Ланьков Андрей: другие произведения.

Корея: будни и праздники. ч.1

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 4, последний от 13/06/2024.
  • © Copyright Ланьков Андрей (han1000@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 389k. Статистика.
  • Очерк:
  • Скачать FB2
  • Оценка: 6.60*19  Ваша оценка:


       Ланьков Андрей.Корея:будни и праздники.ч.1
      
       ОТ АВТОРА
       Последние полвека мировой истории могут быть названы "эпохой модернизации". В течение исторически короткого периода индустриальное общество, его ценности и культурные стереотипы, до этого времени доминировавшие лишь в немногих промышленно развитых государствах Европы и Северной Америки, стали стремительно распространяться по всей нашей планете. Однако процесс модернизации в разных обществах и культурно-исторических регионах идет с разной скоростью. Некоторые страны и целые регионы преуспели в этом процессе, другие же, наоборот, оказались отброшены на обочину мирового развития. Едва ли не с наибольшим успехом прошла модернизация в странах Дальнего Востока, которые в послевоенный период выдвигаются на первые роли в мировой экономике.
       Среди этих государств заметную роль играет Южная Корея, которая в короткое время, всего лишь за три десятилетия, превратилась из бедной развивающейся страны в промышленную и торговую державу мирового уровня. К сожалению, до самого последнего времени в СССР/РФ практически не появлялось серьезных работ, посвященных этой стране. Причина этого заключается как в известныхых политических ограничениях, с которыми приходилось считаться отечественным исследователям, так и в крайней скудости доступных им материалов. Однако стремительный рост экономической мощи Южной Кореи превратил эту страну в серьезную силу, которую невозможно скидывать со счетов и которую, следовательно, необходимо знать.
       Среди многих аспектов современной жизни Кореи мое особое внимание привлек повседневный быт корейского города. Превращение Кореи в индустриальную страну привело к быстрой урбанизации, и большинство корейцев ныне - это горожане. Городской быт сегодня - это быт огромного большинства жителей страны.
       В настоящей книге мы хотим рассказать о повседневной жизни современного корейского города и проанализировать те изменения, которые произошли в ней за последние два-три десятилетия. В центре внимания находится быт городских средних слоев, формирование которых, по сути, совпало с интенсивным экономическим развитием страны и было одним из важнейших социальных последствий этого процесса.
       Выбор темы исследования во многом связан с тем обстоятельством, что я провел 1992-1996 гг. в Южной Корее, работая преподавателем русского языка в ряде учебных заведений и сотрудничая в отделе иновещания радиотелекорпорации KBS. В течение этого времени мне представилась возможность собрать многочисленные материалы, посвященные жизни корейского города, которые и легли в основу настоящей книги. Выбор в качестве главного объекта исследования именно средних слоев также продиктован стремлением к максимальному использованию непосредственных наблюдений, ибо представители средних слоев составляли в Южной Корее основной круг моего общения.
       Есть, впрочем, и еще одна причина, почему я решил посвятить эту книгу быту средних городских слоев: стремление сделать предлагаемую читателю работу практически полезной. Именно к средним слоям относятся государственные служащие, работники частных фирм, вузовские преподаватели - то есть те корейцы, с которыми чаще всего приходится вступать в контакт россиянам. Я писал эту книгу, имея в виду не только специалистов-этнографов, но и всех тех, кто интересуется современной Южной Кореей или по долгу службы имеет отношение к этой стране. К сожалению, мне, как и многим моим коллегам, не раз приходилось сталкиваться с тем досадным обстоятельством, что незнание и непонимание русскими особенностей корейского мировоззрения, системы ценностей и этических представлений приводило к взаимному непониманию, результатом чего были возникавшие на пустом месте проблемы и многочисленные упущенные возможности. В книге идет речь о вещах, которые для всех корейцев очевидны, общеизвестны и уже в силу этого не привлекают к себе особого внимания. В то же время для иностранца подавляющее большинство тех предметов и явлений, о которых пойдет рассказ, являются экзотическими и непонятными, а узнать о них ему весьма трудно: корейцы, как, кстати, и представители других народов, просто игнорируют то, что составляет их естественную среду, и не считают нужным давать какие-либо объяснения очевидным для них вещам. Более того, в тех редких случаях когда объяснения все-таки приводятся, они почти всегда ориентируются на американцев (в силу особой роли, которую играют США в современной корейской политике и культуре, для корейцев слова "американское" и "иностранное" стали почти синонимами).
       В этих условиях необходима книга, которая могла бы показать русскому тот мир, в котором живет корейский горожанин, те проблемы, с которыми он сталкивается, те ценности, которых он придерживается. Стремясь сделать книгу не только академически любопытной, но и практически полезной, я стремился дать такое описание современного корейского повседневного быта, которое было бы интересно не только для этнографа, на также и для занимающегося другими проблемами корееведа, и для имеющего дело с Кореей бизнесмена, и для специалиста по иным странам Дальнего Востока. Насколько мне удалось справиться с этой задачей - судить читателю.
       Тема настоящего исследования - современный быт корейского горожан вообще и средних слоев - в особенности. Однако, когда мы говорим о "современности", необходимо или, по крайней мере, желательно определить хронологические рамки этого понятия. В случае с Корее это довольно просто, ибо современный этап в истории этой страны, который вошел в историю как эпоха "экономического чуда", начался после военного переворота, совершенного в мае 1961 года группой офицеров во главе с Пак Чжон Хи. Настоящая работа посвящена в первую очередь той эволюции, которую претерпела повседневная жизнь корейского города в период после 1961 г., когда процессы модернизации стали развертываться с особой скоростью и новые явления материальной культуры и стереотипы поведения вступили в интенсивное взаимодействие со старыми, освященными веками нормами. Однако для понимания того, какие изменения произошли в той или иной области жизни, необходимо знать, что же представляла из себя эта область в более ранние времена. Поэтому в работе порой встречаются и исторические экскурсы, посвященные тем или иным аспектам повседневного быта в более ранние периоды.
       Главной целью книги является описание эволюции повседневного быта современных корейских горожан средних слоев. При этом основное внимание уделено именно повседневному быту - питанию, жилищу, обрядам жизненного и календарного цикла, семейным отношениям, стереотипам поведения, организации городской жизни (торговля, бытовое обслуживание, транспорт, развлечения и т.п.). Однако, мудрый Козьма Прутков был прав, когда утверждал, что "нельзя объять необъятное", а избранная нами тема является во многом необъятной. Это предполагает определенные ограничения, причем некоторые из них неизбежно носят достаточно произвольный характер. Описание многих аспектов жизни Кореи подчинено главной задаче книги и в силу этого является необходимо кратким. Например, невозможно говорить о повседневной жизни и не упомянуть религию, особенно если речь идет о такой достаточно религиозной стране, как Корея. В то же время тщательное рассмотрение вопросов корейской религиозности отнюдь не входит в задачи нашей книги, так что это дает нам право ограничиться лишь достаточно кратким обзором роли религии в жизни корейских горожан. То же самое относится и к искусству и литературе. История, скажем, корейского кино - это вполне самостоятельная и большая тема, напрямую с проблемами повседневного быта Кореи не связанная. В то же время, полностью обойти ее также нельзя. Поэтому в данной работе появился сравнительно небольшой раздел, посвященный не столько корейскому кинопрокату как таковому, сколько тому, какую роль играет кино в повседневной жизни корейского горожанина, для которого посещение кинотеатра является одним из важных видов развлечений. Однако те разделы, в которых речь идет о материальной культуре корейского города, семейным отношениям, жилищу и иным, более традиционным для этнографии, темам, написаны с максимальной полнотой.
       К сожалению, в конце 1996 года мне пришлось покинуть Корею, и после этого я бывал в Сеуле только наездами. Ровно через год после моего отъезда ситуация в стране начала быстро меняться. Восточноазиатский экономический кризис добрался и до Кореи. Резкое, катастрофическое падение курса корейской валюты в конце 1997 года имело серьезные последствия для экономики страны. Последствия кризиса уже к середине 1998 года во многом изменили повседневную жизнь Кореи. К сожалению, в полной мере отразить новую ситуацию, сложившуюся после кризиса 1997-1998 годов, в этой книге было, по ряду причин, невозможно. Поэтому я решил ограничиться лишь некоторыми, наиболее необходимыми, изменениями.
       Разумеется, сама по себе задача описания городского корейского быта и его эволюции предусматривает, что посвященная этой проблеме книга будет отличаться немалым объемом. Однако в любом случае я не мог упомянуть всего, о чем, возможно, и следовало бы рассказать. В частности, в книге не затрагивается армейский быт, а, между тем, армия - это неизбежный этап жизни всех корейских мужчин. Пришлось отказаться и от описания быта и жизни представителей некоторых любопытных социальных групп. Я счел желательным сосредоточиться в первую очередь на том, что сам знаю по своему личному опыту. Этот подход, как представляется, позволяет с наибольшей полнотой использовать материалы непосредственных наблюдений, что, смею надеяться, пойдет книге на пользу. Что же до неизбежных упущений - со временем, будем надеяться, они будут заполнены коллегами-корееведами.
       Написание этой книги было бы невозможно без активной поддержки и помощи многих людей, которых хочется специально поблагодарить.
       Автор выражает свою искреннюю благодарность д.и.н. А.М.Решетову и к.и.н. А.Ю.Синицину, которые активно поддержали идею этой книги и постоянно помогали в работе над ней. Немалое содействие оказали Л.Б.Петров и С.Н.Сухачев, которые познакомились с рукописью и, опираясь на собственный богатый опыт общения с корейцами, высказали ряд ценных замечаний и сообщили о многих интересных фактах. Хочется также еще раз поблагодарить моих учителей и наставников - д.ф.н. М.И.Никитину, А.Г.Васильева, д.ф.н. Л.Р.Концевича, д.и.н. Р.Ш. Джарылгасинову, которые на протяжении долгих лет помогали автору постигать основы корееведения и которые не оставляли его своими советами и помощью во время работы над этой книгой.
       Особую роль сыграли мои корейские друзья, знакомые и коллеги, многие из которых живо заинтересовались идеей книги и не жалели времени для многочасовых бесед, обстоятельно отвечая на многочисленные вопросы, возникавшие в ходе работы. Без их поддержки и участия появление данной книги было бы просто немыслимо. Хотя перечислить всех, кто оказывал помощь в осуществлении этого замысла, и невозможно, хотелось бы упомянуть тех, которым автор особо признателен. Большую помощь в подготовке разделов, касающихся корейской кулинарии и жилища оказали сотрудники факультета домоводства университета Чунъан, в первую очередь - профессор Ли Кён Хи. Неоценима поддержка, которую, не жалея сил и времени, постоянно оказывали автору профессор Ли Чин Хи и профессор Квак Тхэ Соп (колледж Осан). Немало интересной информации представили профессор Ким Кын Сик (университет Чунъан) и профессор Ким Хён Тхэк (университет Хангук). Профессор Ли Ин Хо (Сеульский Государственный Университет, МИД Республики Корея) не только помогала автору в работе над книгой, но и сделала все возможное, чтобы настоящая книга увидела свет. Ценную информацию о свадебных ритуалах предоставил г. Квон Сан Чхоль, который заведует отделом фото- и видеосъемки в одной из фирм, специализирующихся на обслуживании семейных торжеств. Наконец, хочется поблагодарить гг. Хо Бён Ги, Чхве Сок Рипа, проф. Чан Чин Хона, которые, хотя и не принимали непосредственного участия в настоящей работе, сделали многое, чтобы создать условия, в которых она только и могла быть написана. Спасибо, огромное спасибо им всем.
       В данной книге при транскрипции корейских имен и терминов принята система А.А. Холодовича в ее практическом варианте (то есть без различения огубленного и неогубленного "о", передне- и заднеязычного "н"). В том случае, если слово встречается в тексте впервые, а также в библиографии автор также использует "н" и "нъ" для различения передне- и заднеязычного "н". Озвончения согласных в интервокальных позициях отражаются. В тексте книги указывается начальное "л" перед "и" или йотированным гласным, в большинстве случаев отсутствующее в современной южнокорейской орфографической традици, однако в библиографии, где автор стремится к максимальной точности транскрипции, все слова (в том числе и фамилия Ли), транскрибируются в соответствии с тем, как они написаны в оригинале. Те имена, написание которых закрепилось в русской традиции в варианте, отличном от версии транскрипции Холодовича, приводятся в привычном для наших читателей виде (Пак Чжон Хи, Ким Ир Сен, Ро Дэ У и т.д.). При транскрибировании географических названий автор также следует общепринятому русскому стандарту, который в некоторых деталях отличается от транскрипции Холодовича.
      
       ГЛАВА 1 ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
       Старая шутка гласит: "Рыбе трудно быть ихтиологом". Действительно, современному горожанину, будь то кореец, русский или американец, редко приходит в голову, что окружающая его среда может быть объектом этнографического изучения и что его быт может представлять не меньший этнографический интерес, чем быт его далекого предка, жившего в традиционной деревне или же индейца в Амазонии. Социальная и культурная среда современного города со всеми свойственными ей стереотипами поведения, привычками, особенностями организации быта, воспринимается нашими современниками как нечто "естественное", "очевидное" и поэтому не являющееся достойным объектом исследования. Поэтому неудивительно, что этнография в основном концентрируется на изучении тем и сюжетов, достаточно удаленных от современного индустриального общества в пространстве или во времени.
       В последнее время, однако, положение стало постепенно меняться. Повседневная жизнь города - как старого, так и современного - становится объектом изучения этнографов в разных странах мира (см., например, [44] и [19] и, в особенности, монографию К.Доура [26], во многом напоминающую настоящую книгу по задачам и структуре). Другим объектом активных исследований является тот комплексный и неоднозначный процесс, который известен как "модернизация". Различным аспектам модернизации повседневного быта посвящены многочисленные работы западных этнографов (или "культурных антропологов", как именуются они в соответствии с принятой на Западе классификацией наук) (см. [39]).
       Не стоят в стороне от этих процессов и советские/российские этнографы. Из работ, посвященных проблемам современного быта зарубежных стран, следует в первую очередь упомянуть книгу С.А.Арутюнова, идея которой оказала немалое влияние на выбор темы настоящего исследования [1]. К сожалению, объективные условия, в которых писалась настоящая книга, не дали автору возможности сколь-либо широко использовать работы советских/российских этнографов.
       Разумеется, проблемы современного городского общества привлекали внимание ученых других специальностей еще задолго до того, как ими стали заниматься этнографы. Из представителей других научных дисциплин наиболее серьезный и интересный материал накопили социологи. Вопросами городской жизни и ее исторического развития также в той или иной степени занимались представители и иных научных дисциплин - архитекторы, фольклористы, экономисты, демографы. Однако все они подходили к этим вопросам со своей специфической точки зрения, которая, разумеется, отличалась от этнографической.
       Подобная ситуация оказала определяющее влияние на источниковую базу данной работы. В ходе подготовки этого исследования автор столкнулся с тем, отнюдь не удивившим его, обстоятельством, что публикаций, которые напрямую касаются интересующих его вопросов этнографии современного корейского города, очень мало, хотя в последнее время они и стали появляться. Нехватка исследований, напрямую посвященных избранной нами теме, к счастью, с лихвой компенсируется изобилием косвенных материалов самого разнообразного характера.
       Пожалуй, наибольший интерес с точки зрения нашей работы вызывают исследования корейских антропологов. Как хорошо известно, в западном и, следовательно, южнокорейском, научном обиходе термин "антропология" имеет несколько иное значение, чем то, которое принято вкладывать в него в России. Существующая в Южной Корее классификация наук основывается на принятых в США принципах, так что "антропология" в корейском понимании включает в себя многое из того, что в российско-советской традиции считалось предметом этнографии. В южнокорейском научном обиходе "этнографией" или "этнологией" (кор. минсокхак {*1}) именуется научная дисциплина, которая занимается исключительно описанием материальной культуры и обрядов традиционного, главным образом - деревенского общества. Составной частью "этнологии" в корейском смысле этого слова является также и фольклористика. В целом, для данной дисциплины характерен по преимуществу описательноэмпирический подход.
       "Антропологией" (кор. инлюхак{*2}), в отличие от "этнологии", в Корее называется научная дисциплина, изучающая широкий спектр явлений, связанных с материальной и духовной жизнью общества. "Антропология" делится на две отрасли - на "естественную антропологию", которая в общем совпадает с "антропологией" в традиционной российско-советской классификации наук, и на "культурную антропологию", которая изучает духовную жизнь общества в ее историческом развитии. В состав "культурной антропологии" входит и этнология, которая является одной из ее отраслей (классификация наук приведена в соответствии с теми определениями и комментариями, что даны в "Энциклопедии Тонъа"наиболее авторитетном современном корейском энциклопедическом справочнике [324]).
       Не удивительно, что заниматься изучением повседневной жизни города стали в Корее именно специалисты по культурной антропологии. Показательно, что один из ведущих антропологов Кореи, профессор Сеульского Государственного Университета Чон Кён Су в своей работе специально подчеркивал, что современной корейской антропологии (имеется в виду, повторим, "антропология" в том смысле, который вкладывается в этот термин в Корее и на Западе) необходимо отходить от старой ориентации преимущественно на деревенские традиционные общества и всерьез заняться изучением быта современного города [392, с.22-23]. Определенные сдвиги в этом направлении, которые активно поддерживаются влиятельным Корейским обществом культурной антропологии, уже есть, и многие из работ, посвященных культурно -антропологическому (этнологическому) анализу повседневной жизни корейского горда, использовались автором при работе над настоящей книгой.
       Весьма интересный для нашего исследования материал содержат также отдельные статьи в фундаментальной "Большой энциклопедии корейской национальной культуры" [357], которая была в 1988-1991 гг. составлена Институтом корейской духовной культуры (кор. Хангук чонъсин мунхва ёнгувон {*3}) - крупным исследовательским учреждением, название которого на английский не слишком буквально, но, зато, довольно точно переводится как Academy of Korean Studies. Авторы этого весьма солидного как по объему (27 томов большого формата, в 500-700 страниц каждый), так и по разнообразию и богатству использованных материалов издания поставили перед собой непростую цель: охватить корейскую культуру, в том числе и бытовую, во всех ее проявлениях. При этом важно, что они не ограничились лишь традиционными формами бытовой культуры, чем зачастую грешат составители и авторы подобных справочников в других странах, но включили в состав энциклопедии многочисленные и фундированные очерки по тем или иным явлениям бытовой культуры, которые появились в последние десятилетия. Так, в энциклопедии, например, содержатся подробные статьи об истории железных дорог, электрофикации, возникновении и развитии современной журналистики и многом другом.
       Разумеется, огромную помощь при написании данной работы оказали разнообразные исследования корейских социологов. Корейская наука находится под серьезным влиянием американских традиций, поэтому весьма популярная и влиятельная в США социология получила серьезное развитие и в Корее. Отделения социологии есть во всех ведущих университетах, кроме того, в стране действуют десятки, если не сотни центров изучения общественного мнения, в которых работают многие тысячи специалистов. В результате корейская социология "выдает на гора" огромное количество самого разнообразного материала, значительная часть которого имеет прямое отношение к рассматриваемой нами теме - повседневной жизни современного корейского города. В настоящей книге читатель найдет немало ссылок на результаты исследований, проведенных корейскими социологами в последние десятилетия. Хотя социологический подход к интересующим нас проблемам во многом отличается от этнографического, так как социологи отнюдь не склонны заниматься изучением того, что им представляется "очевидным", - т. е. собственно бытовой культуры со всеми ее особенностями, многие из их материалов носят, тем не менее, достаточно этнографический характер и представляют для настоящего исследования немалый интерес.
       Корейцы в целом разделяют и другое, американское по своему происхождению, увлечение - пристрастие ко всяческим опросам общественного мнения. Такие опросы проводятся регулярно и посвящены самым разным темам (вплоть до того, каким образом жены будят по утрам своих мужей). Результаты опросов публикуются в многочисленных изданиях, а также направляются в компьютерную информационную сеть "Чхоллиан", материалами которой автор широко пользовался. Активно работает в Корее и местное отделение Института Гэллопа, которым, в частности, был собран интересный материал о повседневном корейском питании - любимых и нелюбимых блюдах, времени приема пищи, застольных привычках и многом другом [353]. Еще одним любопытным исследованием, подготовленным этим же учреждением, стал сборник материалов по проблемам корейской религиозности [355].
       Другой группой исследований, которые широко использовались в этой книге, являются, как это ни покажется странным, работы специалистов по маркетингу, в особенности - по маркетингу товаров бытового назначения. Фирмы, производящие мебель, одежду, предметы повседневного обихода, нуждаются в точной информации о том, каково же положение на рынке, какова обеспеченность корейских семей теми или иными товарами, каковы их потребности и предпочтения. Подобные исследования часто выполняются по прямому заказу соответствующих фирм, но иногда их делают и по своей инициативе работники научно-исследовательских центров или университетов, занятые проблемами маркетинга. Подобные исследования, кроме того, являются любимой темой многих магистерских диссертаций, что вполне понятно: значительная часть соискателей будет работать в отделах маркетинга соответствующих фирм, и поэтому они стремятся, чтобы их диссертационные исследования соответствовали тому, чем им придется заниматься впоследствии. Поскольку подобная информация имеет неплохой сбыт, таких исследований делается очень много. В результате работы специалистов по маркетингу бытовых товаров и услуг неплохо и порою очень подробно отражают материальный быт современного корейского общества, в первую очередь - городского. Знакомясь с подобными работами, можно узнать, например, какая часть корейцев спит на кроватях, а какая часть верна традициям и по-прежнему проводит ночь на полу, какие типы светильников популярны в Корее, как корейцы принимают душ и какие модели одежды чаще всего заказываются фирмами в качестве формы для своих сотрудниц.
       Большую помощь в работе над данной книгой оказали и официальные статистические материалы, выпуск которых осуществляется в первую очередь Статистическим управлением при правительстве Корейской республики (Тхонъ кйе чхонъ), а также соответствующими министерствами, ведомствами и профессиональными ассоциациями. Хотя вопрос о том, до какой степени можно доверять статистике вообще, а официальной - в особенности, является достаточно спорным, в нашем случае мы рискнули предположить, что статистика достаточно точно и адекватно отображает нынешнюю южнокорейскую действительность. Статистическое управление выпускает большое количество периодических (ежемесячных, ежеквартальных и ежегодных) изданий, в которых приводится разнообразная статистическая информация, касающаяся самых разных сторон жизни корейского общества. Среди этих изданий наибольший интерес для нас представляет ежегодник "Социальные индикаторы развития Кореи"[366; 366а]. Справочник этот представляет из себя объемистый, примерно в 400 страниц, том большого формата, в котором собраны сведения о бюджете корейской семьи, об экономическом и демографическом развитии страны, о ситуации в области образования, здравоохранения, культуры. Информация эта чрезвычайно интересна и разнообразна, и автору не раз приходилось с горечью думать о том, что он может включить в настоящее исследование лишь небольшую часть фактов и материалов, содержащихся в этом издании. Использовались при работе над книгой и иные официальные ежегодники, которые в Корее издают почти все крупные государственные учреждения, равно как и общественные организации и фирмы. Так, разнообразная статистическая информация по корейской системе образования содержится в изданиях Министерства просвещения, и, в первую очередь, в "Ежегоднике статистики по образованию" [157].
       Важным источником информации по интересующей нас теме являются также многочисленные руководства по этикету и правилам хорошего тона, которые выходят в современной Корее. Тематика эта очень популярна, и в крупном книжном магазине можно без труда найти несколько десятков наименований подобных книг. Некоторые из них в большей степени ориентируются на конфуцианские представления и ритуалы, другие же представляют из себя по сути переводы соответствующих американских сочинений, лишь в минимальной степени приспособленные к повседневной жизни современной Кореи. Материал, содержащийся в подобных руководствах, очень обширен и затрагивает почти все стороны интересующей нас темы.
       Корея - страна домохозяек, в которой большинство замужних женщин не работает. В то же самое время в нынешнем корейском обществе наличие университетского диплома является обязательным для любой барышни из семьи, относящейся к среднему (и, тем более, высшему) классу. По-видимому, сочетанием этих двух обстоятельств, в первую очередь, и объясняется большая популярность факультетов домоводства, которые существуют практически во всех корейских университетах. Наличие этих факультетов и довольно многочисленного профессорско-преподавательского состава, занятого там, привело к тому, что некоторые аспекты повседневной корейской бытовой культуры стали объектом тщательного изучения. В Корее пишутся книги и учебники, защищаются диссертации по вопросам, которые во многих других странах не считаются в полной мере достойными научного исследования или, в лучшем случае, описываются в популярных, полуочерковых работах. В большинстве университетов на факультете домоводства есть кафедры кулинарии, моделирования одежды, воспитания детей. Соответственно, по этим направлениям и ведется исследовательская работа, пишутся книги, защищаются диссертации. В результате в Корее существуют десятки монографий по вопросам истории корейской кухни, сотни - по проблемам организации питания. Тщательно изучаются также социология семьи, история костюма и многие другие проблемы, связанные с учебной программой факультетов домоводства. С 1947 г. действует насчитывающее несколько сотен членов Корейское общество изучения семьи (Тэхан качжон хакхве), материалы которого оказали большую помощь при подготовке данной книги [331].
       Другая особенность корейских университетов, которая также помогла в работе над книгой, - это обязательное преподавание предмета, называемого "ёсонъхак" - "женоведение". Объектом изучения этой дисциплины является самые разнообразные вопросы, связанные с положением женщины в обществе и семье, с ее трудовой деятельностью и воспитанием детей. Поскольку существует такой предмет, то есть и многочисленные преподаватели, а значит - и диссертации, монографии, семинары, сборники статей и многое, многое другое.
       Большую помощь автору оказали материалы диссертаций, хранящиеся в Центральной Государственной библиотеке и в Библиотеке Парламента в Сеуле. В соответствии с действующими в Корее правилами, в эти библиотеки в обязательном порядке направляется по одному экземпляру всех защищенных в стране диссертаций, причем не только докторских (имеется в виду степень "пакса", которая является точным эквивалентом англо-американской степени Doctor), но и магистерских (степень "сокса"). Последние представляют особый интерес, так как они обычно не публикуются, но порою содержат богатый и неожиданный. Среди примерно 300 тысяч диссертаций, находящихся в фонде этих библиотек, удалось найти десятки работ, представляющих особый интерес для этой книги.
       В 1994 г. в Корее с большим размахом отмечалось 600-летие провозглашения Сеула столицей страны. К этой памятной дате были выпущены многочисленные специальные издания, посвященные истории корейской столицы. Значительную их часть составляли работы корейских краеведов, а также просто воспоминания пожилых сеульцев о том, какова была жизнь корейской столицы в годы их молодости ([268; 94; 113; 385] и др.). Разумеется, в этих книгах можно найти многочисленные факты о повседневном быте корейского города 1930-1970-х гг., в том числе и такие, которые совершенно не отражены в изданиях других типов.
       Особое значение для темы этой книги имеют работы, написанные о Корее иностранцами. По вполне понятным причинам авторы таких работ обращают внимание на те вещи, которые самим корейцам кажутся совершенно обычными, естественными, и в силу этого не достойными не то что объяснения, но даже и простого упоминания. Из этих изданий некоторый интерес, конечно, представят обычные туристские путеводители, но они в силу неизбежной ориентации на культурно-историческую проблематику довольно мало внимания уделяют проблемам повседневного быта, с которыми турист, приезжающий в Корею на несколько дней или, максимум, недель, останавливающийся в гостиницах и питающийся в ресторанах, обычно и не сталкивается. Куда более интересный для этой книги материал содержится в справочниках и брошюрах, предназначенных для тех иностранцев - бизнесменов, дипломатов, военных, которые прибывают в Корею по служебной надобности, и намерены провести в ней несколько лет. Подобные издания, рассчитанные преимущественно на американцев, выходят в Корее довольно регулярно, но небольшими тиражами, так что они достаточно малодоступны (вдобавок, некоторые из них и вовсе не поступают в открытую продажу).
       Специфика изданий, предназначенных для прибывающих в Корею на длительный срок иностранцев, требует, чтобы их авторы по возможности подробно разъяснили своим читателям, как в Корее ходят автобусы и поезда, арендуются квартиры, делаются покупки, что можно поесть в корейском ресторане, что в Корее следует делать, а чего, напротив, следует опасаться и избегать. Иначе говоря, они посвящены именно повседневной жизни Кореи, причем увиденной глазами иностранца, человека со стороны. Кроме того, предназначенные для ограниченной и избранной аудитории справочники такого типа, как правило, более свободны в своих оценках, чем туристские путеводители, ибо авторы последних во многом подчиняются ограничениям самоцензуры и воздерживаются от таких замечаний, которые, как им кажется, могут повредить тому благоприятному облику Кореи, который, по их мнению, должен сформироваться у потенциальных туристов.
       Ознакомление со справочниками для живущих в Корее иностранцев, в частности, дает хорошее представление о темпе происходящих в этой стране перемен. С практической точки зрения те из них, что вышли более десятилетия назад, устарели полностью и безнадежно. Почти все аспекты повседневного быта изменились, и большинство этих изменений связано с вестернизацией и стремительным ростом уровня жизни. Однако перестав быть практически полезными, эти справочники превратились в ценный историко-этнографический источник.
       Кроме этого, в ходе работы над книгой автором привлекались и другие материалы, весьма разнообразные по своему характеру. Так, разделы, посвященные религиозной истории Кореи, опираются на работы многочисленных корейских религиеведов. Главы о городском планировании, архитектуре и интерьере жилых домов написаны с учетом многочисленных публикаций в корейских архитектурных журналах. Для работы над разделами о корейской школе привлекались издания, посвященные проблемам образования.
       Разумеется, широко использовались автором и материалы корейской периодической печати - как публикации в специальных изданиях, так и те, что появились в обычных, предназначенных для массовой аудитории, журналах и газетах. Особый интерес для автора представляли так называемые "женские журналы". Эти издания, которые, вообще-то, не пользуются в корейском обществе особым уважением, предназначены в первую очередь для домохозяек из средних слоев, и поэтому уделяют проблемам повседневного быта особое внимание.
       Однако, при всей важности того материала, который удалось найти в статьях, книгах, материалах периодической печати, основную роль при подготовке настоящей работы сыграли все-таки личные наблюдения автора. Как уже приходилось отмечать, даже сама тема работы была выбрана с таким расчетом, чтобы возможно более широко использовать непосредственные наблюдения. Во многих случаях такие наблюдения и беседы с корейцами являются единственно возможным способом получения той или иной информации, так как многие, и достаточно обширные, области повседневной жизни не находят своего отражения в каких бы то ни было публикациях. Автор находился в Корее в 1992-1996 годах, работая сначала в Университете Чунъан (г. Ансон), а потом - в колледже Осан (г.Осан). И Осан, и Ансон представляют из себя небольшие города (формально оба являются уездными центрами, хотя первый из них имеет статус "си"-"города", в то время как второй считается всего лишь "ып" - "уездным центром, не имеющим городского статуса"), расположенные в непосредственной близости от Сеула. Таким образом, автор имел возможность наблюдать быт как Сеула, так и корейского провинциального, хотя и соседствующего со столицей, города.
       Необходимый материал автор собирал как с помощью непосредственных наблюдений, так и в ходе многочисленных бесед с корейскими информаторами. В большинстве случаев в качестве информаторов выступали представители тех самых средних городских слоев, быту которых посвящена данная книга и которые составляли в Корее основной круг общения автора. Особую и очень важную группу информаторов составляют корейские специалисты, занимающиеся проблемами, так или иначе связанными с темой настоящей книги. Понятно, что трех-четырехчасовая беседа со специалистом в большинстве случаев может оказаться более информативной, чем проработка десятка статей. В особой степени это справедливо применительно к теме настоящего исследования, ибо, как уже приходилось отмечать, проблемы повседневной жизни современного общества, как правило, не привлекают чьего-либо особого внимания и редко становятся объектом специального исследования, однако найти ученых, занимающихся пограничными областями, все-таки можно.
       Находить информаторов особого труда не составляло. Корейцы всегда отличались немалым любопытством, и мало кто мог отказать себе в удовольствии поговорить с иностранцем, тем более, что свободно говорящий по-корейски европеец или американец - явление едва ли не уникальное и уж, во всяком случае, очень редкое, а поэтому вызывающее огромный интерес. Сплошь и рядом какой-либо эпизодический контакт на улице, начинавшийся с вопроса о том, как пройти к ближайшей станции метро, перерастал в продолжительную и, временами, весьма интересную беседу.
       Иногда информатором автора выступали люди, которые в силу своего личного опыта или рода занятий имеют доступ к редкому и малоизвестному иностранцам аспекту корейской жизни. Наконец, важную роль сыграли и беседы с теми иностранцами, которые имеют немалый опыт жизни в Корее.
       ***
       В то же время в глаза большинству читателей книги бросится в глаза то обстоятельство, что в ней почти не использованы работы советских и российских ученых. Это, безусловно, досадное упущение, однако вызвано оно объективными обстоятельствами, в которых шла работа над книгой. Предлагаемая вниманию читателя книга была написана в Южной Корее, и автор просто не имел доступа к работам российских специалистов, ибо комплектование даже крупнейших корейских библиотек русскоязычными изданиями оставляет желать лучшего. Во время своих редких и достаточно кратких приездов в Россию автор в силу объективной нехватки времени также не мог заполнить этот пробел, о чем он может только сожалеть.
      
       ГЛАВА 2 ИСТОРИЧЕСКИЙ И СОЦИАЛЬНЫЙ ФОН
       Материальная культура современной Кореи, уклад жизни корейского города формировались не на пустом месте. Они являются результатом многих веков развития, о котором необходимо дать представление нашим читателям хотя бы беглое представление. Кроме того, хотя настоящая работа и посвящена в первую очередь вопросам материальной культуры, представляется необходимым вкратце рассказать о социальных, экономических и демографических особенностях современного корейского общества.
      
       ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОН
       КОРЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА И ВНЕШНИЕ ВЛИЯНИЯ
       Формирование современной корейской культуры стало результатом длительного исторического процесса, который растянулся на много веков. В самом первом и грубом приближении в культуре современной Кореи можно выделить четыре основных слоя, каждый из которых и поныне оказывает заметное влияние на повседневную жизнь корейцев. Речь идет об исконно корейской, китайско-конфуцианской, японской и современной американо-европейской культурных традициях. Поскольку эта книга посвящена современному городскому быту, у нас нет ни возможности, ни необходимости подробно останавливаться на том, какими путями шло историческое развитие корейской бытовой культуры. Тем не менее, имеет смысл дать самое краткое описание тех внешних влияний, которым подвергалась Корея на протяжении своей истории. Это особенно важно потому, что в корейской историографии, равно как и во многих работах западных и российских специалистов, оказавшихся под влиянием корейских публикаций и приводимых в них материалов, явно прослеживается стремление свести к минимуму любые иностранные влияния на корейскую культуру, преуменьшить значение внешних связей и культурных заимствований. Желание это, впрочем, вполне объяснимо: оно характерно для националистически настроенных ученых во всех странах (и в России в том числе).
       Проникновение китайской культуры в Корею началось незадолго до нашей эры, в период Древнего Чосона - протокорейского государства, которое в III-II вв. до н.э. поддерживало тесные связи с Китаем. Корея разделила судьбу многих молодых государств, формировавшихся как бы в мощном поле соседней древней культуры. Для Кореи Китай сыграл примерно ту же роль, что и Византия для Киевской Руси или Рим для западноевропейских государств раннего средневековья. Корейская государственность изначально складывалась под сильным китайским влиянием и уже начиная с эпохи Трех государств (I-VII вв.) китайская культура стала восприниматься корейской правящей элитой в качестве образца для подражания. Подобное отношение к ней сохранялось вплоть до конца прошлого века. Иначе говоря, классическая китайская культура была для корейской элиты референтной (то есть образцовой и подлежащей копированию) на протяжении почти двухтысячелетнего периода. Если, вдобавок, учесть то обстоятельство, что низы, как правило, стремятся подражать быту и жизненному укладу верхов, то нет ничего удивительного в том, что китайские традиции пустили в Корее глубокие корни.
       Их Китая проникли в Корею религиозные системы, которые на протяжении полутора тысячелетий господствовали в этой стране, да и сейчас имеют немало сторонников - буддизм и конфуцианство. Большое влияние китайцы оказали на корейскую бытовую обрядность, которая основывалась на положениях классических китайских руководств по вопросам ритуала. Церемонии, сопровождавшие основные обряды жизненного цикла (рождение, совершеннолетие, свадьба, шестидесятилетний юбилей, похороны) были в Корее в целом похожи на китайские. Сохранилось это сходство и поныне, хотя в последнее столетие вестернизация и христианизация привели к немалым изменениям в этой области.
       ФОТО 55 Другой сферой, в которой китайское влияние было особенно сильным, была архитектура и организация корейского жилища. В особенности это, конечно, относится к домам знати. Однако в этой области судьба китайской традиции в наши дни оказалась совсем иной. Развитие современной архитектуры, в целом, не оставило почти никаких следов от былого китайского влияния, и для современных корейских архитекторов небоскребы Манхэттена являют собой более привлекательный пример, нежели Запретный город в Пекине. Однако, интерьер корейского жилища по-прежнему имеет немало таких черт, которые связаны с былым китайским влиянием.
       Важным аспектом китайского культурного проникновения было повсеместное распространение китайского языка, который в своей старописьменной форме (т.н. вэньянь, в Корее именуемый "ханмун" и весьма, как известно, далекий от разговорной китайской речи) стал государственным языком Кореи и вплоть до конца прошлого столетия был даже не основным, а просто единственным языком письменного общения, науки и культуры. Литературные произведения на корейском языке бытовали главным образом среди женщин и простонародья, научные же тексты на нем попросту отсутствовали.
       СЛАЙД 40 На протяжении веков в корейский язык шел поток китайских заимствований, которыми обозначались почти все предметы и понятия, связанные с формирующимся государством, с гуманитарными науками и новыми техническими навыками. Пожалуй, мало найдется еще на Земле языков, в котором иностранные слова составляли бы такую же большую долю, как в корейском. В газетном тексте на политические темы доля китайских заимствований может достигать 80%. В то же самое время, многие из этих слов и понятий попали из древнекитайского не только в корейский, но также и в японский, равно как и в современный китайский язык, и в результате образовали единый дальневосточный фонд интернациональной лексики, в определенной степени напоминающий европейский фонд греко-латинских заимствований, но только существенно более богатый. Наличие этой общей лексики во многом облегчало проникновение в Корею культурных реалий соседних стран, в том числе и Японии, которая в свое время также испытала на себе огромное влияние китайской культуры.
       И поныне в Корее применяются две основные системы письменности: заимствованная из Китая в начале нашей эры иероглифическая письменность (кор.ханмун {*4}) и изобретенная в середине XV века корейская алфавитная письменность (современное южнокорейское название - хангыль{*5}). Особенности корейского языка, который относится к языкам агглютинативного строя, не позволяют полноценно записывать корейские фразы с помощью одной лишь иероглифики. Одно время корейское письмо тяготело к тому же смешанному типу, который получил распространение и в Японии: корни слов китайского происхождения записывались иероглификой, а суффиксы и слова собственно корейского происхождения писались национальной письменностью. Однако после освобождения страны началось постепенное вытеснение иероглифики и укрепление позиций корейского алфавита. С особой скоростью процесс этот пошел в 60-70-е годы, когда индустриализация привела в город массы крестьян, которые в прошлом не имели возможности изучить иероглифику, но довольно быстро смогли научиться читать и писать на хангыле. Большую роль сыграла и шумная кампания сторонников корейской национальной письменности, объединенных в так называемое Общество хангыля (кор. Хангыль хакхве {*6}).
       В результате этой активной и, порою, крикливой пропаганды удалось добиться изъятия иероглифики из программ начальной школы, хотя в средней и полной средней школе она изучается по-прежнему (иероглифический минимум составлял в 1994 г. 1800 знаков [401, с.769]). Произошел также и переход на алфавитную письменность большинства публикаций, предназначенных для "простого народа". В то же время значительная часть специальной литературы и почти все официальные материалы, адресованные представителям экономической, политической и, отчасти, культурной элиты пишутся по-прежнему смешанным письмом с очень широким использованием иероглифики, да и во многих начальных школах многие учителя продолжают преподавать иероглифы, делая это как бы полулегально. Вызвано все это отнюдь не только консервативностью и упрямством сторонников старинной письменности.
       Дело в том, что, вопреки националистической пропаганде, внедрение алфавита отнюдь не является безусловным благом, на что указывают и продолжающие свое сопротивление сторонники широкого использования иероглифики. В своих статьях и выступлениях (см., напр. [161; 433; 401]) они подчеркивают, что иероглифика, во-первых, является системой письменности, общей для всех стран Дальнего Востока - Китая, Японии, Кореи, Тайваня, Сингапура, Гонконга и, исторически, Вьетнама. В условиях, когда укрепление экономических связей между этими странами является одной из важнейших задач их внешней политики, отказ Кореи от иероглифики во многом подрывает подобные связи и затрудняет взаимопонимание между корейцами и их соседями. Второй аргумент, высказываемый в пользу сохранения иероглифики, заключается в том, что иероглифика делает "прозрачной" этимологию слов, позволяет легко понимать их происхождение и, при необходимости, просто создавать новые слова и выражения из китайских корней (по сравнению с новообразованиями из корейских корней или заимствованиями из западных языков подобные неологизмы отличаются краткостью и удобством в использовании). В-третьих, иероглифика, которая на протяжении двух тысяч лет была основной системой письма в стране, является носительницей национальных традиций, и отказ от её использования будет означать не укрепление национальных начал, как пытаются утверждать деятели из Хангыль хакхве, а наоборот, их заметное ослабление. Наконец, в-четвертых, сторонники сохранения иероглифики, к которым, как, наверное, читатель почувствовал, относит себя и автор, указывает на то малоизученное, но бесспорное воздействие, которое иероглифическая письменность оказывает на сам стиль мышления. Возможно, профессор Гавайского университета Чо Ли Чже и несколько перегнул палку, когда назвал хангыль "письменностью для лентяев" [161, с.115], однако, это высказывание нельзя назвать совершенно безосновательным: изучение иероглифики, безусловно, стимулирует память и способствует развитию определенных механизмов, не свойственных мышлению людей, воспитанных на алфавитной письменности.
       Наряду с Китаем, немалое влияние на Корею оказала и Япония, однако проникновение японских традиций и привычек в Корею началось очень поздно. Влияние Японии на материальную культуру Кореи до конца XIX века было исчезающе малым. Скорее наоборот: как часто и с гордостью вспоминают корейцы, на протяжении долгого времени основные достижения конфуцианской цивилизации попадали в Японию через Корею и при помощи корейских наставников. Однако история распорядилась так, что в новое время именно Япония стала той страной, через которую в Корею начала проникать современная (т.е. европейская по происхождению) цивилизация. После 1876 г., когда корейское правительство под японским нажимом открыло ряд портов для иностранной торговли и вышло, таким образом, из более чем двухвековой самоизоляции, усиливающаяся экспансия Японии в Корее привела к тому, что те или иные явления японской культуры стали насаждаться в стране насильственно. После аннексии Кореи в 1910 г. японизация, часто проводящаяся в самых жестких формах, стала основой всей культурной политики колониальной администрации. Политика эта была направлена на конечную ассимиляцию корейцев. Кроме того, в этот период в Корею из Японии продолжали проникать не только явления собственно японской материальной культуры, но и более или менее японизированные западные обычаи и привычки.
       Не следует забывать, что Корея в период, непосредственно предшествующий её захвату Японией, представляла из себя типичное традиционное общество, сословное и земледельческое. Современное индустриальное общество в Корее сложилось в условиях японского колониального господства и, в целом, по японским образцам. При японцах были построены первые современные дома и железные дороги, появился телефон и телеграф, начали выходить первые газеты современного типа, открыли свои двери первые университеты и первые универмаги. Поэтому нет ничего удивительного в том, что эти и многие другие учреждения и общественные институты в современной Корее и поныне во многом функционируют по японскому образцу, причем сами корейцы зачастую могут совершенно не отдавать себе отчета в этом обстоятельстве.
       Разумеется, внедрение японской культуры не всегда носило насильственный характер. В период японского господства представители корейской элиты, как это часто бывает в колониальных обществах, сплошь и рядом подражали бытовым привычкам и поведению колонизаторов. Корейская верхушка, в свою очередь, служила образцом, на который в своем поведении ориентировались представители средних слоев и, отчасти, низов. Значительную роль сыграла и культурная общность обеих стран, принадлежащих к конфуцианской цивилизации, и относительное сходство путей их исторического развития в новое и новейшее время.
       Европейская культура начала проникать в Корею в конце XIX века, хотя отдельные её элементы стали известны там еще двумя столетиями ранее. Особую роль в распространении в Корее западной культуры и западных бытовых привычек сыграли многочисленные миссионеры, которые не только способствовали укреплению корейского христианства, но и заложили основы современного корейского образования. Тем не менее, вплоть до 1945 г. европейское влияние распространялось в Корее по большей части не непосредственно, а через Японию, которая сама в период после революции Мэйдзи подверглась существенной европеизации. Именно через посредство Японии корейцы познакомились с западными костюмами и кулинарией, освоили многие технические новшества (от телефона до самолета, от поезда до радио), узнали об искусстве и литературе стран Европы и Америки.
       Лишь после 1945 г. прямое западное влияние в Корее начало существенно возрастать. Связано это было, в первую очередь, с высадкой в сентябре 1945 г. в Южной Корее американских войск, крупные контингенты которых находились на территории Кореи на протяжении всего последующего полувека. Правительство, пришедшее тогда к власти, также состояло из людей, тесно связанных с США. Неудивительно, что в результате западная культура в её американском варианте заняла то место, которое ранее принадлежало китайской и, позднее (хотя и с очень существенными оговорками) японской культуре - т.е. стала референтной для корейской элиты. В целом, американская культура сохраняет этот статус и поныне: ни антиамериканизм левой корейской студенческой молодежи, ни национализм очень многих представителей корейской интеллигенции (да и не только интеллигенции) не могут всерьез поколебать её позиций.
       Для подавляющего большинства корейцев слова "современное" и "западное" являются синонимами, а под "западным" в большинстве случаев имеется в виду именно "американское". Корейцы зачастую не отдают себе отчета в том, что многие обычаи и привычки, которые, по их мнению, характерны для всего Запада, на деле представляют из себя специфически американское явление. Период после 1945 г. стал временем стремительной американизации всех сторон жизни Кореи. Особо заметное влияние американская материальная культура оказала на современную корейскую архитектуру, организацию транспорта и торговли, одежду и прически, многие правила вежливости, питание, гигиенические привычки и, конечно, массовую культуру и развлечения.
       Американское влияние проникло в разговорный язык, и ни для кого, например, не удивительно, когда молодой кореец, представляя свою жену, говорит о ней: "На-ый (кор."моя") байпхы (искаженное англ. wife)", а уж обращения "мисс", "мистер" и "миссис" являются общеупотребительными. Широко используется латинская ("английская", как её называют в Корее) графика, и многие, если не большинство, популярных журналов, рассчитанных на непритязательную массовую аудиторию, имеют английские названия. Поскольку корейская фонетика существенно отличается от английской (нет звуков, соответствующих английским f, th, w, v, нет четкого различия "r" и "l", нет противопоставления звонких и глухих согласных, зато есть отсутствующее в английском противопоставление придыхательных и непридыхательных и т.д.), то распознать то или иное английское слово в корейском написании обычно довольно сложно. Требуется немалое воображение, чтобы понять, например, что "робы син" - это "любовная сцена" (в кино, от англ. love scene), а "кхэрио умон" - "женщина, делающая карьеру" (от англ. career woman).
      
       КОРЕЯ: ОТ ОСВОБОЖДЕНИЯ ДО РЕВОЛЮЦИИ 1960 Г.
       Хотя данная книга посвящена этнографии, а не истории, представляется необходимым дать в ней хотя бы самый краткий очерк политического и социально-экономического развития Южной Кореи в период, последовавший за изгнанием из страны японских колонизаторов. Очевидно, что политические события и социальные перемены во многом определяли те процессы, что происходили в области материальной культуры и повседневного уклада, так что без краткого рассказа о бурной политической истории Кореи 1945-1995 гг. невозможно составить представление о тех предпосылках, на основании которых формировался уклад повседневной жизни современного корейского города. Необходимость этого очерка становится еще более очевидной потому, что в СССР/РФ вышло не так уж много работ, посвященных южнокорейской истории, причем большинство из них появилось задолго до перестройки и в силу этого неизбежно отличается предвзятым, гиперкритическим отношением к Южной Корее.
       Для Кореи последние полвека стали временем перемен столь драматических, что в мировой литературе за ними прочно закрепилось название: "корейское экономическое чудо". Однако, несмотря на все успехи, история страны в это время не была ни радужной, ни слишком уж благополучной.
       В августе 1945 г. Корея была освобождена от японской колониальной оккупации. Большинство жителей страны с энтузиазмом приветствовало начало новой эпохи. Казалось, что наступают счастливые времена, что уход японцев, к которым большинство населения относилось если и не с ненавистью, но уж, во всяком случае, без особого доброжелательства, автоматически облегчит жизнь всех корейцев, откроет перед ними дорогу к счастью и процветанию. Этого, разумеется, не произошло. После изгнания колонизаторов Корейский полуостров оказался в самом эпицентре противостояния двух сверхдержав, двух мировых систем. В северной части Кореи при активной поддержке Советского Союза начал формироваться режим, которому впоследствии было суждено побить многие печальные рекорды тоталитаризма в истории мирового левого и коммунистического движения. На юге же при более или менее активной поддержке американской оккупационной администрации у власти оказались правые националисты, наиболее яркой фигурой среди которых был Ли Сын Мын. Проживший значительную часть своей жизни в Америке и получивший там докторскую степень Ли Сын Ман во многих отношениях вызывал у американских военных властей те же симпатии, какие Ким Ир Сен - у их советских коллег. Поэтому, когда нерешительные попытки добиться восстановления единства Кореи, предпринятые в 1946-47 г. так называемой Совместной советско-американской комиссией, окончились неудачей, и обе стороны окончательно взяли курс на создание на Севере и на Юге полуострова двух независимых государств, Ли Сын Ман довольно легко стал первым президентом провозглашенной 15 августа 1948 г. республики Корея.
       Более чем 12-летнее президентство Ли Сын Мана осталось в корейской истории как эпоха смут, нищеты, коррупции и, главное, кровавого катаклизма Корейской войны. Началась эта война летом 1950 г. внезапным нападением северокорейской армии на Юг. Вооруженные современным советским оружием и хорошо обученные северокорейские войска нанесли внезапный сокрушительный удар и в течение нескольких недель разгромили слабую и, порою, не так уж желающую воевать за малопопулярный режим южнокорейскую армию. К началу сентября 1950 г., то есть всего лишь через два с небольшим месяца после начала военных действий, под контролем северокорейских войск оказалась почти вся территория Корейского полуострова. В руках Ли Сын Мана и его сторонников оставался только небольшой плацдарм вокруг приморского города Пусана на южном побережье страны. Казалось, что война Югом проиграна окончательно и что положение Ли Сын Мана безнадежно.
       Однако в этот момент Соединенные Штаты провели через Совет Безопасности ООН резолюцию, осуждавшую северокорейскую агрессию, и направили в Корею экспедиционный корпус, который формально действовал под флагом ООН, но состоял в основном из американских частей. Внезапная массированная высадка американских войск под Инчхоном (аванпорт Сеула, примерно в 50 км от корейской столицы) произошла в середине сентября 1950 г. и резко изменила соотношение сил. Ушедшая далеко на юг северокорейская армия оказалась окружена и начала отступление, которое быстро превратилось в хаотическое бегство. В октябре пал Пхеньян и к концу ноября 1950 г. практически вся территория страны находилась уже под контролем американцев и южнокорейцев, в то время как северяне удерживали лишь несколько небольших плацдармов у самой китайской границы. Иначе говоря, Ким Ир Сен и его окружение оказались в точно таком же, практически безнадежном, положении, в котором всего лишь двумя месяцами раньше находился их главный противник Ли Сын Ман.
       Однако история повторилась: подобно тому, как американцы не могли и не стали мириться с полной потерей контроля над югом Корейского полуострова, утрата контроля над его северной частью не могла устроить Москву и Пекин. Поэтому в войну вступили китайские войска (в отличие от американских, которые именовали себя "войсками ООН", китайцы предпочли вывеску "китайских народных добровольцев"). Огромные массы китайской пехоты, вступившие на территорию Кореи в течение ноября-декабря 1950 г., обратили "войска ООН" в бегство. В начале января 1951 г. американцам вновь пришлось оставить Сеул, который был отбит ими только весной.
       С этого времени линия фронта стабилизировалась и боевые действия сводились, в основном, к незначительным позиционным боям за тот или иной холмик или перевал, и интенсивным бомбардировкам Севера американской авиацией. Довольно быстро стало ясно, что решительная военная победа какой-либо из сторон невозможна, поэтому начались переговоры о перемирии, которые продолжались до лета 1953 г., когда оно было, наконец, подписано.
       Корейская война стала катастрофой, равной которой в истории страны практически не было. По неполным и неточным данным, в ходе войны потери Юга составили 510 тысяч погибшими и 460 тысяч пропавшими без вести (такое необычное соотношение вызвано тем, что большинство пропавших без вести составляют те, кто добровольно ушел или был силой угнан на Север). Было уничтожено более полумиллиона жилищ и множество промышленных предприятий [357, т.17, с.234-235]. Вдобавок, в результате раскола страны, на территории враждебного Севера оказались почти все немногие современные заводы, которые имелись тогда в Корее. В политическом отношении война укрепила позиции лисынмановского режима, который во многом получил карт-бланш от американцев (заметим, кстати, что и на Севере война также привела к усилению политических позиций существовавшего там режима). Окончание войны, разумеется, принесло немалое облегчение народу, однако положение Кореи оставалось чрезвычайно тяжелым.
       Положение это усугублялось еще и некомпетентностью и коррупцией лисынмановского правительства. Ли Сын Ман показал себя типичным диктатором "третьего мира" - умелым манипулятором и решительным человеком в тех случаях, когда речь шла о сохранении его власти, но весьма пассивным тогда, когда надо было что-то сделать для развития страны. Американская помощь, которая в отдельные моменты была значительной, использовалась неэффективно, а то и попросту разворовывалась.
       В этой обстановке всеобщее недовольство правительством было явлением совершенно неизбежным. Главным фактором, определявшим его стабильность, оставались американские войска, однако с течением времени Ли Сын Ман и его окружение оказались дискредитированными и в глазах своего главного союзника и покровителя. Американская администрация не хотела больше мириться ни с бесконтрольным расхищением иностранной помощи, ни с неэффективным управлением страной, балансирующей на грани восстания, ни, наконец, с тем, что нищета и коррупция процветают под покровом режима, который в глазах всего мира является союзником и даже клиентом США. Поэтому, когда весной 1960 г. после откровенной фальсификации результатов очередных президентских выборов и расстрела полицией демонстрации школьников-старшеклассников в городе Масане, по всей стране прокатились студенческие выступления, поддержанные значительной частью горожан, американцы не стали вмешиваться в происходящее. Наоборот, американский посол потребовал отставки Ли Сын Мана, которому ничего не оставалось, как согласиться. Так произошла "Студенческая революция 19 апреля" - событие, память о котором и поныне весьма почитается корейцами всех политических убеждений.
       Короткий период, последовавший за падением диктатуры Ли Сын Мана, вошел в корейскую историю под названием "второй республики" (апрель 1960 - май 1961). Это было время, когда экономическое положение оставалось столь же напряженным, как и раньше, а в некоторых отношениях даже ухудшилось (результат царившего тогда хаоса). Этот период был отмечен студенческими демонстрациями, забастовками, чувством всеобщей неопределенности и ростом влияния левых сил, которые в период правления Ли Сын Мана были практически полностью раздавлены, но после его изгнания быстро воспряли духом. Излишне говорить, что Север, где к тому времени существовал уже вполне сложившийся сталинистский режим, оказывал разнообразную поддержку оппозиционерам. Подавляющее большинство этих людей искренне стремилось к созданию более демократического и более справедливого общества, их претензии к современному им обществу были вполне обоснованными. Однако объективным результатом их деятельности была дезорганизация политической и хозяйственной жизни Южной Кореи, стремительно нарастающий хаос. Положение, сложившееся весной 1961 г., всего лишь через год после падения Ли Сын Мана, было критическим.
       В этой обстановке группа молодых патриотически настроенных офицеров 16 мая 1961 г. и совершила военный переворот, (перевворот этот, впрочем, на протяжении многих лет официально именовался "военная революция 16-го мая"). В результате переворота, оказавшегося, кстати, совершенно бескровным, власть в стране захватила военная хунта во главе с генералом Пак Чжон Хи -- одной из самых колоритных фигур корейской истории: нежеланный седьмой ребенок в нищей крестьянской семье, сумевший получить образование, "выбиться в люди" и стать офицером японской армии; руководитель тайной коммунистической организации в южнокорейских вооруженных силах, приговоренный к смерти и помилованный в последний момент; один из лучших генералов времен войны Севера и Юга; диктатор Южной Кореи, превративший одну из самых нищих стран мира в великую промышленную державу.
       Именно с переворота 1961 г. начался современный период истории Южной Кореи, период, который характеризовался, в первую очередь, так называемым "корейским экономическим чудом". Для нашей книги переворот 1961 г. также имеет особое значение. Его можно считать рубежом, который разделяет старую Корею - отсталую и крайне бедную страну, в которой существовало традиционное общество, и новую Корею современную - высокоразвитое, индустриальное, урбанизированное государство. Превращение это свершилось не в одночасье, но все равно оно было стремительным и проходило темпами, которым почти нет аналогов в мировой истории. Огромную роль в этом превращении сыграла политика, которую осуществляла военная диктатура генерала Пак Чжон Хи и его преемников.
       Понятно, что термин "военная диктатура" едва ли вызывает у большинства читателей приятные ассоциации. Однако, ничего не поделаешь: приходится признать, что при всех своих гигантских заслугах перед корейским народом и корейской историей правительство Пак Чжон Хи представляло из себя типичную военную диктатуру, в некоторых отношениях как две капли воды похожую на режим какого-нибудь латиноамериканского генерала. Хотя формально и сам Пак Чжон Хи, и люди из его ближайшего окружения и ушли из армии, они оставались в первую очередь военными людьми и вооруженные силы служили тем костяком, который обеспечивал управление страной. Избранная Пак Чжон Хи модель развития, которая в условиях Кореи оказалась столь успешной, предполагала сочетание жесткого политического контроля с управляемым рыночным развитием.
       Разумеется, официально корейское правительство во времена Пак Чжон Хи никогда не признавало своего диктаторского характера. Были сохранены определенные демократические институты, хотя и действовавшие под неустанным правительственным контролем, регулярно проводились парламентские и президентские выборы, пресса могла до определенной степени критиковать те или иные действия правительства. Однако все это носило в целом декоративный характер, ибо реальная власть находилась в руках Пак Чжон Хи и узкого круга его приближенных - по большей части бывших военных (гражданским политикам генерал не доверял, считая их беспринципными и продажными демагогами).
       Аппарат политической полиции разросся до огромных размеров. В середине 1960-х гг. в южнокорейском Центральном разведывательном управлении, которое играло роль не столько разведки или контрразведки, сколько политической полиции, насчитывалось 370 тысяч регулярно оплачиваемых сотрудников [13, с.157]. Цифра фантастическая, особенно если учесть, что все население страны тогда составляло 30 млн. человек.
       Режим генерала Пак Чжон Хи не ограничивался чисто полицейскими методами контроля за населением, но и стремился обеспечить стабильность идеологическими средствами. Период военного авторитаризма стал временем активной официальной пропаганды. Вообще говоря, южнокорейская пропаганда (в особенности её сходство и отличия от северокорейской) - это особая и очень интересная тема, но здесь у нас нет возможности остановиться на ней подробно. Заметим лишь, что основными столпами официальной идеологии в тот период были национализм, не носящий, разумеется, антиамериканского характера (в качестве главного "козла отпущения", без которого националистам, как известно, нигде не обойтись, была выбрана Япония), и весьма агрессивный антикоммунизм. Идеологическая обработка велась очень активно, ею занимался как ряд государственных организаций, так и всякие "общественные" объединения типа Антикоммунистической лиги. Улицы корейских городов в те годы были завешаны плакатами, порою весьма странного (с русской точки зрения) содержания. На одной из фотографий начала 1980-х гг. автор видел даже случайно попавший в кадр лозунг, обращенный к... северокорейским и иным шпионам с призывом сдаться властям в рамках "месячника по добровольной явке с повинной шпионов и диверсантов". Проводилось и такое мероприятие!
       Достаточно жестокие расправы с политическими оппонентами, аресты по одному только подозрению в неблагонадежности, -- все это было присуще правлению Пак Чжон Хи (хотя и в меньшей степени, чем правлению его предшественника Ли Сын Мана и в несравнимо меньшей - чем правлению его современника и главного противника Ким Ир Сена). Это обстоятельство привело к тому, что сейчас среди корейской интеллигенции уважительно говорить о Пак Чжон Хи и признавать его достижения считается этаким "дурным тоном". Однако нельзя забывать, что результатом правления этой диктатуры стало не дальнейшее разорение страны, а, наоборот, невиданный в мировой экономической истории рывок, который журналисты уже в начале семидесятых окрестили "корейским экономическим чудом" (термин, которым в данной книге будем широко пользоваться и мы). Именно этот рывок создал основы для нынешнего процветания страны и, кстати сказать, сделал возможной и ее постепенную демократизацию.
      
       КОРЕЙСКОЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ЧУДО
       Одним из первых шагов нового корейского правительства было принятие Первого пятилетнего плана (1962-1966), который был, к немалому удивлению большинства иностранных наблюдателей, выполнен успешно и в срок. В его основу были положены те принципы, которые оставались краеугольными корнями корейской экономической политики на протяжении последующей четверти века: ориентация на экспорт, рациональное использование иностранных займов и инвестиций, опора на крупные фирмы, действующие, однако, под государственным контролем, поощрение сбережений и инвестиций в производство.
       К рубежу шестидесятых и семидесятых годов экономическая политика Пак Чжон Хи стала давать первые плоды. О темпах и результатах развития Кореи можно составить некоторое представление из Табл.1.
       ТАБЛ.1. Некоторые показатели развития Кореи в эпоху "экономического чуда". (в долларах, в текущих ценах)
       ТАБЛ.1. Некоторые показатели развития Кореи в эпоху "экономического чуда".
       (в долларах, в текущих ценах)
      
       ВНП на душу насел. (доллары США)
       Объем экспорта (млн.дол. США)
       1965
       105
       175
       1970
       243
       882
       1975
       591
       5.003
       1980
       1.589
       17.214
       1985
       2.150
       26.442
       1990
       5.659

    ???

       1995
       10.039
       100.000
       По [47, с.60-61] и [380, с.59] (существуют незначительные отличия в цифровых данных, приводимых в этих двух изданиях). Данные для 1995 г. по [461, 8 марта 1996].
      
       По [47, с.60-61] и [366, с.59] (существуют незначительные отличия в цифровых данных, приводимых в этих двух изданиях). Данные для 1995 г. по [464, 8 марта 1996] и [462, 1 апреля 1996].
      
       Еще большее впечатление производит сравнение нынешнего уровня развития Кореи с тем, чего добились другие развивающиеся страны, которые всего лишь 3-4 десятилетия назад находились в таком же положении. Действительно, в наше время странной кажется мысль о том, что в 1954 г. Южная Корея по доле ВНП на душу населения заметно уступала Египту и находилась примерно на одном уровне с Нигерией (см. Табл.2). Не следует забывать, что первый автомобиль в Корее был собран в 1955 г., первый многоквартирный жилой дом построен в 1964 г., первый холодильник произведен тоже в 1964 г.
      
       ТАБЛ.2. Рост ВНП на душу населения в Корее и в некоторых других развивающихся государствах (в долларах, в ценах 1974 г.).
       ТАБЛ.2. Рост ВНП на душу населения в Корее и в некоторых других развивающихся
       государствах (в долларах, в ценах 1974 г.).
      
       1954
       1980
       Рост
       Корея
       Нигерия
       Египет
       Бразилия
       Мексика
       146
       150
       203
       373
       562
       1553
       670
       480
       1780
       1640
       10,6
       4,5
       2,4
       4,8
       2,9
       См.[28, с.136].
      
      
       Если мы хотим ответить на вопрос, почему Корея, как и весь казавшийся еще полвека назад столь отсталым и безнадежно бедным дальневосточный регион, в исторически короткие сроки превратился в один из самых развитых районов мира, мы должны в первую очередь обращаться не к экономике как таковой, а к истории и этнографии. "Корейское экономическое чудо", равно как и аналогичные "чудеса" в других странах этого же региона, стало возможным не столько благодаря тщательно продуманным планам экономического развития (такие планы составлялись во многих местах и, зачастую, возможно, были даже получше корейских), сколько вследствие всего уклада жизни корейского общества, отношения его членов друг к другу и к внешнему миру. Великая историческая заслуга Пак Чжон Хи, столь шельмуемого ныне в Южной Корее лево-националистической историографией, заключается именно в том, что он сумел найти такую формулу экономического развития, которая наилучшим образом соответствовала национальному характеру корейцев. При разработке своей экономической доктрины правительство генерала Пак Чжон Хи широко использовало японский опыт, хотя это обстоятельство в Корее тогда, как и сейчас, по понятным причинам признавали редко и неохотно.
       Репрессивные меры, в общем-то, обычные для любого авторитарного или тоталитарного режима, в Корее времен генерала Пак Чжон Хи не были самоцелью, они служили, в первую очередь, не сохранению и упрочению власти правящей элиты, не обогащению немногих, а экономическому развитию страны и росту уровня жизни народа. Жесткая авторитарная власть обеспечивала политическую и социальную стабильность, которая была необходима в первую очередь для продвижения вперед корейской экономики, и которую в то время едва ли можно было обеспечить демократическими средствами.
       В то же самое время диктатура не позволяла даже своим высшим сановникам предаваться роскоши и лени, непроизводительное потребление и коррупция жестко пресекались, социальная политика во многом носила эгалитаристский характер. Отчасти это было обусловлено прагматическим расчетом: излишнее неравенство могло создать угрозу политической стабильности и даже, в наихудшем варианте, открыть дорогу новому северокорейскому вторжению, а отчасти - в формировании характерного для корейского авторитаризма эгалитарного подхода к общественным проблемам свою роль сыграли ценности конфуцианства.
       Военное правительство сделало ставку на экспорториентированную политику. Возможно, что у него не было выбора, ибо Корея, как известно, почти полностью лишена полезных ископаемых. Творцы корейской экономической политики исходили из того, что в лишенной полезных ископаемых Корее все-таки имеется один ресурс огромной важности - корейские рабочие руки, большие запасы дешевой, неприхотливой и исключительно дисциплинированной рабочей силы. Это и было решено использовать. Выбранная стратегия предусматривала, что Корея закупает за границей сырье и материалы, перерабатывает их в соответствии с технологиями, которые на первых порах тоже приходилось заимствовать, а изготовленную продукцию направляет на экспорт. Если учесть, что корейское трудолюбие и высокая организованность сформировались под воздействием ряда черт, которые были характерны для корейской социальной жизни на протяжении тысячелетия, то можно сказать, что "корейское экономическое чудо" имеет глубокие социально-культурные корни.
       СЛАЙД 39 На первых порах развитие страны шло очень тяжело. Разговоры об "экономическом чуде" начались только в 1970-е годы, но первое десятилетие рывка было для подавляющего большинства корейцев временем нищеты и труда, едва ли не более изнурительного, чем в предыдущую эпоху. Правительству приходилось решать непростую задачу, пытаясь "все устроить из ничего". Корейское трудолюбие - фактор безусловный и очень серьезный, однако одного трудолюбия самого по себе было мало. Корейцы в 1960-е годы хотели и могли много работать, однако квалификация их оставляла желать лучшего. Количество специалистов с техническим образованием, даже просто квалифицированных рабочих было по-прежнему ничтожно. Среди тех, кто в начале и в середине шестидесятых пришел на фабрики и в мастерские, большинство составляли вчерашние крестьяне, едва умеющие читать и писать. При всей своей субъективной добросовестности эти люди не могли выполнять сколь-либо серьезную работу: для этого у них просто не было необходимой квалификации. Поэтому экономический рывок приходилось начинать с развития таких отраслей, которые не требовали от занятых в них людей сколь-либо серьезных профессиональных навыков - в первую очередь, легкой промышленности. Лишь впоследствии, по мере того как рост экономического потенциала страны и образовательного уровня позволял готовить все более и более квалифицированных специалистов, в Корее появлялись новые, все более сложные отрасли.
       Большую роль в экономическом рывке сыграла и иностранная экономическая помощь, которая использовалась с немалой эффективностью. Корейское правительство не только привлекало иностранных инвесторов и активно брало займы за границей, но и делало все, чтобы иметь в мировых финансовых кругах репутацию надежного заемщика. В отдельные моменты внешний долг Кореи мог достигать больших величин. Однако корейское правительство аккуратно выплачивало и сам долг, и проценты по нему, благо, быстро растущая экономика давала ему такую возможность. Кстати, именно репутация Кореи как надежного должника сыграла немалую роль во время финансового кризиса 1997-1998 годов, когда в считанные дни МВФ принял решение о предоставлении Корее кредита на рекордную сумму в 57 млрд. долларов.
       Если говорить о корейской экономической структуре в эпоху "экономического чуда", то правительство генерала Пак Чжон Хи сделало ставку на развитие крупных многопрофильных концернов, в то время как мелкие и средние фирмы должны были играть второстепенную, вспомогательную роль. Результатом этой политики стало возникновение огромных монополистических объединений, каждое из которых обладало (и обладает) гигантским капиталом. Официально эти объединения именуют "группами", но неофициально за ними закрепилось название "чэболь". "Чэболь" - это корейское произношение тех иероглифов, которые японцы произносят как "дзайбацу" (именно так назывались огромные монополии довоенной Японии, такие как "Мицуи" или "Мицубиси"). Формально, на бумаге, корейские "чэболь" являются акционерными обществами открытого типа, но фактически там во многом сохраняется более архаическая семейная собственность, и каждая такая "группа" контролируется вполне определенной семьей. О корейских чэболь, и в наши дни остающихся основой экономики страны, существует большая литература, как критическая, обычно написанная с весьма популярных среди современной корейской интеллигенции марксистских позиций (напр. [285]), так и апологетическая (напр. [286]). На середину 1990-х гг. в пятерку крупнейшие чэболь входили: "Хёндэ" (Hyondai), "Тэу" (Daiwoo), "Самсон" (Samsung), "Кымсон" (Gold Star, в 1994 г. переименована в LG) и "Сонгён" (Songyong).
       СЛАЙД 24 Чэболь не имеют четко выраженной специализации. В отличие от крупных западных корпораций, каждая из которых обычно занимается одной или, максимум, несколькими сферами деятельности, каждая корейская "группа" работает в десятках отраслей, производя буквально все - от швейных машин до самолетов, от часов до танков. Своим развитием чэболь обязаны в первую очередь государству, которое, стремясь к максимальному развитию экспорта, сделало ставку на крупные фирмы и оказывало им всяческую поддержку (до прямого субсидирования включительно).
       Чрезвычайно тесная связь государства и частного бизнеса, равно как и исключительная редкость трудовых конфликтов внутри компаний, и слабое развитие между фирмами конкуренции в западном смысле слова - все это легло в основу знаменитой характеристики Японии как "Japan, Inc." - некоего подобия единого акционерного общества, характеристики, которая ныне стала практически общим местом во всех западных академических и журналистских публикациях, посвященных проблемам современной Японии. Однако эта характеристика в очень большой степени приложима и к Корее. По крайней мере, авторы организованного Гарвардским университетом исследования корейской экономики пришли к выводу, что "выражение "Korea, Inc." точнее описывает ситуацию в Корее, нежели выражение "Japan, Inc." - ситуацию в Японии" [22, с.73].
       Правительство Пак Чжон Хи, при всей своей преданности принципам капитализма, не останавливалось перед прямым вмешательством в экономику, если считало такое вмешательство необходимым. То, что при выработке экономической стратегии ставка была сделана в первую очередь на крупные конгломераты, не в последнюю очередь объясняется тем обстоятельством, что государству проще руководить несколькими десятками крупных фирм, чем несколькими тысячами средних. П.Хасан, в свое время изучавший южнокорейскую экономику по заказу Мирового Банка, замечает с оттенком удивления: "Озадачивающим парадоксом является то, что корейская экономика в очень большой степени зависит от многочисленных предприятий, формально частных, но работающих под прямым и высокоцентрализованным правительственным руководством" (цит. по [28, с.138]). Ему вторит американский предприниматель, журналист и экономист Дж.Воронов: "Корея представляет из себя командную экономику, в которой многие из действий отдельного бизнесмена предпринимаются под влиянием государства, если не по его прямому указанию" [52, с.196].
       Корее удалось совершить то, что оказалось под силу лишь очень немногим: из развивающейся страны превратиться в развитую. К 1995 г. Южная Корея занимала в мире 2-е место по производству кораблей, 3-е - электроники, 6-е - стали и автомобилей и 11-е - по размерам ВНП (но всего лишь 25-е место по численности населения) [446, 7 июня 1996].
      
       КОРЕЯ ПОСЛЕ ПАК ЧЖОН ХИ
       Правление генерала Пак Чжон Хи продолжалось 18 лет - с мая 1961 по октябрь 1979 г. Этот период вошел в корейскую историю под названием "второй и третьей республики" (водоразделом между этими двумя республиками послужили события 1972 г., когда Пак Чжон Хи осуществил своего рода самопереворот, пересмотрев конституцию и во многом изменив политическую и административную систему страны). В октябре 1979 г. генерал Пак Чжон Хи был предательски убит во время обеда начальником собственной службы безопасности. Это преступление, которое окончательно не раскрыто до сих пор, да и, скорее всего, вряд ли когда-либо будет раскрыто до конца, привело к серьезным внутриполитическим потрясениям, однако перемены носили в основном персональный характер, и влияния на жизнь подавляющего большинства корейцев они не оказали. Курс генерала Пак Чжон Хи к тому времени был уже проверен временем и пользовался поддержкой как элиты, так и народа, который начал ощущать первые результаты экономического рывка.
       Несмотря на коварное убийство Пак Чжон Хи, страна продолжала идти по тому пути, на который её направил генерал. После гибели Пак Чжон Хи наступил короткий смутный период, который был отмечен такими событиями, как военный переворот 12 декабря 1979 г. и восстание в городе Кванджу, которое произошло в мае 1980 г. (развертывалось оно под демократическими лозунгами и было жестоко подавлено правительственными войсками). Победителем в борьбе за власть оказался генерал Чон Ду Хван, который происходил из того же круга военных политиков, выдвинувшихся еще в 1960-е гг. На протяжении своего правления (1980-1987) он в общем и целом продолжал политическую и экономическую линию Пак Чжон Хи (хотя, увы, и не отличался бескорыстностью своего предшественника). Общественная модель, основу которой заложил Пак Чжон Хи еще в 1961 году, без серьезных изменений просуществовала до 1987 г. За эти 25 лет Южная Корея, управляемая авторитарным, но беспримерно эффективным в экономическом и социальном отношении режимом, совершила гигантский прыжок. Из отсталой аграрной страны, мучимой голодом и нищетой, она превратилась в одно из ведущих индустриальных государств Азии, сравнявшись по уровню жизни и экономического развития даже с некоторыми европейскими странами. Изменился облик Кореи, изменился и быт подавляющего большинства её жителей. Период правления Пак Чжон Хи был временем быстрого роста образовательного уровня и потребительских стандартов, периодом интенсивной модернизации всего жизненного уклада. В результате социальные контрасты, характерные для Кореи колониального и постколониального периода, были в значительной степени смягчены. В корейских городах сформировался средний класс.
       В социальном смысле именно возникновение в Корее обширного и влиятельного среднего слоя, повседневной жизни которого посвящена настоящая книга, стало, пожалуй, главным результатом правления военных диктатур. В Корее в правление Пак Чжон Хи и Чон Ду Хвана сложилось гражданское общество или, по крайней мере, был сделан очень серьезный шаг в этом направлении. Однако, как это очень часто бывает в истории, режим стал жертвой тех социальных сил, которые ему и были обязаны своим возникновением.
       В Корее середины восьмидесятых уже не было прямой необходимости в сохранении жесткой авторитарной власти. Политическая стабильность, безусловно необходимая для нормального функционирования и, тем более, быстрого развития экономики страны, более не находилась под прямой угрозой. Социальные контрасты смягчились, уровень жизни низов существенно повысился и они более уже не угрожали восстанием. Разумеется, сохранялась угроза с Севера, которая в конце 1980-х гг. даже еще более возросла в связи с тем, что Пхеньяну, кажется, наконец-то удалось получить доступ к ядерному оружию. Однако в новых условиях северянам стало много труднее вести подрывную деятельность внутри самого южнокорейского общества и вербовать себе там сторонников: подавляющее большинство корейцев было вполне удовлетворено существующими условиями и не хотело радикальных перемен (по крайнеймере, тех перемен, к которым стремился и к которым призывал Пхеньян).
       С другой стороны, корейцы, образовательный и жизненный уровень которых существенно вырос по сравнению с началом 1960-х гг., все в большей степени тяготились существующим в их стране политическим режимом. В середине восьмидесятых выполнившая свою историческую роль военная диктатура изжила себя, стала анахронизмом. Понимали это обстоятельство не только средние городские слои, но и большой бизнес, который тоже не видел особой необходимости в дальнейшем сохранении политической системы, некогда весьма эффективно защищавшей его интересы. Изменилась и позиция Соединенных Штатов, которые в середине 1980 -х гг. по-прежнему оказывали большое влияние не только на внешнюю, но и на внутреннюю политику страны. Американцы мирились с военным режимом до тех пор, пока он обеспечивал столь необходимую для них политическую стабильность в стратегически важном регионе. Однако к 1985-86 гг. стало ясно, что теперь эту стабильность можно уже обеспечивать куда более демократическими методами.
       Результатом всех этих тенденций стали бурные события лета 1987 г. Поводом для них послужило решение тогдашнего военного президента генерала Чон Ду Хвана назначить своим приемником на ожидающихся президентских выборах тоже военного - генерала Ро Дэ У. Большинство корейцев было уверено, что правящая партия не может не победить, поэтому решение Чон Ду Хвана было воспринято как попытка закрепить существующую систему и продлить её существование, приведя к власти очередного генерала. Это известие вызвало массовые демонстрации, подобных которым Сеул не видел, пожалуй, с апреля 1960 г., со времен выступлений против Ли Сын Мана. В стране возникла критическая ситуация и правительство стало быстро терять контроль над происходящим. Однако на этот раз генералы не были готовы прибегнуть к силе. Военной верхушке пришлось идти на уступки. Назвать их полностью добровольными нельзя: по-видимому, прав сеульский политолог Чан Даль Чжун, который говорит о том, что реформы были вырваны под угрозой революции [14, с.287], но нельзя не отметить и того, что генералы не слишком-то и сопротивлялись переменам, так что реформы все-таки носили полудобровольный характер.
       После отставки Чон Ду Хвана в конце 1987 г. состоялись первые в истории страны полностью демократические выборы, которые, надо сказать, закончились сюрпризом: президентом на них был избран тот самый генерал Ро Дэ У, выдвижение кандидатуры которого совсем недавно вызвало бурные протесты. Причиной этого стал, во-первых, раскол в лагере оппозиции, которая решила, что президентский пост уже у неё в кармане и принялась раньше времени делить портфели, равно как и удачные политические шаги самого Ро Дэ У, который вовремя перехватил инициативу у оппозиции. Таким образом, формально генералы остались у власти в Корее до 1992 г., но по сути правление Ро Дэ У уже принципиально отличалось от правления его предшественников и никак не могло быть названо ни военной диктатурой, ни вообще авторитарным режимом. Определенные ограничения демократических свобод в правление Ро Дэ У сохранялись, но они не были слишком серьезными и значительными. Разумеется, о полной демократии в европейском или американском понимании в Южной Корее говорить пока нельзя, и многие корейские авторы сами признают это (см., напр., [14, с.282]), но серьезный шаг в этом направлении в 1988 г. был, бесспорно, сделан.
       Сменивший же Ро Дэ У в 1992 г. на посту президента Ким Ён Сам, хотя и являлся представителем той же Демократико-Либеральной партии, что и его предшественник, сам не только не был военным, но и в период авторитарного правления Пак Чжон Хи и Чон Ду Хвана являлся одним из самых заметных оппозиционных политиков. Поэтому Ким Ён Сам, вступив в должность, заявил, что его правительство является первым по настоящему гражданским правительством в корейской истории. Возможно, в этом есть некоторое преувеличение: диктатура Ли Сын Мана (1948-1960) не была военной, да и в правление Ро Дэ У (1988 -1992), хотя тот и являлся отставным генералом, реальное влияние армейских кругов на политику было уже не слишком большим. Тем не менее, именно при Ким Ён Саме практически полный (хотя, возможно, и не окончательный) отход армии от политики и государственного управления стал свершившимся фактом.
       В начале и середине девяностых положение Кореи казалось весьма прочным. В течение десятилетия 1985-1994 годов Корея занимала второе место в мире по темпам роста ВНП. Среднегодовой показатель для Кореи составил в этот период 7,8%. Любопытно отметить, что все ведущая тройка представлена странами того же региона: первое место досталось Таиланду (8,2%), а третье и поделили между собой Китай и Сингапур (по 6,9%) [171, с.480]. В период же 1990-1995 г. Корея вообще по темпам роста занимала первое место в мире. Таким образом, в середине девяностых годов казалось, что "корейское экономическое чудо" продолжается.
       Тем более неожиданным ударом стал для Кореи кризис 1997 года. Кризис этот начался весной в Таиланде и Индонезии, и поначалу корейцы не придавали ему особого значения, считая, что он вызван в первую очередь специфическими проблемами коррумпированных и спекулятивных экономик Юго-Восточной Азии, и что эти проблемы к Корее отношения не имеют и иметь не могут. Однако этот оптимиз былне слишком обоснованным: в конце октября 1997 г. началось снижение курса корейской воны, которое в приняло в ноябре и декабре совершенно катастрофический характер. Курс воны, который на протяжении предшествовавших 15 лет колебался на уровне 650-800 вон за доллар, спикировал до 2000 W/$, и только весной 1998 г. Кго удалосьстабилизировать на уровне 1200-1300 вон за доллар. Вона была спасена от полного краха Международным Валютным Фондом, который предоставил Корее заем в 57 миллиардов долларов. Однако, несмотря на частичную стабилизацию воны, положение страны оставалось непростым. За финансовым кризисом последовал экономический. Началось снижение производства, компании стали закрываться или увольнять персонал, и уровень безработицы, который после 1961 г. обычно колебался около двухпроцентной отметки, вдруг стал приближаться к катастрофическим для Кореи 10 %. Неизбежным последствием стал рост цен на всю импортную продукцию. Заметно подорожал бензин, транспорт, отопление домов.
       С криисом оказались связаны и политические изменения. В декабре 1997 г. В Корее пршли очередные президентские выборы. Впервые за всю историю Республики правящая партия проиграла, и победителем стал многолетний лидер оппозиции Ким Тэ Чжун, официально вступивший в должность в начала 1998 г.
       В новых условиях стали все чаще раздаваться утверждения о том, что корейская и восточноазиатская экономики обречены на прозябание. Однако это едва ли так. Многие из факторов, которые сделали возможным превращение нищей Кореи начала 1960-х годов в богатую Корею начала 1990-х, никуда не делись, и, скорее всего, помогут не только стабилизировать экономическое положение страны, но приведут к возобновлению роста (хотя возврата к темпам времен Пак Чжон Хи, скорее всего, уже больше не будет).
      
       КОРЕЙСКОЕ ОБЩЕСТВО: ДЕМОГРАФИЯ И СОЦИОЛОГИЯ
       ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В КОРЕЕ
       По данным переписи, проведенной 1 ноября 1995 года, население Южной Кореи составило 45 миллионов 187 тысяч человек [464, 31 марта 1996]. В 1970 г. в стране было 31 миллион 435 тысяч жителей [366, с.39]. К 2010 году численность населения страны, как предполагают демографы, достигнет 50 млн. чел.и стабилизируется на этом уровне [361а, с.25].
       Последние несколько десятилетий для Южной Кореи стали временем серьезных и разносторонних перемен. Во многом изменилась за эти годы и демографическая ситуация в стране. Корея начала 1960-х гг. в демографическом отношении представляла из себя типичное государство "третьего мира". Для нее были характерны высокая рождаемость и смертность, многодетные патриархальные семьи, небольшая средняя продолжительность жизни, заметное преобладание сельского населения над городским. Однако уже в конце шестидесятых, когда экономическая политика Пак Чжон Хи принесла свои первые плоды, демографическая ситуация стала меняться. Менее чем за три десятилетия не только экономические, но и демографические показатели вплотную приблизились к тем, которые типичны для развитых стран Европы и Северной Америки.
       Эпоха "экономического чуда" стала временем стремительной урбанизации страны. В 1965 - 1985 гг. доля городского населения выросла почти в два раза - с 34,3% до 65,4% [47, с.183]. Бурный рост промышленности создавал в городах постоянную потребность в рабочей силе, в то время как постепенная механизация сельского хозяйства приводила к тому, что рабочих рук на селе требовалось все меньше и меньше. Результатом стала массовая миграция крестьян в города, которая продолжается и до настоящего времени. К 1997 г. численность населения шести корейских городов перевалила за миллионный рубеж. К этим городам, кроме Сеула, относились также Пусан (3,80 млн.), Тэгу (2,23 млн.), Инчхон (1,82 млн.), Кванджу (1,26 млн.) и Тэджон (1,27 млн.) [361а, с.26]. В отличие от большинства стран Азии и Африки, в Корее крестьяне, пришедшие в города, не становились безработными или живущими на случайные заработки поденщиками. Практически все они быстро находили постоянную работу.
       Зримым проявлением урбанизации страны стал рост Сеула, который является не только столицей и крупнейшим городом Кореи, но и важнейшим экономическим, культурным и образовательным центром, который далеко превосходит по своему значению другие города страны. О том, как рос Сеул в эти годы, можно судить на основании приводимой ниже таблицы 3.
      
       ТАБЛ.3. Численность населения Сеула в 1920-1989 гг. (по данным переписей населения, в тыс. жителей).
       1920
       1945
       1960
       1966
       1970
       1975
       1980
       1985
       1990
       250
       901
       2.445
       3.793
       5.433
       6.889
       8.364
       9.646
       10.063

    [194, с.137; 171, с.64; 197, с.18].

      
       Начиная с 1993 г. статистика фиксирует постоянное уменьшение численности населения Сеула. В 1993 г. население корейской столицы сократилось на 0,7% и составило в декабре 10.889.972 человека. Сокращение это объясняется рядом причин, но в первую очередь - интенсивным строительством вокруг столицы "спальных" городов-спутников, в которые сейчас переезжают многие сеульцы [446, 23 февраля 1994]. Влечет их туда отчасти относительно чистый воздух и лучшая, чем в Сеуле, экологическая обстановка, но главным образом - сравнительная дешевизна жилья. Схожий процесс деурбанизации начался и во втором по величине городе страны - Пусане, но вот все остальные города продолжают расти [326, с.55].
       Картина гиперконцентрации населения, характерной для современной Южной Кореи, будет неполной, если не принимать в расчет того, что Сеул является лишь центром огромного мегаполиса - т.н."столичной зоны" (кор. судогвон {*7}), в которую, кроме собственно Сеула, входят еще крупный портовый город Инчхон и территория провинции Кёнги, окружающей столицу. Провинция эта невелика по площади, но насыщена многочисленными городами-спутниками. Хотя значительная часть населения "столичной зоны" и живет за пределами официальных административных границ Сеула, эти люди также фактически являются сеульцами, ибо вся "столичная зона" пронизана множеством дорог и линиями сеульской городской электрички, переходящей в метро, а многие из ее жителей работают или учатся в Сеуле или же, наоборот, живут в пределах административных границ столицы, а работают где-нибудь по соседству. В этой зоне, которую можно упрощенно представить как окружность диаметром около 100 км с центром на южной окраине Сеула, в 1997 г. жило 20.189 тыс чел. или 45% всего населения страны (10.231 тыс. чел. в Сеуле, 2.308 тыс. чел. в Инчхоне и 7.650 тыс. чел. в пров. Кёнги) [361а, с.26; 180, с.83].
       Сеул - это не только центр мегаполиса, в котором живет почти половина всех корейцев, это еще и сосредоточение всей интеллектуальной, экономической и политической жизни Кореи, которая относится к числу наиболее централизованных стран мира. Как представляется, Корею, пусть и с определенной долей преувеличения, можно сравнить с городами-государствами типа Гонконга или Сингапура. Практически все, что сколь-либо серьезно влияет на жизнь страны, происходит в Сеуле. В Сеуле находятся штаб-квартиры всех крупных концернов, все ведущие университеты и научно-исследовательские центры, там живет почти вся политическая, интеллектуальная и деловая элита страны.
       Особая роль Сеула - явление не новое, Корея всегда отличалась высокой степенью централизации. В 1918 г., например, в Сеуле насчитывалось 189.153 жителя, то есть в шесть с лишним раз больше, чем в Кэсоне, который с населением в 27.659 человек был тогда вторым городом страны. Любопытно, что на третьем месте находился тогда Пхеньян (21.869), на четвертом и пятом - совершенно захолустные сейчас Санджу и Чонджу, в то время как нынешние мегаполисы Пусан, Тэгу, Кванджу занимали весьма скромные места: двенадцатое, шестое, и...тридцать шестое соответственно (население ни одного из этих нынешних городов-миллионеров не превышало тогда 10 тысяч человек) [310, с.216]. На этом фоне Сеул выделялся, пожалуй, даже еще больше, чем в наши дни, когда разрыв между ним и вторым по населению городом страны стал "всего лишь" трехкратным.
       После того как Сеул в 1394 г. был провозглашен столицей страны, он играл особую роль в ее истории и во многом стал городом-символом. Не случайно, что в 1953 г., после окончания Корейской войны, правительство Ли Сын Мана вопреки всей стратегической логике предпочло вернуться в Сеул, заставив, таким образом корейских генштабистов в течение нескольких десятилетий решать задачи, которые их коллегам могут привидеться только в кошмарном сне: южнокорейской армии приходится обеспечивать защиту огромного столичного мегаполиса, который находится непосредственно у границы, в паре десятков километров от передовых позиций не просто "вероятного", а вполне реального противника.
       В целом Корея является весьма густонаселенной страной. В 1990 г. плотность населения составила 437 чел./кв. км. По этому показателю Корея существенно превосходила даже такие страны, как Япония (327), Индия (259) и Китай (119), не говоря уж об США (27) или б. СССР (13) [366, с.45; 329, с.13]. Однако население распределено по всей территории страны весьма неравномерно, и подавляющее большинство корейцев живет в гигантских агломерациях Сеула и Пусана или же в прибрежных городах.
       Корейцы могут быть названы нацией долгожителей. Представители правящей элиты и в старые времена жили в Корее очень долго, и, скажем, конфуцианский ученый или сановник, которому давно перевалило за 70, но который продолжал активно работать, не был там исключением. Однако для большинства крестьян и простолюдинов такая продолжительность жизни была мало доступна: непосильный труд, болезни и периодические голодовки, обычные для старой Кореи, быстро уносили их в могилу. Однако стремительное экономическое развитие страны при военных режимах сделало возможным резкое увеличение средней продолжительности жизни. В целом, как видно из Таблицы 4, каждое тридцатилетие послевоенной истории знаменовалось повышением средней продолжительности жизни на 20 лет.
      

    ТАБЛ.4. Средняя продолжительность жизни корейцев

       Год
       1930
       1960
       1990
       Мужчины
       32,3%
       52,8%
       67,4%
       Женщины
       34,9%
       53,3%
       75,4%
       Составлено по [69, с.53].
      
       СОЦИАЛЬНОЕ РАССЛОЕНИЕ И ПРОБЛЕМА "С РЕДНЕГО СЛОЯ"
       Настоящая работа посвящена в первую очередь повседневной жизни средних слоев современного корейского города. Выбор в качестве объекта исследования именно этой социальной группы вызван двумя причинами. Во-первых, эта группа наиболее хорошо известна автору, ибо за время его жизни в Корее почти все его социальные контакты в этой стране ограничивались горожанами, относящими себя к среднему слою. Во-вторых, период "экономического чуда" стал временем бурного роста средних городских слоев, удельный вес и социальное значение которых выросли многократно. Очевидно, что в этой связи нам необходимо составить некоторое представление о том, что же в современной Корее понимается под "средним слоем" или "средним классом". Сделать это, однако, не так-то просто, ибо понятие "средний слой", при всей его употребительности, отличается немалой расплывчатостью.
       В целом современная Южная Корея относится к числу стран с достаточно равномерным распределением доходов. Хотя с начала резкого экономического рывка, который превратил ее в передовую индустриальную державу, и прошло немногим более четверти века, контраст между бедностью и богатством, столь обычный для развивающихся стран, не очень заметен в Корее. По степени равномерности распределения доходов Корея, если исходить из данных Мирового банка, примерно соответствует Германии. Это - более чем неплохой показатель: страна, только что покончившая с малоразвитостью, находится на одном уровне с одной из наиболее эффективных и опытных социальных демократий мира [189, с.76].
       Тем не менее, корейское общество весьма неоднородно и в имущественном, и в культурном, и в политическом отношении. Современные корейские социологии, говоря о стратификации общества, используют два понятия: "класс" (кор. кйегып {*8}) и "слой" (кор. кйечхын {*9}). Первое из этих понятий восходит к марксистской традиции, которая и поныне оказывает большое влияние на корейскую интеллигенцию, а второе пришло из американской социологии и ориентируется не столько на положение той или иной группы в системе собственности, сколько на абсолютный уровень ее доходов. Как легко догадаться, между сторонниками обеих точек зрения идут ожесточенные дискуссии. Те, кто поддерживает представления о классовом делении общества, обвиняют своих оппонентов в "механистическом подходе", а те отвечают упреками в "субъективизме" и "отсутствии твердых критериев". Спор этот отнюдь не чисто корейский, так что ни особо останавливаться на нем, ни, тем более, принимать в нем участие нам в данной работе не имеет смысла. Для нас куда важнее та общая картина, которая вырисовывается при сопоставлении этих двух точек зрения и которая, пожалуй, дает достаточно адекватное представление о том, какова стратификация современного корейского общества.
       Поскольку классовое деление общества по самой своей сути допускает весьма условное (чтобы не сказать - произвольное) проведение границ между общественными классами, разные специалисты дают весьма разные и непохожие друг на друга модели классового деления, существующего в современном корейском обществе. Чтобы дать читателю некоторое представление об общей картине, мы коротко расскажем здесь о нескольких моделях, которые отражают классовую структуру Южной Кореи в представлении различных исследователей. Разумеется, здесь не место вдаваться в подробное описание этих моделей, тем более, что количество их весьма велико.
       В 1982 г. Со Гван Мо выделил в Корее четыре основных класса: 1) Капиталисты (1,1% всего населения), в состав которых входили крупные предприниматели (0,6%), высокопоставленные менеджеры (0, 4%) и высшие чиновники (0,05%); 2) Высокоооплачиваемые профессионалы и интеллигенция (5,8%); 3) Лица, занятые трудом на собственном производстве (48,5%), в состав которых Со Гван Мо включил крестьян (31,7%), мелких ремесленников (7,2%), и мелких торговцев (9,7%); 4) Рабочий класс (44,7%) [302].
       В 1985 г. Ким Ён Мо предложил другую классификацию: 1) Капиталисты (3,7%); 2) Старый средний класс (35,8%); 3) Новый средний класс (17,3%); 4) Рабочий класс (43,3%). К "старому среднему классу" Ким Ён Мо отнес те слои, которые по традиционной марксистской классификации, более привычной для российского читателя, обычно характеризуются как "мелкая буржуазия", в то время как в состав "нового среднего класса" он включил квалифицированных специалистов, связанных с современным производством [158].
       Третья классификация, сочетающая марксистский по своему происхождению классовый подход и более обычную для ортодоксальной западной социологии стратификацию по доходам, принадлежит Хон Ду Сыну и относится к 1992 г. По его мнению, в 1990 г. в Корее существовали следующие общественные слои (классы): 1) Верхний слой (1,4%); 2) Новый средний слой (19,8%) 3) Старый средний слой (19,8%); 4) Рабочий класс (34,7%), 5) Низший класс (3,8%) 6) Независимые работники собственных предприятий (14,5%); 7) Сельский низший класс (6,0%) [375, с.257].
       Однако все теории классовой структуры во многом остаются умозрительными и весьма спорными моделями. В 1987 г. корейские социологи, начиная свое большое исследование о корейском "среднем слое", буквально в первой же его строке заявили: "Понятие "средний слой" остается очень запутанным" [368, с.9]. Мы можем только согласиться с ними, тем более что и авторы этого исследования также не смогли привести более или менее четкого определения "среднего класса". Таким образом, термин, которым мы собираемся достаточно часто пользоваться в данной книге, является достаточно расплывчатым. Тем не менее, эта расплывчатость не мешает ему быть очень популярным и, так сказать, "интуитивно понятным" любому корейцу. По подсчетам, которые автор провел с помощью электронной информационной системы "Чхоллиан", в 1994 г. этот термин появлялся на страницах ведущей корейской газеты "Чосон ильбо" 32 раза. В этих условиях, как нам кажется, гораздо важнее не то определение, которое будет дано понятию "средний слой" в том или ином ученом труде (такое определение отражает лишь точку зрения автора, которую, в лучшем случае, будут учитывать лишь несколько десятков коллег), а то значение, которое вкладывают в термин "средний слой" сами корейцы. Для темы нашей книги главным является то, каково субъективное мироощущение корейского горожанина, какова вероятность того, что он включает себя в состав "среднего класса" (кор. чунъсанъчхынъ {*10}) - категории, как мы убедились, достаточно неопределенной, но, тем не менее, вполне понятной любому современному корейцу. В 1989 г., по данным проведенного корейскими социологами опроса, 2,7% горожан считали себя относящимися к "верхнему слою", 63,1% - к "среднему" и 34,2 % - к "нижнему" [135, с.54]. К середине девяностых годов средним классом считали сеья примерно 3.4 корейцевю
       Это деление на три слоя - "верхний", "средний" и нижний" достаточно глубоко укоренилось в корейском массовом сознании и при всей своей расплывчатости оказывает, пожалуй, решающее влияние на представления корейцев о структуре их общества. Когда кореец говорит о "среднем слое", он противопоставляет ему именно "высший слой" и "низший слой", а не "независимых работников собственных предприятий" из схемы Хон Ду Сына, не "выскооплачиваемых профессионалов" Со Гван Мо, и даже не "рабочий класс". В этом отразились свойственные, наверное, любому классовому обществу представления о "богатых", "бедных" и "обычных" ("средних", "таких-как-все"). Профессор Сеульского университета Чон Кён Су в своем исследовании, вышедшем в 1995 г., указывает даже конкретные цифры доходов, которые, по его мнению, позволяют относить семью к тому или иному социальному слою. Как считает Чон Кён Су, в середине 1990-х гг., то есть перед финансовым кризисом 1997 г.,к "низшему слою" относились те семьи, доход которых составлял менее 900 тысяч вон (1200$ по докризисному курсу) в месяц, к "среднему слою" - те, кто получали от 900 тысяч до 2 миллионов вон (1250-2700$), а к "высшему слою" - те семьи, в которых доход превышал 2 миллиона вон (2700$) в месяц [392, с.34].
       Стремясь дать если не четкое, то, хотя бы, интуитивно понятное определение "среднего класса", в конце 1980-х гг. Министерство экономического планирования заявило, что к "среднему классу" относятся люди, удовлетворяющие следующим критериям (речь идет скорее не о людях, но о семьях, так как замужние кореянки обычно не работают): 1) с доходом по меньшей мере в 2,5 раза выше прожиточного минимума; 2) обладающие собственным домом или снимающие жилье по способу чонсе (специфический корейский вид аренды, который предусматривает наличие у арендатора довольно значительных сумм); 3) имеющие постоянную работу; 4) имеющие по меньшей мере незаконченное высшее образование [368, с.10]. При всей явной произвольности этого определения оно в целом отражает представления современных корейцев о том, что же такое "средний слой".
       Некоторая расплывчатость термина "средний слой" (в сочетании с его явной популярностью) дает, как представляется, и нам право предложить его рабочее определение, которое, конечно, не претендует на полноту и социологическую точность, но вполне пригодно для нашей книги. К "среднему слою" здесь и далее мы будем относить корейских горожан, являющихся наемными служащими компаний или государственных организаций, не занятых физическим трудом и имеющих, как правило, высшее образование. В этом определении, впрочем, содержится определенная тавтология, так как в современной Корее лица без высшего образования за редкими исключениями могут заниматься только физическим трудом или мелким бизнесом. Подобная характеристика предполагает вполне определенный уровень доходов, который в середине 1990-х гг. для рядового представителя этого слоя составлял от 800 тыс. до 2 млн.вон (1000-2500$ по докризисному курсу), определенный круг интересов и стиль повседневной жизни, описанию которого и будет посвящена эта книга.
      
       ДЕНЬГИ, ЗАРПЛАТЫ, ДОХОДЫ.
       Первые годы "экономического чуда" для большинства жителей Кореи были временем тяжелого труда, однако уже в начале семидесятых стало ощущаться, что гигантские усилия, прилагаемые всеми или почти всеми корейцами для спасения своей страны, не пропадают втуне. Жить стало на самом деле лучше. Первые изменения были невелики, почти что не ощутимы, однако многие товары и услуги, о которых раньше подавляющее большинство людей не могло и мечтать, постепенно становились все более обычными, заметно улучшалась медицина, все доступнее было образование. Семидесятые и восьмидесятые годы стали временем быстрого роста уровня жизни. Некоторое представление о том, как менялся уровень жизни в Корее на протяжении последних десятилетий, дает таблица 5.
      
       ТАБЛ.5. Реальные доходы работающих корейцев
       (с учетом зарплаты и индекса потребительских цен).
       1970=100%
       1970
       1975
       1980
       1985
       1990
       100%
       127%
       219%
       286%
       436%
       Рассчет автора по материалам [380, с.92-93].
      
      
       Здесь, пожалуй, имеет смысл рассказать не только об уровне доходов населения, но и некоторых других вещах, связанных с деньгами и об отношении корейцев к ним.
       В большинстве случаев зарплата в Корее выплачивается раз в месяц. Когда корейцы говорят о доходах, они чаще всего называют именно цифры месячного заработка, в то время как годовая и недельная зарплаты, столь обычные для американской и, шире, англосаксонской, традиции, в Корее, как и в России, в разговорах и официальных документах почти не фигурируют. Наличными зарплата выдается только в небольших компаниях, крупные же фирмы, как правило, пользуются услугами того или иного банка, с которым у данной компании заключен договор и на счета сотрудников в котором и переводятся деньги.
       Притом, что Корея относится к числу капиталистических государств с наиболее равномерным распределением доходов, разница в уровне зарплат между представителями разных профессий и социальных групп достаточно велика. Однако, если обратиться к корейским статистическим материалам, то можно увидеть, что они дают картину, которая для этой книги не очень интересна. Дело в том, что в корейской статистике обычно отражается средняя зарплата по регионам или по отраслям, реже - в зависимости от стажа работы или же уровня образования, однако там нет примерных цифр, которые бы показывали доход представителей или иной конкретной профессии. Чтобы получить такую информацию, автор обратился с вопросами к ряду своих знакомых. Их ответы и послужили источником приводимых далее сведений.
       Итак, некоторые зарплаты корейских горожан в конце 1990-х гг. (примерные долларовые экиваленты здесь и далее приводятся по "послекризисному" курсу 1998 г., и читателю следует иметь в виду что до декабря 1997 г. долларовый эквивалент был в полтора раза выше):
       - молодой человек с высшим образованием, только что поступивший на конторскую работу - 700.000-800.000 вон (550-700$) в месяц;
       - девушка-сотрудница фирмы - 500.000-600.000 вон (400-500$) в месяц;
       - сотрудник с высшим образованием и стажем работы в 15-20 лет - 1.200.000-1.600.000 (1000-1300$) вон в месяц;
       - кадровый сотрудник - женщина средних лет (что большая редкость, ибо женщины после замужества уходят с работы) - 1.000.000-1.200.000 вон (800-1000$) в месяц;
       - инженер высокой квалификации, в проектном бюро или на производстве - 2.000.000 вон (1.600$) в месяц;
       - старший офицер (полковник или подполковник) - 1.800.000 вон (1.500$) в месяц:
       - адвокат с неплохой частной практикой - 3.500.000 вон (3.000$) в месяц.
       Наиболее высокооплачиваемыми профессиональными группами, относящимся к среднему слою, являются университетские профессора, врачи, юристы (статус и доходы последних, впрочем, не так высоки, как на Западе, но все равно значительны). Зарплата профессора университета составляет от 2 до 4 миллионов вон (1600-3.200$) в месяц; врач получает от 2 до 5 миллионов (1600-4000$). Президент средней фирмы или высокопоставленный чиновник получает 3-4 миллиона вон в месяц, но представители всех этих групп относятся уже скорее к "высшему слою".
       Знакомясь с размерами зарплат, следует помнить, что все эти цифры не учитывают так называемых "бонусов", то есть премий, которые 1-2 раза в год выплачиваются большинству служащих частных компаний и государственных учреждений. В частных фирмах выплата бонусов, которые обычно составляют в среднем 3-6 месячных зарплат ежегодно, является практически повсеместной и обязательной практикой, так что реальная зарплата сотрудников этих фирм примерно в полтора раза выше той, которая обычно указывается во всех документах.
       Говоря об уровне доходов, нельзя забывать и о том, что в Корее, в отличие от большинства стран Запада, налоговое бремя невелико и не вызывает особого раздражения граждан. Причина этого заключается в том, что государственные расходы в Корее сравнительно малы. Хотя страна, находясь в состоянии войны, и вынуждена тратить немалые деньги на армию и службу безопасности, а также вкладывать средства в развитие промышленной инфраструктуры, в Корее почти отсутствуют те статьи расходов, которые в большинстве других развитых государств поглощают львиную долю государственного бюджета: пенсионное обеспечение, государственная медицинская страховка и программы помощи неимущим (вопреки распространенному убеждению, именно всяческие социальные программы, а не содержание армии и государственного аппарата в настоящее время являются наиболее тяжелым бременем для бюджетов развитых стран). Функции социального обеспечения выполняет в Корее семья - как нуклеарная, так и та, которую образует совокупность ближайших родственников. В результате налоги в 1990 г. составили в Корее 19,4% от ВВП ([366, с.64], пересчет ВНП в ВВП по данным [360, с.456]). Эта цифра была выше, чем в любом предшествующем году, но она все равно оставалась гораздо ниже аналогичного показателя в странах Европы, который в 1994 г. составил: для Великобритании 33,8%, для Германии 42,6%, для Дании 51,2% [443, 11 декабря 1995]. На практике это означает, что среднеоплачиваемый кореец отдает государству примерно 15% своих доходов, в то время как европейцу или американцу приходится расставаться с 30-40%.
       Поскольку разговор идет о деньгах, то, наверное, имеет смысл сказать здесь несколько слов о том, что же представляют из себя корейские банкноты и монеты. Нынешняя система утвердилась в Корее после денежной реформы, которую правительство генерала Пак Чжон Хи провело 12 июля 1962 г. Однако на протяжении этого времени инфляция достигала довольно значительных величин, индекс розничных цен за 1970-1993 гг. вырос в 9,5 раз [361, с.93], поэтому деньги весьма обесценились. Теоретически в обращении находятся монеты достоинством в 1, 5, 10, 50, 100 и 500 вон, однако поскольку реально самой маленькой денежной единицей, употребляемой в расчетах, является 10 вон, то первые две монетки стали редкостью и увидеть их можно только в банках, да и то не часто. Многие корейцы теперь с удивлением и ностальгией вспоминают времена, когда 500 вон представляли из себя заметную сумму денег, и когда в обращении были даже банкноты достоинством в 50 вон (печатались до октября 1973 г. [357, т.25, с.374]). В наши дни, то есть в 1996 г., сама мысль о банкноте в 50 вон может вызвать улыбку - телефонный звонок в уличном автомате стоит 40 вон, а автобусный билет - не менее 350 вон.
       Бумажные деньги представлены в Корее купюрами достоинством в 1.000, 5.000 и 10.000 вон. В свое время, в начале 1960-х гг., когда эта структура номиналов была установлена впервые, 10.000 вон были весьма крупной денежной единицей, однако теперь при расчетах на большие суммы порядком обесценившиеся за эти годы десятитысячные бумажки переходят из рук в руки толстенными пачками. Чтобы в таких случаях несколько упростить платежи, широко используют банковские чеки (на 100, 500 тысяч или миллион вон), которые довольно широко циркулируют в стране, отчасти компенсируя отсутствие в корейской денежной системе крупных купюр и относительную, по сравнению с США или Западной Европой, неразвитость системы безналичных расчетов и кредитных карточек.
       Кредитная карточка, столь популярная в девяностые годы на Западе, пока остается в Корее относительной редкостью. Конечно, можно приписать это обстоятельство сравнительно низкому уровню развития банковской системы, однако причины, видимо, носят не только технический или экономический, но, по крайней мере отчасти, и культурный характер. Не следует забывать, что и в Японии - крупнейшей банковской державе, которую, вдобавок, уж никто не заподозрит в технической отсталости, кредитные карточки тоже не очень популярны (за точку отсчета при этом берется, разумеется, Европа или США), и японцы по-прежнему расплачиваются наличностью там, где граждане иных развитых государств давно уже используют "пластиковые деньги" [30, с.43]. Порою автору приходилось от знакомых американцев слышать утверждения, что относительно малая популярность кредитных карточек в Корее вызвана тем, что в этой стране практически отсутствует уличная преступность, и шансы на то, что злоумышленники вытащат из кармана наличные, почти равны нулю, в то время как американцы вынуждены широко пользоваться кредитными карточками, в том числе и потому, что они в большей степени защищены от хищений.
       Вона по-прежнему обладает только ограниченной конвертируемостью, так что обмен ее на иностранную валюту лимитирован. Разрешение на обмен можно получить только при выезде за границу, причем вплоть до середины 1980-х гг. правила, регламентирующие обмен воны на иностранную валюту (как и вообще поездки за границу), были очень суровыми и соблюдались весьма строго. С течением времени правила эти смягчались и упрощались, однако до полной конвертируемости воны и в середине 1990-х гг. было еще довольно далеко.
       Отношение корейцев к банкнотам не слишком уважительно и в стране нет того, почти культового, восприятия денежных знаков, которое характерно для Америки. Показательно, что в среднем корейская банкнота достоинством в тысячу вон, самая мелкая бумажка, своего рода аналог доперестроечного советского рубля или же американского доллара, "живет" лишь около года, в то время как примерно равная ей по покупательной способности японская банкнота - около 3 лет, а американская - еще дольше. Корейцы не всегда пользуются кошельком или бумажником, сплошь и рядом предпочитая складывать деньги прямо в карман. Как показал опрос, проведенный в 1992 г., 43,2% сеульцев пользовались кошельками или бумажниками "постоянно", 37,3% - "как правило", 11,4% - "иногда" и 8,1% - "никогда" [317].
      
       ГЛАВА 3 ГОРОД
       Одним из самых зримых последствий экономического чуда стала урбанизация страны. С начала семидесятых корейские горожане превзошли по своей численности сельских жителей. Однако уже сами темпы темпы роста корейских городов определяют то обстоятельство, что подавляющее большинство их жителей составляют горожане в первом поколении, сохранившие психологическую связь с деревней. Характерной особенностью корейской урбанизации, которая в корне отличает Корею от большинства стран т.н."третьего мира", является то, что урбанизация в Корее не привела к возникновению в огромных трущобных районов, корейские города не стали ни местом хронической безработицы или неполной занятности, ни рассадником преступности. В целом приходящие из деревень недавние крестьяне и их дети быстро находили в городе и работу, и возможность получить образование, и жилье. Конечно, проблемы адаптации недавних крестьян к городской жизни известны и Корее, однако там они носят более психологический и культурный, а не экономический характер. Разумеется, относительная безболезненность корейской урбанизации была во многом результатом государственной политики, немалую роль сыграли, конечно, и социо-культурные особенности самих корейцев. В этой главе мы хотели бы рассказать о том, как спланированы корейские города, как организован в них быт, торговля, транспорт, остановиться на некоторых иных сторонах городской жизни.
      
       СОВРЕМЕННОЕ КОРЕЙСКОЕ ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВО
       ПЛАНИРОВКА ГОРОДОВ
       Едва ли можно сказать, что корейские города отличаются четкостью планировки и продуманностью строительных решений. Скорее, наоборот: человека, привыкшего к строгим и четким линиям и гармоничным ансамблям городов Европы они поражают хаотичностью своего плана. Игра цен на земельные участки и форма самих этих участков оказывают на внешний облик корейских городов, пожалуй, больше влияния, нежели все усилия архитекторов, вместе взятые. В этом ощущается, пожалуй, влияние корейской деревни, ибо для традиционного дальневосточного градостроительства, наоборот, всегда была характерна тяга к правильной планировке, четкой ориентации по сторонам света, прямым улицам.
       Вплоть до самого начала "экономического чуда", то есть примерно до 1970 г., Сеул сохранял свой традиционный облик и представлял из себя скопление одноэтажных домиков, часто глинобитных и, временами, даже с соломенными крышами. Городская беднота зачастую носила традиционную одежду, автомобили и трамваи оставались редкостью. Не лишне будет напомнить, что водопровод в городе появился только в 1908 г.[87], а первый многоэтажный жилой дом был возведен в 1961 г. По укладу своей жизни городские районы не очень отличались от поселков и каждый из них, по сути, представлял из себя своеобразную деревню. Не случайно в современном корейском языке слова "маыль" и, особенно "тонне", которые изначально обозначали именно деревню, применяются горожанами для обозначения своей округи, своего района или квартала.
       Традиционные кварталы и поныне сохранились в некоторых частях столицы, но они исчезают буквально на глазах. В то же время нельзя сказать, что нынешний Сеул совсем уж потерял национальное своеобразие. При том, что архитекторы явно стремятся подражать зарубежным (в первую очередь, конечно, американским) образцам, планировка Сеула, облик его улиц разительно отличаются от западных.
       Разумеется, в корейских городах существует достаточно заметная социальная дифференциация, есть там богатые и бедные районы. Наименее обеспеченные корейцы обычно селятся на крутых горных склонах, образуя т.н. "лунные деревни" (кор. тальтоннэ {* 11}), корейский эквивалент бразильских "фавелл", хотя и куда более благоустроенный. К концу 80-х гг. канализация, водопровод и электричество были уже обязательными принадлежностями даже самого неказистого корейского городского дома. Некоторые районы города, наоборот, застроены, преимущественно, роскошными виллами правящей элиты.
       СЛАЙД 9 Однако во многих, если не в большинстве, районов города жилища людей самого разного достатка и самых разных вкусов хаотически перемешаны. Возможно, дело тут в том, что в Корее отсутствует один из главных факторов, который заставляют западных богачей селиться поближе друг к другу - высокая преступность в бедных районах. Уличной преступности в Сеуле практически нет, так что все районы города в равной степени безопасны в любое время дня и ночи. Поэтому порою рядом с виллой богача (три этажа, вычурная архитектура, небольшой садик с искусственным водопадом, подземные гаражи) можно увидеть лачугу ремесленника или бежного мелкого торговца (покосившиеся глинобитные стены, ржавая водопроводная труба, используемая вместо дымохода, крыша, покрытая неровными кусками шифера).
       Увы, архитектурных напоминаний о прошлом в современном Сеуле, равно как и в других корейских городах, до обидного мало. Нынешний облик корейской столицы в целом сформировался только в 80-е гг. и продолжает претерпевать быстрые изменения, так что почти нет сомнений в том, что лет этак через тридцать, в 2025 г., можно будет написать: "Нынешний облик корейской столицы сформировался только в 2010-е гг." Причин, по которым в корейских городах осталось мало следов прошлого, несколько. Во-первых, традиционные корейские жилые дома не отличались долговечностью. Во-вторых, быстрый рост цен на недвижимость в центральных районах Сеула и других крупных городов привел к тому, что землю там оказались в состоянии покупать только очень богатые фирмы, которые, раз приобретя кусок земли, строили на нем возможно более роскошное сооружение и безжалостно сносили все, что там только находилось ранее. В-третьих, идея сохранения памятников сравнительно недавнего прошлого, которая везде пробивает себе дорогу с немалым трудом (достаточно вспомнить безобразное отношение к историко-техническим памятникам в России), в Корее пока еще не получила серьезного распространения. Массовому сознанию вполне понятно, что, скажем, королевский дворец XIV века или городские ворота пятисотлетней давности - это памятники архитектуры, достойные заботы и охраны. Однако когда речь заходит о сооружениях начала нашего века или, тем более, двадцатых-тридцатых годов, то они воспринимаются просто как старые облезлые дома, которые следует как можно скорее снести. Вдобавок, окрашивается эта проблема и националистическими эмоциями: ведь подавляющее большинство зданий, построенных до 1945 г., было возведено японскими архитекторами, на японские деньги, для японских учреждений, и поэтому они воспринимаются корейским сознанием как символы проклятой и многим по-прежнему ненавистной эпохи.
       Вся эта ситуация как в капле воды отразилась в спорах вокруг Национального музея - мрачноватого серого здания в духе предвоенной германской архитектуры, которое находится в самом центре Сеула. Изначально здание это было построено для японского Генерал-губернаторства и воспринималось многими корейцами как символ колониальной власти. Строительство этого огромного по тем временам сооружения началось в 1916 г. и продолжалось до 1921 г. Архитектурно здание являлось несколько уменьшенной копией здания японского правительства в Токио, что подчеркивало неразрывную связь японской центральной политической власти и ее наместника в Корее. В свое время, 15 августа 1948 г., именно на площади перед этим зданием происходила историческая церемония провозглашения Республики Корея. Долгое время оно использовалось различными официальными учреждениями, а в 1984 г. здание передали Национальному музею [94, с.59].
       СЛАЙД 12 Таким образом, здание это, бесспорно, имеет огромную историческую ценность. Однако, в 1993 г. корейское правительство приняло решение о его сносе. Мотивировалось это тем, что для большинства корейцев оно остается символом японского колониализма и, вдобавок, искажает первоначальный облик королевского дворца Кёнбоккун. Вспомнили и о геомантии, ибо здание это, как утверждается, было сознательно построено японцами таким образом, чтобы нарушить геомантическую гармонию прилегающей к дворцу местности. При этом, однако, никто не упомянул, что на протяжении трех десятилетий это здание было самым крупным архитектурным сооружением в Сеуле, что с ним связаны многие важнейшие события, в том числе и провозглашение Кореи независимой республикой, и, наконец, что даже колониальная эпоха, при всех своих темных сторонах, тоже была периодом корейской истории и достойна того, чтобы ее материальные и архитектурные следы остались в памяти людей. Робкие протесты против планов снесения здания бывшего Генерал-губернаторства вызвали самое решительное противодействие со стороны националистически настроенной корейской интеллигенции (пылкое обращение в поддержку сноса [141]).
       В результате всего этого от старого Сеула, Сеула полувековой (не говоря уж о вековой) давности, почти ничего не сохранилось. Исключением являются несколько королевских дворцов в центре города, да могилы членов правящего дома в его пригородах. От колониальной эпохи тоже осталось всего лишь несколько зданий - помимо уже упомянутого Национального музея, это - Железнодорожный вокзал (1925 г.), Муниципалитет (1926 г.), несколько зданий бывших японских банков и универмаг "Синсегйе", да некоторые полуразвалившиеся жилые дома, которые в большинстве своем существуют последние годы.
       ФОТО 32 Корейские дома, в том числе и современные, построенные из кирпича и бетона, достаточно недолговечны, даже крупные жилые комплексы служат, обычно, лишь несколько десятилетий, так что снос той или иной постройки часто вызван реальной необходимостью, а не изменением вкусов хозяина. Вдобавок, корейские магазины и учреждения бытового обслуживания, которые располагаются на первых этажах большинства (а некоторых районах - всех) городских домов тоже существуют обычно лишь по нескольку лет. Каждое разорение или переезд сопровождается существенной перепланировкой помещения, которое занимал магазин или ресторан, и также во многом меняет внешний вид всего здания. В результате любой жилой микрорайон в Сеуле за 15-20 лет меняет свой облик почти до неузнаваемости.
       Характерной чертой корейских городов, также связанной с традициями корейской деревни, является высокая плотность застройки. Зачастую ее объясняют тем, что, дескать, исключительная дороговизна земли в Сеуле и других крупных городах заставляет владельцев использовать земельную площадь с максимальной эффективностью и не тратить ее "зря": на садики, пространство между домами, даже на широкие проезды и улицы. Зерно истины в этом утверждении, безусловно, есть. Однако во многих городах Запада земля стоит немногим дешевле, чем в Корее, но, тем не менее, такую плотность застройки там невозможно даже представить. В то же самое время высокая плотность застройки была всегда характерна для корейской деревни (возможно, из-за стремления наиболее рационально использовать драгоценную пахотную землю). Кажется, что бывшие крестьяне, придя в город, не столько экономили доставшиеся им земельные наделы, сколько просто копировали ту планировку, к которой они привыкли у себя дома.
       Улицы в корейских городах очень узкие и достаточно извилистые. В последнее время муниципальная администрация Сеула, Пусана и других городов-миллионеров предпринимает титанические усилия по расширению городской дорожной сети и созданию скоростных внутригородских магистралей. Однако работа эта, стоящая немалых денег, пока принесла лишь сравнительно скромные результаты: только некоторые центральные улицы подверглись серьезному расширению, да кое-где появились дороги на эстакадах. Основная же масса корейских улочек на удивление узкая. В особой степени относится это к внутриквартальным проездам, на которых хорошо если могут с трудом разминуться два больших автомобиля, да и "настоящие" улицы, отделяющие один квартал от другого, тоже не слишком широки. В районах, которые построены на горных склонах, ширина не предназначающихся для автомобилей проходов между домами может вообще сокращаться до одного-полутора метров. Поэтому во многих районах Сеула и других корейских городов попросту нет тротуаров. В результате в часы пик многие улицы Сеула превращаются в некую кашу из людей, автомобилей, мопедов (впрочем, по сравнению с другими странами Дальнего Востока, немногочисленных) и ручных тележек продавцов-разносчиков. Каждый из участников движения маневрирует на свой страх и риск и не всегда удачно: по относительному количеству жертв дорожно-транспортных происшествий Корея занимает одно из первых мест в мире. В 1992 г. количество погибших в результате автомобильных аварий составило 38,7 на 100 тысяч жителей [366а, с. 519]. Это - огромная цифра. У корейцев шансов погибнуть под колесами примерно в 4 раза больше, чем у шведов или сингапурцев, в три раза больше, чем у японцев и немцев, и в два раза - чем у американцев или итальянцев (из крупных держав только Россия - 29,4 смерти - приближается к Корее ) [366, с.413].
       ФОТО 33 Заметим кстати, что сейчас автомобильное движение в Корее правостороннее. Вколониальные времена оно было левосторонним (как в Японии), и лишь после 1945 г. произошел переход к новым правилам. Однако на железной дороге по-прежнему существует левостороннее движение. С этим связана одна интересная особенность сеульского метро: на тех его линиях, которые являются продолжением линий пригородных электричек, существует левостороннее движение, в то время как на всех прочих линиях поезда идут по правой колее. Сами корейские пешеходы также тяготеют к левостороннему движению и расходятся друг с другом, держась левой стороны (обстоятельство, часто сбивающее с толку иностранцев).
       Другим источником недоразумений является принятая в Корее система адресов, которая копирует японскую и является столь же запутанной. В административном отношении корейские города делятся на районы (кор. ку {*12}) и кварталы (кор. тонъ {*12a}). В Сеуле, например, в 1994 г. было 22 района и 521 квартал [21, с.55]. Однако эта административное деление не очень облегчает поиски нужного адреса. Дело в том, что улицы в корейских городах, как правило, не имеют названий. Дома нумеруются по кварталам, многие из которых весьма обширны. Поскольку номера присваиваются домам, как правило, в порядке постройки, то дом с тем или иным номером может находиться в любой части района. Если добавить, что писать номера домов на них самих не принято (исключением являются лишь современные жилые микрорайоны), то понятно, что найти нужный дом, зная лишь его адрес, невозможно в принципе. Нет особой надежды и на расспросы местных жителей: районы велики, в каждом сотни или тысячи зданий, и никто не знает обычно даже номера соседнего дома. На почте и в полицейском участке есть, конечно, подробные карты, где указаны номера всех находящихся на подведомственной им территории домов, но практически на помощь приходит система ориентиров, в роли которых, как правило, выступают какие-нибудь крупные и известные всей округе здания. Гостей, приехавших в первый раз, хозяева выходят встречать к остановке автобуса или метро. Учреждения торговли и бытового обслуживания в своих рекламных объявлениях никогда не считают нужным указывать свой официальный почтовый адрес, который практически бесполезен, а описывают для клиентов путь, опираясь на хорошо известные всем в округе ориентиры, и часто, вдобавок, снабжают эти объяснения подробными планами.
       Корейцы отличаются исключительной чистоплотностью. Это их свойство было замечено еще первыми иностранными путешественниками, оказавшимися в Корее. Сохраняется оно и сегодня. Даже самые бедные, трущобные районы в корейских городах нельзя назвать по-настоящему грязными, что же до улиц поприличнее, то на них царит практически идеальная чистота. Чисто и в корейских домах, стены которых не обезображены привычными нам надписями и рисунками. Летом корейцы предпочитают носить легкую одежду светлого цвета, которая никогда не бывает грязной. Конечно, здесь можно сослаться на чрезвычайную распространенность стиральных машин, но ведь с тех пор, как этот агрегат стал непременной частью любого корейского дома, прошло едва ли десятилетие, а пристрастие к белым одеждам было свойственно корейцам с незапамятных времен, и при этом, по единодушным воспоминаниям путешественников, даже самый бедный крестьянин редко появлялся на улице в недостаточно чистом одеянии.
      
       СОЦИАЛЬНО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ СЕУЛА
       В целом социально-этнографическое районирование современного Сеула в самом первом приближении выглядит следующим образом. Неглубокая, но широкая река Ханган делит корейскую столицу на две части, которые так и называются "[район] к северу от реки" (кор. Канъбук {*13}) и "[район] к югу от реки" (кор. Канънам {*14}). Сеул возник и вплоть до 60-х годов развивался исключительно на северном берегу, вокруг горы Намсан {*15}.
       ФОТО 34 Традиционный центр города, расположенный к северу от Хангана, но на некотором расстоянии от самого берега реки, у подножия горы Намсан, ныне является деловым районом, в котором расположены крупнейшие фирмы, некоторые правительственные учреждения, и оба крупнейших рынка - Южный (Намдэмун) и Восточный (Тондэмун). В то же время в этом районе местами есть обширные жилые кварталы, в своем большинстве небогатые, а временами - просто трущобные. Там же расположены старинные королевские дворцы и нынешняя президентская резиденция - Голубой дом (возведенный на месте бывшего особняка японского генерал-губернатора), а также сеульский муниципалитет. Кстати сказать, свое название президентская резиденция получила в начале 1960-х гг. с легкой руки президента Юн Бо Сома, который обратил внимание на характерный голубой цвет черепичной крыши своей резиденции [94, с.37].
       СЛАЙД 4 Неподалеку от Муниципалитета находится квартал Мёндон {*16}, который еще в колониальные времена, в начале нашего века, превратился в место сосредоточения престижных торговых и увеселительных заведений. В старые времена именно здесь находились многие прославленные табаны, в которых собирались артисты и художники, здесь работали многие театры и кинозалы [21, с.132-136]. Однако в последние четверть века в связи со стремительным ростом цен на недвижимость, который превратил землю Мёндон в самую дорогую в Корее (1 кв.м земли, без построек, стоил там в 1994 г. около 50.000$), эти заведения, оказавшиеся недостаточно прибыльными, во многом были вытеснены дорогими магазинами, а также зданиями банков и крупных фирм. Учреждения же культуры (кино, театры, недорогие кафе со "своей публикой", маленькие концертные залы и театральные студии) перекочевали на несколько километров на северо-восток, на улицу Тэхакро ("Университетскую" {*17}), где земля была и остается много дешевле, а многочисленные студенты расположенных поблизости высших учебных заведений, в том числе суперэлитарного Сеульского Государственного Университета, обеспечивают благодарную аудиторию для всякого рода культурных мероприятий.
       ФОТО 37 Вокруг этого центрального "сеульского Сити" находятся обширные жилые районы среднего уровня, застроенные преимущественно малоэтажными домами. Выделяется район Итхэвон {* 18}, находящийся непосредственно на северном берегу Хангана. Рядом с ним обширное пространство занимает американская военная база Ёнсан (штаб-квартира американских войск в Корее), поэтому Итхэвон превратился в район злачных и торговых заведений, предназначенных для американских солдат и иностранных туристов. О том, какова репутация Итхэвона среди корейцев, свидетельствует, например, что одной знакомой автора ее родители - люди, весьма либеральные даже по западным стандартам, в ее студенческие и аспирантские годы предъявляли лишь один запрет: никогда не появляться на Итхэвоне. Репутация эта преувеличена, но хоть отчасти оправдана: наличие обширного иностранного воинского контингента ведет к вполне понятным последствиям. Хотя открытой проституции в, так сказать, "таиландском стиле" на Итхэвоне почти нет, но всяких темных увеселительных заведений, в некоторые из которых разрешен вход только корейским женщинам, но не мужчинам, там хватает. Впрочем, Итхэвон - вовсе не район притонов,куда больше там вполне безобидных и приятных мест - ресторанов, в том числе и столь экзотических для Кореи как итальянские или арабские, сувенирных лавочек, да и обычных магазинов, где можно купить одежду или обувь европейского размера и образца.
       ФОТО 41 Особое положение занимает остров Ёыйдо {*19}, отделенный от южного берега Хангана широкой, но мелкой и пересыхающей в сухое время года протокой. На этом острове с 1916 г. находился аэродром, который был то военным, то гражданским и просуществовал там до 1968 г.[87, с.65,74]. Территория острова начала застраиваться только в шестидесятые годы, сейчас там находятся основные правительственные учреждения, Парламент, большинство министерств и штаб-квартиры многих крупнейших концернов.
       ФОТО 40 Каннам, то есть южное побережье Хангана, которое стало местом интенсивного жилищного строительства в 70-е гг., в последнее десятилетие превратилось в самый престижный жилой район корейской столицы, стоимость хорошей квартиры в котором может достигать и миллиона долларов США. Роскошные многоквартирные дома соседствуют там с еще более роскошными особняками корейской политической и экономической элиты. Там же, на южном берегу реки, находится и торговый район Апкучжон - скопление магазинов, кафе, кинотеатров, который стал в последние годы символом "нового поколения" со всеми его достоинствами и недостатками. Впрочем, нельзя сказать, что на южном побережье Хангана живут сплошь одни богачи. На окраинах этого района, где жилье несколько подешевле, его могут приобрести и люди вполне среднего достатка. Такие жилые районы попроще расположены и на юго-западе столицы, вдоль дороги на аэропорт Кимпхо.
       Однако основное строительство "дешевого" (если это слово в принципе применимо к корейской недвижимости) жилья для горожан среднего достатка идет в северной части города, в районах Тобон и Сангйе (северо-восток) и Чичхук (северо-запад), где на месте былых полутрущобных районов, некоторые из которых сохранились и до наших дней, быстро вырастают громады многоквартирных зданий, а также в многочисленных городах-спутниках, расположенных поблизости от столицы. По своему архитектурному однообразию (но не по качеству и комфортабельности квартир!) эти каменные джунгли вполне напоминают московское Медведково или ленинградское Купчино. Жилье там дешевле, но поездка на метро из этих мест до центра города занимает как минимум час, а на машине по забитым в часы пик дорогам - раза в два больше.
       Сеул вообще-то трудно назвать зеленым городом. Дороговизна земли привела к тому, что мало кто из частных владельцев согласен использовать драгоценные (в самом буквальном смысле слова) квадратные метры под зеленые насаждения, да и городские власти стремятся использовать свою недвижимость более "рациональным" способом. Даже деревья вдоль улиц - это редкость, а зеленые насаждения во дворе частного дома чаще всего ограничиваются парой кустов. Тем не менее, зелень в городе все-таки есть, по статистике насаждения занимают 26,5% площади Сеула [85]. Дело в том, что корейская столица расположена в гористой местности, и прямо в городе тут и там высятся огромные скальные массивы высотой в несколько сотен метров, зачастую - с почти отвесными стенами. Строить на этих скалах ничего нельзя, но деревья там, как правило, все-таки могут расти. Именно на этих гористых участках, непригодных для застройки и покрытых низкорослым лесом или кустарниками, и сосредоточена почти вся сеульская зелень.
       Другой характерной особенностью Сеула является сравнительно небольшое количество зданий общественного назначения - театров, культурных центров, музеев. Строительство их началось только в 1960-е гг., когда первые экономические успехи позволили финансировать более или менее крупные проекты такого рода. Активную поддержку планам благоустройства Сеула оказывал военный режим, который видел в изменении облика столицы и других крупных городов наглядное подтверждение своих успехов и рассматривал успешное городское строительство как своего рода "монументальную пропаганду" [184, с.26-27]. Тем не менее, Сеул пока не может похвастаться действительно впечатляющими комплексами зданий общественного назначения. К числу немногих исключений следует отнести Международный торговый центр и Выставочный комплекс, которые располагаются в южной части города, а также Центр культуры имени Сечжона в центральной части Сеула. Есть также и несколько интересных отдельных зданий театров (в частности, Государственного театра или Центра искусств в районе Сочхо) и музеев (Музей корейской войны, например), но их тоже можно пересчитать по пальцам.
      
       ТОРГОВЛЯ
       Современная система торговли начала складываться в Корее на рубеже XIX и ХХ веков, когда в стране стали появляться первые магазины более или менее европейского типа. Однако и поныне корейская система торговли сохраняет немало традиционных особенностей и существенно отличается от западной, во многом, однако, напоминая японскую.
      
       МАГАЗИНЫ
       Торговля продовольственными товарами, да и значительной частью товаров повседневного спроса идет, в основном, через многочисленные небольшие лавочки - так называемые "супхо" {*20}. Слово это является искаженным и усеченным вариантом американского "супермаркет", однако по своей сути "супхо" имеет мало общего со своим респектабельным заокеанским тезкой и представляет из себя типичную маленькую лавочку традиционного типа. Конечно, некоторые "супхо" стремятся имитировать современные магазины, однако нельзя сказать, что им это полностью удается. Большинство же "супхо", даже расположенных в престижнейших районах Сеула и иных корейских городов, являются обыкновенными маленькими лавочками. В их небольших, площадью обычно всего лишь 15-20 квадратных метров, торговых залах на стеллажах, а то и просто на полу, в беспорядке свалены самые разные товары: консервы, спиртное, лапша, полуфабрикаты, хлебные и кондитерские изделия, мыло и шампуни, средства по уходу за детьми, хозяйственные товары и многое, многое другое. В небольшом холодильнике можно увидеть молоко, соки и напитки, а в другом - мороженое и, иногда, мясные полуфабрикаты.
       ФОТО 10 Обычно хозяева магазина ожидают покупателя у входа в торговый зал на специально оборудованной небольшой теплой лежанке. Необходимость этого понятна, ибо покупателей обычно немного, а лавки такого рода работают с раннего утра до позднего вечера, временами - даже круглосуточно. Живет семья владельца обычно в том же доме, где находится лавка: если дом двухэтажный, то на втором этаже, а если одноэтажный - то в комнатах, примыкающих к торговому залу. Обычно в такой лавке работает одна семья, причем дети активно помогают своим родителям.
       Многие лавочники - люди пожилые. Это связано с тем, что корейцы после ухода в отставку по возрасту часто предпочитают использовать полагающееся им единовременное выходное пособие, которое играет в Корее роль пенсии, на покупку небольшого "супхо", содержание которого считается делом не очень обременительным, хотя и не слишком выгодным: средний доход владельца "супхо" несколько ниже среднего дохода по стране. Правда, в хорошем месте, где-нибудь рядом со студенческим общежитием или на людном перекрестке, куда посетители заглядывают практически целый день, доход владельца "супхо" может в хороший месяц составить и десять милионов вон (примерно 8 тыс. американских долларов) - зарплата самого преуспевающего врача или юриста. Но получить разрешение на открытие такого "супхо" очень трудно, и, разумеется, это связано с нервотрепкой и тратой немалых сил и средств на бесчисленные соггласования.
       ФОТО 35 Постоянно установленных часов работы "супхо" обычно не существует. Магазин открыт тогда, когда этого хочется его владельцам, и закрывается по их желанию. Тем не менее, большинство "супхо" работают с 7-8 часов утра и до 10-11 часов вечера, а некоторые "супхо" - вообще открыты круглосуточно. Выходных, как правило, нет и торговля прекращается только в праздничные дни, да и то не всегда и не везде.
       Торговаться в "супхо" не принято, на большинстве товаров наклеены ярлыки с ценой, по которой они и продаются. Однако постоянным покупателям или тем, кто делает особенно дорогие покупки, владельцы по своей инициативе часто предоставляют небольшую скидку или же дают бесплатно какой-нибудь недорогой товар. Последняя форма стимулирования покупателей в Корее довольно распространена, и носит она американское по своему происхождению название "собисы" (от англ.service).
       Впрочем, хотя "супхо" и похожи на традиционные лавки, которые с давних времен существовали в российской или же европейской деревне, назвать их традиционными в точном смысле слова все-таки нельзя, ибо появились они совсем недавно. Интенсивное развитие этой формы торговли началось только в конце 1960-х гг. и первые "супхо" тогда казались очень большими заведениями. До этого крайне немногочисленная верхушка совершала покупки в универмагах, основная торговля в городах была сосредоточена на рынках, а в жилых районах существовали лишь малюсенькие лавки, в которых можно было купить только самое необходимое. Ассортимент там был очень ограничен и сводился почти исключительно к продовольствию. Малые размеры этих лавочек, площадь "торгового зала", которых обычно составляла лишь несколько квадратных метров, привели к тому, что за ними закрепилось шутливое название "магазинчик-дырочка" (кор. кумонъ каге {*21}). И сейчас так иногда называют "супхо", особенно небольшие. Появившись в городах, "супхо" стали проникать в сельскую жизнь еще позднее, только в 1970-е гг. Однако в наши дни подобные лавочки (обычно еще более мелкие и неказистые, чем городские) стали обычным явлением в корейских деревнях, где они составляют серьезную конкуренцию более старой и привычной форме торговли - рынкам в уездных центрах.
       Своего рода промежуточными формами, находящимися где-то посередине между лавкой-"супхо" и крупным универмагом, организованным на американо-японский манер, являются магазины средней руки. В своем большинстве там торгуют одеждой и промышленными товарами, ибо продукты люди предпочитают покупать либо на рынке, где они самые дешевые, либо в универмаге, где относительная дешевизна сочетается с гарантированным качеством, либо в ближайшей лавке, которая открыта практически в любое время и до которой от дома можно дойти за несколько минут. Поэтому магазины, более или менее напоминающие европейские, - с аккуратными и довольно большими торговыми залами, в которых существует продуманный интерьер, с большими, хорошо оформленными витринами, с манекенами и разнообразным техническим оборудованием, - специализируются почти исключительно на одежде и промтоварах. Среди этих магазинов значительная часть принадлежит крупным торговым фирмам, которые организуют многочисленные "сети" или "цепи" (англ. chain) магазинов, действующих в разных городах страны и при этом отличающихся одинаковым названием, единством ассортимента и стиля оформления. Из наиболее крупных и известных "цепей" можно назвать, например, системы магазинов электроники, которые принадлежит крупнейшим производителям электронной техники - концернам "Самсон", "Хендэ" и "Тэу".
       Одной из особенностей крупных корейских городов являются многочисленные подземные торговые галереи, которые могут тянуться на многие километры, и в которых располагаются небольшие магазинчики и лавки, аптеки, рестораны (их российским аналогом является комплекс под Манежной площадью в Москве, открытый лужковской администрацией в 1997). В Сеуле к концу девяностых имелось несколько десятков подобных галерей. Длина только главного коридора в самой крупной из них, протянувшейся под улицы Ыльчиро от Сеульского муниципалитета до рынка Тондэмун, достигает пяти километров. Некоторые из подземных торговых галерей отделаны мрамором и гранитом, другие, попроще - кафелем, но все они отличаются изумительной чистотой. Порою в галерее может быть не один, а несколько подземных этажей (отдельные из них - трехъярусные), которые соединяются между собой сложной и запутанной системой лестниц и переходов.
       Торговые галереи бывают не только подземные. В современных жилых районах всегда можно увидеть несколько двух-трехэтажных зданий, которые целиком отданы под разные торговые учреждения. Эти здания также называются "торговыми галереями" (кор. санъга). Торговая площадь в них арендуется разными мелкими лавочками и магазинчиками примерно по тому же принципу, по которому в России XVIII - XIX вв. организовывались гостиные дворы. В то же время обычных для многих европейских стран многоэтажных жилых зданий, в которых первые этажи использовались бы под магазины, в Корее почти нет, хотя многие местные архитекторы считают, что подобную практику следует внедрять и у них в стране [263, с.104].
       Однако два очень важных вида продовольственных товаров не продаются ни в лавках "супхо", ни на рынках. Это - рис и мясо, торговля которыми осуществляется в небольших специализированных магазинчиках или, лучше сказать, лавочках. В лавках по торговле рисом продается не только рис, но и другие виды круп: пшеница, гречиха, ячмень и т.п. Подобная лавочка не блещет архитектурным дизайном. Как правило, это просто большая комната, заваленная мешками с зерном и крупой, все торговое оборудование которой состоит из нескольких весов разного размера. Большинство корейских хозяек предпочитает покупать рис сразу большими порциями, тем более что в домах, как правило, есть специальные ящики и устройства, предназначенные именно для длительного хранения сухого риса.
       С мясной торговлей дела, кажется, обстоят несколько лучше, и лавки по торговле мясом можно часто встретить в корейских городах. Как правило, в такой лавке есть большая охлаждаемая витрина, в которой вывешены образцы предлагаемого товара - от целых поросячьих туш до тонко нарезанных пластов говядины. Покупатель может попросить мясника нарезать мясо кусками нужной толщины (например, 7 мм или 9 мм), отбить его на специальной машине, вырезать жир - и все это без всякой дополнительной платы. В некоторых мясных лавках можно не только купить мясо, но и попробовать то или иное мясное блюдо (обычно - корейский шашлык пулькоги или вареную свинину поссам), которое тут же изготовят из свежего мяса.
       ФОТО 11 Специфической формой торговых учреждений, которые получили в Корее распространение только в самое последнее время (точнее, с мая 1989 г.), стали магазины круглосуточной торговли (кор. пхёныйчжом {*22}, иероглифическая калька с их английского названия convenience store), организованные по американскому образцу и объединенные в несколько больших торговых сетей. Магазины эти пользуются особой популярностью среди зажиточной корейской молодежи, которая в своем потребительском, да и не только потребительском, поведении ориентируется на американские стандарты. В целом, по ассортименту товаров эти магазины круглосуточной торговли очень похожи на большую лавку-"супхо", однако по своему оформлению и организации работы они являют собой разительный контраст с любыми корейскими продовольственными магазинами старого образца и представляют из себя как бы мини-универмаги. Их просторные залы, вычищенные до блеска, ярко освещены, а товары расположены на полках в идеальном порядке, в то время как в "супхо" обычно царят полумрак и хаос, да и чистотой традиционные лавки особо не блещут. В магазинах круглосуточной торговли можно, помимо обычных и для "супхо" товаров повседневного спроса, купить также журналы, ручки и другие писчие принадлежности. Характерной чертой этих магазинов является очень большая доля импортных продовольственных товаров, которых в Корее, вообще-то говоря, очень мало и которые в "супхо" обычно начисто отсутствуют. В большинстве магазинов круглосуточной торговли существуют и простейшие закусочные, где можно съесть гамбургер, кусок пиццы, булочку с горячей сосиской "хот дог" или, реже, какое-нибудь корейское блюдо, а также запить это кофе, какао или пивом. Эти мини-закусочные особенно популярны поздней ночью, когда перекусить в городе больше нигде нельзя.
       Магазины круглосуточной торговли существуют не сами по себе, они объединены в "цепи" (chain), которых насчитывается около десятка. Магазины, относящиеся к одной "цепи" похожи по оформлению и ассортименту, но, впрочем, вообще все торговые точки подобного рода весьма похожи одна на другую. Цены в магазинах круглосуточной торговли весьма высокие, на отдельные товары - раза в полтора выше, чем в универмагах. Однако в настоящее время сети этих магазинов продолжают стремительно расширяться и, похоже, не испытывают особых трудностей со сбытом. Успех им обеспечивает как сочетание круглосуточного режима работы с высоким качеством товаров, так и интерьер и стиль работы - подчеркнуто некорейский, "импортный" и, следовательно, очень популярный у молодых представителей обеспеченных слоев. В то же время показательно, что магазины этого типа встречаются только в крупных и средних городах, причем в сравнительно зажиточных районах.
       Особой и, естественно, весьма волнующей автора этих строк темой, является корейская книжная торговля. В целом, она сосредоточена в магазинах трех типов: уличных книжных киосках, небольших книжных магазинах и своего рода книжных универмагах - гигантских книготорговых центрах.
       Книжные киоски есть только в Сеуле и других крупных городах, причем встречаются они довольно редко, по большей части на вокзалах и станциях метро. В каждом таком киоске выбор не очень велик - несколько десятков наименований книг, по большей части считающихся бестселлерами. Главным образом, это развлекательная художественная литература, хотя иногда там можно увидеть и достаточно серьезные книги. Кроме того, в таких киосках продаются и серьезные ежемесячные журналы. Кроме книжных киосков, существуют и газетно-журнальные. Между этими двумя типами торговых заведений лежит четкая грань: в газетно-журнальном киоске нет книг, а журналы представлены исключительно еженедельными изданиями.
       СЛАЙД 20 Обычный корейский книжный магазин сравнительно невелик, площадь его торгового зала составляет 30-40 квадратных метров, однако он отличается разнообразием ассортимента. Продаются там книги массового спроса, хотя, в отличие от киоска, там можно найти не только развлекательную, но и серьезную литературу, в том числе и полупопулярные научные издания, а также словари, справочники, детские книги. Гигантские книжные магазины весьма немногочисленны, они сосредоточены только в Сеуле и количество их едва ли превышает дюжину. Наиболее крупными книжными магазинами является расположенные в центре Сеула по соседству друг от друга четыре огромных книготорговых центра - "Кёбо", "Ыльчжи", Ёнпхун" и "Чонно".
       Вообще в Корее по-прежнему сохраняется старая традиция, по которой лавочки, торгующие однотипным товаром, располагаются поблизости друг от друга. Есть районы мебельных магазинов, районы электроники, районы модных ателье, районы магазинов сантехники и так далее. Не редкость найти улочки, в которых в каждом доме находится по магазину, и каждый магазин торгует примерно одним и тем же товаром (помнится, улица на которой подряд располагался с десяток магазинов, торгующих раковинами и унитазами).
       Большинство корейских магазинов работает с 9 или 10 утра и до 10 вечера, без перерывов и выходных. Некоторые небольшие лавочки, как уже говорилось, могут торговать и вообще круглосуточно. Впрочем, в последнее время произошли определенные перемены, и по воскресеньям и праздничным дням многие из непродовольственных магазинов стали закрываться раньше или вообще не открываться. В особой степени это относится к таким традиционным праздникам как Чхусок или Новый год по лунному календарю, в то время как официальные праздники (Годовщину первомартовского восстания, День Освобождения и т.п.) частная торговля в целом по-прежнему игнорирует.
      
