Аннотация: Поход по берегу Байкала в заповедник - Берег бурых медведей, запомнился мне на всю жизнь!
Чуть погодя в тишине тихого солнечного дня, где-то далеко в деревне застрекотал мотоцикл и вскоре, я увидел Витю на "Восходе" мелькающего среди кустарников растущих вдоль дороги.
Затормозив около меня, он сдерживал мотоцикл как норовистого коня, пока я садился на заднее сиденье. Тронулись и я понял, что мотоцикл этот приспособлен для одного человека, а двое, да еще с увесистым рюкзаком, - уже исключение. Я пытался балансировать, помогая Вите удерживать равновесие, и все равно мотоцикл "рыскал" от одного края дороги до другого.
Но я всегда считал, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти, да и Витя, в конце концов, приспособился и мы сообща удерживали "Восход" в колее. Однако мне это стоило определенных усилий и потому, я ничего не замечал вдоль дороги и ничего не запомнил.
Через полчаса мы въехали в небольшое поселение, которое казалось заброшенным хутором. Здесь тоже дул ветер, как на Ольхоне, и тоже было безлюдно...
Остановились...
Витя, вместе со мной вошел в избу и что-то сказал женщине-бурятке на бурятском языке. Я уловил только слово корреспондент и понял, что он представил меня. Потом Витя заторопился и сказал, что увидит здесь "фермеров" и уедет.
Потом, этот добродушный и общительный человек попрощался со мной и ушел по направлению к другому дому.
... Женщина долго смотрела на меня молча, и я тоже молчал. Потом, она перешла на русский и предложила чаю. Когда я согласился и подсел к столу накрытому изрезанной клеенкой, из комнаты осторожно вышли маленькие дети - буряты и блестя черными глазенками, не мигая и не отрывая взгляд смотрели на меня как на чудо.
Женщина налила мне чаю из чайника, долила молока, отрезала пару ломтей от самоиспеченного круглого хлеба, и из шкафа достала чуть подсушенную соленую рыбину.
Это был омуль и я с аппетитом все съел, расспрашивая женщину о здешней жизни. Она рассказала, что муж пастух, пасет здесь телят - в Онгуренах большая животноводческая ферма...
Вдруг, в дом вошел русский мужик: рыжий, высокий, и нескладный, в грязной куртке из болоньи - это доказывало, что в лучшие годы он жил в городе - сельские люди всюду ходят в фуфайках, иначе в ватниках. Мужик поздоровался, назвал себя Сергеем и спросил: куда я хочу идти. Я сказал, что мне надо добраться до Покойников.
Сергей почесал голову и предложил подвезти меня к чабанам, на пастбище.
- Там ты заночуешь, а утром пойдешь дальше. Но я смогу поехать туда только вечером - добавил он. Я согласился.
- Зайди ко мне часов в шесть вечера, и мы поедем - завершил разговор Сергей и не прощаясь вышел - было три часа дня.
Я поблагодарил его и сказал, что ровно в шесть зайду...
Чуть погодя, поблагодарив молчаливую хозяйку и выйдя на улицу подумал, что на Байкале вот уже несколько часов, а Байкала еще и близко не видел. У меня было три часа времени, и спросив хозяйку, как пройти к Байкалу, отправился по дороге навстречу ветру, дующему мне в лицо.
Здесь, как и везде вокруг была каменистая степь с серыми, кое-где торчащими из земли камнями, а вокруг, чуть пробивающаяся из этой скудной земли зелёная, чахлая травка.
Слой гумуса здесь был очень тонок еще и потому, что траву за лето и осень начисто съедали овцы, коровы и лошади.
Только в речных долинах спускающихся с горных перевалов, торчащих серыми громадами на горизонте, этот культурный слой достигал глубины полуметра. Но даже на крутых склонах гумус был толще и потому, там росли деревья, а не только трава. Здесь же, кое-где торчал дрожащий, чахлый кустарник, ежившийся под порывами холодного ветра с Байкала...
Выйдя на берег, я увидел дугообразную линию прибоя, услышал мерный шум зеленоватых волн с пенно-белыми гребешками. В маленьком затоне, спрятавшись от ветра, стояла моторная лодка, которую затащили сюда через широкую галечную косу.
Передо мной расстилался величественный и по-весеннему открытый всем ветрам Байкал - легендарное озеро-море, самый глубокий внутренний водоем в мире. Его глубина больше полутора километров и в пучине вод, где-то ближе к середине, под водой прячутся отвесные обрывы, покрытые слоем многолетнего ила.
Знакомого гидрогеолог рассказывал, что несколько лет назад во время подземного землетрясения, миллионы тонн ила обрушились с крутых склонов на дно и вот уже несколько лет, там в глубине, стоит не осевшая муть.
Я поежился представляя этот глубинный мрак, поплотнее закутался в одежды, и лег на прохладную гальку, промытую и обработанную за тысячу лет байкальских бурь и штормов.
Светлое небо из бездонной своей глубины, задумчиво и равнодушно смотрело на меня, затерянного в просторах тайги, степей и воды...
"Как человек одинок! - подумал я. - Но в обычное время он этого не замечает, жмется поближе к сородичам, сбивается в стаи и живет бок о бок с другими в деревнях, в поселках, городках и городах.
А вокруг природа - дикая или полудикая, которой дела нет до человека!
Не было человека, появился человек, исчезнет человек! Какое ей, вечной, дело до таких мелочей!?
Кажется, я задремал, потому что когда открыл глаза, то увидел солнце опустившееся из зенита ближе к горизонту, и почувствовал усилившуюся прохладу.
"Надо возвращаться" - подумал я и быстро зашагал назад к домам...
...Сергей и его жена Настя приехали сюда с полгода назад, из Качуга - районного центра стоящего на Лене, довольно далеко от Байкала. В их доме почти не было вещей; на кухне стоял стол и обшарпанный шкаф, а во второй половине кровать, покрытая ватными одеялами, без покрывал.
Я присел на шатающийся стул и Настя с любопытством рассматривала меня чуть раскосыми глазами.
Это отличительная особенность местных жителей - чуть бурятский разрез глаз, выдающиеся скулы и желтоватый цвет кожи. Раньше в России говорили: "Поскреби русского и увидишь татарина". Здесь же можно сказать: "Поскреби местного жителя и увидишь бурята".
Со временем выработался особый генотип, который и стал называться - сибиряками - я и сам был таким, чего скрывать...
Сергей, пока заливал бензин в бак, пока выводил мотоцикл на дорогу рассказал, что они здесь недавно, что "убежали" из Качуга спасаясь от пьянства, что здесь собираются разводить телят и вырастив, сдавать их государству и на этом зарабатывать.
Наконец мотор завелся, и мы поехали.
Дорога была плохая, а кое-где ее совсем не было, и мне приходилось идти пешком, пока Сергей один, преодолевал такой участок...
Наконец выехали на край большой долины - раскинувшейся на несколько километров от предгорий Приморского хребта до Байкала. На зелёной ровной луговине, кое-где блестели большие лужи прозрачной воды.
Сергей показал мне длинные деревянные корыта, сделанные из половинок стволов, расколотых повдоль и положенные одно в стык к другому. Это подобие водовода, уходило к подошвам гор, на вершинах которых еще лежал снег.
- Снег тает - объяснил Сергей - вода по этим деревянным корытам бежит вниз на луга и стоит здесь до лета. Поэтому, от влаги вырастает высокая сочная трава, на которой пасётся скот. Корыта делают, срубая большие гнилые внутри деревья. Таких там много - он махнул рукой в сторону лесных склонов. Водоводов тут несколько и они тянутся на километры, иногда почти до перевала...
Тут мы увидели впереди избу, изгородь и несколько лошадей, привязанных к ней.
- Пастухи уже в доме - проговорил Сергей неуверенным голосом и остановил мотоцикл метрах в пятидесяти.
- Чтобы лошадей не беспокоить - добавил он. И мы пошли в избу.
Войдя мы поздоровались и на нас, изо всех углов серьезно смотрели пастухи-буряты. Видно было, что они Сергея не очень уважали, а меня видели впервые и насторожились.
Обращаясь к широколицему, приземистому буряту, Сергей словно оправдываясь сказал:
- Вот корреспондент телевидения, добирается до БЛЗ, подбросил его тем более, что у меня дела...
Бурят спокойно и молча выслушал его, шагнул мне навстречу и протянул руку: - Алексей!
Я тоже представился и разряжая обстановку спросил:
- Могу я у вас переночевать?
Алексей не торопясь ответил:
- Конечно! Проходи, снимай рюкзак. Спать будешь здесь - он показал рукой на пустые нары у стены.
Пока я устраивался, снимал куртку доставая спальник, Алексей и Сергей вышли, о чем-то переговорили, и Сергей, не попрощавшись со мной уехал - было слышно, как затарахтел его мотоцикл.
Алексей вернулся и предложил мне: - Садись за стол, будем ужинать.
Я стал доставать продукты, но он махнул рукой: - Это спрячь!
Пастухи за это время завели генератор стоящий где-то во дворе и мигнув пару раз, над столом зажглась яркая лампа.
В доме запахло яичницей - и действительно, скоро на столе стояла большая сковорода с жареной рыбой и разбитыми сверху яйцами, а я вспомнил, что ел такое блюдо на Ангаре, в деревне, когда в детстве гостил у бабушки.
Алексей, который судя по всему был здесь старшим, нарезал ломтями большую круглую булку ржаного хлеба и поставил на середину большую алюминиевую тарелку, с чем-то сероватым и жирным.
- Это жир нерпы - пояснил он - вареный.
Я попробовал - жир припахивал рыбой, был солоноват но вкусен, и конечно питателен. Все молча стали есть, а я еще и говорил.
Рассказывал, что давно хотел здесь побывать, что был на севере Байкала, на БАМе, что хочу сделать фильм об этих местах, но не знаю удастся ли...
Все слушали и молчали и только Алексей поддерживал беседу.
- Места тут хорошие - начал он.
Кто-то убрал пустую сковороду, хлеб и жир. И разлил по кружкам чай.
- И мы всегда жили здесь хорошо и вольно. Климат тут хороший.
Наш скот пасется на лугах почти до Нового года. Тайга тут хорошая. Есть зверь, есть орехи, есть ягоды. В Байкале много рыбы и нерпы.
Мы всегда ели много жира рыбы, мяса и потому были здоровы и сильны. Но последнее время, нам стали все запрещать. Охотиться нельзя, рыбачить нельзя, нерпу стрелять нельзя. А что же можно? - Алексей сделал паузу.
Все пастухи-буряты, внимательно слушали, но их скулистые, с раскосыми глазами лица, ничего не выражали - азиатская невозмутимость.
- И выясняется - продолжил Алексей - нам можно только работать скотниками и возиться в навозе, выращивая скот для государства за гроши...
Он посмотрел на лица вокруг, и закончил: - Это нехорошо... Это не по-человечески...
Я внимательно слушал и понимал, что он во многом прав, что к свободным людям так нельзя относиться...
- А теперь устроили еще заповедник,- продолжал Алексей - закрыли, заняли наши самые лучшие пастбища, перегородили тайгу.
Это заповедник, а это ваши угодья, и снова получилось так, что все лучшее отошло государству, а все худшее оставили нам. Мы писали письма, жалобы, но нам никто толком ничего не объясняет, а говорят - это приказ сверху.
Но тот кто на верху, тот не знает наших нужд, наших забот! Почему он нас не выслушает!?
Алексей закончил и посмотрел на меня. Другие тоже повернулись ко мне. Надо было отвечать...
- Я во многом с вами согласен - всупил я. - Политика чиновников тут неумная, а может и хуже, но ведь такое сейчас во многих местах происходит. Я сам охотник и вижу, как у охотников отнимают все права, а остаются одни обязанности6 взносы надо платить, в охотхозяйства надо отрабатывать определенные дни, путевки - если они есть, надо покупать, но придет время охоты, иногда ни разу за осень в лес не выедешь.
Получается, то - то не так, то это. А ведь кругом много инспекторов и охотоведов. Они тоже есть хотят и им тоже надо деньги платить. И они за тобой охотятся, как за зверем и рады, если поймали!
Поэтому и браконьеров много - кому захочется через эти чиновничьи рогатки пройти. Зверя много, а охотиться нельзя - вот и гибнет зверь от эпизоотий, потому что его расплодилось так, что уже и кормиться всем трудно. Два года назад кабаны вдруг все заболели, и вымерли - туши валялись по тайге почти в каждом распадке. А ведь могли разрешить стрелять во время охоты. Ведь это не так просто к зверю подкрасться и убить. Это ведь не корова, в огороде привязанная!
Слушатели покивали мне, но иногда я ловил себя на мысли, что они не понимают о чем я говорю, частью из-за плохого знания русского, частью потому что были далеки от моей ситуации. Просто у них были другие проблемы. Только Алексей был внимателен и вникал в сказанное...
Разговор сам собою закончился и чабаны стали играть в карты, переговариваясь по-бурятски. Я устал, начал зевать и Алексей, на правах хозяина, предложил мне ложиться спать, что я и сделал не откладывая...
2003 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal