Аннотация: Летние дни в Ричмонд парке и встреченные олени.
Девятнадцатое июня того же года.
Погода облачная, с ветром, но тепло - около двадцати градусов.
Приехал в Ричмонд парк, около двух часов дня. На заходе, долго снимал кролика около норы, с пяти метров из - за куртины папоротника, Он сидел на выходе, шевелил усами, крутил головой и прислушивался, а при малейшем шуме убегал в нору и появлялся вновь через несколько минут.
Выйдя на луговину, увидел на противоположном краю поляны маток благородных оленей. Их было штук семьдесят - восемьдесят. Одна матка отделилась от стада и идя по ковылю (высокой траве), отошла метров на сто и легла в траву. Рассматривая всю картину происходящего в бинокль, заметил в зелёном пучке густой травы, мелькнувшее коричнево - жёлтое пятно, а потом оттуда поднялся телёнок, осмотрелся и снова лёг - видимо он ждал мать - "кормилицу"!
Я осторожно, начал к нему подходить.
Трава за эти солнечные недели немного выцвела и к зелёному цвету добавился серый. Высота травяного покрова около полуметра, местами ещё выше и под ветром, ковыль красиво ходит волнами.
В такой траве оленята затаиваются и их совершенно не видно.
Обойдя место, где издали видел телёнка, осторожно стал подходить ближе, ещё ближе, стараясь неслышно ступать по узкой тропинке, набитой оленями. Приглядываясь, ещё издали заметил большую лёжку под куртиной травы, в которой видимо недавно лежала матка, а потом в нескольких метрах от меня, в траве, мелькнули рыже - коричневые, торчащие и двигающиеся ушки.
Потом разглядел голову обращённую в противоположную от меня сторону и не реагирующую на моё присутствие. Затем, в бинокль, почти в упор, разглядел и туловище - коричневое, с белыми "солнечными" пятнышками по всему тельцу.
Я снимал головку с большими ушами на камеру, а потом неловко пошевелился и олененок, заметив меня вскочил, отбежал на несколько шагов, остановился, повернувшись ко мне и стал внимательно рассматривать...
Так мы и стояли, друг против друга несколько минут...
Затем оленёнок не торопясь отошёл от меня метров на пятьдесят и снова лёг в траву.
По времени было около трёх часов дня и с синего неба светило яркое солнце.
Помня, что матки приходят кормить спрятанных оленят около четырех часов дня, я прошёл краем луговины по крупному дубняку, и сел на скамейку, за дорогой ведущей к дворцу - бывшему поместью деда знаменитого английского математика и философа Бертрана Рассела. Будучи мальчиком философ часто бывал и даже жил здесь, в окружении лесов тенистых и оленей!
Сейчас там кажется школа балета.
Достав бинокль, я начал рассматривать стадо оленей, которое было от меня метрах в восьмидесяти. Вдруг, рядом с матками, случайно увидел поднявшуюся головку оленёнка, потом вторую, третью.
Малыши, родившиеся неделю две назад, жили уже при стаде и стараясь избавиться от полчища кровососущих насекомых, разминая ноги по временам вскакивали и начинали бегать по кругу посередине стада, то в одну, то в другую сторону.
Разглядывая стадо в бинокль, я насчитал до семи телят и один как минимум, был спрятан в ковыле. Все оленята были небольшими, но разного роста, с коричнево - рыжей шубкой, с пятнышками почти белого цвета, разбросанными по всему тельцу - со временем пятнышки темнели и сливались с общим цветом шерсти.
Голова небольшая, точёная, с непропорционально большими ушками и тёмными глазками. От пятнистых оленей они отличались тем, что зеркальце на заду было жёлтым, а не серо - беловатым как у первых, и по размерам эти недельные телята были похожи на годовалых маток пятнистого оленя.
...Чуть погодя, я услышал в стаде звуки, напоминающие трескучее блеянье барашков и увидел, что эти звуки издает телёнок - он подошёл к "мамаше", подлез под неё и стал сосать молоко. Матка стояла неподвижно, и телёнок сосал молочко несколько минут (4 - 5 мин), не отрываясь.
Закончив кормление, малыш пошёл вперёд, а мать шла рядом и старалась его вылизывать.
Поснимав эту сцену я вернулся к спрятанному оленёнку и увидел подходящих к тому месту двух маток. Первая уверенно шла к месту, где затаился телёнок. Когда до него оставалось метров десять, оленёнок вскочил из травы, подскакал к матке, но та оттолкнула его головой - это был не её оленёнок!
Телёнок тоже видимо понял свою ошибку и остановился в недоумении.
Вторая матка рысью подбежала к нему и он, узнав "родную", нырнул под её брюхо и стал с жадностью сосать молоко. Из травы, видны были только его задние ножки. Через некоторое время мать увела накормленного оленёнка в стадо, а вторая, так и не найдя своего, тоже возвратилась следом за ними.
Стадо оленей, как обычно сопровождали галки, но вглядевшись, я понял, что это скворцы - стая штук в пятьсот числом. Они весь день летали плотным "облачком" над полем, иногда, по несколько штук рассаживаясь на спины оленей и с высоты рассматривали окрестности.
Я подумал, что у скворцов были брачные игры - нечто подобное сбору или митингу!
Рассматривая стадо оленей в бинокль, я увидел рядом с одной из маток две крошечных ушастых головки и понял, что это оленята двойняшки.
Матки в это время очень пугливы и осторожны -увидев меня они неподвижно замирают и неотрывно смотрят в мою сторону, подняв уши немного вперёд и вверх.
Давая сигнал опасности другим оленям они басисто рявкают, совсем как сибирские косули - самцы.
Через время, я поднялся и пошёл разыскивать оленей быков, которых не видел недели две. Они переместились со своих привычных мест, и я никак не мог их найти.
Перескочив заросший ручеёк, по оленьей тропе, петляющей между двух густых и высоких куртин папоротника, пошёл в дальний конец леса - в этот момент, мне показалось, что услышал стук копыт по дереву.
Я повернул голову и увидел вначале рога, а потом и быков стоящих и кормящихся посреди высокого и частого папоротника. Мне даже вначале показалось, что это были развесистые коряги. Но когда одна коряга двинулась, я понял, что, наконец - то нашёл стадо быков.
Это были в основном быки доминанты и как мне показалось, рога у них стали большими и развесистыми.
За эти две недели, у всех крупных быков рога на вершинках раскрылись в подобие "вазочки", из которой в разные стороны, торчали по три - четыре коротких острых отростка.
Здесь была половина бывшего бычьего стада, но какие они все были крупные и откормленные!
Одни ходили по папоротнику и скусывали что - то с земли, другие лежали и жевали нескончаемую жвачку.
Я с волнением устроился неподалёку, и стал наблюдать за ними в бинокль.
Новая шерсть на оленях отросла, бока круглились от съеденной сытной травы. Изредка останавливаясь, быки насторожённо смотрели на меня, а потом убедившись, что я не представляю опасности, вновь начинали кормиться.
На рогов доминантных быков выросло что - то невероятно массивное, и у одного, я насчитал аж девять отростков, включая длинные четыре отростка на стволе рога и на вершине остальные четыре или даже пять, но совсем коротких - по пять - десять сантиметров.
Уже идя в сторону дома, я увидел ещё быка, но в одиночестве - видимо настала пора, когда он посчитал возможным отделиться от стада.
Я его так и назвал для себя - Одиночка. У него на голове были большие рога в пять длинных отростков и на морде, как мне показалось, росли седые волосы...
Заметив меня, он поднял голову на мощной шее и долго смотрел с расстояния в двадцать метров крупными, тёмными и ничего не выражающими глазами навыкате.
... По шоссе, метрах в трёхстах от нас катили автомобили, в небе гудели авиалайнеры, направляясь на посадку в сторону Хитроу, а мы стояли друг против друга и глядя в упор молчали, словно играя в игру, - кто кого переглядит.
Наконец, опасаясь решительных действий со стороны Одиночки, я начал "отход" - двинулся по тропинке назад.
А бык, по - прежнему пристально глядя поворачивал голову на толстой шее вслед моему передвижению. По выражению его глаз, ничего нельзя было определить заранее в каком он настроении.
Отойдя метров на сорок, я сел на сухой ствол поваленного бурей дуба и стал рассматривать пасущегося быка. Это был крупный, тёмно-коричневого цвета бык, который в стаде доминантных самцов выделялся размерами и "мрачным" спокойствием.
И вот сейчас, может быть из-за своей мрачной нелюдимости, он решил, дожидаясь осени жить один, до времени когда начнётся гон и надо будет драться с другими быками, заводить себе гарем, охранять его и "крыть" маток, передавая им свои гены в потомство.
Ну а пока, он в одиночестве спокойно, пасся, думая о чём то своём, бычьем...
...В Англии и в Лондоне был апогей лета.
Ричмонд парк утопал в зелени и широкие луговины покрытые высокой травой, волновались под порывами тёплого ветра.
Дубы вокруг стояли во всей зелёно - лиственной красе, а их шершавые, тёмно - морщинистые, многообхватные стволы вздымались над травой гигантскими кронами, сплетёнными из толстых, в обхват человека толщиной, причудливо изогнутых веток.
Посереди леса то тут, то там лежали кучи торчащих из травы обломков стволов, спиленных вершин и обломанных веток, собранные в кучу - обычные приметы старого леса.
Над просторными, постоянно меняющими цвет луговинами в синем небе заливались свистящими трелями крошечные, трепещущие крылышками жаворонки. А в дубняках базаристо кричали галки и чирикали "иноземные" длиннохвостые и зелёные попугаи, словно по ошибке попавшие из Южной Америки в Англию.
...Ближе к вечеру, золотой закат сменял яркий свет дня и на притихший парк опустились тёплые сумерки, в которых хорошо видны были электрические светлячки на башнях ближних многоэтажек. Казалось что здесь, эти многоэтажки выросли когда - то сами собой заполнив пространства между дубовыми рощами, луговинами и гольфовыми, стриженными под гребенку полями.
"Хотел бы я здесь жить - размышлял я. - Ведь с балконов домов, в бинокль можно по утрам видеть стада оленей на луговинах, а на закате, по весне, слушать разнообразные трели дроздов, скворцов и других певчих птиц..."
Я замечтался, - над моей головой под порывами ветра шумела жёсткая узорная листва дубов и о чём - то грустно шептались плакучие столетние ивы, растущие над соседним ручьём.
Изредка по тропинкам и дорожкам парка пробегали неутомимые бегуны, и уже совсем редки были прохожие, внезапно возникающие среди зелени травы и деревьев, и так же внезапно исчезающие в складках местности и в зарослях лиственных рощ.
Олень - Одиночка к тому времени лёг и в сорока метрах от меня спокойно пережёвывал жвачку. А я сидел на сухой коряжине, изредка взглядывая в его сторону и слушал недалёкую перебранку галок в соседнем дубняке...
Уходить не хотелось - мир и покой разлитые в природе вокруг захватили и меня!
Сегодня я увидел в этом большом парке - заповеднике столько необычного, что вдруг и сам почувствовал себя частью этого сложного, часто драматичного природного мира. Со мной так бывало и раньше, когда я в одиночку жил и бродил по необъятной сибирской, прибайкальской тайге, наслаждаясь свободой, спокойным и равнодушным величием природы, в которой драма нашей жизни, оканчивающейся рано или поздно, растворяется в вечности существования этого бесконечного мира!
Здесь, посередине огромного старинного оленьего парка, я вдруг вновь почувствовал себя одиноким, но свободным!
Небо над горизонтом на западе постепенно окрасилось в ало - серый цвет, потом потемнело и в наступившей темноте электрические огоньки города придвинулись ближе.
А мне надо было уходить...
Со вздохом я поднялся, в последний раз глянул в сторону оленя - Одиночки и быстрым шагом пошёл к опустевшей дороге...
2003-2023 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal