Аннотация: Жизнь и смерть Иисуса Христа, и его противостояние Сатане - Владыке Смерти!
...Сегодня нельзя себя назвать культурным человеком, если вы не знаете историю жизни Христа и не стараетесь следовать нравственным принципам христианства.
Перепечатываю здесь, с небольшими исправлениями и добавлениями, книгу очерков об Иисусе Христе и христианстве.
Сятель. Современный апокриф. Окончание
...Иисус и ученики его шли в Иерусалим, поспешая на праздник опресноков.
Жара стояла над горами и зной, удушливыми волнами разливался по долинам, причудливым маревом поднимался над нагревшимися камнями гор.
Иисус как всегда шёл впереди, утирая ладонью капли пота со лба и воспалёнными от яркого света глазами вглядывался вперёд, ожидая появления на горизонте крыш селения.
Вдруг неподалеку, над рощицей чахлых диких олив, чёрной стрелой мелькнул стремительный сокол - пронзительно посвистывая он призывал свою подругу.
Тут же с ветки сорвался, испуганная соколом горлица, и часто - часто маша крыльями, попыталась ускользнуть от хищника, однако тот уже увидел жертву. Резко развернувшись, мгновенно набрал высоту, и пикируя, кинулся вдогонку, Настигая горлицу, сокол вытянул вперёд когтистые лапы, и поравнявшись, сверху, ударил когтями по длинной шее обезумевшей от страха птицы и поразил её насмерть. Голубь комком окровавленных перьев упал к ногам идущих. Иисус, остановившись, наклонился, поднял мёртвого голубя, повернувшись к подходившему Андрею Первозванному, произнёс спокойным голосом: "Птица ранена только". Расправив тушку голубя, поправил повреждённые перья, он дунул на ранку, и окровавленное место тут же, на глазах ошеломлённых учеников, заросло, затянулось, покрывшись новой кожицей. Молодая горлица подняла головку, моргая яркими бусинками испуганных глаз, окружённых по периметру оранжевыми ободочками.
Иоанн проводил взглядом исчезнувшего за гребнем горы сокола. Иисус, ощущая сквозь перья частое биение птичьего сердечка, полюбовался ещё немного на успокоившуюся красивую птицу, взмахнул рукой и выпустил горлицу в жаркое небо.
- Божьи твари иногда очень живучи, - ответил он на немой вопрос учеников, - иногда и с человеком вот также бывает. Кажется, что мёртв, а вглядишься, сожалея и любя божье создание, захочешь, чтобы жил, и по вере в нашего Бога , желание воплощается...
Иисус вновь зашагал вперёд и через какое-то время, завидев зелень рощи впереди, обернулся назад и подбодрил всех:
-Скоро будет колодец! Попьём воды, отдохнём немного...
И действительно, вскоре показались зеленеющие листвой деревья вокруг источника. Из-за каменной гряды проявились, плавающие в жарком мареве, крыши селения и на удивление пышные плодоносные сады рядом.
Иисус направился в сторону строений приютившихся у подошвы высокой каменистой горы, с растительностью, обожжённой беспощадным солнцем.
Напившись воды из рукотворного колодца, путники сели отдыхать в тени деревьев. Оглядывая селение, Иисус думал: "Как всё-таки удаётся человеку отвоевать у природы вот такой оазис? Ведь не будь человеческого трудолюбия, упорства, способности противостоять капризам природы - не было бы этих садов, не было бы этих виноградников на каменистых склонах... Ничего бы не было кроме чахлых диких олив и этого долгого зноя".
Он увидел как из селения за водой, с кувшинами за спиной прибежали весело щебечущие девочки подружки, в ярких лёгких одеждах. "А ведь и эта красивая одежда и эти лёгкие, но прочные кожаные сандалии - всё сделано тоже руками человеческими...
И когда видишь всё это, понимаешь, почему наш Отец небесный по прежнему любит бедных людей. Ведь богачи ничего не делают своими руками, а только приказывают и распоряжаются через своих жестоких помощников.
Умники - книжники, угождая богатым, тоже только пишут тексты или толкуют написанное, а простые, бедные люди работают, создавая среду жизни и поддерживая эту жизнь во всём и везде.
Истинно говорят - через труд человек спасется!"
Иисус огляделся, увидел своих спутников, одетых в простые, полинявшие под солнцем одежды, загоревших до черноты, с глубокими морщинами на лицах и подумал:
"И ещё, правильно говорят, что нищие духом и работающие будут блаженны, и что их, будущее Царствие Небесное...
... Когда, в последний год вместе, Иисус и его ученики находились за Иорданом, зимние дожди зачастили не на шутку с мрачного неба целыми днями закрытого тяжёлыми, серыми тучами, постоянно проливалась вода: то мелким, сеющим дождём, а то крупными, частыми каплями ливня...
Иногда к полудню, промозглый, порывистый ветер разрывал облачность и в дыры между обрывками туч, проглядывало холодное, неяркое солнце, освещая серо-коричневую, покрытую лужами долину реки, и голые, каменистые горы по краям и на горизонте.
Иисус с учениками жил в заброшенной деревеньке, в доме старушки вдовы, чей умерший недавно муж, был плотником и знал когда-то плотника Иосифа.
Старушка приютила Иисуса и его последователей в непогоду, ни о чём не спрашивая и не любопытствуя.
По вечерам, сидя за длинным дубовым столом, при свете свечи, трещавшей и коптившей неярким пламенем, Иисус беседовал с учениками и вспоминал недавнее опасное посещение Иудеи и то, как хорошо всё начиналось.
Совсем недалеко от этого места, три года назад Иоанн Креститель в водах иорданских крестил своих сторонников и в один из ярких дней встретил Его, тогда никому неизвестного сына плотника из Назарета.
Сидя за столом Андрей и Иоанн тоже вспоминали, как после крещения Иисуса, после загадочных пророчеств Иоанна Предтечи и чудесных видений, они догнали Иисуса на дороге...
- Тогда, потрясённые всем увиденным и услышанным, поспешили за Учителем и впервые заговорили с ним, открыто и наивно спросив:
- куда идёшь Равви?
Иисус Христос, всё это время тихо грустивший, по непонятной апостолам причине, слушая их рассказ, вдруг улыбнулся и заговорил: - Прошло три года, а кажется, что мы вместе прожили целую жизнь, и теперь я знаю, что когда меня не будет рядом с вами, вы понесёте свет Нового завета, во все концы земли!
Он замолчал надолго и сосредоточенно глядел в одну точку, думая о чём-то невесёлом, словно вглядываясь в открывающуюся перед его внутренним взором картину будущего страдания.
Ученики, насторожённо умолкнув ждали.
- Впереди, нас ждут печальные времена - проговорил Иисус и тяжело вздохнул - на всё есть воля Отца Пославшего меня в мир, и уклониться от предписанной участи никак невозможно!
В это время в дом постучали и вошёл молодой человек, устало поклонился Иисусу и присел на скамью.
- Говори, что привело тебя сюда, - спросил Иисус, узнав в нём слугу в доме Марии и Марфы.
- Учитель! - начал тот, ещё раз поклонившись:
- Меня прислала Марфа, чтобы я сказал тебе о тяжёлой болезни её брата Лазаря, который был при смерти. Когда я уходил.
Иисус внимательно посмотрел на говорящего и произнёс загадочную фразу:
- Но эта болезнь Лазаря, не к смерти - и тут же приказал накормить посланца и снарядить назад, в Вифанию.
- Скажи сёстрам, Марфе и Марии, что я скоро буду, хотя не сразу...
Он снова вздохнул и глянул в окно: серое небо вновь потемнело и полил привычный мелкий дождик, а слуга, несмотря на это, тотчас отправился назад...
Через два дня, Иисус сказал, что идёт к Лазарю, в Вифанию и Апостолы испугались - совсем недавно они поспешно покидали пределы Иудеи, в которой и не один раз, фарисеи и саддукеи из Синедриона сговаривались убить Учителя.
И вот предстоят новые испытания!
Иисус поглядел на их взволнованные, обеспокоенные лица, понял, что они боятся возвращаться в Иудею и проговорил успокаивая:
- Не двенадцать ли часов во дне? Кто ходит днём, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним...
Потом, словно разговаривая сам с собой закончил:
- Лазарь уснул! - а ученики поняли это как хорошую новость и возрадовались, а иисус прдолжил: - Если уснул, значит выздоровеет! Однако чуть позже, Иисус разочаровал их, пояснив со вздохом:
- Лазарь умер и нам надо быть там...
Поблагодарив старую хозяйку за гостеприимство, все окружили Иисуса и тронулись в длинный путь.
Когда Иисус ушёл по тропинке немного вперёд, ученики его сгрудились вместе и Фома - Близнец произнёс решительно то, что у всех было в мыслях:
- Пойдём и мы и умрём с ним!
Придя в Вифанию, вошли в дом и увидели горько плачущих Марфу и Марию, а рядом соседей и друзей которые их утешали.
Марфа заметив Иисуса вскочила, зарыдала и потом упав перед ним на колени проговорила:
- Господи! Если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что если ты попросишь Бога, то даст тебе бог!
Иисус поднял её с пола и грустно глядя, ответил:
- Воскреснет брат твой! Я есмь Воскрешение и жизнь, и верующий в меня, не умрёт во век...
Вновь глянув Марфе в глаза, спросил: - Веруешь ли сему?
И Марфа, вновь упав на колени перед ним воздела руки вверх и плача проговорила:
- Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир!
Иисус спросил потрясённую этим Марию:
- Где вы положили его?
Мария поклонившись, поцеловала руку Его и повела к пещере, в которой был захоронен Лазарь, а люди последовали за ними чуть поодаль, в трепете нетерпения и ожидания чуда.
Погода внезапно успокоилась, дождь перестал и солнце весело проглянуло с синего. яркого неба.
Пещера была прикрыта тяжёлым камнем и подойдя Иисус приказал:
- Отнимите камень!
Но Марфа выйдя вперёд предостерегла:
- Господи! Уже и запах пошёл. Ибо четыре дня уже, как Лазарь во гробе!
Иисус внимательно посмотрел на неё и ответил:
- Не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию!
Лик его вдруг переменился, словно осветился изнутри и глаза сделались бездонно глубоки и он вновь приказал:
- Отнимите камень!
И когда люди с трудом это сделали, он Иисус, стал на колени и на глазах застывшей толпы и притихших сестёр, поднял лицо к небу и громко произнёс:
- Отче! Благодарю тебя, что Ты слышишь меня! Ибо ты послал меня и народ стоящий здесь должен это знать. Уже близятся сроки!
Проговорив это, он обратил взор на вход в пещеру и воззвал громко:
- Лазарь, выйди вон!
От этих слов люди в толпе вздрогнули и чёрный, необычно крупный ворон, сидевший на сухой ветке на дереве растущем над пещерой, каркнул и сорвавшись с ветки, маша тяжёлыми крыльями улетел.
И тут, путаясь в погребальных пеленах и протирая моргающие глаза, из пещеры вышел Лазарь, развязывая платок, которым была повязана его голова.
Толпа ошеломлённо охнула в один голос, а потом люди недоверчиво заулыбались и заговорили громко и возбуждённо - они, не решаясь сдвинуться с места, смотрели то на воскресшего Лазаря, то на неподвижно стоящего, побледневшего Иисуса...
- Развяжите его! - приказал Он и сёстры, Марфа и Мария, уже с радостными слезами бросились навстречу недоумевающему брату, словно только что проснувшемуся, и стали его обнимать и целовать!
Когда Иисус Христос пошёл назад в дом, люди в толпе шептались и падая на колени, старались коснуться рукой хотя бы краешка его одежд...
- И тогда многие уверовали в него!
... В большой пещере горел костер, треща и разбрасывая искры. Было давно за полночь и природа замерла в предрассветной тишине и неподвижности, но эта тишина была особенной. Словно ужас скопился вокруг горы, и даже шум упавшего с обрыва камня или движение шуршащего щебня на крутом склоне, не нарушало молчания.
Тем отчетливее были звуки в пещере, где Сатана возлежал на возвышенности у огня, который не смел дымить в его сторону, и потому, дым завитками, цепляясь за гранёный потолок пещеры, выбирался наружу.
Вокруг костра возлежали гости Сатаны, его верные вассалы и сподвижники, его воинство отпавших от Бога Отца и низвергнутых в бездну, бунтующих ангелов.
Опаленные страшным подземным огнем, покрытые темной смертной пылью, они были черны и крылья их почти не выделялись в полутьме пещеры - лишь темные лица, насупленные брови, горящие злой непримиримостью глаза, выступали из тьмы, в отблесках пламени меняя выражение, заостряя мрачные тени глазных провалов и морщин...
- И решил я, - пророкотал Сатана, и его мощное лицо перекосила ухмылка - гримаса самодовольства, - и решил я развратить и настроить против Создателя прародителей человеческих.
Я, конечно, не обращался в Змия, не вползал шурша чешуей в Эдем, не обвивал блестящими кольцами Древа Познания добра и зла. Конечно, если люди увидели в образе наслаждения змия, вечно искушающего человеков, то здесь нет ничего антихудожественного. - Думаю, что образ вполне соответствует содержанию - вьется, изгибается, плавно течет словно не касаясь земли!
И ведь верно, - у змия нет ног.
Лиыцо Сатаны вновь перекосило подобие саркастической улыбки и слушатели вокруг тоже мрачно и зло осклабились, оценив шутку владыки - бесы были не лишены чувства юмора.
- Да, я совратил Еву, ибо Господа потянуло на благотворительность и создал он подругу Адаму, которому было скучно одному.
И создав её, олицетворяя в ней чувство нежности, хотел Создатель развлечь Адама.
- А я, неслышно, невидно, среди птичьего щебета и гомона тварей земных проник в этот мир блаженства и неявно, через мысли, стал внушать, искушая женщину невиданными и неслыханными наслаждениями, если она с Адамом переступит порог Завета.
Сатана перешел на шепот и еще заметнее стала обморочная тишина, наступившая в мире:
- Я обещал ей права и значение Бога, если она соблазнится познав корни, сущность добра и зл и предстанет равной Богу. А рядом с ней Адам...
И я нашептывал ей, уговаривал, рисовал картины и она уступила, ибо была молода и доверчива от самоуверенности и самомнения. И уступив мне, увлекла Адама и вместо наслаждения!
Сатана захохотал:
А вместо, был Адам изгнан из Рая и Я овладел его будущим и судьбой его потомства!
Пламя костра взметнулось и погасло, каменные стены пещеры дрогнули и где-то с грохотом обрушились скалы, рокоча и стуча каменными глыбами.
Сатана повел рукой, пламя вновь встрепенулось осветив бесовские, оскаленные лица. Ударившись о потолок пещеры, столб дыма вырвался наружу, поднялся над безжизненным хаосом каменистого ущелья.
- И тогда - подолжил Сатана - разумный Адам, который души не чаял в своей подруге уступил, оправдывая себя тем, что такое существо, как Ева не может плохо ни думать, ни говорить.
Сатана замолчал, поворочался с крыла на крыло, и будто вынырнув из далеких картин воспоминаний, закончил, - и уже потом совершился явный грех, первый блуд, но обусловлено все было тайным грехом, той отравой, которую я влил в чувства прародительницы...
Он помолчал и после долгой паузы продолжил:
- И свершивши грех, эта пар устыдилась своей наготы и это был первый признак внутреннего осквернения, а Бог-Создатель, увидев их в таком состоянии, вознегодовал и наказал их изгнанием из страны блаженства, хотя свершение греха непослушания, одолевающая их жажда запретных удовольствий, уже были той границей, за которой начиналась жизнь страстная, злая, страдающая, заканчивающаяся смертью!
Сатана сверкнул мрачными глазами:
- И повторяю, я овладел ими, стал царем смерти и Бог попустительствовал этому, ибо считал, что надо наказать непослушных!
И еще, Бог наказал их за безответственность, потому, что создавая людей, наделил их правом свободы воли, то есть правом выбора, не желая делать их игрушкой - безвольной и несамостоятельной!
В пещеру просочился холодный утренний воздух и в отверстии входа в пещеру забрезжил рассвет, а когда развиднелось, то в пещере уже никого не было - костер погас и чуть фиолетово, сквозь серость золы и пепла, светились последние угольки.
Иуда, кряжистый, средних лет мужчина, с необычайно сильными ногами и толстыми икрами.
Голова его, с кудрявыми, чёрными, жёсткими волосами росла на короткой, крепкой шее, с продольными глубокими кольцевыми складками - морщинами, особенно заметными, когда он наклонял голову. Лицо круглое, нос большой, мясистый, с горбинкой.
Брови густые, тоже чёрные, сросшиеся на переносице. Глаза тёмно-карие, без блеска, глядели мрачно.
Он разочарованно вздыхал, когда приходилось объяснять людям, на его взгляд очевидные вещи. Был не женат, но женщин любил и до того как пошёл за Иисусом, покупал рабынь-служанок и жил с ними несколько месяцев, а потом продавал и покупал новых.
Выпив вина, любил бороться и меряться силой - в молодости, на спор, поднимал и носил на плечах лошадь!
Иуда сидел в уличной лавке и ел, когда с головой его что-то произошло - ему вдруг показалось, что Сатана проник в его мысли и убеждал Иуду в том, что он не верит Учителю и даже завидует ему черной завистью:
- Ты Иуда, ведь никого не любишь, а Его в первую очередь. Твои друзья - Его ученики, вовсе не друзья тебе, а враги, хотя ты это скрываешь, даже от себя!
Видение пошевелилось, черты жестокого угрюмого лица словно таяли в полумраке лавки.
"Приснилось, что ли, - подумал Иуда, но лицо вновь появилось и опять раздались его твердые, внушительные слова:
- Но тот, кого ты, притворяясь зовешь Учителем, говорит о любви, как основе спасения, а ты ведь любишь только деньги и все, что связано с деньгами. Его притчи тебя не волнуют и ты их не понимаешь - ты всего лишь слуга, но не ученик!
Бестелесное лицо, сверкая огненными глазами, качаясь заскользило по воздуху и Иуда, забыв о еде, поворачивал голову, то налево, то направо, пытаясь не потерять его из вида.
- Если Учитель умрет, а он рано или поздно будет предан властям и казнен, ты можешь встать на его место, ибо ты умен и имеешь характер. Кроме того, тебе обещано, что выдав Христа, ты перестанешь быть сотрудником Каиафы - видение ухмыльнулось.
- Я ведь знаю, что ты иногда оказывал услуги особого толка главе Синедриона, и не бесплатно! - голос вдруг приобрел лисью мягкость.
- Но когда ты предашь учителя в руки властей - видение вновь ухмыльнулось - тогда, сможешь купив кусок земли, осесть наконец в святом городе и заняться проповедничеством.
Ты лучший среди учеников, которого так приветил Христос что доверил деньги Общины!
При слове "Каиафа", Иуда вздрогнул и огляделся.
Голос же заговорщически продолжал:
- После ареста и казни Учителя, все ученики его разбегутся, ибо они также не понимают Его. А ты, оставшись один, сможешь стать Пророком, великим Пророком - ведь ты Его хорошо знал и внимательно слушал!
Лицо двигалось то по кругу, то зигзагами и голова Иуды закружилась.
- Ты один! Ты один достоин!.. Ты...Ты..
Иуда, теряя сознание упал, зацепил рукой скатерть со стола и уронил на себя кувшин с водой...
Иисус лежал в ночи без сна, после очередного поста и спокойно-сосредоточенно думалось о жизни и смерти, о божественном величии, о коварстве Сатаны, который противится этому величию.
И вспомнились ему наставления Бога-Отца и подумал он:
"Не мир, а меч внесу я в мир и произойдет разделение. И брат пойдет на брата и добро будет искушаемо злом и лучшие спасутся. А Бог-Отец, создатель всего и Ангела Смерти в том числе, не может убивать, уничтожать того, что он сам создал, ибо Сатана - есть противник и антипод Бога, Владыка Зла и отец лжи, имеет природу вечную и есть, отпавший от бога Милосердного, в гордыне погрязший Ангел.
Но мир, вмещает добро и зло, так, как свет и тьма сосуществуют - там где Бог, там свет, а где Сатана, там тьма и только в конце мира Зло будет уничтожено, а Сатана будет гореть в Геенне огненной, вместе с искусившимися и отягощенными злом.
Зло - это недостаток или отсутствие добра.
И если люди, уверовавшие в Меня будут братолюбивы, будут стойки в правде ненавидя ложь, то зло будет отступать, уменьшится и тогда, настанут времена, когда в муках и борениях со злом победит добродетель и настанет черед Страшного Суда.
И восстав на небесном непорочном престоле, буду судить всех по делам их и многие возопят, скрежеща зубами, ибо Добро и Зло не есть одно, а путь жизни - страдания и правда, когда человеку дано выбирать и по выбору его буду судить его".
... А между тем время шло и близились сроки. Дьявол бесновался, изобретая способ как погубить Христа.
И вспомнил Сатана - Дьявол, руководящий злом на земле, о сребролюбии одного из двенадцати учеников Христа, которых он называл Апостолами новой Церкви.
И увидел он внутренним взором своим, дрожание рук и потные ладони того, кто заведовал денежным ящиком у Апостолов.
Восстал Сатана из Преисподней и вселился в душу мужа нестойкого в вере.
И дрогнул Иуда Искариот и захотелось ему своего дома на земле купленной за деньги; захотелось своей семьи и своих детей, которым он будет рассказывать, какую честь оказал Христос ему, простому уличному торговцу, избрав его в число 12-ти.
И подумалось ему в оправдание своего предательства, что не будет Христос убит, а будет только осужден, к вящей его славе, и он - Иуда, будет среди тех, кто встретит освобожденного, в чести и славе Учителя. И никто не будет знать, что он предал Иисуса Христа, с условием его, при договоре с первосвященниками, будет, требование, чтобы как можно меньшее число людей знало об его разговоре с Сатаной, о предания Иисуса властям.
Иуда рассуждал, в своё оправдание, что если Учитель сын Бога, то ему ничего не будет, и ведь Иисус сам говорил, что Создатель его Отец!
Сатана не сомневался, видя эти колебания Иуды, и договор с Иудой, с его ослабевшей совестью, радовал Сатану:
- Все люди одинаковы, - повторил он, криво усмехаясь.
Сатана сомкнул веки и увидел плачущего Иисуса, омывающего ноги своим ученикам, дрожащего Иуду, на груди которого в кошельке лежали тридцать сребреников.
Нет, Иуда землю уже купил себе у полунищего горшечника, а теперь он копил деньги на постройку домика и маленького виноградника при нем.
Он был сыт общиной, братскими откровениями, проповедями Христа. Ему хотелось иметь что-то своё, здесь, на земле, в Иерусалиме, а то что будет потом, после смерти, этого никто не знает!
- Никто ещё оттуда не возвращался и никому не было известно, что там за чертой жизни и смерти. А Учитель говорит, что там будет вечная жизнь, но ведь надо ещё эту вечную жизнь заработать, пожертвовать собой, своими прихотями, страстями - вести аскетический образ жизни и жертвовать, жертвовать, жертвовать!
А ради чего?
А может быть ещё придется жертвовать и здешней жизнью, за ту жизнь хоть и вечную, но никем пока не подтвержденную.
И эта боль!!! - Иуда поморщился от страха и отвращения, вспоминая казни на Голгофе - а ведь могут и распять на кресте. Виси тогда несколько дней, мучайся цепляясь за жизнь.
- Нет, не я, только не я. Пусть этот каменный Петр или Андрей - Путешественник, но только не я.
Сатана увидел внутренним взором, трясущиеся от страха губы Иуды и плотоядно улыбнулся:
- Этот мой! Он готов прислуживать сильному и не верит Иисусу... Каиафа будет из этого предателя веревки вить - он это умеет.
А потом оттолкнет, и поделом!
Дьявол от удовольствия потер руки и притопнул ногой.
Земля под ногами идущих по улицам Иерусалима мелко задрожала, затряслась как при землетрясении - посыпалась штукатурка и куски черепицы полетели с крыш.
- И Иисус умрет, и люди, увидев, что он умер от него отвернутся и скоро забудут. Они бы помнили долго, если бы он каким-либо образом взлетел с креста в небо, а может еще лучше, унося в облака с собой крест, но он этого не сделает, потому что хочет пострадать!
Сатана этого понять не мог:
- Есть же общий для всех людей страх смерти, страх полного исчезновения, аннигиляции, небытия...
Он конечно знал, что смерти нет, что мельчайшие частицы, из которых состоит и тело человека, и камень, и дерево, и вода, всё это переходит из одного состояния в другое, и конечно знал о чудесном дуновении Богом на созданного им первочеловека.
Но поди объясни это людям!
-Умирать жутко! Они ведь видят, что живое тело превращается в труп, и уже без души начинает гнить и разлагаться, и их конечно это ужасает.
Какая-нибудь невероятно красивая Клеопатра, соблазняющая мужчин стадами, через два дня после смерти гниет и смердит, как свиная туша под солнцем!
Нет, люди этого боятся и хотят этого ужаса избежать, войти в вечность и не умирать, и тот, кто даст им это, завладеет их умами навсегда!
Я не должен позволить этому случиться и Бог-Создатель не ожидает, что я в очередной раз смогу погубить его любимчиков - род человеческий, который он создал себе на развлечение и на горе.
- Один раз такое уже было, когда я развратил людей, заставил их лгать, потворствовать своим похотям и забыть Его.
И тогда, спасая Древо человеческое, он утопил нераскаявшихся грешников и спас на ковчеге восемь душ человеческих, во главе с благочестивым Ноем, и каждой твари по паре.
Я помню, что тогда он меня переиграл - от спасшегося Ноя вновь пошел род человеческий.
Но ведь и я не дремал и теперь люди более послушны мне, нежели Ему.
Пройдет ещё немного времени и все они погрязнут в блуде, стяжательстве и сладострастии, и тогда я буду победителем, я буду радоваться, а Он будет скорбеть и наказывать мелких людишек ужасной смертью, уничтожением первочастиц!
И тогда рухнут небеса и огонь умирающего солнца поглотит Землю и звезды, а я буду смеяться! О, как я буду смеяться!..
Земля вновь дрогнула и на Синае, с грохотом обрушилась вниз громадная скала и земля разломилась километровой трещиной...
Бывший первосвященник Анна - худой горбоносый старик с серыми птичьими глазами, глядящими пристально из-под седых кустистых бровей, будет проводить завтра Синедрион - Суд состоящий из фарисеев и книжников.
Вернее проводить будет Каиафа, его зять и преемник, но Каиафа всегда делал то, что говорил Анна.
А сегодня, засыпая, он ворочался с боку на бок и мучительно думал об Иисусе из Назарета, которого называют Христом и уже тысячи его сторонников появились в Иудее и даже в самом Иерусалиме - оплоте Божьего закона и Заветов отцов.
Народ роптал и римляне насторожились - Понтий Пилат отменил все отпуска в казармах легионеров и издал приказ о полной боевой готовности римских войск.
Три дня, как Назарянин въехал в город, а на улицах и на базарах только и разговоров о его чудесах, о том, что он лечит и говорит о загробном воскрешении.
Анна поправил подушки, поморщился от боли в плече, лег повыше и пробормотал:
- И это только начало. Из того, что я знаю, эта новая вера может возбудить народ на безрассудства. Уж очень этот Иисус из Назарета тверд в своем учении и уж очень яростно осуждает нас - первосвященников и фарисеев.
Договориться с ним не удасться - его нельзя подкупить, его нельзя прельстить удовольствиями или женщинами. Говорят он кроток и безгрешен и тем хуже для него!
Совсем недавно в провинции появился лжепророк, но его убили и стронники его давно рассеялись...
Анна хлопнул в ладони и прислужник неслышно появился из-за ширмы.
- Воды, - хриплым голосом произнес первосвященник и прислужник исчез, чтобы появиться с фруктовой водой в серебряном сосуде. Сделав несколько глотков, Анна отставил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул, закрыл глаза и стал думать, что сказать завтра на Синедрионе:
- Что Назарянин самозванец, называет себя царем Иудейским и тем подстрекает народ к бунту.
Что обещает разрушить храм и уже устроил в нем беспорядок, разогнал менял и рассыпал их деньги на пол.
Что Пилат готовит войска для подавления возможного бунта.
Что сотни убитых и тысячи раненых будут вскоре на улицах Иерусалима, если они не смогут заставить замолчать Назарянина!
...Да, надо его убить, пожертвовать одной жизнью ради жизней сотен, а может быть и тысяч.
Я его не видел и не слышал и это хорошо - тяжело убивать человека, которого знаешь и ещё представлять его мертвым...
Анна снова потер плечо и хлопнул в ладони.
Прислужник услышал: "Вина!" и тут же подал золотую чашу с маслянисто - красным, терпким вином...
Предутренний туман клубился в глубоких каменных морщинах скал.... Поднимаемый ветерком, он просачивался сквозь зубчатые гребни и струйками стекал вниз, в черную бездонную пропасть...
На скальном уступе видна была угольно-черная фигура Сатаны и его могучие крылья за спиной, касались холодной поверхности камня...
"Анна сделает, как я ему велю. Он не посмеет ослушаться даже если Синедрион оправдает Иисуса, и даже если Пилат будет против казни. И потом, в толпе всегда будут люди, чтобы кричать "Убей его, убей!".
Каиафа не хочет потерять власть - он марионетка в руках тестя, а Анна мой человек. Они оба считают иудеев своими подчиненными, а Назарянин, не скрывая говорил, что пришел чтобы отделить одних от других, что не мир принес он, а меч.
Конечно, говорил он и другое: что люди должны любить друг друга, как в хорошей семье братья и сестры любят друг друга, и ещё, что надо возлюбить врагов своих. Но в начале он хочет отделить моих сторонников от сторонников Отца, Бога Всевышнего.
И поэтому я хочу его смерти и он будет казнен, и примет смерть в муках на кресте, в назидание моему Великому противнику.
Пусть Он знает, что люди мои рабы, что они злы и бессердечны, склонны ко лжи и обману, медолюбивы и сладострастны, и что их нельзя любить, а можно только через боль и страдание, вызывающее в них страх, повелевать ими.
Человеческий род - это большое стадо лишенное свободы и боящееся этой свободы.
Я выберу им путь к пропасти самоуничтожения и они пойдут этим путем не рассуждая, а повинуясь страстям и прихотям, побредут во мрак и забвение.
И я буду прав, а Он нет - этого мне достаточно.
Я буду наравне с Ним и Он вновь приблизит меня к себе".
Дьявол зашевелился, крылья зашуршали оперением о камни и Земля отозвалась из пропасти далеким гулом.
Постепенно, звезды на небе стали меркнуть и исчезать и только утренняя звезда светилась по-прежнему ярко
- Пора уходить туда - Дьявол бросил взгляд в дымящуюся туманом пропасть - Пора!
Могучая его фигура встала во весь свой гигантский рост, широкие сильные крылья подняли его на воздух и он черной молнией исчез в провале гор...
Вечером Иисус и апостолы вышли из Иерусалима и ночевали неподалеку от селения.
Сев у ручья, они начали говорить.
- Есть закон дел, - говорил Иисус, сидя на камне и греясь под лучами заходящего солнца.
Мелкие струйки воды набегали на каменистый берег, дул легкий, тёплый ветер и оглядывая покрытые лесом холмы, зеленую сочную траву на пустынном пологом склоне, Иисус радовался жизни.
Мысли в его голове выстраивались чередой, одна поддерживала и подталкивала другую, а ученики ждали:
- Но есть закон веры. И когда законники настаивают на фарисейском исполнении закона - не верьте им. Только тот, кто верует, тот исполняет Божественный закон.
А фарисеи в закон дел не верят, да и не хотят верить, и потому убеждают, что не надо бросать эту сладкую богатую жизнь и сознательно окунаться в мир страданий и бедности, потому что без лишений и самообуздания нет веры, а есть лицемерие и похоть!
Иисус прервался и кинул взгляд на учеников.
Петр сидел, опершись о большой камень, вросший в землю. Он неотрывно смотрел на учителя и ловил каждое его слово, правая рука его теребила длинную густую бороду.
Иоанн что-то писал, быстро, изредка вглядываясь в Иисуса и его молодые глаза зорко все примечали.
Иуда считал деньги и что-то отмечал у себя на учетном листке. Потом он поднялся, поклонился и не дослушав Учителя, пошел в сторону деревни, крыши которой едва виднелись далеко в долине - ему надо было купить еды для утренней трапезы.
Остальные ученики расположились полукругом вокруг Иисуса и слушали привычно внимательно. Иногда казалось, что некоторым из них непонятно волнение Учителя.
- И я думаю, - возвысил голос Иисус, - что именно они - законники и фарисеи будут самыми лютыми и свирепыми врагами веры, ибо они живут не верой, а Законом и под сенью этого Закона, делают свои делишки.
Иисус вспомнил знакомого левита, который тайно содержал меняльную лавку в храме Соломоновом.
- И вы должны быть готовы, что вослед моей смерти, начнут гнать и гнушаться вами, при одном упоминании имени моего. Вы должны быть готовы, что вслед за мною казнят и вас, одних раньше, других позже!
Голос его прервался, Он замолчал, а ученики взволновались и испугались, стали подсаживаться поближе к нему, словно птенцы ища защиты у наседки.
Руки Петра то судорожно сжимались в кулаки, то разжимались. Иаков дрожал и было непонятно от вечерней ли прохлады или от страха смерти.
Когда Иисус замолчал - все вполголоса заговорили, уверяя себя и других, что смерть за правое дело не так страшна...
После длинной паузы, Иисус, очнувшись от тяжелых дум и предчувствий, закончил:
- Вы должны знать: кто погубит тело, но душу сохранит в вере - тот спасется и навсегда будет взят на небо в день Страшного Суда. Но тот, кто душу погубит, тот и тело не спасет, ибо плоть без души тленна и душа его будет мучиться в Аду - вечно!
Иисус рисовал что-то прутиком на земле, обдумывая следующие слова:
- И я избрал вас для дела веры и любви, и будете вы прославлены за ваши праведные подвиги, и увековечатся имена ваши в памяти народов всей земли, как борцов за веру в Отца нашего и веру в Меня, сына Его, воплощенного в теле человеческом!
Ученики взволновались, разговорились, вскочили, окружили Учителя и каждый хотел, хотя бы прикоснуться рукой к его одежде.
Они вдруг возрадовались, как дети - на них снизошла благодать и они уже не боялись умереть. Они готовы были - сегодня, сейчас пойти за Учителем куда он позовет и верили ему беспредельно и беззаветно.!