Аннотация: Психология одиночества или жизнь далеко от людей!
Однако возвратимся на БАМ...
Прилетел я туда в феврале, а в апреле, на вертолёте меня забросили на дальнюю метеостанцию, в горную долину окружённую непроходимыми горами и глубокими снегами, высотой более двух метров.
Со мной была моя собака-лайка, чёрный, с белыми пестринками - Пестря.
Жили мы с напарником в сборно-щитовом домике, в котором мороз промораживал углы насквозь и потому, приходилось топить печь по несколько часов, утром и вечером.
Однажды, наша радиостанция перестала работать и несколько дней мы сидели без связи, не зная, что нам делать. Мы не смогли выйти на связь в условленное время, а потом ещё несколько дней рация молчала и на базе уже хотели посылать к нам аварийный вертолёт!
Я в армии служил радиотелефонистом и подумав, разобрал радиостанцию и сняв кожух обнаружил, что от постоянного нагрева и охлаждения, в нашей радиостанции на дне скопилась вода - конденсат и влажная "внутренность" перестала работать, оттого что в кожухе плескалось около литра воды-конденсата. Просушили схему, собрали корпус и связь наладилась!
Как я уже говорил, долина в которой стояла сейсмостанция, была замечательным местом - воздух чистейший и видны были самые малые предметы при взгляде с одного борта долины на другой, хотя расстояние между склонами составляло несколько километров...
Несмотря на апрель месяц, за стенами домика, через день выла вьюга и снегу, только за апрель, нападало около метра.
Домик завалило по крышу и периодически приходилось откапывать окошко.
Пестря, скучая, иногда подходил к окну и сверху вниз с любопытством заглядывал внутрь.
На его смышлёной морде прочитывался вопрос: "А ну ка посмотрим, что тут поделывает хозяин?".
Однажды, я на целый день ушёл на лыжах - голицах вниз по долине и так захотел пить - хоть снег ешь.
А рядом, ниже меня метрах в двух, весело журчал прозрачный ручеек воды. Но по отвесной снежной стенке, если и можно было спуститься к ручью, то подняться наверх, без посторонней помощи, из-за мягкого влажного снега, невозможно. А снег, как известно, есть нельзя, потому что мгновенно теряешь силы и начинаешь мучиться ещё большей обезвоженностью...
Солнце стояло в зените и нещадно томила жажда. Силы были на исходе, потому что на лыжи стал налипать повлажневший снег и каждая лыжа стала весом в несколько килограммов...
Когда я почти в беспамятстве ввалился в избушку, напарник - молодой парень по имени Нестер, помог мне лечь на кровать и принёс воды. Выпив несколько кружек, я забылся беспокойным сном!
Теперь я понимаю восходителей на горные вершины. Очень часто вершина рядом, но сил подняться ещё на несколько метров уже нет...
Однажды, мы с Нестером устроили баню.
Завели движок, включили электрический свет, натопили печку в бане, наносили воды, и парились полотенцем, (веников не заготовили) до изнеможения.
Зато как прекрасно было после бани, сидя в избушке попивая чай с малиновым джемом, всем телом и душой, ощущать чистоту тела и здоровье души.
Думаю, что тамошние места могут со временем стать туристической Меккой для экстремалов, ибо такой чистоты и нетронутости природы ни до, ни после, моего там "сидения" здесь, нигде не видел. Зима и снег изолируют эти долины и добраться туда можно только на вертолёте.
Когда я прилетел на Кавокту - так называлась речка, шумящая быстрым течением подо льдом рядом с домиком, после недавних снегопадов снег на вертолётной площадке ещё не затвердел, и мы выгружались, не выключая моторов и не останавливая винтов.
Я вышвырнул упиравшегося Пестрю на снег и он пополз на брюхе, подальше от страшной винтокрылой машины, ревущей, рубящей воздух длинными винтами.
Мы под этот грохот и рёв, выгрузили продукты на следующий месяц, рулоны фотобумаги, для сейсмо-датчиков, простились с улетающими на базу ребятами и помахав руками, улетающему в серое, неприветливое небо вертолёту, остались одни, среди белого заснеженного пространства, укрытого насторожённой морозной тишиной!
Началась наша долгая вахта, на затерянной в горных просторах, сейсмостанции...
Жизнь вдвоём имеет свои неприятные, а часто и страшные подробности.
Надо быть очень терпимым и спокойным человеком, чтобы жить вдвоём в тесной избушке, на пространстве в несколько квадратных метров.
Вспоминаются истории про полярников, проживших бок о бок, несколько зимних месяцев вдвоём в избушке. Они на всю жизнь перестали разговаривать между собой, будучи до зимовки хорошими друзьями...
Главная проблема - это отсутствие тем для общения. В первые несколько дней напарники рассказывают о себе всё, а потом идут надоедливые повторения, которые очень скоро начинают не на шутку раздражать...
Я придумывал разные походы и это спасало нас от сенсорной депривации - информационного голода! Позволяло, отвлекаясь хоть на день от надоевшей рутины, набираться впечатлений, о которых можно было не морщась, разговаривать несколько дней.
Для меня жизнь вдвоём намного тяжелее чем в одиночестве и поэтому, я держал себя в руках, следил за своими словами и эмоциями - иначе возможны нервные срывы и большие, опасные неприятности...
Вот тому пример...
Пара моих сослуживцев, которые работали здесь до нас, залетела на сейсмостанцию "Кавокта" друзьями, а закончилось всё гибелью одного из них. Но это случилось уже позже...
Трудности совместной изолированной жизни касаются полярников, космонавтов и таких вот, как мы, затворников снежного плена. И если полярников и космонавтов тестируют на совместимость, то нас, конечно никто не подбирал заранее.
Несколько дней, в начале переселения мы с Нестером, говорили обо всём. Потом начались перебои в выборе тем или повторы, начинавшие раздражать. Потом мы замолчали и кроме трёх четырёх фраз за день, ничего не говорили.
Потом начинает раздражать в напарнике всё: как он ест или как смеётся. Всегда находишь, какие-нибудь недостатки в его поведении. И внутренне накаляешься. А если он ещё и храпит по ночам или портит воздух во сне, то не можешь освободиться от принудительного общения и ночью...
Постепенно раздражение накапливается и переходит в беспричинную ненависть...
А тут уже и до греха недалеко...
Поводом для роковой ссоры у знакомых операторов, о которых я упомянул выше, была бражка, которую "соорудил" один, "...бывший зэк, большого риска человек...", как поётся в песне Высоцкого. А второй - охотник и трезвенник, да к тому же ещё и старший по станции, после выяснения отношений, вылил её на снег...
Бывший зэк обматерил напарника и решил пробиваться к центральной Бамовской дороге, уходить на базу. И по пути несколько раз провалившись под лёд, замёрз, тщетно пытаясь разжечь костёр.
У нас с Нестером жизнь была повеселее. Хотя меня раздражало его выпячивание старшинства на станции - он был моложе меня лет на двенадцать. Ещё, я очень переживал о семье и детях, оставленных мною в городе.
Тем не менее, когда через полтора месяца, я улетал на базу, мы с Нестером простились дружески.
Зато на всю жизнь я усвоил правило проверенное на опыте: "Ты живёшь не один на свете!" И ещё, я с благодарностью вспоминал армию, которая научила меня сосуществовать с разными людьми и стараясь самому быть свободным, не "заедать" жизнь других!
Армию, правда, уже значительно позже, я стал воспринимать как монастырь, как "проверку на дорогах" жизни, как испытание которое нам даёт Бог, чтобы понять себя и других, тех, кто живёт рядом и вокруг нас.
И я бы настоятельно посоветовал всем, кто хочет воспитывать свою волю, пройти через это нелёгкое испытание. В конце концов все невзгоды забудутся, а армейская закалка, останется. И потом, только после армии, я по - настоящему начал понимать, что значит быть свободным...
... По прилёту с Кавокты на базу, меня отправили на сейсмостанцию на другую сторону Северо-Муйского перевала, где я с удовольствием стал жить один - после вынужденного общения на Кавокте, это было для меня почти что раем.
А потом моим напарником стал Толя, весёлый, простоватый, но безобидный парень лет двадцати пяти, давно работавший в отряде.
Наслышанный о моём самостоятельном характере, он вёл себя прилично. А когда изредка напивался, то приходя в домик ложился спать, что-то недовольно бурча. Назавтра он просил у меня извинения и клялся, что бросает пить.
Вскоре он уехал на строительство новой сейсмостанции, на Белых Озёрах и я вновь остался один...
2017-2023 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal