанавливаясь и оглядывая учеников, продолжал Иисус, - что диалог с искусителем происходил в сознании Евы, а червячок сомнения и неверия превратился там же, в змея искусителя!
      
       Иисус увидел тень, мелькнувшую за шкафом, в углу.
      Он коротко взглянул туда, отвел глаза и продолжил, чуть дрогнувшим голосом:
       - То, что Сатана может проникать в сознание маловеров, вы знаете.
       И вот сказал ей Сатана сладким голосом: - Правда ли, что Бог сказал - "Не ешьте плодов ни с одного дерева в этом саду!".
       И ответила Ева:
      "Плоды с деревьев мы едим и они очень вкусные. Но сказал Бог, чтобы мы не ели плодов с этого, самого красивого и пышного дерева. И что если мы поедим этих плодов, то умрем"
       Мягким голосом возразил Еве змей-Сатана:
      "Нет, не умрете. Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите этих плодов, откроются глаза ваши и вы, как и Бог, познаете добро и зло"
       - После этого разговора показалось Еве, будто дерево познания Добра и Зла стало еще краше, а плоды ароматнее и вожделеннее. И сказал она себе: "Уж очень хорошо дерево и плоды его. И действительно ли съеденные плоды дают такие знания, которыми обладает Бог?"
       И крадучись, она прошла под густую крону дерева - дрожа от робости и нетерпения, сорвала несколько самых спелых плодов, сама ела и увидев неподалеку Адама, дала Ему. И он ел. И открылись глаза у них на свою наготу и поднялась в душе у них буря любострастия, и спрятались они в чаще, стесняясь наготы своей, которую до сих пор не замечали...
       Когда узнал об этом Бог, от которого ничего нельзя скрыть, стала Ева плакать и говорить: "Это он, змий, соблазнил меня..."
       Иисус помолчал, поправил пламя свечи, стоявшей на столе, и продолжал:
       - И наказал Бог Адама и Еву, изгнал их из Райского Сада и в мире воцарился грех и владыкой смертных стал Сатана...
       Темнота в комнате сгустилась, но пламя свечи вспыхнув, прогнало темноту из углов, обнажив их пустоту.
       - А первородный грех преградил человеку дорогу к дереву Бессмертия. Верность Богу давала прародителям привилегию телесного бессмертия, но увы, они впали в грех непослушания и неверия в слова Бога, и потому наказаны!
      
       Иисус всмотрелся в лица учеников, освещенные мерцающим светом свечи и закончил свой рассказ:
       - Но вера может спасти тех, кто любит Бога жертвенно, и чтит его заветы.
      Иисус посмотрел на учеников и продолжил:
       - Истинно, истинно говорю вам, я пришел для того чтобы верующие в меня имели жизнь вечную...
       Лица учеников напряглись и осветились надеждой. Они взволнованно, громко и часто дышали и преданно смотрели на Учителя.
       -Возлюбленные! - тихо закончил рассказ Христос.
      - Мы все дети Божьи и потому будем подобны Ему, ибо увидим Его как Он есть!
      
      
      
      Вспоминая крещение Иисуса из Назарета и воскрешение Лазаря.
      
      
      
      
       Иисус и ученики его шли в Иерусалим, поспешая на праздник опресноков.
       Жара стояла над горами и зной удушливыми волнами разливался по долинам, причудливым маревом поднимался над нагревшимися камнями гор.
       Иисус как всегда шёл впереди, утирая ладонью капли пота на лбу и воспалёнными от яркого света глазами вглядывался вперёд, ожидая появления на горизонте крыш селения.
       Вдруг, неподалеку, над рощицей чахлых диких олив, чёрной стрелой появился стремительный сокол. Посвистывая пронзительно, призывал он свою подругу. Тут же с ветки сорвался, испуганная соколом, горлица, и часто - часто маша крыльями, попыталась ускользнуть от хищника.
       Однако тот уже увидел жертву - резко развернувшись, мгновенно набрал высоту и пикируя, кинулся в вдогонку. Настигая горлицу, сокол вытянул вперёд когтистые лапы и поравнявшись с нею, сверху ударил когтями по длинной шее обезумевшей от страха птицы и поразил её насмерть.
       Голубь комком окровавленных перьев упал к ногам идущих. Иисус остановившись наклонился, поднял мёртвого голубя, повернувшись к подходившему Андрею Первозванному, произнёс спокойным голосом: "Птица ранена только".
       Расправив тельце голубя, поправил повреждённые перья, дунул на ранку, и окровавленное место тут же, на глазах ошеломлённых учеников заросло, затянулось покрывшись новой кожицей.
       Молодая горлица подняла головку, моргая яркими бусинками испуганных глаз, окружённых по периметру оранжевыми ободочками.
       Иоанн проводил взглядом, исчезнувшего за гребнем горы сокола, а Иисус, чувствуя сквозь перья частое биение птичьего сердечка полюбовался ещё немного на успокоившуюся красивую птицу, взмахнул рукой и выпустил горлицу в жаркое небо.
       - Божьи твари иногда очень живучи - произнёс он на немой вопрос учеников.
       - Иногда и с человеком вот также. Кажется, что мёртв, а вглядишься, сожалея и любя божье создание, захочешь, чтобы жил, и по вере в нашего Бога - создателя, желание воплощается...
       Иисус вновь зашагал вперёд и через какое-то время, завидев зелень рощи впереди, обернулся назад и подбодрил всех:
       - Скоро будет колодец! Попьём воды, отдохнём немного...
       И действительно, вскоре показались зеленеющие листвой деревья вокруг источника. Из-за каменной гряды проявились, плавающие в жарком мареве, крыши селения и на удивление пышные плодоносные сады рядом.
       Иисус направился в сторону строений, приютившихся у подошвы высокой каменистой горы, покрытых растительностью, обожжённой беспощадным солнцем.
       Напившись воды из рукотворного колодца путники сели отдыхать в тени деревьев. Оглядывая селение Иисус думал: "Как всё-таки удаётся человеку отвоевать у природы вот такой оазис? Ведь не будь человеческого трудолюбия, упорства, способности противостоять капризам природы - не было бы этих садов, не было бы этих виноградников на каменистых склонах - ничего бы не было кроме чахлых диких олив и этого долгого зноя".
       Он увидел, как из селения за водой, с кувшинами за спиной прибежали весело щебечущие девочки-подружки, в ярких лёгких одеждах.
      "А ведь и эта красивая одежда и эти лёгкие, но прочные кожаные сандалии - всё сделано тоже руками человеческими - улыбнулся Иисус
       Иисус. Потом обернулся, увидел своих спутников одетых в простые, полинявшие под солнцем одежды, загоревших до черноты с глубокими морщинами на лицах и подумал:
       "И ещё, правильно говорят, что нищие духом и работающие будут блаженны, и что их будущее Царствие Небесное..."
      
       ... Когда, в последний год совместной жизни, Иисус и его ученики находились за Иорданом, зимние дожди зачастили не на шутку. С мрачного неба, целыми днями закрытого тяжёлыми, серыми тучами, постоянно проливалась вода: то мелким, сеющим дождём, а то крупными частыми каплями ливня.
       Иногда к полудню, промозглый, порывистый ветер, разрывал облачность и в дыры, между обрывками туч, проглядывало холодное, неяркое солнце, освещая серо-коричневую покрытую лужами долину реки и голые, каменистые горы по краям и на горизонте.
       Иисус с учениками жил в заброшенной деревеньке, в доме старушки вдовы, чей умерший недавно муж был плотником и знал когда - то плотника Иосифа.
       Старушка приютила Иисуса и его последователей в непогоду, ни о чём не спрашивая и не любопытствуя.
       По вечерам, сидя за длинным дубовым столом, при свете свечи трещавшей и коптившей неярким пламенем, Иисус беседовал с учениками и вспоминал недавнее опасное посещение Иудеи и то, как хорошо всё начиналось.
       Совсем недалеко от этого места, три года назад Иоанн Креститель в водах иорданских крестил своих сторонников и в один из ярких дней встретил и его, тогда никому неизвестного сына плотника из Назарета.
       Андрей и Иоанн, сидя вот так за столом, вспомнили, как после крещения Иисуса, после загадочных пророчеств Предтечи и его чудесных видений, они догнали Иисуса на дороге...
       Именно тогда, рассказывали они, потрясённые всем увиденным и услышанным, поспешили за Учителем и впервые заговорили с ним, открыто и наивно спросив: - Куда идёшь Равви?
       - Иисус Христос, всё это время тихо грустивший, по непонятной апостолам причине, слушая их рассказ улыбнулся и заговорил: - Прошло три года, а кажется, что мы вместе прожили целую жизнь и теперь я знаю, что когда меня не будет рядом с вами, вы понесёте свет Нового Завета, во все концы земли!
       Он замолчал надолго и сосредоточенно глядел в одну точку думая о чём то невесёлом, словно вглядывался в открывающуюся перед его внутренним взором картину будущего страдания.
       Ученики, насторожённо умолкнув, ждали.
       - Впереди, нас ждут печальные времена - проговорил Иисус и тяжело вздохнул - на всё есть воля Отца, Пославшего меня и уклониться от этого никак невозможно!
       Вдруг в дом постучали и вошёл молодой человек, устало поклонился Иисусу и присел на скамью.
       - Говори, что привело тебя сюда, - спросил Иисус этого человека, узнав в нём слугу в доме Марии и Марфы.
       - Учитель! - начал тот, ещё раз поклонившись: - Меня прислала Марфа, чтобы я сказал тебе о тяжёлой болезни её брата Лазаря, который был при смерти, когда я уходил...
       Иисус внимательно посмотрел на говорящего и произнёс загадочную фразу: - Но эта болезнь Лазаря, не к смерти...
       И тут же приказал накормить посланца и снарядить назад, в Вифанию.
       - Скажи сёстрам, Марфе и Марии, что я скоро буду, хотя не сразу...
       О снова вздохнул и глянул в окно: серое небо вновь потемнело и полил привычный мелкий дождик...
       Слуга, несмотря на это, тотчас отправился назад...
       Через два дня, Иисус сказал, что идёт к Лазарю, в Вифанию и Апостолы испугались. Совсем недавно они поспешно покидали пределы Иудеи, в которой не один раз фарисеи и саддукеи из Синедриона, сговаривались убить Учителя. И вот предстоят новые испытания!
       Иисус поглядел на их взволнованные, обеспокоенные лица и понял, что они боятся возвращаться в Иудею и проговорил успокаивая:
      - Не двенадцать ли часов во дне? Кто ходит днём, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним!
       Потом, словно разговаривая сам с собой закончил: - Лазарь уснул!
       А ученики поняли это как хорошую новость и возрадовались: - Если уснул, значит выздоровеет.
       Однако чуть позже Иисус разочаровал их, пояснив со вздохом: - Лазарь умер и нам надо быть там...
       Поблагодарив старушку - хозяйку за гостеприимство, все окружив Иисуса тронулись в длинный путь. Когда Иисус ушёл немного вперёд по тропинке, ученики его сгрудились вместе и Фома - Близнец произнёс решительно, то, что у всех было в мыслях:
      - Пойдём и мы и умрём с ним!
      
       ...Придя в Вифанию, вошли в дом и увидели горько плачущих Марфу и Марию, а рядом горюющих соседей и друзей которые их утешали.
       Марфа заметив Иисуса вскочила, зарыдала и потом упав перед ним на колени, проговорила: - Господи! Если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что если ты попросишь Бога, то даст тебе!
       Иисус поднял её с пола и грустно глядя, ответил:
      - Воскреснет брат твой! Я есмь Воскрешение и жизнь, и верующий в меня не умрёт во век.
      И вновь глянув Марфе в глаза, спросил: - Веруешь ли сему?
      И Марфа вновь упав на колени перед ним, воздела руки вверх и плача проговорила:
      - Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир...
       Иисус спросил потрясённую этим Марию: - Где вы положили его?
       Мария поклонившись, поцеловала руку Его и повела к пещере, в которой был захоронен Лазарь. Люди последовали за ними чуть поодаль, в трепете нетерпения и ожидания чуда.
       Погода внезапно успокоилась, дождь перестал и солнце весело проглянуло с синего, яркого неба...
       Пещера была прикрыта тяжёлым камнем и подойдя Иисус приказал: - Отнимите камень!
       Но Марфа выйдя вперёд предостерегла: - Господи! Уже и запах пошёл. Ибо четыре дня уже, как Лазарь во гробе!
       Иисус внимательно посмотрел на неё и ответил:
      - Не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию!
       Лик его вдруг переменился, словно осветился изнутри и глаза сделались бездонно глубоки и он вновь приказал:
      - Отнимите камень!
      И когда люди с трудом это сделали, он Иисус, стал на колени и на глазах застывшей толпы и притихших сестёр, поднял лицо к небу и громко произнёс: - Отче! Благодарю тебя, что Ты слышишь меня! Ибо ты послал меня и народ стоящий здесь должен это знать. Уже близятся сроки!
       Проговорив это, он обратил взор на вход в пещеру и воззвал громко: - Лазарь, выйди вон!
       От этих слов люди в толпе вздрогнули и чёрный, необычно крупный ворон, сидевший на сухой ветке на дереве растущем над пещерой, каркнул и сорвавшись с ветки улетел тяжело маша крыльями.
       И тут из пещеры вышел Лазарь, путаясь в погребальных пеленах и протирая моргающие глаза, задевая пальцами за платок, которым была повязана его голова.
       Толпа ошеломлённо охнула в один голос, а потом люди недоверчиво заулыбались и заговорили громко и возбуждённо.
      Они не решаясь сдвинуться с места смотрели то на воскресшего Лазаря, то на прямо и неподвижно стоящего побледневшего Иисуса...
       - Развяжите его! - приказал Он и сёстры, Марфа и Мария, уже с радостными слезами бросились навстречу недоумевающему брату, словно только что проснувшемуся и стали его обнимать и целовать...
       Когда Иисус Христос пошёл назад, люди в толпе шептались и падая на колени старались коснуться рукой хотя бы краешка его одежд...
       - И тогда многие уверовали в Него как в Мессию!
      
      
      
      
      
      
      
      Сатана
      
      
       ... В большой пещере горел костер, треща и разбрасывая искры. Было давно за полночь и природа замерла в предрассветной тишине и неподвижности, но эта тишина была особенной.
       Ужас грядущей смерти сконцентрировался вокруг горы, в которой была пещера - жилище Сатаны.
       Даже шум упавшего с обрыва камня или движение шуршащего щебня на крутом склоне, не нарушало молчания. Тем отчетливее были звуки в пещере.
       Сатана возлежал на возвышенности у огня, который не смел дымить в его сторону и потому, завитками, цепляясь за гранёный потолок пещеры, выбирался наружу.
       Вокруг костра возлежали гости Сатаны, его верные вассалы и сподвижники, его воинство отпавших от Бога Отца и низвергнутых в бездну, бунтующих ангелов - бесов.
      Опаленные страшным подземным огнем, покрытые темной смертной пылью, они были черны и крылья их почти не выделялись в полутьме пещеры.
      Лишь темные лица, насупленные брови, горящие злой непримиримостью глаза выступали из тьмы, в отблесках пламени меняя выражение, заостряя мрачные тени глазных провалов и морщин...
      
       - И решил я, - пророкотал Сатана и его мощное лицо перекосила ухмылка, гримаса самодовольства, - и решил я развратить и настроить против Создателя прародителей человеческих.
       Я, конечно, не обращался в Змия, не вползал, шурша чешуей в Эдем, не обвивал блестящими кольцами Древа Познания добра и зла. Конечно, если люди увидели в образе змия наслаждение, вечно искушающего человеков, то здесь нет ничего антихудожественного.
       Думаю, что образ вполне соответствует содержанию - вьется, изгибается, плавно течет, словно не касаясь земли - ведь верно, у змия нет ног...
       Лицо Сатаны вновь перекосило подобие саркастической улыбки и слушатели вокруг тоже мрачно и зло осклабились, оценив шутку владыки - бесьё было не лишено чувства юмора.
       - Да, я совратил Еву, ибо Господа потянуло на благотворительность и создал он подругу Адама, которому было скучно одному, и создавая её, олицетворил в ней чувство нежности, - Создатель хотел развлечь Адама!
      
       Сатана быстро обвел испепеляющим взглядом слушателей, невольно поежившихся, и вновь ухмыльнулся:
      - А я, неслышно, невидимо, среди птичьего щебета и гомона тварей земных, проник в этот мир блаженства и неявно, через мысли, стал внушать, искушая женщину невиданными и неслыханными наслаждениями, если она с Адамом переступит порог Первого Завета...
      
       - Сатана перешел на шепот и еще заметнее стала обморочная тишина наступившая в мире:
      - Я обещал ей права и значение Бога, если она соблазнится, и познав корни, сущность добра и зла, предстанет равной Богу... А рядом с ней будет Адам!
       И я нашептывал ей, уговаривал, рисовал картины и она уступила, ибо была молода и доверчива от самоуверенности и самомнения.
      И уступив мне, увлекла Адама и вместо наслаждения - Сатана захохотал - а вместо обещанного Ева, и вместе с ней Адам, была изгнана из Рая и Я, Я овладел их будущим и судьбой их потомства!
       Пламя костра взметнулось и погасло, каменные стены пещеры дрогнули и где-то с грохотом обрушились скалы, с адским шумом стуча каменными глыбами.
       Сатана повел рукой, пламя вновь встрепенулось, осветив бесовские, оскаленные лица. Ударившись о потолок пещеры, столб дыма вырвался наружу, поднялся над безжизненным хаосом каменистого ущелья.
       - И вот тогда, разумный Адам, который души не чаял в своей подруге, уступил, оправдывая себя тем, что такое существо как Ева, не может плохо ни думать, ни говорить...
       Сатана замолчал, поворочался с крыла на крыло и будто вынырнув из далеких картин воспоминаний, закончил:
      - И уже потом совершился явный грех, первый блуд, но обусловлено все было тайным грехом, той отравой, которую я влил в чувства прародительницы.
       И свершивши грех устыдились они своей наготы и это был первый признак внутреннего самоосквернения, и Бог-Создатель, увидев их в таком состоянии вознегодовал и наказал их изгнанием из страны блаженства, позже названного людьми Раем. Хотя свершение греха непослушания, одолевающая их жажда запретных удовольствий, уже были той границей, за которой начиналась жизнь страстная, злая, страдающая и заканчивающаяся смертью!
      
       Сатана сверкнул мрачными глазами:
      - И повторяю!.. Я овладел ими, стал царем смерти и Бог попустительствовал этому, ибо считал, что надо наказать непослушных.
      И еще Бог наказал их за безответственность, потому, что создавая людей, наделил их правом свободы воли, то есть правом выбора, не желая делать их своей игрушкой - безвольной и несамостоятельной.
      
       В пещеру просочился холодный утренний воздух, в отверстии входа забрезжил свет и когда развиднелось, то в пещере уже никого не было - костер погас и чуть фиолетово, сквозь серость золы и пепла, светились последние угольки...
      
       ...Иуда, был средних лет мужчиной, кряжистый, с необычайно сильными ногами и толстыми икрами. Голова с кудрявыми, чёрными, жёсткими волосами росла почти из плеч, на короткой, крепкой шее, с продольными, глубокими кольцевыми складками - морщинами, особенно заметными, когда он наклонял голову. Лицо круглое, нос большой, мясистый, с горбинкой. Брови густые, тоже чёрные, сросшиеся на переносице. Глаза тёмно-карие, без блеска, глядят мрачно.
       Он разочарованно вздыхал, когда приходилось объяснять людям, на его взгляд, очевидные вещи. Был не женат, но женщин любил.
      До того как пошёл за Иисусом, покупал рабынь - служанок и жил с ними несколько месяцев, а потом продавал и покупал новых.
       Выпив вина любил бороться и мериться силой. В молодости, на спор, поднимал на плечах и носил лошадь...
      
       Иуда сидел в уличной лавке и ел, когда с головой его что то произошло - ему вдруг показалось, что Некто невидимый и неслышимый проник в его мысли.
      И этот Некто убеждал Иуду в том, что он не верит Учителю и даже завидует ему черной завистью:
       - Ты ведь никого не любишь, а Его в первую очередь. Твои друзья, Его ученики, вовсе не друзья тебе, а враги, хотя ты это скрываешь даже от себя!
       Видение пошевелилось, черты жестокого угрюмого лица таяли в полумраке лавки.
       "Приснилось, что ли?" - подумал Иуда, но это страшное лицо опять появилось, и опять раздались твердые, внушительные слова:
       - Но тот, кого ты притворяясь зовёшь Учителем, говорит о любви, как основе спасения, а ты ведь любишь только деньги и все, что связано с деньгами - Его притчи не волнуют тебя и ты их не понимаешь. Ты всего лишь слуга, но не ученик!
       Бестелесное лицо, сверкая огненными глазами, качаясь, заскользило по воздуху и Иуда, забыв о еде, поворачивал голову то налево, то направо, пытался не потерять видение из виду.
       - Если Учитель умрет, а он рано или поздно будет предан властям и казнен, ты сможешь встать на его место, ибо ты умен и имеешь характер. Кроме того, тебе обещано, что выдав Христа ты перестанешь быть агентом Каиафы.
       Видение ухмыльнулось:
      - Я ведь знаю, что ты иногда оказывал услуги особого толка главе Синедриона, и не бесплатно - голос вдруг приобрел лисью мягкость.
       - И тогда, сможешь ты, купив кусок земли, осесть наконец в святом городе и заняться проповедничеством. Именно ты, которого так приветил Христос, что доверил деньги Общины...
      
       При слове "Каиафа" Иуда вздрогнул и огляделся.
       Голос же заговорщически продолжал:
       - После ареста и казни Учителя, все ученики его разбегутся, ибо они также не понимают Его, а ты, оставшись один, сможешь стать Пророком, великим Пророком, ведь ты Его хорошо знал и внимательно слушал.
       Лицо двигалось то по кругу, то зигзагами и голова Иуды закружилась.
       - Ты один! Ты один достоин!.. Ты! Только ты!
       Иуда теряя сознание упал, зацепил рукой скатерть со стола и уронил на себя кувшин с водой...
      
      
      
       --------------------------------------------""-------------------------------------------
      
      
      
      
       ...Иисус лежал в ночи без сна, после очередного поста. И так быстро и покойно-истинно думалось о жизни и смерти, о божественном величии, о коварстве Сатаны, который противится этому величию. И вспомнились ему наставления Бога-Отца и думал он:
       "Не мир, а меч внесу я в мир и произойдет разделение. Ибо привычное зло, которым с давних пор отравлены люди, невозможно победить отвечая злом на зло.
       И в этой битве света и тьмы, брат пойдет на брата и добро будет искушаемо злом, но спасутся верующие в Новый Завет любви!
       А Бог-Отец, создатель всего и Ангела Смерти в том числе, не может убивать, уничтожать того, что он сам создал, ибо Сатана - есть противник - антипод Бога, Владыка Зла и отец лжи, имеет природу вечную и есть, отпавший от бога Милосердного, в гордыне погрязший Ангел.
       Но мир, вмещает добро и зло, так, как свет и тьма сосуществуют. Там, где Бог, там свет, а где Сатана, там тьма и только в конце мира Зло будет уничтожено, а Сатана будет гореть в Геенне огненной, вместе с искусившимися бесами, отягощенными злом.
       Зло - это недостаток или отсутствие добра, и если люди уверовавшие в Меня будут братолюбивы, будут стойки в правде ненавидя ложь, то зло будет отступать, уменьшаться и тогда настанут времена, когда в муках и борениях со злом, победит добродетель, и вот тогда настанет черед Страшного Суда.
       И воссев на небесном непорочном престоле, Я буду судить всех по делам их и многие возопят, скрежеща зубами, ибо Добро и Зло не есть одно, а путь жизни
      
      
       А Сатана в это время бесновался, изобретая способ, как погубить Христа.
       Вспомнил он, руководящий злом на земле, о сребролюбии одного из двенадцати учеников Христа, которых он называл Апостолами новой Церкви. И увидел он внутренним взором своим, дрожание рук и потные ладони того, кто заведовал денежным ящиком у Апостолов.
       Восстал Сатана из Преисподней и вселился в душу мужа нестойкого в вере!
      И дрогнул Иуда Искариот и захотелось ему своего дома на земле, купленной за деньги для своей своей семьи и своих детей, которым он будет рассказывать, какую честь оказал Христос ему, простому уличному торговцу, избрав его в число 12-ти.
       И подумалось Иуде, что не будет Христос убит, а будет только осужден к вящей славе Его и он, Иуда, будет среди тех, кто встретит уже освобожденного в чести и славе Учителя.
      И никто не будет знать, что он предал Учителя.
      А главным условием его при договоре с Первосвященником, будет требование, чтобы как можно меньшее число людей знало об их разговоре и о предания Иисуса властям.
       И ещё думал он, что если Учитель Сын Бога, то ему ничего не будет, и ведь он сам говорил, что Создатель его Отец.
      
       Сатана не сомневался в победе, видя эти колебания Иуды, и договор с Иудой, с его ослабевшей совестью радовал Сатану:
       - Все люди одинаковы! - повторил он, криво усмехаясь.
       Сатана сомкнул веки и увидел плачущего Иисуса, омывающего ноги своим ученикам, дрожащего Иуду, на груди которого, в кошельке, лежали тридцать сребреников, полученных от Первосвященника.
       Нет, Иуда уже купил себе землю у полунищего горшечника, теперь он копил деньги на постройку домика и маленького виноградника при нем. Он явно, явно тяготился общиной, братскими откровениями и проповедями Христа.
      Ему хотелось иметь что-то своё здесь, на земле, в Иерусалиме, а то, что будет потом, после смерти, этого никто не знает:
      - Никто ещё оттуда не возвращался и никому не было известно, что там за чертой жизни и смерти, а Учитель говорит, что там будет вечная жизнь, но ведь надо ещё эту вечную жизнь заработать, пожертвовать собой, своими прихотями, страстями.
       А это значит, что надо вести аскетический образ жизни и жертвовать, жертвовать, жертвовать...
       Но ради чего? А ведь может быть ещё придется жертвовать и здешней жизнью, за ту жизнь хотя и вечную, но никем, никем пока не подтвержденную...
       И эта боль!!! - Иуда поморщился от страха и отвращения, вспоминая казни на Голгофе.
      - А ведь могут и распять на кресте. Виси тогда несколько дней, мучайся, цепляясь за жизнь!
       Ужас сковал Иуду, лицо его покрылось потом и грязные ногти больно врезались в кожу ладоней.
       - Нет, не я, только не я! Пусть этот каменный Петр или Андрей - Путешественник, но только не я!
      
       Сатана увидел внутренним взором, трясущиеся от страха губы Иуды и плотоядно улыбнулся:
       - Этот мой! Он готов прислуживать сильному и не верит Иисусу...
       Каиафа будет из этого предателя веревки вить - он это умеет. А потом оттолкнет...
       И поделом!
       Сатана от удовольствия потер руки и притопнул ногой. Земля под ногами идущих по улицам Иерусалима мелко задрожала, затряслась как при землетрясении. Посыпалась штукатурка и куски черепицы полетели с крыш.
       - А Иисус умрет и люди, увидев, что он умер, отвернутся от него и скоро забудут!
       Они бы помнили долго, если бы он каким-либо образом взлетел с креста в небо, а может еще лучше, унося в облака с собой крест.
      Но он этого не сделает, потому что не верит в чудеса и хочет пострадать!
      
       Сатана этого понять не мог:
      - Есть же общий для всех людей страх смерти, страх полного исчезновения, аннигиляции, небытия...
       Он сам конечно знал, что смерти нет, что мельчайшие частицы, из которых состоит и тело человека, и камень, и дерево, и вода, переходят из одного состояния в другое, и конечно знал о духновении Богом на созданного им первочеловека.
      - Но поди объясни это людям!
       - Умирать жутко! Они ведь видят, что живое тело быстро превращается в труп, начинает гнить и разлагаться, и их конечно это ужасает.
      Какая-нибудь невероятно красивая Клеопатра, соблазнявшая мужчин стадами, через два дня после смерти гниет и смердит, как свиная туша под солнцем...
       Нет, люди этого боятся и хотят этого ужаса избежать, войти в вечность и не умирать, а тот, кто даст им это, завладеет их умами и душами навсегда!
       Но я, Владыка смерти не должен позволить этому случиться. Бог-Создатель не ожидает, что я в очередной раз смогу погубить его любимчиков - род человеческий, который он создал себе на развлечение и на горе.
       - Такое уже было в древности, когда я развратил людей, заставил их лгать, потворствовать своим похотям и забыть Его. И тогда, спасая Древо жизни человеческой, он утопил не раскаявшихся грешников во Вселенском потопе и спас в ковчеге восемь душ человеческих, во главе с благочестивым Ноем и каждой животной твари по паре!
       Я помню, что тогда он меня переиграл и от спасшегося Ноя, вновь пошел род человеческий.
       Но ведь и я не дремал и теперь, люди более послушны мне, нежели Ему.
      Пройдет ещё немного времени и все они погрязнут в блуде, стяжательстве и сладострастии. И тогда я буду победителем, я буду радоваться, а Он будет скорбеть и наказывать мелких людишек ужасной смертью, уничтожением первочастиц!
       И тогда рухнут небеса и огонь умирающего солнца поглотит Землю и звезды, а я буду смеяться. О, как я буду смеяться!..
      
       Земля вновь дрогнула и на Синае, с грохотом обрушилась вниз громадная скала, а земля разломилась километровой трещиной...
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Разговоры с учениками
      
      
      
       ...Бывший первосвященник Анна - худой горбоносый старик с серыми птичьими глазами, пристально глядящими из-под седых кустистых бровей, будет проводить завтра Синедрион - Суд, в котором судьи, все из сословия фарисеев и книжников. Вернее проводить будет Каиафа, его зять и преемник, но Каиафа всегда делал то, что говорил Анна.
       А сегодня, засыпая, он ворочался с боку на бок и мучительно думал об Иисусе из Назарета, которого называют Христом.
       "Уже тысячи его сторонников появились в Иудее и даже в самом Иерусалиме - оплоте Божьего закона и Заветов отцов.
       Народ роптал и римляне насторожились. Понтий Пилат отменил все отпуска в казармах легионеров и издал приказ о полной боевой готовности римских войск.
      
       Прошло только три дня, как Назарянин въехал в город, а на улицах и на базарах только и разговоров о его чудесах, о том что он лечит, и говорит о загробном "воскрешении..."
       Анна поправил подушки, поморщился от боли в плечах, лег повыше и пробормотал:
       - И это только начало. Из того, что я знаю, эта новая вера может возбудить народ на безрассудства. Уж очень он, этот Иисус из Назарета тверд в своем учении и уж очень яростно осуждает нас - первосвященников и фарисеев.
       Договориться с ним не удастся. Его нельзя подкупить, его нельзя прельстить удовольствиями или женщинами. Говорят он кроток и безгрешен, но тем хуже для него. Совсем недавно в провинции появился такой же лжепророк, но его убили и сторонники его давно рассеялись!
       Анна хлопнул в ладони и прислужник неслышно появился из-за ширмы.
       - Воды, - хриплым голосом произнес первосвященник и прислужник исчез, чтобы появиться с фруктовой водой в серебряном сосуде. Сделав несколько глотков, Анна отставил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул, закрыл глаза и стал думать, что сказать завтра на Синедрионе:
       "Скажу, что Назарянин самозванец, называет себя царем Иудейским и тем подстрекает народ к бунту. Что обещает разрушить храм и уже устроил в нем беспорядки, разогнал менял и рассыпал их деньги на пол. Намекну что Пилат готовит войска для подавления возможного бунта, что сотни убитых и тысячи раненых будут вскоре на улицах Иерусалима, если они не смогут заставить замолчать Назарянина..."
       "Да, надо его убить! - вздохнул бывший первосвященник - и пожертвовать одной жизнью, ради сотен жизней, а может быть и тысяч. Я его не видел и не слышал и это хорошо. Тяжело убивать человека, которого знаешь и представлять его мертвым..."
       Анна снова потер плечи и хлопнул в ладони. Прислужник услышал: - Вина! - и тут же подал золотую чашу с маслянисто - красным, терпким вином...
      
       ...Предутренний туман клубился в глубоких каменных морщинах. Поднимаемый ветерком, он просачивался сквозь зубчатые скалы и струйками стекал вниз, в бездонную пропасть...
       На скальном уступе видна была, угольно-черная фигура Сатаны и его могучие крылья за спиной касались холодной поверхности скал...
       "Анна сделает так, как я ему велю. Он не посмеет ослушаться, даже если Синедрион оправдает Иисуса и даже если Пилат будет против казни. И потом, в толпе всегда будут мои люди, чтобы кричать "Убей его, убей!".
       "Каиафа не захочет потерять власть - продолжал размышлять Сатана.
       - Он марионетка в руках тестя, а Анна мой человек. Они считают иудеев своими подчинёнными, а Назарянин, не скрывая говорил, что пришел, чтобы отделить одних от других, добрых от злых, верующих от неверующих и что не мир принес он, а меч!
      Конечно говорил он и другое: что люди должны любить друг друга, как в хорошей семье братья и сестры любят друг друга. И ещё говорил странные вещи, что надо возлюбить врагов своих!
       Но в начале он хочет отделить моих сторонников от сторонников якобы от своего Отца - Бога Всевышнего.
       И поэтому я хочу его смерти и он будет казнен и примет смерть в муках на кресте, в назидание моему великому Противнику.
      Пусть Он знает, что люди мои рабы, что они злы и бессердечны, склонны ко лжи и обману, медолюбивы и сладострастны, и что их нельзя любить, а можно только через боль и страдание вызывающее в них страх, повелевать ими!
       Человеческий род - это большое стадо, лишенное свободы и боящееся этой свободы. Я выберу им путь к пропасти самоуничтожения и они пойдут этим путем не рассуждая, повинуясь страстям и прихотям побредут во мрак забвения!
       И я буду прав, а Он нет. И этого мне достаточно. Я буду наравне с Ним и Он, познав мою силу, вновь приблизит меня к себе"!
      
       Дьявол зашевелился, крылья оперением зашуршали о камни и Земля отозвалась далеким гулом из пропасти. Звезды на небе стали меркнуть и исчезать и только утренняя звезда светилась по-прежнему ярко...
       - Пора уходить туда - Дьявол бросил взгляд в дымящуюся туманом пропасть - пора!
       Могучая его фигура встала во весь свой гигантский рост, широкие сильные крылья подняли его на воздух и он, черной молнией исчез в провале гор...
      
      
       ...Вечером Иисус и апостолы вышли из Иерусалима и ночевали неподалеку в селении. Сев у ручья, они разговорились.
       - Есть закон дел, которому и должны следовать мои ученики, все кто исповедует Новый Завет - размышляя вслух говорил Иисус, сидя на камне и греясь под лучами заходящего солнца...
       Мелкие струйки воды в ручье почти неслышно журчали касаясь каменистого берега. Дул легкий, тёплый ветер. Оглядывая покрытые лесом холмы, зеленую сочную траву на пустынном пологом склоне, Иисус любовался и радовался.
      В голове мысли выстраивались чередой, одна поддерживала и подталкивала другую.
       - Но есть закон псевдо веры, выражаемый в обрядах - продолжил Он после долгой паузы - и когда законники настаивают на фарисейском исполнении закона - не верьте им!
       Только тот, кто верует сердцем, внутри себя, а не напоказ, тот исполняет подлинный Божественный закон. А фарисеи в закон дел не верят, да и не хотят верить, и потому, убеждают всех, что не надо бросать эту сладкую богатую жизнь и сознательно окунаться в мир страданий и бедности. Но без лишений и самообуздания плоти нет веры, а есть лицемерие и похоть!
       Иисус прервался и окинул взглядом учеников.
       Петр сидел, опершись о большой камень вросший в землю. Он неотрывно смотрел на учителя и ловил каждое его слово, а правая рука его механически теребила длинную густую бороду.
       Иоанн что-то быстро записывал, изредка взглядывая на Иисуса и его молодые глаза все зорко примечали.
       Иуда считал деньги и что-то отмечал у себя на учетном листке. Потом он поднялся, поклонился и не дослушав Учителя, пошел в сторону деревни, крыши которой едва виднелись далеко в долине. Ему надо было купить еды для утренней трапезы.
       Остальные ученики расположились полукругом вокруг Иисуса и слушали привычно внимательно.
       Но иногда, казалось, что некоторым из них непонятно волнение Учителя.
       - И я думаю, - возвысил голос Иисус, - что именно они, законники и фарисеи, будут самыми лютыми и свирепыми врагами веры, ибо они живут не верой, а Законом и под сенью этого Закона, делают свои делишки!
       Иисус вспомнил знакомого левита, который тайно содержал меняльную лавку, в храме Соломоновом.
       - И вы должны быть готовы, что вослед моей смерти, начнут гнать и гнушаться вами при одном упоминании имени моего. Вы должны быть готовы, что вслед за мною казнят и вас, одних раньше, других позже...
      
       Голос его прервался. Он замолчал, а ученики взволновались и испугались, стали подсаживаться поближе к нему, словно птенцы, ища защиты у старших.
       Руки Петра то судорожно сжимались в кулаки, то разжимались. Иаков дрожал и было непонятно, от вечерней ли прохлады или от страха смерти. Когда Иисус замолчал - все вполголоса заговорили, уверяя себя и других, что смерть за правое дело не так страшна...
       После длинной паузы, Иисус, очнувшись от тяжелых дум и предчувствий, закончил:
       - Вы должны знать: кто погубит тело, но душу сохранит в вере - тот спасется и навсегда будет взят на небо в день Страшного Суда.
       Но тот, кто душу погубит, тот и тело не спасет, ибо плоть без души тленна, но и душа его будет мучиться в Аду вечно!..
       Иисус замолчал и рисовал что-то прутиком на земле, обдумывая, что сказать дальше:
      - И я избрал вас для дела веры и любви, и будете вы прославлены за ваши праведные подвиги, и увековечатся имена ваши в памяти народов всей земли, как борцов за веру в Отца нашего и веру в Меня, сына Его, воплотившегося в теле человеческом!
       Ученики вдохновились, разговорились, вскочили, окружили Учителя и каждый хотел хотя бы прикоснуться рукой к его одежде.
      Они вдруг возрадовались, как дети - на них снизошла благодать. Они уже не боялись умереть и готовы были - хоть сегодня, сейчас пойти за Учителем, куда он позовет и верили ему беспредельно и беззаветно!
       Видя их вдохновенные лица, чувствуя их порыв, Иисус подбодрил их:
       - И ещё скажу вам: Возмездие за грех - смерть и власть безбожного Сатаны, а дар Божий - жизнь вечная!
       При этих его словах вода в ручье забурлила, поднялась большая волна и с яростью обрушилась на берег, ударив в камни обрыва так, что брызги воды долетели до Иисуса и его учеников.
       - Им за меня ещё придется пострадать, - смахивая воду с хитона тихо произнёс Иисус и направился в деревню, широко и ровно шагая впереди спешащих за ним учеников.
      
       ...Вечером, после трапезы, Иисус сидя у костра во дворе дома, продолжил беседу с учениками:
       - Без закона - грех мертв:
      Что скажем? Неужели от закона грех? Нет! Но если есть понятие радости, то значит появляется и тот, кто приносит страдание. Если есть понятие доброты, то значит уже явилось в мире зло. Ибо Адам и Ева до грехопадения не знали ни добра ни зла, ни страданий, ни избавления от них. Они были безгрешны.
      Но вот Сатана соблазнил их и в мир вошел грех!
       И в первый раз заплакал человек и отчаялся, ибо Бог изгнал его из Рая, как нарушившего заповедь и познавшего добро, и сопутствующее ему зло. И поэтому говорю вам, что дети Божии те, кто согрешил, но покаялся!
       Однако книжники и фарисеи от веку говорят о себе в гордыне: "Я-то безгрешен", и потому они противны Богу, ибо после грехопадения нет безгрешных, все люди отягощены злом, которое соперничает в них с добром...
       А владыкой зла явлен Сатана...
      
       В воздухе что-то блеснуло и высоко в горах пронесся гул горного обвала и долго дрожали скалы...
       - Верно сказано, что Бог-Отец не искушается злом, - не обращая внимание на происходящее, продолжал Иисус, - и сам не искушает никого, ибо от Отца Небесного исходит всякий дар и всякое деяние доброе и каждый из человеков сам искушается, увлекается и обольщается собственной гордыней и похотью. Похоть же, зачавши, рождает грех!
       Со времен Адама и Евы люди отягощены злом и поэтому, пока торжествует Владыка смерти - Сатана, человек умирает и душа умирает вместе с телом, ибо он, Сатана, соблазняет человека золотом, плотскими удовольствиями, гордыней и потом, согрешивших улавливает в сети смерти...
       Иисус помолчал, сдвинул густые брови, помрачнел:
      - И потому, послал меня Отец наш бороться с кознями Сатаны и своей жертвой искупить человеческие грехи во веки веков...
      
       Костер почти погас и стали хорошо видны звезды на черном небе.
       - Все люди грешны, но через покаяние и молитвы к Отцу нашему, могут они возвратиться на путь добра, любви и истины и предав себя в руки Божии, могут надеяться на воскрешение в день Страшного Суда...
       Симон-Петр сидел и слушал то сжимая, то разжимая кулаки и на высоком лбу, на блестящем, загорелом, лысом темени выступал пот. Иногда, он автоматически поправлял правой рукой седые длинные волосы, торчащие по краям лысой головы и оглаживал темную, густую жесткую бороду, закрывающую почти все лицо, растущую даже на шее и остром кадыке. Его темные глаза смотрели строго и угрюмо...
       Совсем еще молодой Иоанн сидел рядом с Иисусом и смотрел снизу вверх на него, напряженно слушая и запоминая. Его лицо с широко открытыми глазами, выражало радость и восхищение перед Мессией, в которого он верил с восторгом молодости.
       Он был счастлив, что сидит рядом, что видит Иисуса, что внимает его мудрым, сегодня не очень понятным, но всегда высоким словам о любви, дружбе, добре и зле!
       Иисус устал за последние дни и потому, делал в своей речи длинные паузы:
       - Призываю вас быть нелицеприятными. Не кланяйтесь и ничего не просите у богатых и не водите с ними дружбы.
       Иисус помолчал и осмотрел учеников. Все они были простыми людьми, тружениками и даже состоятельными они не были - их ветхие одежды, их загорелые, обветренные лица были покрыты преждевременными морщинами, а тела их были худы и жилисты...
      
       Иисус возвысил голос:
      - Не богатые ли притесняют вас, не они ли влекут вас в суды, не они ли бесславят ваши имена за вашу веру в Отца и преданность мне. Они будут гнать и преследовать вас впредь, потому что хотят, чтобы все осталось по старому, чтобы вместо веры была ложь и лицемерное выпячивание фальшивого благополучия.
      Истинно говорю вам: - Бедных мира сего избрал Бог-Отец быть богатыми верою! И потому, наследуете вы царствие, которое Он обещал! Его возлюбите больше всего на свете!!!
       Последовало долгое, напряжённое молчание...
       Учитель задумался, а ученики Его сидели потупившись и старались понять и запомнить его слова и выражения...
       После долгой паузы, Иисус тяжело вздохнул, поднялся на ноги и повел учеников ночевать в дом, белеющий стенами в наступившей темноте.
       Вслед за ним вереницей шли ученики и позади слышалось взволнованное, частое дыхание самого молодого ученика - Иоанна...
      
       Когда все ученики и даже неугомонный Иоанн, смежили веки, Иисус поднялся, вышел из дома и тихонько прикрыл входные двери. Пройдя через освещённый луной двор, вышел в маленький садик. Было тихо, тепло и в ночной тишине, напряженно и пронзительно звенели цикады. Сев на скамью, под вишнёвым деревом, Иисус откинувшись на её спинку, долго и пристально вглядывался в звёздное небо и думал...
       "Мир так велик, так необъятен, а люди живущие на Земле, так слабы и нестойки. Казалось бы, перед лицом этого величия, кто может суетиться, думать и добиваться мелких, сиюминутных целей?.. Но увы - они это делают!.."
      
       Иисус сел поудобнее, несколько раз глубоко вздохнул, сосредоточился и когда из сознания ушло ощущение окружающего мира, начал молиться:
      "Бог - Отец мой! Помоги пересилить леность духа и непонимание окружающих! Дай силы убеждать повседневно и постоянно, закосневших в мелочных грехах, людей! Дай мне терпения и настойчивости в этом трудном деле...
       Ибо я вижу, что обуял их Сатана, и бессильны дети Израилевы противостоять лукавому соблазнителю. Чувствую, что виноваты эти несчастные в своём неверии только наполовину, так как слушают убеждающих их псевдо-учителей, требующих соблюдения Законов, но не ставящих во главу угла, веру в Отца Небесного, как цель и смысл этих законов.
      Ибо привыкли действовать не зная, и тем самым забывая древнюю истину, гласящую, что действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему...
       И потому строят, торгуют, заводят семьи - и всё без веры, а это все равно, что строить дома на песке...
       И когда эти их предприятия разрушаются, остаются люди разочарованы и обессилены и рождается в их душах зло. Ибо винят в происшедшем не себя - своё маловерие, а причины внешние, и винят даже Создателя, Тебя упрекая в несовершенных законах бытия, которые сами же нарушили; винят в несправедливостях - которые сами же и плодят в мире, через сребролюбие, алчность и непослушание Твоим Заветам!.."
      
       Иисус, сквозь прикрытые веки увидел вдруг яркий свет и услышал любимый, мягкий голос. "Терпи, Сын мой любимый! Ибо только через страдания и жертву можно вернуть этим несчастным хотя бы искру богоподобия, каковой обладал Адам во времена до грехопадения!.."
       Над головой склонившегося в размышлении Иисуса Христа, засиял серебристо-туманный свет и листья на вишне, над его головой, обрели нежно зелёный цвет и на ветках мгновенно распустились розовые цветочки...
       Голос продолжил:
      "И глядя на их падение, не захотел я победы Лукавого Противника в душах их, и послал Тебя в среду их, чтобы научил их, что только любовь и созидание, могут противостоять злу и насилию, охвативших Землю, которую Я создал чтобы быть Раем!
       Любовь и Жертва - вот путь по которому пойдёшь Ты, давая пример... И только тогда будет побеждён Сатана...
       Потому, Ты часть Меня, умрешь в муках на кресте, искупая грехи человеческие, а потом воскреснешь, создавая Церковь Нового Завета на земле..."
       Иисус открыл горящие ясным светом глаза, выпрямился, встал, раскинул руки, глянул в небо и низко поклонившись ответил: "Сделаю всё как ты велишь, Отец Небесный! Ибо Твоя Воля и моя жизнь едина!.."
      
       И долго ещё стоял Иисус неподвижно, обливаемый серебряным лунным светом, словно купаясь в его лучах...
       Благоухая, распустились алые садовые розы и их аромат пропитал и одежду и густые волосы Сына Божия...
       В дальней стороне сада, проснулась громадная сторожевая собака и повизгивая, как маленький щенок, подползла к ногам Иисуса, лизнула их, а когда он, наклонившись ласково погладил крупную голову, вскочила, завиляла хвостом. И в глазах собаки сверкнули две яркие искры света - отражение серебряной ауры вокруг головы Иисуса...
       Когда на рассвете, Иисус вернулся в дом, луна уже зашла за горизонт и синяя полоска зари проявилась на востоке, над гористым горизонтом...
       Ученики по прежнему крепко и мирно спали.
      Иисус лёг на деревянную лавку, укрылся с головой хитоном и мгновенно заснул, глубоко и неслышно вдыхая прохладный предутренний воздух...
       Пётр заворочался во сне и улыбнулся - он видел в видениях райский сад наполненный чудными ароматами, видел знакомую фигуру Учителя под зелёным деревом. Радость охватила спящего Петра и ему захотелось крикнуть: "Господи! Благослови!"
      
       ...Утром, вошёл Иисус Христос с учениками, в Иерусалим. Встретившие их люди хотели Его слушать, и проповедовал Христос жизнь вечную, тем, кто уверует в Новый Завет.
       И слушая, дивились люди, ибо говорил Он как власть имеющий...
       Служки Кайяфы донесли первосвященнику о прибытии Иисуса в Иерусалим и обеспокоен был он...
      
      
      
      
      
      
      
      
       Тайная Вечеря
      
      
       ... Но близился вечер и послал Христос учеников своих к тому старцу, которого знал еще с двенадцати лет, когда ночевал у него в доме, недалеко от Гефсимании, и просил сказать тому старцу:
       - Время моё близко и поэтому совершу у тебя Пасху с учениками моими...
       Ученики пошли, нашли дом вблизи Гефсимании, увидели пожилого человека, несущего кувшин с водой и сказали ему, что велел Иисус. Обрадовался старичок - хозяин, пригласил их в дом и показал ученикам комнату большую и светлую.
       Стали они приготавливать Пасху.
       Пока Ученики готовили, а Иисус был в доме прокаженного, Иуда отлучился, побежал к первосвященникам и передал им:
       - Сегодня предам Вам Его после Вечери, когда будут все спать!
       И получил от них свои тридцать сребреников...
       А когда наступил вечер, то сели они вокруг стола и ели и разговаривали между собой. Лишь Иуда Искариот, один из двенадцати учеников, не ел и не разговаривал, а смотрел на Учителя не отрываясь и тайно щупал деньги, которые заплатил ему Каиафа за голову Иисуса.
       И когда он так думал, тень пробегала по его лицу и мучил его страх и подступало раскаяние, но шевелилась в душе его страсть алчности, сребролюбия и черной зависти, ибо Сатана, чтобы сломить его дух, внедрил в него гордыню, а гордыня разрушила все препоны в душе его и стал он думать:
       "А чем я хуже Иисуса? Родители мои знатные, из священнического сословия. Я рос умным и послушным. Все люди меня любили и уважали. Поддался я влиянию Иисуса, но сейчас вижу, что я сам об этом много думал и только ждал удобного случая, чтобы начать учить. Но Ученики его меня не уважают за то, что я с деньгами.
       А сами вокруг него сидят, слушают, пока я хлеб им промышляю и ночлег устраиваю. Для них, для всех это делаю, а они редко когда меня отблагодарят, как будто так и должно быть.
      Учитель любит Петра, который всегда ошибается, любит Иоанна и Иакова, которые всегда молчат, а я бегаю, с ног сбиваюсь, следы путаю, чтобы ищейки первосвященников не прознали, где мы ночуем..."
      
       Иуда вздрогнул, когда занавесь на окне шевельнулась и чья-то тень неслышно скользнула в темный угол. А он смотрел на Учителя и в сердце его копилась злая решимость...
       Иисус долго молчал и опустив голову, в наступившей тишине думал о грядущих страданиях, которые уже близко...
       Потом, словно очнувшись сказал ученикам, взяв в правую руку чашу с вином и подняв её:
       - Очень желал я вместе в вами есть пасху и пить вино. Но уже не буду пить от плода сего виноградного после этого вечера, до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего...
      
       Багровые тучи поднялись над Елеонской горой и, чем ближе были сумерки, тем более сгущались они к центру небосвода, тревожа души и умы горожан непонятной угрозой. Паломники, входя в городские ворота, обменивались приветствиями со стражниками и повторяли:
       - Не к добру такой закат, завтра будет ураган и ветреный день!
       Птицы рано замолкли, беспокойно ворочались в ветвях деревьев. Боевые кони римской конницы громко топтались в своих стойлах.
       Ночь наступила, но прохлады не принесла, а деревья стояли неподвижно опустив ветви и не один лепесток не шелохнулся, и темнота установилась такая, что с трудом можно было видеть собственную руку, вытянутую перед собой...
      
       С грустной улыбкой смотрел Иисус на своих учеников: кряжистого, лысого, но по молодому горячего Петра; на преданного, обожающего его Иоанна; на сухого и сдержанного Андрея; на Филиппа, внимательного, почти бесстрастного и умного собеседника, умелого спорщика; Иуду из Кариот, криво улыбающегося и всегда думающего о чем-то своем, часто недовольного, молчаливого и хитрого. Он даже сейчас сидел со своим денежным ящиком, прижимая его к груди.
       "Я знаю - это он! - вдруг подумал Иисус...
       И когда ученики увлеклись беседой, Иисус попросил у хозяина умывальницу, наполнил её водой, снял верхнюю одежду, перепоясался полотенцем и стал мыть ноги всем своим ученикам по очереди. Когда подошла очередь мыть ноги Петру, тот воспротивился, считая, что не достоин такой чести.
       И тогда сказал Иисус:
       - Что я делаю сейчас ты не знаешь, но уразумеешь потом! Омытому нужно только ноги умыть, потому чист весь, - он посмотрел на Иуду и добавил, - А вы чисты... но не все...
       Иуда скорчился, отвернулся так как не мог смотреть в глаза Учителю и спрятал омытые ноги под одеждой.
       Иисус омыл всем ноги, одел одежду, сел за стол и объяснил ученикам свои действия, как пример того, как надо относиться друг к другу и к тем, кто поверил в него:
       - Ибо уверовавший в меня уверовал в пославшего меня, - его голос неожиданно задрожал, - и знаю я, что один из вас предаст меня!
       Но из-за шума, поднятого учениками, никто его последних слов не расслышал и только Иуда зашевелился и отвел глаза свои в сторону...
       А Иисус продолжил:
       - Ваши слова, через ваши чувства, дойдут до сердец ваших собеседников; придет время, когда меня среди вас не будет, но вино, как кровь моя, и хлеб, как тело моё, будут вам напоминанием обо мне и Евхаристия будет светлым таинством, когда выпитое и съеденное будет объединять вас в вере в Меня, Отца и Святого Духа.
       Будет напоминать, среди тревожной жизни о той жертве, к которой я готов и которую предложил мне Бог-Отец, во искупление грехов человеческих!
       Иисус через небольшую паузу, продолжил:
       - Вино - это настой из языков и сердец. Если хотите, чтобы вас услышал и понял другой человек выпейте с ним вина, преломите хлебы и собрания ваши будут проходить в святости, в окружении соратников. Но придет время и будет страдание, которое спасет ваши души. Поэтому пожертвуйте собой во имя любви и вам воздастся!
       - И воспоем совместно песнопение, которое настраивает души в святой вере на один лад и помогает молитве вашей достичь ушей Божества. И свист ветра в поле, шум волн на море будут ваше пение сопровождать...
      
       Ученики замолчали и придвинувшись, смотрели на Учителя во все глаза, внимательно слушая его и пытаясь вникнуть в скрытый смысл сказанного. А когда Учитель передал чашу, стали отпивать друг за другом, передавая чашу по кругу...
       Иисус Христос ещё раз внимательно осмотрел Апостолов и поднял руку призывая к вниманию:
       - Сегодня, дети мои, Великий Канун! Да свершится предначертанное Богом-Отцом!
       Обведя взглядом внимательные, чуть раскрасневшиеся лица, он продолжил.
       - И я вижу, что настало время сказать вам о цели моего пребывания здесь. Вы, уверовали в Меня и в пославшего Меня. И сегодня, накануне моих страданий, моей за всех людей жертвы, хочу открыть вам, что начинаются новые времена, когда старая, жестокая вера, будет сменена Новым Заветом, в котором прежние жестокие законы будут заменены законами основанными на любви, ибо зло можно победить только любовью, ибо отвечая злом на зло мы только умножаем количество зла!
       Отныне, старайтесь быть добрыми и любите тех, кто рядом с вами и тех, кто далеко...
       - Отныне и жертвы ваши сотворяйте без крови, ибо это язычество и ложная вера, что Богу приятны ваши жертвы, сопряженные с убийством живых существ...
       Пётр вдруг посмотрел на кусок мяса в своей руке, часть пасхального Агнца, и словно испугавшись чего-то положил его назад в блюдо.
      
       - Завтра свершится!- после длинной паузы продолжил Иисус - а сегодня, в день когда полагается начало новой, Христовой церкви, предвидя то, что свершиться, хочу вам, как ученикам моим, продолжателям и провозвестникам, принять жертву, которая станет знаком и символом нового Завета. Отныне жертвуйте собой во благо овец стада Христова, как я пожертвую собой за ради всего грешного, ветхого человечества...
       Помолчав, Иисус закончил торжественно:
      - И, да воцарится новая Церковь посреди вас и внутри сердец ваших!!!
       Иисус, взял хлебы, преломил их на двенадцать частей и дал каждому ученику по кусочку, говоря:
       - Примите, ядите, - сие есть Тело Мое, которое за се предается!
       Строго и грустно посмотрел он на Иуду Искариота и тот, понимая, что речь идет о нем, спрятал глаза, задрожал, но пил вино и ел хлебы вместе со всеми.
       - А чаша сия, есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставления грехов!
       Он вновь глянул на Иуду Искариота
       - И вот рука предающего Меня, со мною за столом!
       И встревожились ученики и стали взволнованно спрашивать друг друга, кто может даже только подумать об этом.
       Больше всех кричал, суетился, не сходя с места, Иуда Искариот, а Петр, который Симон, хватался за меч, спрятанный под одеждой и кричал, гневно вращая глазами:
       - Господи! С тобой я готов идти хоть в темницу, хоть на смерть!
       Учитель посмотрел на Петра, и произнёс:
       - Еще не пропоет петух сегодня, как трижды отречешься от меня. Ибо, когда я с вами, это одно, а когда меня не будет с вами, это другое. Но я молился за тебя, Петр, ибо ты самый горячий из учеников моих, дабы не оскудела вера твоя и ты обратившись, утвердил братьев твоих...
       А я, выбрал тебя, потому что Бог Отец любит горячих, но равнодушен к теплым.
       И он вновь глянул на Иуду.
       "Ах так! Снова этот Петр впереди! А обо мне даже не вспомнили"! - подумал тот.
       Тень в углу пошевелилась, но Иуда уже ничего не видел и не чувствовал в своей душе, в очередной раз уязвленный обидой на Учителя и учеников...
       "Хорошо! Посмотрим, кто из вас будет защищать Учителя. Все вы бьете себя в грудь, пока опасности нет..."
      
       И вновь заговорил Иисус, прервав шум:
       - Истинно говорю вам: Сатана не дремлет, - тень в углу зашевелилась, но никто этого не заметил, - и как сказано в писании: буду я причтен к злодеям и тогда вам не за что будет винить убийц и будете вы в сомнении, пока я не воскресну и не явлюсь к вам снова...
       Иисус помолчал, обдумывая что сказать дальше и продолжил:
       - Моё воскресение покажется вам чудом, но вы не должны забывать, что я хоть и воплотился в человеческом облике, но Отец мой на небесах!
       Иисус ещё сделал паузу:
       - И вы не должны думать, что Бог-Отец, Вседержитель похож на человеков, ибо Господь создал Человека уподобляя его себе, но в ипостаси духовной, а не в телесной. Когда он вдохнул в сотворенного Адама душу, он тем самым одухотворил его, дал возможность и право размышлять и дал право человеку видеть красоту и безобразие, а главное, наделил его свободой воли, то есть ответственность за содеянное...
       Иисус обвел взглядом всех, вглядываясь в каждого.
       Глаза его потемнели, выражение лица, от усталости и беспокойства, сделалось грустным и даже скорбным.
       Ученики притихли и только неистовый Петр-Симон, порывался что-то сказать, приподнимаясь на ложе и взмахивая правой рукой, но каждый раз удерживался, ожидая паузы.
      Его круглое загорелое лицо пылало румянцем от возбуждения, высокий лоб и лысина блестели, он разгорячился и хотел только выразить свое и товарищей преклонение перед Учителем, словно хотел этим поддержать его в трудную минуту...
      
       Юноша Иоанн доверчиво оперся рукой о ложе Христа и преданно, с полуулыбкой восторга глядел глазами снизу вверх, сознавая и отдавая себе отчет, может быть единственный из учеников, что с ними рядом Бог, Сын Бога, страдающий и смиренный, еще не совсем понятно почему и зачем появившийся здесь на Земле, среди людей!
       Черные густые волосы обрамляли его молодое лицо с первой, еще не длинной и редкой бородкой. Он был самый молодой, но может быть поэтому верил Учителю самозабвенно, как могут верить только молодые, не изуродованные ещё тем, что люди называют жизненным опытом.
       Иуда смотрел вниз: то на стол, то вправо, на входные двери, стараясь не встречаться глазами с Иисусом. Он хотел быть спокойным и потому, выделялся среди взволнованных, испуганных предчувствием трагедии учеников, чьи жесты, фигуры, лица в порыве сострадания были устремлены в сторону Учителя.
       Иисус откусил кусочек хлеба, пожевал и вновь, подняв глаза продолжил:
       - Но Вседержитель не только Бог и создатель природы, он Бог человеков и тем самым Он отличен от Богов языческих, которые выступают как властители природы и всего, что в ней живет и произрастает.
       Он, Мудрый, не только создал род человеческий, но и являет себя среди них, чтобы проявлять свою волю, указать пути или говорить о наказании за неправедность. И даже если мы, говоря о Нем, представляем Его в образе человеческом, совсем не таков он есть, ибо и слова, и мысли ваши не могут передать правдиво его облик, а тем самым его мысли и его чувства.
       Пути Его неисповедимы и замысел Его воплотится и явится пред лицом спасенного человечества лишь только в день Страшного Суда!
       Иисус устало умолк, потер пальцами правой руки лоб и глаза и завершил свою речь:
       - А теперь надо бы пойти в сад, погулять и уединившись, помолиться Ему, который один ведает все, что делается во Вселенной...
      
