Аннотация: Встречи человека с медведем всегда неожиданны и такие встречи, человек запоминает на всю жизнь.
Неожиданная встреча.
...Медведь долго шёл по дороге и потом, уже перед рассветом, увидел блеск неглубокой лужи на дороге, вошёл в неё потоптался размесив мягкую грязь, а потом повалился в эту грязь ворочаясь из стороны в сторону и перекатываясь на спину. Забив шерсть этой жижей, зверь, поднявшись, прошлёпал мокрыми лапами по дороге, подошёл к крупной сосне и стал тереться мокрой, грязной шерстью о рубчатую кору толстого ствола. Потом, поднявшись на задние лапы развернулся и стал тереться спиной, изредка, осторожно касаясь ствола откинутой назад головой...
Отметившись таким образом, зверь прошёл дальше и метров через двести, резко свернул в сторону и по неглубокому распадку стал подниматься к вершине сосновой гряды, которая ограничивала водораздел таёжной речки Байсик.
Он направлялся в молодые кедрачи стоящие в вершине речки, где в этом году созрел небывалый урожай кедровых орехов и где, вот уже несколько лет, он, выкопав берлогу ложился в неё под большой снег, на несколько зимних морозных и снежных месяцев...
... Толя шёл медленно и всё время посматривал вперёд, туда, куда плавно заворачивала лесная дорога, скрываясь за невысокими соснами. Он знал, что там, почти каждый солнечный день, прохаживаются по обочинам и клюют мелкие камешки глухари из выводков с ближнего токовища...
Как всегда неожиданно, на дороге за поворотом, сквозь зелень сосновой хвои мелькнуло что-то серо-коричневое и охотник, затаив дыхание стал высматривать движущееся пятно.
Вскоре он различил пёструю крупную птицу, которая остановившись, что то клевала на земле. "Копалуха - мелькнуло в голове и осторожно снимая ружьё с плеча, Толя, чуть пригнувшись неловко приложился, тщательно выцелил глухарку и подрагивая от напряжения во всём теле - стоять было неловко - нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел и с того места, с шумом хлопая крыльями, снялись две птицы: одна чёрная, а другая светло - серая...
- Эх, раззява! - прошептал охотник и выпрямившись, уже не скрываясь пошёл в ту сторону. Подойдя метров на десять, Толя увидел лежащую в невысокой серой траве копалуху и обрадовался!
"Всё ещё не так плохо - подумал он и довольно рассмеялся.
- Стрелять я не разучился - просто там сидела ещё одна копалуха, которую я не видел и глухарь - петух, прятавшийся в траве на обочине..."
Птица была красивая и Толя, подняв с земли, долго её рассматривал любуясь и ярким оперением, аккуратной головкой с прикрытыми серой плёнкой глазами и голенастыми ногами, с драконовыми чешуйками покрывающими трёхпалую лапу...
"Супец будет знатный - ещё раз порадовался он и отойдя на обочину, вместе с перьями быстро ободрал глухарку, предварительно выпотрошив желудок. Потом достал из рюкзака полиэтиленовый пакет, запихнул копалуху внутрь и аккуратно положил в рюкзак.
После, несколько минут посидел на заросшем травой и мхом высоком придорожном валу, осматривая и прослушивая окружающий лес...
Прохладный ветерок налетал короткими порывами и чуть слышно шумел в кронах зелёных сосен с светло-коричневой, тонкослоистой корой на ровных, стройных стволах. Крупные деревья, под этими порывами словно оживали и покачиваясь, приветствовали солнечный, ясный день...
"Хорошо тут, тихо, и зверя должно быть много, - подумал охотник - в этих местах людей практически не бывает... Разве что ягодники на внедорожниках сюда по осени пробиваются, да и то редко, и только по хорошей погоде..."
Ему вдруг вспомнились детали прошлогодней весенней ночёвки в зимовье, совсем недалеко отсюда, на берегу таёжной речки...
...Тогда, Толя со своим приятелем, желая хорошо поохотится, пришёл к лесной избушке, в надежде найти кабаньи места, где они держатся почти круглый год.
Шли как обычно, но Толин напарник - Саша, совсем недавно сделал себе операцию по удалению камней из почек и хотя был опытным лесовиком и ходоком, однако в тот раз постоянно отставал и Толе, по временам приходилось останавливаться в ожидании приятеля...
Наконец пришли в зимовье и стали варить чай.
Весенний длинный день заканчивался и солнце, по весеннему светлое и почти бесцветное, перед заходом долго цеплялось за вершинки сосен на горизонте, обещая назавтра ясный день, а ночью лёгкий морозец.
Костёр развели быстро и повесив котелок с водой над неярким пламенем, сели на стоящие рядом с кострищем невысокие чурки и стали обмениваться впечатлениями.
Саша, радуясь наконец-то закончившейся и казалось бесконечной дороге, вдыхал лесной воздух полной грудью, крутил головой и вдруг вспомнив, стал рассказывать, как прошлый год, по осени, они пришли сюда с другом Серёгой и с его молоденькой собакой Юлькой...
- Ягоды, тогда тут было море и совсем рядом с зимовьем!
Саша махнул в сторону крупно-ствольного сосняка стеной стоящего слева от избушки и помолчав, продолжил:
- Когда поужинав и попив чаю у костра зашли в зимовье, то Юлька, как-то странно оглядываясь в сторону тёмного леса, вопреки привычке ночевать на улице напросилась в избу, и сразу забравшись под нары затихла, изредка во сне перебирая ногами и утробно взлаивая...
Мы посмеялись над её сонными страхами - погонями, но разложившись поудобнее и сами почти сразу заснули, потому что тоже устали за этот длинный день...
... Я проснулся среди ночи - продолжил Саша - и хотя кругом была полная темнота, но подождав немного, вдруг услышал, как Юлька, постукивая коготками лап по полу, крутилась перед дверью и склонив небольшую, аккуратную головку к щели, громко втягивала воздух, а потом тихонько поваркивая отошла от дверей и легла под нары...
Тогда, я не придал этому значения и укрывшись ватной курткой, согревшись заснул снова, чтобы проснуться уже в семь часов утра. Тогда же проснулся и Сергей и выйдя по нужде, через какое-то время возвратился, неся в котелке воду для очередного чая.
Затем, он стал растапливать печку, потому что в зимовье заметно похолодало, а на улице подморозило и наверное был уже небольшой минус, почему он и решил варить чай в зимовье.
Я тоже поднялся и выйдя наружу огляделся - над тайгой вставало прохладное осеннее утро и сквозь туман, на востоке, поднималось над лесом припозднившееся солнце. Я обратил внимание на то, что Юлька крутившаяся до этого под ногами, вдруг подняла остроухую головку и стала нюхать влажный от утреннего тумана, воздух.
Потом, вздыбив шерсть, собака уставилась в сторону того самого крупного сосняка. Мне даже показалось, что она прислушивается к незнакомым, но опасным звукам, которые уловили её подвижные ушки...
Нерешительно глянув на меня, словно спрашивая слышу ли и я эти опасные звуки, она медленной рысцой побежала в ту сторону, потом остановилась и стала не отрываясь смотреть в одну точку. Я тоже насторожился и войдя в избушку сказал Сергею:
- Собака что-то учуяла и беспокоится...
И только я произнёс это, как послышался звонкий заливистый лай Юльки именно там, в сосняке. Схватив наши ружья и на ходу осматривая патроны с картечью и пулями, мы выскочили наружу и увидели, как из сосняка наметом несётся к зимовью Юлька.
Увидев нас, да ещё с ружьями, она резко затормозила, развернулась и кинулась назад и через время, на крупном, испуганном галопе, мелькая в кустах, вновь возвратилась.
Убедившись, что мы следуем за ней, собачка бросилась в зелёную чащу и тут мне показалось, что где - то там, в зарослях ольховых кустов, что-то затрещало и заворочалось, после чего Юлька пулей вылетела из чащи, потом напрягшись остановилась и вздыбив шерсть, залаяла, но теперь уже басом. Залаяла так, как она не лаяла ещё ни разу в жизни - коротко, нервно и низко: - Бух, Бух, Бух...
Остановившись, мы вглядывались в зелёную круговерть из древесных стволов кустов и травы, и в какой- то момент мне показалось, что там мелькнуло что-то коричнево - чёрное.
- Медведь - с дрожью в голосе проговорил Сергей и крепко сжал ружье. Я тоже заволновался и стал травить молодую собачку:
Юлька, слыша подбадривающие приказы, осторожной рысцой, как то боком, словно нехотя, поминутно оглядываясь в нашу сторону побежала в сторону сосняка, но не в центр, откуда послышался треск, а как-то в сторону, на закраек чащи. Мы нерешительно последовали за ней, стараясь не отходить друг от друга далее двух, трёх шагов.
... Пройдя несколько десятков метров, мы почти одновременно увидели на земле, на ягоднике увешанном ярко-красными ягодами брусники, расплывшееся по траве, чёрное полужидкое пятно...
С опаской, стараясь не опускать голову и подойдя поближе, продолжая рассматривать чащу, мы оба вдруг поняли, что это медвежий помёт и что этот помёт совсем свежий.
- Похоже на медвежье кало - произнёс Сергей наклоняясь пониже и вдруг, резко выпрямился приподняв ружьё на уровень груди.
С той стороны, куда неотрывно смотрела Юлька, нервно перебирающая лапами на одном месте, раздался щелчок - словно под чьей-то тяжёлой ногой сломалась сухая ветка.
Юлька, явно испуганная, лучше нас слышащая происходящее и далеко не отходила, но медленно переступая с лапы на лапу и нюхая воздух подвижными, блестяще-чёрными ноздрями, от нас не отдалялась.
- Мы тогда тоже немного испугались и в чащу не полезли, - продолжал Саша, потому что медведь был где - то здесь - или затаился, или вспугнутый собакой ушёл, но крадучись и недалеко...
Ещё некоторое время осматриваясь и вслушиваясь, мы с Серёгой не спеша возвратились к избушке, быстро развели костёр на улице, перенесли туда котелок, поставили кипятить чай и сев на чурбачки, стали обсуждать всё увиденное и услышанное...
- Получается, так - начал Серёга, словно угадывая мои мысли - что медведишко, по ночам ходит на этот ягодник кормится и поэтому, Юлька вчера вечером запросилась в избу...
А я подхватив, рассказал ему, как неожиданно проснувшись ночью, видел, как собака беспокойно принюхивалась.
И дальше я развил свои подозрения:
- Выходит медведь приходил на ягодник сегодня ночью, не обращая внимания на дым и запах от нашего костра и нашей печки...
А утром, зверь наверное уже наелся и собрался уходить, когда его учуяла Юлька, а потом, подбежав на запах мельком увидела! Поэтому, испугавшись она так заголосила и прибежала за нами...
А медведь в это время спокойно ушёл восвояси, пока мы разбирались что да почём...
... Серёга тогда смеялся и приговаривал:
- Вот ведь зверюга... Он видимо, уже не раз встречал в тайге ягодников и наверное подумал, что такие люди для него не опасны...
- Мы с Серёгой, в то утро, после завтрака, пошли на то место и за считанное часы набрали почти по ведру ягоды, не очень утруждая себя, и возвратились в город довольные, не только "добычей", но и прекрасно проведёнными выходными...
- Ох и вкусная же ягода была - у Саша и рассмеялся...
Вспоминая тот поход, Толя вздохнул и подумал, что тот медведь наверное, держится где-то недалеко и надо быть осторожнее - дикие звери, человека не бояться, если они видят что он один.
... Через несколько минут, охотник продолжил путь и вскоре, спустившись по песчаной дорог, заросшей по бокам небольшими сосёнками, увидел знакомое широкое болото, с грязным переездом на другую сторону речки. Чуть погодя он свернул налево и в молодом березняке, впереди, различил дощатую, односкатную крышу лесной избушки...
Толя уже порядочно устал и проголодался и потому, бросив рюкзак в зимовье, сразу вышел на улицу и на старом кострище развёл костёр, чтобы сварить кашу и после вскипятить чай.
Достав котелок из рюкзака, пошёл за водой, на переезд через болотистую речку и там, на отмели, увидел свежие следы медведя, отпечатавшего свои голые пятки и щётку когтей, тычками отметившихся в жидкой грязи.
Толя спокойно рассмотрел следы, но внутренне невольно напрягся и это напряжение осталось в нём на всё время похода и особенно, на время ночёвки в зимовье...
Возвратившись, охотник повесил котелок на обгоревший берёзовый таган, засыпал туда сколько положено рису и сев на чурку стоящую рядом с костром, стал обдумывать - куда пойти завтра с утра...
Присутствие медведя в окрестностях зимовья немого выбило его из привычного оптимистического настроя - о ночных бдениях на болотистых луговинах уже не могли быть и речи.
Толя, будучи опытным таёжником, слишком много знал о повадках этого неуклюжего таёжного толстяка, который при случае может по скорости сравнится с мотоциклом, а по силе ему нет равных в тайге.
К тому же, Толя уже не один раз встречал в тайге медведя один на один, и несколько раз отстреливался от нападавшего зверя. К тому же, он знал столько историй о том, как медведь, совершенно внезапно убивал даже вооружённых опытных охотников, и не мог остаться равнодушным при виде следов хозяина тайги.
Эти знания, в любом месте тайги не давали ему спать спокойно, стоило заметить следы пребывания косолапого в округе, или просто бывал проходом с одной жировки на другую.
... Солнце садилось за ближнюю гривку, когда, поставив кашу заправленную тушёнкой в чистую лужу, чтобы охладилась, Толя повесил на таган котелок для чая.
Вскипятив и заварив чай, он добавил в него несколько веточек смородины и отставив в сторону от костра, уселся есть кашу.
Ел он не спеша, постепенно слой за слоем сгребая остывающую кашу, изредка поднимая голову и посматривая на заваленное буреломом болото, прикидывая, какая завтра будет погода и куда ему пойти, если на рассвете будет морозно и ясно...
Закончив есть, охотник долго пил чай наблюдая, как в тайгу приходят сумерки и наступает неестественная тишина, обычная перед сменой погоды. Однако осенью бывает трудно определить погоду назавтра, потому что в это время настроение в природе часто и непредсказуемо меняется...
Сумерки наступили быстро и так же быстро на тёмном небе появились первые звёзды.
В другой раз, Толя сходил бы куда-нибудь на горку потрубить, подражая голосом гонному оленю, однако сегодня, зная, что неподалеку от зимовья обитает медведь, не стал рисковать и остался в зимовье.
Поэтому же, растопив печку, лёг спать пораньше и полежав какое-то время с открытыми глазами, вспоминая пройденный по тайге путь незаметно уснул и первый раз проснулся от холода, уже после полуночи - на улице по ночам уже была минусовая температура. Подбросив сухих дров в остывшую печку он раздул угли и убедившись, что дрова занялись ярким пламенем, вновь лёг на нары, с головой накрылся фуфайкой и через какое-то время уснул, прогоняя от себя мысли о бродячем медведе, который по ночам, бродит по тайге разыскивая пищу...
В эту ночь, медведь, учуяв издалека запах дыма из зимовья, подошёл к речке, и не переходя болота, долго стоял в высокой подсыхающей траве - слушал и вынюхивал неприятные запахи доносившиеся от жилья человека...
Постояв некоторое время, медведь, неслышно развернулся и пошёл на ягодники, где перезрелая, ударенная утренними заморозками брусника, висела на веточках тёмно-красными, почти чёрными гроздьями чуть наморщив кожицу, а жидкий сок внутри был необычно сладок и питателен...
Уже под утро, уходя с ягодника, на опушке соснового бугра, покрутив головой и даже привстав на дыбы, медведь, поймал струйку странного запаха и потянувшись в ту строну, через сто метров, в небольшом, чистом распадке, уже явственно учуял запах испорченной, гниющей рыбы, который был ему знаком из жизни на берегу водохранилища.
Там, он не один раз находил остатки человеческих ужинов и пробовал остатки уже полуразложившихся рыбьих голов, собранных в кучу после чистки рыбы.
Нечто подобное тому запаху было и здесь и это нечто, висело в брезентовом мешочке, на стволе толстой сосны.
Медведь, обойдя ствол крупного дерева несколько раз, и не различая ничего кроме этого "вкусного" запаха, наконец, осторожно подошёл к нему, встал на дыбы, протянул правую лапу и зацепив мешок когтями, потянул на себя.
Какое-то время, мешок с чем- то запашистым в внутри сопротивлялся, а потом вдруг подался и в это же время, в полутьме рассвета, рядом с деревом что-то змейкой блеснуло под лапами зверя и на землю с грохотом рухнули тяжёлые брёвна наваленные один на другой на тонкий металлический трос, служащие грузом для петли-ловушки установленной под деревом.
Через мгновение, что то холодное и упругое скользнуло вдоль брюха, и затянулось на груди, под передней правой лапой!
Медведь рванулся, тросик натянулся под весом брёвен наваленных на него и стальная нитка, удержав его сильное телоЮ с силой и болью врезалась в грудь, а потом отбросил испуганного медведя назад, к стволу, почти вплотную прижимая его к рубчатой толстой сосновой коре. Медведь рявкнул, потом вновь рванулся прочь, и вновь неведомая сила бросила его назад. Тут медведь озлившись, заревел на весь лес и стал кусать кусты и бить лапой по стволу дерева, негодуя и разъяряясь всё больше и больше...
Началась длинная, казалось безнадёжная борьба с беспощадным человеческим изобретением - петлёй, которой, уже давних пор по привычной схеме, охотники ловили медведей в глухих углах сибирской тайги...
Но в этот раз, изготовителем петли был деревенский охотник, человек, который в своей жизни всё делал плохо, наполовину или кое-как - у него не хватало характера что-то доделать до определённого уровня качества.
Вот и в этот раз, делая "заплётку" на свободном конце петли, крепившей тросик к стволу сосны, он поленился всё доделать до нужной крепости и во время неистовых бросков сильного зверя, тросик натягивался как струна и от каждого рывка расслаблялась заплётка. После нескольких безуспешных попыток, медведь передохнул и потом собрав всю силу мышц и всю быстроту тела, рванулся и заплётка выскользнула из тела тросика...
Медведь, внезапно освободившийся от петли неожиданно, по инерции прянул в сторону, несколько раз перевернулся через голову и оглашая рассветный, серый лес свирепым рявканьем, кинулся убегать подальше от этого страшного места...
Толя проснулся на рассвете, какое-то время лежал кутаясь в фуфайку, а потом заставил себя подняться и выйти на улицу. Холодный ясный рассвет поднимался над тайгой и подрагивая всем телом от утреннего морозца охотник развел костёр и поставил на огонь котелок для чая.
Через время, успев уже умыться и согреться у большого костра, он заварил чай покрепче, выпил две кружки горячего с сахаром бодрящего напитка и потом, без аппетита съел пару бутербродов с солёным салом.
К этому времени, над высокими сосняками, на востоке, появилась первые лучи серебряно-золотистого восходящего солнца и Толя, собрав рюкзак кинул его за спину и, подхватив сосновую палку в качестве посоха, отправился в очередной поход...
Медведь, убегая от того места, где его схватила коварная петля, по-прежнему волочил за собой тросик, как змея скользивший по траве, а в кустах, начинал слегка цепляться за ветки...
Несколько раз медведь останавливался и пытался освободиться от этой неживой, длинной и холодной змейки, но это ему не удавалось - петля зажатая под грудью, никак не хотела отпустить зверя, хотя и перестала удерживать его на месте - медведь мог свободно идти и даже бежать с этим тросиком.
Поэтому зверь был по-прежнему разъярён и налившиеся кровью маленькие злые глазки на большой лохматой башке, смотрели на мир с раздражением и ненавистью...
В какой-то момент, перебегая лесную дорогу по которой совсем недавно прошёл Толя, зверь, словно споткнулся, возвратился немного назад и учуяв в колее свежий человеческий след, валкой рысью кинулся за ним.
Он каким-то чутьём угадывал, что петля была сделана и установлена этими существами, от которых всегда пахло так тревожно и страшно. Но разъярённый всем произошедшим медведь, хотел отомстить - жаждал крови и смерти обидчика...
А в это время Толя шёл в сторону слияния двух таёжных речек, где за мостиком и направо, на старом покосе в распадке, в давние времена, ещё когда у слияния стояла зимовейка, был устроен хороший солонец.
Вот туда-то и направлялся охотник, навстречу своей судьбе в образе разъярённого медведя. Он хотел посмотреть ходят ли звери на солонец, а если ходят, то может быть попробовать скрасть одного из них, просидев в сидьбе длинную ночь.
Хотя по осени, копытные иногда приходят на солонец ещё засветло, если их до этого здесь никто не тревожил...
Вот и в этот раз, охотник подходил к солонцу осторожно, всматриваясь и вслушиваясь в окружающую таёжную тишину.
Конечно там никого не было и Толя, вздохнув разочарованно, осмотрел следы на грязи, по краям солонца и определил, что сюда ходят олени и косули, а с одного боку заметил старые, уже подсохшие медвежьи следы.
"Может повезёт" - подумал он и стал осматривать сидьбу, сделанную на высоте метра в четыре из горбыля, но покрытую рубероидом, так что сидя внутри даже дождь был не страшен.
Ещё раз окинув взглядом солонец и торчащую невысокую сидьбу неподалеку, охотник решил, что влезет туда и посидит там до темноты, а если никто не придёт, то отойдя от солонца, устроится на ночёвку в сухом крупноствольном сосняке, на взгорке, неподалеку от заболоченного ручья.
Там была поляна, на которую выходила старая лесная дорога, по которой Толя уже не раз приходил сюда и даже весной ночевал здесь у старого кострища - соснового валежника кругом было достаточно чтобы без проблем всю ночь поддерживать огонь в костре...
Устроившись поудобнее в сидьбе, он расслабился и задремал, иногда вздрагивая открывал глаза и посмотрев с минуту на пустой солонец, вновь закрывал отяжелевшие веки - сказывалась ночь в зимовье, где он всегда спал тревожно...
...Толя в очередной раз открыл глаза, глянул на солоней и ему показалось что в кустах, прямо напротив сидьбы, мелькнул чёрно-коричневый, крупный силуэт. Мгновенно проснувшись, охотник крепко сжал ружьё и часто задышал - он уже понял, что к солонцу пришёл медведь!
А медведь, тут же выскочил на открытое пространство, нюхая землю обошёл-обежал вокруг солонцовой ямы, которую за долгие годы выгрызли олени, потом встал на задние лапы и стал вынюхивая крутить башкой, определяя откуда до него доходит человеческий запах!
В это время Толя уже совсем собрался стрелять, когда медведь быстро опустился на передние лапы и кинулся к сидьбе.
Через мгновение он уже карабкался вверх по стволу и вдруг его огромная башка появилась почти на уровне сидьбы и Толя, в щель между досками из которых была сколочена сидьба, увидел его маленькие, злые глазки почти на уровне его головы!
На мгновение, от неожиданности и страха, охотник впал в ступор - он сидел и загипнотизировано смотрел в эти темные, свирепые глазки и слышал сопение медведя не далее метра от себя!
И тут, словно очнувшись Толя резко перевёл ружьё в направлении головы зверя и немедля, нажал на курок!
Медведь равкнул, но получив заряд картечи прямо в голову, расслабленной тушей свалился с дерева вниз и стал возиться там, пытаясь встать. Он коротко рыкал, но непослушное тело валилось из стороны в сторону и Толя, дрожа от страха и возбуждения просунул ствол в дверцу сидьбы и выстрелил теперь уже пулей, из второго ствола!
Медведь, получив пулю в бок ещё раз перевалился на спину, расслабился и неподвижно замер...
Охотник судорожно хватаясь за карман, достал оттуда два патрона, переломил ружьё и эжекторы, щёлкнув замками выбросили в сторону пустые, ещё дымящиеся порохом гильзы, непослушными руками вновь зарядил ружьё и приготовился к повторной атаке.
Только подождав немного, он осторожно высунул голову из сидьбы и увидел, и понял, что медведь уже не опасен - чёрной большой меховой подушкой он лежал внизу и не шевелился.
- Вот ничего себе, посидел на солонце! - дрожащим голосом пробормотал он, боясь спуститься вниз.
Через несколько минут, видя, что медведь лежит неподвижно, охотник стал спускаться лицом в сторону зверя, держа ружьё наизготовку.
Потом, спрыгнув с последней перекладины приставной лестницы, отскочил метра на три от мёртвого медведя и долго его рассматривал, не опуская ружьё от плеча. Потом всё-таки решившись, прицелился пулей в голову зверя и выстрелил. Голова дёрнулась "проглотив" пулю, но медведь остался неподвижен...
Только после этого, обойдя мертвого медведя по кругу, охотник заметил на мохнатой груди медведя, что-то необычное и приглядевшись понял, что это тросик петли стягивающей грудь зверя.
"Так он уже и в петле побывал - подумал Толя - кто-то из охотников поставил петлю, да видно неудачно и медведь освободившись, побежал разыскивать обидчика"!
Он, неверующий, почему-то в эту минуту перекрестился несколько раз, и ещё не отойдя от шока, стал готовиться разделывать нечаянно добытого зверя!
Декабрь 2021 года. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.comили в литературно-историческом журнале "Что есть Истина".