Исповедь перед смертью старого одесского еврея, выросшего на Молдаванке, работавшего сапожником во дворе дома Љ15 на Хворостина, на первом этаже, без вывески, а только для своих, потому что ОБХСС могло закрыть, но не закрывало, потому что были свои люди, которые сказали сколько и кому дать, уехавшего в Израиль в 1973 году, сумевшего вывезти всю свою многочисленную родню, выплатившего машканту за дом, долги за учебу детей и немножечко за внуков, проработавшего до конца своих дней опять-таки сапожником, потому что люди, хоть и в состоянии купить себе новую обувь, предпочитают ремонтировать старую, к которой они привыкли, так и не научившегося разговаривать на иврите, несмотря на настояния жены Эммы, с которой прожил пятьдесят три года, как один день, хоть он еще помнит, что она встречалась с Яшкой, жившим в 17 номере по Мясоедовской, которую эти идиоты сначала переименовали в Шолом-Алейхема, чтобы показать, что они не такие антисемиты, как все думают, но потом опять вернули старое название, чтобы все уже ясно понимали, что они таки-да антисемиты, но Яшку призвали в армию, где он служил в закрытой части и чем-то заболел, хоть дальше солдатской кухни его не пускали, но все равно вернулся больной и скоро умер, а Эммочка, такая молодая и красивая положила таки глаз на него и они поженились, и слава богу была шикарная свадьба, и они хорошо жили, а потом уехали в Израиль, хоть он и не хотел уезжать, но все ехали, и Эммочка сказала, что надо, как все люди, ехать от этой мелихи, и он ее, как всегда, послушался и они пошли в ОВИР, где сначала им отказали, сказав, что "нецелесообразно", а потом им люди посоветовали кому и сколько дать и им разрешили, и они собрали вещи и уехали, и все было хорошо, пока Эммочка не заболела, а какая в Израиле медицина, чтоб они были здоровы, но Эммочку они не спасли, и он остался один, хотя дети, дай им Бог здоровья, всегда приходили и спрашивали или папе что-нибудь надо, а что папе надо, кроме того, чтоб у детей и внуков все было хорошо, и все устроены и здоровы, вот только ходить стало тяжело и он лучше полежит немножко, может оно пройдет, но вот раз они уже все собрались, и внуки тоже, и кто эта женщина, где-то он ее видел, а вспомнил, она была на похоронах у Эммочки, а это доктор, наверное, знают, что не пройдет, и остается только сказать всем напоследок самое главное: