Аннотация: Продолжение кнниги рассказов о жизни диких животных и в каждой такой истории присутствует человек!
Осень 2007 года. Рёв оленей в Ричмонд парке.
20 сентября, 2007 года...
Погода тёплая и ветреная. Небо затянуто тонким слоем бегучих облаков. Приехал в парк около половины второго, по - полудни.
Сразу у входа в парк, рядом с дубовой рощицей, на краю большой поляны, покрытой серым ковылём, увидел пасущихся маток. А потом и лежащего неподалеку быка. Матки были с телятами, но не все, и было оленей всего около двадцати штук.
Я сел на ствол поваленного дерева, затаившись в тени огромного каштана растущего на краю луга и стал наблюдать за происходящим в бинокль... Чуть погодя, откуда - то из-за спины, насторожившись, вышла ещё одна матка и присоединилась к "гарему".
Я присмотрелся к быку. Рога у него были большие и серые у основания, но концы острые, как вилы, с побелевшими, словно отшлифованными кончиками. Отростков, было по семь на каждом роге - три на стволе: надглазный, и ещё два, растущих один над другим начиная с основания, чуть выше глаза, и три с половиной вверху рогового ствола - четвертый был короток. Они "распускались", на вершине, словно костяные лепестки, немного напоминая раскрытую ладонь с длинными пальцами. Надглазный, первый отросток, длиной около тридцати с небольшим сантиметров, на конце плавно загнут вверх.
Бык, словно от сильной жажды постоянно облизывает чёрный нос, и беспокойно озираясь, нюхал воздух, поднимая рогатую голову. Он ревел и стоя, и из лежачего положения, с интервалами минут в десять, раз за разом, свирепым басом. Матки на этот рёв не обращают внимания, хотя при приближении быка вскакивали и быстро убегали в сторону.
...Видел, как телёнок, уже большой, подойдя к матке сбоку, наклонил голову под брюхо, и несколько раз, ударив по невидному вымени, стал сосать молоко. "Значит, матки кормят телят до глубокой осени" - подумал я и вспомнил, как в Сибири, попробовал на оленьем реву, изюбриное молочко. ..
Тогда, мы с моим приятелем егерем, переплыли Ангарское водохранилище на лодке и не спеша, поднялись на таёжную гриву, на южном берегу реки. Стояла замечательная погода, и когда мы неслись на лодке по воде, неподвижная поверхность, казалась расплавленным зеленоватым стеклом, и заходящее солнце раскатало по водной глади, длинную золотистую дорожку своего отражения.
Тайга по берегам стояла разноцветная и жёлтые "монетки" осиновой листвы подрагивали от малейшего дуновения ветерка.
Тогда, мы, отдышавшись от крутого подъема, протрубили несколько раз в деревянную трубу - манок, но никто не откликнулся...
Мы сидели на траве, и вдыхая горьковатые запахи прелой листвы и увядающих трав, осматривали лес вокруг нас... Вдруг егерь толкнул меня в бок и показал в сторону, под высокие сосны, где ещё росла высокая зелёная трава. Там баз опаски, паслась на опушке, жёлто - коричневая, крупная оленуха. Мы шёпотом обменялись восхищёнными репликами и через время, оленуха неслышно скрылась за увалом - мы хотели добыть оленя - рогача, а маток в это время стрелять нельзя...
Через время егерь вновь протяжно и звонко протрубил, в сделанную из сухой еловой заготовки, трубу - манок... И вновь никто не ответил нам.
На тайгу опускались медленные сумерки. Из глубокой лесной долины потянуло ночным холодком...
Неожиданно егерь насторожился и сделал рукой знак: "Тише!". Потом, поднимая карабин, прошептал: - Вижу...
Я вглядывался в полутьму и только после громового выстрела увидел, как что - то светлое мелькнуло в лесу, на бугре, убегая от нас в противоположную сторону.
- Кажется, попал - шепотом проговорил егерь и мы пошли в сторону крутого гребня...
Метрах в тридцати от нас, в траве, лежал крупный изюбрь, который при ближайшем рассмотрении оказался маткой...
- Эх, чёрт! - выругался егерь - я думал это бык с маткой - а это была матка с телёнком.
Я кивал головой, но сам до выстрела ничего не видел в сумерках.
Когда мы разделывали матку, то из вымени оленухи, вылилось немного молока и я, собрав его ладонь, попробовал на вкус - оно было густым и жирно - сладким...
...Пока я вспоминал этот случай, бык встал из лёжки, отошёл чуть в сторону, и начал рыть землю, вначале правым, а потом левым копытом. Затем, опустив голову, длинными отростками на рогах, как бороной, стал скрести поросшую травой землю, вращая головой то влево, то вправо...
Потом потоптался на этом месте и лёг.
Я рассматривал его в бинокль. Бык сейчас был в начале гона, во всей своей красе и силе. Он выглядел упитанным, если не толстым, грива на шее отросла и сама шея набухла, увеличилась в размерах. Все олени, и этот тоже, были почти одного цвета, - от светло - коричневого, до темно - коричневого и шерсть, на их упитанных телах была тугой и плотной, особенно на плечах...
... Через время, бык поднялся, подняв голову понюхал воздух и заревел в очередной раз Э - э - э - э - х... и через паузу ещё раз Э- э - э - э - х...
Голос у быка грубый, хриплый, словно простуженный...
Переходя с места на место, бык часто ложится, а матки держаться кучкой, вместе с телятами, которые ложились рядом с матерями. На спину одной из маток прилетела и уселась сорока, словно решила немного развлечься и покататься. На самом деле, птицы выклёвывают из шерсти оленей кровососущих и паразитов - над каждым оленем, в тёплую погоду вьются множество мух и мушек.
Вскоре, часть маток ушла в сторону озеринки неподалёку, и бык поспешил за ними...
Я тоже пошёл в глубь парка, и на вершине холма, нашёл ещё один гарем, голов в двадцать пять и быка, который обегал стадо по кругу и нервно облизываясь, ревел, высоко поднимая голову с мощными, многоотростковыми рогами, тоже с белыми кончиками. Заметив, что часть маток, непозволительно далеко отошла от стада, он поднял голову, полуоткрыл пасть, угрожающе задрал верхнюю губу, обнажая резцы, обежал их с тылу и погнал назад, к гарему. При этом он коротко, сердито "хрюкал: - Эх - эх - эх, всем своим видом показывая, что будет бить нарушителей "гаремной" дисциплины.
... А я вспомнил другую сибирскую осень, когда мы с другом, в ночной темноте ходили по лесной таёжной дороге и я ревел, подражая быку -изюбрю голосом. Вдруг, снизу, из долинки таёжной речки раздались непонятные короткие: - Эх- эх - эх-, и мы остановились, прислушиваясь. Я, вдруг подумал, что это какой - то другой охотник неумело дует в трубу, "подманивая" нас...
Тогда, мы с другом тихонько посмеялись, и я, во избежание неприятностей, поднял ружьё стволами вверх и выстрелил. Наступила тишина и мы, посмеиваясь, пошли в сторону зимовья...
... Теперь, услышав это короткое хрюканье я подумал, что вполне возможно, тогда снизу, из долины нам отвечал вот такой же сердитый бык - изюбрь...
... Позже, обследуя парк, спустился к озеринкам, обошёл их справа и перейдя дорогу вышел на луговину около стоянки автомобилей и увидел семь, восемь доминантных быков, спокойно лежавших на траве. У седоватого, упитанного быка рога были очень большие, с "цветком" на вершине, в котором можно было насчитать до семи - восьми отростков - лепестков, все разной длинны и формы. Остальные быки тоже имели большие, минимум шестиотростковые рога. Я разочарованно вздохнул - значит, рёв ещё не начался...
И тут же, словно возражая мне, с противоположного склона долины, раздался рёв гонного оленя, и я подумал, что гон только начинается, и какие - то быки начинают реветь раньше, а какие - то позже...
Матки же, с самого начала, как позднее выяснилось, выбирают себе знакомого по прошлогоднему рёву быка, и составляют его "гарем". Получается, как бы "семейное" стадо родственников, ещё по предыдущим годам, а потом, видимо, уже в результате драк определяются быки победители в чью власть и переходит большинство "бесхозных" маток...
... Сидя на толстом бревне, на краю луговины, я съел свой "пикник", и через горку пошёл в сторону перекрёстка, где тоже обычно держалось большое стадо красных оленей. Там и на сей раз были и матки и быки, которые вовсе не проявляли признаков возбуждения и не ревели, а только тревожно нюхали воздух и обнюхивали лежки маток, из которых те, только что встали. Картина была идиллически мирной.
А рядом лежали и кормились пятнистые олени и оленята.
...Ещё раз подумалось о том, что быки разного возраста начинают гон в разные сроки. Видимо первыми начинают возбуждаться и реветь молодые доминантные быки, тогда как зрелые и старые, начинают позже, но и заканчивают "рёв" позже.
Матки, видимо не сразу входят в "охотку", как говорят сибирские охотники, и потому, при приближении быка убегают. Однако я видел, как лежащая в лёжке матка, облизывала морду возбуждённому быку, словно уговаривая его, успокоится и ждать нужного времени.
... На обратном пути, поднявшись вновь на вершину холма увидел всё тот же гарем, вокруг которого слонялись отогнанные от стада молодые бычки с рожками - спичками. Они крутились неподалёку, а один взобрался на вершину высокого стога сена и стоял там, обдуваемый ветерком. Внизу толклись ещё два рогача, которые при моём приближении зашли за стог сена, уже полуразваленный ногами оленей, и выглядывая оттуда, наблюдали за мной. Неподалёку, с другой стороны, стояла насторожённая крупная матка и рядом с ней трое телят, выглядывая из неё рассматривали меня с видимым любопытством.
Чуть поодаль, два бычка со "спичками" - прямыми короткими рожками бодались, но очень осторожно, стараясь не поранить друг друга, и совсем не упираясь в землю ногами, как это делают в драке взрослые олени.
После того, как первый покоритель "вершины" стога, соскочил на землю, туда взобрался другой и так же гордо осматривал сверху окрестности.
Гонный бык, в это время нервничал и старался собрать маток в стадо. При этом, он обегал по дуге отделившихся оленух, а потом гнал их к стаду, вытянув голову и угрожающе подняв верхнюю губу на верхней челюсти.
Матки, убегали от него к стаду, а иногда наоборот от стада - видимо, пока жёсткой привязки к гарему определённого доминантного быка не было и они выбирали себе "хозяина" по вкусу...
К сожалению время очень быстро продвинулось к вечеру и я должен был уходить из парка...
... 26 сентября. Ветреный, холодный день. Половина двенадцатого дня. Нашёл стадо маток, голов в десять (с телятами) в том же месте, что и четыре дня назад. Лежат в высокой траве, только ушастые маленькие головки видны. Быка с ними нет. Может быть, убежал драться за новых маток. Ведь всего их в парке около ста пятидесяти. Прошлый раз, этот бык, командовал, как мне показалось двумя стадами по двадцать голов в каждом. Кстати сказать - быков в парковом стаде - около шестидесяти, из них доминантные составляют десять - пятнадцать особей. Это быки по восемь - десять - двенадцать лет. Один, два быка самые старые - им по пятнадцать - семнадцать лет...
Написал и тотчас вспомнил своего коня, в весенней конной экспедиции в Саяны. Ему было семнадцать лет, и он считается старой лошадью.
... Я прошёл мимо маток, и они, как по команде поворачивали головы в мою сторону, но не вставали из лёжек. Отойдя к краю луговины, под лиственные деревья, я сел и долго рассматривал их в бинокль. Потом пошёл дальше, вдоль ручейка, перешёл его по кирпичному, заросшему травкой мостику и оглянувшись назад увидел, как сверкает тоненькая струйка воды под лучами солнца, пробивающемуся сквозь листву...
Пройдя по тропинке, вышел к круглой, незнакомой озеринке среди леса, над которой стояло жёлто - красное дерево и часть жёлтой листвы, как капли краски упали на крутой глиняный бережок. Разноцветное дерево и листочки на коричневом берегу без травы, ярко подсвеченные солнцем, заставили меня остановиться и долго вглядываться в колоритные детали наступающей осени...
... Осторожно высматривая оленей, продвинулся чуть дальше и заметил, среди начинающего местами рыжеть папоротника, зелёную листву ежевичных лоз. Войдя поглубже в заросли, стал есть сочные, чёрно - блестящие ягоды ежевики, сладкие и терпкие.
Затем, свернув направо, прошёл ещё мимо одной озеринке посреди небольшой полянки, в дубовой рощице, а выйдя на луговину, вдруг услышал рёв быка позади и приглядевшись, увидел его совсем недалеко, стоящего неподвижно среди крупно-ствольной рощи. Я стал возвращаться и бык, подпустив меня на двадцать шагов, отбежал чуть в сторону, а потом пошёл к маткам, лежавшим у рощицы, останавливаясь ненадолго и поворачивая голову в мою сторону.
Выйдя на край поляны, бык поднял рогатую голову и разинув пасть, попытался реветь, но вместо, послышался только хрип и сипение - бык, наверное, простудил горло и потерял голос...
Я пошёл дальше и отойдя с километр от Хриплого (буду теперь его так называть) вдруг услышал второго ревущего быка...
Я шёл по тропке, среди густого высокого папоротника и вдруг, на луговине, заметил высокие серые рога, а потом увидел и быка, лежащего и ревущего не вставая. Неподалёку, притаился фотограф с длинным фотообъективом, делающий время от времени удачные кадры. Бык был серо - коричневого, почти седого цвета, упитанный и с большими рогами, но без маток...
Когда он наконец поднялся, я понял, что он ранен в правое заднее бедро. Он шёл по луговине сильно хромая и жалобно, сердито ревел, словно жалуясь на свою "боевую" неудачу. Он вошёл в ближайшую чащу папоротника, и как мне послышалось, лёг там со стоном - выдохом...
Вскоре, издалека, ему стал отвечать со стороны холма второй, а потом и третий бык, судя по тембру голоса - молодой...
Я пошел туда, навстречу этим голосам, и вдруг, слева, в чаще тенистого дубняка увидел лежащего на коричневых, опавших листьях молодого быка с шестью отростками на рогах, который видимо, боялся подходить к "хозяйским гаремам" и издали, пробовал голос, отвечая на рокочущий рёв доминантных быков.
Со стороны вершины холма, время от времени раздавался рёв - рычание и я вдруг увидел, как два молодых быка с небольшими пятиотростковыми рогами, пробежали по папоротниковой чаще, один за другим, очевидно скрываясь от "хозяина" гарема.
Седой бык в это время, лёжа, отвечал дальним быкам мощным, страдающим басом и из папоротника торчали его крупные рога... Заметно было, что он очень мучается от раны, или травмы, и ходит с большим трудом. "Видимо - думал я, - Седой, в одной из ночных схваток, либо подвернул ногу, либо получил удар рогами в бок. Однако, ни раны, ни крови, не было видно из-за длинной шерсти.
Приехал в час дня. Вошёл в парк и не увидел на поляне рядом с рощей, ни одного оленя. Обошёл всю рощу по кругу, но никого не встретив решил пойти мимо озеринки, не направо, как я это обычно делал, а налево, вдоль длинной луговой поляны, в сторону Южных ворот...
Сразу за большими кроличьими норами, посередине луговины, увидел слева четырёх пасущихся маток и не подходя к ним (они были без быка) пошёл вправо и вниз, в рощу за егерским домиком.
Навстречу мне, пробираясь через лес, со стороны большой луговины, показалось стадо маток, голов в пятьдесят, которых с рёвом, перегонял на новые пастбища бык - "хозяин" гарема. Он изредка останавливался, смотрел назад, словно опасаясь погони и раз за разом, свирепо и раздражённо ревел с интервалом минуты в три - четыре.
На меня, он почти не обратил внимания и прошел мимо, шагах в двадцати, сердито поглядывая в мою сторону. Я поснимал его, раздражённого и свирепого, с обрывками веток папоротника на рогах - он видимо в гневе "пахал" папоротник и рогами как вилами, прихватил оторванные стебли...
Когда стадо, с шуршанием и треском валежника под копытами, миновало меня, обтекая слева, по дубняку, я решил идти дальше и исследовать причину беспокойства.
На зелёной луговине, залитой солнцем, увидел ещё стадо маток примерно в шестьдесят голов, разместившихся в дальнем углу поляны. Между ними ходил и ревел крупный бык, а по периметру от стада маток, лежали несколько молодых, довольно крупных быков, с рогами о шести отростках.
Вдруг, со стороны продолговатого пруда, на луговине за дорогой, ревя во всю мощную глотку, пришёл другой бык и первый, обходя Пришельца, по дуге, ушёл из стада, не пытаясь схватиться с ним.
"Ага - подумал я - это хозяин гарема вернулся от озеринкм, куда бегал попить водицы, а его заместитель уступает ему место.
Пришелец, словно проверяя все ли "жёны" в наличии, обходя лежащих на траве маток, всё время облизывался и нюхал воздух, а когда потревоженная его присутствием, матка вскакивала и отбегала, он склонял рогатую голову к лёжке и что - то там вынюхивал.
В промежутках, он часто и свирепо ревел, а иногда отходя от маток, с злобным хрюканьем бросался в погоню за молодыми быками, вытянув голову вперед и обнажая передние резцы, словно собираясь ими укусить нерасторопных.
Я присел на корягу и вдруг разглядел, что за моей спиной, лежит в тени пятнистый олень - самец, тёмно - коричневый, с частыми, светлыми пятнышками на туловище, и с черного цвета шерстистым "ремнём" вдоль спины. Рога у него были крупными и плоскими, с настоящими лопатками на вершине и я понял, что это один из старых бычков, которые предпочитают держаться рядом с благородными оленями. Он казалось не замечал меня, хотя я сфотографировал его с расстояния в десять метров.
Посидев так около получаса наблюдая за гаремом Пришельца, после, я отправился дальше и перейдя дорогу, по которой непрерывным поток бежали машины в обе стороны, поднялся на холм, где расположились гаремные матки числом штук в тридцать, а среди них ходил нервно озираясь, возбуждённый бык, периодически отгоняющий с хрюканьем пугливых молодых быков. Понаблюдав за этим гаремом, я проследовал дальше, спустился чуть ниже по склону, и услышал рёв нового быка. В бинокль разглядел лежавших на склоне маток, всего штук десять и рядом темно - коричневого быка с большими рогами, который изредка, не вставая, ревел грубым басом. Я сел на метровой толщины поваленное дерево, рассматривая в бинокль "Черныша" (будем его так называть) и маток лежащих рядом с ним.
... Начиная от вершины холма, по склону, разделенному на две половины широкой просекой, рос крупноствольный дубово-каштановый лес, в тени которого Черныш почти не был виден. Наконец он поднялся и заревел во весь голос и с вершины холма ему ответил бык. Я обвёл взглядом, пространство слева от вершины, покрытое пока ещё зелёным папоротником и увидел там, в зелёной чаще, серые шестиотростковые рога крупного молодого быка, который с короткими остановками ходил из стороны в сторону, высматривая маток, отделившихся от гаремов доминантных быков.
"Он, наверное, подбирается к маткам,- размышлял я - в надежде, во время схватки крупных быков, отогнать, украсть у них несколько, чтобы обзавестись своим гаремом".
... Я читал о таких уловках сибирских благородных оленей - изюбрей у Черкасова, в его знаменитой книге "Записки охотника Восточной Сибири".
Понаблюдав за Чернышом и его гаремом, спустился по тропинке, петляющей меж крупных дубов, на большой луг и увидел, что он пуст. Пройдя чуть дальше, к перекрёстку, различил за дорогой, в направлении ворот в Северный Хис, два больших стада оленей. Всмотревшись, вдруг с волнением заметил, что там, похоже дрались два быка. Я приник к окулярам бинокля и действительно разглядел, как два крупных рогача, схватились "бороться" друг с другом, напрягая все мышцы своих сильных тяжёлых тел, сгорбив мощные загривки.
Я почти бегом побежал в ту сторону, однако, когда я приблизился к дороге то быки уже разошлись и я не успел заметить, кто из них вышел победителем.
Когда я, уже не торопясь перешёл дорогу, то увидел три гарема во главе с тремя сильными доминантными быками, мирно пасущихся или лежащих недалеко один от другого. В каждом гареме было не менее чем по двадцать маток - некоторые были с телятами - сеголетками...
Я тщетно надеялся на продолжение схватки, однако быки вели себя хотя и нервно, но не агрессивно и воображаемой границы между гаремами не пересекали, а только изредка с хрюканьем, иногда переходя в тяжёлый галоп, отгоняли от маток молодых бычков. Сильные быки, не достигшие доминантного статуса, лежали неподалеку от гаремов и при приближении "хозяев" маток, вскакивали и уходили прочь, с большой неохотой.
Спустя некоторое время, я прошёл по луговине дальше, пересёк дорогу и продвинувшись несколько в сторону озер свернул на холм. Там по прежнему "стояло" два гарема, во главе с Чернышом и Сиплым - его голос во время рёва был похож на рык простывшего льва.
... Матки каждого гарема находились рядом с быками, а когда во время кормёжки делали попытку пересечь воображаемую линию границы, оба доминанта начинали беспокоиться и реветь почти не переставая.
Я остановился за деревом и в течение часа или двух, наблюдал в бинокль за поведением маток и быков.
Вот пять - шесть маток, направились в сторону грязевого пруда, вниз по склону и Сиплый, выходя из себя от раздражения погнался за ними. Он, быстрой рысью спустился от своего участка и, подойдя к воображаемой границе, заревел, трубя во всё горло, почти без перерыва. Раздражаясь всё больше и больше, он мотал головой, облизывался, низ его живота постоянно дёргался словно там, внутри, что - то перекатывалось с места на место...
Так бывает со всеми доминантными быками, во время сильного раздражения предшествующего драке...
Тут, на "границе", Сиплого встретил Черныш, тоже чрезвычайно возбуждённый.
Они, какое-то время, не глядя друг на друга прямо, (взгляд в упор считается самой тяжёлой обидой в рыцарском кодексе быков), ходили параллельными курсами, только глазами кося в сторону противника и при этом демонстративно отворачивая голову в противоположную сторону.
Постепенно они начали сближаться, хотя напасть первым никто из них не хотел или не решался...
Матки, при этом шуме и возрастающем напряжении, вели себя спокойно и казалось, не обращали внимания на перехлёстывающую через край ярость быков.
Даже я чувствовал, что вот сейчас что - то страшное произойдёт и быки, наконец, сойдутся в драке не на жизнь, а на смерть. Однако драки так и не было. Матки Сиплого, искупавшись в грязи, которая, забивая шерсть мешает множеству кровососущих насекомых больно кусать животных, возвратились на горку и быки, яростно ревя разошлись, вернувшись на свои участки...
...Осторожно обходя взволнованных быков, я спустился к грязевой озеринке посреди дубовой рощи и увидел истоптанные оленями берега и грязевые лужи между зарослей осоки, а рядом, мутно - желтую от взбаламученной глины воду, в мелком пруду размерами десять - на двадцать метров. Там регулярно купались и пили, видимо подсоленную воду, все олени из округи.
Пройдя чуть дальше по набитой среди зарослей тропинке, заметил впереди, в зелёной гуще папоротника, мелькающие белыми окончаниями рога оленя, и потом на мгновение увидел, как молодой бык, вышел на высокий берег другого большого и чистого пруда и спустился к воде, скрывшись в зелёной чаще.
Я почти бегом устремился в ту сторону и выйдя на берег круглого пруда, метров тридцати в диаметре, увидел, как шести отростковый бык - рогач, отдуваясь пил воду.
Заметив меня, он поднял голову, подозрительно, неподвижным взглядом долго смотрел на меня, потом вскочил на обрывистый берег и недовольно мотая головой, пошёл назад в сторону холма. Мне было не по себе, когда я смотрел в глаза возбуждённому, крупному быку с убийственно острыми крупными рогами - при желании он мог ими легко проколоть меня насквозь.
Надо отметить, что парковые быки, привычно не бояться людей, а во время гона, иногда смотрят на приближающихся людей с большой неприязнью. Я много раз пугался их воинственного и неуступчивого вида - даже тогда, когда я начинал махать руками и кричать и даже рычать на них, быки на это совершенно не реагировали. В то же время, мурашки страха пробегали у меня по спине, от ощущения беззащитности перед этими мощными, вооружёнными острыми рогами и копытами, полудикими животными.
Думаю, что в такие моменты и человек вспоминает свои давние животные инстинкты и умеет улавливать в поведении животных страх или агрессию. Во время гона, мне, постоянно казалось, что я ощущаю нарастание раздражения в быках, которых я тревожил своим присутствием и потому, приходилось невольно заставлять себя преодолевать страх, уговаривая себя не преувеличивать опасности происходящего...
30 сентября 2007 года. Погода хмурая, неприветливая. В воздухе висит дождевая пыль, которая по-английски называется дризл.
Я приехал в парк около двух часов дня и пошёл по обычному своему маршруту: в начале мимо дубовой рощи, до луговины перед домиком егеря, потом свернул вправо, поднялся на холм и так далее. У дубовой рощи лежали как обычно матки и чуть поодаль Хриплый, который уже в моём присутствии поднялся, отогнал приблизившихся к гарему молодых бычков - спичечников, и затем, хрюкая и угрожающе вытягивая вперед зубастую пасть, подогнал несколько маток из - под деревьев соседствующих с поляной. В общей сложности, на этот раз я насчитал более тридцати маток, а хриплый был в постоянном возбуждении, бродил между лежащих маток, изредка поднимал ту или другую из них и обнюхивал лёжки. Видимо матки ещё не "созрели" для совокупления и быки, в ожидании этого момента сильно нервничали...
На луговине перед домом, лежало тоже около тридцати голов оленух и крупный нервный бык - мы его так и назовём - Нервный - ходил вокруг своего стада и ревел через две - три минуты. Вдалеке, на виду, лежали по отдельности и группками несколько крупных, но молодых ещё быков, которые побаивались хозяина гарема и лишь изредка подходили к стаду маток на двадцать - тридцать метров, однако при приближении Нервного, с соблюдением достоинства отступали восвояси.
Молодые "спичечники", особенно раздражали доминантного быка, и иногда, он устраивал за ними настоящую погоню. Молодые легко убегали от тяжёлого быка, однако и им приходилось уворачиваться и делать обманные броски из стороны в сторону, чтобы не попасться на рога Нервному.
Понаблюдав за этим гаремом, я прошёл дальше, поднялся на холм и стоя под деревьями, долго слушал яростную перекличку Черныша, Сиплого и ещё двух быков.
Последних, я видел только изредка, потому, что они держались в лесу и лишь иногда возникали, как рогатые силуэты - привидения, неподвижно замеревшие на фоне толстых деревьев, упавших стволов и зелёных кустарников рододендрона.
Но главными действующими лицами здесь были два соперника, уже с гаремами своих маток. Они ревели очень часто, рыли рогами и копытами землю, делали неглубокие, но просторные ямки, в которые мочились и потом ложились. Это так называемые "мочевые" точки, по запаху от которых другие олени узнают о силе и готовности быков к гону.
На просеке, на короткой зелёной травке, я в нескольких местах видел длинные чёрные полосы содранной до земли травы - видимо быки по ночам и зорям неоднократно схватывались здесь в драке, а потом расходились, уже примерно зная силу друг друга. Наверное, этим и объяснялась неожиданная сдержанность некоторых быков, при столь агрессивном их поведении и рёве...
... В этот день, я прошёл в сторону автостоянки, за озёрами, на краю большого луга, где в обычное время держится стадо быков. На сей раз, там никого не было. Только откуда - то сверху, со стороны противоположного края огороженной плантации, доносился хриплый рёв доминантного быка. Однако туда я не пошёл, потому что светлого времени дня уже оставалось немного и предпочёл пойти коротким путём, по асфальтовой дорожке для велосипедистов, огибая огороженную металлической сеткой плантацию, густо заросшую рододендроном и крупно-ствольным березняком...
Выйдя, на край кочковатой болотины, заросшей высокой травой серо - коричневого, красиво - мягкого однотонного цвета, среди этой травы увидел плывущие над нею серые крупные рога...
Потом, уже в бинокль, я разглядел коричневого быка, медленно продвигавшегося вдоль изгороди в сторону холма. Тут я услышал его длинный с перерывами рёв и подумал, что это может быть или Сиплый или Черныш. Подойдя поближе, разглядел настойчиво агрессивного быка, ревущего в ответ на далёкие вызовы другого доминантного быка, идущего навстречу сопернику со стороны холма...
В ответ на далёкий ещё рев, Задира - я буду этого быка так называть - поднял коронованную симметричными, тяжёлыми рогами голову и заревел, а потом тоже пошёл на сближение. В зарослях - была видна только его рогатая голова и казалось, что она плавно рассекая волны высокой густой травы, плывёт навстречу невидимому ещё сопернику.
Я свернул с асфальтовой дорожки и осторожно, медленно двигаясь по травянистой двойной колее оставленной машинами служителей парка, подошёл поближе к предполагаемому месту встречи двух быков - соперников.
В воздухе по-прежнему висела серая пелена мелкого дождя, но я, накинув капюшон, своей светло - серой куртки, не замечая неудобств сырой погоды, приготовился к встрече с разъяренными быками.
Я был уверен, что уж сегодня то, я обязательно увижу драку оленей.
Быки перекликались всё чаще, громогласным рёвом подбадривая себя и разжигая боевое настроение. Наконец, я заметил ещё одну пару, крупных, с белыми, заточенными окончаниями отростков, рогов, мелькающих в высокой траве и направляющихся в мою сторону. Задира тоже приблизился к дороге, и я уже смог рассмотреть в бинокль его семиотростковые симметричные рога, гривастую шею и лоснящийся от влаги коричневый круп, с ровной по длине, густой шерстью. В какой-то момент, остановившись, забияка встряхнулся, и вокруг него образовалось серое облако мелких брызг...
Наконец, из зарослей прилегающих к луговине вынырнул второй бык и я понял, что настроен он очень агрессивно. Голова его была поднята высоко вверх, полуоткрытая пасть, зло щерилась белыми резцами и он ревел почти непрерывно, однако не глядя, на стоящего от него метрах в сорока - Задиру.
... Начался грозный ритуал сближения. Спрятавшись за ствол одинокого дерева, стоящего почти на машинной колее поросшей травкой, я вглядывался в соперников, оценивая их силу и агрессивный азарт, который иногда помогает победить более сильного соперника...
Злой, будем так называть появившегося быка, шёл на сближение очень быстро и казалось, что он уверен в своей победе, в то время как Задира, двигался более осторожно и осмотрительно
Злой, выйдя на дорогу метрах в тридцати от места, где я затаился за деревом, не стал пересекать колею и пошёл вдоль неё, постоянно ревя и мотая рогатой головой. Остановившись в одном месте, он стал бодать высокую кочку, ворочая большими острыми рогами из стороны в сторону и оставляя на надглазных отростках клочки зелёной травы и черную землю...
Задира, между тем, тоже приблизился к дороге и какое-то время, они параллельно шли в мою сторону, на расстоянии двадцати шагов один от другого и не глядя друг на друга. Однако и Злой, и Задира, делая вид, что не замечают соперника, теперь, довольно сердито оба смотрели прямо на меня - это меня немного пугало - казалось, что они оба вот - вот кинутся и атакуют меня...
Тем не менее, не доходя метров двадцать пять, они словно по команде развернулись и пошли в обратную сторону, по-прежнему не глядя один на другого. Метров через тридцать последовал новый поворот, и быки вновь устремились мне навстречу. Я попробовал их фотографировать уже не скрываясь, стараясь подпустить поближе, чтобы оба зверя попали в кадр...
Однако Злой, высоко задрав голову (что является признаком раздражения и агрессии) пошёл на меня, словно на время забыв о существовании соперника. Мне стало не по себе - я замахал руками и заорал на него дрожащим голосом: - Ты это чего - о - о злодей задумал!!!
Но Злой, не захотел пугаться и продолжал приближаться, обнаруживая намерение напасть на меня. Я в панике подумал, что моя светло - серая куртка, для раздражённого, агрессивного быка, вполне могла сойти за шерсть другого, светлой окраски оленя...
У меня, от этой мысли мороз пробежал по телу!
...Тут я вспомнил рассказ моего знакомого, егеря, с отдалённого прибайкальского егерского кордона. Однажды осенью, во время гона, он вышел на край ближней, осиновой рощи, срубить несколько жердин для забора. И вдруг, когда он был увлечён работой и стучал топором, из -за куста черёмухи, прямо на него, на махах выскочил олень и в последний момент мотнув головой, попал по руке, в которой егерь держал топор, пытаясь инстинктивно отмахнуться от нападающего зверя. Верхний отросток оленьего рога, попал в мякоть, у основания одного из пальцев и распорол его по всей длине - такой он был острый, и с такой силой был нанесён удар...
... Злой находился от меня, метрах в двадцати и если он бросится, то преодолеет расстояние до меня за две - три секунды - испугался я!
Кругом было чистое кочковатое поле с высокой травой, посреди которого находился я и потому, далеко убежать не мог...
Не поворачиваясь к сердитому быку спиной, я стал отступать, забыв обо всём, ничего вокруг не слыша и не замечая - всё моё внимание было сосредоточено на приближающемся олене - рогаче - его рога были словно дюжина острых копий, направленных в мою сторону.
Задира в это время, вновь развернулся и к счастью, его примеру последовал и мой преследователь...
Я с облегчением вздохнул, отошёл подальше к асфальтовой дорожке и присев там на бетонный водосток, продолжил наблюдение за быками.
Было заметно, что Задира немного побаивается Злого и потому, тот ведёт себя более уверенно. В какой - то момент Задира даже отступил, и как - то медленно, с неохотой стал отступать по диагонали туда, откуда пришел. Злой остался стоять на месте рядом с дорогой и непрерывно ревел, по-прежнему не глядя в сторону отступающего противника.
Я тоже расслабился и разочарованно вздохнул - значит, драки не будет...
И тут, далеко справа, там, куда отступил Задира, вдруг появилась крупная матка и подошла к своему "хозяину". Он вновь необычайно возбудился, словно оленуха подбодрила его своим присутствием, и в ответ на протяжный торжествующий рёв Злого, Задира вдруг перешёл на рысь и прямиком, за полминуты преодолев расстояние между ними, выскочил на дорогу.
Злой высоко поднимая голову, вновь пришёл в движение и кося левым глазом, по-прежнему не поворачивая головы в сторону Задиры, прошёл несколько шагов в мою сторону. Но Задира, уже явно решившись атаковать, сблизился с соперником и вдруг, напрягшись всем мощным телом, внезапно развернулся и резко опустил рогатую голову к земле.
Столь же быстро развернулся и приготовился к бою Злой, казалось немного ошеломлённый происшедшей переменой в настроении Задиры. Быки резко кинулись друг на друга. Рога столкнулись с громким стуком и вдруг, они отпрянули в стороны, головы поднялись и Задира, постепенно, сохраняя достоинство стал уходить в сторону.
Я гадал почему быки не стали драться и подумал, что может быть, в обычное время, они дружат между собой, а может быть даже братья, родившиеся от одной матери.
И вот проделав весь ритуал, они сочли, что этого достаточно, тем более, что маток поблизости не было.
"А может быть - думал я - они уже не один раз схватывались друг с другом по ночам и на рассвете и потому, зная равенство своих сил, уже не рискуют схватываться между собой, чтобы сэкономить силы для других боёв с незнакомыми быками...
... Постепенно, Задира отступил в дальний край низины, где, наверное, его ждали матки в зарослях деревьев около изгороди плантации. А Злой, оставшись один, вновь двинулся в мою сторону. Я сердито закричал на него, быстро достал из заплечной сумки газету, развернул её пошире и когда бык приблизился на двадцать шагов, кинулся в его сторону, в психическую атаку, размахивая этим белым листом бумаги, как пугалом. Зверь действительно, вначале попятился, а потом развернулся и перешел на лёгкий галоп, но отбежав шагов на сорок остановился и начал медленно уходить, изредка сердито поглядывая в мою сторону.
Тут рядом со мной остановилась полицейская машина и полицейский, открыв дверку, спросил меня - всё ли со мной в порядке. Я как мог ответил по английски, что всё о - кей и они уехали, а я остался под моросящим дождём посреди широкого поля...
Злой перешёл дорогу, в сторону сада Изабеллы, а я стал не торопясь возвращаться в сторону холма. Задира, с края поля по прежнему ревел сердито и разочарованно и вдруг, метрах в ста пятидесяти я услышал отвечающего ему ещё одного оленя - рогача...
Вскоре, Рогач, вывалился из зарослей папоротника на дорогу, по которой я шёл в его сторону. Он совсем меня не испугался и продолжал идти навстречу, не желая уступать.
Немного позади меня, шел ещё один мужчина, прогуливающий маленькую собачку, которая при виде Рогача заметно испугалась и стала жаться к ногам хозяина. Я отпугнул и этого раззадоренного оленя обычным способом - раскрыл газету пошире и, маша ею, стал наступать на него, внутренне немного подрагивая от волнения.
Но олень, и на сей раз уступил мне дорогу, однако, зайдя в папоротники, остановился и задрав голову с презрением не отрывая взгляда, следил за мной, пока мы, вместе с мужчиной и собачкой, не удалились на приличное расстояние...
Олени в этот день были как - то особенно возбуждены, вспоминал я идя к Ричмонд - Гейт. Возможно, серое дождливое небо и мелкий дождик давали ощущение наступающих сумерек, а может быть это были уже дни самого горячего гона и потому, быки совсем не боялись людей.
Позже, успокоившись, я не стал возвращаться через холм, а обойдя слева ещё одну, большую огороженную плантацию, пошёл на выход...
2 октября. Погода солнечная и тёплая. Цвет вянущей листвы в парке становятся всё интенсивнее. Есть несколько замечательно красных канадских клёнов, есть золотые деревья, контрастно выделяющиеся ярко- жёлтым, на фоне всё ещё остающейся зелени...
Приехал в парк около полудня и проходя мимо рощи увидел, что оленей там нет. И я решил изменить маршрут и пойти налево, вдоль парковой стены, по дорожкам, проходящим по открытому пространству и вдоль гребня склона, внизу, идёт дорога. Наверху была широкая чистая луговина с деревянным загоном для верховой езды и пешеходной дорожкой, слева ближе к высокой кирпичной стене, которая отделяет парк, от пространства, заросшего деревьями и кустарниками прилегающего к парку...
Как только вышел на луг, увидел впереди себя большое стадо маток и Хриплого, идущего чуть позади и подгоняющего угрожающими жестами нерасторопных и отстающих. В стаде было около сорока маток и они шли плотно одна за другой...
Слева и снизу был ещё один гарем, доминантного быка с восемью отростками на рогах. Вершинки его рогов разделялись на две ветви, на которых в свою очередь было по два - три отростка. Назовём этого быка Спокойным.
Спокойный, какое-то время лежал около своих маток, потом встал и затрубил, высоко поднимая голову...
Тут же ему ответил Хриплый, который уже приближался к дорожному перекрёстку и был метрах в четырёхстах от гарема Спокойного. Я даже не заметил, когда Хриплый вновь появился вблизи чужого гарема. Он уверенно, быстрым шагом шёл к стаду Спокойного, видимо считая, что с ним он справиться в один момент.
Сблизившись на двадцать шагов, оба быка проделали ритуальные проходки в одну сторону, потом в другую, отворачивая головы по сторонам и потом вдруг, Хриплый кинулся в драку. Быки яростно схватились. А я бегом побежал к ним, надеясь подойти, как можно ближе и сфотографировать первую схватку, которая разворачивалась так близко от меня.
Неожиданно, Спокойный оказался очень сильным и умелым бойцом. Он, напружинив все мышцы, взгорбив спину, упёрся четырьмя копытами в мягкую землю и стоял на одном месте, не давая Хриплому возможности набрать скорость движения. Казалось, что Хриплый был немного ошеломлён таким упорным сопротивлением, снова и снова пытаясь столкнуть Спокойного с места, с каждой попыткой всё больше теряя уверенность в себе. Его гарем остановился далеко на краю рощицы дубового молодняка и ожидал своего повелителя...
Спокойный, тем временем, выдержав первый натиск противника, вновь напрягся, несколько раз крутанул головой на могучей толстой шее и перехватившись поудобнее, с костяным скрежетом, замечательно мощными толчками - ударами всей массы тела, начал постепенно теснить Хриплого...
Тот пытался поменять ситуацию, крутился на одном месте, поменял направление атаки на противоположное, но ему это мало помогло. Спокойный, увеличивая давление, хрипло рыкая сквозь полуоткрытую пасть, наконец, набрал скорость инерции толчков и Хриплый был отогнан, отодвинут от первоначального места схватки, метров на тридцать. Он, теряя устойчивость, понимая, что проиграл, вдруг прянул назад, и галопом поскакал прочь, в сторону леска на гребне склона...
Он проиграл безоговорочно и потому, побитый и униженный не нашёл в себе сил возвратиться к своему гарему, который тем самым остался без своего "хозяина".
Спокойный, тяжело дыша, огляделся по сторонам и затрубил о своей нелёгкой, но потому такой заслуженной победе...
Так, я впервые увидел схватку гонных быков очень близко, на двенадцатый день от начала наблюдений.
... Надо отметить, что быки даже сблизившись, не всегда вступают в схватку. Видимо к этому моменту, они уже приблизительно знают силы ближайших по расположению хозяев гаремов, и потому, не всегда схватываться "бороться".
И часто, причиной отступления одного из "бойцов" служит страх перед более сильным и уверенным противником. К тому же, в инстинктивном поведении животных, наверное, заложен синдром поражения, который проявляется в драматическом уходе быка, даже от своего гарема, если его притязания на маток другого хозяина закончились поражением. Поэтому, чем рисковать всем, думают такие особи, лучше без боя уходить, или вернуться к маткам, которых бык уже имеет...
После окончания схватки, между Хриплым и Спокойным, я пошёл вслед стаду маток, оставшемуся без хозяина, которые сбившись в плотное стадо, паслись на поляне перед перекрёстком. Нового главы гарема ещё не было, а старый, то есть Хриплый, ушёл в "позорное" изгнание...
Перейдя дорогу, я прошёл в сторону озер и свернул направо. Тут, на холме, по-прежнему, ревели Сиплый и Черныш, а чуть поодаль, уже на другой стороне долинки, показался ревущий Одиночка, отличающийся от остальных быков более тёмным окрасом, а с противоположной стороны и второй бык, очень близко подошедший к владениям Черныша...
В это же время, ближе к вершине холма, ближе к гарему Сиплого, который оккупировал вершину, приблизился бык с самыми большими рогами в парковом стаде. Я буду называть его Рогачом. У него тоже были матки, но было их всего несколько штук, и он за ними следовал постоянно.
Здесь я наблюдал, как Рогач чесал свои рога, вначале о ветки упавшей березы толщиной в руку, а потом, уже в полутьме наступающих сумерек, в течение получаса или более ломал своими толстыми, крепкими рогами, короткие суки на упавшей, толщиной в обхват валежине, лежащей на краю просеки спускающейся с холма, мимо озёр, в сторону бывшего дворца деда Бертрана Рассела известного английского философа. О детстве проведённом здесь Расселом, я расскажу в другой раз...
Олень - рогач так был увлечён боданием дерева, что мне удалось подойти к нему, под прикрытием толстых сухих веток этой валежины, на семь - десять шагов. Он, Рогач, сосредоточенно, закатывая глаза от видимого удовольствия, просовывал рога в промежутки между толстыми сухими короткими и острыми суками толщиной в человеческую ногу, и поочерёдно чесал себе лоб и шею...
Когда назавтра я проходил мимо, то увидел несколько обломанных толстых сучков, с ободранным рогами, верхним слоем полусгнившей древесины.
В тот вечер, уже на выходе из парка, пройдя чуть выше по склону я услышал треск, а потом и увидел, как два доминантных быка, не решающихся схватиться между собой напрямую, атакуют заросли рододендрона, находясь с двух сторон чащи по прямой, на расстоянии метра три.
Назавтра, уже при дневном свете, я рассмотрел оборванные ветки с зелёными продолговатыми листьями и сухие разломанные сучки, валяющиеся под ногами перед тем кустарником. Видимо быки, уже настолько возбуждены, что у них, что называется "рога чешутся" и потому, они всё растительное вокруг либо ломают, либо гнут проверяя свою готовность к бою...
Наверное иногда, после таких тренировок, у них ломаются отростки на рогах а иногда и сами рога - чуть позже, в парке же, видел ревущего и бегущего драться быка с одним сломанным и потерянным рогом. И конечно, с одним оставшимся рогом он не боец. Тем не менее, бык выскочил на большую поляну из дубовой рощи, вслед за одной из своих маток, и только большой бык - Рогач, образумил его своим жестоким рёвом и формами рогов! Остановившись, однорогий потоптался на месте и благоразумно ушёл назад, в лесные чащи.
Ведь для него, схватка с любым доминантным быком была смертельно опасна...
Скорее всего, он сломал рог, вот также нападая на кусты или на толстые сучья на деревьях...
... Я вспомнил рассказ своего попутчика, в поезде, в России, направлявшемуся в сторону Новгорода из Питера. Тогда, рассказчик, показывая за окно на дремучие леса, вспоминал, что как - то по осени, возвращаясь из леса с корзинкой грибов, увидел крупного лося, запутавшегося рогами в ветках кряжистой ивы и стоявшего на месте даже при приближении человека. Мужичок сбегал в село за ружьём, вернулся и застрелил лося - быка, который бы всё равно погиб, не сумев освободиться - в дикой природе такое иногда случается!
4 октября. Ветреная погода с белыми облаками на небе. Около полудня, вошёл в парк и вновь увидел неподалёку от дубовой рощи стадо маток, во главе уже с новым быком - Злым, который, наверное, привёл свой гарем на это пустующее, но удобное место.
Не задерживаясь я прошёл дальше, к луговине возле домика егеря. Там, по-прежнему кормилось стадо маток, во главе с доминантным быком, а по краям лежали другие быки, не способные составить конкуренцию этому рогачу.
Каково же было моё удивление, когда я, проходя мимо большой колодины на краю поляны, увидел лежавшего там Хриплого. Он, как мне показалось, был грустен и даже подавлен. Скорее всего, поражение в схватке со Спокойным, нанесло ему психическую травму, от которой ему ещё предстояло излечиться. Бык - доминант нервничал и слыша доносящиеся из округи голоса других быков, медленно расхаживал посереди своего гарема и ревел через каждые две минуты.
Время гона подходило к апогею, и быки ревели со всех сторон. Когда я, перейдя дорогу вышел на большую луговину, то увидел там, за глубокой канавой по которой тёк ручей, стадо маток голов в тридцать, с которыми неотступно находился, второй по величине рогов бык, с количеством отростков на них не менее девяти. При этом симметрично из двух рогов левого и правого, торчали длинные и чуть загнутые надглазные отростки, а дальше уже на вершине, торчал целый "букет" коротких отростков, которые, словно из раскрывшегося костяного цветка, торчали в разные стороны...
Я прошел дальше и свернул по просеке к вершине холма - тут, несмотря на полдень одновременно ревели пять быков и изредка к этому хору, присоединялась ещё парочка "поющих" оленей из округи.
Тут я впервые увидел Одиночку, который видимо, имел свой гарем и "стоял" с ним где - то за горой, но прибежал сюда в надежде отбить ещё несколько маток.
Эти быки все были сильные, мощные, с толстыми и длинными, широко расставленными рогами. Поэтому, демонстрируя ярость и раздражение, они в бой вступали редко и ограничивались рыкающим рёвом. Ревели быки часто и были в постоянном движении - они совсем забыли о еде и только часто пили и купались в грязевых ваннах, чтобы защитить себя от кровососущих и охладить страстный внутренний жар, томящий их постоянно, и днём и ночью.
Всё это время, я наблюдал быков только днём, но видимо боевые основные действия, драки и погони происходили по ночам. Я несколько раз видел, как поутру, быки доминанты дремали стоя на ногах, изредка открывая глаза и осматриваясь...
Сейчас, в разгар гона, рёв проходил волнами - то все быки, словно по команде, начинали реветь на разные голоса, а то затихали на время, пока рядом с их гаремом не появлялись соперники, или молодые бычки приближались на недопустимо близкую дистанцию.
Матки уже твёрдо держались около своих быков, и можно было предположить, что акты совокупления и воспроизводства потомства начались.
Но я пока не видел спаривающихся оленей и ожидал этого с нетерпением - видимо матки, во время гона значительно позже быков приходят в половое возбуждение, давая возможность быкам выяснить, кто же из них настолько силён, что может содержать гарем отбивая все атаки претендентов.
На холме, я заметил, что Сиплый, беспрестанно "играя" своим мощным голосом, уходил от маток довольно далеко, видимо отгоняя пришельцев из другой части парка, где тоже было несколько гаремов с доминантными быками
В общей сложности, я насчитал в парке около пятнадцати гаремов с численностью маток в них от тридцати - двадцати, до пяти - десяти. Хочу ещё заметить, что каждый гаремный бык, старается иметь и охранять свою территорию. Иногда матки уводят его на новые более кормные места и тогда, во время путешествий матки провоцируют столкновения быков. Молодые же и старые быки, число которых в парковом стаде превышает число гаремных быков в четыре - пять раз, постоянно держаться вокруг больших гаремов и стоит только хозяину гарема зазеваться, как они уже тут как тут...
Наблюдал в этот день, как Рогач , пошёл вслед за своими матками, и вторгся на территорию другого стада. Тут же, из зарослей с яростными воплями высочил "хозяин" и стал приближаться к Рогачу галсами. Но заметно было, что он Рогача побаивается, тогда, как тот чувствовал себя уверенно, хотя и не задирался особо.
Тут, в самый напряжённый момент, за спиной "хозяина" гарема появился второй доминантный бык, и тогда Хозяин, отступив от рогача помчался на перехват второго быка... Позже я заметил, что неуверенные в своих силах быки, часто используют этот приём, чтобы не вступать в драку с более сильным соперником. Они делают вид, что отгоняют других быков и тем самым избегают ненужного боя...
Рогач, как я уже говорил, имел самые большие в парке рога, с костяной короной на верху, состоящей из семи - восьми коротких отростков. Эти рога, когда я видел их вблизи, напоминали мне борону, которой можно было обрабатывать большие участки земли...
В тот же день, я наблюдал, как молодой сильный бык, без маток, пришёл к холму из другой части парка, но сблизившись с Чернышом, занимавшим территорию в первой трети склона, от драки уклонился, зашёл в заросли папоротника, и долго перемещался там из одного угла в другой - ходил и ревел... Но при приближении Сиплого или Черныша, отступал с достоинством...
Чуть позже, я видел его на грязевой озеринке, куда он пришёл утолить нервную жажду. Попив немного воды, он, не обращая на меня внимая, упал в грязевую лужу, и с видимым удовольствием ворочался там, почёсывая голову и шею, о глиняный, полуметровой высоты, берег...
Я часто виде на шкурах доминантных быков следы грязи, и когда, они были ещё мокрыми, то мех, становились в этих местах более тёмного цвета...
7 октября. Прохладная светлая погода с ветерком, и с солнцем сквозь лёгкие облачка. Приехал в парк около часа дня, прошёл мимо стада Злого, рядом с дубовой рощей и, пройдя налево, продвинулся вдоль стены, по гривке. Дойдя до перекрёстка, вышел на луговину и стал наблюдать за гаремом "Вице - короля", быка, у которого были вторые по величине рога, в парковом стаде благородных оленей.
Он находился в непрерывном движении с того момента, как матки поднялись и начали кормиться на лугу. Вокруг, словно волки, в ожидании добычи, лежали и стояли молодые быки и даже спичечники...
Только Вице - король, отбегал от стада, как с хаканьем, в стадо врывались молодые быки и старались оседлать отбившуюся матку. У них ничего не получалось, да к тому же возвращался Хозяин, и начинал гоняться, со злым хрюканье, за "браконьерами".
Поднималась суматоха... Матки разбились на несколько отдельных групп, вокруг которых суетились Претенденты, а гаремный бык носился по кругу, вылавливая "нарушителей порядка" и стараясь их изгнать подальше. Наконец, он, с частью маток отошёл на противоположную сторону луговины, а остальные матки из его стада, не зная, что делать, начали просто группами кормиться неподалеку. Тут же, с соседнего участка, пришли сильные, но одинокие быки, и затеяли драку между собой, стуча рогами и рыкая. В это время, Вице - король, погнался за одной из крупных маток, которая, пробежав метров двадцать, остановилась и дала возможность оседлать себя быку.
Совокупление длилось меньше минуты, и в конце, бык яростно взвился на дыбы закончил половой акт сильным ударом и вытолкнув из под себя матку, встал на четыре копыта. Матка, отскочив на несколько шагов, застыла на месте согнувшись в спине, поджав немного задние ноги, словно прислушиваясь, что происходит у неё внутри. А бык, уже успокоенный стал озираться в поисках очередного нарушителя границ его участка...
В это время из леса, окружающего дворец, вдруг с рёвом выскочил бык, вслед за убегающей от него маткой, и я с удивлением увидел, что у него только один рог, а второй обломан сантиметрах в пятнадцати от основания.
Я такого ещё никогда не видел. Да и вообще, сломать рог полностью, а не один или несколько отростков - такое бывает очень редко. Бык, увидев скопление оленей на луговине, услышав рыкающий рёв Вице - короля, притормозил, потом остановился и разобравшись в ситуации, решил отступить, не искушая судьбу. Да и как бы он мог бодаться с сильными быками, с теми, у кого была пара полноценных, крупных рогов?..
Он, в конце концов, отступил в лес, а я стал думать - где и как он смог сломать такую крепкую вещь, как свой восьмисантиметровой толщины, рог. Ведь рога по своей структуре очень крепкие, и потому из них часто делают и ручки для ножей и среднюю часть для луков...
Возможно, он потерял рог во время очередной схватки, но, скорее всего тогда, когда бодался "с дубом", наподобие того, что я видел несколько дней назад, когда Рогачь ломал толстые сучки на валежине, проверяя свою силу...
9 октября. Приехал в парк после одиннадцати часов дня. Солнечно и тепло. Проходя, как обычно, мимо рощи заметил чуть поодаль лежащих маток и рядом Злого. По окружности, метрах в сорока от стада лежало несколько "пятиотростковых" быков. И на краю поляны паслись парочкой спичечников. Я как обычно посидел немного рядом, под деревьями, слушая, как с веток, словно крупный град падали созревшие дубовые жёлуди и каштаны, иногда производя громкий шум - стук при ударе о землю. То тут то там на земле и на ветках мелькали серые белки, нисколько меня не опасаясь, пробегая с орехом во рту почти в метре от меня.
Потом, я прошёл мимо маток по тропке идущей через поле и войдя в лесок, полюбовался круглой озеринкой и её расцвеченными берегами, усыпанными жёлтыми и красными опавшими листьями. Цвет большинства деревьев стал жёлто - коричневым, иногда с красноватым оттенком и панорамы, во все стороны парка, открывались разноцветно - яркие и немного грустные. Через две - три недели, вся эта красота, под порывами сердитого холодного ветра, упадёт на землю и лес начнёт приготовляться к зиме.
... Пройдя дальше, я свернул вправо, прошёл между деревянных изгородей защищающих от оленей лесные посадки среди травянистого поля, спустился к дороге, перешёл её и поднялся на холм, где лежали матки во главе с Сиплым. Тут же рядом, бегал совсем ещё маленький оленёнок, с несошедшими ещё желтыми пятнышками. Он баловался, изображая из себя сердитого агрессивного быка, наклонял голову к земле и дела бодающие движения. А потом, вдруг сорвавшись с места, прыгая высоко вверх, крутя в прыжке головой, взбрыкивая задними ногами, начинал обегать свою мать - олениху на коротких кругах. Никто не обращал на него внимания и только мать, когда он подскочил к ней, лизнула его в мордочку и он, словно вспомнив, подлез к ней под брюхо, несколько раз ударил головой снизу по вымени и потом стал сосать вкусное молочко.
Он был в два раза меньше других сеголеток и я подумал, что оленуха, наверное, родила его всего месяца два назад, в августе, тогда как первого родившегося оленёнка я видел где - то в начале июля. Возможно, что эта матка была покрыта быком уже в конце гона, где-нибудь в начале ноября и потому, оленёнок родился так поздно...
Когда матки отходят от основного стада, Сиплый, рысью забегает им в тыл, делая вид, что он отлучается по своим делам, а потом разворачивается и угрожающе вытянув шею, приоткрыв зубастую пасть гонит их назад, и делает это совсем как опытный пастух - табунщик...
Вокруг его стада, как обычно бегают спичечники и иногда, тренируясь, начинают толкаться рожками, но очень аккуратно, стараясь не повредить, друг друга. Матки стали менее пугливы и когда бык - доминант подходит к ним, они часто облизывают ему морду, словно успокаивая.
Понаблюдав эти картинки я прошёл дальше, мимо стоянки автомобилей, потом поднялся на следующую горку, где увидел быка с шестью отростками, с которым ходили несколько маток...
Чуть дальше, уже виднелись ворота Изабелла - плантейшен, и я вошёл внутрь.
Красота созданная руками человека, особенно впечатляет. Замечательный ландшафтный сад, Изабелла - плантейшен, начали высаживать сто семьдесят лет назад, и сегодня это замечательно красивый ухоженный маленький парк в парке, с зарослями рододендрона, с громадными дубами, часть из который росла здесь ещё до создания сада, а посередине, между разновысоких и разноцветных деревьев, кустарников и цветов извиваются песчаные тропинки.
Из одного конца этого плантейшен-парка в другой, с тихим журчаньем протекает ручей с маленькими порогами и водопадиками, образуя в конце течения большой пруд, где живут десятки уток, гусей, водных курочек и прочей живности.
Стоя на деревянном помосте, на краю пруда, можно видеть, как на фоне густой зелени по водной, тёмно - блестящей поверхности пруда скользят разноцветные хохлатые уточки, постоянно ныряющие и обливающие своё яркое оперение струйками и крупными маслянистыми каплями воды... А в это время, из-за чащи садовых деревьев, с лугов, доносятся голоса ревущих быков...
Выйдя уже в большой, полудикий парк, я вздохнул, огляделся и не торопясь пошёл в сторону холма, вспоминая удивительно гармонично подобранные цветы и растения, искусную планировку Изабелл - сада, в котором растения со всего мира, встают перед вами во всей красе многоцветия и многообразия, ярусами поднимаясь к синему небу...