Аннотация: Сатана всегда противостоял и хотел разрушить очарование Нового Завета Иисуса Мессии.
...Иисус, после очередного поста лежал в ночи без сна - так быстро и спокойно-истинно думалось о жизни и смерти, о божественном величии, о коварстве Сатаны, который противится этому величию. И вспомнились ему наставления Бога-Отца и думал он свои мысли:
"Не мир, но меч внесу я в мир и произойдет разделение. И брат пойдет на брата и добро будет искушаемо злом и лучшие спасутся. А Бог-Отец, создатель всего и Ангела Смерти в том числе, не может убивать, уничтожать того, что он сам создал, ибо Сатана - есть противник - антипод Бога, Владыка Зла и отец лжи, имеет природу вечную и есть, отпавший от бога Милосердного, в гордыне погрязший, Ангел.
Но мир, вмещает добро и зло, так, как свет и тьма сосуществуют. Там, где Бог, там свет, а где Сатана, там тьма и только в конце мира Зло будет уничтожено, а Сатана будет гореть в Геенне огненной вместе с искусившимися, отягощенными злом.
Зло - это недостаток или отсутствие добра. И если люди, уверовавшие в Меня, будут братолюбивы, будут стойки в правде, ненавидя ложь, то зло будет отступать, уменьшаться и тогда настанут времена, когда в муках и борениях со злом, победит добродетель и тогда настанет черед Страшного Суда.
И восстав на небесном непорочном престоле, буду судить всех по делам их и многие возопят, скрежеща зубами, ибо Добро и Зло не есть одно, а путь жизни - страдания и правда, когда человеку дано выбирать и по выбору его буду судить его".
... А между тем время шло и близились сроки. Сатана бесновался, изобретая способ, как погубить Христа. Вспомнил он, руководящий злом на земле, о сребролюбии одного из двенадцати учеников Христа, которых он называл Апостолами новой Церкви. И увидел он внутренним взором своим, дрожание рук и потные ладони того, кто заведовал денежным ящиком у Апостолов. Восстал Сатана из Преисподней и вселился в душу мужа нестойкого в вере - Иуды Искариота.
И дрогнул Иуда и захотелось ему своего дома на земле купленной за большие деньги. Захотелось своей семьи и своих детей, которым он будет рассказывать, какую честь оказал ему Христос - простому уличному торговцу - избрав его в число 12-ти.
И подумалось ему, что не будет Христос убит, а будет только осужден к вящей славе его, и он, Иуда, будет среди тех, кто встретит освобожденного в чести и славе Учителя. И никто не будет знать, что он Его предал...
И главным условием при договоре с первосвященниками будет - чтобы как можно меньшее число людей знало об их разговоре, о предания Иисуса властям. А если он истинно Сын Бога, то ему ничего не будет, а ведь он сам говорит, что Создатель его Отец...
Сатана не сомневался, видя эти колебания Иуды. И договор с Иудой, с его ослабевшей совестью, радовал Сатану:
- Все люди одинаковы, - повторил он, криво усмехаясь.
Сатана сомкнул веки и увидел плачущего Иисуса, омывающего ноги своим ученикам, дрожащего Иуду, на груди которого в кошельке лежали тридцать сребреников.
Нет, Иуда уже купил себе землю у полунищего горшечника. Теперь он копил деньги на постройку домика и маленького виноградника при нем. Он был сыт общиной, братскими откровениями, проповедями Христа. Ему хотелось иметь что-то своё, здесь, на земле, в Иерусалиме, а то что будет потом, после смерти, этого никто не знает.
"Никто ещё оттуда не возвращался и никому не было известно, что там за чертой жизни и смерти. А Учитель говорит, что там будет вечная жизнь, но ведь надо ещё эту вечную жизнь заработать, пожертвовать собой, своими прихотями, страстями. Вести аскетический образ жизни и жертвовать, жертвовать, жертвовать...
Но, ради чего? А может быть ещё придется жертвовать и здешней жизнью, за ту жизнь хоть и вечную, но никем пока не подтвержденную. И эта боль!!!"
Иуда поморщился от страха и отвращения, вспоминая казни на Голгофе:
- А ведь могут и распять на кресте. Виси тогда несколько дней, мучайся, цепляясь за жизнь, пока не умрешь..."
- Нет, не я, только не я. Пусть этот каменный Петр или Андрей - Путешественник, но только не я...
Сатана увидел внутренним взором, трясущиеся от страха губы Иуды и плотоядно улыбнулся:
- Этот мой! Он готов прислуживать сильному и не верит Иисусу... Каяфа будет из этого предателя веревки вить. Он это умеет. А потом оттолкнет... И поделом...
Дьявол от удовольствия потер руки и притопнул ногой.
Земля под ногами идущих по улицам Иерусалима мелко задрожала, как при близком землетрясении. Посыпалась штукатурка и куски черепицы полетели с крыш.
- И Иисус умрет и люди, увидев, что он умер, от него отвернутся и скоро забудут. Они бы помнили долго, если бы он каким-либо образом взлетел с креста в небо, а может еще лучше, унося в облака с собой крест. Но он этого не сделает, потому что хочет пострадать...
Сатана этого понять не мог.
- Есть же общий для всех людей страх смерти, страх полного исчезновения, аннигиляции, небытия...
Он конечно знал, что смерти нет, что мельчайшие частицы из которых состоит и тело человека, и камень, и дерево, и вода переходят из одного состояния в другое и конечно знал о чудесном дуновении Бога, вдохнувшего жизнь в созданного им первочеловека. Но поди объясни это людям!
-Умирать жутко! Они ведь видят, что живое тело превращается в труп, начинает гнить и разлагаться. И их конечно это ужасает. Какая-нибудь невероятно красивая Клеопатра, стадами соблазняющая мужчин, через два дня после смерти гниет и смердит, как свиная туша под солнцем...
Нет, люди этого боятся и хотят этого ужаса избежать, войти в вечность и не умирать, спасти хотя бы душу!
И тот, кто даст им это, завладеет их умами навсегда. Я не должен позволить этому случиться. Бог-Создатель не ожидает, что я в очередной раз смогу погубить его любимчиков - род человеческий, который он создал себе на развлечение и на горе.
- Раз такое уже было, когда я развратил людей, заставил их лгать, потворствовать своим похотям и забыть Его. И тогда, спасая Древо человеческое, он утопил нераскаявшихся грешников и спас на ковчеге восемь душ человеческих, во главе с благочестивым Ноем и каждой твари по паре. Я помню, что тогда он меня переиграл и от спасшегося Ноя, вновь пошел род человеческий. Но ведь и я не дремал и теперь люди более послушны мне, нежели Ему.
Пройдет ещё немного времени и все они погрязнут в блуде, стяжательстве и сладострастии. И тогда я буду победителем, я буду радоваться, а Он будет скорбеть и наказывать мелких людишек ужасной смертью, уничтожением первочастиц.
И тогда рухнут небеса и огонь умирающего солнца поглотит Землю и звезды. А я буду смеяться. О, как я буду смеяться!
Земля снова дрогнула и на Синае, с грохотом обрушилась вниз громадная скала и земля разломилась километровой трещиной...
...Бывший первосвященник Анна - худой, горбоносый старик с серыми птичьими глазами глядящими пристально из-под седых кустистых бровей, будет проводить завтра Синедрион - Суд состоящий из фарисеев и книжников. Вернее проводить будет Каяфа, его зять и преемник, но Каяфа всегда делал то, что говорил Анна.
Поэтому сегодня, засыпая, он ворочался с боку на бок и мучительно думал об Иисусе из Назарета, которого называют Христом и уже тысячи его сторонников появились в Иудее и даже в самом Иерусалиме, - оплоте Божьего закона и Заветов отцов.
Народ роптал и римляне насторожились. Понтий Пилат отменил все отпуска в казармах легионеров и издал приказ о полной боевой готовности римских войск.
Прошло всего три дня, как Назарянин въехал в город, а на улицах и на базарах только и разговоров о его чудесах, о том, что он лечит и говорит о загробном воскрешении.
Анна поправил подушки, поморщился от боли в плечах, лег повыше и пробормотал:
- И это только начало. Из того, что я знаю, эта новая вера может возбудить народ на безрассудства. Уж очень он тверд в своем учении и уж очень яростно осуждает нас, первосвященников и фарисеев. Договориться с ним не удастся. Его нельзя подкупить, его нельзя прельстить удовольствиями или женщинами. Говорят он кроток и безгрешен. Тем хуже для него. Совсем недавно, в провинции появился лжепророк, но его убили и сторонники его давно рассеялись...
Анна хлопнул в ладони и раб-прислужник, неслышно появился из-за ширмы.
- Воды, - хриплым голосом произнес первосвященник и прислужник исчез, чтобы появиться с фруктовой водой в серебряном сосуде.
Сделав несколько глотков, Анна отставил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул, закрыл глаза и стал думать, что сказать завтра на Синедрионе:
- Скажу, что Назарянин самозванец, называет себя царем Иудейским и тем подстрекает народ к бунту. Что обещает разрушить храм и уже устроил в нем беспорядок, разогнал менял и рассыпал их деньги на пол. Что Пилат готовит войска для подавления возможного бунта. Что сотни убитых и тысячи раненых будут вскоре на улицах Иерусалима, если они не смогут заставить замолчать Назарянина...
Да, надо его убить, пожертвовать одной жизнью, ради жизней сотен, а может быть и тысяч. Я его не видел и не слышал и это хорошо. Тяжело убивать человека, которого знаешь, а потом представлять его мертвым...
Анна снова потер плечи и хлопнул в ладони. Прислужник услышал: "Вина!" - и тут же подал золотую чашу с маслянисто - красным, терпким вином...