Снег расплавленный солнцем стал тяжёлым и плотным и в берёзовых распадках, в тени, отдавал синевой. Березняки, на фоне ещё не стаявшего снега приобрели коричневый оттенок - почки на ветках набухли. Издали, на идеально белом, составленном из стволов вертикально поднимающихся от земли акварельными, лёгкими, тёмно - коричневыми облачками. И эти мириады будущих зелёных листочков, по весне завёрнутые в нежно - коричневые, клейкие чешуйки, плавали в синеве разогретого воздуха поднимающегося над замороженной землёй.
Высокие белые облака повисли в глубине яркого высокого неба, и изредка сыплют на землю крупяной снежок, через несколько часов стаивающий и увлажняющий проталины.
В сосняках, снег в солнечные дни парит после полудня, и разморенные непривычным теплом звери, выходят на высокие берега и чистые вершины бугров погреться, подремать на благодатном солнышке.
Таёжная природа постепенно просыпалась после зимнего сна - обморока...
По утрам, с первыми синеватыми проблесками наступающего дня, на опушках, в редких березняках и на клюквенных болотах, начали бормотать и чуфыкать разгорячённые тетерева, страстно - яростные черныши - петухи.
На рассвете, они демонстрируют свои вокальные способности и кичась силой и блестяще чёрным оперением, расхаживают неподалёку один от другого, распустив хвосты в форме лиры.
Перед солнце восходом, на тока прилетели тетёрки и тут, распалённое присутствием "невест", тетеревиная самовлюблённость принимала формы агрессии.
Тетерева-петухи растопорщив оперение кидаются в яростную драку, гоняясь за побеждёнными соперниками и чуть позже, улетают на край тока вместе с "девицами" и там водят любовные "хороводы".
И долго ещё над перелесками, уже под тёплым солнцем, раздаются загадочное угрожающее бормотание и яростное шипение - чуфыканье.
... В крупно ствольных сосняках, ещё с вечера, собираются глухари и блестя черно - зеленоватым отливом оперения, прохаживаются по оттаявшей земле, выискивая в прошлогодней ветоши, жучков и личинок, разгребая серую вымороженную и подсохшую за зиму траву и папоротник, придавленный к земле стаявшим снегом...
В сумерках, перед наступлением ночи, громко хлопая крыльями, петухи-глухари взлетают на деревья и повозившись какое-то время, устроившись поудобнее засыпают, чутко вслушиваясь в окружающие сосняки, подмечая, где сидят их завтрашние соперники...
Назавтра, проснувшись ещё в сплошной темноте, глухари прохаживаются по толстой ветке, слушают напряжённую тишину.
И вдруг, главный глухарь-распорядитель - "регент" глухариного хора - нарушает предрассветную тишину и пробуя голос заводит песню - угрозу. "Тэ - ке, Тэ -ке..."
Начнёт и не закончив послушает - нет ли ответа из недр настороженного леса. Затем, после паузы, вновь слышится "Тэ - ке, тэ - ке..."
Потом продолжает всё громче, всё быстрее, всё азартнее...
Наконец "тэканье" переходит в кастаньетный перебор и сменяется металлическим точением - шипением!
И через короткую паузу, эта страшная вовсе не птичья песня повторяется вновь...
Из глубин бора, этой древней односложной песне - вызову отвечает один, потом второй, потом третий глухарь.
И начинается, возбуждающее ярость соревнование голосов - предрассветная тишина в округе сменяется тэканьем и шипением угрожающе непонятных и опасных звуков.
Мы словно попадаем в далёкое прошлое земли, когда вокруг ещё не было людей, но уже существовали эти странные угольно - чёрные "бородатые" птицы - иногда, на фоне светлеющего неба можно заметить у поющих глухарей трясущуюся от ярости и раздражения бороду, растущую под угловато - костистой прямоугольной головой, увенчанной криво загнутым, белой кости клювом...
Изредка, из лесной тьмы, доносится угрожающее уханье ночного разбойника филина: "У - у - х, У - х - х...", и разлетается страшным эхом на многие километры А сам филин, чёрной, крупной, неслышной тенью перелетает с дерева на дерево, выслеживает зазевавшихся нерасторопных молодых глухарей и капалух - глухарок...
... На болотах в это время, просыпаются журавли, трубачи весны и начинают пронзительно-грустно трубить, оповещая мир о наступающем длинном и тёплом весеннем дне, расхаживая, пока в одиночку, на длинных, тонких ногах - тростинках по их закрайкам, важно и неторопливо оглядывают просторы мёрзлых ещё, кочковатых мочажин, а потом, словно на тренировке или репетиции, развернув широкие крылья - веера пускаются в грациозный пляс, переступая по балетному высокими ногами по кочкам и всплёскивая крыльями, как танцоры руками!
Над сумеречными ещё березняками и лесными пустошами заросшими кустарником, опустив длинноклювую головку вниз, пролетают посвистывая и хоркая лесные кулички - вальдшнепы. Заслышав хорканье, с земли взлетают самочки и коротко, взволнованно свистят, заставляя петушков сворачивать на свист. Так парочками, а то и троечками, вальдшнепы делают облёт знакомых урочищ...
На востоке, над темным ещё горизонтом, тонкой длинной полоской проклевывается зорька и постепенно, завоёвывая пространства высокого неба, появляется дневной свет...
В это время, где-нибудь в кустах пискнет первый раз безымянная пичуга, а потом, осмелится нарушить дробным стуком незамутнённую тишину рассвета "токующий" дятел...
И начинается концерт!
Проснувшись птицы поют взахлёб, наперегонки, стараясь пересвистать, перестукать, перебормотать, перепеть друг друга!
Поднимается невообразимый шум - стройная весенняя какофония, сложившаяся из задушевных, вдохновенных песен, любовных ухаживаний, значительных обещаний, соблазнительных всхлипываний и вскрикиваний!
И как апофеоз весны и долгожданного ликующего утра, над зелено-тёмными, насторожённо дремлющими лесами, из-за пикообразных вершин высоких деревьев - часовых ночи - появляются первые лёгкие, разрозненные солнечные лучи, а вскоре, над горизонтом всплывает алое солнце, оплавленное ночными заморозками.
Весенний шум - приветствие животворящему солнцу, достигает в эти минуты апогея, и уже после, медленно идёт на убыль...
Птичьи тока на этом заканчиваются - тетерева перестаю драться и бормотать - выкрикивать озорные ругательства. Глухари спрыгивают, слетают на землю и возбуждаемые квохтаньем глухарок сходятся в пары противоборствующих друг другу заядлых драчунов и начинают, уже при солнечном свете яростно клеваться, биться сильными костистыми крыльями и драться когтистыми лапами.
Глухарки сидят поодаль, наблюдают за "битвой претендентов" на их ласки, или гордо подняв пёстренькие головки, прохаживаются по земле, любуясь порозовевшими, под ало - красными, с золотистым оттенком солнечными лучами, молодыми белоствольными берёзками...
На болотах, сменив драчунов чернышей - тетеревов, длинноногие журавли с маленькими длинноклювыми головками на длинных шеях, уже сойдясь парами, стройно и грациозно "пляшут" свои загадочно - причудливые танцы, в неслышном для человеческого уха музыкальном размере, взмахивая широкими сильными крыльями и перебирая стройными ногами, наслаждаясь своим медно-голоcым пением!
Они славят наступление весны и праздника жизни, "рассказывают" о длинном перелёте из тёплых стран навстречу весеннему брачному времени, так долго и тревожно ожидаемого в местах добровольного изгнания, во время длинной холодной зимы на родине!
Но проходит ещё час, солнце поднимается выше и выше, и рассветная сказка заканчивается, лес пустеет, и вновь наливается тишиной ожидания поднимающийся над землёй, тёплый к полудню день. Однако вслед за медлительным и одиноко просторным вечером, вновь придёт ночь, а затем и следующее, полноцветное и громогласно - торжественное утро!
В полдень, нагретый солнышком снег начинает таять, и затихшие на ночь ручейки, всё громче лепечут, звенят капелью по рытвинам и оврагам, журчат пенясь перескакивая препятствия и после полудня, уже набирая силу, потоки воды несутся, рушатся, пенятся, плывут по всей земле подгоняемые жарким солнцем, отражающимся золотыми дорожками в образовавшихся разливах и омутах, заливающих прибрежные низины и луга.
Появляются первые разноцветные, лёгкие, порхающие бабочки, в зигзагообразном полёте, то и дело присаживаясь на травяные былинки, словно яркие цветочки, слетающие с неба.
А в загадочно и страшно тёмных ельниках, куда даже полуденное солнце не проникает, затаились лесные чудовища - лешие, спрятавшиеся, замаскировавшиеся под воздетые в ярости и мольбе, переплетения корневищ упавших деревьев, прикрытых мхом и тёмно-ветвистой хвоей.
Здесь холодно, сыро и полутемно и пугающе громко обрушиваются пласты подтаявшего снега, усыпанного еловыми хвоинками и лесной ветошью, которой, ложась спать, укрываются мохноногие лесные разбойницы и ведьмы - кикиморы...
Это кусочек другого мира, арьергард зимы покидающей тайгу, несбывшаяся угроза, остатки умирающего, мстительного мороза!
Пройдёт ещё несколько недель и сдавшись окончательно, зима исчезнет в прошлом, уступит место благодатному, свеже-зелёному, ароматному лету...
Лето
"Последние лучи заката
Лежат на поле сжатой ржи.
Дремотой розовой объята
Трава некошеной межи.
Ни ветерка, ни крика птицы,
Над рощей - красный диск луны,
И замирает песня жницы
Среди вечерней тишины.
Забудь заботы и печали,
Умчись без цели на коне
В туман и в луговые дали,
Навстречу ночи и луне!"
Александр Блок
...Синее небо, граничащее на горизонте с зелёным лесом на вершинах холмов, высветлялось к зениту и в дальнем углу полусферы виднелись несколько лёгких, белых облаков.
Тайга, светло - зелёным морем листвы хвои и стволов раскинулась на холмах и в пологих долинах, принося из этих просторов волнующие ароматы лета и вновь народившейся зелени.
На обочинах лесной дорожки встречаются яркие небольшие цветочки, и в тени, под еловыми лапами, видны "кукушкины сапожки" - бело - розовые, нежные и живущие всего несколько дней.
Кое-где, сквозь зелёную травку проглядывают большие фиолетовые цветки "марьиного корня", названного так за лечебные свойства корневищ.
И всматриваясь в разнообразие растительного мира тайги, мы не перестаём удивляться неожиданному его разнообразию!
Вокруг ещё белеют снеговыми вершинами окрестные хребты, но в широких плоских долинах на высоком плоскогорье, распустились альпийские цветы и трава поднимается вверх каждый день, мягко выравнивая кочки и неровности на склонах.
Внизу в долине, мошка, пауты и комары уже не дают свободно дышать, больно кусают, забиваются в нос и даже в глаза, а тут, на горах, с утра до вечера веет прохладный ветерок и холодные чистые ручьи вытекают из снежников высящихся на границе гор и неба, и шумят пенной, бурливой прозрачной водой.
По краям альпийского зелёного луга с густой высокой травой, мелькают розовыми вкраплениями яркие цветы: горные маки и желтые, сочно - хрупкие лилии.
То тут то там благоухают медовым ароматом бело - кружевные опахала зонтичных - местные жители называют их медвежьей дудкой.
Наконец, лето в альпийских, горных долинах расцветает во всём благоуханном и тёплом великолепии!
...В начале лета, по распадкам тут и там, особенно в жаркие солнечные дни, шумят водопады срываясь со скальных уступов и повисая на мгновения в неподвижном чистом воздухе, и пролетев несколько десятков метров в этой невесомости, с шумом и грохотом, дробясь на мириады капель и капелек, ударяются о гранитные карнизы поднимая из глубины водных ванн водовороты и клочки пены, проваливаются в глубокие омуты, выдолбленные за многие годы текучими струями в крепком граните! Ведь недаром говорят, что "вода камень точит"!
В предгорьях, на пологих спинах таёжных холмов зацвёл багульник и этих цветочков становилось так много, что они сиреневыми, легко-невесомыми облачками повисают над южными склонами хребта, завораживая и успокаивая взгляд - тайга в таких местах, на время становилась ярко-фиолетовой.
Внизу в долинах, уже давно распустились листочки на деревьях и раскрылись яркие таёжные цветы - жарки, полыхая оранжево-красным на фоне зелёной травы.
Но на склонах, а тем более на гребнях гор, лиственничная поросль ещё не выпустила зелёную, мягкую хвою и стоит серо - коричневой, щетинящейся чащей, ожидая развития лета.
...Вскоре наступают дни летнего солнцестояния и потому, солнце, появившись в пять часов утра, спускается за лесистый горизонт только в одиннадцатом часу вечера.
После прохлады раннего рассвета, наступает летняя жара, достигающая к полудню апогея и звери прячутся кто куда, оставаясь в укрытиях до закатных, последних лучей солнца.
Летняя хвойная и лиственная зелень на деревьях поникла, тяготясь жарой, безвольно и почти безжизненно свисая с напружиненных веточек веток, и ветвей.
В осинниках, с утра, круглые листочки, словно осколки разбитого громадного зеркала сверкают отражая солнечный свет, но к полудню угасают и давящий жар льётся с выгоревшего, светло голубого неба на уставшую от летнего изобилия землю.
Всё в природе: деревья, кусты, склоны залесённых холмов и даже болотные кочки принимают преувеличенно округлый, массивный, непрозрачно и неестественно плотный вид и цвет...
В ветреные дни всё вокруг приходит в движение - шелестит, трепещет и дрожит - леса под порывами ветра словно паруса Земли гнутся, шумят и прерывисто гудят, пытаясь помогать ускорять вращение земли или противостоять ему - всё зависит в какую сторону дует ветер.
На третий или четвёртый день жары, следует день дождливый и тогда всё съёживается, провисает, наполняется дождевыми каплями до краёв, и тёмные тучи под тяжестью этих капель опускаются к самой земле, закрывая на время не только гребневые скалы, но и предгорья до половины склонов...
К вечеру, когда дневной дождь заканчивается, в разрывы высоких белых облаков проглядывает яркое, умытое дождями солнце, земля истомлённая трёхдневным зноем дышит прохладой и деревья встряхнувшись, тянутся к небу с первозданным оптимизмом, ожидая новой счастливой жизни.
Реки, речки и вновь образовавшиеся ручейки шумят, звенят струями на перекатах и голодная рыба, оживившаяся на время двигается, собираясь в стайки и целые косяки.
На рубеже ночи, водная гладь то тут то там вспенивается плеском и прыжками играющей рыбы. Оголодавшие комары и мошки звенят мириадами крылышек и этот зуд - звон, тонкой, односложно-опасной нотой разливается над тайгой, приводя обитателей леса в тревожное беспокойство...
...Таёжное лето коротко. Незаметно, ночи становятся длиннее и прохладнее, а в отяжелевшей и подсохшей на жаре листве, кое - где проглянули первые жёлтые прядки.
Со стороны гор всё чаще налетают ветры и кровососущих заметно поубавилось, хотя мошка ещё доживает последние дни.
В моховых болотах поспела голубика и морошка, а дождливых дней стало почти столько же, сколько солнечных. На предгорных луговинах, трава поднялась в человеческий рост, и звери в этом царстве зелени и осенних высоких цветов, пробили свои тропы.
Медведи, объедаясь дикой, сладко - ароматной лесной малиной не уходят далеко, ложатся дневать в густых зарослях зонтичных и проснувшись под утро, перейдя с одного места на другое, принимаются сопя и чавкая объедать кусты малинника, пригибая, собирая лапами в пучок длинные ветки, с осыпающимися от сотрясения алыми, сочными ягодками!
Иногда, в малинники прилетают глухари уже закончившие линьку, и расхаживая под малиновыми зарослями совсем недалеко о медведей, собирают "паданку", склёвывая ягоды с земли - никто никого не боится объесть, потому что ягоды хватает на всех...
Лето заканчивается и олени самцы, потрясая ветвистыми рогами, готовятся к осенним брачным битвам. По утрам и вечерам, в прохладе приближающейся осени, далёким эхом разносятся трубно-визгливые гневные вопли оленей-быков, а иногда слышен стук рогов, схватившихся в жаркой схватке лесных донжуанов!
И невольно вспоминаются грустные стих:
"В рощах далёких олени трубят.
Осень приходит, время уходит, жизнь проходит!"
Осень
"Октябрь уж наступил - уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад - дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы..."
"Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса -
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы..."
А. Пушкин
...Лето заканчивалось.
Тайга постепенно окрашивалась в яркие празднично-грустные осенние тона и вода в ручьях и речках становилась золотисто прозрачной и холодной.
По ночам иногда подмораживало и к утру, на траву ложился тонкий слой белого инея.
Лиственный лес превратился в цветную акварель - деревья стоят в праздничном, но грустном разноцветье, которое сильный ветер, обрывая листья, стирает с осеннего полотна, как ластик стирает с белого листа бумаги карандашный рисунок!
Постепенно природа приноравливается к наступающим холодам, однако земля осталась тёплой, нагретой за три месяца короткого, но жаркого лета и потому, днём при высоком солнце бывает даже жарко, хотя тени стали резче и заметно прохладнее, а воздух посвежел, и потому дышится особенно легко и свободно.
Звери за лето нагуляли силу и набрались энергии, и в природе наступала пора осеннего гона - страстное, похотливое время, когда непонятный жар разливается в крови, раздражает и беспокоит самцов и самок оленей.
Накопленная сила требует выхода и потому, осень в дикой природе - время зарождения многих новых жизней...
... В конце сентября, при теплой, устойчиво солнечной погоде, начинаются ночные заморозки - особенно холодно бывает утром, на рассвете - в это время, в первый раз можно увидеть белый иней, лежащий на луговинах при восходе солнца.
А уже утром, растаяв, он сверкал мириадами драгоценных блесток, играющих под солнечными лучами всеми оттенками радуги.
Кажется, что мелко источенные драгоценные камни просыпали на травку, и под порывами лёгкого тёплого ветерка, пробегающего сверху по всей широкой речной долине, эти камешки переливаясь, меняют цвет и интенсивность свечения.
Восходящее яркое солнце очень быстро растапливает иней, превращая его в росу, в прозрачно чистые капли.
Влажная поверхность густой травы, под низким солнцем встающем из-за лесов и болот, в это время играет всеми цветами радуги - от ярко рубинового до желто-зеленоватого!
А в подсохшей за лето болотине, среди радужных капелек - огоньков на ещё зелёных кочках, то тут, то там кровенеют крупные ягоды клюквы, на которые из окрестных боров прилетают кормиться рябчики, тетерева и глухари...
... Вместе с осенью в мир пришло избавление от кровососущих и изобилие корма и чистой воды - перед зимой звери отъедаются, готовятся к тяжелым испытаниям морозами, глубокими снегами и бескормицей...
Ну а пока, солнце с рассвета до заката, каталось по ярко синему небу, вода в озере стала холодно-прозрачной, а если смотреть сверху, с водораздельного хребта, то темно - синей, похожей на полоску закаленной стали.
Золотая дорожка пролегала на восходе и закате от берега до берега лесного озера, и под прохладным ветерком играла яркими переливчатыми бликами.
Горизонты в тайге, словно раздвинулись, воздух посвежел и от этого, рождалось далекое и долгое эхо, разносившее страстные изюбриные песни на много километров вокруг - у оленей начался брачный период - гон!
Над речной долиной, почти постоянно тянул слабый ветерок - по утрам сверху долины вниз, в сторону водохранилища, по вечерам наоборот - от большой воды в сторону водораздельного хребта.
По краям этой долины стояли пологие склоны холмов уходящие в сторону невысокого хребта, синеющего на горизонте изломанной линией гребня - безбрежные леса на этих холмах постепенно окрасилась в жёлтые, красные и зелёные тона.
Ну а внизу, там, где теплее, на ближнем плане, на берегу болотины, отчётливо заметна разница между золотыми нарядами берёз, оранжево - красных осин и зеленью хвойно-пушистых сосен.
Чуть дальше, в перспективе, цвета осени перемешивались и переходили в мягкие акварельные разводы, с преобладанием алого и желтого.
На ближнем островке, кусты ивняка были ярко жёлтыми, а листочки невысоких ягодников, окрасились красноватым. Вода в излучинах рек стала холодной, тёмно - синей и поднимаемая ветерком мелкая рябь, добавляла отблески серебра в эти морщинки глубоких омутов, блестевших сталью, на мягком и тёплом фоне безбрежной, расцвеченной наступающей осенью, тайги...
... По утрам, на лужах, среди высоких кочек, уже намерзал тонкий, ломкий прозрачный ледок стаивающий к полудню.
Утки на рассвете, деятельно облётывающие знакомые водоёмы и реку, после солнце-восхода, устроившись на безветренных, тепло-солнечных буграх, дремали в ожидании заката, кормились, прихорашивались и чистили оперение и без того гладкое, блестящее и плотное.
Чуть позже, в начале октября, целыми днями - с рассвета до заката, в синем просторно - высоком поднебесье, с грустным, далёким хором голосов пролетали косяки гусей, едва различимые в отблесках золотого ясного дня.
К вечеру, когда солнце начинало быстро опускаться к лесистому горизонту, вмести с тенью набегающей на землю с запада, приходила прохлада.
В тишине, то тут - то там на склонах, раздавались трубные звуки оленьего рёва и рогатые красавцы - быки в поисках маток бродили по приречным лесам и ревели пронзительно и яростно, а гулкое эхо, повторяя их рулады разносило звонкие голоса на многие километры притихшей тайги.
Но ещё в конце сентября, иногда выдавались какие-то по-особому тёплые и лучезарные дни. Над просторами безбрежной тайги повисала сухая тёплая погода и солнце, в такие дни необычайно ярко светило весь день и даже казалось, что неожиданно возвращается лето.
В эту неделю осеннего яркого света, на солнечных взгорках, кое - где появились весенние цветочки, обманутые необычным осенним теплом и при необычайной прозрачности воздуха, они были видны издалека! Но уже в сумерках, на горизонте, с северной стороны появились высокие белые облака, а к полуночи, небо укрыло непроглядным, мутно - серым одеялом туч и из них посыпался влажный белый снег...
Перед рассветом, снег запеленал всё вокруг в белое покрывало и стало необычно тихо - слой снега приглушил все звуки.
Снег шел не переставая несколько часов и звери, дождавшись его окончания, поднялись и вздрагивая от шуршания падающего с веток тяжелых белых комьев, разошлись на кормёжку...
Лес переменился в одну ночь. Гибкие берёзы ещё не сбросившие золотистой листвы, под тяжестью влажного снега, осевшего на листьях, дугой согнулись до земли, а некоторые и сломались.
Теперь лес напоминал картину битвы: согнутые деревья переплелись вершинами и ветками, а листья жёлтых и красноватых тонов, ещё покрывавшие обломанные берёзовые вершины, яркими пятнышками проглядывали сквозь белизну сугробов.
Так проходили дни за днями...
Осень заканчивалась...
Цветовая гамма таёжных просторов перешла из яркого и насыщенного колорита, к более спокойному, жёлто - серому, а потом и к мрачному темно - бурому.
И временами казалось, что тайга уже забыла недавний первый снегопад - кругом становилось тише, просторней, прозрачней.
Постепенно проявились многие детали холмистого рельефа, и сквозь редеющий лиственный лес проглянули поляны и лесные опушки.
Травы в речной долине, пожелтели от ночных заморозков, а потом стали сухими и серыми, и острая осока в болотинах, торчала густой кабаньей щетиной, вокруг синевато - холодных водных зеркал озёр, озеринок и заросших мочажин...
Краски леса поменяли цвет - всё больше коричневого и серого появлялось на недавно ещё яркой палитре обширных приречных лесов. С каждым днём в тайге становилось светлее и прозрачней; со склонов соседнего хребта, в освободившиеся от листвы прогалы, были видны дальние извивы реки и её холодная вода отливающая тёмно-синим.
Земля окрасилась опавшей листвой в необычайно яркие тона.
В осинниках зелень травы только изредка проглядывала сквозь желтизну и красноту бесчисленного количества умирающих листьев.
В молодом лиственничнике, опавшая жёлтая хвоя покрасила землю в ярко - золотой цвет, и на восходе солнца, густые заросли лиственниц, серые оголившиеся ветки часто росших деревьев, просматривались из конца в конец на сотни метров...
И всё чаще осенний ветер посвистывая по разбойничьи пролетал сквозь оголенные ветки там, где ещё месяц назад под его порывами шумела густая, плотная листва.
Однажды, днём было необычно тихо и солнечно. Казалось, всё в природе замерло, в непонятном тревожном ожидании.
Под утро, с неба посыпался мелкий серый дождик к полудню перешедший в мокрый снег. К вечеру из тяжёлых низких, холодных туч повалил настоящий снегопад и поднялся ветер.
Влажный снег налипал на ветки и под его тяжестью, они с треском ломались и рушились на землю. В ельнике снег на хвое таял, а потом стал с опасным шуршанием, скатываясь с веток падать на землю, пугая своим падением чутких зверей.
К утру, когда снег перестал, его белый, пушистый слой покрыл землю толстым одеялом и много деревьев, особенно гнилых и старых, было повалено, а у молодых берёз и осин, не успевших сбросить листву, были обломаны вершинки.
Через несколько дней, этот снег наполовину растаял, но с севера вновь подул холодный ветер и на землю посыпалась снежная крупа, заметая остатки первого снега - началась настоящая зима!
Зима.
"Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
А зимних праздников блестящие тревоги?..
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест. Нельзя же целый век
Кататься нам в санях с Армидами младыми
Иль киснуть у печей за стеклами двойными..."
Трещали морозы...
Сыпались белые снега...
Солнце ходило по небу, вначале всё больше укорачивая небесную дорожку, а потом, после Рождества и Нового года постепенно стало увеличивать дугу небесного хождения...
Волки, лоси, олени, косули и прочая живность, как могли выживали в эти суровые месяцы.
А для многих людей, особенно в северных регионах - это время охоты, походов в заснеженный лес, где на снегу, как в тетради для чистописания отчётливой строчкой отпечатываются следы зверей и птиц. И охотники ликуют попадая в зимний лес, где могут до изнеможения ходить по сугробам вслед за длинноногим лосем, осторожным оленям или за пугливой косулей.
Но ведь и катание по снегу на лыжах и санках - это такое счастливое время не только для детей, но и для взрослых!
В городах, на ледяных площадках кипят страсти и хоккейные матчи не один раз прерываются из-за кулачно-борцовских схваток один на один или даже команда на команду. И зрители неистово болеют, ахая при удачных атаках любимцев, и охая если их команде забивают шайбу.
На стадионах заливают большие катки, где по вечерам много любителей - там можно встретить лихо разъезжающего на коньках умелого фигуриста, но и новичка, едва стоящего на коньках.
А какая прелесть, когда фигуристы и фигуристки, в соревнованиях перед тысячами зрителей, вращаются в высоком прыжке, или лезвиями коньков чертят на льду замысловатые росписи.
Но ведь зима ещё и время подумать о смысле жизни и спокойно, никуда не спеша посидеть у камина и под свист ветра в трубе, задумчиво читать интересную книгу о весне полной жизни и любви.
А в дикой природе наступили январские морозы!
Снег с утра "сеет" мелкой крупкой на покрытую сугробами землю и холодное, мутно-красное солнце, пробивается сквозь серую морозную пелену только к полудню, чтобы через несколько часов, незаметно исчезнуть, погрузиться в серую мглу.
Всё живое старается сохранять частички живоносного тепла как можно дольше и встают из лёжек, выходят из укрытий только для того, чтобы напитаться и вновь залечь где-нибудь в малозаметном убежище.
В это трудное время, только волчья легконогая и свирепая стая рыскает по тайге в поисках пищи, укарауливая свои жертвы на кормёжках и переходах на лёжки...
Иногда, ледяной ветер тянет тёмные тучи с севера и переметает белые сугробы длинными снежными косицами, с шуршание пробегающих по промороженному насту.
Вокруг расстилается лесистая, белая, промёрзшая и продуваемая зимняя пустыня, с пятнами темнохвойных сосняков и просматриваемыми далеко вперёд, осинниками.
По-прежнему холодно, но ночью ветер прекратился и алое от мороза солнце, появилось на низком безоблачном небе во всей красе и величии незамутнённой природной чистоты.