Аннотация: Живя в Англии и путешествуя по всему миру, я могу сравнивать и сравнивая размышлять, как и чем отличаются разные страны и континенты!
Поездка в Германию
"Путешествовать значит развенчивать чужие заблуждения о других странах". - Олдос Хаксли
Мозельские вина, Древний Рим, Монастырь Маульброн и другие впечатления.
...Начиналось все, как обычно: смотрели атлас Франции и Европы, определяли маршрут поездки - где будем ночевать по пути, где будем останавливаться надолго. Начинали приготовлять и вещи для "похода", однако не спешили, потому что всё было упаковано ещё с прошлого года и хранилось в вещевом шкафу.
За день до отъезда я сходил в "Джадд" - магазин уценённой книги в Лондоне и купил путеводитель по Германии - по Франции у нас уже был...
Сюзи - моя жена и по совместительству "водитель" нашего старенького "Форда" - отвезла машину на технический осмотр, заплатила необходимые страховки, купила билеты туда и обратно, через "Чанелл" - так англичане называют пролив Ла-Манш - оказывается, что по-английски этот пролив переводится как "рукав".
В пятницу, 5-ого августа, после двух дней непрерывных сборов, в которых я участвовал только косвенно, в 11 часов утра, наконец, выехали из дома простившись с старшей дочерью Аней, студенткой остающейся дома и пожелавшей нам счастливого пути.
Машина, как всегда была забита до отказа - и багажник и задние сиденья.
С нами и на этот раз был младший сын Максим и потому, было немного тесно...
Проехав по Лондону без пробок и особенных приключений, выехали через предместья на шоссе и помчались в сторону Дувра. По пути заехали на стоянку, в придорожный ресторан под названием "Шеф" (видимо имелось в виду, шеф - повар) и перекусили сделанными дома вкусными бутербродами, переходя, таким образом, на туристическое питание. Для Максима в ресторане купили на вынос пиццу и кока - колы - он как все дети не любил домашней еды и наоборот, ему нравилось всё покупное...
Доехали до Дувра за два часа и найдя свой причал, на контрольно-пропускном пункте показали билеты, паспорта и остановились на закрытой площадке перед пристанью, от которой отходили паромы.
Оставив машину, прошли в морской вокзал, где, устроившись в пустом зале, с охотой выпили кофе и чай из буфета.
Через четверть часа по радио, на английском и на французском объявили, что паром опаздывает и с сожалением, повздыхав, мы пошли гулять по пирсу, высматривая в морских просторах потерявшийся паром.
Чайки совершенно безбоязненно бегали под ногами и часто садились на крыши машин, нисколько не пугаясь людей внутри и буквально с двух метров позировали фотографам-любителям.
Наконец, после долгого ожидания паром пришвартовался и все автомобилисты стали грузиться в грузовые трюмы, въезжая по командам служителей по широким сходням внутрь.
Распорядители в жёлтого цвета курточках безбоязненно сновали между машинами, подгоняя жестами оробевших водителей. Авто становились в трюме вплотную одна к другой, и требовалось немалое мастерство и опыт, чтобы исполнять все их команды. Машины, в конце концов, стояли так тесно, что с трудом можно было открыть дверки и выйти наружу...
Наконец, все кто имел билеты заехали внутрь и разместились там, а пассажиры, покинув авто поднялись по лестнице в просторные салоны парома.
Через какое-то время судно задрожало всем корпусом, словно от волнения перед морским путешествием и наконец, медленно отошло от причала. Пассажиры высыпали на верхнюю палубу и с любопытством вглядывались в удалявшийся берег. Белые скалы Дувра развернулись за кормой во всю ширь, во всей своей "скалистой красе".
На скалах, посередине зелёной луговины, видны были стены и башни средневековой крепости, некогда защищавшей побережье от набегов враждебных соседей - французов.
Вдоль берега протянулся серый, гравийный пляж, на котором были видны маленькие фигурки отдыхающих...
Прошло ещё некоторое время и берега Англии подёрнулись туманной дымкой, а мы стали вглядываться вперёд, в надежде различить очертания французского берега.
Корабль чуть покачивало на свежей морской зыби и дети, которых было много среди пассажиров, "повизгивая" от радости, ходили покачиваясь по неустойчивой палубе громадного судна...
Жена, отдыхая от непрерывной суеты многочасовых сборов, привалилась к моему плечу и попыталась заснуть, а наш шестнадцатилетний сын Максим, читал книжку и слушал через айпод свою вскрикивающую и звенящую музыку...
Через час мы уже были ввиду Кале, потом осторожно пробрались через линии каналов и причалили во Франции...
Быстро выгрузившись в обратном порядке на пирс, и выехав за пределы порта, прибавляя ходумы помчались вперёд по гостеприимной земле, непохожей на Англию: горизонты казались заметно шире, кустарниковые изгороди между земельными участками отсутствовали и вместо привычных дубов по обочинам и внутри полей, росли тополя и кустарниковая мелочь.
Жена, как всегда, сосредоточенно и привычно вела машину, а я, развернув на коленях атлас дорог Франции выбирал направление...
Отъехав от моря километров тридцать, увидели на обочине шоссе вывеску - приглашение в кемпинг и свернув направо, километра через два въехали в его ворота. В небольшом кафе, уже по-французски спросили, где найти приёмную-рисепшен и весёлая девушка напевая, на ходу объяснила, что намечается большой летний бал и потому, она не может нас отвести к хозяину, но это совсем рядом - и показала нам на двухэтажное здание гостиницы в которой и была размещена приёмная...
Хозяин приветливо поздоровавшись с нами, повёл показывать кемпинг мимо стационарных "караванов", больших одноэтажных деревянных домиков - вагончиков, в которых, судя по ухоженности дворов, жили подолгу и летом и зимой.
Подошли к большому зелёному полю покрытому стриженым газоном, где рядом через дорожку был небольшой участок, огороженный с трёх сторон кустарником. С тыльной стороны, сквозь "щели" в зелёной "изгороди" я различил поле, покрытое жёлтым спелым овсом.
Нас этот участок устроил и хозяин, пожелав нам приятной ночёвки, удалился.
Платить за ночлег надо было при отъезде и потому, не мешкая мы подогнали машину и выгрузив необходимые вещи, начали натягивать палатку, радуясь окружающей нас тишине и зелени.
Поужинав запасёнными ещё в Англии продуктами, пораньше легли спать.
В тихом, тёплом летнем воздухе из кафе до полуночи доносились звуки танцевальной музыки - народ в этот приятный вечер "оттягивался" на полную катушку, забывая оставшуюся позади рабочую неделю.
Как я понял, караваны были летними, дачными домиками французов живущих в окрестных городах, и они за ними ухаживали: делали удобные пристрои и закрытые террасы, а перед одним из караванов даже журчал небольшой фонтанчик, рядом с которым неподвижно замерли утки и гуси из папье-маше.
Оставшиеся места предназначались для палаток таких заезжих туристов, как мы.
Это был своеобразный дачный посёлок, и вдруг я подумал, что в России можно сделать приличный бизнес, изготавливая и продавая такие домики, на колёсах.
Их можно доставлять по шоссе и по сельским дорогам автомобилем, а на месте устанавливать как стационар, подводя к ним газ, электричество, воду, устанавливая телевизионные антенны. Такие домики можно будет сдавать на год, на два интересующимся людям, устраивая целые посёлки в красивых местах...
Спали на новом месте беспокойно, как всегда бывает в начале путешествия, к тому же, посередине ночи пошёл дождь, однако к утру распогодилось и в разрывы светлых облаков, проглянуло синее небо и появилось умытое солнышко, а в кустах, над нашей палаткой, запели птички...
Проснувшись и приняв душ в отдельно стоящем здании, мы собрали палатку, позавтракали сварив кофе на газовой мини-плитке и погрузившись в машину, подъехали к воротам. Сюзи сходила в приёмную, заплатила за ночлег по четыре с небольшим евро с человека. На русские деньги - это около ста пятидесяти рублей - совсем недорого и ночевать в кемпинге вполне удобно.
Мы уезжали довольные как самим кемпингом, так и хозяевами. Место для нас тоже было удобное, потому что это недалеко от Кале и вместе с тем, это уже сельская Франция, где тихо, совсем нет туристов и присущей туристическим центрам суеты и толкотни.
В половине одиннадцатого утра мы выехали на шоссе, "оседлали" дорогу и помчались на восток - в перспективе, перед нами расстилалась вся Франция...
Объехав Сент-Омер - красивый старинный городок с средневековой крепостью расположенной справа от шоссе, мы, ориентируясь по карте долго "выкручивали", на трассу идущую в нужном направлении.
Как это обычно бывает?
Я сижу на пассажирском сиденье и держу карту на коленях, пытаясь определить, где мы находимся, а Сюзи при очередной развязке, глядя на дорогу требовательно спрашивает меня: - А теперь куда? - и я обязан ей ответить: - Прямо, налево или направо, или назвать следующий город или городок, написанный на указателях. Всё усугубляется тем, что я не читаю и не знаю ни слова по-французски и потому, моё произношение требует дополнительного перевода. А времени то нет - ведь на решения имеются считанные секунды.
Одним словом такое "выкручивание" - занятие нервное как для водителя, так и для "штурмана".
Есть ещё одно отягчающее обстоятельство - мы не хотим ехать по платным автодорогам которые во Франции стоят недёшево и езда по которым, часто напоминает езду в поезде - мы видим только пропускные пункты, где надо в очередной раз платить, а всё остальное время несёмся в потоке машин, не успевая рассмотреть подробности поездки.
Это удобно, когда вы едете и спешите куда-нибудь по служебным делам, и совсем некрасиво, когда вы в отпуске и вам незачем торопиться.
Такие платные дороги, естественно, самые прямые и без разъездов, а все остальные идут по каким-то мало понятным объездам, часто похожими на лабиринт.
Не один раз за нашу поездку, я проклинал французских законодателей и их необдуманное решение перейти на платные дороги. Тут я почти с нежностью вспоминал благодатную свободную Англию, в которой бесплатны самые большие хайвэи.
Попетляв и покрутившись то влево то вправо, мы, наконец, после Бетюна выехали на прямую дорогу и мимо Комбре и Арраса, помчались вперёд, в сторону Шарлевиля-Мезьера.
По краям нашей дороги местность то холмилась, то выравнивалась и поля спелой пшеницы, жёлто-ржаного цвета быстро проносились мимо.
По синему тёплому небу плыли серо-молочные облака и навстречу дул прохладный ветерок и мы, на скорости в сто десять километров двигались среди нечастых авто, рассматривая окрестности и вспоминая, что здесь в первую мировую войну шли ожесточенные сражения, в которых участвовали и английские солдаты.
Трагедия той войны уже изгладилась из памяти, но некоторая запущенность и заброшенность, продолжалась на этих землях и по сию пору.
Я невольно сравнивал с тем, что ещё сегодня приходится видеть в средней полосе России, по которой несколько лет катилась война, и думал, что последствия войны, в той или иной форме, остаются на многие десятилетия...
Часов около трёх пополудни, мы свернули с трассы и заехали в большой универсальный магазин торговой фирмы "Ашан", известной по всей Франции.
Выйдя из машины, вошли в большие прохладные павильоны и закупили французских продуктов: длинные и тонкие французские батоны с хрустящей корочкой - багеты, свежую стряпню - плюшки с абрикосовым вареньем, красные, с кулак величиной спелые помидоры, копчёную сухую колбасу, французские вкуснейшие сыры нескольких сортов, солёные оливки в масле, виноград и персики, тоже сочные и мягкие!
Отъехав от городка, в котором расположен магазин, свернули на стоянку с прекрасным видом на окрестности, и, расстелив подстилку из синего полиэтилена, на аккуратно постриженной, плотной зелёной траве, пообедали, запивая еду вкусным горячим, чаем, под названием "Русский Эрл Грей", из термоса. Он называется так, наверное, потому, что был в марлевых мешочках.
Настроение после обеда поднялось, но уже вскоре проезжая через печально известный Седан, городок, вокруг которого в первую мировую войну гремели ожесточённые бои, мы погрустнели, вспоминая из уроков истории, что здесь в боях погибли сотни тысяч французских, немецких и английских солдат.
Бросилась в глаза одна трагическая деталь: на кладбищах, над братскими могилами стоят белые кресты над французами и англичанами, а над немецкими могилами - кресты чёрные. Я подумал, что победители не зря выбрали для себя белый цвет, оставив побеждённым чёрный - такова традиционная, цветовая, полярно разделённая символика человеческого мира, которой оперировали создатели этих кладбищ.
Победи в той войне немцы и они бы выбрали для себя белый цвет, а англичанам и французам оставили бы чёрный.
И ещё я думал о трагической необратимости истории. О невозможности уничтожить войну на все времена, о периодически возобновляющихся человеческих "бойнях", от которых невозможно уклониться и которые развязывают амбициозные политики, а отвечают своими жизнями и трагическими последствиями народы, страны и целые континенты - оружия для войн во все времена хватало!
Вообще, возникновение двух последних мировых войн носят какой-то мистический характер - оправдать резоны развязывания этих войн логически очень трудно.
Ведь в Первой мировой и в мировых катаклизмах после неё: революциях и гражданских войнах, погибли насильственной смертью не менее пятнадцати миллионов, из них большая часть мужчины - самые лучшие, как сегодня говорят - "генофонд" самых крупных европейских народов. И это, конечно, отразилось на жизни и самочувствии человечества вообще.
И всё-таки, уже через двадцать лет началась новая уже Вторая мировая война, ещё страшнее предыдущей - впечатление, что история людей ничему не учит...
Но ещё можно предположить, что причины носят биологический характер и связаны с включением механизма самоуничтожения вида хомо сапиенс - сапиенс, включающегося тогда, когда биомасса определённого биовида достигает критической величины.
Вспоминается теория английского социолога Мальтуса, о перенаселении Земли - во всяком случае, иначе трудно логически объяснить эти войны - "бойни"...
За Седаном свернули на север и поднялись на лесистые склоны Арденн. Сосново-еловые леса, чистый воздух, голубое небо с белыми облачками - платочками, всё обещало замечательную погоду. Воздух, напоенный ароматами хвои и цветочной пыльцы, наполнял наши лёгкие и казалось начал рассасываться "ватный" комок в груди, который постепенно скопился от дыхания лондонским смогом, который со временем поменялся, - из печного дыма превратился в пылевой. Просыпаясь утром, я каждый раз откашливаюсь, пока не налажу дыхание.
... Преодолев Арденны, спустились уже в Бельгию, в широкую долину, поросшую по окрестным холмам глухими, густыми лесами. Заехав в небольшой городок Флоренвиль, увидели рекламную вывеску ближайшего кемпинга и свернули вниз и влево, в сторону реки.
Въехав на стоянку и оставив машину, зашли в приёмную-рисепшен кемпинга.
Неподалёку, шумели молодые мужчины сбившиеся в кучку - они соревновались в забивании гвоздей в большую чурку. Попутно они пили что-то алкогольное и этим можно было объяснить увеличение азарта у "забивальщиков" и их болельщиков. Рядом, за буфетной стойкой, стоял какой-то огромный, пузатый мужик, подливающий "спортсменам" алкоголь.
Заплатив за ночь вперёд те же четырнадцать евро - за себя и за машину - мы проехали по "караванным" улицам поближе к лесу и остановились в самом углу кемпинга рядом с деревянным, "пикниковым" столом, и начали ставить палатку.
Расположившись по "домашнему", поужинали французскими "разносолами", а я, ещё выпил ароматного французского коньяку. После парочки рюмок этого чудесного напитка, мне, как всегда, захотелось петь, но стараясь не пугать соседей, я ограничился лирическими воспоминаниями вслух о том, как двадцать пять лет тому назад, мы познакомились с Сюзи в тогдашнем Ленинграде, и что могли ли мы тогда предполагать, что через четверть века, будем вот так сидеть около палатки в бельгийском кемпинге, неподалёку от границы с "игрушечным" государством Люксембург, и пить коньяк.
Для точности: коньяк пил только я, но и жена, чувствуя мой лирический настрой заметно оживилась и тоже ударилась в воспроизводство деталей наших первых встреч.
Рядом с нами, за столом сидел наш шестнадцатилетний сын, Максим, ростом под метр девяносто, а в Лондоне осталась старшая дочь Аня, которой уже двадцать три года. Она закончила Кембридж, и собиралась поменять профессию - пойти учится на доктора.
Воистину - пути господни неисповедимы...
Был замечательный золотой закат и после ужина, мы пошли погулять, вдоль реки, в сторону высокого церковного шпиля, торчащего среди леса на одном из городских холмов. Вода в реке, в лучах закатного солнца,блестела расплавленным золотом и текла между высоких обрывистых берегов.
Вдоль течения, в водоворотах посередине плавилась крупная рыба и над тихой рекой, в лучах низкого солнца, то тут то там были видны висящие на одном месте столбы серой, безвредной мошкары.
На церковной колокольне звонко и мелодично прозвучали девять колокольных ударов и мы, войдя на церковный двор, с высокого обрыва рассматривали панораму широкой речной долины, обрамлённую с двух сторон, высокими, сине-тёмными лесами, в которых скрывались от людей множество оленей, лисиц, барсуков и прочей дикой "мелочи".
В кемпинг вернулись в сумерках и легли спать и уже влезши в спальник, я послушал свой переносной приёмник и узнал, что на Дальнем Востоке, в море, на глубине в двести метров терпели катастрофу семь русских подводников, находящиеся в батискафе.
Я повздыхал, поворочался в тесном спальнике вспоминая Дальний Восток и замечательное море, в котором купался, уходя чуть ли не ежедневно в самоволку - дело было в армии и служил я на острове Русский, под Владивостоком.
Сон ночью был беспокойный, а ближе к утру, по тенту палатки зашуршал частый дождик, заглушивший, "законопативший" в округе все другие звуки.
На рассвете, в одной из соседних палаток, расплакался маленький ребёнок и женский сонный голос, монотонно повторяя одни и те же французские слова, тщетно пытался его успокоить.
Окончательно проснулся около семи часов утра, встал, оделся, сходил пораньше "по делам", пока нет очереди в туалет, помылся под душем и вернувшись, не стал влезать в палатку, чтобы не будить жену и сына, а устроился в кабине авто и принялся писать путевые заметки.
Вскоре из палатки вышла жена, вскипятила чай на маленькой газовой горелке и принесла мне в машину.
С удовольствием отхлёбывая горячий ароматный бодрящий напиток, я смотрел в запотевшее лобовое стекло, наблюдая, как постепенно просыпались обитатели кемпинга. На дворе было воскресенье и все отсыпались за неделю работы и ранних, вынужденных подъемов.
Позавтракав и быстро собрав палатку, мы выехали из кемпинга, свернули назад на трассу и по дороге под номером восемьдесят три, двинулись "разминаясь", в сторону автострады А-6.
По утренней прохладе, за час с небольшим доехали, а точнее переехали воображаемую границу Люксембурга и Франции и въехали в микро государство, в его столицу под тем же названием.
Город замечательный и по благоустроенному богатству и чистоте, чем-то напомнил нам Страсбург, в котором побывали, вот так же путешествуя на машине в прошлом году. Такие же солидные, в классическом стиле дома, реставрированные дворцы и старый город на холме, а внизу большая, с крутыми берегами долина, рассекающая город на несколько частей-районов, соединённых шнуровкой мостов и виадуков.
Сверху открывается замечательный вид на ущелье, со скалистыми обрывами и зелёным парком по плоскому дну. С моста, с высоты почти ста метров, видна и двухметровой ширины речка, текущая в бетонном жёлобе. А ведь это она, за миллионы лет, пропилила в скальной породе это ущелье...
В этот день, в городе, было на редкость много русских: и тут и там звучал русский язык, а посередине ратушной площади стояла толпа русских туристов слушающих рассказы гида.
Парные, позеленевшие от старости и туристической суеты бронзовые львы, сердито смотрели перед собой, явно недовольные многоязычной разноголосицей вокруг. На их мордах было написано непритворное негодование: "Понаехали тут, всякие! Понимашь!.."
Пройдясь по городу, мы проголодались и купили в просторно-высоком вокзале, в буфете, несколько вкусных бутербродов и и пережидая дождь поели сидя в машине.
Закончив трапезу, дождались пока яркое солнце вновь появилось на небосклоне и поехали дальше, не спеша разглядывая старинные дома, любуясь нестареющими скалами внизу, под мостами.
Разглядывая это богатое, обеспеченное великолепие, мы вспоминали некоторые районы центральной Франции, по которой ехали ещё вчера и размышляли, что даже в Западной Европе есть районы, ещё не оправившиеся после двух опустошительно свирепых войн: дома бедны, стары и мрачны, поля и перелески чахлые, запущенные, а дороги щербаты и узки.
Вспомнилась и бесконечная Россия с её привычной бедностью и запущенностью - именно Россия, перенесла в двадцатом веке больше всех европейских стран тягот и ужаса военных разрушений и потому, неудивительно, что она не может восстановиться до сих пор - нет ни денег, ни сил, ни настойчивого концентрированного упорства восстановления!
Только к шестидесятым годам двадцатого века, казалось, что Россия стала залечивать раны последней войны, а тут подкрался мещанский, бюрократический застой, который сменила чиновная контрреволюция и начался бандитский капитализм, спровоцированный русскими образованцами - партийной и чиновной номенклатурой, а появившиеся ниоткуда бандиты - олигархи, "вмиг" обескровили, обесценили и без того небогатую страну.
Всё это, я вспоминал, проносясь в потоке машин по автостраде, мимо уже немецких лесов и полей, где на пригорках стояли, радуя глаз разноцветными черепичными крышами, домики небольших городков и посёлков.
Эти поселения все были похожи традиционной неброской зажиточностью и немецкой ответственной аккуратностью - здесь, на юго-западе Германии, война практически не коснулась страны. Американцы и англичане занимали города часто без единого выстрела и спешили, по приказу командования, занять как можно больше пространства, ограничив со всех сторон "свирепых и мстительных" русских.
Местное немецкое население, встречало их, чуть ли не с цветами - ведь действительно - главными врагами немцев в той войне были "русские варвары". Эти "варвары" и победили Гитлера, а союзники только помогали его добивать, чтобы сразу после войны объявить обескровленный, разрушенный СССР главным своим врагом...
... Наконец слева и внизу показалась глубокая долина Мозеля, извивающегося синей, неглубокой лентой, среди высоких холмов, протискиваясь иногда меж крутыми берегами, покрытыми виноградниками, ровными узкими полосками расчерчивающих склоны. Вдаль, по реке плыли длинные неторопливые баржи и на обеих берегах, часто - часто стояли деревни и городки виноградарей, соединённые римской "винной" дорогой.
То тут, то там вдоль шоссе виднелись кемпинги с ровными зелёными газонами, рядами караванов и разноцветных палаток.
В одном месте, рядом с дорогой, на сельском стадионе играли в футбол и тут же, в загончике, разминались запасные.
Немцы любят футбол и добились на футбольных полях многого, что даёт ощущение спортивного величия и объединяет нацию. Футбол, как и вообще спорт явление социальное, вносящее дополнительные черты в национальный характер. Вспоминается, как гордились советские люди успехами и победами советских хоккеистов. Увы - всё это осталось в прошлом.
Вскоре мы приехали в "наш" кемпинг, в котором Сюзи была с детьми, лет десять назад. Он расположен на берегу Мозеля, на краю большой деревни, окружённой со всех сторон виноградниками.
Выйдя из машины, мы подошли к двухэтажному особняку в котором жили владельцы кемпинга. Войдя во двор покрытый зелёным, ровным газоном, увидели хозяина и его взрослых сыновей - высоких, подтянутых и спортивных, с голливудскими белозубыми улыбками на лицах.
Договорившись о месте, где будет стоять наша палатка, мы перегнали машину поближе и принялись устраиваться, формируя первую нашу базовую стоянку.
Работая, я вспомнил хозяина и его сыновей и вдруг подумал, что именно из такого "материала", Гитлер семьдесят лет назад принялся создавать тысячелетний рейх и завоёвывать мир. И вся эта романтическая затея рухнула за двенадцать лет, захлебнувшись в море крови.
А сам Гитлер, уже не веря в своё мировое предназначение застрелился, в окружённой советскими солдатами - корявыми русскими мужиками - рейхсканцелярии, охраняемый атлетичными и эстетически идеальными адъютантами и телохранителями!
Грёзы нацистов во главе с Гитлером о мировом господстве, разбились, о силу духа простых русских людей, которые, несмотря на страшные поражения в начале войны, смогли переломить ход сражений и победить.
А ведь Гитлер, а вслед за ним и многие немцы считали славян и русских недочеловеками, которых необходимо было наполовину уничтожить, а другую половину обратить в рабство...
Тогда, в начале Великой Отечественной войны, немцы были действительно необычайно сильны, воодушевлённые романтическими идеями создания мирового супер государства...
"Но - думал я, выставляя рядом с палаткой наш стол - немцы, несмотря на сокрушительное поражение, были и остались одной из генетически талантливых наций - этого у них не отнять".
... В это время, с севера, незаметно подкралась чёрная, набрякшая влагой туча и грянула гроза - дождь лил как из ведра и мы едва успели спрятать вещи и сами спрятаться в спальной палатке. Через пять минут дождь кончился так же внезапно, как и начался, а гром катался уже где-то за горой, и виноградники под появившимся солнцем, ярко зазеленели омытыми листьями.
Солнце пробилось сквозь обрывки уходящих облаков и на влажно-блестящую траву упали длинные вечерние тени от деревьев, растущих вдоль дороги.
Где-то неподалёку, неожиданно зазвенел чистой медью церковный колокол, сзывающий прихожан на службу - жизнь вокруг шла как обычно, как всегда, и наш приезд ничего не изменил.
Вечером был "ужин", по поводу нашего приезда на первую "базу" и решили, что в первую очередь будем есть французские продукты.
Уже на "стационаре", поставили наш пластиковый стол, складные стулья, сели вокруг и поели в комфортных условиях, никуда не торопясь и посматривая на красивое, заходящее над противоположным берегом реки солнце.
А я выпил ещё в охотку французского коньячку и уже во время ужина в голове у меня стало легко и весело. А потом, снова начались разговоры о прошлом.
Сюзи рассказывала, что была здесь одиннадцать лет назад, с детьми, без меня. Максиму тогда, было только пять лет, но и он запомнил эту поездку: горы на противоположной стороне реки, расчерченные зелёными полосками виноградников, несоразмерно длинные баржи, с глухим гулом двигателей проплывающих мимо - вниз чуть быстрее, чем вверх по течению...
Мозель, широкой зеркальной полосой, стелился перед нами, отражая в своих бегучих водах нависающий над рекой берег.
После ужина пошли гулять в соседний городок, в которой преобладала центральная улица.
...На окрестности потихоньку опустились прозрачные сумерки и тихие дома стояли вдоль притихшего шоссе, словно уснули. Рядом с каждым домиком, была небольшая витрина, где были выставлены бутылки с вином, которое делали домохозяева, из выращенных на их виноградниках разных сортов винограда - городок этот, уже с незапамятных времён жил вином и кормился вином, как многие поселения в здешних местах.
На центральной улице стояли несколько небольших гостиниц, где в ресторанах сидели за столиками и ужинали туристы и местные жители. Они дружными компаниями сидели при свечах на улице, очевидно отмечая или прибытие - убытие на отдых, или дни рождения - в отпуске всегда можно найти причину, чтобы вкусно поесть и хорошо выпить...
Виноградную лозу сюда завезли древние римляне, когда завоевали эти места, более двух тысяч лет назад и эти места славятся, известными на весь мир мозельскими винами, из сортов винограда, культивируемого здесь уже около двух тысяч лет, ещё со времён римской оккупации "диких" германских племён.
Возможно, что именно об этих местах живописал Юлий Цезарь в своих "Записках о галльской войне", которые я читал лет тридцать назад, в далёкой Сибири, на строительстве Байкало-Амурской Магистрали, когда взялся изучать латынь по самоучителю.
Я тогда работал оператором на сейсмостанции и больше года жил в глухой тайге, куда по ночам, летом, очень близко подходили местные, любопытствующие медведи.
... В Трире, в столице Мозеля, осталась с тех времён может быть самая богатая коллекция памятников от древних римлян, завоевавших тогда всю Западную Европу.
В этом путешествии, мы проехали по территориям четырёх стран: Франции, Бельгии, Люксембургу и Германии, и во всех из них, в те давние времена стояли римские легионы, были сооружены военные лагеря и города - ведь завоёванные страны, жили под властью Великого Рима более трёхсот лет.
Тогда, тут раздавался звон стальных доспехов римлян и римская латынь звучала на дорогах и перекрёстках.
После падения Рима, латынь как язык, остался в науке и в каьолическом христианстве, а в обиходе не употреблялся и потому стал мёртвым языком, рассказывающим нам о подвигах, славе и падениях великой римской цивилизации, в которой, на её восточных окраинах, в Иудее, зародилось христианство, давшее, совместно с римским наследием, побеги новой западноевропейской цивилизации.
Действительно - процветание европейцев во многом объясняется долгим римским владычеством, которое разрушило местное варварство и заложило основу будущего процветания и преуспеяния христианской Европы.
Уверен, что христианство, вначале в форме католичества, а потом и протестантизма, способствовало развитию духовности: религии, науки, искусства, а римская государственная машина подтолкнула развитие администрирования материальной сферы...
... Мы возвратились в кемпинг уже ночью и сразу легли спать. Я заснул почти сразу после душа, который был оборудован в хозяйском доме, но к полуночи стал мучиться изжогой и ночным беспокойством - подозрениями. Мне показалось, что нашу машину кто-то пытается открыть.
Я лежал и прислушивался к незнакомым звукам, заполняющим пространства вокруг нашей палатки.
Потом начался редкий дождик и под шум капель ударяющих о тент, я незаметно заснул и проснулся уже на рассвете, когда свет просочился в палатку.
Я лежал, переворачиваясь с боку на бок, пытался вновь заснуть и вспоминал ночные кошмары думая, что это следствие переедания перед сном, и надо бы заканчивать с неумеренным энтузиазмом ,по отношению к французским и немецким продуктам, ведь "дома", в Англии, я непьющий вегетарианец, как вся моя семья...
В этом кемпинге, я столкнулся с обычной для Германии, системой учёта и контроля потребляемых услуг: каждому постояльцу выдают ключи от туалета и душевой кабинки, воду в которой можно "вызвать" только жетоном и на короткое время.
С нашим сыном Максимом, не привыкшему к экономному потреблению благ цивилизации, в первый же день случился конфуз - он только намылил голову, как вдруг закончилась вода, а жетонов больше не было. Пришлось ему, выходить на улицу, обернувшись в полотенце.
Когда я увидел его высокую худую фигуру в полотенце, рядом с палаткой, то расхохотался, но ему явно было не до смеха. Я достал новый жетон и дал ему, но возвратившись в душевую он увидел, что его место заняли другие туристы...
Пришлось стоять на "задах" душевой и ожидать - немецкая аккуратность и экономия иногда дают забавные сбои, хотя надо отметить, что в кемпинге, именно благодаря традиционной аккуратности было чисто и всюду хороший порядок.
Утром, я тоже отправился в душевую и по пути встретил множество "собачников" выгуливающих своих питомцев. Похоже, держать соба, стало национальной страстью немцев, особенно пожилых людей - они берут с собой своих "любимцев" на холидей (отпуск) и те, вместе с хозяевами отдыхают, запасаясь положительными впечатлениями от смены обстановки.
Немцы, выезжают обычно в "путешествие" на своих машинах с "караванами", (спальнями на колёсах) на прицепе.
К установленному "каравану", уже на месте, обычно спереди крепиться тент - кухня, где устанавливается стол и удобные кресла, где можно готовить на воздухе, есть и читать - часто это удобный "перевозной" дом даже с телевизором по вечерам. К каждому месту в кемпинге, подведено электричество, так что и большой холодильник для продуктов и пива возможен...
Мы предпочитаем жить в палатках, но для удобства купили ещё одну, кухонную палатку, в которой устанавливаем разборную газовую печку, храним продукты в специальных пластиковых ящиках и где готовим еду. Особенно это удобно во время затяжных дождей...
Наши палатки - одна для нас с женой и другая для Максима, состоят из двух отделений: "прихожей и спальни". В прихожей мы снимаем верхнюю одежду и обувь и храним запасы одежды на каждую перемену погоды. В "спальне" стоит лампа работающая на батарейках и перед сном, уже в спальнике, можно почитать или послушать радио...
На следующее утро мы собрались поехать на прогулку, достаточно далеко, в городок Бернкастл - Куес, стоящий на двух берегах Мозеля и соединённый красивым мостом. Перед отъездом, мы съели обычный завтрак: мюзли с молоком, чай или кофе (я не пью кофе) с мягкими свежими круасанами, купленными с вечера в соседнем магазине.
До этого городка было миль тридцать и проезжая по дороге, мы любовались рекой и холмами по сторонам, покрытым лесом, попутно узнавая любопытные места и "колониальные" магазинчики, в которых продавались интересные безделушки или национальные, региональные сувениры.
На правом берегу, в Бернкастле, стоит красивая, старинная башня магистрата и расположен "старый" город, а чуть в стороне, на крутой вершине, видны развалины средневекового замка - окрестности живописные, занимательные и мы порадовались, что приехали сюда.
Обычно, маршруты наших экскурсий мы прокладываем заранее, изучая замечательные путеводители с сотнями фотографий (цветных) и коротенькими описаниями городков, природных и исторических достопримечательностей.
В этот раз, оставив машину на левой стороне реки, на бесплатной туристической стоянке, мы по живописному мосту перешли Мозель, сравнивая его с Темзой. Лондонская река, конечно, во время прилива чуть пошире и вода в ней намного грязнее, чем в Мозеле, однако обе реки можно назвать большими и этим они похожи.
Войдя в "старый" город, мы, прежде всего, отыскали туристическое агентство - информационный центр и купили там атлас Германии и других стран Евросоюза, взяли несколько бесплатных проспектов местных туристических достопримечательностей и, отыскав вкусно пахнущую "забегаловку", поели немецкий мясной суп и традиционную сосиску с чипсами и с обильной горчицей сверху. Жена, взяла себе вегетарианский суп и какую - то лепёшку с травами. Стоило всё это копейки, но было свежеприготовленное и вкусное...
После, мы уже спокойно любовались и небольшой покатой, мощёной камнем площадью окружённой сказочно - разноцветными с причудливыми колонками и башенками над домами, в старо - немецком стиле, с вынесенными на фасад деревянными "прожилками" конструкций и фигуристыми черепичными крышами.
Поднявшись по главной улице чуть вверх, глазели на товары местных ремесленников, выставленные на витринах и столах снаружи.
Где-то совсем "наверху" улицы, мы сели в придорожном кафе и выпили чаю - кофе со сладкими плюшками, отдыхая и наблюдая за толпой туристов теснящейся на узких улочках.
Потом, передохнув проделали обратный путь в Куэс и там, вспомнив о "делах", поменяли старый, пустой газовый баллон на новый.
Затем, выехав из городка, поднялись по дороге в гору, над виноградниками и решили погулять по лесу...
Весь день, по небу бродили стада белых с серым исподом туч, иногда проливая из своих недр частый, но быстро заканчивающийся дождик и потому, мы вышли на прогулку с зонтом.
Не без труда поднявшись на смотровую площадку, увидели, внизу, под нами, блестящую, стального цвета змейку реки, которая делая плавную дугу, образовала полуостров и на нём, располагался яркий красочный городок с узкими улочками и прямой полоской железной дороги, протянувшейся вдоль реки...
Перед нами, далеко вокруг расстилались виды сельской южной Германии, и меня поражало обилие чистой воды и лесов вокруг. Живя в России, я полагал, что Германия - это промышленная страна с дымящими заводскими трубами и закопчёнными громадными зданиями фабрик и заводов Сименса и Крупа. Однако реальная Германия, оказалась намного уютнее и лиричнее и теперь я начал понимать, почему в Германии так сильно было литературное течение романтиков - природные красоты - главный побудительный мотив размышлений над смыслом жизни, а в жизни главные чувства - это любовь или ненависть.
В этот день, мы очень рано возвратились в кемпинги и решили, что ещё успеем побывать на противоположной от нашего кемпинга стороне реки.
Поднялись вверх по узкой асфальтовой дорожке и оставив машину на очередной стоянке переобулись, переоделись в походное снаряжение и углубились в лес.
Я дышал свежим, влажным запахом еловой хвои и прелой листвы и вглядывался в хвойную подстилку по сторонам от грунтовой дорожки, в поисках грибов. Отойдя чуть дальше, в потайном месте, мы увидели будочку - скрадок на колёсах. Неподалёку, местные охотники, на пеньке, оставили "головку" соли и видимо хотели приучить оленей к солонцу, для того чтобы потом охотиться...
Вдруг, где-то внизу, под склоном, в невидимой среди деревьев долинке грянул выстрел, а потом ещё два вдогон.
Я вздрогнул от неожиданности и подумал - "зверя" стреляют. (В Сибири, зверем называют оленя). После этих выстрелов, я ещё внимательнее стал всматриваться в лесную зелень, в надежде увидеть вспугнутого выстрелами оленя. Прошлый год, в Эльзасе, рядом со смотровой охотничьей вышкой на дереве, я увидел пугливую косулю...
После дождя в лесу было особенно духовито, а влажная хвоя и трава вокруг были ярко - зелёного цвета. Я невольно вспомнил сибирскую тайгу в это время года и покачал головой - там жизнь напоминает ад - комары, мошка, пауты и оводы, доводят людей оказавшихся в лесу до нервного срыва.
Даже дикие животные залезают в прохладную чащу или взбираются на скалы и крутые горные гривы продуваемые ветром.
Здесь же, человек любуется видами, дышит лесными ароматами без помех, но совсем не ценит этого - природа вообще жестока к русскому человеку и в этом, Западная Европа заметно лучше "оборудована" для счастья...
Оставив жену и сына сидеть внутри скрадка на колёсах, я поднялся по заросшей травой дороге дальше в лес и на время отъединился от людей. Меня обступал молчаливый, густо - непроницаемый лес, а капли дождя, оставшиеся на листьях, под порывами свежего ветерка с громким шуршанием падали на землю и казалось, что какой - то большой зверь пробирается по чаще...
Я останавливался, прислушивался, всматривался в открывающиеся впереди лесные прогалы и потом, осторожно трогался дальше - не хотелось нарушать насторожённую тишину своими шумными шагами.
Стараясь не заблудиться, я сделал по окрестностям небольшой круг и возвратился к скрадку. Подойдя, увидел в темноте смотрового окошка бледные, насторожённые лица и вновь вспомнил глухую приленскую тайгу, скрадок - сруб на земле у большого солонца в болотине, в вершине длинного распадка; неожиданный отдалённый лай незнакомых собак и сердитое рявканье медведя, который убегал от них, двигаясь вверх по распадку и постепенно приближаясь к тому месту, где я затаился...
Тогда, я не на шутку встревожился, вылез из скрадка и отойдя метров на двадцать, поднявшись на бугор под высокой, крупной сосной, долго стоял и слушал сжимая в руках вовсе неподходящее для встречи с медведем ружьё - одностволку двадцать восьмого калибра.
К счастью, медведь не показываясь мне, свернул чуть раньше направо в чащу, не добежав до моего распадка каких-то сто-двести метров. После этого, я всю ночь просидел в скрадке, не столько ожидая оленей, сколько прислушиваясь к ночным звукам враждебной человеку природы - не крадётся ли раздражённый погоней медведь к моему срубу - скрадку...
... Сегодня всё было иначе - мирно и безопасно и потому, расслабившись, я шагал по тропинке и любовался крупноствольным пихтачом, поднимавшимся по крутым склонам к гриве, наполняя воздух ароматами хвойного масла.
Вернувшись к машине, мы полюбовались замечательным видом глубокой долины Мозеля внизу, потом переоделись и переобулись и поехали "домой", в кемпинг, ужинать.
Ночью, вновь по тенту палатки "царапал" небольшой дождик, но утром было солнце, хотя и сквозь лёгкие, белые облака. Позже, после завтрака, голубое далёкое небо полностью очистилось, и когда мы выехали в сторону городка Изар - Оберштайн - столицу немецкой промышленности полудрагоценных камней, - солнышко беспрепятственно светило с яркого неба.
Переехав Мозель по ближнему к нам мосту, быстро поднялись по косогору на высокий правый берег и перевалив гребень, окунулись в безбрежные леса, среди которых оазисами стояли небольшие деревеньки и посёлки...
Леса были густые, тёмно-зелёные, лиственно-хвойные и по долинкам между холмами, текли чистые ручьи и речки.
Проехав по старинной холмистой дороге несколько десятков километров по широкой речной долине, мы спустились к Оберштайну и въехав на луговину перед гостевым центром, остановились.
Рядом со стоянкой расположились киоски, с полудрагоценными камнями на витрине и я залюбовался ими. Розовые, красные, фиолетовые, синие, блестяще-чёрные камни, всех цветов и с множеством оттенков рождённые землёй, притягивали глаз, и руки невольно старались погладить, пощупать их поверхность.
Здесь даже пороги в домах, были украшены ими, а в магазинчиках вокруг гостевого центра чего только не было. Я долго выбирал и потом купил жене бусы из металлически блестящего кальцита, а дочке, стального комарика почти в натуральную величину, держащего в лапках, круглый полудрагоценный камень лазурит...
Обойдя все магазины и магазинчики в округе, мы очень устали и так как время двигалось к полудню, решили пообедать в ресторане "Кирнер", устроившись за дубовыми столами на открытой веранде. Нам подали картофельный суп с мясом и поджаренную свинину с овощами, со сливочным маслом, с травкой и даже кусочками дыни - жена, как всегда ела вегетарианские блюда.
Всё было очень вкусно и после еды, выпили фирменного, старинного немецкого пива, которое мне тоже понравилось. (Я, невольно употребляю множественное число при слове пили, но конечно это попытка оправдаться перед читателями - коньяк, вино или пиво всегда пил я один.)
После, пока Сюзи пила кофе, разомлев от съеденного и выпитого, открыл брошюру об Оберштайне и прочитал, что полудрагоценные камни здесь стали добывать с начала семнадцатого века - в России это было так называемое Смутное время - и начали обрабатывать их промышленным способом в мастерских, позже развозя украшения из камня по Германии, а то что оставалось и по Европе. Окрестные холмы были изрыты разной глубины шахтами, а в городках вокруг, люди обрабатывали и торговали замечательными "камешками".
Возможно добыча разнообразных полудрагоценных камней на российском Урале, были вдохновлены немецкими местными успехами и местными немалыми доходами...
После обеда, посовещавшись, решили ехать в сторону лесистой высокой вершины, торчащей над горизонтом в северном направлении - высота этой вершины по карте - 816 метров.
Погода стояла тёплая, ясная и вскоре свернув с асфальта, мы покатились по щебёнчатой дороге вверх и постепенно поднялись почти на вершину хребта, покрытого чистым елово-буковым лесом.
Остановились на развилке и переобувшись в туристическую обувь и от импровизированной стоянки пошли вверх, по широкой недавней просеке.
По пути, на краях зелёных луговин встретили несколько охотничьих скрадков оборудованных на деревянных вышках, на высоте не менее десяти метров. Оттуда, сквозь широкие окна - бойницы, внизу хорошо были видны зелёные луговины и окружающий лес.
Свернув на одну из таких полян, я вскоре увидел множество следов оленей и кабанов, которые выходили сюда пастись на зорях - здесь их и подкарауливали охотники. Интересно, что в стаде кабанов, судя по следам на влажной глине, были небольшие кабанята, чьи острые копытца оставляли на грязи следочки величиной с монетку.
На ходу, жена с сыном постепенно отстали, часто останавливаясь и показывая, друг другу красивые деревья и цветы на обочине просеки, а я, как охотничий пёс обежал всю округу, нашел несколько грибов в России называющихся сыроежками и был чрезвычайно доволен!
На полянах среди леса были устроены "свежие" солонцы, с кубами, желтоватой соли, закреплённых на плоских вершинках очищенных от коры столбов, вкопанных в землю. Подле каждого такого солонца был устроен уютный, под непромокаемой крышей высокий скрадок, с прекрасным обзором вокруг.
В одном месте, вблизи лесной дороги, увидел "зимовье" на колёсах, которое было закрыто на замок. На крыше торчала металлическая труба печки, а заглянув внутрь через маленькое окошко увидел, что вдоль стен стояли топчаны застелённые ватными одеялами, посередине был пластиковый стол и в дальнем углу стояла газовая печка.
"Тут можно годами жить" - подумал я и вспомнил бесчисленные зимовья, разбросанные по глухим углам сибирской тайги, в которых живал и я, часто по неделе и больше. Конечно, в зимовье нет такого комфорта как в этом вагончике, к которому можно подъехать на машине, зато есть металлические печки и бывает так приятно, студёной вьюжной зимой, засыпая в таком домике, слышать потрескивание горящих дровец в печке и гул жаркого пламени в трубе...
... В вершинах деревьев, вдруг тревожно зашумел, налетающий порывами ветер, небо стало холодного синего цвета и зайдя в лес, словно в сумерки помещения после ярко освещённой поляны, я с трудом различал поверхность земли заваленную прошлогодней хвоей и сухими ветками и веточками.
После трёхчасовой прогулки, вернувшись к машине, мы долго сидели на старой скамеечке и закусывали, прихлёбывая горячий ароматный чай из термоса, любуясь крупноствольным лесом, буками в два обхвата и высотой до тридцати метров.
Рядом, в лесных ложбинках, кое-где стояли аккуратные пирамидки густых, мохнатых елей, окружённые густыми зарослями кустарников.
На месте старого выруба была огорожена плантация лесного молодняка, чтобы не повредили прожорливые олени и сохранялся подрастающий лесной генофонд - здесь, хозяева леса не только заготовляли его, но и заботились о регенерации запасов древесины.
После перекуса, вновь сели в машину и не спеша поехали вперёд, стараясь найти короткий путь к асфальту. Неожиданно с ближней сушины, слетел крупный хищник - коршун или ястреб и важно маша широкими крыльями, неспешно перелетел и уселся на вершину крупной ели.
...Назад в кемпинг, возвращались кружным путём и видели множество человеческих поселений разбросанный в лесах. Посёлки эти, состояли из просторных двух и трёх этажных домов с зелёными лужайками во дворе и фруктовыми садами на околице.
"Вот бы в России так" - подумал я вздыхая, и вспомнил серые бревёнчатые избёнки с грязными, непроезжими в дождь улицами...
"Тут какое-то другое отношение к жизни, - грустил я, рассматривая черепичные цветные крыши и белые стены просторных домов.
- Наверное, владельцы этих домов состоятельные люди, - продолжал рассуждать я, и ездят на работу куда-нибудь за сто - двести вёрст на дорогих блестяще чистых машинах, а по вечерам возвращаются в эти тихие райские сельские дома и отдыхают в них до следующего утра..."
"Но вскоре - размечтался я, - наверное, можно будет используя видео - информационную связь, вообще не ездить на работу и зарабатывать на жизнь сидя в своём доме, приезжая в офис раз в две - три недели, за зарплатой... - Другой мир!" - мысленно констатировал я и засмеялся, а жена подозрительно глянув на меня, ничего не спросила.
В это время мы уже спускались к Мозелю и через пять минут были "дома".
Вечером, перед ужином, я расслабившись долго сидел в полотняном, удобном кресле и забыв об обычных делах: писании этого дневника, чтении книги по истории Кавказа и Чечни - созерцал медленный переход вечера в ночь...
Закатное, золотое солнце до мельчайших подробностей высветило крутой и "причёсанный" виноградником склон на противоположном берегу Мозеля, и медленно опускаясь к горизонту, на какой - то момент задержалось на гребне, по касательной бросило последние лучи на обогретую за погожий день земле и исчезло.
Но на западе, ещё долго светилось голубое небо расчерченное серебристыми полосками лёгких облачков, постепенно темнея, принимая в окраске больше синего цвета становясь выше и глубже, а облачка порозовели, подсвеченные усталым светилом уже из-за пределов нашей видимости.
Мозель неслышно стремил блестяще - стальные воды вниз, к Рейну, посверкивал ровной поверхностью, отражая в темнеющем зеркале потока крутой берег, каменные, серые полосы подпорных стенок, вдоль которых по кромке, протянулись асфальтовые дороги и по ним, изредка проезжали группками и в одиночку, уставшие за день велосипедисты, а автомобили уже включили свои фары.
Заметно посвежело, и на траве появились холодные капельки росы, обещая завтра хорошую погоду. Небо, наконец, потемнело и вместе с проявившимся на тёмно-синем серебряным серпиком луны, над полоской соединяющей громаду земли и купол неба загорелась одинокая звёздочка...