       Ученики зашумели, а Иисус встал, вышел из дома и пошел на гору Елеонскую, в Гефсиманский сад, а за ним шли ученики его гурьбой, споря и крича на ходу.
       А Иуда, воспользовавшись темнотой, незаметно отстал и свернув в переулок, быстро побежал, спотыкаясь в темноте о камни...
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Владыка Серафим. Ночь перед Распятием
      
      
      
       ...И когда они отошли вглубь сада, остановил Учитель своих учеников взмахом руки и отошел подальше. Встал на колени на твердые камни и дрожа от переживаний, в предчувствии страданий великих, молился, говоря:
       - Отче! О, если бы ты благоволил пронести чашу сию мимо меня! Но это не моя воля, но Твоя, и да будет так!
       И долго молился Иисус, укрепляя себя, предчувствуя страдания. И пот выступил на лице Его крупными каплями, и, падая на землю, становился этот пот, кровью.
       ...Встав от молитвы, Он пришел к своим ученикам и застал их спящими. Разбудил он их касанием руки и укорил:
       - Что же вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение страха!
       Говоря это, Он посмотрел назад, откуда они пришли, и увидал огни факелов и услышал громкий говор стражников и толпы.
       Вместе с толпой шел и Иуда, который прятался за спины, а когда толпа приблизилась, он, дрожа всем телом выступил вперед, подошел к Иисусу и поцеловал его, приговаривая:
       - Учитель! Учитель...
       Горько стало Христу и сказал он, глядя в черные глаза предателя:
       - Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?!
       Но не успел договорить, как заслонили Его ученики телами своими и схватили за руки стражей, пытавшихся арестовать Учителя.
      Сделалась тут суета и толкотня среди ночных деревьев. Вскрикнул, выхватывая меч неистовый Петр и отсек ухо одному из рабов Каиафы.
       Видя это, Иисус поднял руку и сказал громко:
       - Оставьте! Довольно!..
       И коснувшись уха, излечил раба. И уже тише продолжал: - Так Сын Человеческий идет по пути, который предсказан!
       Подошли к нему стражи первосвященников и старейшины с мечами и копьями.
       И сказал им Иисус:
       - Как будто на разбойников вышли вы с мечами и копьями, чтобы взять Меня, - и помолчав добавил, - но теперь ваше время и власть ваша.
       И взявши его грубо за руки, повели в дом первосвященника через спящий город. Ученики же, испугавшись авторитета первосвященников рассеялись, дрожа и недоумевая, и только Петр шел издали и смотрел, как стражи, прикрываясь темнотой сначала робко, а потом все более нагло издевались над Христом, видя его кротость и терпение...
      
       ...А рано утром повели его в Синедрион и устроили над ним не суд, а судилище, признали виновным и повели его к Пилату с криками: "Судить его! Судить!".
       Иисус шел, говоря, обращаясь к окружающим, непонятные слова:
       - Ныне будет суд не Мне, а миру сему! Ибо ныне Князь мира сего будет изгнан вон!..
       При этих словах один из стражников, тех, что стерег его ночью, вдруг вгляделся в Иисуса и, словно вспомнив что-то, побежал прочь, расталкивая народ, так как был он велик ростом и силен.
       И падая от его ударов, люди тут же вставали, забывая боль и словно не видя бегущего в ярости стражника, давящего и расталкивающего людей по сторонам от себя!
      Выбежав за город стражник преобразился и чёрной, громадной птицей взмыл-взлетел в небо...
      
       ...Планируя, убавив скорость полёта, Сатана мягко приземлился у входа в знакомую пещеру, подошёл к кострищу, раздул огонь, прилёг подле на мягкую ковровую подстилку. Тяжело вздыхая он засмотрелся в переливы ало-фиолетового пламени, вспоминая и тайную Вечерю, и ночной Гефсиманский сад, и скорбное лицо Иисуса Христа...
       - Я там был и запомню это на все времена - пророкотал он, сурово сдвинув брови...
      
       ...Вечер надвигался тьмой, и пока день ещё светился на вершинах, уходя, снизу ползли лиловые синие сумерки ночи. Но она, ночь, медлила, словно боялась победить, ибо предчувствовала свое грядущее поражение на рассвете.
       Всё застыло на время, содрогаясь и молчаливо пророчествуя великое событие.
       А незримый Сатана беседовал с первосвященником Анной, в его покоях:
       - Я говорю тебе - мир создан Богом безгрешным, но человек, наделенный Им свободой воли, постоянно тяготел к облегчению, как ему казалось, своей жизни забывая, что именно необходимость толкает его вперед, во времена истинной безопасности.
       Несколько сотен тысяч лет назад, на Земле похолодало - я это ещё хорошо помню и именно этим холодом подталкиваемые, ваши предки стали охотиться на мамонтов и приручили волка и коня.
       Именно тогда, в каком-то смысле, они впервые осознали присутствие во Вселенной её Творца и стали в разных формах, сочетая религиозность и искусство, представлять себе, казалось навечно забытые времена безгрешных прародителей!
       Анна смотрел в угол и ему казалось, что это темнота там говорит эти слова, шевелится, то приобретая неясные формы, то вновь превращаясь в ничто.
       - Может быть для тебя это слишком умно - Сатана сделал паузу, - но без этого ты не сможешь понять всей сложности взаимоотношений того, что человек называет добром и злом.
       После паузы голос продолжил:
      - Грех повис на людях, как провинность, избавиться от которой не смогут человеки до Страшного Суда. Ты удивляешься? Ты не знаешь ничего о Страшном Суде?
       Так слушай - если коротко, то это время преобразования и искупления...
       Что? И эти понятия тебе неведомы? Ах, время тебя волнует?..
       Но и ты умрешь и кости твои истлеют!..
       - Когда? Когда?
       Этого не знаю даже я. У Бога таких дней, как сегодня не сосчитать...
       По человечески - это значит вечность...
      
       Старик потер усталые глаза...
       - Но я отвлекся, - прорычал голос из пустоты, - одним словом, каждый должен делать свое дело в жизни: добрый-доброе, злой-злое. Добро переходит в зло и обратно. Это вопрос развития...
       Последовало молчание, во время которого Анне показалось, что он задремал.
       - Но ты должен делать своё дело, ибо не зря же Иуда предавал и не зря же в плотницких мастерских, - голос хрипло рассмеялся, - он тоже плотник!..
       И не зря уже сделан крест, на котором Назарянин будет распят...
       Потом голос произнес непонятное слово: Диалектика!
       - Всем правит судьба! - И пояснил. На другом конце Земли, люди этими словами называют закон необходимости, повелевающий миром...
       Анна проснулся через полчаса с болью в голове и тошнотою в желудке. Он умылся над медным тазом, стараясь не разбудить прислужника, который ему мешал своим присутствием.
       Было ещё темно и прохладно. Подвинув к себе два светильника, Анна сел за стол, перечитал написанное ещё вечером обвинение против Назарянина и задумался, вспоминая свои ночные видения.
       Потом одел ритуальный наряд и перейдя из одной половины дома в другую, приказал служителю будить Кайафу...
      
       Сатана, видя, что Анна заснул, прошел сквозь стену, вышел в дворцовый сад, присел на скамейку.
       Хотелось додумать недосказанное:
       "Эти дикие люди даже не понимают, что такое Космос. Они думают, что Земля - это дикое, статичное, не развивающееся тело. Они думают, что время существует везде и всегда, называя этим словом некую последовательность событий, случающихся вокруг них.
       - Они даже представить себе не могут, что такое вечность. Их мозги пока не могут переварить это и вместо того они упорствуют, и не понимают - чтобы развиваясь, уходить дальше от схем и абстрактных, на их взгляд понятий: добро - зло, верх - низ, правое - левое.
      Именно эти простые констатации, делают для них понятным мир и потому, в нем можно жить.
       Они постоянно цепляются за привычное, а остальное считают чудесами: летать, ходить по воде, появляться и исчезать, воскрешать мертвых, владеть словом, как рычагом, которым можно землю перевернуть - все это для них чудо, доступное только Пророкам! Однако они не знают, что через веру в Отца можно стать волшебником и воплотить самую безумную мечту.
       Сатана вдруг задумался и после длинной паузы произнес вслух:
       - Если бы знать, что все эти сложные истины кому-то нужны...
      Он вздохнул и продолжил:
       - Они не знают, что Земля для них - место ссылки, что родина Адама и Евы до грехопадения - это Космос, в котором, даже пралюди заживут счастливо, воскресшие в нужный день и час.
       - Сад Эдема - это аллегория, означающая Космос, его свободу, славу, красоту. Просто автор осмелился в Старом Завете произнести все это, но не смог внятно объяснить...
       Пройдет время и люди уйдут с планеты Земля в Космос!
       - Что же касается прародителей, то они вообще не видели Бога. Он не говорил с ними словами, не делал для них одежд и не одевал их. Таково лишь Святое Писание, рисующее действительность неизвестную из своего опыта при помощи того, что находится и выражается в человеческом опыте. Но ведь с детьми самые мудрые старцы начинают лепетать на их детском языке и это кажется нормальным...
      
      
      
      
       -----------------------------------------""-------------------------------------
      
      
      
      
       ...Силуэты белых домов, щербатых стен каменной кладки проявлялись в предрассветных сумерках.
       Иисус не спал... Он стоял, измученный побоями и пытками, прислонившись к стене у в маленькое окошка и вглядывался на восток, туда, где поднимался над Елеонской горой утренний свет.
       Небо из черного, звездного, становилось темно-синим, потом светлым. Над горизонтом появлялось серо-розовое марево теплого воздуха, поднимающегося над холмами.
       А Иисус, избитый, усталый, страдающий, любовался красотой нарождающегося дня и беззвучно молился.
       Ни побои, ни унижения прошедшей ночи его уже не волновали. Запах дыма от погасшего костра щекотал ноздри, вдалеке был слышен свист одинокого дрозда в дворцовом саду.
       Служители устали и стража дремала, сидя на каменных ступенях и опершись на длинные копья, страшные блеском отточенных лезвий. Израненный терновым венцом лоб саднило, сухие струйки запекшейся крови черными потеками прочертили землисто-серую кожу на лбу и на щеках...
       Синедрион собрался судить Иисуса и Каиафа требовал торопиться. Наступала Пасха и сторонники новоявленного Мессии могли помешать суду и казни.
       Сквозь теплые туманные испарения от земли, проглянуло светило и дворец, его серые мрачные стены, осветились розовым и золотым.
       Иисус вздыхал, ощупывая руками разбитое лицо, и думал:
      "Боже! Как прекрасен мир! Свет наступающего дня, запах цветущих деревьев, птичье пение - все это великолепно и неповторимо. Но что люди сделали с этим миром и со своей жизнью. Они превратив её в адские страдания, изувечили красоту мира злобой, алчностью, честолюбием и завистью. Так прекрасна Земля и так ничтожен и жалок род человеческий"
       Черная тень отделилась от угла и придвинулась ко Христу:
       - Отрешись! - раздался рокочущий голос. - Отрешись от них! Они не стоят твоих страданий! Я сделаю так, что ты сохранишь свою жизнь. Ты видишь, они ничтожны, продажны и глупы!
       Прислужники, пытавшие Христа всю ночь, дремали и тень, придвинувшись еще ближе рокотала:
       - Я сделаю тебя царем Вселенной! Поклонись мне и я сторицей воздам за твои муки! Они будут целовать тебе ноги, плакать и просить о прощении.
       Отрешись!
       Иисус, негодуя поднял руку и произнес:
       - Изыди, Сатана! Бог-отец послал меня и смертью своей я должен искупить людские грехи - плоды твоего разврата. И спасутся праведники! А ты и слуги твои погибнут в адском пламени!
       Стражи, заметив движение, зашевелились просыпаясь, вдали послышался гомон толпы - Синедрион готовился к суду...
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Роман "Владыка Серафим". Мысли Иисуса и видения Сатаны
      
      
       ...Иисус давно стал задумываться, как передать сложность мыслей, представлений и видений о Боге.
       Никто из людей не видел Его воочию, исключая случаев, когда Он являлся пророкам в их видениях. Но ведь это было видение, вложенное Богом в головы праведников и потому, доступное для их понимания.
       Никто из людей не слышал Бога кроме избранных, но и в этих случаях Он вкладывал в души праведников слова, произнесенные на языке слушающих, ибо для Бога это не сложно.
       Сам же Иисус знал Бога, молчащего, неизмеримо величественного, но и совершенно не от мира сего. Связь его с Богом была похожа на поток мыслей, чувств, образов и слов, в который входил Иисус, сосредоточившись в молитве.
       Потом, когда все заканчивалось, Иисус, словно после сна, с трудом возвращался к жизненным заботам. Он терял силы, ему начинало казаться, что здесь на Земле жить невыносимо.
       После чистоты и сложности, силы и гармонии Божественного потока, реальность представлялась ужасной суетой полной бессмыслицы, царством лжи и посредственности, существованием бесцельным и диким.
       И ученики его не радовали, когда он видел их эгоизм и косность чувств, себялюбие и безбожие.
       Но проходил день-другой и Иисус примирялся с их несовершенством и еще больше загорался желанием передать им часть своих чувств, часть Божественного Света и наставить на служение Ему - "Великому Молчащему", о котором они в простоте своей сочиняли наивные легенды и сказания.
       ...Однажды, неслышно проснувшись, Иисус слушал разговоры своих учеников у ночного костра на берегу моря Галилейского, в глухую, тёмную полночь.
      Ему вдруг показалось, что небо, раскинувшее свой звездный полог над притихшей водой, пульсирует, словно дыхание Вселенной, являющей себя в эти минуты.
       Но ученики его, полулежа у горящих ярким пламенем сухих веток костра, слушали Симона-Петра рассказывающего о том, как он впервые, во сне, услышал слова пророка Илии о пришествии Мессии:
       - Я конечно слышал их до этого в синагоге, но не запомнил, а во сне всё было иначе...
       - Тогда, - говорил он, потирая правой ладонью лысину, - я многие слова не понял, но смысл, смысл сказанного меня поразил до глубины души!.
       Иоанн, Иаков, Андрей напряженно следили за выражением его лица, ловили каждое слово, не обращая внимание на дым от костра, мешающий дышать.
       - Я, минуя сложность слов, уловил их смысл и на всю жизнь запомнил эти речи, - закончил Петр, - именно через смысл, а не через отдельные слова...
       - И понял я, что Мессия - Господь, явится на Землю, чтобы искупить грехи людские, и что его не признают вначале и будут гнать мучая...
       Пётр помолчал оглянувшись на Иисуса, лежащего в полутьме, вне света костра...
       - И думаю я, - полушепотом произнёс он: - Что Мессия - это наш Равви!
      
       ...На рассвете, Сатана невидимой тенью облетал просыпающийся подготовленный к празднованию Пасхи Иерусалим. Он смотрел на узкие улочки, на громадину Храма Соломона, на мрачно голую вершину Голгофы и размышлял:
       "Сегодня свершится! Будет казнен Сын Божий.
       ...Но что мне до этого? - в сотый раз задавал он себе этот вопрос и поёживался.
       - Что-то здесь не так! Отец Промыслитель задумал что-то, но даже я не в силах проникнуть в его замыслы.
       Почему он попустил людям мучительной Смертью убить Сына единородного? Попустил, чтобы страдал Бог-Сын на глазах толпы, мучился, изнывая от боли и страданий?.."
       "Нет, мне с этим сейчас не разобраться! - после паузы, сосредоточившись Сатана продолжил свои рассуждения.
       - Залечу-ка я в Геенну, хоть на минутку, посмотрю как там "грешники" мучаются, а потом возвратившись, буду смотреть, слушать, присутствовать, там, у Анны, у Каиафы, у Пилата.
       Слушать толпу на площади, смотреть и впитывать картину страданий Назарянина, а потом воздать по заслугам людишкам и может... - он запнулся, - может после наказания виновных, я смогу вновь приблизиться к Отцу?..
       Посмотрим, посмотрим..." - проговаривал он, внутренний монолог и, мелькнув над краем оврага, скрылся внизу в клубах едкого вонючего дыма - это была Иерусалимская Геенна, овраг, куда сбрасывали городской мусор и нечистоты. Здесь жили бездомные и отверженные: калеки, прокажённые, больные дурными болезнями, просто опустившиеся люди...
       Сатана приземлился на дне оврага, чтобы понаблюдать "жизнь", кишащую на грудах городских отходов.
       Стоя в дыму, среди горящих куч мусора, он с остротой всепроникающего зрения любовался полуобнаженными, уродливыми телами нищих, сидящих, лежащих, стоящих группами и в одиночку, в этом смрадном ущелье, громко-крикливых и злых!
      
       - И это венец Создателя? - воскликнул он.
       Бред! Это хуже смрадных хищников в лесах...
       И все это последствия бунта против Бога. Я хотел сделать людей своими союзниками в борьбе с Богом, но получил рабов: трусливых, эгоистичных, сластолюбивых. И вот, наконец, по моему наущению и просто по своей природе, они сегодня казнят Назарянина и чаша терпения Всевышнего переполнится и он уничтожит наконец-то это лживое, алчное племя. И тогда, Ему - Величайшему, вновь понадоблюсь я, как вечный его оппонент.
       Сегодня все решится!
       Внимание Сатаны было отвлечено дракой, начавшейся между нищими около свеже сброшенного с обрыва мусора. Мрачно - гордое лицо его исказила усмешка и он стал декламировать:
       - Ты печать совершенства, полнота мудрости и печать красоты. Ты находился в Эдеме, в саду Божием! Твои одежды были украшены драгоценными камнями! Ты был помазанным херувимами, чтобы осиять! Ты был на святой горе Божьей, ходил среди огнистых камней! Ты совершен был в путях своих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония...
      И ты был изгнан, как нечистый, с горы Божьей, херувим осеняющий, из среды огненных камней!
      
       Сатана вспомнил Адама, нагого и прекрасного, спокойного и сильного. Вспомнил Еву, подругу его, веселую, улыбчивую, любящую Адама девичьей чистой любовью.
       - Где я видел человека, похожего на того Адама? Безгрешно-тихого, уверенно-спокойного...
       Вдруг, Сатана вспомнил Назарянина и искра сострадания мелькнула в его темных глазах.
       - Лечу, лечу! Уж время настает - прошептал он и взмыл вверх, как черная птица, похожая на клуб дыма!
      
       Сатана умел видеть будущее и иногда развлекался тем, что представлял как Это будет, а после, сравнивал своё предвидение и свершившийся факт. Вот и сейчас он вообразил себе казнь Христа, сосредоточившись на будущем...
      
       ...Иисуса вели на казнь...
       Потом, На Голгофе, под яростными лучами солнца Спаситель страдал, распятый на кресте!
       Гвозди пробили плоть и тело, не в силах поддержать себя мышцами, повисло на кресте и раны в ладонях от тяжести тела стали расширяться. Насмешек воинов и злословие, которыми осыпали его проходящие, он уже не слышал из-за нестерпимой боли.
      Мухи облепили его тело, мокрое от пота, а жажда и поднимающаяся жара добавляли муки Христа.
      А солнце поднимается все выше, становится все жарче!
       - Да, так и будет - Сатана помрачнел и взлетел ввысь, пугая своими черными, громадными крыльями нищих в Ущелье...
      
       ...Иисус, идя на казнь, ещё надеялся, что Бог - Отец отведет от него страдания и умрет Он быстро, без боли.
      Но когда готовили гвозди и молотки, понял, что мучительные страдания ещё впереди. А когда подняли на крест и страшная боль пронзила всё его тело, он стал молиться о прощении грешных людей, ибо они не ведают, что творят...
       Умирая, он уже не помнил утра, не помнил подробностей суда, всё это было уже позади, в другой жизни, в другом мире.
       В его затухающем сознании звучал только рев тысячеглавой толпы на площади: "Распни его! Распни!"
       И видел он раскрытые рты, горящие ненавистью глаза; своим внутренним взором видел он и стражников, их зевание, ругань, равнодушие. И здесь эти же ленивые стражники и здесь толпа праздных, любопытных горожан и только несколько близких женщин и мать мария провожали его в последний путь!
      И цепляясь мыслями за крохи здравого смысла, беззвучно плакал Он и умолял Бога завершить страдания поскорее. Сердце его не выдержало печали и боли, стало ворочаться в груди, прерывая ритм ударов тяжелой паузой боли.
       - Умираю, Отче! - тихо простонал Иисус.
       И тьма наступила среди белого дня. Серая мгла поднялась из-за гор со стороны Мертвого моря и поглотила строения, сады, всегда отчетливо видимые с Голгофы.
       Возроптали люди и те, кто совсем недавно кричал: "Распни его!", кто пришел полюбопытствовать и смотреть страдания казненных, отходили от крестов бия себя в грудь и проклинали свою доверчивость: "Не простой человек этот Назарянин, он точно пророк, которого Бог послал! А мы, маловерные, послушались первосвященников и книжников, которые из зависти предали Божьего посланника смерти, ибо они, фарисеи, думают, что Божий виноградник только их..."
       Разошлись они по домам и стали говорить домочадцам со скорбью и тревогой: "Умер посланник Божий в муках на кресте, преданный фарисеями и нами тоже, ибо они, фарисеи, обманули нас, называя его лжепророком и приписывая ему преступления, которых он не совершал.
       И Он не говорил слов оправдания и вел себя как праведник, имеющий связь с Богом и на кресте умер кротко и достойно.
      И мы, и город наш будет наказан Всевышним за смерть святого! Истинно, кровь сего Праведника на нас и детях наших!"
       А в видениях - в сознании Сатаны умевшем видеть будущее, Иисус все еще страдал на кресте.
      И уже в беспамятстве Он вновь возопил: "Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?" - и испустил дух.
       Кончились его страдания! И тьму серую, идущую с Мертвого моря, пронзила молния!
       Светлая, печальная тень взлетела с земли и устремилась в небо и содрогалась земля и посыпались большие глыбы камней со скал, грохот и пыль поднялась над горами.
      Испугались стражники и сотник их, доблестный воин, весь в шрамах, как в морщинах, огляделся, словно только что проснулся, и сказал окружавшим его:
       - Поистине это был Сын Божий! И гнев Бога падет на наши головы, ибо мы не сумели различить подлинное от ложного. Поверили фарисеям и будем наказаны мы и дети наши!"
      
       ...Сатана был удивлен мужеством и страданиями Сына Божьего. "Но почему Бог-Отец отвратил лицо свое от страдальца. Даже я, который... который не верит людям, не любит людей, готов помочь ему сейчас. Но Он считает меня врагом людей и потому не любит. Однако Ему, уже мертвому, я покажу, что и у меня есть понятия о справедливости"
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Распятие Иисуса Христа
      
      
      
       А в Иерусалиме, уже в страшной реальности, шла мрачная процессия в сторону Голгофы - шарканье сотен кожаных сандалий, звон оружия, гомон толпы, молчание Христа...
       Сатана сопровождал процессию по узким улочкам Иерусалима и появлялся то впереди идущих, в черной накидке с опущенным капюшоном, то рядом с избитым, едва бредущим Иисусом, превращаясь в пожилого легионера с черными неподвижными, немигающими глазами заглядывающими в лицо своей жертвы.
       Он заметил, как от усталости бессонной ночи, от побоев, не утихающей боли в избитом теле, взгляд Иисуса помутился и синяки на лице явственно проступили вокруг кровоподтеков...
       Ттеряя последние силы, Мессия шел впереди толпы, в сопровождении стражников, шатаясь и замедлял ход всей процессии. Тут, не убоявшись стражи, простой прохожий - его звали Симон, сострадая помог подняться Иисусу с колен и вместе, они понесли крест, который был орудием пытки и смерти, а после - стал символом воскрешения Иисуса Христа...
       А Сатана, теперь уже блестя доспехами в образе римского воина, отодвинулся в тень и словно растаял в сумраке, и появился уже в хвосте колонны, материализовавшийся в виде крестьянина - зеваки, который спрашивал окружающих, что происходит, суетился и толкаясь, протискивался вперед...
      
       ... А Иисус из Назарета шел в последний раз по улицам Иерусалима!
       Он шел в окружении дюжих легионеров с длинными, ярко блестевшими, под утренним солнцем, остриями копий на коричневых полированных древках.
       Вслед приговоренным, вслед за несущими крест Христом и Симоном, и ещё двух разбойников, тоже приговорённых к смерти, шла разноликая толпа. И те, кто еще так недавно кричал Пилату: "Распни его!" и грозил окостенело сжатым кулаком и белозубо-яростным оскалом, сейчас утихли и шли в толпе, переживая свое падение и начиная винить себя в ниспослании на смерть праведника!
       ...Только Каиафа не раскаялся, а глядя на процессию, идущую мимо его дома через щёлку в занавеске на окне, ворчал и сжимал побелевшими пальцами чашу с вином.
       Он видел опущенное к земле изможденное лицо Иисуса, в потеках крови и шрамах от побоев и шевелившиеся в самоотреченной молитве запекшиеся губы!
       Видел по сторонам Иисуса двух разбойников, которых тоже казнят, но пока бодрящихся и вызывающе оглядывающихся по сторонам...
       Видел блестящие доспехи и копья стражников, оттесняющих толпу и вдруг начал понимать, что конечно, он, Первосвященник, заступник народа израильского перед язычниками-римлянами, был неправ.
      А прав был этот высокий и худой праведник, которому вдруг взбрело в голову говорить о воскрешении из мертвых всех, кто беден, нищ и жалок.
      
       - Ничего нового он не говорит, - шептали губы Каиафа, - это все известно давно. Даже я - Первосвященник, даже Пилат - наместник Рима в Иудее, даже Кесарь, живущий в Риме - богоподобной столице империи, - все мы жалкие червяки перед вечностью, неизбежной смертью и Творцом всего - перед великим Богом - Яхве!
       - Но мы все живем здесь, на грешной земле и нам надо каждому отвечать за себя, а избранным от того же Творца, ещё и за паству, стремящуюся к эгоистическому насыщению своих желаний и похотей.
       А чтобы хаос не возобладал, необходимо выжигать язвы ересей каленым железом, пытками и казнями, в назидание непостоянной толпе.
      - Десятками поколений, избранные воюя, враждуя и умирая, удерживали и укрепляли порядок законами и установлениями, вопреки хаосу и козням нечестивых!
      
       Каиафа, почувствовав боль в ногах, присел на краешек кресла, отпил глоток вина показавшегося ему невкусным. Приподнявшись с кресла, прошаркал к окну задернул штору и размышляя устало опустился на софу:
       "Все мы умрем - одни раньше, другие позже!
       Моя вина или моя правота станут причиной мучений или покоя перед смертью. Поэтому надо делать свое дело, защищая "стадо человеческое" от смуты и соблазнов!
      А таким, как Он, - Каиафа словно наяву увидал окровавленное лицо Иисуса, его укоризненный, но не злой взгляд, - таким, как Он все равно не дожить до старости!
       Уж очень этот новоявленный Пророк праведен и бескомпромиссен. Такие живут долго и приобретают славу святых, когда молчат или пустынно жительствуют. А этот стал учить чернь и ему одна дорога - к смерти!"
      
       Сто то заболело глубоко в груди и вздыхая, он лег на покрывало, закрыл глаза и снова явилось лицо этого странного человека, послышался его удивительно тихий, спокойный голос, ясно выговаривающий каждое слово в своих речах...
       Каиафе показалось, что кто-то вошел в комнату: струи воздуха коснулись его лица и он открыл глаза.
       Большая, расшитая серебром и золотом, занавесь шевельнулась, словно кто-то большой и сильный неслышно передвигался за нею.
       И тут Каиафа услышал голос, прозвучавший в его голове:
      "Да, ты прав! Этот Назарянин должен погибнуть, потому что он угрожает основам порядка той жизни, которая веками становилась здесь и везде на земле, где живет человек разумный.
       И не твоя вина, что Он не захотел договориться с Синедрионом и отречься, а грубо молчал на допросах. От таких как Он, тихих и скромных, происходят большие смуты, большие беспорядки и кровавые побоища.
       Он приговорен говорить правду и делать добрые дела, но нет чистой правды без примеси лжи, как и нет лжи без примеси правды.
      Нет добра, которое не приносило бы зла и нет зла, которое в конце концов не рождало бы и добро"!
       Голос говорил, говорил и первосвященник, убаюканный его монотонностью, задремал...
       А когда проснулся, то увидал косой луч солнца на темном ковре на стене и подумал: "Уже полдень и все уже свершилось"!
      
      
       ...Вслед за толпой любопытных, следовали Его женщины - Мать Мария, Мария Магдалина, которая плакала не переставая и не утирая слез с распухшего лица. Мать Богородица плакала тихо, отирая слезы платком и молилась Богу, прося Его облегчить страдания Иисуса.
      А рядом был только один из учеников - юноша Иоанн - остальные спрятались в доме знакомого старика и ожидали развязки и своего ареста.
       А Симон Кирениянин, уже в конце пути на Голгофу, влачил крест по дороге взвалив его на свои плечи, ибо Иисус по слабости уже не мог нести крест а только держался за него, тогда как дюжие разбойники несли свои кресты сами и бодрились, криво улыбаясь и шутя с испуганными горожанами, теснившимися по сторонам!
      
       Утро было тихое, жаркое и где-то на востоке уже поднималось серое марево от раскалившихся гор.
      Иисус шел пошатываясь, босой, с разбитым лицом и расцарапанным терновым венцом лбом.
       По бокам от приговоренных шли легионеры, мерно топча землю поношенными сандалиями и разгоняя громкими, грубыми окриками толпы зевак, стоявших в проходах и улицах, выходящих на этот Крестный путь.
       Для них, римлян, Иисус, так же как и разбойники шедшие за ним с крестами на плечах, были варварами, терзания которых не были достойны ни сожаления, ни сострадания.
       Все эти люди с их нелепыми варварскими законами, суетой, яростью и слезами могли пробудить в них только презрение и брезгливость.
       Они - воины великого Рима, привыкли воевать, проливать кровь, казнить и миловать побежденных.
      Поэтому и смотрели с презрением: на Первосвященников, на книжников в их длинных одеждах, на их гортанные крики, мало похожие на разговор а больше на ругань.
       Их предупреждали, что могут быть столкновения и они, воины, были готовы к этому.
      Поэтому так велик был конвой, поэтому так торопились поскорее закончить казнь, чтобы, вернувшись в казармы, отдохнуть.
      Ведь была пятница - самый трудный день недели накануне праздника, на который в Иерусалим собрались тысячи паломников из Иудеи и всей страны Израильской.
      
       На Голгофе, перед местом, на котором казнили приговоренных, большой отряд легионеров выдвинулся вперед, оцепил место казни плотным кольцом и, пропустив внутрь конвой и приговоренных, вновь сомкнул свой строй. При движении, копья легионеров угрожающе блестели острыми лезвиями, доспехи глухо звенели, но когда зачитывался приговор сделалось очень тихо и только сзади, за оцеплением, слышались рыдания женщин.
       Палач, в сопровождении помощников, не дослушав до конца обвинение, двинулся к приговоренным, грубо сорвал одежды с Иисуса и вместе с помощниками повалил его на крест и заломив руки, они прижали их к перекладине.
       Иисус молчал, смотрел куда-то в небо и после первого удара молотка по гвоздю, вошедшему в плоть, дернулся, вытянулся всем телом и глухо застонал...
       Помощники навалились на Иисуса и молоток застучал чаще.
       Женщины, замолчавшие, когда читали приговор, зарыдали вновь и теперь уже запричитала Мария Богородица...
       Когда Иисусу прибивали ноги, он потерял сознание и очнулся уже от страшной боли, когда палачи поднимали крест и с толчками, от которых сотрясалось все тело казнимого, опускали длинный конец креста в яму.
       Установив крест прямо, помощники забросами яму камнями, засыпали и утрамбовали её сверху землей, чтобы крест стоял неподвижно, когда казнимый будет биться и дергаться от боли и ужаса.
       Но Иисус был неподвижен. Закусив язык, он терпел и молился. Молился исступленно и неистово, всей душой растворяясь в бездне горькой любви к своим палачам и всему человечеству.
       Но разбойников только привязали к крестам и подняли. Они стонали, плакали и сквернословили. Иисус же был неподвижен, так как любое, самое малое движение отзывалось страшной болью в руках и ногах!
       Нестерпимо хотелось пить и оглядываясь помутившимся взором, Он увидел цепочку римских солдат и за ними кучку женщин, среди которых разглядел Мать Марию и стоявшего рядом Иоанна, сына Заведеева.
       Палачи привычно громко разговаривали, смеялись и делили одежду Иисуса, а он, видя это, прохрипел с креста:
       - Боже! Прости их. Не ведают, что творят!
       Он хотел сказать это громко, так, чтобы услышали его мучители, но из уст его вырвался только хрип и стон боли. Один из палачей обернулся к нему и, засмеявшись, сказал:
       - Говорят, ты спасал других, так попробуй теперь спасти себя!
      
       ...Время тянулось медленно - Иисус очнулся от забытья, неловко пошевелился, застонал от боли и прохрипел, глядя в небо:
       - Боже мой! Боже мой! Почему ты меня покинул? - и потерял сознание.
       Небо потемнело. С востока надвигалось темное марево и быстро наступающая тьма испугала даже римских воинов, а их сотник, услышав хриплый голос Иисуса, произнес:
       - Воистину, должно быть это Сын Божий.
       Те из людей, которые еще оставались вокруг вооруженного кольца стражи, испуганно бия себя в грудь кулаками, сожалея о жестокости и своей злобе к кроткому праведнику, устремились к городу, в свои дома.
       Прошло еще какое-то время, и очнувшись в последний раз, Иисус прошептал:
       - Отче! В руки твои предаю дух мой!
       И произнеся это, скончался - был девятый час дня пятницы.
       Спустя время, помощники палача взяли палицу и перебив голени разбойникам умертвили их, а подойдя к Иисусу, один из них взял копье и пронзил ему грудь. Из раны потекла кровь и вода и увидели все, что он мёртв!
       ...Был вечер, перед субботой. Стемнело и все разошлись.
      Даже рыдающие женщины, падающие с ног от усталости, ушли в город...
      
       Когда сумерки спустились на Голгофу, Сатана покинул место казни.
       Он пробрался между беспорядочно и густо растущих полу-засохших деревьев, цепляющих сухими, словно изувеченными подагрой ветками за одежду.
       - Проклятое место! - ворчал он. - Здесь даже деревья не могут расти в полную силу...
       Выйдя на широкую поляну Сатана остановился, огляделся и мгновенно поменял "личину" любопытного крестьянина-деревенщину на свой натуральный образ - могучий и мрачный!
       Присев на поваленное, сухое дерево, он встряхнулся, поправляя большие крылья за спиной, помедлил какое -то время, вспоминая мучения Иисуса на кресте.
       "А я то думал, что это Мессия - с облегчением вздыхал он.
      - Оказалось - лжепророк!" - и глаза Сатаны сверкнули в полутьме. "Умер как все люди, мучаясь и страдая"
       В кустах, на другой стороне поляны, Сатана заметил какое-то неясное движение.
       Это были дикие собаки, жившие неподалёку от Голгофы и питавшиеся человеческими трупами, если их оставляли не захороненными. Сатана замер и собаки пробравшись сквозь кусты, выскочили на поляну.
       Впереди был крупный, злой пёс-вожак, с шрамами на морде и прокушенным в драках ухом. Вожак вдруг остановился, принюхался и от страшного, незнакомого запаха шерсть на его загривке поднялась дыбом.
       И в этот момент Сатана встал во весь рост!
       Пёс в ужасе завизжал, и рванулся назад, в кусты, но не успел убежать - его настиг удар молнии и он, повалился на сухую траву и умер мгновенно. Остальные собаки, с воем кинулись врассыпную, от страха поджав хвосты к брюху. Сухие кусты, после удара огненного заряда, задымились, а потом с треском вспыхнули жарким высоким пламенем.
       Сатана зло захохотал, раскрыл мощные крылья и взметнувшись в небо, чёрной тенью промелькнул через небосвод, скрылся за вершиной горы...
       Пролетая высоко над дорогой, он различил торговый караван, спешащий на ночлег в селение.
      Сделав крутой разворот, Сатана, вдруг озлившись, ухнул страшным голосом и верблюды словно сражённые громовым ударом попадали с ног, а погонщики, лёжа на земле от ужаса прикрывали головы руками.
       Сатана продолжил путь рассекая воздух сильными крыльями, ворча недовольно: "И эти жалкие создания утверждают, что они потомки Адама и Евы! О, презренные!"
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Пилат и Сатана
      
      
      
       ...Иосиф Аримафейский и помогавший ему Никодим спешили. День клонился к закату, а завтра была суббота.
       Осторожно сняв с креста, перенесли тело Иисуса к гробу - каменной пещерке, которая была сделана заранее неподалеку, на кладбище почти рядом с Голгофой.
       - Он говорил, - бормотал Иосиф, приподнимая тело и оборачивая вокруг, вложенные еще от мирра, пелены, - что не человек для субботы, а суббота для человека. Но кто здесь, в Иерусалиме рискнет разрушать закон и хоронить в святой день. Только тот, кто не боится своей смерти!
       ...Последний луч заходящего солнца сверкнул из-за туч, когда Иосиф и Никодим привалили камень и тяжело вздыхая, отерли пот со лба и побрели в сторону дома...
      
       ...Сатана, молча наблюдавший за этим действием, отделился от столба и взлетел в темное небо. Его мрачное, злое лицо смягчилось, но саркастичная улыбка даже сейчас не покинула его губ:
       - Тайна бытия в том, что зло и добро сосуществуют и вслед за злом приходит добро - по-арамейски, на языке проповедей Иисуса, пророкотал Сатана эти слова.
       - И наоборот, - добавил он, облетая, поднявшуюся в пустыне среди красноватого песка, почти отвесную, гору, - мир, это гармония добра и зла. Уничтожьте зло и тот же час рухнет добро...
       Увидев внизу костер, у которого грелись пастухи, Сатана рыкнул и овцы, блея от страха, разбежались, а пастухи упали на землю, полумёртвые от ужаса...
      
       Приблизившись к скалистым берегам Мертвого моря Сатана затормозил полет и медленно вплыл в огромную пещеру, которая была временным обиталищем его на земле. Уже внутри, он продолжил свой мысленный монолог:
       "Каждый должен делать свое дело, - рыкал он и скала дрогнула под его тяжелыми шагами, - злые должны творить зло, ну а добрые в ответ, - он повторил "в ответ" два раза, - в ответ - должны делать добро. В этом и заключается суть учения Сына Божиего...
       Пауза длилось долго. Потом, резюмируя рассуждения, он закончил:
       - Что-ж! Собой пожертвовать - это ново для этого мира погрязшего во зле!
       Засыпая, он думал: - Слава Яхве! Мало, кто из учеников Назарянина понял эту истину...
       Зло и добро неразделимы. Это две стороны одной жизни, как день и ночь. Зло, это бич, который в моих руках и который гонит рабов Создателя, людишек, в будущее...
       - Вслед за смертью Учителя, ученики начнут понимать, кого они потеряли. Но разве для этого нужно было убивать Его?"
       Сатана заворочался и каждое движение отзывалось гудением земли.
       "Но так решил Создатель, а мы всего лишь орудие в его руках - Злой Дух заулыбался.
      - В конце концов мне будет интереснее жить, имея такого врага, как Сын Божий. Яхве слишком высоко, слишком далеко. Я для него букашка, а Этот был здесь, спорил со мной и доказывал свою правоту своими делами..."
       - Не судите, да не судимы будете, - повторял Сатана, засыпая, бормоча слова сквозь черные заросли усов.
       Так Он говорил и что же? Вот, Его сегодня и били по щекам, и бичом полосовали, и в конце концов осудили-таки на смерть тяжкую, на кресте...
      
       На рассвете, Сатана вышел из пещеры и оглядел с высоты лежащую перед ним землю, города и села, сады и виноградники. Злобно улыбнувшись, он продолжил свой бесконечный монолог:
       - А они Его осудили и распяли, сильного и непреклонного своей любовью. Но Он, на эти страдания пошел добровольно, а они, осудившие Его, и даже те, кто молчал, надеются осудив, сами не быть осужденными в свою очередь и не отвечать за свои слова и свои дела...
       Сатана вышел из задумчивости, оттолкнулся от края обрыва и полетел среди облаков закрывающих предрассветное небо, продолжая думать вслух, и его слова словно раскаты грома гремели в небесах:
       - Каждый в этом племени отвечает за прошлое и за этот суд, а народ Израиля ответит жертвами бесчисленными. Они будут вспоминать меня еще тысячу лет, - гудел он, а в пустыне поднималась песчаная буря.
       Вид Сатаны был страшен: глаза горели фиолетовым светом, кустистые брови сдвинулись к переносице, громадные крылья шумели, со свистом разрезая воздух.
       Среди каменных холмов, изъеденных временем, он опустился на землю и войдя в отверстие в скале, исчез в темноте.
       Из отверстия пахнуло серой и горьким дымом. В подземном царстве его уже ждали падшие ангелы - его воинство...
      
       Воссев на огненный трон, Сатана подозвал Вельзевула, старшего из бесов и сказал ему: - Напусти откровение на одного из апостолов Его. Пусть напишет, чего им - людишкам несмышлёным ожидать в будущем.
       Ибо достоин Господь славы, чести и силы. Он сотворил всё и всё по его воле существует и сотворено!
       Сатана наклонил черную страшную голову к лицу Вельзевула и пророкотал:
       - И даже мы в их числе...
      - И казнённого страшной смертью, Иисуса Христа, сотворил тоже Он...
       Сатана в ярости ударил кулаком по каменной стене!
       В горячей глубине Земли что-то взорвалось и громадный черный зал подземелья содрогнулся.
       - Но они, лживые, предали Сына Его позорной казни и конечно, да будет отомщен тот, кто явился пострадать на земле, чтобы воссесть на небе, одесную Создателя!!!
      
       ...Пилат имел тонкое, гибкое и сильное тело с длинными рельефными мышцами. Спина, расширялась снизу вверх почти треугольником, при узкой талии - широкие плечи. Роста среднего, голова маленькая, с острыми чертами лица и плотно натянутой, бледной кожей.
       Поэтому, несмотря на свой солидный возраст, выглядел молодым человеком. Глаза узко и глубоко посаженные, серо-стального цвета, смотрели не мигая, чаще не прямо в лицо собеседника, а сквозь, как бы за собеседника...
       Долго живя в Риме, вращаясь в среде высшей администрации, Пилат привык ничему не удивляться, был вежлив, сдержан, как бывают большую часть времени спокойны бешено гневливые люди.
      Прямой взгляд в лицо означал раздражение, а неотрывный сверлящий насквозь - сдерживаемый гнев.
       Ни друзей, ни фаворитов он не имел. В свободное время читал философов и любил порассуждать об общих вопросах. Говорили, что в молодости он учился красноречию у одного из известнейших греческих софистов.
       Евреев Пилат не любил, презирал их за тягу к торговле и накоплению богатств, но отдавал должное их законам и твердой вере. И вообще ему здесь не очень нравилось...
      Но он не привык подчиняться дуракам и поэтому служил в Иудее, подальше от раболепного Рима. А здесь, он чувствовал себя хозяином.
       Пилат очень любил боевые доспехи, имел их в большом количестве и носил при каждом удобном случае.
       Он не считал себя старым человеком и что бы доказать это, даже себе самому, тщательно следил за своим здоровьем.
       Каждую субботу, когда Иерусалим замирал в недеянии и молитве, он ходил в бани, устроенные для офицеров римского легиона, расквартированного в Иудее, которые размещались на задах дворца Антония.
       Там, раздевшись, он разминался делая боевые упражнения с мечом и щитом. Потом разогревшись и вспотев, отпускал учителя фехтования, а сам, искупавшись в бассейне с прохладной ароматной водой, вытирался грубым полотенцем досуха, и набросив халат, садился за столик в библиотеке и читал римских историков: Тита Ливия, Страбона...
       После обеда, он парился, в конце обливался ледяной водой и вновь погрузившись в бассейн, долго плавал - после этого, римский наместник чувствовал себя молодым и сильным...
       Но все произошедшее накануне Пасхи, нарушило его распорядок и внутренний покой...
      
       ...Пилату не спалось.
       Всё прошедшее ещё совсем недавно: этот еврейский пророк с кроткими глазами и проникновенным голосом, его уверенность в своей правоте, злоба фарисеев и рев толпы: "Распни его!!!" - взволновали и обеспокоили его.
       Ему, римскому гражданину и просвещённому человеку здесь, среди варваров иногда казалось, что он попал в другой мир, на другой земле.
       И в этот раз, за всем произошедшим он видел только глупость и манифестацию чуждых, враждебных ему и римским гражданам сил.
       - Почему такая ненависть одних и такая любовь других к обычному человеку, сыну плотника и плотнику, вообразившего себя посланцем Бога на земле?! И что значит этот Бог, почему он один и зачем евреи думают о себе втайне, как о народе особенном и даже римлян не считают достойными понимания тайны единого Бога?
      
       ...Под утро Пилат поднялся со своего ложа, потребовал зажечь свечи за рабочим столом и сел, перебирая черновики донесений императору.
       Было тихо, но вдруг, он поймал себя на мысли, что вспоминает Назарянина, его избитое, окровавленное лицо и запекшиеся губы, произносящие внятно и решительно: "Царство Божие не от мира сего"!
       Свеча на столе затрещала и почти погасла, словно сильный порыв ветра ворвался в комнату - ход его мыслей внезапно, помимо воли, изменился.
       Появилось вовне, нечто, мрачно-насмешливое и вместо лица Назарянина Пилат увидел другое, волевое, жесткое лицо с густыми бровями и пронзительными темно-бездонными глазами, и услышал рокочущий голос:
       - Назарянин ошибся! Эти люди не хотят царства Божия потому, что некоторым из них и здесь, сейчас, сегодня - хорошо!
      Плохо здесь, сейчас, сегодня тем, кто не сумел приспособиться к этому прекрасному, - лицо исказила саркастическая ухмылка, - и яростному миру, ну ещё тем, кто постарел и умирает.
      Им страшна смерть - я это знаю, можешь мне поверить! - глаза на лице сверкнули и Пилат откинулся в кресле, словно от удара.
       - Назарянин учил, - говорящий подумал и поправился, - учит, что Царствие Его не от мира сего. И действительно, мир сей не может вместить Его царства, ибо нужно искупление, раскаяние, преображение всего и вся на этой земле.
       Но люди верят и хотят рая сегодня и сейчас, как некоего добавления к тому хорошему, - говорящий усмехнулся, - что есть уже здесь - деньги, вино, женщины...
       Ожидание чувственного рая здесь и сейчас - в этом особенность этих людей: тех, кто доволен собой и тех, кто собой не доволен.
       Они ждали Мессию, который станет новым Царем и устроит им, народу израильскому, блаженную жизнь, поправ и победив другие народы силою Божьей. Но явился почти раб, всего лишь плотник, который в своей жизни мухи не обидел. И этот человек говорит, что он Сын Божий?!
       И его все возненавидели, потому что не такого Мессию ждали, который на молодом осле, въедет в город, приветствуемый детьми...
       Думали, что Он, на боевом коне, с чудесным, все поражающим оружием в руках ворвется в Иерусалим, разя врагов одним взмахом руки!
       Лицо, не мигая, смотрело на Пилата, неподвижного и испуганного, словно в кошмарном сне старающегося отвлечься от видения и не могущего это сделать.
       - И возбудить их ненависть было легко, и напугать его учеников и рассеять их очень просто. Они сами почти хотели этого - они не хотели идти против всех...
       Назарянин заявлял, - говорящий замолчал, но поправляться не стал, - что весь мир, как он сам, должен пройти через распятие, через кровь и страдание умирания, чтобы иметь право сказать: "Боже, я готов возродиться в новом мире, ибо отряхнул прах прежнего"!
       - Но я не хочу этого, - пророкотало видение, и что-то словно дрогнуло в его голосе.
       И тут же свеча задымила, вновь мигнув пламенем.
       Дрожащими пальцами Пилат поправил фитиль. Стало светлее и видения - лицо Назарянина и страшное, волевое лицо Сатаны исчезли.
       Пилат позвал прислужника, выглянув в окно увидел фигуру часового у входа с мечом на поясе и длинным копьем в руках, вздохнул с облегчением и, уже не отвлекаясь стал править донесения императору о подавлении бунта...
      
      
       ...Сатана хотел побыть один и покинул Преисподнюю, он остался на время один, но на Земле - здесь он видел всё и всех, следил за всеми и знал тайные помыслы и козни каждого.
       И здесь, на земле, он отдыхал, - настолько просты и понятны были ему тайные злобы и явные ненависти людишек - он чувствовал себя ясновидцем и в человеческом понятии был им.
       Вот и сейчас, сидя на одной из скал, красно-серым лезвием торчащей из высокого холма, обхватив могучими руками костистые колени, он мрачно глядел вниз, на расстилающуюся перед ним почти красную, изрезанную морщинами каменистую долину.
       Темные глаза его поблескивали из-под нависающих черных бровей. Но он не замечал ни ярко-красного заката, ни бегущих, вслед уходящему солнцу, сумерек - он предугадывал будущее:
       - Воодушевление и энтузиазм последователей Назарянина позволят им, действительно овладеть многими сердцами и умами во всех уголках Римской империи. На смену причудливым и экзотическим верованиям придёт простая, понятная людям доктрина: "Люби сам и будешь любим. Жертвуй собой для других и спасешься - воскреснешь на небесах!"
       Сатана ухмыльнулся, вспомнив римские оргии когда плоть, по его наущению, не знала границ дозволенного, а душа была изъята, изгнана из тела, как нечто никогда не существующее.
       - Но ведь там развлекались богачи и патриции, а народ, подавленный тревогами и заботами работал и воевал - на крови и несчастьях многих, росла и крепла империя!
       Вглядываясь в будущее он, Сатана, все больше и больше мрачнел и сердитая складка ярко обозначилась на его лице...
      
       ...Он видел, сквозь дымку времени, дряхлеющий, озлобленный, бессмысленный, сладострастный и жестокий Рим. Власть императоров уничтожила остаток демократии.
       Вместо мужества и патриотизма, пришли алчность и любострастие. Обнищавший народ забыл величие и притягательность свободы и требовал нагло и громогласно: "Хлеба и зрелищ!!!"
       Римские бани стали центрами разврата и на форумы собирались толпы нахлебников и клиентов богатых "власть имущих".
       И в это же время, где-то в Римских катакомбах собирались на ежедневные совместные трапезы и молитвы последователи Христа, называвшие себя христианами. Их гнали, преследовали, живьем сжигали на кострах и под яростный рев толпы, скармливали диким хищникам на арене Колизея.
       Но глаза христиан горели светом веры и умирали они с именем Иисуса Христа на устах...
      
       Сатана в бешенстве, не сдержавшись стукнул кулаком по скальному камню и далекий, подземный гул прокатился в ночной тишине. Мертвое море взволновалась и большие волны, при полном безветрии, обрушились на песчаный берег пугая чаек, устраивавшихся на ночлег в камышах.
       - Так все было хорошо задумано, - рычал Сатана, - и тут вдруг этот Пророк из Галилеи!
       Он помолчал, вглядываясь во тьму звездной ночи:
       - Я не верю, что он Сын Отца! Он еврей и сошел с ума, воображая, что может спасти людей. Я ему уже говорил: "Они мои!!!".
       Разъярившись, он встал на ноги, расправил крылья и взлетел в ночное небо, грозно шумя жестким оперением.
       Чуть успокоившись, Сатана вновь опустился на землю.
       Устроившись поудобнее, он глубоко вздохнул и спросил сам самого:
       - Ну а дальше что?
       И увидел он своим внутренним взором дым пожаров, пыль, поднятую конями воинов Аттилы, развалины Рима, кровь и запоздалые слезы грешников и вдохновенные речи христиан, осуждающих грешников и спасающих святыни веры в катакомбах, в тайных храмах и монастырях Греции, Малой Азии, Каппадокии!
      
       Сатана задумался и вдруг лицо его прояснилось.
       "Фанатизм и гордыня - главные враги Назарянина. А в людях они неистребимы, но ведь и христиане люди..."
       Он "увидел" Апостола Павла, пробежал бегло его послания и усмехаясь, повторил:
       - Они, эти христиане, ведь тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Вожди, пастыри победившей веры, упьются властью и не захотят поделиться ею ни с кем, даже с посланцем Отца небесного, - он подумал, и закончил, - даже с Христом...
       А Кесари затмив собою Бога, вновь станут главными, хотя Иисус ведь сказал искушавшим и увещевавшим его фарисеям: "Кесарю - Кесарево, а Божье - Богу".
       - Пройдут времена и забудется, за кого и для кого пострадал Иисус из Назарета. Все переменится и страждущие будут страдать и проклинать Бога-Отца, а богатые станут верующими, и с Богом на устах будут копить деньги под гул негодования, стоны нищих и бездомных...
      
       Сатана сосредоточенно вглядывался в непроницаемую тьму.
       - А еще, придут ревнители разума и посрамят веру своей логикой и своим бесчувствием. Поклонятся и уверуют в изобретенную разумом науку и на какое-то время поверят, что человек - царь Вселенной!
       - И все таки - Сатана прилег, укрылся крыльями и сквозь дремоту грустно заключил:
       - И тут я вижу свет в некоторых людях, необъяснимый для науки. И этот свет веры в страдания, как в избавления от мук смерти!
       Засыпая, он бормотал:
       - Мы еще посмотрим, кто победит. Я совратил Еву, а через неё и Адама, так неужели я не сумею обмануть маловеров лестью и словоблудием...
       Предательство и измена, вот главное мой оружие... - ворчал он засыпая, не закончив фразы...
       ...Когда на Востоке прорезалась светло-изумрудная полоса, а вслед за ней появились золотые и алые цвета, когда в редеющих сумерках проступили очертания пустынных каменно-песочных холмов, Сатана спал и видел войну и мышцы рук и ног его вздрагивали и пальцы, как когти, согнувшись, шевелились...
       Проснувшись, Сатана ворчал:
       - И всё таки, меня обвели вокруг пальца, и сделал это Назарянин!
       С очевидным трудно спорить - Он отказывается от силы и призывает к любви...
       Но люди! Люди вряд ли удержатся на вершинах, которые им нарисовал Назарянин...
      
       - Есть три силы - Сатана потер грязными пальцами слезящиеся от дыма глаза, - которые уведут человечество от принципов любви к вражде.
       - Первая сила - это магия, вера в то, что человек может обладать силами, благодаря которым, может стать богатым и могучим и к этому приводят соответствующие формулы и обряды...
       Сатана расхохотался, вспомнив римские гадания на внутренностях птиц и животных...
       - И римляне называли себя владыками мира? Какое суеверие! - он опять громко рассмеялся, показывая крепкие, белые зубы...
       - Вторая сила - это превращение веры и любви в Отца Небесного в простой обычай, когда через несколько поколений человек не будет больше знать, кто такой Христос и почему его называют - Господь. Чувство превращается в привычку, вытесняя любовь и истину на задворки сознания...
       - Третья сила - это отделение Слова от Дела - будут множиться книжники и фарисеи, будут читаться молитвы и тут же будут грабить и убивать. Будут говорить о любви и тут же ненавидеть за любовь, за самостоятельность мысли, за стойкий характер. Эта сила пожалуй самая главная - она была причиной забвения Бога и отпадения целых поколений от живительного источника истины.
       - Так что ничего не потеряно, - бормотал Сатана зевая, - еще посмотрим...
       Он закрыл глаза и уснул, убаюканный полуночной тишиной и потрескиванием затухающего костра...
      
       ...Проснувшись, Сатана сидел в пещере и собираясь с мыслями вспоминал:
       "Да! Я Его видел! Это Он! В полной Славе, в белых одеждах, окружённый сонмом ангелов!"
       Сатана не мог поверить такому превращению...
       "Неужели Назарянин и вправду Сын Создателя?.."
       Его лицо, приобрело серо - сизый оттенок от злобы и усталости:
      - Я сам видел, как Иисус Назарянин наслал на апостолов Духа Святого, присутствие которого я не могу терпеть! Поэтому пришлось исчезнуть, сбежать, не досмотрев до конца что происходило там...
       - Потом я видел Его летящим в бездонное небо".
       Сатана вскочил в ярости, заходил по пещере. Схватил кусок камня валявшегося на полу, сжал мощной рукой и камень от страшного давления превратился в песок...
       - Да! Да! - бормотал он неразборчиво.
       - Когда я, в образе Змия, соблазнил Еву и Адама я был уверен, что этот любимчик Создателя, вместе со своей подругой, навсегда изгнан из Рая. И как я хохотал, когда увидел Адама, завернувшегося в тряпки, бредущего вон, плачущего, поддерживаемого своей легкомысленной подругой!
       - Даже слова осуждения мне, произнесённые тогда Богом, не смогли испортить настроение - я уничтожил своего Соперника, смешал его с грязью земной, из которой он и был сотворён!..
      
       Тучи, под обрывом над которым была пещера, сгустились, закипели беспорядочным движением, и хлынул первобытный ливень, загремел неистовый гром, заблистали во тьме молнии. Казалось неостановимые потоки воды пролились из разверзшихся небес - природа в ужасе замерла...
       - И вот, из бесовских донесений я узнаю,- мысленно продолжил мрачный монолог Божий Противник - что Иисус Христос создал Церковь на Земле и что не только Апостолы, вопреки физической смерти воскреснут и воссядут одесную от Спасителя, так они зовут теперь Иисуса из Назарета!
       Но теперь каждый верующий и живущий именем Иисуса, удостоится вечной жизни рядом с Троицей: Богом, Сыном и Святым Духом!.. Проклятье!!!"
      
       Сатана ударил молнией в дно ущелья под обрывом и зияющая расселина расколола скалы и пахнущий серой, чёрный дым клубами поднялся над горами...
       "Только теперь я понял смысл Божьего наказания за совращение Первочеловека!
      Через Спасителя, он, как и обещал тогда, предоставил людям возможность снова жить в Раю, но теперь уже не на Земле, а на небе!!!"
       Сатана в гневе, широкими шагами ходил по пещере, волоча крылья по каменному щебню, в который, под его тяжёлыми шагами, превращалась монолитная скала...
       - Нет! Я ещё не побеждён! - рычал он и перья на крыльях вздыбились.
       - Я сделаю путь в небеса для этих жалких людишек узкой тропкой, а вход в Рай - калиткой, в которую, самый измождённый земными испытаниями последователь Иисуса Христа, будет протискиваться с большим трудом!
      
       Остановившись, Сатана дунул на костёр и погасшие уже угли вспыхнули ярким пламенем. Он сел, мрачно уставился в костёр и забормотал:
      - Надо отдать Назарянину должное. Он победил меня!..
      Победил меня слабостью - силой меня невозможно победить!
       И конечно, я не ожидал этого!
      
       ...Ещё долго в пещере полыхал огонь. Дождь перестал, так же внезапно как и начался.
      Сатана, обхватив колени мощными руками, сидел всматриваясь в игру языков пламени и о чём-то напряженно думал.
      На его страшном, горделиво-мрачном лице, внезапно прорезалась ещё одна морщина, глаза горели зелёным светом и руки, то сжимались в кулаки, то разжимались...
       На угольно чёрном небе проступили яркие звёзды. Подул ветер с Севера... Похолодало...
      
       ... Человек не может знать намерений Бога. Это гордыня!
       Действующая любовь - это вера в Отца нашего Всевышнего. Ибо восхотев, родил Он людей словом истины, чтобы люди были некоторым зачатком Его созданий.
      И потому люди, возлюбите ближнего, как самого себя.
       Поэтому молитесь за тех, кто гонит вас и притесняет, ибо такова любовь верующего в Бога. Господь наш, Иисус Христос, пожертвовав Собой, принял на Себя все грехи человеческие, страдая умер и воскрес, и создал свою церковь на Земле и дал возможность людям, веруя и исповедуя Христовы заветы, воссоединиться с Ним после смерти, в Божественных чертогах пребывая там вечно!
      
       Иисус Христос - Сын Сущий, Слово, посланец Бога на Земле, олицетворение Славы Божественных истин, Свет во Тьме...
       Это истинно так!!!
      
      
       ЭПИЛОГ
      
       ...Дочитав рукопись Владыки Серафима, Робин отложил листочки рукописи в сторону и долго сидел неподвижно, задумавшись и на время забыв обо всём на свете...
       "Конечно надо решиться и наконец прервать эту мучительную неопределённость. Я, завтра же увижусь с отцом Михаилом и попрошу его принять меня в его приход, хотя бы дьяконом. Рано или поздно, я стану в этом храме священником и тогда смогу продолжить дело Владыки Серафима..."
      
       "Да решено! - ещё раз повторил про себя Робин и даже энергично кивнул утвердительно головой.
      - Завтра же иду... и будь что будет!"
      
      
       2009. Лондон. Владимир Кабаков
      
      
      Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Кабаков Владимир Дмитриевич (russianalbion@narod.ru)
  • Обновлено: 05/12/2024. 160k. Статистика.
  • Рассказ: Великобритания
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка