Все началось летом 1986 года на маленьком хуторе в Литве, куда я, еврей , ассимилированный в третьем поколении, окончательно запутавшись в своих отношениях с Б-гом, приехал излить душу к мудрому ксендзу Станиславу Добровольскасу. Если бы он сказал: "Крестись", жизнь моя пошла бы по другому руслу. Но отец Станислав - спасибо ему! - сказал: "Хочешь - ходи в синагогу. Хочешь - ходи в церковь. Главное - хватит духовных исканий в одиночку. Ты должен молиться среди своих." Своими для меня в большей степени были все-таки евреи. Я выбрал синагогу.
И тут закрутилось! Изучение Торы, соблюдение шабата и кашрута (отсюда проблемы в семье), работа с детьми в еврейских летних лагерях, появившихся в годы перестройки, руководство еврейской воскресной школой, затем работа в международной молодежной организации "Бней Акива" и, наконец, в сентябре 1993 отъезд в Израиль на постоянное место жительства.
Оказавшись в Израиле, я поселился в Элон-Море, в сердце Самарии, напротив древнего Шхема, который ныне на арабских и, соответственно, русских, картах значится под искаженным римским названием "Наблус". Я попал в удивительный мир поселенчества. Прежде я и не подозревал о существовании столь духовных, столь человечных людей. Их любовь к Б-гу, к ближнему, к земле Израиля потрясли меня. Этот мир требовал, чтобы его СКАЗАЛИ.
Работа пером не была мне незнакома. В России я долгие годы писал стихи, публиковал поэтические переводы из Роберта Фроста, Лонгфелло, английских и немецких поэтов. Но стихи не шли. Мир поселенчества требовал, чтобы его не просто сказали, но РАССКАЗАЛИ.
Очерки, которые я печатал в "Вестях", "Неделе" и других израильских газетах, даже не претендовали на то, чтобы отразить его. Они сразу приобретали политический оттенок на фоне борьбы за нашу землю, обострившейся после того, как в сентябре 1993 еврейское правительство подписало с арабскими террористами соглашение о поэтапном уничтожении Израиля.
Требовалась проза, крепкая проза. Но сюжета не было. Жизнь на "оккупированных" территориях была трудная, в меру опасная, но в литературном смысле абсолютно бессобытийная.
Все изменилось осенью 2000, когда началась необъявленная война, официально деликатно именуемая "Интифада "Аль-Акса". Месяцами не прекращалась пальба под нашими окнами, а если среди ночи вдруг наступала тишина, мы просыпались от неожиданности. Всякий раз, выезжая из поселения, ты оценивал свои шансы добраться до места живым и они были далеко не стопроцентными.
Потом террористы начали наведываться к нам в поселения. На Песах 2002 года в Элон-Море была уничтожена семья Гавиш, которую все мы очень любили. Спустя месяц в соседний Итамар явился террорист и расстрелял на спортплощадке подростков из ешивы-тихонит, к которой прежде работал. Один из убитых был мой бывший ученик. Охранником в этой ешиве работал мой друг Арье Кляйман. Услышав выстрелы, он поспешил на площадку, вступил в бой с террористом и пристрелил его. Он же вскоре поведал мне, что арабы специально охотятся за теми, кто убивал террористов а также о том, что кто-то поставляет им информацию о том, что творится в наших поселениях, потому-то терракты и у нас и в Итамаре шли по точной наводке.
Долгожданный сюжет появился, оставалось только начать писать.
Самое любопытное, что много лет спустя, уже после того, как роман "Поле боя при лунном свете" был написан, напечатан и даже получил премию "Олива Иерусалима" за 2005 год, я узнал, кто на самом деле потавлял эту информацию. Оказалось, что угадал в точности, вот только обстоятельства дела в реальности были куда интереснее, чем в романе, но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз. Пока же роман довольно быстро расходился среди русскоязычной публики в Израиле, России, Америке. Из читательских отзывов больше всего меня тронуло признание ученика подмосковной хабадской ешивы, поведавшего, что у них запрещено было читать светскую литературу, так они для моей книги специальный тайник оборудовали и всей ешивой читали. Не буду скромничать - приятно.
А в стране между тем назревали новые печальные события. Премьер-министр Ариэль Шарон решил уничтожить блок поселений на юге страны под названием Гуш-Катиф и четыре поселения в Северной Самарии. Поселенцы и сочувствующие начали борьбу за срыв этого плана. Я поспешил на "баррикады". Лето 2005 года я провел в Кфар-Маймоне и Сдероте, где осуществлялись попытки снятия блокады с Гуш-Катифа и массового прорыва в осажденные поселения, в самом Гуш-Катифе, где мы пытались защитить еврейские дома от уничтожения, на дорогах, которые мы перекрывали с целью не допустить "ликвидаторов" в поселения Северной Самарии, и, наконец, в тюрьме, где я провел три дня, самые приятные в моей жизни. Обо всем этом рассказывается в моей второй книге, сборнике очерков под названием "Расправа". Сейчас я пишу третью книгу. Это снова остросюжетный роман о поселенцах, но со вставками на темы древней и новейшей истории. Этот роман, равно как и все, что я написал раньше и напишу, будет здесь публиковаться. Надеюсь, вам будет интересно услышать мой голос так же, как мне - ваш.