Прекрасна и многообразна природа Корейского полуострова. Многочислен, богат талантами, силен духом и необычайно трудолюбив корейский народ, но как говаривал незабвенный красноармеец Сухов: "Восток - дело тонкое", и был ох как прав. Даже живя в Африке, мы не ощущали себя среди аборигенов такими чужаками, как здесь.
Место в автобусе рядом с вами никто не займет, пока в салоне будет хотя бы одно свободное, кроме него. Поездив по миру, уже перестаешь удивляться тому, что в общественном транспорте никто не спешит уступить место женщине с ребенком на руках, но корейцы пошли еще дальше: здесь женщина с ребенком уступает место даже не старику, а просто пожилому мужчине.
Нередко на улице старики обоего пола при виде нас буквально замирали на месте, провожая взглядом, а детишки, бывало, звали приятелей, чтобы показать диковинку, круглоглазых, как здесь называют представителей белой расы. Это удивляло, поскольку город Гванджу - крупный промышленный центр, продолжающий расти за счет поглощения окрестных деревень. В нем несколько университетов, есть театры, концертные залы, в которых зачастую выступают европейские исполнители, да и наших соотечественников по университетам и НИИ немало, но, похоже, вышеперечисленные заведения не входят в ареал обитания пешего народа городского предместья, где расположен пригласивший нас университет.
Естественно, на территории самого университета такого не происходит, поскольку круглоглазых преподавателей в нем достаточно много. Есть канадцы, американцы, немцы.
В центре города, в торговых рядах, всех белых априори считают американцами и норовят обмануть. Вспоминается такой забавный случай. Мы приехали в Корею из Финляндии в начале января, так и не встав там ни разу на лыжи ввиду плюсовой температуры и полного отсутствия снега, и пребывали в уверенности, что в Корее будет еще теплей, но ошиблись. Морозов, конечно, больших не бывает, но из пустыни Гоби, что за морем, задувают такие жестокие пыльные ветры, что никакой мороз не сравнится с ними по пронизывающему эффекту. Конечно, наиболее удобной одеждой является пуховик с капюшоном, но он не уместен, например, в театре, где гардероб отсутствует, и я решила купить легкое и теплое черное пальто.
В витрине маленького магазина увидела то, что хотела, и зашла справиться о цене. Цена оказалась впечатляющей, но и вещь выглядела очень добротной. Примерив пальто, я решила его купить и протянула продавщице кредитную карточку. Она отрицательно замахала руками и вызвала хозяйку магазина. Та объяснила, что не работает с кредитными карточками, и указала на филиал американского банка неподалеку, где я, по ее мнению, могла бы получить наличные. Я ей объяснила, что это не мой банк, и я не американка, а русская. Цена пальто сразу упала вдвое, но я, потрясенная, его не взяла, решив, что оно сделано не из кашемира, а из какой-то синтетики и снабжено фальшивыми этикетками. Ну и смеялись же надо мной местные приятели, объясняли, что хозяйка магазина просто хотела показать мне свое расположение и перестаралась.
Не парадоксально ли, что русские этому народу милей американцев? Непонятно, чем так не любы американцы, которым страна обязана не только процветанием, но самим существованием. Тем не менее, у высоченного забора, окружающего монолитное здание американского посольства в Сеуле, регулярно собираются толпы, недвусмысленно требующие, чтобы янки убрались, наконец, домой. Корейцы народ эмоциональный и если есть толпа, то обязательно будет и драка. Полицейским достается палками и камнями и те тоже не миндальничают.
Среди интеллигенции, однако, принято посылать детей учиться в университеты в Штаты и в Канаду. Говорят, что там не только образование лучше, но и дешевле получается. Кроме того, в Корее вследствие обилия молодежи очень большой конкурс во все высшие учебные заведения.
Мне всегда казалось, что ни один другой народ так не загружает своих чад учебой, как евреи, но, похоже, пальма первенства принадлежит жителям Южной Кореи. Вот где дети не знают ни сна, ни отдыха. Их день начинается задолго до начала уроков в школе и заканчивается поздним вечером. Неудивительно, что у детей очень рано портится зрение. Почти все старшеклассники становятся очкариками. Ни о каких долгих летних каникулах никто из них и не помышляет. Максимум недели две в августе. Но вот что удивляет: у студентов старших курсов и даже у аспирантов, похоже, отсутствует навык самостоятельного мышления. Возможно, дело именно в преклонении перед авторитетом наставника. Они ожидают не только, чтобы перед ними задачи были поставлены и цели определены, но и пути решения этих задач тоже были указаны, а потом готовы работать круглосуточно. Как это ни странно, привычка все делать сообща тоже сказывается пагубно, мешает мыслить независимо. А без этого ученых не получается. Возможно, поэтому страна так активно импортирует ученых из-за рубежа, в том числе и из России.
Корейские малыши очаровательны. Есть в них что-то кукольное. Девочек одевают как принцесс, а мальчишеская одежда стилизована под самураев, хотя наблюдать проявление теплых чувств к Японии нам не доводилось. Детей не только никогда не пытаются утихомиривать, но напротив, побуждают громко кричать и часто довольно сильно хлопают по спине. Говорят, полезно, легкие прочищаются.
Но вот уж что, определенно, не полезно, это операция по изменению разреза глаз, которой подвергаются многие девочки в подростковом возрасте. Свет здесь очень яркий, беспощадный, травмирующий плюс сильные пыльные ветры. Узкий разрез глаз является спасительным. А те, кому позволяют доходы, еще и ноги удлиняют своим дочерям посредством метода аналогичного методу Елизарова.
Один наш местный приятель как-то признался, что согласно последним опросам 70% молодежи хотели бы эмигрировать. Главными побудительными причинами называют плохое образование, усталость от скученности и недемократичность производственных отношений. Возможно, этим желанием уехать и обусловлено стремление к евростандарту красоты. Тогда, работать есть над чем. Кореянки невысокого роста с коротковатыми ногами, не грузные, с прекрасной кожей, но изящных женщин мало, фигуры у них не точеные, а рубленые. Зато руки изумительной формы, как у женщин, так и у мужчин.
Скученность, конечно, неизбежна при такой маленькой территории и населении, превысившем сорок миллионов. По вечерам на обочине дороги, огибающей территорию университета, стоят машины, в которых люди спят, едят, слушают радио, смотрят телевизор. Проходить мимо этих машин неловко: словно в окна заглядываешь. В них редко увидишь парочки, обычно это мужчины средних лет. В стране высокий уровень безработицы. Человек, получивший работу вдали от дома, сначала обзаводится машиной, а потом уже квартирой. Съемное жилье очень дорого.
Отношения на работе действительно очень недемократичные, и это дань восточной традиции чинопочитания и уважения старших. Восставать против нее было бы позорно, вот молодежь и стремится просто уехать на Запад. Возможно, при достижении некоторого уровня образованности, на определенном этапе становления личности у молодого человека возникает известный синдром: служить бы рад, прислуживаться тошно, потому что здесь в отношении к молодежи всегда присутствует доля уничижительности. Кроме того, молодежь постоянно находится под неусыпным надзором начальства, что также не добавляет комфортности.
Что же касается образования, не исключено, что нарекания связаны с тем, что подготовки местных школ недостаточно для американских университетов, главным образом из-за плохого преподавания английского языка. Но решению этой проблемы в последнее время уделяется большое внимание. Местные газеты пестрят объявлениями о вакансиях для учителей английского языка, как для детей от ясельного возраста, так и для взрослых. Особый спрос на преподавателей, для которых этот язык является родным.
Теперь в семьях интеллигенции, обеспокоенных дороговизной университетского образования, редко бывает больше двух-трех детей. Народ в целом выглядит очень благополучным. Очень следят за собой не только женщины, но и мужчины. Седина совершенно не в моде у всех слоев населения. Пусть хоть три волоса на голове осталось, но и они будут выкрашены в черный цвет. Если видишь человека с седой головой, это наверняка иностранец. Правда, в местном филармоническом оркестре седой концертмейстер, но возможно он японец.
На фоне общего благополучия особенно страшно выглядят старухи, согбенные работой так, что ходят, неся туловище параллельно земле. Молодежь и здесь стремится в города. Нередко деревню и населяют в основном такие старухи. Думается, что именно для того, чтобы удержать молодежь, деревня преобразуется. Под полями прокладывают все коммуникации и на месте скопления деревенских лачуг возводится настоящий небоскреб в несколько десятков этажей или замкнутый квартал сравнительно невысоких домов с комфортабельными квартирами, имеющими две огромных лоджии, хозяйственную и парадную. В такой дом переселяют всех жителей одной деревни. Около дома парковка для автотранспорта разного рода, а вокруг поля, покосы, сады, рисовые чеки, на которых целыми днями копошатся люди. Здесь редко увидишь пасущийся скот. Коров содержат на крытых помостах и кормят скошенной травой. Птицу же растят в таких тесных клетках, что становится жутко. Правда, есть фермы, где ее растят и на воле, но продукция таких ферм в несколько раз дороже обычной.
Недостаток пространства накладывает отпечаток на все сферы хозяйственной деятельности. Поскольку 80% территории страны занимают горы, для городов и сельскохозяйственных угодий остается совсем немного места. Большинство площадей, занятых овощными культурами, затягивают полиэтиленовой пленкой. Это позволяет ускорить созревание и защитить овощи от паразитов. Благодаря этому успевают собрать два, а то и три урожая в год. Издали эти поля кажутся озерами.
Страна гориста неравномерно. В древности существовало поверье, что полуостров из-за этого может опрокинуться. Чтобы не случилось такой беды, монахи одного монастыря в период с девятого по тринадцатый век вытесали из камня тысячу статуй Будды и тысячу пагод, некоторые поистине циклопических размеров, дабы уравновесить горы, сосредоточенные на востоке полуострова. Хорошо, что успели. Правда теперь сохранилось только семьдесят статуй Будды и примерно столько же пагод, но, похоже, небоскребы вполне справляются с ролью тех, что не устояли перед разрушительными силами природы.
Когда наступает пора сбора зерновых, сельские шоссейные дороги превращаются в места сушки. Зерно рассыпают на них с утра, а вечером сметают и ссыпают в мешки. Никто не задается вопросом, сколько свинца накоплено этим зерном за время сушки на дороге с активным движением транспорта, где для проезда оставлена всего одна полоса. Надо отдать должное, бензин в стране продается только "unleaded", и аборигены утверждают, что у зерна очень прочная оболочка, внутрь ничего не просачивается. Однако стараешься утешить себя эгоистической мыслью, что зерно для государственных нужд, наверно, сушат в элеваторах, которых по стране немало. Хотя в деревнях, конечно, едят то, что сами вырастили и высушили там, где удалось найти место.
Создается впечатление, что санитарный надзор за торговлей на рынках просто отсутствует. На деревенских базарах рыбу чистят прямо на асфальте. Как не вымирают, непонятно. Хотя мы заметили, что многие после еды принимают таблетки, чтобы желудок "не взбунтовался", как здесь говорят. И, конечно, слава перцу и крепко соленому соевому соусу! Однако и перец сушат на дорогах, и процесс производства соевого соуса с точки зрения санитарии безупречным не выглядит.
В стране все идет в дело. В некоторых хозяйствах даже сточные канавы имеют двойное назначение. Над ними делается настил из веток и перегноя, на который высаживают клубнику, и, начиная с апреля, этой клубникой завалены все магазины. Она очень вкусная и ароматная. Продают ее в ящичках из пенопласта. Потом этот пенопласт собирают, крошат, смешивают с чем-то красящим и клейким, и этот композит используют для прокладывания пешеходных дорожек. По таким дорожкам очень хорошо бегать, они немного пружинят.
Приходится признаться, что мысль о вероятности пищевого отравления никогда не покидает. В магазинах на открытых прилавках лежит мясо, рыба, хлеб, овощи. Кореец, подобно русскому, глазам не верит, должен потрогать. И трогает все подряд; рыбу, мясо, хлеб, который, впрочем, сам-то практически не ест. И выживает благодаря поглощению красного перца в неимоверных количествах. Но для наших желудков такая диета невыносима. К счастью, вскоре после нашего приезда стали открываться американские супермаркеты, в которых торговля ведется уже вполне цивилизованно, если не учитывать огромное множество продавцов, которые, не зная ни слова по-английски, прикладывают неимоверные усилия вам помочь. Утомительно это. Нам повезло, что такой супермаркет открылся и неподалеку от университета. Хотя от университета до центра города не больше десяти километров, дорога может занять больше часа. Предместье, где расположен университет, находится за рекой, а пропускная способность мостов невелика, да и в самом центре часто перекрывают улицы из-за строительства в городе открытым способом метрополитена.
Такое впечатление, что корейцы живут одной семьей. В сущности, эта нация и состоит всего из нескольких семей. Каждый второй кореец оказывается Кимом. В университете ректор, декан и зав. кафедрой Кимы. Как-то меня пригласили в ресторан университетские дамы. Из шести женщин, четверо представились как миссис Ким.
Естественно, расовые признаки в наших глазах в значительной мере нивелируют индивидуальные черты аборигенов, но и нам видно, что здесь сосуществуют две народности, представители которых внешне сильно отличаются друг от друга, и в прошлом, говорят, старались не смешиваться. И территориально они живут в разных частях страны, и не на севере и на юге, как можно было бы подумать, а на востоке и на западе. Так что граница с Северной Кореей разделила не народы, а семьи.
Проявления чисто семейной близости встречаются постоянно. Например, в туалете городского музея стоит стакан с десятком зубных щеток. После каждой еды принято чистить зубы, и работники музея держат свои зубные щетки все вместе и доступными для посетителей. В ресторане редко заказывают индивидуально, едят по-крестьянски что-то общее и из одной посудины. На столах в национальных ресторанах нередко вместо салфеток лежит рулон туалетной бумаги. При обследовании на томографе в больнице пациенту выдают пижаму, которую он снимает и передает следующему в очереди. Правда, мужу дали чистую пижаму, то ли из уважения, то ли из брезгливости, но мы были рады, независимо от причины. Это невольно настораживает, теряет привлекательность общепит, а если куда-то едешь, планируя заночевать в отеле, то везешь с собой постельное белье. Просто не верится, что используемое здесь многослойное постельное белье стирается после разового употребления. Как-то в очень недешевом отеле в Сеуле я заинтересовалась, что за вид открывается из завешенного тяжелыми шторами окна в конце коридора. Там оказался хозяйственный двор. И довелось мне наблюдать, как прачка снимала высохшие полотенца. Она отстегнула все прищепки, большинство полотенец при этом упали на асфальт. Она унесла в прачечную прищепки, потом вернулась и собрала полотенца. Внутренний двор отеля чистотой не радовал. В углах кучи какого-то мусора. Корейцы, дай им Бог здоровья, однако, шутят, что без грязи и прекрасный лотос не вырастет. С лотосом проблем не наблюдается.
Что касается чистки зубов, нельзя не вспомнить поездку ранней весной в ресторан на берегу Желтого моря, где подавали сырую, только что выловленную рыбу, разделанную на тончайшие ломтики, гарнированную соломкой из свежей редиски и салатными листьями, сдобренными острыми приправами. Вкусно было очень. Мы решились съесть немного этого лакомства. Расплата была жестокой, почти смертельной. А причина элементарной: мы не вычистили зубы сразу после еды. Сделали это только вечером, когда вернулись из поездки домой. А все наши местные сотрапезники, нужно признаться, к нашему неудовольствию, прямо за столом тщательно поработали зубочистками, а потом дружно отправились в туалет чистить зубы. Этот случай послужил нам уроком, что зубочистка и зубная щетка являются обязательными аксессуарами, если планируешь поесть вне дома.
Разумеется, в городе огромное число американских забегаловок, как бы итальянских ресторанов, пиццерий, но пахнет везде одинаково, по-корейски. Всепроникающий запах неглубокой канализации, соевого соуса, чеснока, лука, перца и турнепса создают в городах непередаваемое амбре, но к нему, как ко всякой неизбежности, удалось как-то притерпеться, и тогда на его фоне стали проступать другие запахи, поистине тошнотворные. Ничто не может конкурировать с запахом, сопровождающим тепловую обработку личинок шелкопряда. Тут уж и круг дать не трудно лишь бы обойти стороной уличную жаровню, где готовится это любимое народное лакомство.
Корейцы посмеиваются над своей привычкой все время что-то жевать. Говорят, что у них это наследие прошлого, в котором они очень наголодались. Едят всё. Во время отлива собирают всё, что движется и поглощают в сыром виде. Высасывают моллюсков даже из крошечных речных ракушек. Живых осьминогов режут и поедают продолжающие шевелиться куски. При походе в лес собирают побеги папоротника, желуди, кислицу, одуванчики. Рефлекс срабатывает даже у материально прекрасно обеспеченных людей. Возможно, однако, это связано с низкой калорийностью того, что они жуют, и поэтому толстяки здесь редкость. Хотя среди молодежи попадаются чаще, чем среди взрослых. Не иначе, виной тому многочисленные "Макдональдсы". Вот оно страшное оружие.
Леса в Южной Корее замечательные, в основном, сосново-кипарисовые, но в них много вишневых деревьев и цветущего кустарника: азалий и рододендронов. Ходить по лесам нелегко, потому что им отданы только горные массивы, не занятые плантациями чая и женьшеня. Все леса молодые, насаженные после войны в период диктаторского режима, называемого "Первой республикой". Все прежние леса были сожжены в печках и еще сорок лет назад горы были покрыты грязью. После войны отапливаться стали газом, и была спущена директива: сажать леса. Теперь горные склоны радуют глаз. С довоенных времен сохранились лишь считанные деревья-великаны. Они охраняемы, являются национальным достоянием. Откуда в Корее газ узнать не удалось. То ли это тайна, то ли сами не знают. Известно, что металлургическое сырье целиком ввозится из-за рубежа, но сталелитейная промышленность очень высоко развита и недостатка в металле не ощущается. Кабины лифтов отделаны нержавейкой, фонарные столбы и ограды и то из нержавейки. Климат того требует. Но самым поразительным кажется тот факт, что в крошечной Южной Корее кораблестроение одно из самых мощных в мире.
По горам и ущельям проложены пешеходные тропы. Как правило, они приводят к источнику, буддийскому храму, монастырю или спортивной площадке. И всегда оттуда открывается потрясающий вид на ущелье, храмовые постройки прекрасно вписываются в ландшафт. Нельзя не отметить некоторую странность: в большинстве монастырей для туристов на входе имеется ватерклозет, но монахи пользуются туалетами типа "нужник", стоящими поблизости от реки, из которой берут воду для хозяйственных нужд. Пьют же родниковую воду.
Вообще многие ездят за питьевой водой на родники. Мы однажды поддались на уговоры и поехали отведать целебной водицы. Ключ бил у подножья горы, а весь склон представлял собой городское кладбище. Нам как-то совершенно расхотелось даже пробовать эту воду.
Судя по раскопкам, раньше в Корее хоронили в огромных керамических сосудах в виде кринок. В качестве крышки использовалась тоже кринка. Но теперь-то хоронят в деревянных гробах, а это уже совсем другое дело. Особенно если вспомнить о ежегодном сезоне муссонных дождей. Могильный холм делается круглой формы, и традиция требует, чтобы на него не падала тень, поэтому все деревья вокруг захоронения вырубаются. Чем выше в горах захоронение, тем почетней. Многочисленность таких кладбищ при общем дефиците территории является одной из проблем страны.
Как сказала одна моя приятельница кореянка: "Сельские жители, как правило, не ходят ни в какие храмы, но являются стихийными буддистами. А многие горожане принимают христианство, потому что оно умеет себя преподнести. Однако они при этом остаются веротерпимыми, как буддисты. Поэтому в Корее нет религиозной розни". Да пребудет так!
Конечно, истинно верующему во Всевышнего, Вездесущего и Всемогущего, храм не нужен, как не нужен и священник в качестве посредника. Однако любой церкви для выживания нужны прихожане, вот она и рассылает ловцов человеческих душ с целью расширения сферы своего влияния, беззастенчиво вытесняя при этом укоренившие верования. Хорошо ли это?
Когда темнеет, в городе загорается световая реклама отелей и кресты церквей. Их не меньше, чем отелей. Часто не по одной на квартал. Они несравненно более удобны для посещения, чем буддистские храмы на вершинах холмов. Кроме того, церкви ведут клубную работу. Организуют семейный досуг, шефскую работу в деревнях. Христианские миссионеры, в большинстве своем высокие красивые улыбчивые американские парни, прекрасно владеющие корейским языком, дело свое знают, паства все прибывает.
К счастью, и буддистские храмы не пустуют. Хождение по горам является любимым видом отдыха населения. В выходные тысячи людей отправляются в многокилометровые походы с целью посещения отдаленных храмов и монастырей. Возраст и вероисповедание не помеха. В крепких ботинках и красных безрукавках, вооружившись альпенштоками, стар и млад лезет в гору. А еще хорошо сначала слазать на гору, потом отдохнуть в бане, а потом пойти в ресторан поесть жареного бекона со всякой зеленью. Нам, как правило, для счастья оказывалось вполне достаточно одной из составляющих такого отдыха.
Корейская баня заслуживает отдельного описания. Вблизи университета их три, и все разные. Ближайшая и самая нами любимая баня представляет собой двухэтажное строение из глины и дерева. При входе вас снабжают ситцевыми шортами и футболкой (чистыми, при желании и новыми), в которые и надлежит переодеться. Парилка общая и оголяться в ней не принято. Не Финляндия. Помещение самой парилки с высокими потолками и стенами из красной глины размером примерно сто квадратных метров. Вдоль стен деревянные нары, пол из полированного дерева. Электрические нагреватели в центре распространяют сухой жар. Лежишь на полу или на нарах и прогреваешься до костей. Дышится очень легко. Чтобы отдохнуть, можно перейти в помещение рядом, где приятно тепло, и стоят топчаны с настилами из самоцветных каменных медальонов, которые подогреваются. Чтобы остыть, можно подняться на второй этаж, где полежать на слегка теплом полу, выпить чаю или супа, или принять душ. Один цикл рассчитан на два часа. Чувствуешь себя обновленной.
Вторая баня существует при ювелирном производстве. В ней несколько парилок финского типа, но стены в каждой из них выложены каким-нибудь самоцветным камнем. Утверждается, что эффект достигается разный в зависимости от того, агатом, яшмой или чем иным выложены стены. Мы этой разницы не ощутили.
Жителями квартала наиболее любима третья баня. При входе вам дают пластиковую скамеечку и пакет молока. Я решила, что его следует выпить для достижения особого эффекта, но поскольку никто этого не делал, воздержалась. Из раздевалки попадаешь в душевую. Это огромное помещение с очень высоким потолком, в котором вдоль стен и низких перегородок вмонтированы гибкие души. Закрепить их над головой невозможно. Смонтированы же они на уровне колена. Стала понятна функция скамеечки. Садишься и моешься. Дамы вокруг буквально скребут себя скребками, а не мочалками. Добившись желаемого результата, оборачивают бедра клеенкой и идут в парилку. Парилки разные, с сухим и влажным паром. После парилки снова скребут себя и друг друга, а потом встают под мощную падающую струю ледяной воды или плавают в бассейне с проточной водой. Повторяют первые две процедуры, потом бассейн с джакузи, и опять сначала, и в бассейн с зеленым чаем. Я все пыталась понять, что же делать с молоком, и дождалась.
Приятельница, с которой мы объяснялись на пальцах, вследствие отсутствия общего разговорного языка, позвала меня в другое помещение, показав, чтобы я взяла с собой молоко. В том помещении стояли столы, обитые клеенкой. На них выплескивалось ведро горячей воды, и укладывалась очередная жертва. Ей делали массаж с молоком и снова скребли, теперь уже синтетической мочалкой для мытья посуды. Честно сказать, ложиться на этот стол не хотелось. По-видимому, еще прошло недостаточно времени, чтобы я почувствовала себя членом корейской семьи, но и отказаться тоже было невозможно. Приятельница оплатила эту услугу мне в подарок. Не могу сказать, что этот массаж был приятным. Он оказался очень болезненным. А завершающий удар ребром ладони по лбу и вовсе показался лишним. А уж последовавшая за ним чистка просто незабываема. Было ощущение, что по телу водят теркой. Но просто поразительно, сколько лишних кожных покровов оказалось на мне даже после многократного мытья с жесткой мочалкой. Регулярности такой чистки наверно и обязаны кореянки своей гладкой шелковистой кожей. По окончании этой процедуры, меня, хихикая, отвели в душевую, где можно было мыться стоя, но и там женщины предпочитали мыться сидя на корточках. Поэтому, чтобы не лить им на головы воду, я вернулась мыться в большой зал. Я заметила, что почти у всех женщин на попах большие синяки. Не исключено, что причиной является постоянное сиденье на полу, а может, они набивают их, когда садятся на пол, уж очень лихо они это делают. Хотела спросить, но постеснялась. Вдруг это последствия некого ритуала вроде, например, выбивания передних зубов замужним женщинам, что практикуется в некоторых племенах в Африке.
Такое впечатление, что корейцам удобней всего сидеть по-турецки. Нередко они так сидят даже на стуле, сняв обувь. А в парке предпочитают сидеть на корточках рядом со скамейками. Из-за необходимости сидеть на полу для нас посещения национальных ресторанов были просто мучительны.
Во многих корейских семьях обзаводятся диванами и кроватями, особенно если есть дети подростки, и эти кровати и диваны являются грандиозными сооружениями. Сами же взрослые по-прежнему спать и сидеть предпочитают на полу. На день постель убирается в шкаф. Шкафы эти делаются из драгоценных пород дерева, украшаются инкрустацией из перламутра.
Университет предоставил нам меблированную квартиру. В спальне стояла кровать о десяти ногах с шелковым постельным бельем, расшитым розами. Спать на этом белье было невозможно, каждый лепесток впечатывался в тело. Попытка купить обычное гладкое постельное белье успехом не увенчалась. Единственно, что удалось, это заменить шелк хлопком с простой простежкой. Особо трудно было найти подходящие подушки. Подушки продаются огромные и туго набитые. Но, к счастью, есть совсем плоские, предназначенные для сидения на полу, их-то мы и купили, в конце концов, закрыв проблему.
В первое время мы очень неуютно себя чувствовали в толпе, поскольку люди не стараются избегать столкновений. Толкаются даже тогда, когда можно просто обойти стороной, пропустить, уступить дорогу. Никогда не извиняются, не просят посторониться. Назвать это недружелюбием тоже нельзя. Стоит спросить у кого-то дорогу, вокруг собирается толпа, чтобы всем миром решить вашу проблему. Дебаты могут продолжаться очень долго, и ни один человек не пройдет мимо. Поэтому мы, по мере сил, старались ориентироваться по карте. Это, однако, непросто. Нумерация домов здесь еще более оригинальная, чем в Италии. Можно идти по длинной извивающейся улице, и все дома вдоль нее будут иметь номер один. Внутри каждого квартала своя отдельная нумерация. Кварталы имеют замкнутую структуру. Вокруг забор, на въезде ворота с консьержем. Каждый квартал имеет название, но много созвучных названий, неразличимых на наш слух. Дабы упростить решение проблемы достижения всеобщей грамотности, в Корее в пятнадцатом веке перешли с иероглифов на алфавит. Выучить алфавит нетрудно, но буквы читаются по-разному в зависимости от места в слове. Кроме того, слог должен вписываться в квадрат. Чтобы этого добиться, буквы сплетают между собой. При этом не всегда понятно, какая гласная читается первой.
Но постепенно у нас выработались привычные маршруты. Мы научились проезжать, верней сказать, протискиваться по узким улицам городов, где шныряют велосипеды, мотороллеры и люди. Часто к багажнику велосипеда приделано кресло для маленького ребенка, как правило, он сидит в нем даже без шлема, хотя взрослый обязательно в шлеме. Детей любят, но не оберегают. Тротуаров нет, поэтому нужно быть настороже, из любой двери может выскочить малыш. Детей много и ходят они по улицам как по собственному дому. Страна принадлежит к тем немногим, где дети чувствуют себя в безопасности. Это прекрасно, но время, когда в школах заканчиваются уроки и улицы заполняют дети, лучше переждать дома.
Пригласивший нас университет, а точнее "Институт науки и технологии", занимает по местным меркам огромную территорию. Студенты и преподаватели живут здесь же, так что проблемы транспорта для них не существует. В этом учебном заведении пятьсот студентов и почти столько же преподавателей. Это один из немногих университетов, где преподавание ведется на английском языке. Учатся здесь те, кто уже получил степень бакалавра в каком-то другом университете. Университет является государственным. Обучение в нем бесплатное и студентам платят стипендию и предоставляют комнату в общежитии, а семейным студентам квартиру со всеми удобствами по ценам гораздо ниже существующих в городе. Бытует мнение, что этот университет является подарком государства студенчеству за его восстание, покончившее с диктатурой. Каждому студенту предоставляется отдельное рабочее место, оборудованное компьютером, но от этого не легче. Несмотря на всеобщую компьютерную грамотность, теоретическая подготовка у местных студентов слабая. Их нужно не просто учить, а учить думать. Это нелегко, поскольку почтительность их так велика, что они не смеют даже задавать вопросы преподавателю. И по глазам не узнаешь, поняли они объяснения или нет, потому что смотрят они в свои тетради. Так что процесс обучения обещает быть длительным.
Университет еще новый. Ректором его с момента основания был уроженец Северной Кореи, знающий русский язык, получивший образование в Европе, долго проработавший в Штатах и призванный правительством Южной Кореи возглавить вновь создаваемое учебное заведение. Он принял предложение, но его жена и взрослые семейные дети решили остаться в Штатах. Так и жил он холостяком, стал завсегдатаем ресторанов, коллекционировал вина и любил удивить гостей чем-нибудь изысканным, запылившимся в одном из знаменитых погребов. Он частенько приглашал нескольких университетских профессоров пообедать в свой любимый, действительно, итальянский ресторан, затерянный где-то в лабиринте центральных улиц. Была в этих обедах некая странность: я была единственной приглашенной дамой, хотя все, или почти все приглашенные мужчины были женатыми. В первый раз, оказавшись на таком обеде одна в обществе пяти мужчин, я ощутила растерянность, поскольку уже знала, что здесь принято развлекаться врозь. Однако и усомниться, что приглашена, не могла, поскольку за мной прислали машину. Поразмыслив, решила, что остальным дамам просто было недосуг или не захотелось идти в итальянский ресторан, и успокоилась. Но вскоре поняла, что присутствую не в качестве жены своего мужа, а как равноправная научно-техническая единица, то есть в некотором роде мужчинам ровня. Разговоры потекли соответствующие, не светские. В Южной Корее нет узаконенного неравенства полов, но реально оно существует. У мужчин своя жизнь, а у женщин совсем другая. На этих обедах ректор неизменно заводил разговор о желании усовершенствовать свой русский язык. Просил с ним позаниматься, но как-то это не сложилось. А через полгода после нашего приезда ректору исполнилось 65 лет, и он вышел на пенсию. Он планировал вернуться обратно в Штаты, к семье, но его жена погибла в автомобильной аварии, дочь с мужем переехала в Швейцарию, а сын с семьей переселился в Канаду. Возможно, он остался бы работать в университете, но в государственных учреждениях выход на пенсию по достижении возраста 65 лет является обязательным. Он ушел в некую организацию при ЮНЕСКО и уехал из страны. Больше мы не встречались.
По корейской традиции празднуются только два дня рождения: один год и 60 лет по лунному календарю. Это вехи на жизненном пути. Утверждается, что к году у ребенка уже полностью складывается характер, а в 60 лет человек вступает во второй возраст, когда его поступками управляет не сердце, а разум. Получается, только в разум вошел, пора на покой.
В Южной Корее существует государственная программа, призванная способствовать возвращению на родину молодежи, получившей образование за границей. Молодым специалистам предлагают высокую зарплату и прочие блага. Дочь наших приятелей, получившая в Штатах юридическое образование, приняла такое предложение и теперь работает в Сеуле. Зарабатывает вдвое больше отца, проректора университета, у которого зарплата тоже немаленькая. Но самое смешное в этой истории то, что каждую пятницу родители отправляют ей с водителем междугороднего автобуса судки с обедом на неделю. От Гванджу до Сеула четыреста километров. Мама тридцатилетней детки объяснила мне, что считает себя виноватой в том, что дочка совсем не умеет и не хочет готовить. Они ее с малолетства все заставляли учиться. Кроме обычной школы, она училась в музыкальной, училась каллиграфии и английскому языку, играла в теннис и занималась в школе танца. Она и поесть-то не всегда успевала, не то что учиться готовить. Дочка, между тем, вышла замуж. Свадьбу сыграли по высшему разряду. Сонэ, в связи с новым семейным положением дочери, пришлось купить набор термосов гораздо большего размера. Я уж не стала спрашивать, как дочурке удалось выжить за океаном без маминых обедов.
Сама Сонэ получила высшее образование в женском университете. Преподают там, в основном, гуманитарные предметы, домоводство, музыку, балет и т.п. Выпускают учителей истории, литературы и домоводства. Однако замужние женщины в прошлом редко продолжали работать. Так и Сонэ, как вышла замуж тридцать с лишним лет назад, работать бросила. Ее муж, нынешний проректор университета по науке, был тогда военным летчиком. Она в него влюбилась с первого взгляда, встретив на дне рождения у своей университетской подруги, и вскоре, презрев условности, сама сделала ему предложение. Брак оказался счастливым. У них двое детей. Младший сын учится в Штатах, в "Беркли", но, в отличие от сестры, в Корею возвращаться не намерен. Сонэ с мужем довольно часто бывают в Штатах, только благодаря этому она и говорит немного по-английски, что вообще-то большая редкость для кореянки ее возраста.
Как выяснилось, классическому балету в женском университете города Гванджу кореянок учат наши соотечественники, даже ленинградцы. В этом отношении связи с Россией очень тесные. Не только наши балетные труппы частые гости в стране, но Григорович, например, нередко ставит спектакли в Сеуле. Да и выпускники пермского училища приумножают славу русской школы, танцуя в национальных труппах. В кафешантанах, кстати, тоже наши девочки пляшут.
Только пожив за границей понимаешь, что определяющим фактором жизни является работа. Ради работы люди перемещаются по миру, из страны в страну, с континента на континент, живут в разлуке с родными. И еще мы с удивлением узнали, что не почитается достоинством для ученого всю жизнь проработать в одном университете. Непоседливость, особенно для молодежи, считается нормой и приветствуется.
После долгих закулисных переговоров и множества заседаний в высших инстанциях на смену старому ректору был выбран новый, как говорили: "из своих", который начал с того, что заменил клумбы вокруг ректорского дома огородом. Вслед за этим у чугунной ограды по периметру территории стали устраивать огороды и другие преподаватели. При всеобщей тесноте, университету перепало от государства несколько гектаров полевых угодий, с легкой руки старого ректора превращенных в парк с фонтанами и цветниками, с прудами, на которых поселили уток, с большим неглубоким бассейном, в котором взрастили папирус и развели многоцветных декоративных карпов.
Вокруг территории университета рисовые чеки, поля и сады, в которых выращивают хурму, сливы, груши и яблоки. В садах под деревьями высаживают овощи, которые успевают убрать к моменту созревания фруктов. В одном из таких садов есть, кроме того, питомник, в котором разводят собак особой породы, на мясо, так сказать. В качестве домашних животных собак держат немногие. Это чаще всего болонки с выкрашенной в невероятные цвета шерстью, наряженные как куклы. Изредка можно увидеть бегущую собаку, но она никогда не приближается к человеку и не идет на зов, предпочитает перебежать на другую сторону улицы. Такое впечатление, что местным собакам известно, что они являются деликатесом. А кошек совсем не видно.
В апреле вблизи университетского спортивного комплекса началось строительство новых жилых корпусов для семейных студентов. Таких студентов все пребывает, что и не удивительно, если они сидят в аспирантуре по семь лет. Отношения между студентами и преподавателями университета своеобразные, кабально-семейные. Видимо не забывая об обязательном выходе на пенсию в 65 лет, администрация факультетов организует на базе кафедр частные производства и исследовательские лаборатории, на работников которых этот закон уже не распространяется. Студенты являются бесплатной или символически оплачиваемой рабочей силой для этих заведений. Это считается нормальным. Ведь студенты этого университета не платят за обучение, как другие, да еще имеют дешевое жилье. Однако блага-то они имеют от государства, а работают на конкретного человека. Нужно сказать, что они не обделены при этом и неким суррогатом родительского попечения: то на природу их вывезут, то поесть в ресторан сводят.
Прямо в день приезда нам представили двух студентов, которым надлежало решать все наши бытовые проблемы, будь то насморк или дорожная авария, и быть доступными для нас круглосуточно. Им как-то это засчитывалось, но мы испытывали неловкость. Нам привычней обращаться за помощью к друзьям и коллегам, а студентов нужно учить тому, чему они пришли учиться. Однако если обнародуешь свою проблему на кафедре, вас спросят: "Неужели мистер Пак не смог справиться с таким простым делом?" Получается, не пользуясь услугами студентов, вы навлекаете на них нарекания.
Однажды войдя в аудиторию, чтобы читать лекцию, муж был удивлен царившим там оживлением. На столах было расставлено угощение. Оказалось, жена одного из студентов забеременела, и этот студент хочет подарить Учителю ультразвуковой снимок плода. Мужу не сразу удалось осознать свою причастность к данному событию, но впоследствии он уж был в курсе побед и поражений на фронтах семейной жизни своих студентов. И на свадьбе Учителю отводится самое почетное место. А свадьбы празднуются грандиозные. Сотни приглашенных. Наряды невест такие вычурные и громоздкие, что они в них с трудом двигаются. Создается впечатление, что вся эта красота шьется, только чтобы сфотографироваться для свадебного альбома. Очень красивы национальные свадебные наряды.
Но возвращаясь к строительству новых жилых корпусов. Вследствие того, что Корейский полуостров находится в сейсмозоне, строительство ведется иначе, чем у нас. Площадь под застройку была отведена небольшая, а построить собирались, судя по картинке на заборе, нечто значительное. На рытье котлована были заняты три экскаватора. Поражала не только их маневренность и многофункциональность, но какая-то особая, танцевальная красота и слаженность движений. Это было трио. Они передавали выбираемый грунт по цепочке, формируя вокруг строительной площадки земляной вал. С утра, перед работой экскаваторы делали зарядку, согласуя свои движения при пустых ковшах. Естественно, все экскаваторщики в белых перчатках, как, впрочем, и остальные рабочие. Климат таков, что любая царапина может стать причиной серьезного заболевания. Когда котлован достиг расчетной глубины, завезли деревья и высадили их на валу. Валуны, обнажившиеся при рытье котлована, тоже были втянуты наверх и живописно размещены среди деревьев. На некоторых даже что-то выгравировали, как здесь любят. Деревья тоже сажают иначе, чем у нас. Ямка под корневую систему вырывается совсем неглубокая, но вокруг ствола насыпается довольно высокий холм и врывается несколько шестов, которыми дерево удерживается на месте при сильном ветре.
Весна в Южной Корее наступает рано, сразу становится жарко и очень сыро. Это создает благоприятную среду для размножения всякой микронечисти и насекомых, грозящих здоровью населения. С сыростью приходится бороться с помощью поглотителей влаги, расставляемых во всех углах помещений и в шкафах. На улицы выезжают печки, окуривающие зеленые насаждения и стены домов. Развешиваются на столбах решетки накаливания, светящиеся ультрафиолетом, для привлечения комаров. Сугубо зимнюю одежду сразу меняешь на летнюю. Однако это опасно: порой задувает такой свежий сибирский ветерок, что весенняя эпидемия гриппа ни разу не обошла стороной Южную Корею, несмотря на обилие поглощаемого ее населением лука, чеснока и женьшеня. Конечно, мы были в первом эшелоне заболевших, несмотря на противогриппозные прививки, которые были сделаны поголовно всем студентам и преподавателям. В университете есть медпункт, куда и надлежит обращаться всем страждущим. Выданных там таблеток для лечения от гриппа хватило бы на несколько человек. Попытка узнать, что это за таблетки числом восемнадцать в день, успехом не увенчалась. Повторялась фраза: "Это очень дорогие лекарства, они обязательно помогут". Однако не помогли, пришлось везти меня в больницу на рентген. Чтобы получить направление на рентген, следовало показаться врачу в приемном покое. Очередь выглядела угрожающе длинной, присесть было негде, ноги держали плохо, и очень хотелось поскорей добраться до постели. Но нас с университетским врачом пропустили без очереди, как гостей. Дверь в кабинет врача оставалась открытой. Врач сидел за компьютером, что-то бодро выстукивая на клавиатуре. Вокруг него сидели четверо пациентов в теплых куртках. Мне уступили стул рядом с ним. Врач английским языком не владел. Университетский врач сказала, чтобы я приподняла одежду на спине и повернулась оной спиной к продолжавшему стучать по клавишам врачу приемного отделения. На мгновенье я почувствовала прикосновение холодного металла. Врач снова обратился к компьютеру, отстучал направление на рентген. К этому моменту я утвердилась в решении, что лучше умереть у себя дома, чем оставаться лечиться в этой больнице. Рентгеновский аппарат находился в помещении за занавеской в конце коридора. Раздеваться предстояло за этой занавеской, но еще в коридоре, туда как дети заглядывали другие пациенты. Было ощущение, что находишься в вольере зоопарка. Результатом рентгена оказалась пропись, сделанная больничным врачом. Теперь надлежало принимать уже двадцать четыре таблетки в день. Лекарства выдали в больничной аптеке, расфасованными в пакетики, по восемь штук разного цвета и формы. Таких пакетиков было несколько длинных гирлянд. Опять нас уверяли, что это самые лучшие лекарства, которые просто не могут не помочь, но что за лекарства, никак не хотели объяснить. Однако нам удалось получить копию рецепта врача, хотя он и был написан по-корейски. Потом мы с этим рецептом проехались по аптекам и нашли англоязычного провизора, который объяснил, что есть что и какого оно цвета. Вообще, в аптеках никогда не выдают лекарства в фабричной упаковке. Даже, если по одной таблетке на прием, каждая таблетка будет в отдельном пакетике. Возможно, это связано с очень высокой влажностью, которая может пагубно повлиять на препараты в неплотно закрытой упаковке.
Вообще корейцы очень гордятся своим здоровым питанием и образом жизни. Так оно и выглядит, хотя обилие перца, отбивающего у еды всякий вкус, очень смущает. Однако непонятно, почему в таком случае так забиты больницы? Мы всегда считали, что у нас в поликлиниках у врачей каторжная работа, но здесь она значительно более интенсивная. У кардиолога пациенту отводится пять минут. Кардиограмму делают несколько секунд. Что можно понять по нескольким ударам сердца? Но как бы ни был краток визит, врач всегда успевает сообщить вам, если он стажировался в Европе или в Штатах.
Разноплеменность преподавательского состава несколько затрудняла общение. Но мы подружились с канадцем средних лет, преподавшим английский язык. Его считали странным и даже прозвали "диким канадцем" поскольку он держался особняком, на выходные уезжал в какой-нибудь заповедный уголок страны. Ходил по деревням, по монастырям. Нам он странным не казался. Просто он вынужден был оставаться в Корее, чтобы зарабатывать деньги, а в Канаде, куда он не мог вернуться из-за безработицы, у него остались четверо дочерей и жена, умиравшая от рака. Иногда он брал нас в свои странствия. Это было очень познавательно. Вскоре, однако, подобралась компания, с которой мы очень много ездили по стране. Сонэ и две довольно молодых корейских пары, приятели Сонэ по церковной общине, Моника, жена профессора из Индии и я. Когда позволяла работа, к нам присоединялись мужья. Один из корейцев был владельцем фирмы по обслуживанию энергосистем малых предприятий, разбросанных по всей стране, которые он регулярно и инспектировал. Не проходило недели, чтобы мы с утра не оккупировали его комфортабельный микроавтобус и не отправились колесить по стране. Каких только производств мы ни посмотрели. Видели, например, производство бумаги из макулатуры и производство по очистке риса и смежное с ним производство сладостей из рисовой муки. Были в хозяйстве, которое занимается разведением угря и на ферме, где выращивается соя и красный перец, выпускающей многочисленные продукты питания, куда они входят составляющими, а по дороге заезжали в заповедники и храмы, на пляжи, в мастерские художников, мебельщиков и гончаров, на древние захоронения, в монастыри, на плантации женьшеня и чая. Надо сказать, что после посещения хозяйства по разведению угря, покупать мы его перестали. От танков так ощутимо пахло дустом, что качество этого деликатеса стало казаться сомнительным.
Эти поездки занимали время с утра до самого вечера, и конечно, несмотря на языковой барьер, мы говорили не только о погоде. На поверку наши молодые приятели оказались не так и молоды, разменяли пятый десяток. Просто корейцы, особенно женщины, очень моложаво выглядят. Все четверо получили высшее образование, хотя в процессе этого им пришлось по настоящему бедствовать. Теперь они более чем благополучны материально. Имеют большие благоустроенные квартиры, дорогие машины. Они ровесники, подружились еще в школе. У одной пары двое детей, у другой трое, но в силу загруженности занятиями, дети приходят домой только к ночи, с родителями проводят только воскресенье, а в будние дни и едят в школе. Обе женщины работают. Одна из них программист, другая дизайнер по изделиям из фарфора на фирме, принадлежащей ее мужу, но все они организуют свое рабочее время так, чтобы не пропускать эти поездки. Это единственные наши знакомые корейцы, которые представляются по именам, полученным при крещении. У Питера и Кристины старшая дочь чрезвычайно музыкально одаренная девочка. Но у них мало надежды, что она поступит в консерваторию, потому что туда невероятно большой конкурс. Отправлять же ее одну учиться в другой город или за границу им не хочется. Альтернативой является женский университет, но это второразрядное образование, рассчитанное на девочек, ориентированных на скорейшее замужество, но в данном случае такая ориентация отсутствует. Женщины поднимают голову, не хотят, как прежде, ограничиваться "тремя К", думают не только о замужестве, но и о карьере. Часто слышишь от женщин, что корейцев и так слишком много. Но у мужчин другой подход. Когда праздновали зачатие нового корейца в семье одного студента, другой пожаловался мужу, что он женился на месяц раньше, а жена еще не беременна. Так что не убудет на земле корейцев.
Начиная с этого года, все дети в школе стали изучать английский язык. В стране началась активная подготовка к мировому чемпионату по футболу и, по-видимому, велась какая-то работа в школах и через средства массовой информации по внедрению новых норм поведения. Мужчины на улицах почти перестали плеваться и мочиться, где приспичило, не стесняясь присутствием женщин. Даже водители автотранспорта стали более предупредительны, перестали толкаться машинами, стали соблюдать рядность движения и некоторые даже мигать фарами в благодарность, если уступишь дорогу, чего раньше не бывало. Что и в Финляндии редкость в отличие от ЮАР. А дети на улице стали приветствовать иностранцев, кричать: "How are you? What is you name"? Правда, дальше этого пока дело не шло, но до чемпионата еще было время.
Удивительно, что при очень тесных экономических связях и военном присутствии американцев в Южной Корее, английский язык здесь непопулярен. Даже на почте адрес не могли прочесть по-английски. Приходилось письма отсылать через канцелярию университета. В книжных магазинах на английском языке только учебники. Речь здесь не о Сеуле, конечно, который от нас далеко. Отсутствие книг оказалось настоящим бедствием. Но хвала всемирной паутине, обеспечивающей доступ к библиотеке Машкова, например, или к библиотеке Конгресса США, откуда можно скачать много интересного.
Когда установилась стабильно теплая погода, мы стали часто выезжать на Желтое море, хотя вода была еще холодноватой для купанья даже в мае. Но хотелось побродить у моря, подышать свежим воздухом вдали от загазованного дурно пахнущего города. Нужно отметить, что ощущения расстилающегося перед тобой безбрежного водного пространства там не возникает. Береговая линия очень изрезанная. Открытого моря совсем не видно. Множество островов круглой формы. На многих нет других построек, кроме буддистского храма. Приливы очень высокие, достигают семи метров, так что во время отлива до некоторых островов можно дойти по дну, но это очень опасно, так как наступает море быстро и бесшумно.
Немало занятных мест и неподалеку от Гванджу, куда можно поехать, если мысль о долгой дороге к морю отбивает желание туда ехать. К примеру, городок Дамъянг, где есть музей бамбука и большие промысловые бамбуковые рощи, в которых можно погулять по тенистым просекам. В музее выставлены дивные поделки из бамбука. Это одно из тех мест, куда хочется возвращаться. Способствует тому и изумительной красоты озеро в горах неподалеку. Особенно красиво в тех местах в период цветения вишни. В городке регулярно проводятся бамбуковые ярмарки. Прочитав, что они происходят в каждый пятый день, мы решили в одну из пятниц попытаться купить на этой ярмарке сувениры в Россию. Но ярмарочная площадь, вернее, отрезок набережной, отведенный под ярмарку, был пуст. Оказалось, что пятый день это не пятница, а 5, 15 и 25 число каждого месяца. С приходом жары на этих ярмарках стали продавать длинные валики, сплетенные из бамбуковой соломки. Их в шутку называют "голландской женой". С ними спят в обнимку, чтобы не соприкасались обнаженные части тела, не возникали пролежни.
1 мая 2001 года праздновался 2544 день рождения Будды. Этот день мы провели в одном из буддистских монастырей. Послушали хор и оркестр национальных струнных инструментов. Сфотографировались с артистами ради их красочных национальных костюмов. Потом своим виртуозным искусством порадовали народ танцоры с барабанами. Наблюдали трогательное зрелище: на большом лугу у реки сидели в кружок солдаты в камуфляжной форме и привязывали к бумажным фонарикам бумажки с мольбами. Потом эти фонарики они подвесили к веревкам натянутым над монастырским двором и вдоль всех дорожек. Получилось очень красиво. Всех желающих монахи угощали ленчем, но чтобы попробовать монастырскую еду, нужно было отстоять в огромной очереди. Нам не хватило смирения даже немного в ней постоять, тем более что у нас, естественно, с собой было. На территории этого монастыря существовал когда-то пещерный храм, который был разрушен ливнями, но сохранился, упоминаемый во всех путеводителях, барельеф Будды размером 3 на 5 метров, вырубленный в скале над входом в этот храм. Нам давно хотелось его увидеть. Однако пока мы добрались до места, пришлось не раз спросить дорогу. Объясняя, люди говорили не о расстоянии, а о том времени, которое нужно, чтобы дойти до местонахождения бывшего храма. Именно там мы впервые отметили эту особенность корейцев измерять путь временем, а не длиной дистанции. Позднее мы поняли, что в этом есть резон. Здесь подчас возникает подозрение, что на дорожных указателях и на картах даются расстояния по прямой, без учета извилистости дороги. Добавить к этому общую загруженность дорог транспортом, и тогда по времени-то получается ближе к реальности.
15 мая в Южной Корее празднуется день Учителя. Студенты подарили мужу корзиночку с цветами и очаровательную самодельную открытку с очень трогательным текстом. Но позднее, к нашему ужасу, в корзиночке обнаружился еще и конверт с ваучером на 100 000 won. Надо полагать, дети собрали. Муж был в шоке. Как отказаться и не обидеть? Удалось утрясти через старосту группы. Студенты здесь совершенно нищие. Питаются в студенческой столовой, где обед стоит 3-5 won. Сумма в100 000 won для них колоссальная, хотя эквивалентна всего сотне долларов. Все усугублялось еще тем, что накануне они писали зачетную контрольную. Приближалась сессия и после нее каникулы. На работу можно было бы ходить только, если очень хочется, но оказалось, что это как раз наш случай. Большинство студентов были полны энтузиазма продолжать занятия и в каникулы, и муж решил приветствовать их инициативу, поскольку лететь на каникулы в Россию, а потом обратно слишком утомительно. Хорошо, что, наконец, в университете включили центральную систему кондиционирования, а то в кабинетах и аудиториях стало очень жарко.
С приходом лета, школьных каникул и жары наступил вынужденный перерыв в совместных с аборигенами поездках по стране. Мы решили устроить прощальный домашний обед. Наготовили, напекли всякой всячины, но гостям особенно пришелся по вкусу плов, который я не хотела сначала даже готовить, потому что в результате глобальной рисовой войны, здесь продается только местный рис. Он специфического сорта и рассыпчатым не получается.
Во время обеда зашел разговор о веротерпимости и о терпимости в широком смысле. Вспомнили и о кастовом разделении индийского общества. Кто-то спросил Монику о доступности образования для представителей разных каст и о приемлемости для индусов межкастовых браков. Моника сказала, что они с мужем принадлежат к одной высшей касте, но и межкастовые браки возможны. Примером тому вторая индийская пара, которая работает в университете. Муж из высшей касты, а жена из самой низшей. По нашим представлениям, почерпнутым из кинофильмов, сочетание выглядело невероятным, но вполне объясняло тот факт, что Моника не поддерживала отношений с Индирой. Моника, однако, утверждала, что она не знается с Индирой не по причине кастовых различий, а потому что та стерва. Это высказывание всех развеселило. Тогда, почему-то очень разгневавшись, Моника нам поведала, что индусы народ настолько терпимый, что даже евреев, пришедших туда две с половиной тысячи лет назад, никогда не убивали. Наконец, найдена высшая мера терпимости! Что и говорить, такое далеко не каждому народу присуще.
Стало так жарко, что не хотелось никуда ездить, кроме как к морю. Еще по весне мы присмотрели остров, соединяющийся с берегом подвесным мостом, чудом строительного искусства, и теперь регулярно уезжали туда на конец недели. Ночевали в небольшом отеле на берегу. Отсутствие в нем ресторана вполне компенсировалось наличием в номере холодильника, который мы заполняли привезенными продуктами. Место это замечательно еще и тем, что сосновый бор подступает там к самому пляжу, и можно весь день валяться в тени. Кроме того, вследствие неведомых причин, на этом пляже не раскладывают сушить морскую капусту, но, к сожалению его и убирают нечасто, а море приносит во время прилива массу всякого сора. Так что для нас утро начиналось с уборки пляжа. Нельзя сказать, что аборигены нам в этом помогали, но их и были на пляже с утра, пока не начинался прилив, единицы. Но однажды утром на пляж привезли на автобусах школьниц. Их были сотни. Вначале они цепью прошли по пляжу с мешками для мусора, собрав все дочиста. Потом их построили в каре в ожидании возвращения моря. Тут они заметили нас и приветствовали дружным хором. Гвалт стоял ужасающий, но выйти из строя никто не делал даже попыток. Дети здесь очень послушны и почтительны к старшим. Это очень приятно. Потом, группами их стали запускать в море. В обуви и в одежде. Разумно: никто не обгорит на солнце и не поранит ноги о ракушечник. Утром море отступает очень далеко. Рыболовные суда остаются стоять на дне. Донный песок накаляется солнцем и когда к полудню море возвращается, вода в нем горячая. Местный народ всегда купается в том, в чем пришли на пляж. И после купанья не переодеваются, сушат одежду на себе.
К сожалению, дорога домой из-за загруженности транспортом занимала всегда очень много времени. Пока доберешься, успеваешь забыть об отдыхе. Так что с приходом лета мы начали считать недели, оставшиеся до отъезда, хотя университетские Кимы заводили разговоры о новом контракте.
Неожиданно неплохой отдушиной стал телевизор. С июня, практически ежедневно транслировались концерты из "классических архивов". Приятно, что было много русской музыки и российских исполнителей.
Стояла влажная жара. Гардероб упростился до предела. Стало не до красы. Футболка и шорты, вот и вся одежда. Дождь так сильно бьет по земле, что мгновенно промокаешь снизу до колен, даже под зонтом. Шорты позволяют оставаться в сухой одежде. Даже если забыть о своем преклонном возрасте, короткая юбка совершенно неприемлема для похода в ресторан, где придется садиться на пол. Брюки и кожаную обувь тоже пришлось исключить на время из обихода. Поход в магазин стал приключением. Если не найдешь место на крытой стоянке, то успеваешь промокнуть до нитки, пока закрываешь зонт, чтобы сесть в машину. Хлеб удавалось сохранить больше суток только в холодильнике. В квартире появилась моль и комары, хотя все окна были затянуты сеткой. Наверно они плодились в стоках. Ясные дни выдавались очень редко.
Если, выдавался не особенно душный день, мы старались посмотреть еще какой-нибудь уголок страны. Съездили в прибрежный город Мокпо, где в порядке подготовки к мировому чемпионату по футболу завершалось строительство нового международного пассажирского терминала. Грандиозно и очень красиво. Оттуда уже ходили паромы на тропический корейский остров Джей-Джудо, где мы планировали побывать осенью. Посмотрели и старый внутренний порт, куда приходят рыболовные суда и идет оживленная торговля еще живой продукцией моря. Насмотрелись на диковинную живность. Здесь же в порту все это разделывают и раскладывают на решетки вялиться на солнце. Над решетками вьются тучи мух, но народ активно раскупает вяленую рыбу и жует ее. Страшновато.
Однажды отправились смотреть монастырь, расположенный довольно высоко в горах, где в течение девятисот лет хранится древняя библиотека на досках числом восемьдесят две тысячи штук. На крутом подъеме вдруг заглох двигатель машины. Нам повезло, вскоре появился полицейский патрульный автомобиль. Полицейские связались с авторемонтной мастерской в ближайшем городке, откуда неспешно прибыл механик, потом все вместе больше часа ждали эвакуаторов, которым тоже была чужда суета. Никто никуда не спешил. Так, пикник у дороги, только все в белых перчатках, почему-то. Из-за жары для нас это было очень утомительно, но доброжелательность и неторопливость всех действующих лиц примиряла с действительностью. Пришлось, однако, вернуться домой, не побывав в монастыре, так как ремонт машины затянулся до вечера.
Но мы съездили туда в другой раз. Библиотека хранится в продуваемых деревянных строениях при уличной температуре, зимой и летом. Мы провели там чудесный день, но обратную дорогу будем вспоминать как кошмар всю жизнь, поскольку оказались на девять часов запертыми в пробке на скоростной дороге, с которой ни повернуть, ни съехать не было возможности. Жара, отсутствие воды, еды, отхожих мест, и все отсюда вытекающее, помноженное на корейскую простоту нравов. Однако машин никто не бросал и полосу, зарезервированную для машин скорой помощи и эвакуаторов, не занимал.
Заехали как-то в горную долину, где размещаются сразу три женских буддистских монастыря. Поразило множество кошек на территории. Вероятно, для монахинь страшнее мыши зверя нет.
Когда не лил дождь, воздух наполняла водяная взвесь. Аборигены, естественно, переносят ее легче, а мы старались не выходить из поля действия кондиционера, а потом решили, что так жить нельзя и уехали на экватор. В Сингапур и Малайзию.
В Сингапуре всегда тридцать градусов. Город оказался чарующе красивым и чистым, нет ни трущоб, ни нищих. Море выглядит кристально чистым, хотя в городском порту постоянно находятся восемьсот судов. Каждый городской квартал имеет все необходимое для комфортной жизни. Прекрасный общественный транспорт. Это многонациональное островное государство-город создало свое процветание, не имея ничего кроме песка и пресной воды. Мучительно стыдно за богато одаренную ресурсами Россию и за нас, ее многострадальных обывателей.
Из Сингапура съездили в Куала-Лумпур. Этот стольный град большого впечатления не производит. Да и знаменитые башни-близнецы тоже не венец творения. Нужно признаться, что после Нью-Йорка небоскребы не вызывают прежнего восторга и интереса. Зато, мы провели четыре божественных дня на острове Лангкави, что на границе с Таиландом.
Пока были в Малайзии, в Гванджу установилась чудесная погода, хотя по стране гуляли разрушительные ураганы, смерчи и торнадо. Даже в Сеуле под натиском воды обрушился мост. Горные реки сносили деревни, смывали почву с полей. А в Гванджу и его окрестностях началась засуха. Рисовые чеки заливали водой из бетономешалок. Трудно судить, как это могло сказаться на качестве риса, нам бы очень не хотелось его есть, но корейцы и не такое переваривают.
Горожане наслаждались хорошей погодой. Играли в футбол и гольф. Южная Корея не может похвастаться обилием пространств, необходимых для этой игры, но был найден оригинальный выход из положения. Вся земля в стране, кроме заповедников и дорог, частная. Каждой семье бесплатно полагается 6, 6 соток. Предприимчивые люди строят на этих сотках высотную гостиницу или огораживают их высоченным сетчатым кубом и устраивают тренировочный полигон для любителей игры в гольф. Народ там при почасовой оплате и отрабатывает удар. Таких сооружений очень много. Они устраиваются и при клубах разного уровня избранности. Совсем недавно на бывшем ближнем поле турнепса было построено клубное здание. По обеим сторонам входа даже не пальмы посадили, а поставили по мраморной копии Венеры Милоcкой. Ну а позади здания все для гольфа и других удовольствий джентльменов. Игра эта требует дорогостоящего антуража. Не только клюшки дороги, но и одежда и обувь, в которой ими надлежит махать. Однако мест, где все это продают на удивление много, создается впечатление, что в Южной Корее эта игра не удел избранных, а народное развлечение. Правда, пенсионеры все же больше играют в крикет.
Нам же остается ходьба спозаранку, чтение, бассейн, тренажерный зал и телевизор. Телевизионные программы выгодно отличаются от таковых в других странах. Реклама не так навязчива и омерзительна. Очень интересные музыкальные и познавательные программы ВВС. Практически каждый день есть прямая трансляция спектакля или концерта из Европы, Америки или Японии. Государство действительно заботится о просвещении своих граждан. Например, когда Борис Эйфман привез сюда свой балет, их принимали очень хорошо даже в нашем Гванджу, где народ еще буквально от сохи. Но чтобы этот самый народ пошел в театр, часть билетов за треть цены были проданы в окрестных деревнях, хотя их и за полную стоимость с готовностью раскупали горожане. Зрители с грудными детьми тоже не являются редкостью. Ну, расплачется малыш, что за беда? Ни у кого это не вызывает негодования. Зато его родители побывали в театре, а не просидели вечер перед телевизором.
С наступлением осени и прекрасной погоды возобновились наши поездки по стране. Мы обследовали побережья всех трех морей. Съездили в город Пусан, находящийся на берегу Корейского пролива, того, что называют еще Цусимским. Пусан, действительно, выглядит морским курортом. Полоса широких песчаных пляжей с фешенебельными отелями. Ухоженные набережные. Интересная скульптура. Оригинально выполненные копии шедевров: вертикально стоящая гранитная или мраморная плита, в которой вырезан мгновенно узнаваемый силуэт. Это и мощный промышленный центр, и очень оживленный порт.
Побережье Японского моря поразило укрепленностью. Спуск на пляж возможен только в немногих местах, где нет заграждения из колючей проволоки. Дорога, идущая вдоль берега патрулируется пограничниками. Наряды встречаются через каждую сотню метров. Такое впечатление, что страна готова к нападению в любую минуту. Что, впрочем, и не удивительно, поскольку мирного договора с Северной Кореей так и нет, да и у Японии репутация в глазах корейцев никудышная.
Слетали на остров Джей-Джудо, оказавшийся в эту пору мандариновым раем. Там есть потухший вулкан высотой два километра, и доступ в горизонтальную трубку выхода лавы длиной несколько десятков километров. Там реки водопадами низвергаются с отвесных берегов в море, есть небольшой водопад в горах, пробивший бездонную впадину, вода в которой цвета голубого фарфора. Там много фешенебельных отелей международного класса с соответствующими ресторанами. Есть, наконец, пляж, затененный высоким берегом, и в море прохладная вода. Там все дорого, но чудесно.
Спустя некоторое время выяснилось, что неподалеку оттуда есть остров, на котором находится колония прокаженных.
Съездили еще раз в Сеул. Посмотрели дворцы и городские буддистские храмы. Красиво. Около храмов увеселительные заведения. Попали на разгон демонстрации. Корейский ОМОН действует не менее решительно, чем наш. Били народ до крови. Пришлось забраться на опору рекламного щита, чтобы не получить дубинкой по голове. Там гостей и хозяев привечали одинаково.
За время нашего здесь пребывания построили новый международный аэропорт, из которого нам предстояло возвращаться в Европу. Страна всерьез готовилась к мировому чемпионату по футболу. Ждала огромного наплыва гостей со всего мира. Было опасение, что имеющихся отелей будет недостаточно, и наши местные приятели готовились селить у себя приезжих.
Осень в Южной Корее благодатная пора. Красота кругом несказанная. Первые зимние месяцы тоже погода приличная, если бы не ветры, но нам уже очень хотелось домой и не хотелось думать о возвращении в Корею. Еще одно такое лето нам не по силам. Однако университет уже приготовил новый контракт и даже визы нам оформили на следующий год. В сентябре мы планировали приехать еще на полгода, чтобы муж мог лично пообщаться со своими аспирантами, хотя всемирная паутина позволяет это делать и дистанционно. Кстати, таких нелепых вопросов в визовых анкетах, как в Южной Корее нам не встречалось даже у американцев. Например, нужно было сообщить, какое высшее учебное заведение окончили не только ваши собственные родители, но и родители супруга. Казалось бы, какое имеет значение в 2002 году, где получил высшее образование мой отец, погибший на Белорусском фронте в марте 1944 года.
Хорошо, что все когда-нибудь кончается. Кончились и шестьдесят недель нашего пребывания в Корее. При выборе между комфортабельным длительным полетом через Европу или Москву и сомнительно комфортабельным, но не столь длительным полетом через Красноярск прямо в Петербург, выбрали второй. Три часа в Красноярске при температуре - 38 градусов вследствие отсутствия у нас на ногах валенок пришлось скрашивать обильными порциями коньяка. Здание аэропорта в тот день не отапливалось почему-то. Лайнер имел очень потрепанный вид и минут двадцать не желал заводиться. Но сменный экипаж, занимавший места через проход от нас, с шутками и прибаутками оказал рабочему экипажу посильную помощь, и мы, сотрясаясь, все же взлетели. Правда, при этом открылись все крышки багажных полок. Некоторые просто отвалились. Нас утешили неплохим обедом, не скупясь на напитки, потом ужином. Тут мы и долетели.