Аннотация: Олени в бывшем королевком охотниьем парке Ричмонд - это настоящее чудо!
Перепечатываю здесь исправленную и дополненную документальную повесть в полном варианте.
В добавление, помещаю ссылку на фото альбом британского фотографа Сэма Коппарда об оленях Ричмонд парка: Волшебные олени Ричмонд парка: серия фотографий из Лондона (kulturologia.ru)
...Впервые я побывал в Ричмонд - парке лет семь назад. Мы с женой, приехали сюда на машине, долго искали въездные ворота и, наконец, попали внутрь и остановились на стоянке рядом с замечательным внутренним парком и кофейней, стоящей на вершине холма, нависающего над Темзой и дальше, над Лондоном.
Тогда я впервые, в волнении, увидел там стада оленей пасущихся вдоль дорог-тропинок и так был этим поражён, что почти потерял дар речи. Ведь для того, чтобы увидеть хотя бы одного оленя в сибирской тайге, надо отшагать от города километров пятьдесят, ночевать где - нибудь в лесу, а с утра ходить у подножия марян, (травянистых луговин на крутых склонах), в надежде увидеть там, на вершинах, это красивое, но осторожное и пугливое животное. Ведь летом, в тайге увидеть его очень трудно, почти невозможно.
Изредка, в своих дальних походах в тайгу, я иногда слышал характерное фырканье обеспокоенного зверя, треск веток в непроглядной чаще под острыми копытами оленей, на прыжках убегающих от опасности. И всё.
Иногда, в особо глухой тайге я находил сброшенные по весне рога, но самих оленей видел очень редко...
А тут, рядом с проезжей дорогой паслись несколько десятков крупных маток - оленух, с подросшими уже телятами, не обращавших никакого внимания на проходящих и проезжающих...
Я всплескивал руками, охал и ахал, восхищаясь этой внезапной возможностью наблюдать диких зверей в такой близости, и жене удалось меня угомонить только тогда, когда она предложила попить чаю с "плюшками" в замечательной кофейне!
Когда мы заказали себе чай и устроились в уютной гостиной, то в окна, внизу под горой, увидели замечательный вид Лондона, и его окрестностей - величавая Темза, изгибаясь, уходила вдаль и её тёмная вода поблескивала мириадами отражений под ярким солнцем. Вдалеке были видны высотки центра города - Сити, а по горизонту, в несколько уровней протянулись леса и луга.
Чай был замечательно ароматным, и плюшки с изюмом и кремовой, ломкой корочкой, возбуждали аппетит. Закусывая, мы обсуждали всё увиденное и я уверял Сюзи - мою жену, что ничего подобного я ещё не встречал в своей жизни...
В тот день, гуляя по парку обошли его почти весь, вдоль и поперёк, хотя размеры Ричмонд - парка немаленькие: наверное, не меньше чем пять на пять километров - ведь ещё несколько столетий назад, это были охотничьи королевские угодья!
Там есть холмы, покрытые густым, крупно-ствольным лесом, есть озёра и речки, ручьи и ручейки, плантации дикого леса, огороженного от зверей высокими изгородями - места гнездований для птиц, где живут множества уток, гусей и лебедей.
Вечером, уставшие и полные впечатлений уехали домой, но я и подумать не мог, что когда-нибудь, посещение Ричмонд - парка, станет для меня почти работой, тем местом, куда я, в течении года буду приезжать по нескольку раз в неделю, на много часов.
Следующее запомнившееся посещение этого парка, произошло года четыре назад, когда к нам в гости приехали из Питера наши друзья - музыканты симфонического оркестра Мариинского театра.
С вечера, после репетиции оркестра в Барбикан - центре, мы пришли к нам на Хаттон Гарден (лондонская улица на которой мы живём), посидели часа два, распивая разные вкусные и экзотические напитки, и не только алкогольные - дочь незадолго до этого была с школьным оркестром в Аргентине и привезла латиноамериканский напиток "матэ" и стаканчики для его заварки.
В тот раз просидели целый вечер пробуя экзотические напитки и болтая о всякой всячине - разговоры о разном одна из особенностей русских людей встречающихся заграницей.
Перед расставанием договорились, что назавтра, когда у друзей - музыкантов будет выходной, мы поедем в Ричмонд - парк, на пикник.
Утром, когда все собрались, мы сели в нашу машину и поехали в парк -
была неважная погода, но у "нас было" и потому мелкий дождичек нас совсем не пугал...
Когда приехали и поставив машину на привычной стоянке вышли на воздух, то дождя уже не было и мы, расстелив "скатерть самобранку" рядом с дорогой, совсем по-русски, не обращая внимания на прохожих и проезжих, выставили на неё закуску и главное, литровую бутылку дорогого американского виски...
Первый тост конечно был за дружбу и за гостей...
А потом пошло...
Через полчаса всем было хорошо и мы гадали, почему прежде не могли вот так, на свободе, встретиться и выпить за здоровье каждого.
Во время выпивания и закусывания, произошёл смешной случай - маленький, красивенький пудель убежал от своей крикливой хозяйки, подскочил к нашей скатерти "самобранке" и не жуя, проглотил немного чесночного сыру вместе с упаковочной фольгой. Мы не успели ему помешать, а подоспевшая смущённая хозяйка, подхватила его на руки и унесла, извиняясь на ходу.
Мы тоже несколько смутились и комментировали последствия такой нездоровой прожорливости.
А я вспомнил своих многочисленных питомцев - охотничьих лаек, в Сибири, которых вырастить было совсем непросто. Характеры у них были разные и привычки не всегда безобидные - вырастая, питомцы иногда демонстрировали негигиеничные инстинктивные склонности. Один замечательный щенок по имени Кучум, стоило мне его отпустить с поводка на прогулке, убегал от меня, находил гниющую мёртвую плоть и валялся на ней, втирая в свой чистый мех, жуткие запахи. Каждый раз он проделывал это в сладострастном забытьи пока я ловил его, и с отвращением уводил его к воде, где отмывал скулящего хулигана от отвратительных нечистот...
... Закончив выпивать и закусывать, мы сложили "скатерть" в багажник и оживлённо разговаривая пошли гулять по парку.
Была поздняя осень начала октября, лил небольшой дождь с перерывами, но нам это совсем не мешало обмениваться новостями и обсуждать мировые проблемы.
После выпитого виски, нас охватил порыв всеобщего братства и дружелюбия, что часто бывало с русскими, воспитанными в "блаженные шестидесятые".
Из того похода я запомнил эпизод с фотографированием под громадным деревом - обрубком, которое на фотографии сделанной позже, выглядело как символ изувеченной, полузадушенной и полууничтоженной "матери - природы"!
Чуть позже, уже возвращаясь к машине встретили оленя - рогача, который гнал перед собой матку - оленуху и тревожно оглядывался, опасаясь преследования доминантного самца - рогача. Этот молодой олень "украл" матку из его "гарема" и потому, опасался погони "хозяина"!
Всё выше увиденное, как бы подготавливало почву, для последующих моих приключений в этом полудиком парке - мещанский быт в большом городе, лишённый общения с природой и загнанный, заключенный в четыре тесных стены с закрытым каменными крышами горизонтом, вызывает приступы тоски по пространствам реального мира, по зелёным лесистым лужайкам, по синему бескрайнему куполу чистого неба!
К тому же, однообразие и стрессы эмигрантской жизни со временем рождают приступы тоски, которая исподволь грызёт душу человека, постепенно превращая его в мрачного меланхолика с истерическими наклонностями!
... Прошло ещё четыре года и как - то, по весне, соскучившись сидеть дома в окружении унылых крыш, гудящих машин и автобусов, я собрался и в одиночку поехал в Ричмонд - парк.
... Доехав электричкой от станции Ватерлоо до станции - Ричмонд, с трудом разобравшись в карте - схеме определился с направлением и петляя по извилистым улочкам, нашёл вход в парк.
Войдя внутрь через решетчатую металлическую калитку, пробитую в высокой кирпичной стене и специально устроенной так, чтобы не выпускать наружу оленей, я удивился его размерам и проходя по ближайшим окрестностям, нашёл несколько гигантских деревьев - дубов, лондонских платанов, буков, несколько секвой и даже один канадский клён.
Я был поражён их размерами и решил сделать несколько выездов для обследования, промеров и записей об этих замечательных, исторических деревьях.
Обходя парк по периметру, неожиданно встретил большое стадо пятнистых оленей, числом голов в двести и неподалеку, увидел несколько стад поменьше, уже благородных оленей, в которых матки паслись отдельно, а быки держались отдельно.
Я был поражён величиной парка, громадными старинными деревьями, дикими животными - шустрыми белочками, множеством увиденных вблизи диких кроликов, оленями их красотой и размерами, что уезжая на электричке домой, записал в записную книжку план исследования жизни диких оленей в Ричмонд - парке, рассчитанный на год!
...Надо учесть, что за полгода до того я был два месяца в России, в Сибири, и совершил несколько продолжительных походов по тайге, в поисках тех же оленей, которых в Прибайкалье называют изюбрями или маралами.
Тогда же, я ходил в Иркутский сельскохозяйственный институт, на факультет охотоведения и сидел в тамошней библиотеке, читая и записывая интересные подробности о жизни и морфологии оленя, кабана, лося и медведя.
Однажды, из любопытства зашёл в музей охотоведения, где меня любезно встретила его директор - Наталья Ивановна, которая показала и рассказала о самых интересных экспонатах коллекции.
Экспозиция оставила сильное волнующее впечатление: там были муляжи громадных лосей и оленей, кабанов и дерущих их медведей, байкальской нерпы и птиц, как водоплавающих так и хищников.
Одним словом это была энциклопедия животного мира России и Сибири!
И уже в Сибири, я подумал о том, как хорошо было бы уединиться где-нибудь в глухой тайге и живя в одиночестве, написать научную работу по поведению и среде обитания того же изюбря или косули - подвид оленя.
И вдруг здесь, в большом городе Лондоне, мне предоставляется возможность понаблюдать за жизнью полудиких животных и исследовать их привычки и проявления инстинкт!
Я вдохновился и решил не откладывая приступить к подготовке материала для этой работы - купил небольшую кинокамеру и начал вести дневник.
Итак, начиналось всё в апреле, а точнее третьего апреля, когда в яркий солнечный день, на пригородной электричке приехал до станции "Ричмонд" и через двадцать минут вошёл в парк, через Ричмондские ворота!
Было около двух часов пополудни, дул лёгкий ароматный ветерок и с неба светило золотое солнце - долгий весенний день был в разгаре.
Пройдя чуть вперёд и влево, я увидел, почти круглую по форме, дубовую рощу.
Впереди, чуть выступая из общей массы деревьев стоял, вздымаясь в небо симметричной, ещё безлиственной кроной красавец дуб, высотой до сорока метров и с толщиной ствола, на высоте полутора метров от земли, около двух с половиной метров.
Я сделал обмеры прихваченной с собой рулеткой и оказалось, что окружность ствола этого дуба - около семи метров, восьмидесяти сантиметров.
Тут же неподалёку, проходила старинная дубовая аллея, заросшая уже молодыми деревьями, но просматриваемая по весне особенно чётко...
В той же рощице, на границе с лугом, стоит бук, у корней окружностью в четыре метра семьдесят пять сантиметр - ото около полутора метров в толщину.
В этот же день, я увидел неподалеку от дубовой рощи, стадо благородных (красных) оленей, числом до сорока особей. Большинство из них были матками, но были и рогачи.
Рога у оленей - самцов, прошлогодние, ещё не опавшие, но у двух быков потерявших старые рога, уже появились чёрные пенёчки новых рогов - пантов.
Рядом паслось второе оленье стадо, штук около двадцати оленей-быков. Они частью лежали, а частью кормились, а при моём приближении насторожились и проводили внимательными взглядами...
Потом я подошёл к грязевой яме, которая летом, в дожди, наполняется водой. На грязи отчётливо видны следы оленей и даже отпечатки их туш, оставленные любителями грязевых ванн - видимо наступала пора линьки, то есть смены волосяного покрова, когда звери пользуются грязью как мазью от постоянного зуда.
Пройдя дальше, вновь вышел на заросшую, заброшенную, наверное ещё лет сто назад аллею, по которой, может быть в те давние, ещё Викторианские времена, прогуливались благообразные семейства буржуа и титулованной знати, приехавших в роскошных колясках или живущие неподалёку - с их собаками, детьми и домочадцами.
Конечно, за сто лет всё здесь изменилось, но, наверное, не так разительно, как сам город.
Да и вообще в природе всё сохраняется из поколения в поколение без особых перемен, в отличие от мира людей - во всяком случае и ландшафт и сами деревья, и звери населяющие парк, внешне мало изменились.
... Ричмонд - парк, как охотничий, королевский парк был устроен в шестнадцатом веке. На этом же месте, бывшем тогда далёким пригородом, вблизи поселения или даже большой деревни стоял дремучий лес, в котором водилось много оленей, лис и куда по временам заходила стая волков.
Король Чарльз Первый, узнав об этом, приказал своим "охотоведам", устроить парк, в который можно было бы приезжать на несколько дней, на охоту!
Случилось это в 1637 году.
Король был страстный любитель охоты и поклонник красивых лесных видов. Он был натурой утончённой, приглашал в Англию знаменитых живописцев из Голландии и сам позировал для известного художника Ван - Дейка.
Представляю, насколько были богаты и красочны, торжественные охотничьи процессии в тогдашнем Ричмонд - парке.
Вереницы гарцующих на великолепных лошадях, разряженных всадников, своры лающих знаменитых английских гончих, раззолоченные кареты, пятна яркого солнечного света на зелени полян, прохладная тень от громадных кряжистых дубов...
Однако вскоре разразилась Гражданская война, между войсками Короля и сторонниками Парламента и потерпевшему поражение королю Чарльзу Первому, прохладным зимним утром торжественно отрубили голову на одной из площадей Лондона, неподалеку о Вестминстерского Аббатства!
В 1649 году территорию парка передали во владение корпорации Лондонского Сити. После реставрации монархии, какое - то время за Ричмонд - парком "присматривал" владелец пивных заводов Джон Льюис.
Впоследствии, парк переходил из рук в руки богатых английских аристократов, а во время Второй мировой войны, принадлежал английскому военно-воздушному флоту.
В годы войны, парк был закрыт для посещения, хотя несколько столетий до этого и после, Ричмонд - парк служил местом отдыха и гуляний для зажиточных горожан и гостей города. Тогда, в парке, ещё часто можно было видеть коров и овец, пасущихся рядом с большими стадами красных оленей.
Живописные ландшафты, пруды и текущие по лугам ручьи, всегда привлекали сюда любителей природы и чистого воздуха -любили этот парк и Короли.
Рассказывают легендарную историю, что именно с вершины Ричмондского холма, король Генрих Восьмой, с напряжением наблюдал за окрестностями Тауэра, когда там, казнили одну из его очередных жён - Анну Болен. Каждая казнь отмечалась пушечным залпом и сноп огня, вылетавший из пушечных стволов, был виден с высот Ричмонда!
Но об этом подробнее, в другом месте...
Уже в те времена, многие из дубов, растущих в парке и по сию пору, наверное, были свидетелями мстительной ухмылки на толстом, круглом лице этого короля - женоненавистника! Большинство тех дубов в аллее, уже давно стоят без вершин, диаметром, в основном около двух и высотой не больше десяти - пятнадцати метров.
Многие подгнивают, раскалываются снизу, но летом, упорно "обрастают" листьями, словно доказывая, показывая Творцу, что они ещё живы в ожидании бытописателя, которому они могли бы пересказать много весёлых и трагических историй, случавшихся под их широколиственными кронами!
Фантазируя, таким образом, я долго шёл вдоль каменной изгороди - стены, в которой сделаны калитки и ворота с калитками и приспособлениями, не позволяющими выходить, убегать из парка крупным животным таким как олени.
Однако для лисиц это не преграда и может быть поэтому, постепенно, количество городских лис всё увеличивается не только на окраинах города Лондона, но и в его центре.
Недавно в газетах писали, что однажды лиса пробралась в Парламент, и даже поднялась по лестнице на второй этаж, где её "блокировали" охранники!
... Идя дальше, я нашёл целое городище кроличьих нор. Кролики, заметив опасность, прячутся в эти норы, но через минуту, если их не потревожить, вновь выходят на поверхность - вначале кролик разведчик, а потом и другие - большие взрослые и совсем ещё маленькие крольчата.
Они пасутся на весенней сочной, травке вылезающей густо и зелено из земли.
Некоторое время, я наблюдал за кроликами в бинокль. Собаки, "прогуливающие" хозяев, иногда бросаются догонять кроликов, а те, мелькая короткими хвостиками, быстро - быстро отталкиваясь, улепётывают, набегают на нору и "заныривают" в неё.
Хозяева собак в такие моменты начинают нервничать, озираться и стараются поскорее увести подальше от этого места своих азартных питомцев...
По дорожкам парка ездит полицейская машина, из которой полицейские наблюдают за окрестностями и пресекают нарушение правил поведения в парке, как животными так и человеком.
Очень много вполне диких, совсем не "парковых" белок, которые при виде приближающегося человека прячутся и шурша коготками по коре взбираются на вершины, или перебегают на другую сторону ствола.
Если они на земле, то быстро и высоко выпрыгивая из травы бегут к дереву и мигом взбираются на него - азартные собаки иногда ловят нерасторопных, но бывает это очень редко.
Чаще, небольшие, шустрые терьеры, подбегают под дерево и задрав голову начинают задорно лаять на затаившихся белок, пока хозяева не отзовут их.
Следуя дальше, в низине, за усадьбой смотрителей парка набрёл на старый, крупный дуб. Он давно стоит без вершины, но с очень пышной кроной. Окружность его ствола около семи метров двадцати сантиметров, а значит толщиной около двух метров сорока сантиметров - думаю, что ему лет триста - четыреста!
Чуть позже, постараюсь рассказать об истории того времени, когда дубы эти были ещё молодыми деревьями. Приблизительно, это было время Великого Лондонского пожара в 1666 году, или времена властвования Оливера Кромвеля - отца современной мировой (старой) демократии, главного вождя и военачальника войск Парламента, победивших в Гражданской войне войска Короля Чарльза Первого, которого по-русски называют Карлом Первым .
Это была первая европейская революция, вдохновляемая религиозными мечтаниями о справедливом христианском мире. Кромвель был религиозным человеком и какое-то время был старостой большого собора в городке Или, который расположен неподалеку от более известного Кембриджа.
И это только один эпизод из буйной средневековой истории Англии.
Я постараюсь, попутно описывать сюжеты из этой истории, пытаясь связать её с возрастом парковых деревьев, ведь они были молчаливыми свидетелями многих происшествий при дворе английских королей, и в семьях смотрителей и служителей парка...
...Неподалёку от этого дуба, через асфальтовую дорогу, есть озеро с вытекающим из него ручейком и там встретилось мне многочисленное стадо пятнистых оленей, лежащих на берегу и греющихся под солнцем.
Каких только расцветок нет у этих оленей. Два оленя, из приблизительно двухсот, меланисты - совершенно белые особи матки. И неподалёку, пасутся две или три тёмные, почти чёрные оленухи. Звери держатся плотным стадом и при опасности, рядами - "волнами" начинают перебегать подальше, или даже убегают прочь.
Расстояние от меня, через озеринку, до ближайших оленей было метров двадцать - двадцать пять, но звери в парке привыкли к людям, и потому не очень испугались меня.
На озере, гнездится пара красивых, незнакомой породы гусей, которые прилетают на озеро весной откуда-то издалека, заводят брачные игры и начинают здесь обустраиваться на лето.
В этот раз гусыня, на бережку, лениво щиплет травку не обращая внимания на надоевшего "партнёра", а тот, вытягивая шею, ходит кругами и кричит громко, надрывно и страстно.
Рядом с этой парочки кормятся утки-кряквы, одна серая уточка и несколько красивых селезней, с зелёными отливистыми головками и в коричнево - сером оперении. Иногда утки начинают купаться, заныривая почти с головой, а потом распушив перья, встряхиваясь всем телом, оглаживая, вычёсывая влажное оперение клювом, проводя им вдоль перьев, от головы к хвосту.
В районе этого озерца видел стадо красных оленей, пасущихся на луговине за ручьём. По следам на глинистых берегах, избитых копытами оленей, определил, что они приходят сюда на водопой.
Стадо маток с одним рогачом (пять отростков), и несколькими молодыми оленями с рожками - "спичками", не пугаясь нас кормилось на медленном ходу.
Один молодой олень остановился и долго, не отрываясь смотрел на меня, высоко подняв голову - позже я понял, что высоко поднятая голова означает раздражение и даже агрессивность!
Девятнадцатое июня того же года.
Погода облачная, с ветром, но тепло - около двадцати градусов.
Приехал в Ричмонд парк, около двух часов дня. На заходе, долго снимал кролика около норы, с пяти метров из - за куртины папоротника, Он сидел на выходе, шевелил усами, крутил головой и прислушивался, а при малейшем шуме убегал в нору и появлялся вновь через несколько минут.
Выйдя на луговину, увидел на противоположном краю поляны маток благородных оленей. Их было штук семьдесят - восемьдесят. Одна матка отделилась от стада и идя по ковылю (высокой траве), отошла метров на сто и легла в траву. Рассматривая всю картину происходящего в бинокль, заметил в зелёном пучке густой травы, мелькнувшее коричнево - жёлтое пятно, а потом оттуда поднялся телёнок, осмотрелся и снова лёг - видимо он ждал мать - "кормилицу"!
Я осторожно, начал к нему подходить.
Трава за эти солнечные недели немного выцвела и к зелёному цвету добавился серый. Высота травяного покрова около полуметра, местами ещё выше и под ветром, ковыль красиво ходит волнами.
В такой траве оленята затаиваются и их совершенно не видно.
Обойдя место, где издали видел телёнка, осторожно стал подходить ближе, ещё ближе, стараясь неслышно ступать по узкой тропинке, набитой оленями. Приглядываясь, ещё издали заметил большую лёжку под куртиной травы, в которой видимо недавно лежала матка, а потом в нескольких метрах от меня, в траве, мелькнули рыже - коричневые, торчащие и двигающиеся ушки.
Потом разглядел голову обращённую в противоположную от меня сторону и не реагирующую на моё присутствие. Затем, в бинокль, почти в упор, разглядел и туловище - коричневое, с белыми "солнечными" пятнышками по всему тельцу.
Я снимал головку с большими ушами на камеру, а потом неловко пошевелился и олененок, заметив меня вскочил, отбежал на несколько шагов, остановился, повернувшись ко мне и стал внимательно рассматривать...
Так мы и стояли, друг против друга несколько минут...
Затем оленёнок не торопясь отошёл от меня метров на пятьдесят и снова лёг в траву.
По времени было около трёх часов дня и с синего неба светило яркое солнце.
Помня, что матки приходят кормить спрятанных оленят около четырех часов дня, я прошёл краем луговины по крупному дубняку и сел на скамейку, за дорогой ведущей к дворцу - бывшему поместью деда знаменитого английского математика и философа Бертрана Рассела. Будучи мальчиком, философ часто бывал и даже жил здесь, в окружении тенистых лесов и оленей!
Сейчас там кажется школа балета.
Достав бинокль, я начал рассматривать стадо оленей, которое было от меня метрах в восьмидесяти. Вдруг, рядом с матками случайно увидел поднявшуюся головку оленёнка, потом вторую, третью.
Малыши, родившиеся неделю две назад, жили уже при стаде и стараясь избавиться от полчища кровососущих насекомых и по временам вскакивая, начинали бегать по кругу посередине стада то в одну, то в другую сторону.
Разглядывая стадо в бинокль, насчитал до семи телят и один как минимум, был спрятан в ковыле. Все оленята были небольшими, но разного роста, с коричнево - рыжей шубкой, с пятнышками почти белого цвета, разбросанными по всему тельцу - со временем пятнышки темнеют и сливаются с общим цветом шерсти.
Голова небольшая, точёная, с непропорционально большими ушками и тёмными глазками. От пятнистых оленей они отличались тем, что зеркальце на заду было жёлтым, а не серо - беловатым как у первых, и по размерам эти недельные телята были похожи на годовалых маток пятнистого оленя.
...Чуть погодя, я услышал в стаде звуки, напоминающие трескучее блеянье барашков и увидел, что эти звуки издает телёнок - он подошёл к "мамаше", подлез под неё и стал сосать молоко. Матка стояла неподвижно и телёнок сосал молочко несколько минут (4 - 5 мин), не отрываясь.
Закончив кормление, малыш пошёл вперёд, а мать шла рядом и старалась его вылизывать.
Поснимав эту сцену, вернулся к спрятанному оленёнку и увидел двух маток, приближающихся к "заветному" месту. Первая уверенно шла к месту, где затаился телёнок. Когда до него оставалось метров десять, оленёнок вскочил из травы, подскакал к матке, но та оттолкнула его головой - это был не её оленёнок!
Телёнок тоже видимо понял свою ошибку и остановился в недоумении - в это время вторая матка рысью подбежала к нему и он узнав "родную", нырнул под её брюхо и стал с жадностью сосать молоко. Из травы, видны были только его задние ножки. Через некоторое время мать увела накормленного оленёнка в стадо, а вторая, так и не найдя своего малыша, тоже возвратилась следом за ними.
Стадо оленей, как обычно сопровождали галки, но вглядевшись, я понял, что это скворцы - стая штук в пятьсот числом. Они весь день летали плотным "облачком" над полем, иногда, по несколько штук рассаживаясь на спины оленей и с высоты рассматривали окрестности.
Я подумал, что у скворцов были брачные игры - нечто подобное пионерскому сбору или комсомольскому митингу!
Долго рассматривая стадо оленей в бинокль, наконец увидел рядом с одной из маток две крошечных ушастых головки и понял, что это оленята-двойняшки!
Матки в это время очень пугливы и осторожны - увидев меня они неподвижно замирают и неотрывно смотрят в мою сторону, подняв уши немного вперёд и вверх.
Давая сигнал опасности другим оленям, они басисто рявкают, совсем как сибирские косули - самцы.
Через время, я поднялся и пошёл разыскивать оленей быков, которых не видел недели две - они переместились со своих привычных мест и я долдго не мог их найти.
Перескочив заросший ручеёк, пошёл по оленьей тропе петляющей между двух густых и высоких куртин папоротника, в дальний конец леса - в этот момент, мне показалось, что услышал стук копыт по дереву.
Я только повернул голову и сразу увидел вначале рога, а потом и быков, стоящих и кормящихся посреди высокого и частого папоротника. Мне даже вначале показалось, что это были развесистые коряги, но когда одна коряга двинулась я понял, что наконец - то нашёл стадо быков.
Это были в основном быки доминанты и как мне показалось, рога у них стали заметно больше и развесистей.
За эти две недели, у всех крупных быков рога на вершинках раскрылись в подобие "вазочки", из которой в разные стороны торчали по три - четыре коротких, острых отростка.
Здесь была половина бывшего бычьего стада, но какие же они все были крупные и откормленные!
Одни ходили по папоротнику и скусывали что - то с земли, другие лежали и жевали нескончаемую жвачку.
Я с волнением устроился неподалёку, и стал наблюдать за ними в бинокль.
Новая шерсть на оленях отросла, бока круглились от съеденной сытной травы. Изредка останавливаясь, быки насторожённо смотрели на меня, а потом убедившись, что я не представляю опасности, вновь начинали кормиться.
На рогов доминантных быков выросло что - то невероятно массивное, и у одного, я насчитал аж девять отростков, включая длинные четыре отростка на стволе рога, и на вершине остальные четыре или даже пять, но совсем коротких, по пять - десять сантиметров.
Уже идя в сторону дома, увидел ещё одного быка, но в одиночестве - видимо настала пора, когда он посчитал возможным отделиться от стада.
Я его так и назвал для себя - Одиночка. У него на голове были большие рога в пять длинных отростков и на морде, как мне показалось, росли седые волосы.
Заметив меня, он поднял голову на мощной шее и с расстояния метров в двадцать, долго рассматривал крупными, тёмными и ничего не выражающими глазами навыкате.
... По шоссе, метрах в трёхстах от нас катили автомобили, в небе гудели авиалайнеры направляясь на посадку в сторону Хитроу, а мы стояли друг против друга и глядя в упор друг на друга молчали, словно играя в игру, кто кого переглядит!
Наконец, опасаясь решительных действий со стороны Одиночки, я начал "отход" - двинулся по тропинке назад.
А бык, по - прежнему пристально глядя на меня, поворачивал голову на толстой шее вслед моему передвижению и по выражению его глаз, нельзя было определить в каком он настроении.
Отойдя метров на сорок я сел на сухой ствол поваленного бурей дуба и стал следить за пасущимся быком.
Это был крупный, тёмно-коричневого цвета старый олень, который в стаде доминантных самцов выделялся размерами и "мрачным" спокойствием.
И я подумал, что может быть из-за своей мрачной нелюдимости, он решил дожидаясь осени жить один, до времени, когда начнётся гон и надо будет драться с другими быками, заводить себе гарем, охранять его и "крыть" маток, передавая им в потомство свои гены!
Ну а пока, он в одиночестве спокойно, пасся, думая о чём то своём, бычьем...
...В Англии, в том числе в Лондоне был апогей лета.
Ричмонд парк утопал в зелени и широкие луговины покрытые высокой травой, волновались под порывами тёплого ветра.
Дубы вокруг стояли во всей зелено - лиственной красе, а их шершавые, темно - морщинистые, многообхватные стволы вздымались над травой гигантскими кронами, сплетёнными из толстых, в обхват человека, причудливо изогнутых веток.
Посереди леса, то тут, то там лежали кучи торчащих из травы обломков стволов, спиленных вершин и обломанных веток собранных в кучу - обычные приметы старого леса.
Над просторными, постоянно меняющими цвет луговинами, в синем небе заливались свистящими трелями крошечные, трепещущие крылышками жаворонки. А в дубняках базаристо кричали галки и чирикали "иноземные" длиннохвостые и зелёные попугаи, словно по ошибке попавшие из Южной Америки в Англию!
...Ближе к вечеру, золотой закат сменял яркий свет дня и на притихший парк опустились тёплые сумерки, в которых хорошо видны были электрические светлячки на башнях ближних многоэтажек. Казалось что здесь, эти многоэтажки выросли когда - то сами собой заполнив пространства между дубовыми рощами, луговинами и гольфовыми, стриженными под гребенку полями.
"Хотел бы я здесь жить - размышлял я. - Ведь с балконов домов, в бинокль можно по утрам видеть стада оленей на луговинах, а на закате, по весне, слушать разнообразные трели дроздов, скворцов и других певчих птиц..."
Я замечтался, - над моей головой под порывами ветра шумела жёсткая узорная листва дубов и о чём - то грустно шептались плакучие столетние ивы, растущие над соседним ручьём.
Изредка по тропинкам и дорожкам парка пробегали неутомимые бегуны и уже совсем редки были прохожие, внезапно возникающие среди зелени травы и деревьев и так же внезапно исчезающие в складках местности и в зарослях лиственных рощ.
Олень - Одиночка к тому времени лёг и в сорока метрах от меня спокойно пережёвывал жвачку, а я сидел на сухой коряжине изредка взглядывая в его сторону и слушал недалёкую перебранку галок в соседнем дубняке...
Уходить не хотелось - мир и покой разлитые в природе вокруг захватили и меня. Сегодня я увидел в этом большом парке - заповеднике столько необычного, что вдруг и сам почувствовал себя частью этого сложного, часто драматичного природного мира. Со мной так бывало и раньше, когда я в одиночку жил и бродил по необъятной сибирской, прибайкальской тайге, наслаждаясь свободой, спокойным, равнодушным величием природы, в которой драма нашей жизни, оканчивающейся рано или поздно, растворяется в вечности существования этого бесконечного мира!
Здесь, посередине огромного старинного оленьего парка, я вдруг вновь почувствовал себя одиноким, но свободным!
Небо над горизонтом на западе постепенно окрасилось в ало - серый цвет, потом потемнело и в наступившей темноте электрические огоньки города придвинулись заметно ближе.
А мне надо было уходить - "в суету городов и в потоки машин!
Со вздохом я поднялся, в последний раз глянул в сторону оленя - Одиночки и быстрым шагом пошёл к опустевшей дороге...
Двадцать седьмого июня.
Ричмонд - парк. Солнечная, тёплая погода с ветерком...
Приехал в парк, в три часа дня и на обычном месте, возле перекрёстка паслось стадо маток и среди них телята.
Трава на луговине "порыжела" и кое-где приобрела охристый оттенок - это очень красиво!
Я пошёл дальше искать стадо быков и через некоторое время нашёл их, лежавших в обычном месте, на луговине возле автостоянки. Рога у быков приобрели естественные размеры, и когда они лежат в траве, кажется, что из земли торчат бороны, или сухие сучья, разбросанные по поляне.
Вместе с быками было несколько маток и два телёнка разных размеров, видимо родившихся в разное время. Тут же ходили матки пятнистых оленей и одна из них была почти белая, совсем как домашняя коза, а другая совсем чёрная. Видимо меланисты встречаются в природе одна-две на сто особей и в таком большом стаде, они обязательно должны присутствовать...
У одного доминантного благородного (красного) быка, рога имеют одиннадцать отростков, за счёт раскрытия вершинного "узла", на котором пять или шесть маленьких остреньких отросточков торчат несимметричным "букетом". А у того быка, у которого один рог был совсем без боковых отростков, наверху "узел" раскрылся развилкой из трёх отростков.
Олени уже давно перелиняли и новая шерсть начала отрастать, закрывая красную "подпушь" более тёмными остевыми волосами, хотя заметной гривы на шее пока нет ни у кого.
"Шуба" оленей заметно потемнела, но на рогах-пантах пушок ещё есть, хотя некоторые стали светло - серого цвета. Сегодня сытые животные лежат, не вставая до шести часов вечера, и поднимаются кормиться не все сразу...
Двадцать пятого июля.
Жарко и солнечно. Температура около тридцати градусов. Не был в парке почти месяц. Весь июль стояла жара около тридцати...
Маток увидел на старом месте, около перекрёстка. Среди них по-прежнему ходит, как пастух бык с пятью отростками - это тот, которого я называю "девчачий пастух".
Прошёл чуть дальше, и увидев маток с подросшими телятами сел на землю, под двухобхватный дуб и сидел так несколько часов наблюдая за оленьей жизнью, изредка меняя положение тела - ноги затекали от неподвижности.
Рассматривая окрестности, я размышлял о том, что звери в природе постоянно заняты либо поисками пищи и насыщением, либо её перевариванием и делается всё это неспешно и спокойно, по заведённому давным-давно природному распорядку. Когда в такую размеренную жизнь вступает, а точнее врывается инстинкт размножения, тогда животных охватывают страсти и бешеные чувства погони, сладострастия или горя поражения-разочарования.
Чувство приходит в жизнь природы с возникновением любви и получается, что целый год вот так звери, живут упорядоченно и размеренно и вдруг, с наступлением сезона любви - гона, "свадеб", токов, становятся существами непредсказуемыми и одушевлёнными!
Трава на луговине выросла ещё, но высохла и пожелтела - отзывается волнами на малейший ветерок.
Благородные олени стали по цвету ещё темнее и уже не кажутся красными - многие стали темно-бурого цвета. Рога перестали расти, но по-прежнему покрыты сверху ворсистой кожицей. У всех доминантных быков рога высокие, широко расставленные и по шесть - семь, восемь - девять - десять отростков. Рога вогнуты и концами торчат чуть вперёд. Обычно надглазные отростки самые длинные, потом на стволе ещё растут два или три. И потом уже на вершине "разветвление - узел", в котором до шести маленьких остреньких отросточков, несимметрично торчащих во все стороны. Иногда, загнув голову, быки рогами, которые достают почти до хвоста, почёсывают бока.
В середине лета, стояла сильная жара и канава, идущая вниз от главного пруда пересохла, а озерко в лесу обмелело, заросло и издаёт неприятный гнилостный запах. Вся поверхность его закрыта зелёной ряской.
Пройдя мимо озера в поисках "своих" быков, поднялся на горку и в начале, увидел матку пятнистого оленя, а потом под дубом в тени, заметил несколько десятков быков прячущихся от жары и мошки здесь, в лесу, под крупным тенистым дубом.
Звери стояли плотной "толпой", и только доминантные быки могли себе позволить изредка менять место, пугая молодых оленей своими намерениями. Один молодой бык, лежащий на дороге у "старшего" не успел уступить, и "доминант", пренебрежительно ткнул его сверху в бок копытом, после чего "молодой" вскочил и отбежал в сторону.
Около четырёх часов дня стадо, постепенно выходя из тени дуба, начало кормится и в этот момент, вдруг все олени замерли и в напряжении повернули головы в одну сторону.
Я некоторое время гадал, что могло привлечь их внимание и вдруг, увидел инвалидную коляску с сидящим человеком, и другого, который катил эту коляску мимо, по лесной тропинке.
Олени проводили поворотом голов это казалось неуместное существо здесь на горке, среди леса и успокоившись начали вновь кормиться, а я подумал, что инвалид с помощью "поводыря", таким образом общается с дикой природой - для инвалида, такое общение служит своеобразным лекарством от одиночества и неподвижности!
Ведь и для меня все эти долгие месяцы знакомства с парком и его "населением", были лечебным средством от тоски и однообразия бессмысленной городской жизни. Каждый раз, под вечер, возвращаясь после продолжительного "свидания" с оленями, я словно "выныривал" из другого мира, где никто не озабочен течением времени, где смысл и радость, неприятности и даже трагедии взаимообусловлены самим процессом жизни, протекающей на лоне матушки природы, бесстрастно равнодушной, но щедро согревающей и кормящей своих "детей", вне глупого экономизма или идеологий.
Я заметил, что нервы мои успокаиваются без каких - либо лекарств или упражнений с моей стороны. Придя домой, я с восторгом, напоминающим былые мои энтузиастические времена, рассказывал домочадцам о том, что увидел в "лесу", а потом, поужинав долго и продуктивно, внимательно и сосредоточенно читал, писал или печатал свои заметки на компьютере, нисколько не раздражаясь если неисправная "мышка" не попадала на нужный значок с первого раза!
Ещё совсем недавно, я от этого мог прийти в гневное бешенство, а сейчас, посмеиваюсь и упорно двигаю курсор в нужную сторону.
Так, я невольно открыл действенный метод лечения нервных, тяжёлых депрессий!
От общения с природой, после сидения долгими часами рядом с оленьим стадом я чувствовал себя умиротворённым и проблемы смысла в моей жизни, перестали меня тревожить. Я подспудно понял, что надо просто жить, есть, двигаться не думая, что я могу от этого выиграть или проиграть, получить или потерять - жизнь ведь сама по себе есть драгоценный дар!
Но я отвлёкся...
Самые крупные быки, не уходя из тени кормились иногда позёвывая и облизывая длинным языком чёрный нос.
Наконец солнце опустилось за деревья и звери по одному, по два, по три, ведомые крупным, доминантным самцом, "Чернышом" (он по цвету шерсти самый тёмный), двинулись мимо меня в сторону лесного озерца, которое после летних жар превратилось в грязевую лужу, покрытую тинистой ряской. Проходя мимо пруда, некоторые олени заходили в тёмную воду почти по брюхо и охладившись выходили на берег разбрызгивая со шкуры капли мутной грязи.
К вечеру стадо переместилось на луговину, а я сопровождая их вышел на берег озера, рассмотрел на грязном берегу их следы и присев на корягу, в тени крупного раскидистого дуба, съел бутерброды прихваченные с собой из дому, прихлёбывая водичку из пластиковой бутылки.
С соседнего дерева слетела чёрная, блестяще-глянцевая ворона и села поближе ко мне. Она вперевалку ходила неподалёку и когда я бросил ей корочку хлеба, она схватила его в клюв, подскакала к лужице, бросила корочку в воду и стала уже размоченный хлеб отрывать клювом по кусочку, придавив ломтик лапкой.
Я с восхищением наблюдал за смышлёной птицей и думал, что человек только себе приписывает свойства, так называемого инструментального разума, а тут на моих глазах, ворона демонстрировала этот "разум", нисколько не гордясь своим развитым интеллектом, точнее способностью логически связывать причину и следствие.
Однажды, я, вот так же, прогуливаясь в лондонском Беттерси - парке, видел, как ворона наевшись, закопала в траву кусочек хлеба и сверху, схватив клювом палый лист, прикрыла им "схоронку" - замаскировала её!
Чуть позже, на луговине, я долго наблюдал за оленями. Крупные быки, иногда очень осторожно чешут увеличившуюся в размерах мошонку, кончиком передних отростков рога, изгибаясь и напрягая большое тело. У двух доминантных быков рога самые большие, как по высоте, так и по количеству отростков. У основания они массивны, не менее десяти сантиметров в диаметре - эти рога могли бы завоёвывать медали на трофейных выставках...
А я вспомнил экспонаты единственного в мире музея охотоведения, в Сибири, в Иркутске. Там есть рожищи, рога и рожки оленей лосей, косуль, снежных баранов, дзеренов и прочее и прочее. Музей сам по себе чрезвычайно интересен, но коллекция рогов для меня особенно привлекательна, потому что глядя на рога я могу представить размеры животных, на чьих головах они росли. Кроме рогов, и чучел часто уникальных животных, в музее есть модели охотничьего снаряжения и оборудования, муляжи лесных домиков - зимовий и эвенкийских жилищ - чумов.
Каждый раз, бывая в этом музее, я словно попадаю в страну чудесных явлений и знаний - то, что в лесу, в тайге, в степи видел мельком, несколько мгновений и часто издалека, здесь я могу рассматривать вблизи и долгое время. Видя всё так отчётливо и подробно, я могу лучше понимать жизнь животных и птиц в самой природе!
Сегодняшнее стадо, за которым я наблюдаю, состоит из трёх десятков быков, имеющих на головах рога разных размеров и конфигураций, от длинных "спичек" по сорок сантиметров длинной, до развесистых толстых, высоких "супер" рогов в метр длинной.
И всё это разнообразие находится от меня в сорока - пятидесяти метрах и в бинокль, я могу рассматривать это великолепие часами. Конечно ещё и снимаю любопытные эпизоды на камеру, и рано или поздно хочу сделать фильм - "Олени Ричмонд - парка..."
Рядом с этим стадом сегодня почему-то крутится матка - одиночка пятнистого оленя - отношения благородных и пятнистых оленей тоже чрезвычайно любопытны, но исследовать их я постараюсь в следующие годы.
Над луговиной изредка пролетает с тонким свистом маленький соколок, которого вижу здесь очень редко. Вообще, тут бывают совершенно неожиданные встречи - например, как - то вечером услышал в лесу необычный крик и приглядевшись к толстому соседнему дубу, вдруг различил дупло, откуда показалась круглая головка, а потом вылетела сова. Совсем небольшая, она села на ближайший сучок, прокричала несколько раз свою тревожную песенку и не услышав ответа, вновь слетела к дуплу и забралась внутрь.
В лесу, почти на каждой полянке, на открытые пространства выбегают резвые суетливые кролики и рядом, иногда можно увидеть в траве скачущих пушистых серых белочек, за которыми, азартно гоняются прогуливаемые хозяевами собаки разных пород и размеров. Человека, белки почти не боятся и подпускают очень близко, однако в отличие от совсем ручных белок в других лондонских парках, эти дикие и выпрашивая орешки к человеку сами не подбегают - наверное, им хватает того корма, который здесь растёт на деревьях и прячется в траве...
Ближе к вечеру я отправился домой и обойдя гору, встретил стадо маток голов в сто, лежащих на луговине. С матками ходит бык - "девчачий пастух" и тут же в густой траве прячутся телята - иногда видна только маленькая аккуратная головка, с острыми ушками, коричневого цвета. Их светло-коричневая шёрстка, по-прежнему покрыта беловатыми пятнышками, имитирующими рефлексы солнечного света. Они лежат в густой траве отдельно друг от друга, а когда присоединяются к кормящимся матерям, то ходят отдельным стадом, чуть в стороне от остальных оленей. Оленята уже хорошо и быстро бегают и потому, играя между собой устраивают гонки, посреди лежащих и жующих мамаш - оленух.
Телята, после того как встают и присоединяются к родительницам, залезают им под брюхо и сосут молочко, и в это время матки стоят неподвижно, а после кормления стараются вылизывать "деточек", чтобы малыши поменьше привлекали к себе кровососущих.
Я наконец посчитал, что в стаде из ста голов взрослых маток, телят всего около четверти, приблизительно двадцать пять особей. Заметил, что есть и несколько "двойняшек"!
На днях, ходил за стадом оленей по папоротниковой чаще и приехав домой, принимая ванну вдруг с удивлением заметил на теле несколько маленьких, чёрных, впившихся в меня клещей. Они намного меньше сибирских, таёжных и потому едва заметны даже на открытых участках кожи. Видимо они существуют как оленьи паразиты и впившись в животных, пьют кровушку и мучают их - ранки после извлечения из меня клещей тоже стали зудиться!
Вот уж никогда бы не подумал, что клещи живут и в центре Лондона, в городских парках. Для Сибири, клещи - переносчики опасных инфекций, это целое стихийное бедствие - ежегодно, только от клещевого энцефалита в России умирает несколько сотен, если не тысяч людей.
Мне рассказали, что одна девушка гуляла в парке, в черте города, была укушена инфицированным клещом и умерла через некоторое время несмотря на все старания врачей её спасти!
Тридцатое июля.
Тепло и ветрено, иногда сеет мелкий дождик.
Приехал в парк около часу дня. Рядом с перекрёстком встретил стадо маток с телятами. Телята большие, перекликаются с матками тихими, блеющими голосами. При переходах и на днёвках, держатся своеобразным детским садом, не смешиваясь с остальными. Видимо матки живут родственными группами: дети, матери, бабушки и так далее.
Пошёл через гору к стоянке машин, но стада быков на обычном месте не оказалось. Уже совеем собрался уходить, когда за дорогой увидел мелькание серых рогов и движение коричнево - шоколадных тел, над зелёными зарослями высокого папоротника. Это было небольшое стадо быков, которое кормилось, медленно переходя с места на место и подминая под себя папоротник. Подойдя поближе, я различил "лес" рогов над зеленью и насчитал около тридцати быков. Вторая половина стада отсутствовала...
Рога по-прежнему в шерстистой сероватой кожице. Но заметно, что рога быстро окостеневают и принимают более чёткие резкие формы. У одного из быков, с рогов висят уже клочки подсохшей сухой кожи и видны белые костяные кончики отростков, наверху рогов...
Я собираюсь уезжать почти на месяц, и потому пришёл проститься, на время.