Аннотация: Дикая природа живёт по суровым законам выживания!
Глава из романа "Симфония дикой природы"
...Ветреные сумерки спустились на заснеженную, промороженную землю.
После неудачной погони, волки, пройдя еще какое-то время вперёд, остановились на границе леса и покосов, и легли.
Но вожак - Матёрый, голодный и потому раздражительно злой, долго устраивался, как обычно на возвышении, затем лёг и полежав какое - то время поднялся, выйдя на край поляны поднял голову и глядя на появившуюся, мелькающую в тучах полную луну, вдруг завыл басисто и зло, изливая звуками, своё разочарование и тоску, порождённую морозной, многоснежно - длинной, полуголодной зимой...
Волчица, внезапно потревоженная, при первых звуках голоса матёрого вскочила и через мгновение подхватила "песню" на самой пессимистичной ноте, но голосом более высоким и гнусавым.
Молодые волки, возбудившись окружили старших и "запели", словно предупреждая и запугивая одновременно всё и всех вокруг. "Мы здесь - говорили их объединенные общим настроением голода и безысходности, голоса. - Бойтесь нас и трепещите. Мы не оставим в живых никого, кто не сможет убежать, скрыться, спастись от нас!".
Их свирепыми, безжалостными голосами природа предупреждала всё живое вокруг - волки здесь и бойтесь замешкаться или подумать, что вы сильны и в безопасности. От острых волчьих клыков и сильных челюстей может спасти только скорость ног, сила лёгких, и острое зрение, слух, обоняние, которые все должны держать в полной готовности и тренированности...
...Волки долго ещё изливали свою жалобу небу, но постепенно успокоились и когда лёг Матёрый, обтоптавшись и, прикрыв пушистым хвостом мочку влажного носа, улеглись и остальные волки...
Задолго до рассвета, голодная стая поднялась из лёжки и ведомая волчицей вновь устремилась в поход - поиск.
Пройдя по высокому правому берегу реки Олхи, стая словно ожившая цепочка, плавно изгибаясь повернула вправо на речной извилине, а потом, поднявшись на крутой перешеек, перевалила в другой приток и пошла по поднимающемуся полого гребню, обследуя вершины, приходящих слева распадков. Распадки были завалены глубоким снегом, который совсем не трогал ветер, не могущий пробиться сквозь чащу стволов и кустарников.
Подойдя к небольшой, почти круглой маряне, поднимавшейся от ручья к самому гребню по всей высоте склона, стая, в редеющей темноте разделилась и цепочка распалась.
Молодые волки во главе в Матёрым, свернули вниз и по границе леса, не выходя на маряну, сошли в неширокую, покрытую наледью долинку ручья. Волчица пошла по гребню, тоже по границе между лесом и луговиной.
Вскоре, сверху, в полутьме сумерек, она увидела силуэт крупного оленя с раскидистыми рогами, щиплющему засохшую травку, торчащую из мёрзлого склона.
Ветер, на этом месте, уносил снег с поверхности в окраинные чащи и потому Рогач, старый олень - изюбр, кормился тут почти каждую ночь.
Он совсем уже собрался уходить в непролазные заросли противоположного склона, где его не могли найти, а тем более догнать волки, чей далёкий вой он слышал в начале ночи.
Он жил в этих местах с осени и казалось, что ему здесь ничто не угрожает - после случая с человеческой петлей, он стал осторожнее, держался днём в непролазных чащах, а ночами выходил кормиться на окрестные открытые маряны.
Сегодня, для него, всё кругом было как всегда тихо и спокойно...
Внезапно, олень услышал шорох на гребне склона, поднял голову и увидел серое пятно, мелькающее в кустах. Олень замер, убедился, что это волк и проследив, как серая одиночная тень направляется в его сторону, полный сил и уверенности в себе, начал с ровной рыси по диагонали и вниз, пересекая маряну, направляясь к ручью, за которым на крутом каменистом склоне заваленном валежником и снегом, никакие волки не могли его догнать, или даже просто приблизиться.
Он так был уверен в себе, что вместо того чтобы галопом рвануть в сторону ближайшего многоснежного леса и там искать спасения, мерной рысью стал спускаться в долинку...
Волчица, однако, не скрывалась и не кралась к Рогачу - она перешла на быстрый галоп, держась, всё время немного выше того места, по которому скакал, набравший скорость олень...
Услышав стук копыт Рогача по мёрзлой земле на маряне, Матёрый, уже снизу, из долинки, определив местоположение и направление бега изюбра, помчался низом на перехват, стараясь встретить Рогача ещё на краю большой наледи залитой бесснежным гладким крепким льдом,. И это ему удалось...
Стая чуть приотстала, но поспешала изо всех сил...
А Рогач понял грозящий ему, коварный волчий замысел слишком поздно. Выскочив на лёд, оторвавшись от волчицы почти на сто метров, он вдруг увидел, что слева, вдоль наледи, уже в десяти шагах, скачет крупный гривастый волк и за его спиной мелькают ещё и ещё серые тени...
Уже несколько раз сильные ноги уносили Рогача от волков, спасали ему жизнь в смертельной скачке преследовании...
Но, в этот раз всё было иначе!
Пытаясь уйти от летящего на него Матёрого, он попробовал поменять направление, повернуть, чуть вперёд и вправо, но копыта скользнули по бесснежному льду, олень на мгновение потерял равновесие и его зад чуть занесло по инерции.
И тут же, Гривастый сделал длинный прыжок и успел вцепиться мёртвой хваткой в заднюю ногу Рогача, чуть повыше копыта.
Олень ударил другой ногой, Матёрого и тот с воем покатился на лёд, но этой секундной задержки, хватило двум молодым волкам, чтобы вцепиться клыками за ноги, а подоспевшая волчица, тоже в прыжке вонзила зубы в отяжелевшее после кормёжки брюхо оленя и прокусила его толстую кожу, разорвала брюшину в том месте, где слой и плотность густого зимнего меха был тонким.
Рогачь ещё успел боднуть одного зазевавшегося, неловкого молодого волка и тот, отлетел в сторону проткнутый чуть ли не насквозь отполированными острыми отростками левого рога...
Но тут, на Рогача, разогнавшись в два прыжка, кинулся полуоглушённый, озлившийся Матёрый.
Он вцепился клыками в морду оленя и повис на ней всей своей шестидесятикилограммовой тяжестью. Волчица, перехватившись, острыми как бритва клыками, располосовала толстую кожу, в подбрюшье, и в образовавшуюся рваную рану хлынула кровь и вывалились кишки.
Остальные волки, почуяв кровь, набросились на оленя, и он последним усилием, поднялся на ноги, таща на себе сразу несколько волков и сделав несколько неуверенных, последних шагов, хрипя и шатаясь рухнул на окровавленный скользкий лёд.
Матёрый всадив клыки в шею под нижней челюстью Рогача, перекусил воротную вену. При падении, олень сломал рог, и потому голова его упала одной стороной на холодный лёд, а вверх торчал метровой длинны второй рог с семью отростками...
Можно было бы сказать, что самого сильного оленя в округе погубила переоценка своих сил. Ведь он мог помчаться как вихрь с самого начала, и напрямую, тем самым избежав ловушки. Но за ошибки, диким животным тоже часто приходится платить жизнью - таковы, жестокие и беспощадные законы дикой природы!
Извечное соперничество хищников и их жертв, всегда заканчивается гибелью жертвы, хотя на этой охоте нередко гибнут и те, кому природа предназначила роль убийцы. Так было и с молодым волком - он не поостерёгся и погиб от удара рогом, от удара, который защищаясь нанесла жертва...
В стае теперь осталось шесть волков - два самца и четыре самки. Они - оставшиеся в живых, даже не поглядели в сторону убитого волка и набросились со всей яростью двухсуточного голода на убитого Рогача...
Почти до восхода солнца, волки драли и кромсали старого оленя, дырявили его шкуру, выдирая из мёртвого, но ещё тёплого тела куски мяса, вырывая и оттаскивая в сторону внутренности, лакая и слизывая выливающуюся на лёд, кровь...
... Лишь насытившись и отяжелев от съеденного мяса, волки отошли недалеко от своей жертвы и легли на днёвку, в прибрежном ельнике...
Под утро вымороженный из воздуха, иней присыпал, прикрыл ледяную поверхность со следами кровавой ночной схватки, и издалека, на белом был виден торчащий вверх крупный олений рог и обрывки коричнево - шоколадного меха разбросанного вокруг полуобъеденного оленьего костяка...
...Приближалась пора волчьих свадеб...
Волки становилась все злее, всё нетерпеливей.
В одну из тёмных и вьюжных февральских ночей стая очень близко подошла в снежной круговерти к полузаброшенной деревне на берегу реки Олхи, где - то в её среднем течении.
Остановившись за ветром, волки топтались на месте, чуя запах тепла и даже соблазнительный аромат овечьего зимнего хлева...
Дома, на невысоком берегу, стояли тёмными привидениями, то возникая среди снежных смерчей, то пропадая за этими находящимися в "вечном" движении вихрями.
Молодая, любопытная волчица, отделившись от стаи, поднялась, на береговой откос и осторожно, с остановками приблизилась к крайнему дому, стоящему чуть на отшибе и ближе всего к реке.
За пределами ограды, на невысоком обрыве, стояла отдельно от остальных строений банька, к которой примыкала собачья конура, где спал, спасаясь от непогоды, чёрный, кудлатый пес Загря. Он дремал, как всегда свернувшись клубком в тесном собачьем домике, под вой и свист снежной вьюги, вспоминая свой вчерашний дневной поход в большую деревню Федосово, стоящую километрах в пяти, ниже по течению, на стрелке сливающихся Олхи и Олы...
Деревня большая, дворов в сто, если не больше и с множеством собак в ней. Одна из цепных собак - Вьюга, "потекла" и сорвавшись с цепи, бегая по улицам деревни, взбудоражила всё собачье "мужское" население.
Кобели со всех концов деревни, гурьбой следовали за легкомысленной Вьюгой, изредка вступая в короткие драки, когда самые крупные и сильные кобели принимались вдруг рвать кобелей поменьше.
После такой трёпки, отчаянно воя и визжа от боли, "неудачники" хромая отбегали в сторону...
Но вскоре, пережив позор поражения, продолжали следовать за свадьбой, в отдалении, сладострастно принюхиваясь к возбуждающему терпкому запаху распространяемому вокруг вертлявой сучкой.
Самые крупные кобели - их было всегда не менее двух, бежали за Вьюгой с разных сторон и старались не смотреть друг на друга, иногда нечаянно сблизившись, глухо ворчали, глядя в сторону и обнажали белые клыки.
Они - "силачи" собачьей компании, откладывали выяснение отношений на потом, удовлетворяясь ролями самых обнадёженных претендентов на благосклонность кокетки Вьюги...
Загря появился неожиданно.
Он был почти в полтора раза крупнее самого большого из кобелей и без разговоров пристроился на ближнее к Вьюге, место.
Рыжий, старый кобель с полуразорванным в одной из подобных "свадеб" ухом, решившись, даже очень неожиданно для себя самого, рыкнув, кинулся в драку, но Загря перехватил его бросок и увернувшись вцепился в загривок, а потом вонзив клыки в бок и длинно располосовал кожу на сопернике.
Яростный рык Рыжего в этой суматохе, смешавшись в общем рычании и лае, сменился пронзительным визгом боли и страха.
Теперь Рыжий уже жалел, что так опрометчиво кинулся в драку, но было поздно.
Загря оседлав его сверху драл, кусая за голову и загривок. На боку побеждённого кобеля появилась широкой полосой текшая из раны густая кровь, капающая с намокшей шерсти, большими каплями на заснеженную землю - на белом, красная кровь была особенно заметна!
Через время Рыжий всё-таки вырвавшись из под Загри и с жалобными воплями бросился убегать и все остальные кобели большие и маленькие, "чуть отдали назад" и победитель Загря, приблизившись к игривой Вьюге, бесцеремонно обнюхал её зад, на что она ответила робкими увёртками и взлаиванием, на которые, Загря и внимания на обратил.
Он овладел ею как ненасытный и свирепый победитель собачьего "рыцарского" турнира, и она не сопротивляясь, сдалась!
Победитель сполна получил все, на что он рассчитывал., "свадьба" закончилась и превратилась в бракосочетание.
"Зрители" неохотно, но постепенно разбежались, оставив счастливых любовников наедине друг с другом...
Вот эти сладостные минуты триумфа и вспомнил внезапно Загря, лёжа у себя в конуре...
... Вдруг ему показалось, что порыв воздуха принёс в его домик незнакомый,
тревожно - опасный запах.
Загря, мигом очнувшись от грёз выскочил из конуры и увидел, в порывах белой метели, неясный силуэт мелькнувший в стороне реки.
Загря опрометчиво бросился в ту сторону, в надежде выяснить происхождение тени.
Он на прыжках спустился на заснеженный лёд реки и тут же, сбоку, на него налетел Матёрый и ударив грудью свалил собаку и вцепился ей в глотку под челюстью.
Молодая волчица, спровоцировавшая Загрю подскочив, впилась ему в зад, в самое уязвимое кобелиное место и вырвала кусок плоти одной хваткой, словно ножом отрезала!
Ошеломлённый пёс взвизгнул от ужаса и боли, а подоспевшая старая волчица, с хрустом перекусила ему заднюю ногу...
В это время, Матёрый молниеносно перехватился и вырвал из бока Загри кусок шерсти вместе с перекушенными рёбрами...
Через минуту Загря был мертв и волки растерзали его буквально на куски.
...А кругом, всё так же выла вьюга, кружились в неостановимом танце снежинки и сквозь беспорядочно летящий снег, на высоком речном берегу, проглядывали то и дело, тёмные молчаливые силуэты деревенских домов...
2006 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal