Украина:

Я вижу Короля, отдающего приказы ангелам   23k   "Рассказ" Украина

Ars moriendi   70k   "Рассказ" Украина

Глава XVIII


Шепот в тени.
/ 11.15.2010/04:10 - 11.30/
Резиденция Ордена
госпитальеров.
Палаццо Мальта.
Рим

Когда разъяренный комиссар Лугани ворвался с тремя инспекторами полиции в комнату досмотра багажа, Стефано как раз допивал еще не успевший остыть кофе, приготовленный для кардинала. Размахивая липовым ордером, который сам же и выписал на скорую руку, он прошипел, пылая злостью:
- Я же предупреждал вас, что со мной шутки плохи.
- Надо же, как быстро у вас все получается, - изобразив наигранное удивление, ответил Стефано. Ваш Бэтмен так спешил к прокурору, что впопыхах даже с датой запутался. Насколько я помню, еще пятнадцать минут тому назад у вас никакого ордера на арест не было. Следовательно, вчерашним числом он никак не может быть выписан.
- Послушай, умник, если через минуту ты не выдашь нам кардинала, то в этих самых браслетах мы увезем и тебя вместе с ним, - размахивая перед начальником таможни наручниками, сказал капитан Понти. У меня для таких как ты есть специальная камера, в которой сидит маньяк-извращенец двухметрового роста. Не успеешь и глазом моргнуть, как он предложит тебе покурить свою трубку.
"Похоже, этот Лугани собрал вокруг себя одних ублюдков. Надо потянуть время, чтобы "скорая" успела отъехать подальше от аэропорта", - рассматривая дизайнерские туфли инспекторов и комиссара по две тысячи евро за пару, подумал Стефано.
Допив кофе, он не спеша свернул ордер вдвое и спрятал его во внутренний карман. Прекрасно понимая, что все эти угрозы не более чем пустой звук, он вызвал по рации охрану, и спокойно ответил, бряцающему наручниками капитану:
- Надо же, страхи какие. А вы не боитесь, что утром уже сами будете стирать носки своему маньяку? Кто знает, всякое может случиться.
Понти не привык, чтобы кто-то так дерзко вел себя, не желая подчиниться требованиям комиссара. Разозлившись, он схватил Стефано за лацканы пиджака, но тот, занимаясь боксом с пятнадцатилетнего возраста, рефлекторно ударил его в солнечное сплетение коротким правым хуком. Он не хотел вкладывать в удар больше силы, чем того требовала ситуация, но рука у Стефано была тяжелой. Согнувшись от боли, капитан присел на корточки и громко выругался, пытаясь восстановить дыхание. Подоспевшие в досмотровую комнату крепкие охранники секьюрити аэропорта вовремя оттянули в сторону двух других инспекторов, которые уже успели вытянуть пистолеты, направив их на таможенника. Комиссар только сейчас обратил внимание на то, что в комнате были установлены две камеры видеонаблюдения. Страсти накалились до предела. Он понял, что всем необходимо успокоиться, иначе видеозапись несомненно направили бы в отдел внутренних расследований.
- О"кей, сеньоры. Вы только что напали на офицеров полиции при исполнении служебных обязанностей. Но я готов закрыть на это глаза, если вы сейчас же выдадите нам кардинала Сантори.
- Его увезла скорая помощь за пять минут до вашего прихода, - ответил начальник охраны, поправляя съехавшую набок фуражку.
- То есть, как увезла? - спросил Лугани, не желая верить своим ушам.
- Сердечный приступ, что тут удивительного, - стараясь выглядеть спокойным, ответил Стефано.
Комиссар и инспекторы побежали к выходу, забыв о фальшивом ордере, который начальник таможни решил по окончанию смены отвезти в прокуратуру. Сняв номерные знаки с ВМW комиссара, они помчались по хорошо освещенной автостраде, заставляя впереди идущие автомобили при помощи спецсигналов и проблесковых огней освобождать левую полосу.
Молодая, двадцатишестилетняя врач-кардиолог скорой помощи Лиза Мейтнер поднесла вату с нашатырным спиртом к ноздрям кардинала, но он по-прежнему не приходил в себя.
- Расширенные зрачки, пульс не прощупывается на двух сонных артериях. На лицо все признаки комы. Ты зря теряешь время, чтобы привести его в чувство, - сказал санитар Лео, увидев растерянность на лице Лизы.
- Думаешь, пора вводить адреналин? - неуверенным голосом спросила она, все еще сомневаясь в том, что необходимо принимать кардинальные меры.
- Лиза, проснись! О чем ты вообще говоришь? У него гипоксия и он не дышит. Подключи его немедленно к аппарату искусственной вентиляции легких, иначе он умрет ровно через пять минут, - сказал санитар, удивляясь нерешительному поведению врача, чего раньше никогда не замечал за ней.
Поскольку у Лео было вдвое больше практического опыта, он сам ввел внутривенно два кубика адреналина пациенту, находящемуся в критическом состоянии. Лиза смотрела на секундомер, в ожидании проявления реакции веденного препарата. Прошло не менее минуты прежде чем губы Сантори зашевелись. Врач отвела маску в сторону, и он произнес очень слабым затухающим голосом.
- Мы... все дети любящего нас Отца... и так будет ... до бесконечности, пока мы сами не скажем... хватит.
- Что? Что вы сказали? - склонилась к нему Лиза.
Кардинал схватил врача за руку и, приподняв голову, прошептал ей на ухо:
- Стоит только подумать... что ты уже знаешь как выглядит дьявол, и он...тут же... меняет свое обличье.
Не успела девушка осмыслить эту обрывочную фразу, как острая обжигающая боль пронзила насквозь ее тело.
- йонг-йонг-йонг..., - не менее десятка пуль пробили корпус кареты скорой помощи, разбивая и разрывая все на своем пути.
Лиза упала на колени, схватившись за левый бок руками. Санитар потянулся за стерильным бинтом, но как только он разорвал упаковку, еще одна автоматная очередь, выпущенная в фургон, сразила его наповал. Водитель кареты скорой помощи лавировал из стороны в сторону, сбивая окрашенные флюорисцентной краской пластиковые пирамиды и не давая седьмой модели BMW обогнать себя на узком участке автострады, где проводились ремонтные работы. Он знал, что скоро ему придется повернуть на виа Кристофоро Коломбо, и тогда его шансы выжить будут еще меньше, чем сейчас.
Вдавив педаль газа в пол, водитель переключился с пятой на четвертую передачу, затем снова на пятую и разогнал машину до ста шестидесяти километров в час. Когда стрелка на спидометре замерла, не желая уходить дальше, за отметку сто шестьдесят пять, он резко затормозил в надежде на то, что водитель машины преследователей ночью не успеет вовремя среагировать и врежется в задний бампер фургона. Но все произошло не так, как он предположил. ВMW резко взяла влево и, процарапав всю правую сторону, протиснулась между бетонным заграждением автобана, и каретой скорой помощи. Вырвавшись вперед, машина резко остановилась, развернувшись поперек дороги в тридцати метрах по движению.
Из машины вышли три инспектора и комиссар. Они в упор расстреляли кабину, продырявив ее как решето. Истекая кровью, раненный водитель упал на пол, боясь даже пошевелиться.
Капитан Понти хладнокровно добил водителя выстрелом в голову. Затем он обошел фургон и открыл боковую дверь, из которой вывалилась рука убитой девушки. Направив пистолет на кардинала, он уже хотел нажать на курок, но выпущенные в него пули с характерным тупым звуком пробили его шею и раздробили кости позвоночника, повалив детектива на асфальт. В следующие секунды, оставшиеся два инспектора, упали как подкошенные по бокам комиссара, прошитые точными, короткими автоматными очередями.
- Брось пистолет и медленно подними руки вверх! - раздались голоса из автомобилей, ослепивших фарами комиссара Лугани.

* * *

Кардинал проснулся в незнакомой ему светлой комнате с высокими белыми потолками, лишь отдалено напоминающей медицинскую палату. Голова была необыкновенно чистой и ясной. Он оглянулся по сторонам. Кроме сиделки-монахини, читающей книгу у широкого окна, через которое были видны оголенные ветви деревьев, в комнате никого не было. С правой стороны от него стояла капельница, а с левой только монитор, измеряющий пульс и давление.
"Для интенсивной терапии аппаратуры явно не достаточно, значит, со мной ничего серьезного не произошло", - подумал Сантори.
Бутылка талой альпийской воды "Сан-Бенедетто", белые розы в вазе на прикроватной тумбочке и мягкая шелковая пижама с приятным запахом свежести подсказали кардиналу, что заведение, в котором он оказался, никак не могло быть тюремной больницей.
Облизав сухие губы, он отчетливо ощутил вкус мяты во рту. В памяти всплывали сцены его задержания в аэропорту: лица священников из Мальты, одному из которых он передал шкатулку и свою визитку; дерзкого сопляка, перерывшего все вещи в сумке; начальника таможенной смены Стефано, пообещавшего его вывезти в безопасное место; и еще этот удивительный цветной сон, в котором он парил подобно птице над Райским Садом.
Стрелки круглых настенных часов перевалили за десять утра. Приподнявшись на кровати, Сантори прокашлялся и потянулся за бутылкой воды. Уже не молодая сиделка тут же вскочила со стула, выронив книгу из рук, как будто кто-то обдал ее кружкой кипятка. Тонким высоким голоском она завопила:
- Ваше преосвященство, вам врач категорически запретил вставать до его прихода.
Подбежав к кровати, она налила воду в одноразовый стаканчик и застыла с открытой бутылкой в руках, уверенная в том, что пациент захочет еще воды.
"Ваше преосвященство - это намного лучше, чем Дитрих Фабер", - подумал Сантори, с жадностью опорожнив еще один стаканчик с водой.
- Мне приснился сон, сестра. Когда-то наш мир был таким же завершенным и прекрасным, как Райский Сад. Но потом земля вдруг наклонилась, и мы все упали, а когда поднялись на ноги, уже не могли стоять ровно.
Дверь палаты открылась, и в комнату вошел дежурный врач.
- Слава Богу, что вы будете стоять твердо, да еще и на своих ногах, а не на протезах.
Уловив удивленный взгляд кардинала, врач представился:
- Лука Гаспирини, главный врач больницы. Перед тем, как вас выписать, я обязан поинтересоваться, как вы себя чувствуете?
- Благодарю вас. Силы ко мне вернулись.
- Судя по тому, в каком состоянии сейчас находится водитель, санитар и врач скорой помощи, все могло сложиться для вас совсем иначе. Так что вы родились в рубашке.
- Меня привезли сюда в карете скорой помощи?
- У вас случился сердечный приступ в аэропорту, и " скорая" повезла вас в городской кардиоцентр, но по дороге произошла ужасная авария всего в нескольких кварталах от нашей больницы. Поскольку жизнь пострадавших висела на волоске, вы и попали к нам.
- Да, я слышал об этом. Вы, врачи, называете это золотым временем.
- Совершенно правильно. Задержись мы хоть на минуту с оказанием помощи, и кто знает, как оно могло быть.
- Где я нахожусь, и где мои телефоны?
- Вы находитесь в больнице резиденции Ордена мальтийских рыцарей палаццо Мальта.
"Снова госпитальеры. Значит, это не они меня предали. Иначе, для чего им было меня спасать".
Вспомнив о шкатулке и священнике, который должен был ему позвонить, кардинал разволновался.
- Телефоны я поставила на зарядку, но по указанию главного врача накрыла подушкой. Впрочем, они у вас и так негромко звонят и всего один раз, - опережая вопрос, ответила сиделка.
- На первом этаже в холле вас уже час как ожидает падре Торкватто. Он хочет вам лично передать какие-то важные документы. Сказал, что вы договорились с ним сегодня ночью в аэропорту.
- Если я был без сознания, то как же он меня нашел?
- Я полагаю, он сам вам все объяснит, - загадочно улыбнулся Лука Гаспирини.
- Благодарю вас док, если вы не возражаете, я начну собираться.
- Вас в холле еще два сеньора ожидают.
- И кто же они?
- Они сказали, что должны были встретить вас ночью в аэропорту, но так и не дождались.
Остановившись у двери, главный врач добавил:
- К сожалению, но ваш костюм пришел в негодность, поэтому те два сеньора взяли на себя смелость приобрести вам новый.
Сантори принял душ. Заметив на руке еще один след от укола, кроме того, что остался от катетера, кардинал сразу понял причину своего шестичасового провала памяти. Он пытался пробить эту глухую стену забытья, но как он ни напрягался, у него ничего не получалось.
Новый костюм на удивление хорошо сидел, как будто его сшили после нескольких предварительных примерок. Во внутреннем кармане кардинал нашел водительские права, паспорт со своим настоящим именем, кредитки и конверт с небольшой суммой наличных.
"В нем три-четыре тысячи евро, не больше. Впрочем, и эти деньги не на что тратить. Они запихнули их в карман скорее для приличия, чем по необходимости", - подумал кардинал.
В подкладке ворота пиджака Сантори нащупал чип, также как и в том костюме, который был пошит портным великого приора Ордена мальтийских рыцарей. Придуманная ими личность швейцарского физика канула в небытие, что не могло не обрадовать кардинала. Ему с самого начала не понравилась эта затея, построенная на зыбучих песках.
"И когда только они все успевают? Всего за двенадцать часов два раза умудриться поменять документы. У этих протестантов-госпитальеров действительно длинные руки", - подумал Сантори, глядя в окно с чисто вымытыми стеклами.
Утренняя дымка уже рассеялась к одиннадцати часам. Взору кардинала открылось холодное небо, окрашенное в бледно-голубые тона. Белые перистые облака застыли неподвижной картинкой, словно были вышиты из тонких шелковых нитей на его фоне. Кардинал открыл окно и глубоко вдохнул свежесть осеннего воздуха, насыщенного кислородом и запахом опавших листьев.
Дикие зеленые попугаи похожие на неразлучников вот уже на протяжении лет пятнадцати как прилетали поздней осенью из Северной Африки в пригородные районы Рима, где росло много лакомых ягод и фруктов. Они облепили яркими зелеными красноклювыми пятнами все деревья в саду резиденции, жадно склевывая оставшуюся на ветках вишню, сморщенную от ночных холодов.
Позвонив аббату, Сантори прикрыл глаза. Запах дыма горящих листьев унес его в далекое детство когда, возвращаясь со школы с соседскими мальчишками, они прыгали в высокие кучи рыжей осенней листвы, а затем поджигали их, дразня местных дворников. После шестого гудка в телефонной трубке раздался надломленный голос аббата Томильони.
- Ваше преосвященство, слава Богу, что вы ответили. Мы так волновались. Утром мне позвонил секретарь приора и сказал, что с вами случился сердечный приступ в аэропорту.
- Сейчас со мной все в порядке. Господь охраняет нас и ведет к намеченной цели. Сегодняшняя ночь будет решающей. Я готов сразиться с нашим извечным врагом.
- В ту ночь мы потеряли шестерых братьев и теперь, для того чтобы отслужить оставшиеся мессы, позвольте мне связаться со своими друзьями в Риме. Они с радостью примкнут к нам. Через пару часов мы сойдем на берег в порту Неаполя, и у меня будет вполне достаточно времени, чтобы все успеть организовать до вечера.
- "Тому, кто трепещет перед Господом, Он укажет какой путь избрать", - процитировал стих из Псалтыря кардинал и уже от себя добавил:
- Господь сам позаботится об этом и восполнит наши ряды, ибо только Ему ведомо, что на сердце у человека.
- Простите меня, ваше преосвященство. Ревность за веру ослепила мой разум.
- Позвоните мне, когда будете в Риме, и да хранит вас Господь.
Выпив лекарство, оставленное врачом, кардинал спустился по лестнице в холл больницы монастыря. Он очень удивился, увидев отполированные до блеска мраморные полы, мягкие кожаные диваны, изящные хрустальные люстры, обилие всевозможных экзотических растений в вазонах, расставленных вокруг мраморных колонн в центре холла, стойку регистратуры из классического красного дерева. Весь этот роскошный интерьер никак не увязывался с аскетическим образом жизни монахов-госпитальеров, убежденных протестантов в пятнадцатом колене.
У стойки регистратуры стояла высокая, высохшая и сгорбленная, как старая пальма, сестра Луиза. За ее спиной на стене, обшитой лакированным орехом, сияла золотом надпись на латыни: "Ессе Аgnus Dei" - ( Вот Агнец Божий). Под надписью была картина, написанная маслом, изображающая Иоанна Крестителя, держащего агнца в руках с крестообразным нимбом.
- Иоанн, увидев идущего Иисуса, сказал: "Вот Агнец Божий", - улыбнулся Сантори, поздоровавшись таким образом с сестрой.
Без тени улыбки на лице Луиза медленно повернула голову вправо, а затем скорректировала линию направления взгляда за счет смещения самих зрачков к краю глаза.
"Она наводит угол зрения как дальнобойное корабельное орудие", - подумал Сантори, инстинктивно повернув голову вслед за ней.
Он увидел двух мужчин среднего возраста, расположившихся на диване в дальнем углу холла, откуда хорошо была видна стоянка машин. Заметив, что кардинал смотрит на них, они махнули ему рукой и не спеша направились к охранникам, стоящим у входа.
- Эти сеньоры в черных костюмах попросили передать, что они из Мальты от принца Ричарда. Ваш багаж уже находится у них.
- Благодарю вас сестра Луиза, - ответил кардинал, прочитав ее имя на бейджике, который был приколот к правому карману.
Он уже хотел было повернуться к ней спиной, но линзы очков шестидесятипятилетней Луизы зловеще заблестели под натиском энергии, исходящей из ее глаз в виде полупрозрачных искр.
- Я сказала еще далеко не все, что должна была вам сказать, - остановила она Сантори властной интонацией голоса, заставив его затаить дыхание. Вас ожидает отец Торквато. Он тоже не один. За пять минут до того как вы спустились вниз, появился довольно странный тип и присоединился к нему. Он назвался епископом Бартанурой из Ганы. Но я хочу вам сказать, ваше преосвященство, что если у католиков, такие сомнительные личности рукополагаются в сан епископа, то можно с полной уверенностью заявить, что рыба уже начала гнить с головы. Хотелось бы верить, что вы не были причастны к этому безобразию.
Пылая гневом, Луиза сильно сжала шариковую ручку, так что ее высохшие пальцы побелели.
"Надо же, сколько в ней злости", - подумал Сантори, не став благодарить ее во второй раз.
Луиза показалась ему больше похожей на надзирателя женского барака Освенцима, чем на сестру милосердия, поэтому он ограничился легким кивком головы и поспешил удалиться, так и не выяснив, в какой части города находится резиденция мальтийского Ордена.
Святые отцы, сидящие на кожаных диванах внутри оазиса, окруженного с трех сторон мраморными колоннами и трехметровыми декоративными растениями в массивных горшках из белой керамики, были практически невидимы ни для кардинала, ни для людей великого приора, ожидавших его у входа.
Сантори отчетливо почувствовал нервное напряжение, витающее в атмосфере холла. На расстоянии двадцати метров от него возле рамки металлодетектора трое охранников из секьюрити больницы рефлекторно держали правую руку на кобуре, готовые в любую секунду устранить опасность, грозящую высокопоставленному гостю. Возле лифта бесцельно маячили три "врача" со сломанными носами и квадратными подбородками, бросая косые взгляды на священнослужителей, ожидающих кардинала.
Как только он вышел из-за колонны, отец Торкватто поднялся с кресла, и расплылся в улыбке, не выпуская кейса из рук. Обняв Сантори одной рукой, он шепнул ему на ухо:
- Я принес шкатулку и сердца своих братьев, прилетевших со мной в Рим. Мы пойдем с вами до конца во имя спасения веры.
Похлопывая по плечу падре, кардинал взглянул на типа лет пятидесяти, нарядившегося в облачение епископа, и сразу понял причину небеспочвенного возмущения сестры Луизы и беспокойства охраны.
Экстравагантный худощавый мужчина с крупной татуировкой на лбу в виде перевернутого пентакля априори не мог быть католическим епископом даже в Гане. Он скорее был похож на рок звезду из семидесятых годов прошлого столетия, плотно подсевшего на героин. Закрученные спиралью кверху в виде бараньего рога красные лакированные туфли на высокой платформе, два-три перстня, нанизанные на каждый палец, пирсинг в носу и на губах, длинные, ниспадающие до плеч волосы, многочисленные синяки и красные точки на вздутых венах кистей рук, - все свидетельствовало о том, что человек, решивший выдать себя за епископа, находился в давнем конфликте со своим внутренним миром, и никак не мог привести его в порядок.
- Я слышу ваш шепот в тени и вижу на сердце лишь надежду на радость, но не саму радость, - глядя на кардинала немигающим взглядом питона, негромко сказал Бартанура, откинув голову на изголовье дивана.
- Мы виделись с вами раньше?
"Епископ" сжал кулаки с такой силой, что даже пальцы захрустели. Его зрачки расширились, а лицо буквально на глазах вытянулось вперед и приняло зловещий демонический вид.
- Короткая у тебя память. Ведь это я остановил своего демона, когда он хотел задушить тебя той ночью в Альпах во время ритуала, - уже не своим, а низким голосом Сатаны произнес черный маг Бартанура.
Отец Торкватто перекрестился и в ужасе отпрянул назад. Вытянув из кейса молитвенник, он незамедлительно принялся читать вслух псалмы, защищающие от сил зла. Привлеченные его дрожащим от испуга голосом охранники насторожились и сделали несколько неуверенных шагов в сторону "оазиса", расположенного в самом центре просторного холла. Хотя им и было видно, что "епископ" неподвижно сидит на своем месте, они подали знак "врачам", стоящим у лифта, и те тоже начали незаметно приближаться к странному типу, разговаривающему пугающим басом.
- Если они сделают еще хоть шаг в нашу сторону, то их жены останутся сегодня вдовами. Кому как не тебе, Христову псу, должно быть известно, что мой голод по человеческим душам неутолим, - сказал Сатана устами Бартануры.
Его глаза уже выглядели полностью залитыми черным лаком, и от одного лишь взгляда на них падре Торкватто принялся молиться еще усерднее. Кардинал вышел из закрытого высокими декоративными растениями оазиса в зону видимости и как можно спокойнее обратился к охранникам:
- Прошу вас, сеньоры, нет повода для беспокойства. Епископ недавно перенес операцию на голосовые связки, не обращайте внимания.
Все восемь человек, приставленных великим приором Ордена охранять кардинала, были на взводе. Они с недоверием посмотрели на Сантори, не зная, что им предпринять. Низкий громкий голос экстравагантного гостя казался им угрожающим. Он не был похож ни на что, слышимое ими ранее.
- У тебя есть то, чего не должно быть у служителя Божьего. Отдай моему епископу восковую куклу Бетулы, и я обещаю, что никто из вас не пострадает.
Кардинал вытянул из кейса падре Торкватто шкатулку. Протянув ее дьяволу, он спокойно сказал:
- Возьми, если сможешь. Но мы оба знаем, что пока ты находишься в его теле, твой епископ не сможет даже прикоснуться к ней.
- Помни, если обманешь, все они умрут.
Сиделка, дежурившая в палате, по указанию охраны принесла на подносе зеленый чай с медом. Она должна была убедиться в том, что странный гость не угрожает кардиналу оружием. Опустив голову, чтобы не смотреть на таинственного посетителя, сестра Софи принялась расставлять на столике из толстого матового стекла блюдца и чашки. Наливая в них чай, она не переставая бубнила себе под нос всякую чушь, пытаясь создать непринужденную атмосферу:
- Сегодня на улице уже по-настоящему холодно, даже вишня в саду вся сморщилась. Ночью обещают мороз, а эти ученые, по-прежнему, продолжают трезвонить на каждом углу о мифическом потеплении климата. Им лишь бы было о чем-то поговорить. Лучше бы делом занялись и придумали, как прокормить семь миллиардов голодных ртов без своей бесовской генетики. Говорят, что они уже пшеницу выращивают с геном скорпиона, чтобы потом собирать хорошие урожаи даже в засуху. Я уже не говорю о винограде, персиках и томатах. В их клетки внедрили ген африканской песьей мухи, которая якобы поедает тлю. Можно подумать эта муха такая глупая, чтобы вместо хлеба и мяса питаться какой-то несчастной микроскопической тлей.
Сестра Софи рассмеялась на удивление звонким смехом и добавила:
- Эти олухи от науки уверены, что тля обязательно испугается запаха этой мухи, и тогда можно будет не обрабатывать растения медным купоросом.
Налив всем еще "дымящийся" чай, Софи напомнила о сотовом меде, который блестел ярче янтаря в белой фарфоровой чашке.
- К счастью мед еще натуральный. Его нам привозят монахи прямо с пасеки. Куски немного крупно нарезаны, но зато выглядят аппетитно. Блюдца и ложки возьмете сами, а нож ...
- Говоришь песьи мухи? - спросил Сатана, заставив сестру Софи вскрикнуть и выронить из рук нож для нарезки медовых сот, который громко зазвенел, ударившись о фарфоровую тарелку.
- Ну что же, пусть будет так. Аминь! - зловеще произнес дьявол.
Бартанура широко открыл рот, из которого начали вылетать роем африканские мухи, чей укус был намного болезненней укуса европейского овода. Облепив Софи за считанные секунды, они принялись ее нещадно жалить и пить кровь. Сестра завизжала, как будто на нее накинулась стая голодных крыс. Размахивая руками, она побежала в сторону туалета, заставляя мух еще яростнее атаковать ее.
Сантори без промедления открыл шкатулку. Заслонив собою падре Торкватто, он развернул пергамент с текстом на латыни, который записал кровью волка во время черной мессы и начал громко читать магические заклинания. В тот же миг вокруг священнослужителей образовалось пространство, непреодолимое для сил зла. Песьи мухи продолжали непрестанно вылетать из открытого рта черного мага Бартануры. Ударяясь на лету о невидимую преграду, они облетали кардинала и падре с двух сторон подобно горной реке омывающей скалу. Взмыв вверх к потолку, они устремлялись водопадом на опешивших от неожиданности охранников.
- Стреляйте, стреляйте в него, - выкрикнули почти одновременно двое госпитальеров, ожидавших кардинала у входных дверей.
Застывшие всего в десяти метрах от черного мага "врачи" пришли в себя от резкого окрика, но как только они потянулись за пистолетами, десятки тысяч песьих мух с яростью диких ос набросились на них злобно жужжащим роем.
- Эти твари больнее кусаются, чем африканские пчелы, - выкрикнул кто-то из них.
Прижимаясь спиной к кардиналу, отец Торкватто продолжал шепотом молиться:
- Спаси, Господи, спаси нас от дьявольской напасти! Заступись за рабов своих пресвятая Богородица. Архангел Михаил со своим воинством заступись за нас!
Облепленные мухами, охранники метались по холлу не в силах что-либо предпринять. Не прошло и минуты с момента начала атаки, как первый из них сдался и полностью обессиленный упал на пол. В попытке остановить дьявольские козни, двое госпитальеров открыли огонь по Бартануре, но тучи мух, летающих в воздухе и кусающих за лицо и руки, не позволяли им точно прицелиться. Пули рикошетом отлетали от мраморных колонн, высекая из них искры. Они пробивали насквозь стволы бамбука и толстую дубленую кожу диванов, разбивали вдребезги горшки растений, но ни одна из них так и не достигла своей цели.
- Бежим отсюда, выкрикнул один из госпитальеров, лицо у которого распухло от укусов и стало похоже на большую отбивную.
Оказавшись снаружи, они побежали в панике со всех ног к стоянке, увлекая за собой длинный шлейф из разъяренных насекомых, которые жалили их нещадно, оставляя призрачные надежды на спасение.
Отмахиваясь изо всех сил от кровососущих тварей, один из оставшихся в живых "врачей" все-таки успел выстрелить в затылок Бартануре еще до того, как песьи мухи заполнили его рот, ноздри и легкие. Как только сердце черного мага остановилось, все насекомые в один миг превратились в черную пенициллиновую пыль, опавшую на пол как вулканический пепел. Сантори и падре Торкватто по-прежнему шептали заклинания и молитвы. Они стояли спиной друг к другу под ветвями высокого бамбука, не замечая никого вокруг себя.
Спустившись по лестнице вместе с тремя коллегами, главный врач Лука Гаспирини окинул взглядом холл, усеянный мертвыми человеческими телами. Весь пол был покрыт трехсантиметровым слоем черного смолянистого пепла. Подавив в себе желание вернуться обратно в кабинет, он лишь удивленно присвистнул и отдал распоряжение всем надеть респираторные маски.
- Похоже на гибель Помпеи, - стараясь выглядеть в глазах своих коллег невозмутимым, сказал реаниматолог Бруно Тонелло.
- Жуткая смерть, иначе не скажешь, - добавил дежурный врач приемного отделения Джузеппе Лонго.
Подойдя вплотную к кардиналу Сантори, главврач обратился к нему, ожидая, что тот сразу же выйдет из транса:
- Пожалуй, у этих парней сегодня выдался не самый удачный день. Что скажете, ваше преосвященство?
Лука пощелкал пальцами перед его лицом, но кардинал, войдя в глубокий транс, продолжал перечитывать текст заклинаний в пятый или шестой раз, никак не реагируя на примитивные тесты врача.
- Он мне чем-то напоминает турецких дервишей, - сказал Бруно.
- Да, только без колпака и не крутится, а в целом - эффект точно такой же, - согласился с ним Джузеппе.
- Может, вы его просто больно ущипнете? - усаживая в кресло падре, предложил Тонелло, не желая усложнять банальную на его взгляд ситуацию.
- Ты предлагаешь вот так просто взять и больно ущипнуть кардинала? - залившись краской, спросил главный врач.
- Ну...не обязательно за задницу, хотя, судя по его комплекции, больше и ущипнуть не за что. Одни кожа да кости, - не растерялся анестезиолог Ломбарди, придя на помощь коллеге.
Прижимая кейс со шкатулкой к груди, падре дрожал всем телом. Он все еще находился в состоянии сильного стресса. Ломбарди заставил его принять сразу две таблетки валиума и одну корвалола. Заметив, как врачи втроем укладывают кардинала на носилки, а реаниматолог набирает в шприц из ампулы препарат, он слабым голосом обратился к ним:
- Оставьте его преосвященство в покое. Он сам выйдет из состояния медитативного транса, когда посчитает нужным.
- Хм... очень похоже на то, что он уже совсем ничего не считает, - сказал главврач Гаспирини, проверяя фонариком расширенные зрачки кардинала.
- Вот-вот будет второй инфаркт всего за семь часов. Сердце может не выдержать такой нагрузки. Нужно срочно привести его в чувство, - читая мысли главврача, согласился с ним реаниматолог Бруно.
Тем временем, пока Ломбарди вводил два куба адреналина кардиналу внутривенно, врачи осматривали погибших охранников и двух сестер милосердия.
- По-видимому, смерть наступила у всех от удушья. Хотя, трудно сказать. Тела сильно разбухли от укусов, - сделал заключение Джузеппе Лонго.
- На них буквально нет живого места. Анафилактический шок тоже нельзя сбрасывать со счетов, - добавил Бруно Тонелло.
В холл вошли санитары, которые осматривали тела выбежавших наружу госпитальеров. Скрестив руки и отрицательно покачав головой, старший из них доложил главврачу:
- Те двое в черных костюмах, что приехали утром раньше других, тоже мертвы. Они даже не успели добежать к машине. Жуткая смерть.
- Итого получается десять. Вместе с этим епископом дьявола - одиннадцать, - подсчитал потери Лука Гаспирини.
Не желая обсуждать с коллегами произошедшее, он распорядился:
- Подгоните дежурную машину ко входу, всякое может по дороге случиться. Вызовите полицию только после того, как я увезу

Лупу О. Черная месса   20k   "Рассказ" Украина

Глава XIV


Черная месса
/ 10.13.2010/02:30/
Католический монастырь
Монте-Кассино. Италия.

В середине ноября в базилике монастыря Монте-Кассино монахов бенедиктинцев, являющихся примером аскетического образа жизни, все еще не топили, и ночью шел пар изо рта. Лунный свет пробивался сквозь высокие стрельчатые арки, разливая молочное сияние вокруг алтаря. Кардинал Сантори приподнял над головой золотую чашу с кровью только что зарезанного волка и громко произнес, так что от его голоса затрепетало пламя семи свечей, расставленных на алтаре.
- Omnis homo velox est! (Всякий человек да будет скор на слышание). Да освятится кровь сия Духом Божьего гнева и да пребудет она на нас, до тех пор, пока мы не искупим грех блудницы ее кровью.
- Амен! - дружно произнесли двенадцать монахов, стоящих вокруг алтаря. Опустив чашу с кровью волка на алтарь, он взял из позолоченного блюда большую гроздь красного винограда и, выдавливая сок в чашу для причастия, произнес:
- Сии есть гроздья гнева Господнего.
- Амен! - повторили братья.
- Брат Томильони, ты первым удостоился принять Божий знак и благословение на праведное дело. И да будет оно одно у каждого из нас - важнее тысячи прочих!
Вырвавшись из полумрака, дым от ладана поднялся вверх и стал отчетливо виден в конусообразных полосах лунного света, льющегося из боковых окон. Епископ Томильони приблизился к кардиналу и, молитвенно сложив руки, покорно склонил голову.
- Ecce virgo concipiet et pariet filium. И будет, дева во чреве примет семя от Сатаны, и родит сына, и дьяволица имя ей! - сжав со всей силы в кулаке гроздь винограда, сказал кардинал.
- Porta haec clausa erit! ( Да будут ворота сии затворены), - раздался в ответ стройный гул мужских голосов.
Заглянув в глаза молодому по церковным меркам пятидесятилетнему аббату, опальный кардинал медленно заскользил пылающим гневом взглядом по лицам других монахов, которые были избранны из сотен других стать этой ночью посвященными. Тусклый мерцающий свет от горящих в их руках восковых свечей придавал их фигурам с поднятыми капюшонами мистический, и даже зловещий вид. Крестообразно помазав лоб епископа кровью волка, Сантори провозгласил:
- Властью кардинала, данной мне Господом, посвящаю брата Томильони в ревнителя за чистоту веры Христовой. Да будешь ты как волк преследовать врагов Бога нашего, доколе не истребишь их всех. И да не споткнется нога твоя о камень!
- Consequitur quodcunque petit, - ( Чтобы я не преследовал, я настигну это) - ответил аббат.
- Амен, протянули в третий раз монахи и начали по очереди подходить к кардиналу, склоняя перед ним голову для помазания и причастия.
- Hoc est enim corpus meum. His est enim calix sanguinis mei, (Ибо сие есть тело мое, ибо сие есть чаша крови моей) - вкладывая освященную просфору в рот каждому и, давая испить из чаши с "кровью Христа", повторял Сантори.
Причастившись, братья дружно затянули заупокойную мессу "Requiem aeternam dona ei Domine" - (Даруй ей вечный покой Господи) по живому человеку - Бетуле Белуджи, которая носила в своем лоне вот уже два месяца дьявольского отпрыска. И, хотя католическая Церковь, начиная с седьмого века начала отлучать от церкви священников, отслуживших такую мессу, ничто не могло остановить кардинала и преданных ему, фанатично настроенных монахов. Ознакомив их с пророчеством Папы Гонория, которое Ватикан скрывал восемь столетий, Сантори распалил в их сердцах праведный гнев, и теперь каждый из них был готов сразиться с легионом демонов и погибнуть, лишь бы не допустить рождения Антихриста.
Кардинал с наслаждением вонзил заточенные перья черного петуха в глаза, рот и сердце восковой куклы, лежащей на алтаре в центре круга, образованного тринадцатью крестообразными свечами, вылитыми из желтого воска и тринадцатью просфорами, расставленными между ними. Вонзив последнее перо в живот, он удовлетворенно произнес:
- In hoc signo vinces - (Сим побеждай).
Вытянув черное перо из "сердца" восковой куклы, Сантори обмакнул его в освященное густое вино, разбавленное кровью волка, и принялся рисовать на листе пергамента, сделанного из шкуры недавно рожденного ягненка, сложные магические знаки, при этом непрестанно читая 77-ой псалом. По тому, как бегло двигалась рука кардинала, настоятель монастыря и монахи уверовали, что им руководит не иначе как сам "Святой Дух". Как только он прочитал последний стих: "...и он пас их в чистоте сердца своего и руками мудрыми водил их", исписанный вдоль и поперек пергамент свернулся сам собой. Рука Сантори замерла. Выйдя из состояния легкого транса, он отложил перо в сторону. Вытянув из куклы остальные четыре пера, сосланный Папой в безвременную ссылку камерарий обернул ее в пергамент и сложил вместе с перьями в шкатулку. Монахи увидели на изможденном сорокадневным постом лице кардинала проблески умиротворения.
- Вот и все, ее жизнь в наших руках. Через десять дней четверо избранных из вас отправятся в Рим и завершат начатое. Нам нужно ее тело, чтобы убедиться в том, что мертвый эмбрион все еще внутри нее. Сие оружие обладает смертоносной силой. Еще никому не удавалось остаться в живых после десяти заупокойных месс, - улыбнувшись, произнес Сантори.
- Осталось девять, и дьяволица умрет, а наш извечный враг не сможет воплотиться в теле младенца, - сказал аббат.
Каждый из монахов бережно принял из рук кардинала по освященной просфоре. Завернув их в заранее приготовленный фиолетовый шелк, они зажали их в левой руке и подняли над головой.
Сантори первым преклонил колени перед распятием Спасителя. Монахи, последовав его примеру, принялись повторять за ним слова молитвы, обращенной к Христу о ниспослании помощи:
"Даруй, Господи, твоему слуге недостойному, держащему Твою живую плоть, силу обратить сию власть, вверенную мне, против духов мятежных. О убиенный агнец, дай мне власть над силами Тьмы".
- Амен! - поднявшись на ноги, провозгласили монахи, осенив себя крестным знамением.
- Помните, братья, что совершенные человеком при жизни грехи образуют долг перед демонами. Когда после смерти телесной мы приближаемся к Небесам, они требуют их уплаты, преграждая нам путь, и чем выше мы поднимаемся, тем с большей ненавистью набрасывается на нас Дьявол.
- Да будут прокляты слуги Сатаны, ибо они ослепляют разум людей, чтобы не взирали они на небо, а лелеяли свою телесную природу. На рассвете, братья мои, мы отслужим мессу ангелов и обратимся с молитвой к архангелу Михаилу - главному противнику Сатаны, дабы укрепил он нас от ложных образов, внушаемых демонами, чтобы сражались мы с Дьяволом как славные рыцари, облаченные в доспехи веры, - обратился к монахам аббат.
- Et dabo vobis cor novum. Отныне объединил нас Господь и дам вам новое сердце, и теперь стали мы псами Христа, нещадно разрывающими плоть Его врагов. Со смирением адепты новоиспеченной тайной секты по очереди подходили к кардиналу. Целуя его рубиновый перстень и золотой крест, который держал аббат, они направились к служебному помещению, чтобы смыть со лба высохшую волчью кровь, перед тем, как отправиться в свои келии. Подошедший первым к двери монах провернул массивный бронзовый ключ в замочной скважине. Опустив привычным движением вниз ручку, он слегка надавил на нее как обычно, но дверь не открылась. Он попробовал еще раз, но уже сильнее, как вдруг отчетливо услышал с обратной стороны двери лязгающий звук закрывающихся металлических засовов. В полном недоумении он посмотрел на подошедших братьев. Приложив значительное усилие, монах Корнилий толкнул дверь плечом, но она по-прежнему не поддавалась. Брат Иероним побежал к боковой двери, но и ее буквально перед его носом кто-то успел закрыть на мощные кованые засовы, которые вышибить даже толстым бревном с разбегу было невозможно.
- Подземный ход, быстро! - крикнул монахам аббат, заподозрив, что их кто-то предал Понтифику.
Климент и Евстафий бросились к статуе Девы Марии. Одновременно нажав на два рычага, которые были скрыты в пазах у основания статуи, они надеялись через три секунды услышать знакомый металлический скрежет безотказного механизма, раздвигающего дверь, замаскированную под арку в несущей стене. Прошло пять секунд, но механизм никак не отреагировал. Они нажали еще раз, затем еще, но все их усилия оказались бесполезными. Все три запасных выхода их базилики были заблокированы.
- Не волнуйтесь, ваше высокопреосвященство, я всю вину возьму на себя, - прошептал аббат кардиналу.
Развернувшись лицом к входной двери, в ожидании появления комиссии Конгрегации, Сантори ответил:
- С кардиналом Рендольфом я разберусь. В конце концов, он мне своим саном обязан. А вы, постарайтесь быстро избавиться от всех улик. У нас кроме шкатулки, чаши с волчьей кровью и просфор с изображением Бафомета ничего нет. Не так уж это и сложно, - распорядился Сантори.
- Все немного сложнее, братья вооружены. По две "Беретты" у каждого, - почувствовав, как от стресса затряслись ноги, сказал аббат.
Кардинал хотел было уже возмутиться, как вдруг до его слуха донеслась тихая песенка, которую напевал нежный детский голосок где-то в глубине храма. Все братья окружили настоятеля и кардинала, вглядываясь в темноту. Заскрипела входная дверь и вместо агентов секретной службы Ватикана и комиссии Конгрегации Доктрины Веры в составе двадцати человек, на пороге показалась пятилетняя девочка, которая напевала ангельским голосом детскую песенку. Массивная входная дверь, отлитая из бронзы, весом в три тонны бесшумно захлопнулась за ней и закрылась изнутри на засовы невидимой рукой.
- На монастырском кладбище ночью холодно, вот я и пришла сюда к вам погреться. А еще мне сказали, что у вас куколка есть, - улыбнувшись, все тем же нежным голоском сказала девочка.


Продолжение следует.

  Алек Кадеш. 2011.



  Алек Кадеш. 2011.