       УНИВЕРМАГИ
       Другой полюс торговой системы в современной Корее представлен универмагами (кор. пэкхвачжом {*23}), развитие которых началось семьдесят лет назад, когда в Сеуле был открыт первый магазин этого типа. В тридцатые годы в Сеуле действовало уже 5 универмагов: 4 японских и 1 корейский. Любопытно, что 2 из них, сменив японских владельцев на корейских, сохранились до наших дней и в середине 1990-х гг. продолжали благополучно работать. Вся организация корейских универмагов, их архитектура, принятые в них формы торговли и обслуживания скопированы с японских образцов (вообще говоря, те, кому довелось побывать и в Японии, и в Корее, отмечают крайнее сходство систем торговли, существующих в этих двух странах). Вообще говоря, принципы функционирования универмагов заимствовали у японцев не только в Корее, но во всей Восточной Азии. Универмаги Тайваня, Малайзии и Индонезии похожи на корейские и японские.
       ФОТО 18 В то же время корейская система универмагов имеет и некоторые отличия от японской. Как известно, в Японии популярностью пользуются не только гигантские многоэтажные торговые комплексы, но и небольшие, в 2-3 этажа, местные универмаги, расположенные в жилых районах. В Корее таких универмагов почти нет. Во-вторых, японские универмаги часто соседствуют с узловыми станциями метро или железной дороги, образуя с ними один комплекс. В Сеуле есть только один подобный универмаг - "Лоттэ" на станции Ёндынпхо. В целом же, повторим, корейские универмаги чрезвычайно похожи на японские.
       Практически с самого своего появления в Корее универмаги воспринимались как магазины для богатых или, по меньшей мере, весьма обеспеченных людей. В целом, таковыми остаются они и поныне, и возможность регулярно делать покупки в универмаге - привилегия, доступная очень и очень немногим. Стоимость товаров в универмаге заметно выше, чем в магазинах и лавках всех других типов. Подобный разрыв неизбежен, ибо эксплуатация большого здания с лифтами, эскалаторами, подземными автостоянками, равно как и содержание достаточно большого штата продавщиц обходится владельцам в немалые деньги, и уровень накладных расходов в универмаге всегда заметно выше, чем в любом другом торговом учреждении. Для промтоваров, например, разница в цене на одно и то же изделие между универмагом и рынком может быть и трехкратной и уж, во всяком случае, она не менее, чем полуторакратная. Вдобавок, в универмаге покупатель полностью лишен возможности торговаться, ибо цены на все товары там жестко фиксированы. Для большинства корейцев и, особенно, кореянок, посещение универмагов является своего рода аттракционом, видом времяпрепровождения, ибо покупать там одежду или промтовары могут позволить себе только весьма богатые люди.
       Большинство корейских универмагов принадлежит крупным многоотраслевым концернам - "чэболь", которые вообще играют в южнокорейской экономики доминирующую роль. По состоянию на 1994 г., наиболее крупная (по объему продаж) сеть универмагов принадлежала концерну "Лотта". За ней следовали сети "Синсегйе" и "Хёндэ" (последняя также была собственностью известного концерна) [276, с.46].
       Для большинства корейских покупателей универмаг является островом и символом западной потребительской культуры, хотя и с определенным местным колоритом. Типичный для корейских магазинов старого образца беспорядок там отсутствует, все сверкает чистотой, товары аккуратно разложены по полкам, всюду подтянутые молоденькие продавщицы в красивой форме (во многих универмагах не берут на работу женщин старше 25 лет). Открыты корейские универмаги с 10 или 10:30 до 19:00 или, реже, до 19:30, причем понедельник, как правило, является выходным днем.
       Традиционная архитектура корейских универмагов, по которой построены почти все здания магазинов этого типа, во многом также ориентирована именно на деятельность универмагов в качестве своего рода развлекательных центров. Обычно в универмаге от трех до семи подземных этажей. В самых нижних из них располагаются обширные автостоянки, а верхний подземный этаж (его называют B1 - от англ. Basement-1) обычно отдан продовольственному отделу и небольшим закусочным. В надземных этажах, количество которых может колебаться от пяти до десяти, располагаются отделы, торгующие одеждой, электроникой, посудой, мебелью, игрушками и другими промтоварами. Наконец, последние один или два этажа универмага заняты так называемой "ресторанной галереей" (кор. сиктанъга): там располагаются многочисленные корейские, китайские, японские, европейские и другие рестораны. Там же обычно есть и небольшой отдел, где продаются произведения искусства, главным образом - картины и скульптуры. С одного этажа на другой можно попасть по эскалатору. Существуют и лифты, а вот обычные лестницы можно найти, пожалуй, только в нескольких универмагах старой постройки, возведенных еще в конце 1930-х гг., при японцах, и сохранившихся до наших дней (на случай пожара и т.п. непредвиденных происшествий существуют, конечно, аварийные лестницы, но ими обычно не пользуются).
       Хотя высокие цены в универмагах зачастую и отпугивают посетителей, было бы ошибочно считать, что эти учреждения играют в корейской торговой сети некую чисто символическую роль. Представители корейской верхушки довольно часто совершают там покупки: во-первых (и в главных!), потому что это престижно; во- вторых, потому что товары в универмаге, хотя и дороже, но зато гарантированного качества. Если же говорить о продовольственных отделах, то там покупателей весьма много, ибо цены на продукты в универмаге обычно даже несколько ниже, чем в лавке-"супхо", не говоря уж о магазине круглосуточной торговли.
       Ежедневно проводимые в продовольственных отделах универмагов распродажи и шумно-веселые рекламные кампании привлекают туда также и посетителей со средним достатком. Где еще удастся бесплатно попробовать свежеприготовленный рекламируемый продукт, да еще, если повезет, выпить стаканчик неизвестного еще широким слоям покупателей и поэтому рекламируемого напитка?
       В последние годы количество людей, которые готовы делать покупки в универмагах, существенно выросло. Показательно, что за 1990-1994 гг. объем продаж в универмагах вырос в три раза (даже если исключить многочисленные новые универмаги, открывшиеся за эти 5 лет, этот рост все равно составляет внушительные 72%). Количество универмагов за это время выросло с 51 до 90 [421, с.77]. Повышение уровня жизни привело к тому, что многие горожане теперь предпочитают переплатить, но получить гарантированно хороший товар. Отражением эти тенденции стали данные опроса, проведенного среди молодых сотрудниц сеульских фирм, занятых офисной работой. Опрошенные - незамужние молодые женщины с университетским образованием - в большинстве своем как раз принадлежат к новому поколению городских средних слоев, поэтому их потребительское поведение представляет особый интерес. По данным опроса, 38% его участниц покупает одежду по преимуществу в универмаге, 34% - на больших центральных рынках, 14% - в обычных магазинах [289, с.75]. Конечно, среди представительниц старшего поколения, выросших если и не в нужде, то в весьма скромном достатке, и привыкших экономить деньги, доля поклонниц универмагов существенно меньше.
       СЛАЙД 22 Наличие универмага в том или ином городке является важным показателем его респектабельности. В городах с населением менее 150-200 тысяч человек универмагов, за некоторыми исключениями, нет вовсе. Это и понятно: в таких городах нет или почти нет того самого слоя обеспеченных людей, которые только и в состоянии систематически покупать товары в универмагах. Более того, даже и в крупных городах универмаги обычно располагаются в более богатых районах. Если тот или иной универмаг все-таки находится на окраине города, то он обычно служит центром небольшого района увеселительных заведений разного рода - пивных, ресторанов, салонов игровых автоматов и т.п. Тем не менее, универмаги постепенно проникают и в провинцию. В 1990 г. за пределами Сеула находилось 57% всех универмагов (29 из 51), а в 1994 г. - 60% (54 из 90) [421, с.77].
       В городе Кванджу с населением 1 млн. жителей лишь в 1995 году был построен и открыт первый универмаг. Принадлежащий к сети универмагов "Синсегйе", этот универмаг (первый не только в городе, но и во всей - немаленькой! - провинции Южная Чолла) объединил в себе функции универмага и учебного центра. На его последнем этаже находятся балетные и музыкальные классы, где преподавание ведется для детей тех самых обеспеченных родителей, на которых он, собственно, и рассчитан. Первый же этаж универмага примыкает к центральному городскому автовокзалу, что обеспечивает приток малоденежных посетителей из глубинки. Так же располагается и небольшой универмаг в Чхонане, самом дальнем из сеульских "городов-спутников".
      
       УЛИЧНАЯ ТОРГОВЛЯ И РЫНКИ
       ФОТО 14 Уличная торговля в Корее существует, но развита сравнительно слабо. Конечно, на улице можно увидеть старушку-крестьянку, продающую перец или дыни, или торговца ножами, который вывалил свой товар прямо на постеленный на тротуар кусок брезента. Однако это не очень частое зрелище. На улицах обычно продают товары строго определенных видов. Часто встречается торговец аудио-кассетами, иногда проходит, толкая перед собой свою тележку, продавец фруктов, сидят на корточках на тротуаре женщины, торгующие бананами или овощами. Можно увидеть и молочницу в стандартной светло-коричневой куртке и желтой панаме, которая тоже везет свой товар в небольшой тележке. В небольших городах, а иногда - и в самом Сеуле сравнительно частым явлением стала и торговля с небольших (1-2 т) грузовичков. Продают так фрукты, овощи, сушенную рыбу. На грузовичках устанавливают мощные громкоговорители, через которые продавец обычным для корейских торговцев напевно-заунывным голосом призывает всех купить его товар. Впрочем, чаще продавец не утруждает себя постоянным повторением одних и тех же фраз, а использует магнитофон, на который заранее записаны необходимые зазывные речи. Иногда машина может остановиться в каком-нибудь переулке, но обычно она просто не спеша едет по улице со скоростью в 2-3 км/ч, достаточной для того, чтобы домохозяйки, услышав призывное пение, успели выскочить на улицу и догнать автоторговца. Часто торгуют вразнос и молочницы в традиционной светло-желтой форменной одежде. Они продают йогурты и молоко.
       ФОТО 39 В воспоминаниях о Сеуле колониальных времен или первых лет независимости постоянно упоминаются многочисленные торговцы в разнос, которые со своими латками постоянно ходили по улицам. Так продавали корейскую патоку ёт, сушеную рыбу, рисовый хлебец тток, косметику и даже свежую водопроводную воду [87, с.12-18]. Однако времена изменились, и торговля вразнос мало распространена в современном Сеуле, хотя периодически вагоны метро и оглашаются громкими воплями несущих на себе свой товар торговцев. Они в основном делают свой бизнес на товарах, которые по российской классификации были бы отнесены к категории "Тысяча мелочей" - разных хитрых приспособлениях для лучшего ведения домашнего хозяйства. Кроме того, по поездам метро постоянно циркулируют разносчики газет - молодые люди и девушки с удивительно зычными голосами, которые ухитрятся специфическим распевным речитативом так выкрикивать название своих газет, что, несмотря на грохот колес, их можно без труда услышать с другого конца вагона.
       Специфической формой уличной торговли являются небольшие киоски, которые в Сеуле располагаются на людных улицах около остановок автобусов, а в городах поменьше - на станциях и автовокзалах. В таких киосках продается то, что может понадобиться человеку, идущему по своим делам по улице или отправившемуся в недалекую дорогу - прохладительные напитки, мороженое и сладости, журналы, газеты, зонтики, зажигалки и сигареты, а также автобусные билеты - жетончики.
       Средоточием массовой торговли продуктами, промтоварами, лекарствами и вообще всем на свете являются знаменитые сеульские рынки, которые в последнее время стали объектом небескорыстного паломничества многочисленных русских мелких коммерсантов, в просторечии именуемых "мешочниками" или "челноками". По сути, сеульские базары представляют собой не рынки в нашем понимании, а просто обширные торговые районы, которые целиком заняты лавками и оптовыми складами, а также небольшими мастерскими и швейными ателье. Кроме того, на узких улицах и проходах между домами находится великое множество лотков и стендов, с которых ведется активнейшая уличная торговля. Толпы на главных сеульских рынках огромные. Именно здесь делает покупки большинство корейцев, привлекает их сюда как большой выбор товаров, так и очень низкие цены, в полтора-два раза ниже, чем, например, в универмагах, равно как, наконец, и возможность вволю поторговаться. Последнее немаловажно, ибо на рынке цены предъявляются с запросом, который обычно составляет процентов этак тридцать сверх той цены, получить которую в действительности рассчитывает продавец.
       ФОТО 17 Главных вещевых рынков в Сеуле три - Тондэмун ({*24} рынок у Восточных ворот, именуемый русскими челноками "польским"), Намдэмун ({*25} рынок у Южных ворот, в кругах российских мелких коммерсантов известен как "ночной") и Итхэвон ({*26} российский псевдоним - "американский рынок"). Кажется, что эти рынки существуют издавна, настолько они неотделимы от современного Сеула, а, между тем, история даже самого старого из них - Тондэмуна не насчитывает и столетия, а Намдэмун еще моложе. Только в 1914 г. Сеульский муниципалитет утвердил решение о создании у старинных Южных городских ворот постоянного рынка [268, с.177], который официально начал свою деятельность в 1921 г. [357, т.11, с.814]. Что же до Тондэмуна, то его история началась весной 1905 г., однако нынешние здания рынка были построены совсем недавно, только в конце 1960-х гг. [268, с.180]. Тем не менее, несмотря на свою относительную молодость, каждый из сеульских рынков имеет свои особенности и традиции.
       Первые два из них - Намдэмун и Тондэмун - в целом весьма похожи друг на друга, однако Тондэмун ориентируется скорее на оптовую, а не на розничную торговлю, и служит базой снабжения для многочисленных лавок и магазинов как в Сеуле, так и во всей центральной Корее. Корейцы часто утверждают, что Тондэмун - это крупнейший мелкооптовый рынок в мире. На Намдэмуне несколько большее развитие получила розничная торговля, хотя есть там и оптовики. Рынок этот известен тем, что начинает работать очень рано, около трех часов утра, и именно в это время там можно сделать наилучшие покупки. Намдэмун является продолжателем старой традиции ночных рынков, которые действовали в Сеуле еще в последние годы династии Ли (а, возможно, и много раньше) [385, с. 130]. В те времена они пользовались немалой популярностью, не утратили они ее и сейчас. Любители ночных торговых приключений среди корейцев и, особенно, кореянок встречаются в изобилии, поэтому в четвертом часу ночи Намдэмун чрезвычайно оживлен и живописен: открыты многие лавки, по переулкам ходят большие группы людей, а владельцы многочисленных мелких харчевен, по большей части расположенных прямо под открытым небом, делают неплохой бизнес, продавая вареные свиные головы, личинок шелкопряда в сладковатом соусе и невероятно острое хве - своего рода рагу из сырой рыбы или кальмаров. Поскольку все это заливается изрядным количеством сочжу - двадцатиградусной корейской водки - то настроение в харчевнях царит весьма приподнятое. Тем не менее, никаких драк и иных инцидентов, которые были бы неизбежны в некоторых других государствах, там не происходит.
       Да и днем любой корейский рынок представляет из себя зрелище достаточно колоритное. Интересно побродить по мясным рядам, где продается говядина и свинина, где лежат огромные вареные свиные головы или целые собачьи туши. Рядом - рыбные ряды: горы огромных сушеных кальмаров, прямо в ящиках с мокрым песком ползают живые крабы, ящики и бочки горы устриц, мидий, прочих моллюсков, до которых корейцы большие любители, соседствуют с рыбой сотен сортов. А дальше - овощные и фруктовые ряды. Клубника, шелковица, персики, маленькие, меньше крупного яблока, корейские дыни, и огромные груши, совсем не похожие на европейские: идеально круглые, с коричневатой плотной кожурой. Всюду запах приправ, которые тоже продаются на рынке, всюду работают маленькие закусочные, сидящие на корточках пожилые кореянки варят и жарят кушанья, которые тут же оказываются на простых, но чистых деревянных столах. Так выглядят почти все сеульские рынки - и большие, и маленькие.
       Крупнейшим продовольственным рынком Сеула, да и всей Кореи, является рынок Карак, что находится на юго-востоке города. Первоначально назначением этого гигантского рынка была оптовая торговля овощами и морепродуктами. Однако низкие цены и свежесть только что привезенного из провинции товара привлекает не только владельцев сеульских ресторанов и харчевен, но и многочисленных покупателей из средних городских слоев.
       Главной достопримечательностью этого места считается павильон живой рыбы. Сотни продавцов наперебой зазывают посетителей к ваннам-аквариумам, в которых кишит разнообразная морская живность. Покупатель, указывает пальцем на приглянувшуюся рыбину, договаривается с нетерпеливым хозяином о цене и - мгновенно закипит работа. Удар специальной палки с острым загнутым наконечником, которой оглушают рыбу, возвещает о состоявшейся сделке. После этого хозяин передает рыбу стоящему рядом человеку в фартуке - резчику, который за считанные минуты не только распотрошит ее, но и, нарезав свежайшее рыбье мясо тонкими ломтиками, аккуратно уложит их на блюдо. Такое лакомство из сырой рыбы с острым соусом в Корее называется "хве". Остатки хребта и голову купленной рыбы продавцы тщательно упакуют для последующего приготовления острого супа "меунтхан", но по требованию покупателя их могут сварить и здесь же, на месте.
       Итхэвон из всех трех главных сеульских рынков наиболее специфичен. Он недаром прозван русскими мешочниками "американским". Итхэвон находится в районе американских военных баз, близ штаба Восьмой армии, поэтому он превратился в излюбленное место shopping'а американских военнослужащих и, главным образом, их жен, равно как и в место паломничества японских туристов. Товары на этом рынке весьма специфические и приспособлены к потребностям местной клиентуры, т.е. американцев и, шире говоря, всех иностранцев. Преимущественно это сувениры, украшения и одежда, сшитая в соответствии с американской модой и соответствующая американскому телосложению (весьма солидному, особенно если учесть, что значительную часть американских военных составляют негры-сержанты более чем крупной комплекции).
       Своеобразным и весьма характерным для современной Кореи видом уличной торговли является торговля с автоматов. Торговые автоматы, разумеется, встречаются во многих странах, но именно в Корее и в Японии они получили наибольшее распространение (любопытно, кстати, что по своему внешнему виду корейские автоматы зачастую почти неотличимы от японских). Автоматы в Корее торгуют напитками и соками в жестяных банках, сигаретами, изредка - горячими сосисками в тесте (американскими hot dog), однако наибольшее распространение, пожалуй, имеют автоматы для продажи кофе и горячих напитков, которые стоят на каждом углу. Обычно в каждом таком автомате можно купить 10-15 видов напитков. Это кофе - как обычный, то есть с молоком и сахаром, так и черный с сахаром и черный без сахара. Во многих автоматах есть кофе нескольких сортов и степеней крепости. Кроме того, в автоматах продают и традиционные корейские настойки, которые в обиходе именуются чаем, но никакого отношения к чаю в европейском (и китайском) понимании этого слова не имеют. Порция кофе или иного напитка (около 100 гр.) наливается в разовый бумажный стаканчик. Стоило это удовольствие в 1998 г. 300 вон, то есть примерно 25 центов.
      
       БЫТОВОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ
       Обилие всяческих учреждений бытового обслуживания - еще одна характерная черта корейского города, значительная часть населения которого состоит из ремесленников и владельцев разнообразных ателье. В корейских городах буквально каждый дом, стоящий на сколь-либо заметной улице, имеет на своем первом этаже одно или несколько заведений торговли, обслуживания или общественного питания. Заведения эти столь разнообразны, что рассказать о них всех нет никакой возможности, так что в этом разделе мы решили ограничиться лишь самыми известными их типами.
      
       БАНКИ, АПТЕКИ, АТЕЛЬЕ
       В оживленных городских районах буквально через каждые несколько домов попадаются отделения банков. Корейские банки во многом нетипичны для капиталистической страны. Многие из них являются государственными или полугосударственными. Корейское правительство рассматривает банковскую систему как важный инструмент экономического регулирования, поэтому деятельность банков в этой стране подчинена в первую очередь общегосударственным макроэкономическим интересам, а не стремлению к получению максимальной прибыли, она определяется многочисленными правительственными постановлениями и инструкциями, выполнение которых строго контролируется. Банки, например, практически не дают кредитов физическим лицам, да и получение кредита юридическим лицом обставлено многочисленными бюрократическими ограничениями. Это привело к возникновению в Корее довольно развитой системы частного ростовщического кредита, которая даже получила полуофициальное признание и регулируется законодательством.
       ФОТО 13 Немало в корейских городах и аптек. Корейские лекарства, как и вся корейская медицина, в целом четко делятся на две категории. К первой относятся лекарства западные, изготовленные в соответствии с представлениями евро-американской медицины, ко второй - восточные, восходящие к китайской традиции. В настоящее время лекарства обоих типов продаются в одних и тех же аптеках. В то же время для торговли традиционными медицинскими препаратами, в первую очередь - общеукрепляющими, которые можно принимать без строгого дозирования и контроля со стороны врача, существуют специальные траволечебные центры - (кор. хык ёмсо - "черная коза" {*27}), в которых изготавливаются разнообразные целебные отвары из пантов, женьшеня, лимонника, элеутерококка и многого другого. Аналогичные препараты можно купить, разумеется, и в обычных аптеках, где они даже дешевле, так как сказывается массовость фабричного производства, однако корейцы предпочитают пользоваться свежеприготовленными снадобьями. Кроме того, изредка встречаются и специализированные аптеки традиционной медицины, в которых изготовляют собственно лекарства, а не общеукрепляющие препараты.
       Автор не раз с удивлением замечал, что корейцы в значительной своей части уверены, что традиционные восточные препараты могут быть по-настоящему эффективны только по отношению к жителям стран Востока (к "Востоку" в Корее относят только Дальний Восток). Когда автор или его знакомые брали такие препараты, они часто сталкивались с некоторым недоумением окружающих. Подтверждение подобных эмпирических ощущений автор нашел в статье корейского антрополога Хан Кён Гу, в которой содержится краткий, но очень интересный анализ концепции "син тхо пуль и" ({*28} букв."земля и человек - одно") [341]. В соответствии с ней лекарства могут быть эффективны только по отношению к уроженцам той земли, из плодов которой они изготовлены. Популяризации этой концепции способствовал, в частности, пользовавшийся в Корее огромным успехом исторический роман "Тонъый погам", посвященный Хо Чжуну, врачу и фармакологу времен династии Ли [130].
       Западные лекарства, изготовленные в Корее, отличаются весьма высокой концентрацией лечебных веществ и, соответственно, чрезвычайно сильным воздействием. Это их свойство отмечают многие работающие в Корее иностранцы. Связано это, во многом, со спецификой системы социального страхования в Корее, а точнее - с ее почти полным отсутствием. Провести из-за простуды несколько дней в постели для корейца - роскошь непозволительная. Поэтому большинство корейцев предпочитают переносить легкие хвори на ногах, применяя для скорейшего выздоровления очень сильные лекарственные препараты и, для защиты окружающих, надевая на лицо специальные гигиенические ватно-марлевые повязки.
       Другая особенность корейской аптечной системы, которую отмечают буквально все живущие в Корее американцы, это дешевизна и доступность лекарств (по сравнению с США и другими развитыми капиталистическими странами, конечно). Одно и тоже лекарство стоит в Корее в 2-3 раза дешевле, чем в Америке. Кроме того, по сравнению с Америкой и большинством стран развитого Запада, корейская система рецептов не отличается особой строгостью, и многие препараты, которые в США можно приобрести только с разрешения врача (визит к которому обходится в копеечку и отнимает несколько часов) в Корее запросто покупаются в любой аптеке. В то же самое время для многих корейцев аптекарь является и консультантом по разного рода медицинским проблемам, ибо посещение врача и в Корее стоит не так уж дешево.
       ФОТО 12 Специфическим видом учреждений бытового обслуживания, весьма характерным для Кореи, являются мастерские по изготовлению печатей. С давних времен корейцы, как и другие народны Дальнего Востока, не подписывали документы, а ставили на них личные печати (кор. точжанъ {*29}). Первые сохранившиеся до наших дней печати восходят ко временам династии Корё (X-XIV вв.), а на протяжении последних столетий любой образованный человек постоянно носил при себе свою печать [357, т.18, с.526]. В целом эта практика сохраняется и сейчас, хотя в некоторых редких случаях вместо печати стали пользоваться подписью. У любого корейца есть по меньшей мере одна личная печать. Кроме того, широко используются печати и штампы во всяческих учреждениях, некоторые документы буквально испещрены десятками красных оттисков (в соответствии с восходящей к незапамятным временам традицией, для печатей используется тушь красного цвета).
       Поскольку потребность в печатях, таким образом, весьма велика, мастерские по их изготовлению встречаются очень часто. Печать режут быстро - сказывается многовековой опыт корейских мастеров: вся процедура обычно проводится в присутствии заказчика, занимает 15-20 минут и стоит очень недорого. Разумеется, здесь речь идет о личной деревянной печати, на которой есть 2-4 иероглифа, из которых состоит имя корейца. Для любителей могут изготовить и специальные печати - из камня (зачастую даже нефрита), или увеличенного размера, но это, конечно, занимает больше времени и стоит существенно дороже. Обычная же личная печать представляет из себя деревянный цилиндрик высотой в 5-7 и диаметром в 1,5-2 см. В учреждениях, а иногда - и у частных лиц можно увидеть и печати квадратной формы, которые обычно бывают несколько большего размера, чем круглые. Хранится печать в специальном кожаном или пластиковом футляре, который тоже можно приобрести в мастерской.
       Зачастую мастерская по изготовлению печатей объединена с мини-типографией, которых в Корее тоже великое множество. Главной продукцией этих типографий являются визитные карточки, которые носит с собой каждый кореец (порою - даже домохозяйка), однако изготовляют там и некоторые другие виды печатной продукции - рекламные плакаты, небольшие брошюрки и многое другое.
       ФОТО 26 Другим экзотическим и типично корейским видом заведений бытового обслуживания (если последнее выражение здесь в принципе применимо) являются конторы гадателей, которые почему-то пышно именуются "залы философии" (кор. чхольхаккван {*29a}). Вера в традиционное гадание, к которому всегда с таким пиететом относились в странах конфуцианской цивилизации, по-прежнему сильна в Корее, в том числе и среди горожан. К помощи гадателя прибегают, когда надо установить дату бракосочетания, найти место для нового дома или для родительской могилы, выяснить, гармоничным ли будет брак. Во всех этих (и многих других) случаях заключение гадателя воспринимается всерьез очень многими. Кроме солидных гадателей, которые имеют свои конторы, время от времени на улицах попадаются и колоритные старички, которые сидят на тротуаре или в подземном переходе метро, разложив перед собой ветхие гадательные книги.
      
       ГОСТИНИЦЫ
       Все корейские гостиницы четко делятся на два типа, каждый из которых в корейском языке имеет свое особое название. Грани между гостиницами этих типов достаточно строги и четко осознаются всеми. Первый из этих типов - отели (корейское "хотель" {*30} от англ. hotel), второй - ёгван {*31}.
       Отелями в Корее называют гостиницы европейского образца, которые по своему устройству и стилю работы обслуживающего персонала более или менее соответствуют американским и, шире говоря, интернациональным стандартам. По большей части такие отели располагаются в специально построенных многоэтажных зданиях, отличаются продуманностью архитектуры и интерьера. Как уже упоминалось выше, первый отель европейского образца, появившийся в Сеуле в 1902 г., принадлежал русской подданной, родственнице консула К.Вебера госпоже Сонтаг. Впрочем, к тому времени гостиницы европейского типа уже существовали в открытых портах. Первая из них была открыта в 1888 г. в Инчхоне японским предпринимателем, и предназначалась для приезжавших в Корею по делам иностранцев, количество которых в последние годы XIX века быстро росло [82, с.58]. Однако по-настоящему история корейских гостиниц нового типа началась осенью 1914 г., когда первых постояльцев принял построенный японцами отель "Чосон" (в японском произношении - "Тёсэн"). Этот отель, с которым связаны многие страницы современной корейской истории, был снесен в 1967 г., но возведенная на его месте гостиница Chosun сохранила старое название и организационную преемственность со своим предшественником [385, с.116; 20, с.116].
       Вообще говоря, корейские отели не рассчитаны на долгую службу. Подобно большинству других зданий, их эксплуатируют на пределе имеющихся возможностей, до полного износа, а потом разбирают. Капитальный ремонт - явление в Корее редкое, и специалисты по гостиничному делу считают, что железобетонное здание отеля должно служить не более 40 лет [82, с.20-21]. Действительно, подобный подход, а также высокие темпы развития гостиничной индустрии и туризма привели к тому, что построенные в 1960-е гг. и считавшиеся некогда особо комфортабельными отели "Астория", "Метро", "Савой" в настоящее время выглядят достаточно непрезентабельно [82, с.55].
       В отелях действуют разнообразные рестораны, кафе, закусочные, а иногда - и всякого рода развлекательные центры. По своему интерьеру комнаты корейских отелей, особенно первого и высшего классов, мало отличаются от комнат дорогих гостиниц в других странах мира. Цены в подобных отелях достаточно высоки, от 60 тысяч вон (50$) за комнату, поэтому там по большей части могут позволить себе останавливаться лишь довольно богатые люди, а также туристы, для которых бюро путешествий может заказывать эти гостиницы с большой скидкой.
       Однако, помимо постояльцев, в этих отелях всегда полно посетителей. В Корее довольно мало центров досуга и развлечений, поэтому крупные гостиницы, особенно международного класса, во многом выполняют роль подобных центров. Их рестораны, кафе, банкетные залы, а порою - и просто обширные холлы служат местом деловых и личных встреч, здесь отмечаются те или иные торжественные события жизни многих корейцев. В гостиницы многие ходят просто для того, чтобы прикоснуться к какой-то иной жизни, во многом отличной от той, к которой они привыкли, попробовать экзотические блюда, посидеть в кафе и послушать там тихую фортепианную музыку. В последнее время популярность гостиничных ресторанов и кафе существенно возросла, и сейчас они дают владельцам отелей примерно столько же дохода, сколько и сами гостиничные номера [389, с.9].
       Зарубежные, в том числе и российские, туристские фирмы часто сталкиваются с важной особенностью корейского мышления: в своем большинстве корейцы при выборе гостиницы уделяют внимание не столько уровню оборудования номеров, сколько именно возможностям приятного проведения свободного времени, которые им дают та или иная гостиница. С этим, например, связаны проблемы, в свое время возникшие у одной из петербургских туристских фирм, которая расселяла корейские тургруппы в бывших партноменклатурных резиденциях. С точки зрения западных туристов эти небольшие уютные особняки на десять-двадцать комнат, расположенные в тихом старинном парке, казались чуть ли не раем земным, но у корейцев они вызывали большое неудовольствие. Корейских туристов раздражало именно отсутствие обширного холла, многочисленных ресторанов и всего того, что, с их точки зрения, должно обязательно наличествовать в "настоящей" гостинице, достойной названия "хотхель". Небольшие же здания у большинства корейцев ассоциируются с гостиницами более низкого класса - ёгванами.
       В 1993 г. в Сеуле насчитывалось 169 отелей и 5.417 заведений более низкого уровня - ёгванов и ёинсуков [170, с.341]. Поскольку вся система корейских гостиниц начала формироваться в колониальный период и в целом совпадает с японской, то и термины, используемые в обеих странах для обозначения тех или иных мест, где путешественник может остановиться на постой, в иероглифическом написании одинаковы. Также ощутимо японским является уклад жизни в гостиницах, хотя, конечно, существуют и некоторые отличия. В частности, в корейских гостиницах, как и почти повсюду в мире, платят за комнату, а в японских - за место (о японской гостиничной сети см. [30])
       "Хотхель" - это достаточно дорогое заведение, но для путников попроще всегда доступен ночлег в ёгване. Ёгваны представляют из себя небольшие дешевые гостиницы. Многие из них занимают отдельные здания в два-четыре этажа, но порою ёгван может располагаться и всего лишь на одном этаже многоэтажного строения (автору довелось как-то останавливаться в небольшом, комнат на десять, ёгване, расположенном в здании, которое арендовала протестантская церковь) или же представлять из себя одноэтажное здание. По сравнению с отелями, ёгваны очень дешевы. Плата за ночь, проведенную в такой гостинице, в Сеуле в середине 1990-х гг. составляла 20-25 тысяч вон, в провинциальном городе - 15-22 тысячи вон, а в сельской местности не так уж трудно было найти неплохой ёгван и за 15 тысяч вон. Как ни странно, но ёгваны, несмотря на свою дешевизну, не слишком сильно уступают отелям по уровню комфортабельности. Если судить по старым (и даже не очень старым) путеводителям, то всего лишь 15-20 лет назад типичный ёгван представлял из себя действительно если и не постоялый двор, то нечто близкое к российской районной гостинице с "удобствами" в коридоре и большими комнатами на несколько человек каждая, в которых постоялец мог снять койку. Впрочем, уже тогда даже привередливые западные туристы отмечали исключительную чистоту и порядок, царившие в этих заведениях [21, с.23]. Сейчас, однако ёгваны изменились и во многих отношениях приблизились к отелям, оставаясь, однако, заметно дешевле.
       По своему происхождению корейские ёгваны связаны с японскими традиционными гостиницами - рёканами (слово это пишется теми же иероглифами, что и ёгван). Это не случайно: первые ёгваны появились в Корее около 1890 г. и были организованы по японскому образцу. До этого дворяне и чиновники, путешествующие по служебной надобности, останавливались на почтовых станциях или в совонах - своеобразных конфуцианских клубах-храмах, к услугам торговцев были постоялые дворы кэкчжу, которые были не столько местом ночлега, сколько складом товаров и купеческой биржей, а те немногочисленные простолюдины, которые отправлялись в дальний путь, могли провести ночь в придорожном кабачке [264, с.4/13-4/ 15; 82, с.40-49]. Первый ёгван в Сеуле открылся в 1887 г., в нем было всего 6 комнат и предназначался он для приезжих японцев, поэтому и оборудовали его по образцу японского рёкана [264, с.4/38]. С течением времени количество японцев в Корее росло, да и сами корейцы все чаще пользовались услугами нового вида заведений, которые были существенно дешевле, чем появившиеся в первые годы XX в. отели западного образца, но удобнее, чем традиционные постоялые дворы. В 1906 г. открылся первый ёгван с водопроводом и электричеством [264, с.4/38].
       Еще в колониальные времена в Сеуле существовало два типа ёгванов - японские и корейские. В корейских устраивали отапливаемый пол - ондоль, интерьер и постельные принадлежности также подбирались в соответствии с корейской традицией. Японские ёгваны, ночлег в которых стоил, как правило, несколько дороже, представляли из себя просто копии японских рёканов. Однако оба типа ёгванов отличались от отелей тем, что ориентировались не на европейскую, а на дальневосточную традицию [82, с.69].
       Однако сейчас между существующими в современной Японии рёканами и корейскими ёгванами существует серьезное отличие: если первые сохранили старый уклад японского дома, то вторые - вполне вестернизированные учреждения, они представляют из себя своего рода упрощенный вариант отеля западного образца. Такими они стали уже после изгнания японцев, в 1950-е гг., когда в Корее проводилась активная кампания по изничтожению японских бытовых традиций [264, с.7/70 и сл.; 357, т.15, с.99].
       В комнате типичного городского ёгвана обычно есть телефон, (правда, можно им пользоваться только через коммутатор, расположенный у стойки администратора), телевизор, шкаф, иногда - трюмо. Каждая комната имеет свой небольшой санузел с душем и ванной, иногда в ней есть и кондиционер. Часть комнат оборудована европейскими кроватями, а часть - традиционными корейскими постелями. В старых путеводителях, вышедших 10-15 лет назад, говорится, что комнаты ёгванов, как правило, не имеют туалета, душа и телефона [48, с. 64; 21, с.23]. Сейчас встретить ёгван без санузла при каждой комнате и без телевизора и телефона, пожалуй, уже невозможно (по крайней мере, в крупном городе). Дешевизна ёгванов объясняется, по-видимому, как простотой тех неказистых зданий, в которых они расположены, так и минимальным количество обслуживающего персонала, но главным образом - полным отсутствием тех возможностей проведения свободного времени, которые предоставляют отели. Ёгван - это не место, где отдыхают, а место, где спят. Это - убежище вымотанных очередной штурмовщиной служащих, подвыпивших гуляк, небогатых влюбленных парочек.
       Обслуживающий персонал ёгвана, как правило, состоит из семьи владельцев и, в заведениях побольше, двух-четырех наемных работников. Хозяева обычно спят в небольшой комнате около входа, которая непосредственно примыкает к стойке администратора (если таковая вообще имеется). Любопытно, что в более традиционных по укладу и дешевых ёгванах обувь снимают у входа и по коридору, равно как, разумеется, и по комнатам, ходят босиком. В ёгванах подороже разуваются уже в комнате.
       Большинство ёгванов не блещут архитектурными красотами и изысканностью интерьера, несколько цветов в кадках, да какая-нибудь картина на стене - вот и все. Своеобразным украшением крохотного холла можно считать плакаты "компетентных органов": как невзрачные "Их разыскивает полиция", так и красивые, многоцветные, содержащие призывы к борьбе с "иностранными шпионами" и "пропагандистами классовой борьбы". Наличие этих плакатов является обязательным и, похоже, контролируется полицией и службой безопасности. В ёгванах подороже и поаккуратнее, которые специализируются преимущественно на влюбленных парочках (их часто называют "робы хотхель", от английского love hotel), у входа обычно висит напоминание о том, что несовершеннолетние лица разного пола не могут снять один номер, а также два-три плаката с призывом беречь и крепить моральную чистоту общества. Отметим кстати, что в отличие от Японии, где love hotel и по оформлению, и по внешнему виду резко отличается от остальных гостиниц, и где попытки остановиться в нем на ночлег со стороны обычного путника вызывают удивление, в Корее нет четкой грани между гостиницами для любовников и, так сказать, "просто" гостиницами.
       Как и другие заведения торговли и бытового обслуживания, ёгваны не распределяются по городу равномерно, а образуют своего рода скопления. Некоторые из этих скоплений находятся около районов увеселительных заведений (например, в районе Апкучжон), другие - около рынков, третьи же - в достаточно случайных местах. Если ночь застает далеко от какого-нибудь района ёгванов, то поиски места для ночлега могут оказаться делом довольно затруднительным. В то же время в самом таком районе найти пристанище не составляет труда: даже в выходные, когда спрос на комнаты особенно велик, в худшем случае приходится обойти лишь пару-другую расположенных по соседству ёгванов.
       Любопытно, что ёгваны часто объединены с банями. Зачастую усталый после рабочего дня человек может сходить в сауну, а потом, не возвращаясь домой, выспаться в расположенном по соседству или даже в том же самом здании ёгване. Этой возможностью часто пользуются служащие во время всяческих авралов, причем сплошь и рядом и сауну, и ёгван оплачивает фирма. И бани, и ёгваны даже обозначаются одним и тем же традиционным символом, который представляет из себя схематический рисунок бассейна (круг или овал) с поднимающимся из него паром (три волнистые линии над кругом). Этот же символ применяется и для обозначения горячих источников.
       Самым дешевым местом для ночлега является так называемый ёинсук (букв. "жилище путешественника" {*32}), который предназначен для наиболее непритязательных странников. По сути, ёинсук - это маленький, предельно упрощенный и довольно грязный ёгван, в котором нет ни телевизора, ни телефона, а "удобства" находятся в коридоре и, уж разумеется, нет никаких кондиционеров. Обычно содержанием ёинсуков занимаются пожилые тетушки, которые используют таким образом часть принадлежащего им дома. Ёинсуки очень дешевы, пять-восемь тысяч вон за ночь, но останавливается в них только самая бедная и неприхотливая публика. Ёинсуки появились в 1930-е гг., причем в те времена четкой грани между ними и ёгванами не существовало, поначалу ёинсуками называли небольшие ёгваны, преимущественно - расположенные в сельской местности или маленьких городах [82, с.78].
       Кроме этих трех типов гостиниц, которые встречаются в больших городах, существуют еще два, рассчитанные преимущественно на отпускников и расположенные потому в тех местах, куда корейцы чаще всего ездят провести свой короткий отпуск или выходные. Это так называемые "кондоминиумы" (кор. кхондоминиум или, чаще, кхондо {*33}) и комнаты "минбак"(кор. минбак {*34}). Кондоминиум представляет из себя нечто вроде общежития семейного типа, в котором приехавшая на курорт семья может на несколько дней снять маленькую квартирку с кухней. Часто кондоминиумы организуются по принципу тайма-шера (time-share): человек вносит определенную сумму, которая делает его совладельцем кондоминиума и дает ему право проводить на курорте некоторое, заранее обусловленное, время (обычно - 2-4 недели). В то же время в кондоминиумах можно остановиться и на время, как в обычной гостинице. Первые кондоминиумы появились в Корее в 1980 г. и в настоящее время эти учреждения пользуются растущей популярностью среди обеспеченных корейцев [221, с.59]. Кондоминиум - это заведение комфортабельное и дорогое, и провести там отпуск могут позволить себе далеко не все.
       СЛАЙД 3 "Минбак" же - это просто комнаты, которые сдаются владельцами частных домов - система, аналогичная той, что существует в тех курортных районах бывшего СССР, которые в годы перестройки еще не стали зоной боевых действий. Это существенно более дешевый и, соответственно, демократический вариант проведения отпуска.
      
       ПРЕСТУПНОСТЬ
       В целом, корейцы являются народом, мало склонным к преступной деятельности. Было бы, разумеется, некоторым преувеличением сказать, что в современной Корее совсем уж нет преступников, но, безусловно, уровень преступности там гораздо ниже, чем в подавляющем большинстве стран, сравнимых с Кореей по степени промышленного и культурного развития. Улицы корейских городов безопасны в любое время дня и ночи. По некоторым оценкам, во всей Корее количество профессиональных и полупрофессиональных преступников не превышает 10 тысяч человек, причем в своем большинстве они не имеют отношения к уличным разбоям и грабежам. Показатель этот чрезвычайно низок по мировым меркам, о чем корейские социологи говорят с гордостью [186, с.122]. Тем не менее, коррупция, преступность и проституция в Корее существуют, являясь как бы темными сторонами корейской городской жизни, рассказать о которых также необходимо.
      
       УЛИЧНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ И ПОЛИЦИЯ
       Ощущение полной безопасности, о которомговорят многие приезжающие в Корею иностранцы, отнюдь не является иллюзией. Статистика вполне подтверждает субъективные оценки. В 1991 г., например, в Корее на 100 тысяч человек населения приходилось только 896 уголовных преступлений, в то время как даже в Японии этот показатель составил 1.377, а в Германии, тоже отнюдь не самой опасной стране мира - 6.649 (в 8 раз больше!) [129, с.7]. По наиболее опасным видам преступлений сравнение выглядит еще более впечатляющим. Так, убийств на 100 тысяч человек населения в 1991 году приходилось: в США - 9,8, в Германии - 3,4, а в Корее - 1,46 [129, с.13]. Разительным выглядит сопоставление данных о числе разбойных нападений и грабежей, которых в США в 1988 г. (опять-таки на 100 тысяч человек) было совершено 220,4, а в Корее - 8,2, то есть в 27 раз (!!!) меньше [405, с.45]. Правда, заметным диссонансом на этом фоне выглядит ситуация с изнасилованиями, количество которых в Корее сравнительно велико, в 1988 г. - 13,6 на 100 тысяч человек. Показатель этот, правда, в два с лишним раза ниже американского, но все-таки он даже выше, чем в большинстве европейских государств, не говоря уж о других странах конфуцианской цивилизации [405, с.35].
       Вдобавок, Корея не знает роста преступности. Как известно, принято считать, что рост городской преступности - это чуть ли не неизбежная плата за урбанизацию и социально-экономическое развитие. Однако Корея заставляет сомневаться в этом правиле, выведенном на основании западного опыта. Хотя последние три десятилетия были временем интенсивной урбанизации и доля городского населения выросла примерно в два раза, в Корее не произошло взрыва преступности, практически неизбежно сопровождавшего урбанизацию в других развивающихся странах. Количество преступлений с 1965 г., то есть уже на протяжении трех десятилетий, остается примерно постоянным, а расчете на 100 тысяч человек населения - постепенно и с незначительными флуктуациями снижается. Так, в 1991 г. уровень преступности в Корее снизился на 1,5%. В том же году в США преступность выросла на 2,7%, в Японии - на 4,4%, а в Германии - даже на 19,0% (плата за объединение) [129, с.8]. Впрочем, подобный феномен - в целом стабильный уровень преступности в условиях стремительной урбанизации, характерен и для других дальневосточных обществ. Американские криминалисты, занимавшиеся проблемами преступности в Японии даже называли цифры, отражающие эту тенденцию, "озадачивающей статистикой" [50, с.3]. Стабильной остается и доля лиц, находящихся в заключении: на протяжении 1965-1992 гг. она колебалась между 0,11% и 0,14% от всего населения страны [366, с.327]
       Вдобавок, корейский опыт опровергает еще одно эмпирическое правило, которое гласит, что уровень преступности в больших городах обычно существенно выше, чем в целом по стране. Два корейских мегаполиса - Сеул и Пусан - ни разу не входили в список районов с особо высоким уровнем преступности, который ежегодно составляется корейскими криминологами. Как правило, уровень преступности в эти гигантских городах, в которых сосредоточена примерно половина населения страны, был средним, а в отдельные годы - даже низким, что позволяло включать их в список наиболее благополучных с криминологической точки зрения районов [95].
       Правда, примерно половина корейцев говорит, что боится ходить в одиночку по ночным улицам, однако, страх страху рознь и опасения сеульца не идут ни в какое сравнение с теми чувствами, которые испытывает выходящий ночью на улицу москвич. Так, одна знакомая автора, которой часто приходится возвращаться домой поздно ночью, как-то сказала, что боится идти домой от станции метро и поэтому приняла необходимые меры предосторожности. Меры эти заключались в том, что она купила громкий спортивный свисток, который, по ее мнению (впрочем, вполне основательному), служит в ночном Сеуле достаточно надежным средством самозащиты.
       Создается впечатление, что и уличное воровство в Корее практически отсутствует. Русского порою просто поражает, как спокойно корейцы оставляют практически без присмотра немалые ценности. Магазины на ночь запираются совершенно символически. Во многих случаях уличный торговец, уходя домой, ограничивается тем, что тщательно закутывает свой ларек брезентом. Некоторые же торговые стенды, расположенные в подземных аркадах и иных закрытых помещениях, где обычно довольно много охраны, временами не закрываются вовсе. Торговцы ограничиваются тем, что убирают от греха подальше только самые ценные товары, спокойно оставляя на прикрытых брезентом прилавках то, что подешевле. Наконец, днем не редкость увидеть "брошенную" лавку, хозяин или, чаше, хозяйка которой просто пошли поболтать к соседке, резонно рассчитывая, что покупатель, взяв товар, сам найдет пропавшего продавца (иногда ему помогает в этом небольшая записочка на дверях), а в крайнем случае - просто положит на прилавок необходимую сумму. Любая забытая вещь остается на своем месте на протяжении очень и очень долгого времени (к сожалению, автор страдает немалой рассеянностью, в силу чего ему не раз приходилось убеждаться в верности этого замечания на своем личном опыте).
       Конечно, определенную роль в том, что Корея относится к числу самых безопасных стран мира, сыграло то обстоятельство, что в ней действует разветвленный полицейский аппарат, дополненный разнообразными охранными структурами. Как уже говорилось, вахтер дежурит в каждом подъезде многоэтажного корейского жилого дома, да и большинство учреждений располагает весьма многочисленной ведомственной охраной. Однако переоценивать роль этих административных, внекультурных факторов никак не следует, ибо объяснить ими тот низкий уровень преступности, который ныне существует в Корее, просто невозможно. В конце концов, в маленьких городах полиции попросту не видно, да и в крупных центрах она рассчитана скорее на борьбу с нелегальной оппозицией и северокорейской агентурой, нежели на противостояние обычной преступности. Куда большую роль играет, по-видимому, традиционная для корейской этики нетерпимость к воровству. Можно вспомнить о нищих пятидесятых, когда лавочники знали, что работающая у них продавщица, хотя и сама живет в нищете, а то и голодает, не возьмет из лавки ни зернышка риса, ни кусочка яблока [446, 14 октября 1994]. Не следует забывать и про крепость семейных и иных социальных связей, которые обеспечива ют высокую степень контроля над индивидом и надежно пресекают любые социальные отклонения, равно как и про систему школьного воспитания, крайне жесткую и, в то же самое время, с самого раннего возраста формирующую у ребенка чувство ответственности и ориентацию на созидательный труд. Кстати сказать, именно жесткий социальный контроль американские японисты-криминологи считают одной из важнейших причин крайне низкого уровня преступности в этой дальневосточной стране [50, с.36].
       Другой особенностью быта корейского города, которая сразу бросается в глаза человеку, приехавшему из-за рубежа, является отсутствие или, по крайней мере, исключительная редкость актов вандализма. Стеклянные телефонные кабины стоят целые и невредимые, никто не ломает скамейки, никто не портит многочисленные автоматы по продаже кофе или сигарет, никто не срывает искусственный бархат с сидений в вагонах электрички, нет даже пресловутых "графитти" - разнообразных и, как правило, не слишком умных надписей, которыми испещрены стены домов в бедных кварталах американских и западных городов.
       Организованная преступность, которая в постперестроечный период стала бичом российского общества и экономики, существует и в Корее, однако по своему масштабу и характеру она весьма отличается от российской. Преступные группы (фактически при молчаливом согласии полиции и властей) контролируют те сферы бизнеса, которые формально считаются запрещенными, но на деле терпятся властями. Относится это в первую очередь к игорному делу и проституции, а также к деятельности всякого рода заведений (пивных, гостиниц и т.п.), которые служат прикрытием для этих видов полулегального бизнеса. Подобные заведения имеют "крышу" - соответствующую преступную группировку, которой они выплачивают определенную часть доходов. Однако подавляющее большинство тех корейских фирм, которые не связываются ни с азартными играми, ни с проституцией (а также аккуратно и в срок рассчитываются с долгами), не имеет с мафиозными группировками никаких отношений.
       Другой областью, в которой в Корее также заметно присутствие оргпреступности, являются вопросы неплатежей и невозврата кредитов. Как уже говорилось, в Корее существует рынок частного ростовщического кредита. В случае невозврата кредита заимодавец в принципе может решить дело через суд, однако юридическая процедура часто затягивается надолго, стоит немалых денег и нервов, так что иногда заимодавец, если ему не удается уладить конфликт "по-хорошему", предпочитает выйти на нелегальные силовые структуры. В отдельных случаях к их услугам могут прибегать даже вполне солидные средние фирмы.
       Участие организованных преступных группировок в этих двух видах деятельности, по-видимому, не вызывает особых возражений у властей. Однако, занимается организованная преступность и "чисто противозаконными" вещами, в том числе и торговлей наркотиками и оружием. Настоящего рынка наркотиков в американском и даже европейском понимании в Корее пока нет, подобными препаратами лишь изредка пользуются некоторые представители богемных кругов и "золотой молодежи", а также немногочисленные в корейском обществе маргиналы. Тем не менее, в последнее время распространение наркотиков превратилось в Корее в определенную проблему, с которой приходится считаться.
       Несмотря на отсутствие уличной преступности и воровства, жесткий контроль над оргпреступными группировками, малую распространенность наркотиков, существует все-таки криминальная область, в которой дела в Корее обстоят не столь уж благополучно. Речь идет о служебных преступлениях разного рода, взяточничестве и казнокрадстве. Корейский государственный аппарат является достаточно коррумпированным. Разумеется, объективно оценить уровень коррупции в той или иной стране - дело достаточно трудное, если не невозможное. Количество дел, возбужденных по фактам коррупции, куда больше говорит о желании властей бороться с этим явлением, чем о его реальной распространенности. Понятно, что в странах Африки или Южной Азии, где государственная власть, как правило, полностью продажна, шансов попасть под суд за взятку не так уж много, в то время как где-нибудь в Северной Европе даже поступок, который в более теплых местах вообще никому не показался бы предосудительным, может привести чиновника на скамью подсудимых.
       В конце 1995 г. американский еженедельник "Newsweek" опубликовал большую статью, посвященную проблемам коррупции в современном мире, в которой приводилась экспертная оценка уровня коррумпированности государственного аппарата тех или иных стран. В соответствии с этими исследованием, уровень коррупции в Корее оценивается в 4,2 балла (0 баллов - полностью коррумпированное общество, 10 баллов - полностью свободное от коррупции общество). Это примерно уровень таких стран как Греция (4 балла), Венгрия (4 балла), Испания (4,3 балла). К сожалению (или к счастью?) Россия в этих материалах не фигурировала [443, 25 декабря 1995]. Разумеется, к подобным оценкам следует относиться очень осторожно и ни на минуту не забывать о том, что они носят произвольный характер, однако интерес они, бесспорно, представляют.
       Как бы то ни было, и корейцы, и иностранцы в частных разговорах жалуются на весьма высокую (по сравнению с Западом, но не с Ближним Востоком, Африкой или Россией, конечно) степень коррумпированности государственного аппарата. Общение с государственными органами, особенно по вопросам бизнеса, требует постоянного "подмасливания", которое временами принимает формы крупных и очень крупных взяток, а временами сводится просто к систематическому приглашению "нужных людей" в роскошные рестораны и вручению им дорогих подарков. О том, какие масштабы временами принимает взяточничество в высших эшелонах власти, можно судить из потрясшего Корею в конце 1995 г. дела Ро Дэ У, бывшего президента страны (1988-1992), который получил от ведущих корпораций в качестве прямых и косвенных взяток около полумиллиарда долларов. Показателен, однако, не только масштаб взяток, но и то обстоятельство, что это дело в конце концов было раскрыто усилиями нескольких оппозиционных политиков (ни один из которых, заметим, не стал снайпреа или странной автомобильной аварии, как это, скорее всего, произошло бы в некоторых соседних странах, подверженных коррупции в куда большей степени). В принципе, вымогать взятки у иностранцев не очень принято, хотя автору и приходилось слышать рассказы иностранцев, которым пришлось для решения своего вопроса "простимулировать наличкой" чиновников иммиграционной службы.
       Помимо уголовной преступности, большое влияние на корейское общество оказывает преступность политическая, точнее, потенциальная угроза ее возникновения. Южная Корея формально является воюющей страной и напряженные отношения с северокорейским режимом во многом влияют на жизнь южнокорейского общества, в том числе и на повседневную. Иностранцу (разумеется, владеющему корейским языком) бросаются в глаза многочисленные плакаты службы безопасности, которые укреплены во всех вагонах метро, на кабинах телефонов-автоматов, на вокзалах, в недорогих гостиницах. Плакаты эти призывают информировать "компетентные органы" о всех подозрительных и обещают немалое, в десятки тысяч долларов, вознаграждение за своевременную информацию. Об этом же время от времени напоминает и записанный на пленку голос в метро. Безусловно, до определенной степени все эти мероприятия служат пропагандистским целям, однако северная угроза является вполне реальным фактором политической жизни современной Кореи. рейды северокорейских разведгрупп (часто со стрельбой), нападения подготовленных на севере террористов на военные и гражданские объекты, постоянная напряженность на недалекой границе - все это также реалии повседневной жизни современной Южной Кореи.
       Среди мер, направленных на обеспечение общественного порядка, некоторое удивление иностранцев вызывал комендантский час, который существовал в Корее на протяжении длительного времени. Впервые комендантский час был введен 29 сентября 1945 г. американскими оккупационными властями. Действовал он тогда с 22:00 до 04:00, однако конкретная продолжительность его впоследствии неоднократно менялась в зависимости от политической ситуации (в отдельные периоды комендантский час начинался в 20:00) [357, т.14, с.613]. Комендантский час просуществовал в Корее до конца восьмидесятых и был отменен только перед самыми Олимпийскими Играми 1988 г. Однако и в начале девяностых въезд в корейские города по вечерам перегораживался специальными барьерами, а части военной полиции выборочно проверяли въезжающие машины. Любой автомобиль, проезжая мимо такой заставы, должен был снизить скорость до 5-10 км/ч и включить освещение салона. Только к середине девяностых все эти строгости были отменены или заметно ослаблены.
       Характерной особенностью Кореи является то, что значительная часть рядового и сержантского состава полицейских сил состоит из молодых людей, для которых служба в полиции является формой обязательной срочной воинской службы. В то время как одни призывники направляются в воинские части, другим предстоит провести свою армейскую службу в рядах полиции. Особенно много их в патрульно-постовой службе и в дорожной полиции. Из них же комплектуются части так называемой "боевой полиции", которая предназначается для борьбы с северокорейскими разведывательно-диверсионными группами. Только офицеры и часть сержантов в корейской полиции являются профессионалами-контрактниками.
      
       ПРОСТИТУЦИЯ
       Проституция в Корее официально не разрешена, но фактически терпима. В соответствии с принятым в 1961 г. законом и проституция, и сводничество являются уголовно наказуемыми деяниями. Однако с самого начала при проведении закона в жизнь была сделана немаловажная оговорка, которая позволяла заниматься проституцией в специально отведенных для этого районах [439, с.44]. Фактически эта оговорка перечеркивала весь основной текст закона. В целом корейская печать пишет о проституции мало и неохотно, и потребовалось немало труда, чтобы обнаружить хотя бы несколько публикаций, дающих серьезный анализ этой проблемы.
       Несмотря на формальный запрет, проституция в Южной Корее давно уже превратилась в целую отрасль, в которой занято немалое число людей. Показательно, что в 1994 г. 42,8% корейских студентов приобретали свой первый сексуальный опыт именно с проститутками [446, 12 ноября 1994]. По данным других исследований, около 60% корейских мужчин хотя бы раз в жизни имели дело с проститутками, и корейцы в среднем бывают у проституток в 25 раз чаще, чем жители Западной Европы [299]. Подобный разрыв, видимо, вызван укоренившимся в корейской традиции терпимым отношением к проституции, которая всегда воспринималась как явление неизбежное и, в отличие от стран христианской цивилизации, не подвергалась моральному осуждению. Конечно, в старой Корее проститутки относились к "подлому сословию"- чхонмин, и юридически были совершенно бесправны. В то же самое время само посещение "веселых домов" богатыми и солидными людьми не только не осуждалось, но и считалось вполне респектабельным времяпрепровождением. Отчасти подобный подход сохраняется и в наши дни.
       В то же самое время корейская проституция отличается от подобного бизнеса в странах Юго-Восточной Азии (Таиланд, Филиппины и т.п.) тем, что она не ориентирована на иностранных туристов. Проституция - это "продукт внутреннего потребления" (немаловажным исключением является проституция, нацеленная на американских военных). В последнее время, впрочем, в Корее стали появляться и иностранные проститутки, в том числе и российские. О похождениях залетных российских "интердевочек" в Сеуле и Пусане довольно часто пишет корейская печать.
       В настоящее время в увеселительных заведениях разного рода работает 1 миллион 200 тысяч кореянок, причем, по оценкам специалистов, примерно четверть из них, то есть около 300 тысяч, хотя и работают официантками, барменшами, хостессами, но время от времени не отказываются от того, чтобы провести ночь с клиентом за соответствующее вознаграждение [299]. Заметим кстати, что это обстоятельство порождает у корейцев традиционно брезгливое отношение к профессиональным официанткам в ресторанах и, особенно, питейных заведениях и кафе. Студентка, подрабатывающая в "Макдональдсе" или же молодая барышня, обслуживающая посетителей в мамином ресторане, не вызывают особых негативных эмоций, но вот профессиональная официантка - это существо достаточно презираемое, особенно если она работает в питейном заведении или чайной-табане. В связи с этим вспоминается рассказ одного знакомого автора о том, как открывшееся в России представительство некоей крупной и очень солидной корейской фирмы в России набирало себе сотрудниц. В силу специфики предлагаемой работы значительная часть российских соискательниц состояла из женщин, ранее работавших в ресторане, причем часто, если не чаще всего, речь шла о советских кореянках, служивших в ресторанах, открытых совместными фирмами. Всех их, однако, ждал отказ. Более того, представители данной фирмы не забывали потихоньку сообщить начальству этой барышни (если она, конечно, работала в корейском ресторане) о "неэтичном поведении" их сотрудницы, вздумавшей искать другое место.
       В то же время количество официально зарегистрированных профессиональных проституток куда меньше, и в 1990 г. их было всего лишь 7.451 (впрочем, к ним нужно добавить еще 1667 девиц, специализирующихся исключительно на "обслуживании" американских военных - эта категория в полицейской статистике отражается особо). При этом в течение последнего десятилетия число проституток - как профессиональных, зарегистрированных, так и занимающихся своим промыслом неофициально - постепенно, но неуклонно снижается. Сказывается тут и страх перед СПИДом, и рост уровня жизни, и появление невиданных по прежним временам возможностей трудоустройства женщин, и, наконец, изменение норм сексуальной морали [464, 5 октября 1993].
       В Сеуле и других крупных городах, а также поблизости от американских баз, существуют районы, в которых предприятия секс- индустрии действуют вполне легально, с разрешения полиции. В большинстве случаев эти районы стремятся убрать с глаз подальше, так что находятся они довольно далеко от центра города. В Сеуле наиболее известными из них является квартал Меари ("Радуга"), который находится в отдаленной северной части столицы, и квартал Чхоннянли, что разместился у одного из сеульских вокзалов, но периодически на скопления характерных комнаток с большими зеркальными окнами, за которыми сидят группки накрашенных девиц в мини, можно наткнуться и в самых неожиданных местах. Разумеется, немало соответствующих заведений, по большей части замаскированных под всякого рода "клубы" и "салоны", есть и около американских баз, причем многие из них специализируется исключительно на иностранной клиентуре, и вход корейцам в подобные заведения заказан.
       Наиболее бесправная часть корейских проституток - это те из них, кто работает в публичных домах или заведениях, которые являются публичными домами, так сказать, "по совместительству". Некоторые бары с хостессами, массажные центры, пресловутые рум-салоны, даже, изредка, парикмахерские и чайные-табаны получают часть своего дохода от сговорчивых молоденьких сотрудниц, готовых выполнить любые желания клиента. Порою в газетах или просто на стенах можно увидеть рекламные объявления типа "Кафе Z приглашает на хорошо оплачиваемую работу молодых и красивых одиноких женщин".
       Вторая группа проституток - это так называемые "пхыри" (усеченное и искаженное в силу особенностей корейской фонетики английское слово free-lancer, "не имеющий определенного места работы", "живущий на свой страх и риск"). Эти девицы, как видно уже из самого их названия, работают самостоятельно. Большинство из них самостоятельно или, чаще, на паях вместе с несколькими подругами арендует комнаты на первых этажах домов, которые переоборудуются в соответствии с требованиями их промысла. Официально, все эти заведения оформлены и зарегистрированы как парикмахерские, салоны красоты, увеселительные и питейные заведения. Однако, ничего общего с вышеперечисленными предприятиями они не имеют, а представляют из себя самые обычные публичные дома, или точнее - домики, т.к. они способны одновременно вместить не более 2-3 клиентов.
       Обычно такое помещение бросается в глаза издали. Оно имеет большое окно-витрину, за которой на низких диванчиках сидят сами накрашенные девицы, подсвеченные тусклым красноватым светом. Стены комнаты отделаны зеркалами, и вообще она оформлена с немалыми претензиями, но в холодное время посередине ее обычно красуется неизменная мазутная печка, на которой стоит большой чайник, из коего ожидающие добычи ночные труженицы потягивают горячую воду или ячменный отвар. Когда мимо окна-витрины проходит потенциальный выгодный покупатель (обычно подвыпивший торговец средних лет), то "товар" выскакивает на улицу и пытается чуть ли не силой затащить его к себе в лавку. Клиент более или менее всерьез отбивается, и, в конце концов, либо уходит, вырвавшись из цепких рук, либо же заходит внутрь. В наиболее крупных из подобных районов случайным прохожим вообще лучше не появляться в вечернее время, и по их улицам могут спокойно расхаживать лишь сутенеры (автомобиль, впрочем, тоже обеспечивает безопасность от атак со стороны "ночных охотниц"). Случайно же забредший сюда мужчина-пешеход рискует быть насильно затянутым толпой девиц в одно из подобных заведений. Поэтому и появляются в таких местах лишь те, кто пришел сюда специально, а значит - потенциальные клиенты.
       Кроме того, и в некоторых ёгванах, расположенных в тех районах города, где сосредоточена секс-индустрия, регистратор часто поинтересуется у постояльца, не одиноко ли тому по ночам и не прислать ли ему красотку для того, чтобы скрасить это одиночество. Ёгваны обычно не держат этих девиц в штате, а приглашают "свободных предпринимательниц", с которыми у них налажены связи и которые платят владельцам ёгвана определенные комиссионные за посредничество [299].
       По данным упоминавшегося доклада Института женщины, в 1993 г. типичной корейской проститутке было от 20 до 30 лет, она имела среднее или незаконченное среднее образование (79,8%). В возрасте 20 лет она ушла из дому и стала работать в одном из подозрительных заведений, в котором постепенно и привыкла к новому ремеслу [439, с.23-26].
       Доходы проституток, которые ранее были весьма значительными, в последнее годы заметно упали - сказывается страх перед СПИДом, но по-прежнему остаются немалыми, на уровне 1.2 -2.5 миллионов вон (1000-2000$) в месяц. В 1993 г. среднемесячный заработок проститутки составил 1.408 тыс. вон (по тогдашнему курсу -- 1750$), то есть без малого раза в три больше того, на что тогда могла рассчитывать в большинстве заводов и контор обычная молодая кореянка, не имеющая университетского диплома [439, с.140]. Большинство девиц надеется в будущем, годам к 35, накопив денег, открыть свое кафе, ресторан или магазин модной одежды, выйти замуж и вести обычную жизнь деловой женщины средней руки. Серьезных исследований проблем проституции в Корее найти не удалось, так что трудно сказать, какой их части удается в конце концов осуществить эту свою мечту, но, похоже, таких все-таки немало.
      
       ТРАНСПОРТ
       Большие инвестиции в развитие инфраструктуры привели к тому, что Корея обладает в настоящее время неплохой по мировым меркам дорожной сетью и весьма совершенной системой транспорта, которая, вдобавок, существенно дешевле, чем в большинстве других средне- и высокоразвитых капиталистических государств. Дешевизна эта отчасти объясняется системой дотаций и привилегий, которые государство предоставляет общественному транспорту для того, чтобы как-то ограничить и взять под контроль автомобильный бум, начавшийся в Корее около 1985 года.
      
       ЧАСТНЫЕ АВТОМОБИЛИ
       Подобно Японии, но в отличие от других своих соседей по Восточной Азии - Китая, Тайваня и Вьетнама - Корея в развитии индивидуального транспорта сделала ставку именно на автомобиль, а не на велосипед или мотороллер. До некоторой степени это, видимо, объясняется холодными корейскими зимами, в основном же - существенным культурным влиянием сверхавтомобилизированной Америки. Велосипедист в корейских городах - крайняя редкость и для большинства корейцев велосипед - скорее вид развлечения детей и подростков, а не транспортное средство. Не случайно, что объявления о продаже велосипедов в корейских рекламных газетах публикуются в разделе "Средства досуга", попадая в одну категорию с записями эстрадных песен и игровыми компьютерными кассетами. В российской деревне велосипедиста можно, пожалуй, увидеть чаще, чем в корейской. Надо сказать, что некоторые корейские специалисты недовольны этой ситуацией и ссылаясь, в частности, на пример Японии, призывают внедрять велосипед в городской быт, но эти их призывы пропадают втуне [184, с.26].
       Мопеды и мотороллеры получили большее распространение, чем велосипеды, но встречаются они по преимуществу в сельской местности или в небольших городах, где служат одним из основных средств передвижения на небольшие расстояния. Вызвано это как маневренностью мопедов и мотороллеров, на которых можно ехать по самой узкой и неблагоустроенной дороге, так и их дешевизной и доступностью даже для тех небогатых крестьянских семей, которые пока не имеют денег на покупку автомобиля, но нуждаются в транспорте для поездок в ближайший городок на рынок или в школу с детьми. Попытки внедрить мотороллер в повседневную жизнь городских семей, предпринимаемые рекламным отделом крупнейшего производителя всяческой двухколесной техники - компании "Тэрим" - успехом пока не увенчались. Корейцы остаются глухи и к, в общем-то, совершенно справедливым уверениям рекламщиков о том, что в часы пик мотороллер может сократить продолжительность поездки в 2-3 раза, и к призывам последовать примеру Тайваня, где мотороллер является главным средством передвижения, которым порою не зазорно воспользоваться и миллионеру. Все эти призывы разбиваются отчасти о суровость корейских зим, а отчасти - об уверенность корейцев в том, что мотороллер или мопед - это не престижно. По данным Государственного статистического управления, в 1992 г. только 2,3% корейских горожан (но 7,3% сельских жителей!) ездили на работу на мотоцикле или мопеде, в то время как на автобусе до службы добирались 35,8%, а на машине - 16,8% [366, с.237].
       Мотоциклистам запрещено ездить по скоростным магистралям, а на узких и извилистых улочках корейских городов мощный, но дорогой мотоцикл не имеет никаких преимуществ перед дешевым и простым мопедом. Мощные мотоциклы в Корее вообще не производятся, и те немногие машины такого типа, которые иногда появляются на улицах, привлекая немалое внимание прохожих, являются импортными. Нет в Корее и рокеров (точнее, почти нет, ибо в начале 90-х гг. они все-таки стали изредка появляться на сеульских улицах). Вызвано это, впрочем, не столько недоступностью мощных мотоциклов, сколько общей атмосферой в корейском обществе, где молодежь имеет весьма мало времени для того, чтобы предаваться разнообразным и, порою, небезобидным развлечениям, обычным для подростков в других странах. Поскольку вся судьба человека почти однозначно зависит от того, насколько успешно в возрасте 15-19 лет он пройдет экзаменационный марафон, то подростковые компании - "тусовки" всех видов, в том числе и моторизованные, появятся в Корее еще не скоро.
       Мотоциклы и мотороллеры, правда, широко используются, мелкими торговцами и профессиональными развозчиками. Непременным атрибутом любого корейского рынка является навьюченный товарами (одеялами ли, оконными ли стеклами, газовыми баллонами ли - значения не имеет) мотороллер или легкий мотоцикл с наваренными или привязанными, по усмотрению хозяина, приспособлениями для их перевозки. Водители, как правило, в шлемах и...шлепанцах (летом, разумеется). Практически каждый магазин или ресторан имеет собственный мотоцикл или мотороллер для бесплатной доставки товаров или продуктов на дом покупателям.
       Главным видом индивидуального транспорта в Корее является автомобиль. Первые автомашины появились в Корее еще в начале нашего века, однако вплоть до конца 1960-х гг. автомобиль на корейских дорогах был крайней редкостью. Лишь изредка на них попадались американские военные джипы и грузовики. Как ни трудно в это поверить, но гигантский государственный транспортный концерн "Ханчжин", которому принадлежит, в частности, авиакомпания KAL с десятками самолетов, корабли, автобусные компании и многое другое, начал свою деятельность в 1954 г. с покупки двух американских грузовиков.
       Первый автомобильный завод в стране начал массовый выпуск своей продукции в 1974 г., но понадобилось еще более десяти лет для того, чтобы стремительный рост уровня реальных доходов населения, вызванный "корейским экономическим чудом", сделал автомобиль доступным для корейских семей среднего достатка. {ПРИМЕЧАНИЕ: Строго говоря, первая в Корее автомашина была собрана в полукустарной мастерской в 1955 г. Материалом для нее послужили разбитые американские джипы. Было выпущено несколько подобных автомобилей, которые носили гордое название "Синбаль", то есть "начало", "старт". Один из них в настоящее время находится в Музее независимости}. Как ни трудно в это поверить в наши дни, но еще в середине восьмидесятых по степени автомобилизации Южная Корея уступала СССР! [329, с.35]. Массовая автомобилизация началась в середине 80-х годов и шла стремительными темпами. К тому времени Корея уже вошла в первую десятку стран-производителей автомобилей и стремительно набиравшие мощность автозаводы концернов "Хёндэ", "Тэу", "Киа" и "Ссанъён" обеспечивали не только рекордный рост экспорта, но и удовлетворение столь же быстро возраставшего внутреннего спроса. В 1980 г. в Корее было 249 тысяч легковых автомобилей (1 машина на 153 жителя), а в 1992 г., всего лишь 10 с небольшим лет спустя - уже 3 млн. 461 тысяча (1 машина на 12 жителей) [366, с.239]. Таким образом, за 12 лет уровень автомобилизации вырос примерно в 12,5 раз! Рост проодолжался и дальше, и в 1998 г. в стране было 10 миллионов 394 тысячи автомобилей (3/4 из них было легковыми) [462, 21 сентября 1998]. Любопытно вспомнить, что в 1931 г. во всей Корее было только 4.331 автомашина [86, с.201].
       О том, насколько стремительно автомобилизировался Сеул, можно судить из Табл. 6.
       ТАБЛ. 6. Рост числа автомобилей в Сеуле (в тыс. шт.)
      
       В распоряжении Кореи был богатый американский опыт автомобилизации страны и перестройки повседневной жизни в условиях, когда в распоряжении каждой семьи есть по меньшей мере одна машина. Этот опыт широко использовался и используется, но в целом автомобилизация Кореи произошла столь внезапно и оказалась столь стремительной, что подготовиться к ней в полной мере не удалось. Корейские города задыхаются от миллионов машин, хлынувших на их узкие улицы.
       СЛАЙД 8 Несмотря на наличие автомобилей, многие сеульские автовладельцы предпочитают добираться до работы на автобусе или метро, используя машину лишь по выходным дням или каким-либо особым случаям. Причина этого - жесточайшие пробки. В часы пик средняя скорость передвижения по некоторым магистралям Сеула в принципе немногим отличается от той, с которой идут по тротуарам пешеходы, а продолжительность поездки увеличивается по сравнению с обычным временем многократно. Поездка из центра на дальнюю окраину, которая поздно ночью, когда пробок нет, занимает пятнадцать-двадцать минут, в часы пик требует примерно полутора часов и немалых нервов. Каждый сеулец знает, что в часы пик метро доставит вас до нужного места в два-три раза быстрее, чем такси или собственная машина.
       ФОТО 9 Вообще Сеул в его нынешнем виде - город, для автомобиля мало оборудованный. Узкие улочки, на которых нет места даже для тротуаров и где с трудом могут разъехаться две машины, небольшое количество многоуровневых развязок, почти полное отсутствие современных многорядных магистралей в большинстве районов столицы - все это создает корейским водителям немалую головную боль. То немногое, что было построено к Олимпийским Играм 1988 г., в принципе не решило проблему, тем более, что стремительный рост числа автомобилей продолжается. Отчасти облегчает жизнь водителям наличие так называемого "транспортного радио", которое днем и ночью работает в кабинах большинства автомобилей. Программы этого радио состоят из музыки, кратких выпусков новостей и, самое главное, свежей оперативной информации об обстановке на сеульских улицах: где образовалась пробка, а где, наоборот, она рассосалась, какие мосты через Ханган забиты, а по каким можно еще проехать относительно спокойно.
       Другая беда корейских автомобилистов - это невозможность припарковать машину в центре города, да и вообще в любом сколь-нибудь оживленном месте. Мест, где парковка разрешена, мало, и они все, конечно, постоянно заняты. Платные стоянки есть везде, но это, так сказать, "очень платные стоянки" - в оживленных местах полчаса парковки обходятся в 1500 вон (1,2$), а в наиболее оживленных - еще в два раз дороже. За нарушение правил и попытку оставить машину в неположенном месте виновного ожидает немедленная расплата - весьма солидный штраф. Наконец, вызывает автомобиль и проблемы у неавтомобилизированных горожан: несмотря на весьма жесткие требования к экологической чистоте выпускаемых машин, миллионы автомобильных двигателей загрязняют воздух и превращают Сеул в один из самых неблагополучных в экологическом отношении городов мира.
       Поэтому понятно, что правительственная политика направлена на всемерное ограничение темпов автомобилизации. Общественный транспорт, включая такси, получает большие льготы, а то и прямые дотации, которые делают его дешевым и общедоступным. Организация его тоже, как отмечает большинство посещающих Корею иностранцев из самых разных государств, может быть названа образцовой (в особенности относится это к междугородному транспорту). Автомобилисты же, наоборот, сталкиваются с рядом препятствий: от искусственно завышенных за счет акциза цен на новые машины до немалых налогов, которые им приходится выплачивать. Показательно, например, что стоимость проезда по государственной скоростной автомагистрали на частном автомобиле порою даже несколько выше, чем цена билета на автобус для поездки по тому же самому маршруту. Правительственные меры и малая приспособленность корейских городов для интенсивного автомобильного движения привели к тому, что многие корейцы, имея автомобиль, пользуются им мало и неохотно, предпочитая для поездок на работу городской транспорт. Однако многие из специалистов по городскому хозяйству считают, что для Кореи по-прежнему характерно излишнее увлечение индивидуальным транспортом в ущерб общественному, и что его (в первую очередь - метрополитен) следует и далее всячески развивать, а использование частных автомобилей - всемерно ограничивать [184, с.26].
       В Корее автомобиль является не только средством передвижения, но и предметом престижного потребления, знаком статуса. Подобная ситуация существует едва ли во всех странах. но для Кореи такое отношение к автомобилю особенно типично. При поездках из Кореи за границу бросается в глаза, что корейские машины, если сравнивать их с американскими или, скажем, австралийскими, отличаются исключительной ухоженностью и новизной. На сеульских улицах просто невозможно увидеть старый разбитый драндулет 20-летней давности, который никого бы не удивил в Сиднее или Канберре, равно как и похожую на мыльницу малолитражку, столь обычную для Рима или Парижа. Корейские автомобили сияют новой краской, вымыты, ухожены и сошли с конвеера не более, чем 6-8 лет назад. Ездить на старой, разбитой машине в Корее просто не принято, автомобиль отправляют на свалку еще до того, как ему исполнится 10 лет.
       В сознании современных корейцев существует четкие представления о престижности той или иной марки, которая, в первую очередь, определяется, разумеется, ценой. На самой вершине статусной пирамиды находятся владельцы дорогих иномарок, главным образом, "Мерседесов", "Вольво" и "BMW". Поскольку в Корее до середины 1990-х действовали высокие запретительные пошлины на ввоз иномарок, введенные в свое время еще генералом Пак Чжон Хи, то стоимость хорошей машины зарубежного производства оказывается там по меньшей мере раза в два выше, чем в среднем на мировом рынке. На 1994 г. иномарки составляли только 0,2% всех продаваемых в Корее автомобилей [443, 12 сентября 1994]. Естественно, что подобные машины, и так неплохие, просто в силу своей цены превращаются в объект престижного потребления. Доступны они только богатым бизнесменам, которые оборудуют их сетевыми телефонами, телевизорами, всяческой электроникой и превращают в передвижные офисы.
       Немногим ниже на лестнице статуса находятся массивные "Грандёры" и "Аркадии" корейского производства. Появились они недавно, с конца восьмидесятых, но название их уже стало нарицательным. Стоимость машин этого класса - как импортных, так и корейских - измеряется десятками миллионов вон ("Грандёр", например, стоит около 35 миллионов вон, т.е. примерно $30.000). По своему положению и, так сказать, этнографически-семантическому значению к этим представительским машинам близки и комфортабельные полноприводные джипы, практическая полезность которых в маленькой и оснащенной великолепной дорожной сетью Корее более чем сомнительна.
       Ниже на лестнице престижа находятся "машины для обычных людей", которые составляют подавляющее большинство автомобильного парка и в которых ездят горожане среднего достатка. Цены на новые автомобили такого класса колеблются около между 8 и 15 миллионами вон ($6-12 тыс.), подержанные же машины дешевле в несколько раз. Вообще по своим техническим характеристикам и дизайну большинство корейских машин весьма близки к друг другу и все, если можно так выразиться, "на одно лицо". По своему размеру и вместительности салона они примерно соответствуют российской "Волге". С точки зрения корейцев, впрочем, между ними тоже существуют определенные различия в степени престижности, но носят они достаточно тонкий характер, и на них мы особо останавливаться не будем.
       Третья ступень - это малолитражные автомобили, которые в Корее пока не прижились. Под влиянием ли американских традиций, по иным ли причинам, но корейцы не очень жалуют малолитражки, и в большинстве случаев ими пользуются молодые люди, которые только начали работать и не успели еще накопить денег на "настоящую" машину. Вдобавок, даже корейские малолитражки довольно велики по размерам (самая популярная из них - "Pride" - немногим меньше российских "Жигулей"). Впрочем, финансовый кризис 1997 г. до некоторой степени изменил ситуацию: после того как цены на бензин выросли в полтора раза, а реальные доходы большинства семей заметно сократились, продажа экономичных и дешевых малолитражек заметно возросла.
      
       ГОРОДСКОЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ТРАНСПОРТ
       Нехватка пространства и высокая концентрация населения заставили корейское правительство сделать ставку на развитие общественного транспорта, ибо американский вариант всеобщей автомобилизации и перепланировки городов с учетом этого обстоятельства был для Кореи малоприемлем. Немалую роль в этом решении сыграл, думается, и пример Японии, в которой общественный транспорт тоже имеет особое значение и отличается образцовой организацией (см., напр.,[45, с.35-37; 184, с.26]).
       Современная система общественного транспорта начала формироваться в Корее в конце прошлого века. История ее началась, как легко можно догадаться, с трамвая, первая линия которого, построенная американской компанией, вошла в строй 17 мая 1899 г. Таким образом, как не без гордости отмечают корейские историки, Сеул стал вторым городом Восточной Азии, в котором появился трамвай [39, с.66]. Первое время управляли трамваями японские вагоновожатые, специально приглашенные из Токио, в то время как кондукторами были корейцы. Всего лишь через неделю произошло и первое в истории страны дорожно-транспортное происшествие: напротив парка Пагода в центре Сеула под трамвай попал 4-летний малыш. Возмущенная толпа сожгла два вагона, и после этого вагоновожатым выдали оружие, так что в начале нашего века сеульские трамвайщики на работе имели при себе револьвер [357, т,19, с.608]. В 1909 г. сеульская трамвайная компания стала японской собственностью [268, с.207]. Просуществовав более полувека, в 1968 г. трамвай был ликвидирован, так как рельсы мешали автомобильному движению на и без того узких улочках Сеула. На протяжении большей части этого времени трамвай был главным видом городского транспорта. Движение не прекращалось даже в самые тяжелые времена, хотя после войны из-за нехватки электричества по трамвайным путям иногда пускали импровизированную конку [86, с.69]. Попадались тогда на улицах корейских городов и рикши, которые появились в Корее в 1894 г. и окончательно исчезли только в конце пятидесятых [86, с.199].
       Автобус, который наряду с метро в современной Корее является основным видом общественного транспорта, появился в Сеуле в начале двадцатых годов, позже, чем в некоторых других городах страны. Первая автобусная линия в Корее была междугородной и, надо сказать, весьма протяженной: она соединяла Тэгу через Кёнчжу с Пхоханом [86, с.201]. В предвоенном Сеуле существовало автобусное сообщение, но оно было по преимуществу пригородным, в то время как во внутригородских перевозках главная роль принадлежала трамваю. Впрочем, в городе, численность населения которого тогда едва перевалила за полумиллионный рубеж, многие обходились вообще без всякого транспорта. По-настоящему автобусы появились на улицах корейских городов только после Корейской войны.
       В настоящее время основными видами внутригородского общественного транспорта в Корее являются автобус, метро и такси (троллейбусов в Корее нет и никогда не было). В Сеуле огромное транспортное значение имеет также метро и связанная с ним внутригородская железная дорога. Кроме того, метро существует в Пусане, потихоньку ведется его строительство и в Тэгу. Наконец, в настоящее время примерно полвина сеульских семей имеют частные автомобили, значение которых (впрочем, скорее в загородных поездках) быстро растет. В 1997 г. в корейской столице 29,4% пассажироперевозок осуществлялись автобусами, 30,8% - метро, 39,8% -- частными автомобилями и такси [462, 21 сентября 1998].
       Строительство сеульского метро началось в 1970 г., а первая его линия была открыта 15 августа 1974 г. Открытие должно было произойти с большой пышностью, в присутствии самого генерала Пак Чжон Хи, но он на церемонии не появился, так как в тот самый день на торжественном концерте в честь годовщины Освобождения на него было произведено покушение: северокорейский агент стрелял в диктатора, но промахнулся и смертельно ранил жену генерала [268, с.208]. Многие тогда сочли это дурным предзнаменованием, но оно не оправдалось. В 1994 г. протяженность линий сеульского метро составляла 133 км и оно продолжало расти.
       ФОТО 5 Сеульское метро строится в основном открытым способом, с очень небольшим заглублением станций, и большая часть его линий проходит непосредственно под крупнейшими магистралями столицы, повторяя все их повороты. Вызвано это, в первую очередь, тем, что вести работы по сооружению линий метро открытым способом посреди жилых районов было бы попросту невозможно, поэтому их приходится прокладывать вдоль дорог (на время строительства движение по данной магистрали частично перекрывается). Однако такая система зачастую приводит к причудливой и не всегда рациональной конфигурации линий метро.
       ФОТО 8 Подземные вестибюли станций невелики по размеру и не отличаются особой роскошью, но чисты, удобны и аккуратны. На всех станциях метро есть газетные киоски и автоматы по продаже кофе и газированных напитков. Нет, разумеется, и никаких настенных надписей, столь знакомых жителям европейских и, особенно, американских городов: акты вандализма в Корее остаются крайней редкостью. На каждая станции метро в обязательном порядке есть туалет (бесплатный и чистый, как и повсюду в Корее). Вагоны метро оборудованы кондиционерами - немаловажная деталь в корейском климате, когда температура летом может подниматься до 35-40 градусов.
       Метро проложено на небольшой глубине, поэтому эскалаторы на большинстве станций отсутствуют. Поезда, состоящие из восьми-десяти вагонов, ходят довольно редко, в обычное время интервал между ними может достигать шести-восьми минут и только в часы пик интенсивность движения заметно возрастает. Однако это не спасает от страшной давки, которая обычна в часы пик, особенно на тех линиях, что соединяют деловые районы центрального Сеула с расположенными далеко на окраинах "спальными" микрорайонами или городами-спутниками. Поездка во внутригородской электричке из самого крупного города-спутника - Сувона до центра Сеула занимает примерно пятьдесят минут, причем большую часть этого времени в часы пик пассажиры проводят плотно прижатыми друг к другу. В отличие от Японии, экзотическая профессия утрамбовщика пассажиров в Корее неизвестна, о чем оставшимся на перроне пассажирам иногда приходится горько сожалеть. Вагоны поездов метро, подобно вагонам электрички, соединены друг с другом сквозным проходом, которым активно пользуются постоянно снующие среди пассажиров торговцы газетами и всяким ширпотребом. Не редко можно услышать в вагоне и протестантского проповедника, который голосом, столь же громким, как и у продавца газет, призывает всех к немедленному покаянию в грехах.
       ФОТО 7 Оплата проезда в метро единая по Сеулу (400 вон в конце 1998 г.) и дифференцированная для пригородов в зависимости от удаленности от центра. Корейское метро поразительно дешево по сравнению с соседними Японией и Гонконгом, где даже в черте города стоимость проезда в метро существенно возрастает в зависимости от расстояния.
       Городские автобусы в Корее существуют двух видов - с сидячими местами и без оных. Автобусы с сидячими местами (кор. чжвасок посы {*36}) играют роль скорых, по-английски их часто и называют express bus, так как они не останавливаются на некоторых остановках, но, впрочем, и расстояние между остановками обычных автобусов по российским меркам весьма и весьма приличное. В салоне такого автобуса, по своему оборудованию весьма похожего на междугородный, по обе стороны узкого прохода стоят мягкие кресла с высокими спинками. Теоретически водитель не имеет права продавать пассажирам билеты, если все места уже заняты. Однако на практике в часы пик это правило не соблюдается, и часть пассажиров все-таки путешествует стоя. В обычных автобусах (кор. ипсок посы {*37}) сидения, разумеется, есть, но их очень мало и большая часть пассажиров стоит, держась за многочисленные поручни и свисающие с них на ремнях специальные пластиковые кольца. Предосторожность эта нелишняя, ибо плавностью вождения корейские шоферы не блещут, и для того, чтобы попросту устоять на ногах в движущемся автобусе, обычно необходимо покрепче вцепиться в какой-либо поручень или иной хорошо закрепленный предмет.
       Кроме скорых и обычных автобусов, существуют еще и так называемые "маыль посы" {*38}. Если перевести это выражение на русский буквально, то оно означает "деревенский автобус", но это как раз тот случай, когда дословный перевод только искажает смысл, ибо такие автобусы есть только в самых крупных городах. В современном корейском языке "деревней" (кор. маыль) называют не только поселок, но и городской микрорайон, ближайшую округу. Автобусы этого типа ходят по очень коротким маршрутам, которые соединяют жилые микрорайоны с ближайшими станциями метро. Проезд в них стоит несколько дешевле, чем в обычных автобусах.
       ФОТО 6 Автобусы имеют только две двери, а те из них, что с сидячими местами - одну. Через вторую, заднюю, дверь (строго говоря, она расположена не сзади, а примерно в середине салона) выходят, а через первую - входят, причем правило это соблюдается достаточно строго. При входе каждый пассажир проходит мимо водителя, кабина которого от салона отделена весьма символическим барьерчиком, и опускает в стоящую рядом с входом кассу деньги или проездные жетоны. Таким образом, безбилетный проезд становится практически невозможен, но зато посадка и высадка затягиваются на довольно большое время. Некогда в сеульских автобусах работали кондукторы. Первоначально это были солидные мужчины средних лет, но в шестидесятых их потихоньку сменили девушки (впрочем, первые девушки появились в автобусах еще в конце 1920-х гг. [98, с.91]). Однако в декабре 1977 г. на место кондусторов пришли кассы [171a, с.31]. Исчезновение кондукторов вызвало легкие протесты у привыкших к ним горожан (ностальгические воспоминания о старых сеульских автобусах, по салонам которых сновали симпатичные девушки с зычными голосами см.:[210, с.92-93]).
       Большое значение в транспортной системе Сеула, равно как и других корейских городов, имеют и такси, которых в 1993 г. в столице насчитывалось 68 тысяч, причем примерно треть из них принадлежала компаниям, а остальные являлись собственностью водителей [268, с.216]. В 1985 г. в корейской столице было примерно 35 тысяч машин такси [48, с.40], так что их число за десятилетие удвоилось, в то время как население Сеула за этот же период выросло меньше чем на 10%. По-видимому, с этим связано то обстоятельство, что взять такси в Сеуле сейчас, хотя и сложно, но вполне возможно, и очереди на стоянках, о которых часто говорится в старых путеводителях по Корее [48, с.22], ныне можно увидеть только в часы пик.
       Первые два автомобиля такси появились в Сеуле в 1912 г., однако вплоть до Корейской войны они не являлись массовым видом транспорта. Такси (сам этот термин вошел в употребление с 1919 г.) было немного и стоили они очень дорого, так что водители тогда даже не ездили по улицам в поисках пассажиров, а работали исключительно по телефонным вызовам. Таксометров в те времена тоже еще не было, так что тариф в пределах города был фиксированным и не зависел ни от расстояния, ни от времени поездки [86, с.202; 171a, с.102]. Любопытно, кстати, что такая же система (выезд только по заказам и оплата вне зависимости от расстояния и времени) сохраняется сейчас в Северной Корее, где такси могут пользоваться только иностранцы.
       С тех пор многое изменилось. В отличие от многих, если не всех, стран Запада, такси в Корее сейчас вполне доступно даже людям малого достатка, так как государство искусственно поддерживает весьма низкие тарифы на этот вид транспорта и жестко пресекает любые попытки поборов со стороны водителей. Однако у этого обстоятельства есть и оборотная сторона: низкие фиксированные цены неизбежно порождают дефицит, поэтому поймать такси в Сеуле довольно сложно, особенно в часы пик. В маленьких же городах и в сельской местности такси довольно много, однако там о цене поездки каждый раз приходится договариваться с водителем и она существенно, как минимум в 2-3 раза, превышает официальную. В средних и больших городах же оплата производится строго по счетчику, давать чаевые не принято (это правило относится вообще ко всей корейской сфере обслуживания).
       С ноября 1985 г. корейские такси, стоимость проезда в которых до этого определялась исключительно расстоянием, стали использовать новые счетчики, в которых, наряду с пройденным расстоянием, учитывается и затраченное время [48, с.42]. На практике это обстоятельство означает, что в часы пик, когда поездка на автомобиле по Сеулу состоит в основном из стояния в бесконечных пробках, стоимость проезда существенно, раза в два, возрастает. Тем не менее, многие сеульцы, спешащие на работу или домой, предпочитают пользоваться такси хотя бы для того, чтобы добраться к ближайшей станции метро или от нее.
      
       МЕЖДУГОРОДНОЕ СООБЩЕНИЕ
       Когда корейская официальная пропаганда говорит о тех успехах, которых добилась Корея в последние десятилетия (а как и полагается официальной пропаганде, говорит о них она и много, и с энтузиазмом), то очень часто звучит и трудная для перевода на русский язык формулировка: "ильиль сэнъхвальгвон" (букв. "жизненная сфера одного дня"{*35}). Имеется в виду то обстоятельство, что в современной Корее из любого ее пункта в любой другой можно попасть в течение одного дня (при этом, разумеется, речь не идет о некоторых отдаленных островах). В целом это утверждение нельзя назвать пропагандистским преувеличением.
       Основой междугородной транспортной системы современной Корее является развитая сеть скоростных магистралей (кор. косокто {*39}). Строительство скоростных дорог в Корее началось в марте 1967 г. постройкой сравнительно короткой дороги между Сеулом и его аванпортом Инчхоном. Любопытно, что в свое время, в 1900 г., первая в Корее железная дорога тоже соединила эти два крупных города [456, 14 мая 1994]. Однако уже в конце 60 - начале 70-х гг. активное дорожное строительство развернулось по всей стране. Эти работы преследовали не только экономические, но и военные цели, поэтому в 1970-е гг. весь план создания системы скоростных дорог стал объектом активных нападок со стороны оппозиции, однако вскоре критикам пришлось замолчать, ибо преимущества этой системы быстро стали очевидными. К 1987 г. протяженность существовавших в Корее одиннадцати скоростных дорог составила 1600 км. Работы по расширения старых и прокладке новых дорог продолжаются и поныне.
       Невозможно переоценить ту роль, которую играют в современной Корее скоростные автомагистрали, ставшие главным средством перевозки грузов и, особенно, людей. Именно благодаря их существованию стала возможной постепенная децентрализация, расселение людей из столицы в города-спутники - процесс, влияние которого на повседневную жизнь сотен тысяч корейцев огромно.
       Корейская скоростная дорога - это великолепное сооружение, построенное в полном соответствии с американскими представлениями о дорогах этого типа, однако проходящая по несравнимо более тяжелой в строительном отношении местности. Устроены дороги по американскому образцу, причем скопированы оказались не только принципы организации движения, но даже и дизайн придорожных указателей. Большинство скоростных дорог четырехрядные (по два ряда в каждом направлении), но есть и восьмирядные. Средняя скорость движения по этим дорогам составляет примерно 90-100 км/час, так что из Сеула до самого далекого от столицы крупного города страны - Пусана можно добраться по скоростной автомагистрали менее чем за пять часов. Дороги эти платные, существует лишь небольшое количество пунктов въезда и выезда на магистраль (большинство из них расположено возле крупных городов).
       Поскольку корейское правительство не проявляет особого энтузиазма по поводу успехов автомобилизации в стране и принимает все меры для того, чтобы корейцы побольше пользовались общественным транспортом и поменьше - своими машинами, то плата за проезд индивидуальных автомобилей на скоростных дорогах устанавливается на довольно высоком уровне. Как это ни парадоксально, но сумма, которую водитель частной автомашины должен внести за проезд по скоростной дороге, как правило, не очень отличается от стоимости автобусного билета для поездки по этому же маршруту (а ведь надо еще учесть и расходы бензина, амортизацию машины и т.п.!). В результате обследования, проведенного Министерством транспорта, выяснилось, что владельцы частных машин тратят на поездки на работу в 2,4 раза больше денег, чем те, кто пользуется метро и железной дорогой и в 1,8 раза больше, чем те, для кого главным средством транспорта служит автобус [446, 5 октября 1994].
       Корейские скоростные дороги, как уже упоминалось, имеют не только экономическое, но и военное значение. Большинство из них построено таким образом, чтобы обеспечить скорейшую переброску американских войск от портов на побережье к 38-й параллели - границе вероятного противника и потенциальной линии фронта. Когда едешь по скоростной дороге, то волей-неволей периодически вспоминаешь о ее военном предназначении - обычно это происходит тогда, когда дорожная полоса вдруг расширяется, асфальтовое покрытие сменяется бетонным, а автомобильные разметка - авиационной: многие участки скоростных дорог заранее подготовлены для использования в качестве взлетно-посадочных полос для военной авиации.
       СЛАЙД 94 Наиболее распространенным видом междугородного транспорта в Корее является автобус. Его популярности способствует как и относительная дешевизна, так и высокая, примерно 100-110 км/ч, скорость, которую обеспечивает существование разветвленной сети скоростных автомагистралей. Междугородные автобусы оборудованы кондиционерами, системами отопления, а автобусы-люкс, которые лишь немногим дороже обычных, - также видеомагнитофонами и наушниками для прослушивания трех-четырех музыкальных и радиопрограмм. Каждые два-три часа автобус останавливается на специальной площадке отдыха (кор. хюгйесо {*40}), где пассажиры могут перекусить, купить книги или газеты, продукты, сувениры, просто поразмяться. Однако междугородный автобус страдает тем же недостатком, что и городской: междугородное автобусное движение в Корее прекращается очень рано. Почти все автобусы отправляются в путь с таким расчетом, чтобы прибыть в место назначения до 23:00. Только в начале 1990-х гг. стали ходить ночные автобусы, маршруты которых, впрочем, соединяют между собой лишь самые крупные города страны.
       Железнодорожное строительство в Корее началось в самом концу прошлого века, когда 8 апреля 1899 г. было начато строительство железнодорожной линии между Сеулом и его аванпортом Инчхоном. Движение по этой короткой (всего 33,2 км) ветке было открыто через несколько месяцев, 18 сентября того же года - в день, который и поныне считается профессиональным праздником - Днем железных дорог [88, с. 219]. До 1945 г. все строительство и эксплуатация железных дорог осуществлялась японцами, так что и в наши дни корейские железные дороги сохранили немало общих черт с японскими, в том числе и левостороннее движение. Период японского колониального господства был временем интенсивного железнодорожного строительства, но вот за последние полвека, прошедшие после освобождения страны от японского господства, корейское правительство не уделяло особого внимания развитию этого вида транспорта. Возможно, тут сказалось влияние американской традиции, для которой свойственно несколько пренебрежительное отношение к такому средству передвижения как поезд. Железнодорожная сеть Кореи и по протяженности, и по конфигурации осталась практически такой же, какой она была в колониальный период (в 1946 г. в Южной Корее было 2.642 км железных дорог, а в 1988 г. - 3.149 км [357, т.22, с.19-20]). Разумеется, произошла модернизация подвижного состава и средств управления движением, но и здесь технический уровень оставляет желать лучшего. Тихоходные локомотивы, не очень совершенные вагоны, плохое состояние пути, и даже ручные стрелки на второстепенных участках - все это ведет к тому, что скорости корейских поездов уступают скоростям автобусов. Создание сети скоростных автомобильных дорог в 1970-е гг. также нанесло железнодорожному транспорту серьезный удар. Не удивительно, поэтому, что удельный вес железных дорог в общем объеме перевозок не столь уж и велик - на их долю в 1996 г. приходилось 5,9% пассажирских и 8,6% грузовых перевозок (включая внутригородские). У автомобильного транспорта этот показатель составил 83,2% и 68,6%, а у авиации - 0,2% и 0,1% соответственно [361а, с.298].
       ФОТО 42 Вдобавок, поездка на поезде обходиться и несколько дороже, поэтому поклонников железной дороги не так много. Однако они все-таки есть. Привлекает их, в первую очередь, независимость от автомобильных пробок, которые представляют одну из самых острых проблем для корейского транспорта. В выходные или праздники поездка из Сеула в Пусан, которая в обычное время занимает пять-шесть часов, чаще всего затягивается часов на двенадцать-четырнадцать. Поэтому понятно, что железная дорога, на которой, как известно, пробок не бывает, имеет в подобной ситуации определенные преимущества. Другим достоинством железной дороги является то, что, в отличие автобусов и самолетов, поезда в Корее ходят круглосуточно, и, скажем, засидевшемуся в кампании коллег до глубокой ночи клерку или бизнесмену, если он живет в дальнем пригороде, а машины у него нет (или он слишком много выпил), нет другого способа добраться до дома, кроме как на поезде. Наконец, массовое сознание воспринимает железную дорогу как самый безопасный вид транспорта (обстоятельство, которое сами железнодорожники не забывают подчеркнуть в рекламе).
       Все корейские поезда, помимо пригородных электричек, делятся на три типа: это экспрессы "Сэ маыль" ("Новая деревня" {*41}), скорые поезда "Мугунъхва" ("Роза Шарона" - цветок, являющийся эмблемой Кореи {*42}) и обычные поезда "Тхонъиль" ("Объединение" {*43}). Кроме этого, существуют еще и очень дешевые поезда местного сообщения "питульги" {*44}, тихоходные и останавливающиеся даже на самых незначительных полустанках. Различие между этими поездами заключается как в числе остановок и, следовательно, скорости движения, так и в цене на билеты. В каждом из этих поездов существуют места двух типов: общие и купейные. Корейские купейные вагоны выполнены по американскому образцу и во многих отношениях скорее напоминают наши плацкартные. Общие вагоны по своему интерьеру похожи на междугородные автобусы - узкий проход, по обеим сторонам которого стоят мягкие кресла с высокими спинками. У каждого из трех типов поездов есть свои особенности устройства общих вагонов. Чем дороже поезд, тем, разумеется, комфортабельнее вагоны. В некоторых поездах есть и помимо обычных, есть также специальные общие вагоны повышенного комфорта, билет в которые обходится несколько дороже. В дороге по вагону постоянно снуют разносчики всякой снеди, продавцы газет и журналов. Обычно в вечернее время поезда порядком забиты и свободных мест нет, а значительная часть пассажиров вынуждена стоять в проходе. На этот случай есть специальные билеты, которые именуются "стоячими" (кор. ипсок {*45}) и на которых не указываются места (стоят они, кстати сказать, столько же, сколько и обычные). Допуск на перрон в Корее производится только по предъявлению билета. Билет показывают дежурному контролеру при входе на перрон и, на станции назначения, при выходе в город. Проводники билеты не проверяют.
       Несмотря на то, что Корея - страна небольшая, в последнее время в ней получил немалое развитие и воздушный транспорт. Первый (военный) аэродром был основан в самом начале 1910-х годов, а в 1924 году был открыт первый сеульский гражданский аэропорт [171a, с.74]. В 1998 г. в Корее действовало 16 аэропортов (некоторые из них, впрочем, использовались одновременно как гражданской, так и военной авиацией), а воздушные линии соединяли Сеул практически со всеми крупными городами страны (а также с 82 зарубежными городами). Цены на авиабилеты сравнительно невелики, всего лишь в полтора-два раза выше, чем на поезд или автобус. Авиатранспортом особенно активно пользуются бизнесмены во время поездок из Сеула в сравнительно отдаленные города южного побережья страны: Пусан, Ульсан, Чинчжу, Пхохан и др., а также, разумеется, на остров Чечжудо, который является главным местом проведения отдыха для состоятельных корейцев и излюбленным местом свадебных путешествий для корейцев не столь уж состоятельных. Продолжительность полета не превышает пятидесяти минут (есть рейсы, во время которых самолет находится в воздухе лишь пятнадцать-двадцать минут). Корейцы обычно приезжают в аэропорт буквально за несколько минут до вылета, что и понятно: если бы они по полтора-два часа сидели бы в аэропорту до отправления, то экономия времени за счет поездки самолетом, а не автобусом, была бы более чем сомнительной. Самолеты, эксплуатирующиеся на корейских авиалиниях, в своем большинстве - американского производства, летный и наземный состав обеих корейских авиакомпаний ("KAL" и "ASEANA") прошел подготовку в США.
       Водный транспорт достаточно важен для Кореи, значительная часть территории которой расположена на островах. Многие из этих островов обитаемы, но от "Большой Земли" их отделяют десятки и сотни километров морского пространства. Большинство населенных островов соединяется с ближайшими портами регулярно действующими катерными линиями. Реки же и немногочисленные озера в Корее практически не судоходны и лишь изредка используются для небольших грузовых перевозок и в туристско-развлекательных целях. По р.Ханган в Сеуле от о.Ёыйдо ходит популярный среди молодежи речной трамвай, небольшие катера курсируют и по некоторым рекам и озерам в туристских районах.
       ***
       В целом Корея относится к числу тех немногих стран "третьего мира" (впрочем, в последние 15 лет это, не слишком почетное, определение к ней уже более неприменимо и не применяется), которым удалось решить проблемы урбанизации с максимальным успехом. В результате современный корейский город разительно отличается от перенаселенных, грязных, кишащих нищими и ворами мегаполисов, столь обычных для большинства стран Азии, Африки и Латинской Америки. С этой точки зрения изучения корейского опыта организации городской жизни может представлять немалый практический интерес, хотя при этом не следует забывать, что причины успехов корейских муниципальных властей во многом связаны с умелым использованием специфических культурных особенностей своих сограждан, и уже в силу этого едва ли поддадутся легкой пересадке на чужую почву.
       Если говорить о тех факторах, которые оказали влияние на развитие корейского города, следует в первую очередь упомянуть о традициях деревни, в которой родилось большинство нынешних горожан. До сих пор многие районы корейских городов не очень отличимы от поселков ни по внешнему виду зданий, ни по повседневному укладу жизни, ни по отношениям людей. Надо, впрочем, отметить, что влияние города и деревни было взаимным. Именно через город проникали в Корею, а потом распространялись и в сельской местности многие западные или японские веяния. В городе раньше появились дома западного типа, которые ныне все шире строятся и в деревнях, в городе возникли новые формы торговли и бытового обслуживания, постепенно вытесняющие старые рынки, в городской быт раньше проникли многие удобства, попавшие в Корею с Запада. Город был и остается источником инноваций, но, в то же самое время, находится под сильным влиянием сельских традиций.
       Едва ли не во индустриальном всем мире существует сейчас явная тенденция противопоставлять города и деревни, причем в этой своеобразной антиномии первый воплощает в себе прогресс и динамизм, а вторая - стабильность и традицию. В Корее подобная тенденция бросается в глаза особенно сильно. Успехи урбанизации, которая в Корее, несмотря на всю свою стремительность, была в целом свободна от перекосов, сопровождавших ее во многих иных странах, привели к тому, что город вообще и, в первую очередь, крупный город (особенно Сеул) стал восприниматься как символ прогресса. В то же время для большинства горожан характерна своего рода ностальгия по деревне, которая воспринимается ими как представитель не только "исконно корейского" духовного и культурного начала, но и как носитель непреходящих ценностей. Жалобы на моральное разложение, упадок нравов, утрату основ, источником чего является город, стали почти что общим местом в корейской литературе и публицистике. Зримым выражением подобного отношения стали массовые паломничества, которые корейские горожане в дни традиционных праздников совершают на те места, где родились и провели детство сами они или их родители. Однако праздник проходит, и толпы горожан устремляются обратно, к шумным, хаотичным улицам мегаполисов, туда, где бурлит новая жизнь, определяющая и успехи страны и, в конечном счете, судьбы той же самой деревни.
      
       ГЛАВА 4 ЖИЛИЩЕ
       Современное корейское городское жилище носит синкретический характер. С одной стороны, дома традиционной конструкции практически исчезли из городов, хотя их по-прежнему довольно часто можно встретить в деревнях. С другой стороны - в укладе жизни корейского дома сохранилось множество традиционных черт. В особой степени это относится к его интерьеру и меблировке, а также к принципам его отопления, которые оказывают особое влияние на быт обитателей жилища. В то же время и мебель, и интерьер, и отопление претерпели существенные изменения под влиянием западных традиций и технологий, а внешний вид дома, в свою очередь, подвергся определенной кореизации и не может считаться абсолютной копией западных образцов (последнее в особой степени относится к индивидуальным домам).
      
       ВИДЫ СОВРЕМЕННЫХ КОРЕЙСКИХ ГОРОДСКИХ ЖИЛЫХ ДОМОВ
       В Корее принято выделять четыре основных типа жилых домов. Классификация эта общеизвестна и носит вполне официальный характер, фигурируя всюду - от правительственных постановлений и юридических актов до рекламных объявлений. Грани между зданиями разных категорий достаточно четки и вполне осознаются самими корейцами. Это особенно интересно потому, что все четыре типа жилищ (точнее, три из них) очень молоды, и появились они буквально в последние два десятилетия, то есть на памяти большинства ныне живущих корейцев.
       К первому типу современных корейских жилищ, который считается, хотя и с некоторыми оговорками, наиболее престижным, относятся так называемые "апатхы" {*46} - многоквартирные жилые дома современного типа, высотой в 10-20 этажей, располагающиеся отдельными микрорайонами и в целом соответствующие западным традициям жилищного строительства. Второй тип домов представлен жилыми зданиями, которые в Корее называют "ёнрип" {*47} - по сути теми же "апатхы", только малоэтажными (от двух до четырех этажей) и с более примитивным оборудованием. Формальным отличием между "апатхы" и "ёнрип" служит этажность, в "апатхы" не менее 5 этажей, а в "ёнрип" - не более 4, и число квартир (в "ёнрип" - не более 20), но на деле все не столь однозначно. Третий тип - это так называемые "многосемейные дома" (кор. таседэ чутхэк {*48}) - сравнительно небольшие (два-три этажа и одна лестничная клетка) строения, часть которых хозяева сдают жильцам под квартиры, а в другой части живут сами. Наконец, четвертым, самым разнообразным, типом современного корейского жилища является индивидуальный жилой дом. Некоторые корейские статистики и специалисты по недвижимости выделяют и еще одну, пятую группу - здания нежилого назначения, используемые для жилья (например, мастерские или заводик, владельцы которого живут на последнем этаже производственного корпуса). Встречаются строения этой категории довольно часто, но на ней мы особо здесь останавливаться не будем. О примерном соотношении жилищ этих 4 типов среди вновь возводимых зданий говорит статистика за 1992 г., когда в эксплуатацию было введено 469.551 квартира в "апатхы", 52.665 - в "ёнрип", и, наконец, 53.276 частных домов, часть из которых была многосемейными (в них, кроме хозяев, жило еще 27.537 семей) [468, 1993, #9, с.131].
       По своему интерьеру и домашнему укладу все эти четыре типа жилищ имеют между собой немало общего, но вот их внешний вид, внутренняя планировка, стоимость и, наконец, престижность, весьма серьезно различаются. Поэтому, перед тем как перейти к описанию внутреннего уклада корейского дома, хотелось подробнее остановиться на тех особенностях, которыми характеризуется каждый из четырех типов жилых строений.
       Как известно, преобладающие в средних городских слоях большинства стран Запада представления об идеальном жилье чаще всего сводятся к мечте о собственном доме в пригороде. Корея же, однако, в этом отношении представляет из себя явное исключение из правил. Во-первых, жить в центре крупного города и, особенно, столицы там считается престижнее, так что дома в центральных районах Сеула, например, раза в полтора-два дороже, чем в пригороде. Во-вторых, с течением времени популярность индивидуальных домов снижается, а многоквартирных зданий современного типа, напротив, растет. По данным социологических исследований, в 1982 г. 80,5% считали идеальным видом жилья индивидуальный дом, а 12,5% - многоквартирный, а в 1992 г. сторонников индивидуальных и многоквартирных домов было соответственно 65,3% и 34,2% [366, с.212].
      
       "АПАТХЫ"
       Самым престижным и дорогим видом жилых зданий в Корее являются так называемые "апатхы", строительство которых началось на рубеже 1960-70-х годов, но массовый характер приняло только в последнее десятилетие. Строго говоря, первые попытки построить жилые дома западного типа в Сеуле, который до этого знал только индивидуальные традиционные жилища, были предприняты еще при японцах. В 1932 г. японской колониальной администрацией был построен пятиэтыжный жилой дом в центральном Сеуле [171a, с.94]. Любопытно, что по каким-то причинам факт этот редко упоминается корейскими авторами, и отсчет истории современного градостроительства они начинают обычно с жилого комплекса "Чосон чутхэк", который был сдан в эксплуатацию в 1941 г. [193, с.217]. Однако ни этот комплекс, ни немногочисленные многоквартирные дома, построенные в конце 1950- х (по современной классификации они скорее относились бы к категории "ёнрип") не сыграли особой роли в развитии сеульского жилищного строительства, и перелом наступил в 1964 г., когда в в Мапхо, в центре Сеула, был построен первый район жилых зданий того типа, который сейчас называют "апатхы". О том, какое важное значение этому проекту придавалось тогда на самом высоком уровне, свидетельствует тот факт, что строительство микрорайона Мапхо было специально предусмотрено первым пятилетним планом, тем самым, с которого и началось "экономическое чудо". В микрорайоне Мапхо было всего лишь 6 шестиэтажных домов, весьма неказистых на вид, но именно с них началась в Корее история массового многоэтажного жилищного строительства. Первоначально планировали построить оборудованные лифтами десятиэтажные дома, но это вызвало немалую критику в печати, которая обвинила проектировщиков в бессмысленной расточительности. Многие, например, считали тогда, что лифты - это излишняя роскошь, да, вдобавок, и слишком сложное в эксплуатации устройство. В итоге проект пересмотрели, и вместо десятиэтажных зданий построили шестиэтажные.
       Как вспоминают сейчас, первые многоэтажные дома не вызвали у жителей особого энтузиазма, и многие события, связанные с их заселением и эксплуатацией в первые годы, выглядят в наши дни почти анекдотически, хотя и подтверждаются вполне надежными воспоминаниями и публикациями. Сеульцам было непривычно жить на "страшной" высоте 5-го или 6-го этажа, они были недовольны тем, что не могут использовать двор дома так, как хотят, и, наконец, их весьма пугали слухи об опасности установленной в этих домах отопительной системы, которая работала на угольных брикетах. На первых порах мало кто решался жить в этих непривычных сооружениях, и большинство квартир пустовало (в результате первой же зимой начали лопаться водопроводные трубы). Звонки опасавшихся отравления угарным газом жильцов, которые раздавались в 3 часа ночи, довели в конце концов первого главного инженера этого микрорайона до форменной истерики [143, с.181; 246, с.28-29]. Однако за "апатхы" было будущее.
       Корейским словом "апатхы" (от английского appartment) именуется и квартира в доме этого типа, и сам дом, и микрорайон, к которому этот дом принадлежит. Обычно "апатхы" представляет из себя не отдельное здание, а целый небольшой микрорайон, в котором может быть от двух-трех до пятнадцати-двадцати домов. Такой комплекс сооружается одной крупной строительной фирмой, причем все здания возводятся одновременно (а не по очереди, как это принято у нас) и, как правило, по одному и тому же проекту. Шедеврами архитектуры "апатхы" назвать трудно, это типичные "доходные дома", при проектировании и возведении которых экономика однозначно и всецело доминирует над эстетикой. Тем не менее, те жилые районы, что строятся в Сеуле в последние годы, по внешнему виду выгодно отличаются от своих предшественников, по сравнению с некоторыми из которых даже российские пятиэтажные "хрущевки" вполне могут показаться замечательными в архитектурном отношении сооружениями.
       ФОТО 28 Каждый микрорайон, однако, является не только строительной единицей. Впоследствии, после сдачи здания в эксплуатацию и заселения жильцами, микрорайон становится также важным социальным образованием, достаточно четко отделенным от внешнего мира. Микрорайоны обычно огораживаются забором, причем отнюдь не символическим, а достаточно высоким и труднопреодолимым для нежелательных визитеров. У единственного въезда на территорию микрорайона находится небольшая проходная, в которой круглосуточно дежурит охранник. На ночь (обычно, около 1 часа ночи) ворота и калитка, через которую можно попасть внутрь "апатхы", закрываются, и загулявшийся кореец при возвращении к себе домой зачастую вынужден вступать в объяснения с охранником или уж, по меньшей мере, выслушивать его недовольное ворчание. В "апатхы" вообще множество всякого рода охранников и вахтеров. Помимо уже упоминавшегося поста у входа на территорию микрорайона, дежурные круглосуточно находятся в специальных будках около каждого подъезда. Это - характерная черта "апатхы", отличающая его от всех других типов современных корейских жилищ и делающая его особо безопасным (но, одновременно, и существенно удорожающая). Честно говоря, не всегда понятно, к чему все эти меры предосторожности в стране, где почти полностью отсутствует уличная преступность. Впрочем, функции вахтеров не сводятся только к охране. Они производят несложный ремонт, следят за исправностью всего оборудования, оказывают жильцам помощь в решении множества мелких вопросов.
       СЛАЙД 55 Ответственность за эксплуатацию и сохранность зданий и коммуникаций на территории каждого конкретного "апатхы" обычно несет избираемый жильцами-собственниками комитет. Как правило, каждый микрорайон имеет свою котельную, хотя в некоторых случаях отдельные котельные располагаются в каждом доме или, довольно редко, даже в каждой квартире.
       ФОТО 29 Невероятная дороговизна земли в современном Сеуле и унаследованные корейским горожанами традиции сельской планировки привели, естественно, к высокой плотности застройки, которая характерна для всех видов корейских жилых районов. Исключением не стали и "апатхы". Громады многоэтажных домов (в большинстве "апатхы", сооружаемых в 90-е годы - пятнадцать-двадцать этажей) стоят вплотную друг к другу, обычно на расстоянии трех-четырех десятков метров. Зелени во дворах мало, а в некоторых случаях ее и вовсе нет, ибо все пространство между домами заасфальтировано. В лучшем случае у некоторых подъездов можно увидеть пару чахлых деревьев или тщательно оберегаемый газончик площадью в несколько квадратных метров. Однако, характерная для корейцев крайняя привязанность к детям сказалась и на планировке этих районов: детская площадка с горками, турниками, шведскими стенками, содержащаяся в образцовом порядке, - непременная черта любого корейского двора в районе "апатхы" (к сожалению, районы с жилой застройкой других типов этим похвастаться не могут).
       В "апатхы", строившихся до конца 80-х годов, то есть в эпоху, предшествующую автомобильному буму, закрытые автостоянки отсутствовали, так что автомобили приходилось парковать непосредственно перед подъездами. Однако после того, как в конце 80-х годов количество частных автомобилей начало стремительно расти, в большинстве "апатхы" появились расположенные в подвальных этажах подземные автостоянки, которые, кстати сказать, считаются неотъемлемой частью квартиры и площадь которых входит в ее общую площадь, оплачиваемую при покупке или аренде. Как на подземных, так и на открытых автостоянках вблизи "апатхы" на ночь могут оставлять свою машину только те, кто живут в данном микрорайоне. Поздно вечером дежурный вахтер обходит вокруг дома и проверяет номера машин. Чтобы облегчить ему эту работу, во многих "апатхы" принято наклеивать на задние стекла автомобилей своего рода удостоверения с указанием адреса, по которому проживает владелец машины. В том случае, если на стоянке обнаруживается нарушитель-чужак, вахтер записывает его номер, и на следующий день, когда посторонняя машина будет выезжать из микрорайона, ее владельца ждет неприятный разговор, а то и штраф.
       ФОТО 30 Рядом с некоторыми сеульскими "апатхы", особенно с теми из них, что располагаются на окраинах города, где нет такой скученности и плотности застройки, как в центре, являются крохотные огородики. Корейцы - это горожане в первом поколении, и многие из них выписали к себе в город престарелых родителей из родных деревень, чаще всего - бабушек, так как дедушки остаются в Корее редкостью, - демографическое напоминание о кровавых войнах, на которые пришлась молодость нынешних стариков. Оказавшиеся в каменных лабиринтах Сеула или Пусана старушки, однако, находят возможность заняться своим привычным делом, устраивая под окнами домов огородики, где выращиваются всякие приправы. Поскольку не только воровства, но и вандализма в Корее практически нет, все овощи и приправы благополучно вырастают на этих импровизированных участках.
       Перед тем, как продолжить рассказ о корейском жилище, следует сказать несколько слов о принятой в Корее традиционной мере площади жилых помещений любого типа. Этой мерой является пх ён {*49}, который составляет 3,3025 кв. м. История этой меры площади достаточно любопытна. Как известно, в старой Корее дома преобладали дома каркасной конструкции, несущую основу которой составляла система из поддерживающих массивную крышу столбов и связывающих их балок. Стены как таковые в традиционном корейском доме несущим элементом не являлись. Хотя расстояние между столбами в разное время и в разных сооружениях колебалось, но, как правило, оно равнялось примерно 6 чхокам, то есть 1,7-1,8 м. Таким образом, прямоугольное пространство, с четырех сторон окруженное столбами, и составило традиционную меру жилой площади - пхён.
       Обычно общая площадь "апатхы" может колебаться от 15 до 40 и даже более пхён, но чаще всего встречаются "апатхы" площадью около 30 пхён, то есть около 100 кв.м. В 70-е гг., когда массовое сооружение "апатхы" только начиналось, те из них, что возводились в соответствии с государственными программами жилищного строительства, отличались обычно довольно большими размерами, в среднем - около 25 пхён. В последнее десятилетие государство стало строить более скромные квартиры, площадью 20 и менее пхён, в то время как частные фирмы, ориентирующиеся на богатых и очень богатых заказчиков, наоборот, перешли к сооружению более крупных квартир, площадь которых в отдельных случаях может достигать 60 пхён (около 200 кв.м), а в среднем составляет где-то около 30 пхён. Если быть точным, то в середине 1980-х гг. средняя площадь "апатхы", в которой жила семья со средним уровнем доходов, составляла 21,5 пхён, но с тех пор, если учесть размах жилищного строительства, этот показатель, безусловно, увеличился [75, с.13]. При этом надо помнить, что в общую площадь квартиры в Корее включается не только кухня, прихожая и санузел, но даже и балкон, а также подземный гараж, так что жилая площадь типичного частного "апатхы" (30 пхён) составляет только 50-60 кв.м.
       По своей планировке "апатхы" в целом соответствует американским квартирам в больших домах современного типа, хотя за те три десятилетия, в течение которых в Корее возводят "апатхы", в их планировке произошли некоторые изменения, которые в целом можно охарактеризовать как "кореизацию" американских строительных традиций. Типичная современная "апатхы" состоит из большой комнаты-холла и нескольких (от двух до пяти) небольших комнат площадью 6-12 квадратных метров каждая. В соответствии с американской традицией эти комнаты называются спальнями, причем только они и берутся в расчет, когда определяется количество комнат в данной квартире, в то время как холл не учитывается. В большинстве современных "апатхы" ни кухни, ни прихожей в нашем понимании не существует. Входная дверь, всегда одинарная и металлическая, открывается непосредственно в просторную комнату-холл, которая по корейски так и называется "косиль" {*50}, то есть "большая комната". Рядом с входом в полу имеется неглубокая (глубиной 30- 40 см) выемка размером примерно 1,5х1,5 метра. Предназначена она для уличной обуви хозяев и гостей, так как в доме, естественно, ходят босиком. Выемка эта так и называется - "место для обуви" (кор. синбальчжан {*51}).
       Кухня обычно находится в углу холла и никак не отгорожена, хотя в самых первых домах "апатхы", построенных еще 1960-е гг., кухня представляла из себя отдельное помещение и часто находилась непосредственно у входа, рядом с санузлом - планировка, более привычная для российских горожан. Принятая теперь планировка стала преобладающей в середине 1970-х гг. [84, с.77; 193, с.227; 222, с.98-103]. Тем не менее, в немногочисленных дорогих "апатхы" с квартирами очень большой площади отдельные помещения для кухонь встречаются и поныне. Автор просмотрел сборник планов квартир в домах, построенных в сеульском район Сочхо и Панбэ в семидесятые и начале восьмидесятых годов. Только в 5 типах квартир из 48 было предусмотрено отдельное помещение для кухни, причем все квартиры, в которых такое помещение существовало, отличались очень большой площадью (не менее 49 пхён или 160 кв.м) и, соответственно, ценой [59].
       Количество спален может колебаться от двух до пяти, но наиболее типичной является квартира с двумя или тремя спальнями. Это небольшие помещения, меблированные достаточно скромно. В некоторых случаях в спальне может находиться кровать, но часто обитатели "апатхы" спят на полу. Неотъемлемой частью квартиры являются балконы и лоджии (обычно остекленные), площадь которых официально включается в общую площадь квартиры. В крупных же и средних квартирах обычно есть так называемая "комната многоцелевого назначения", площадью в 3-5 кв.м, которая используется как кладовка. В соответствии с корейской традицией потолок в "апатхы", как и в других корейских жилищах, очень низкий, не выше 2,2 м.
       Во многих, если не в большинстве "апатхы", которые строились до начала 1980-х гг., вход в каждую квартиру был отдельный, с опоясывающей весь дом галереи-балкона. Войдя в подъезд, посетитель или владелец такого дома поднимался на лифте на нужный этаж, потом выходил на этот балкон и по нему проходил до входа в квартиру. Подобная планировка позволяла в свое время разрушить тот психологический барьер, который стоял перед обитателями первых "апатхы", создать иллюзию привычного дома с отдельным входом. В последнее время, однако, подобная планировка начала постепенно исчезать, заменяясь на более привычную для нас, при которой вход в квартиру устроен с лестничной клетки. Это, по-видимому, отражает нарастающее в корейском обществе стремление к большой закрытости личной жизни, к тому, что англичане (да и сами корейцы) называют privacy.
      
       "ЁНРИП", "БИЛЛЫ", МНОГОКВАРТИРНЫЕ ДОМА
       Дома, которые корейцы обычно называют "ёнрип", по своей внутренней планировке, да и по внешнему виду, чрезвычайно походят на "апатхы", хотя и существенно скромнее последних. Исторически "ёнрип" восходят к американским "row houses" или"town houses", однако между ними и их прототипом существует немалое отличие. Американские "row houses" представляют из себя невысокие, в два- три этажа, дома, в которых каждая квартира расположена на нескольких уровнях и имеет отдельный вход с улицы, так что они являются как бы совокупностью индивидуальных домов, объединенных под одной крышей. Корейские же "ёнрип", хотя их название и напоминает об их генезисе (означает оно "в ряд стоящие", "вместе поставленные"), по планировке ничем не отличаются от "апатхы": в каждом "ёнрип" есть несколько подъездов и лестничные клетки, с которых и можно войти в квартиры, расположенные на одном уровне.
       Собственно говоря, "ёнрип" - это как бы неполноценный "апатхы", но, в то же самое время, между этими двумя типами жилых построек существует четкая и всеми осознаваемая грань, более того - разрыв, который почти не заполнен какими-либо промежуточными, переходными формами. Впрочем, юридически "ёнрип", в котором более 20 квартир, приравнивается к "апатхы". Строят "ёнрип", в отличие от несравненно более крупномасштабных и, следовательно, дорогих "апатхы", небольшие фирмы, причем качество строительства, как принято думать, не является слишком уж высоким.
       "Ёнрип" начали строить в 1970-е гг., когда в стране были сданы в эксплуатацию первые "апатхы", которые довольно быстро стали самым престижным видом жилья, что и породило спрос на их более дешевый вариант. Современные "ёнрип" появились на свет как упрощенный вариант "апатхы", как их заменитель для бедных или, скорее, недостаточно богатых. "Ёнрип" считаются менее престижным, чем "апатхы", вариантом жилья, а количество тех, кто желал бы жить в них, остается очень небольшим (в 1992 - 1,8% против 34,2% желающих жить в "апатхы") [366, с.212; 143, c.185].
       Планировка "ёнрип" в целом такая же, как и "апатхы", но средняя площадь квартиры там заметно меньше. В зданиях этого типа не больше 4 этажей, они существенно хуже охраняется и, хотя ограда и существует, но различных официальных и неофициальных выходов на территорию микрорайона имеется обычно немало. В "ёнрип" нет подземных автомобильных стоянок, да и вообще все прилегающая к ним территория обустроена существенно проще и примитивнее. "Ёнрип", как и "апатхы", тоже организованы в микрорайоны, но эти микрорайоны обычно невелики и состоят из четырех-шести, редко - десяти зданий. Нет, как правило, в таком микрорайоне и общей для всех домов котельной, так что большинство квартир имеют собственную автономную систему отопления.
       Своего рода "подвидом" "ёнрип" является "билла" (от англ. villa). "Биллой" принято называть очень дорогие и комфортабельные "ёнрип" с квартирами большой площади. В отличие от обычных "ёнрип", "билла" - это дома для богатых и, порою, очень богатых людей, котируются они даже выше, чем "апатхы", так что и располагаются они соответственно - в самых престижных районах Сеула и других крупных городов. Тем не менее, юридически дома этого типа приравнены к "ёнрип".
       Другим "подвидом" "ёнрип" является многосемейный дом - тип жилья, появившийся лишь в недавние годы. Строго говоря, провести совсем уж четкую грань между "ёнрип" и "многосемейным домом" едва ли возможно. Многосемейный дом представляет из себя небольшое здание, в части которого владельцы живут сами, а другая часть с самого начала предназначена для сдачи в аренду. Обычно в таком доме 2-4 этажа и 2-5 квартир (не считая хозяйской). Стоят такие дома еще дешевле, чем "ёнрип", площадь квартир в них невелика, оборудование там тоже похуже, хотя, впрочем, вполне удобно (сам автор прожил в таком доме полтора года и был более чем доволен своим жильем).
      
       ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ДОМА
       Индивидуальная застройка в современной Корее имеет большое распространение, и большинство жителей страны по-прежнему живет в индивидуальных домах. Архитектура современного корейского индивидуального дома варьируется чрезвычайно широко. Двумя крайними полюсами является традиционный корейский крестьянский дом - 2-3-х комнатный, глинобитно-деревянный, отапливаемый углем или даже деревом с помощью ондоля, под черепичной крышей, и вилла американского образца, практически неотличимая от своих собратьев из Калифорнии или Индианы. Подавляющее большинство корейских домов находится где-то посередине между этими двумя полюсами. В целом индивидуальные малоэтажные дома в Корее принято делить на две группы: дома традиционного типа, архитектура и планировка которых выдержаны в соответствии со старыми традициями (кор. ханъок {*52}), и дома европейского типа (кор. янъок {*53}). При этом сельские и городские индивидуальные дома по своей архитектуре весьма мало отличаются друг от друга.
       Большинство представителей городских средних слоев живет в домах европейского типа. Надо подчеркнуть, что различие между европейскими и традиционными корейскими домами носит конструктивный, а не декоративный характер. Какую бы причудливую крышу, какой бы декор не имел тот или иной дом, если у него есть несущие каменные или кирпичные стены, то он считается европейским. И напротив, дом с несущей конструкцией из деревянных балок, сооруженной в соответствии с корейскими архитектурными традициями, будет всегда считаться корейским, как бы он не выглядел снаружи. Во многих корейских домах западного типа, однако, остались кое-какие традиционные черты. По своей планировке они, в целом, более или менее соответствуют американским стандартам, однако их интерьер, декор и целый ряд конструктивных особенностей продиктованы корейскими архитектурными традициями. В этих домах, как правило, все или часть помещений отапливается ондолем (старинная система отопления, предусматривающая нагрев пола с помощью проложенных под ним дымоходов, в России более известная под ее китайским названием "кан"). Меблировка, в соответствии с корейской традицией, достаточно скудна и характеризуется преобладанием низкой мебели. Окна и некоторые внутренние двери выполнены сдвигающимися. В то же самое время общая планировка такого дома, как уже говорилось, более или менее соответствует американской традиции. Впрочем, влияние было взаимным и немногочисленные дома традиционного типа тоже приобрели некоторые черты, ранее считавшиеся принадлежностью исключительно "заморских домов". В частности, в них появились ванные, которых в традиционном корейском доме не было.
       Первый дом западного типа в Корее был построен в 1884 г., но вплоть до 1910 г. такие здания строились исключительно иностранцами и для иностранцев [144, с.99]. Первые попытки сооружать целые районы одноэтажных жилых домов западного типа были предприняты около 1941 г. [144, с.101], а активное строительство таких домов началось только после войны. Правда, еще в конце прошлого века в среде корейской элиты возникла мода устраивать в доме несколько комнат, обставленных в европейском вкусе, хотя едва ли следует объяснять, что в подавляющем большинстве случаев этот "европейский" вкус имел с оригиналом столько же общего, сколько "китайский" стиль европейских гостиных XVIII столетия с реальным бытом Поднебесной Империи. Дома европейского или, точнее, американского, типа в больших количествах стали появляться в корейских городах только в конце пятидесятых годов. Способствовали этому, по словам моих информаторов, в первую очередь два явления - мода на все американское (именно в это время американская культура становится в Корее референтной), и изменение цен на строительные материалы. Необходимое для традиционной архитектуры дерево тогда резко подорожало, так как в начале шестидесятых сведение лесов достигло своего апогея (остановить этот процесс удалось только правительству Пак Чжон Хи, причем весьма крутыми мерами), в то время как кирпич и цемент, наоборот, подешевели. В результате дома традиционного корейского типа в настоящее время стали в Сеуле и других крупных городах редкостью. В то же время для небольших городов в провинции традиционный корейский дом, порою, причем, выглядящий весьма непрезентабельно, по-прежнему достаточно типичен. В столице, правда, осталось еще несколько районов традиционных жилых домов, самый известный из которых расположен близ королевского дворца Чандоккун. Район этот объявлен памятником архитектуры, и находящиеся там здания (в основном жилые дома конца прошлого столетия) там запрещено сносить и перестраивать. Это положение вызывает немалое неудовольствие местных жителей, так как по узким проездам не проходит ни одна машина, да и содержание домов традиционного типа стало сейчас делом накладным: мало квалифицированных плотников, которые в состоянии произвести ремонт такого дома, и немногие оставшиеся мастера берут за работу большие деньги.
       Для районов индивидуальных домов характерна чрезвычайно высокая плотность застройки, причем какие-либо территории общественного значения (детские игровые площадки, скверики и т.п.) практически отсутствуют. Нет там и зелени, так что в этом смысле районы индивидуальной застройки уступают даже "апатхы" и "ёнрип". Немногочисленные деревья и кусты располагаются лишь внутри самих участков, однако чрезвычайная дороговизна земли в крупных городах приводит к тому, что большинство владельцев обычно не могут позволить себе роскоши использовать принадлежащую им землю под садик или огород, так что дом занимает, как правило, около половины общей площади участка. Если принять во внимание, что необходимо оставить место для автомобиля и для одной-двух хозяйственных построек, то ясно, почему лишь некоторые владельцы индивидуальных домов могут похвастаться тем, что у них во дворе растет хотя бы несколько деревьев. В небольших провинциальных городах дела, разумеется, обстоят существенно лучше, и дешевизна земли (по крайней мере, относительная, по сравнению с центральными районами Сеула) делает там возможным устройство во дворах домов индивидуальных садиков, хотя и очень небольших.
       Большинство индивидуальных домов, предназначающихся исключительно для жилья, окружено высоким глухим забором, который надежно отделяет их жилое пространство от внешнего мира. Однако некоторые из индивидуальных домов строятся так, чтобы их фасады выходили непосредственно на улицу, и никакой изгородью не отделяются. Владельцы этих домов рассчитывают получить дополнительную прибыль за счет сдачи первых этажей под магазины, рестораны или учреждения. Во многих случаях магазин или ресторан внизу может принадлежать семье домовладельца, которая сама живет на втором или третьем этаже, но нередко дома строят специально таким образом, чтобы в перспективе иметь возможность сдавать их первые этажи и получать дополнительный доход. Обычно так поступают застройщики победнее, в то время как в богатых районах зачастую можно пройти несколько сот метров и не увидеть ни одного магазина или ресторана: жители этих районов предпочитают покой и тишину дополнительному доходу, мизерному с их точки зрения.
       Крыши сеульских домов обычно плоские и поэтому активно используются их обитателями. На крышах устраиваются небольшие склады, там хранят продукты, сушат белье, а временами даже разбивают маленькие садики (при этом, деревья и кусты находятся, разумеется, в кадках).
      
       ИНТЕРЬЕР И ОБОРУДОВАНИЕ КОРЕЙСКОГО ДОМА
       ИНТЕРЬЕР И МЕБЕЛЬ
       Меблировка в корейских домах в целом достаточно скромная, хотя, скажем, в "апатхы" или "биллах" она в целом более роскошная, чем в домах других типов (хотя бы потому, что живут там достаточно зажиточные люди). Как правило, меблировка состоит из обеденного стола и стульев, нескольких шкафов, а также кухонного оборудования, как обычного для любой развитой страны - газовой или, много реже, электрической плиты, холодильника, микроволновой печи, так и специфически корейского - рисоварки, контейнера для хранения сухого риса и пр. В некоторых случаях в холле может быть диван, кресла или иная мягкая мебель европейского типа, но часто вся мебель для сидения исчерпывается теми стульями, что находятся около обеденного стола (в домах победнее ни этих стульев, ни самого стола может и вовсе не быть). Кроме этого, в корейском доме в большинстве случаев есть автономная система отопления и связанное с ней довольно сложное и громоздкое оборудование, эксплуатация которого требует от хозяев определенного опыта и усилий - факт, не очень понятный российским горожанам, которые привыкли к тому, что наличие (или отсутствие) горячей воды и отопления в их домах зависит от каких весьма далеких и едва ли ощутимых инстанций.
       Меблировка современного корейского дома во многом определяется тем, какой в нем существует тип отопления - традиционный (теплый пол - ондоль) или современный - с помощью водяных или паровых радиаторов. Естественно, что интерьер сравнительно немногочисленных жилищ второго типа, как правило, менее традиционен. Как и в старые времена, в современном корейском доме мебели довольно мало и основная жизнь его обитателей протекает на полу.
       Для подавляющего большинства современных городских жилищ характерен смешанный, эклектический интерьер - обстоятельство, которое вызывает сожаление специалистов по дизайну (см., напр, [229]), но вполне понятно по сути. Мебель европейского или, скорее, полуевропейского типа сочетается там с традиционной корейской. Дом, меблированный в чисто корейском стиле - сейчас редкость. Чисто западная меблировка встречается много чаще, но даже в самых вестернизированных домах многие из предметов обстановки все-таки обладают некоторыми специфически корейскими чертами.
       Семья обычно обедает, сидя за столом на высоких стульях европейского образца, но большую часть времени жители дома проводят на полу. Особенно редко диваны или кресла можно увидеть в домах с отапливаемым полом. Привычка сидеть на полу привела к тому, что для меблировки корейского дома характерны низкие деревянные столики высотой 30-60 см. Иногда они изготовляются из дорогих сортов дерева, украшаются перламутром и инкрустацией и играют чисто декоративную роль, служа, например, подставкой для вазы. Однако, чаще эти столики являются вполне функциональными: за ними читают или пишут, сидя на полу, на этих столиках хозяйка расставляет закуску, фрукты или напитки для гостей до или после торжественного обеда. Порою, в соответствии с традицией, столики эти играют как бы роль подносов на ножках. Хозяйка, заранее приготовив еду на кухне, расставляет блюда на столике и несет его в большую комнату, где ее с нетерпением ждут более или менее голодные домочадцы.
       Корейцы обычно сидят не прямо на обогреваемом в зимнее время полу-ондоле, а на больших (примерно 70х70 см), тонких и довольно жестких подушках, которые кладутся на теплый пол (подушки эти называют "пансок" {*54}). Эта привычка имеет сугубо функциональное объяснение: во-первых, на такой подушке мягче, чем на полу, а, во-вторых, зимой ондоль нагревается до весьма значительной температуры, и сидеть на нем попросту не очень приятно.
       Корейцы обычно сидят на полу, сложив ноги "по-турецки" и положив ладони рук на колени. Женщины при этом теоретически должны находиться справа от старшего, а мужчины - слева, хотя в повседневной практике это правило не соблюдается. В официальной обстановке корейцы принимают подчеркнуто напряженную позу и находятся в ней до тех пор, пока старший не разрешит всем "садиться поудобнее". Только после этого можно откинуться назад, опереться на стул или стену, или просто сесть, скрестив ноги перед собой.
       Стулья и кресла проникли в Корее из Китая еще до прихода к власти династии Ли. Однако в традиционном повседневном быту старой Кореи особого распространения они не получили, оставаясь вместе с письменными столами принадлежностями кабинетов, которые оборудовались, обычно, на китайский лад. По большому счету эта ситуация сохраняется и поныне. Корейцы сидят на стуле на работе, или в тех случаях, когда пишут или работают за компьютером, но в дома они предпочитают располагаться на полу. Впрочем, в семьях среднего класса в последние десятилетия распространилась привычка обедать, сидя за высоким столом европейского типа на стульях.
       В большинстве современных корейских домов можно увидеть мебель как традиционного, так и западного типа. Последняя, пожалуй, преобладает (по крайней мере, в домах горожан среднего достатка), но и она зачастую не может быть названа европейской в точном смысле этого слова, так как в ее оформлении чувствуется очень сильное влияние корейских традиций. Пожалуй, в силу этого уместно было бы сказать несколько слов о мебели старой Кореи.
       Традиционная корейская мебель изготовлялась из дерева и обильно украшалась металлическими (чаще всего - латунными) деталями. Для нее также было характерно обилие мелких металлических деталей, которые выполняли как конструктивную, так и декоративную роль. В XVIII-XIX веках в мебельном деле особенно широко применялась латунь, вообще очень распространенная в быту зажиточных корейских семей той эпохи, однако не редкостью было встретить и мебель, детали которой изготовлялись из меди, бронзы, железа или олова. Из металла делали ручки, замки и украшения замочных скважин, а также очень типичные для старой корейской мебели накладки на углы.
       Кроме металлических накладок, для украшения мебели также время от времени использовались резьба и инкрустация костью и перламутром. Перламутровая инкрустация, в современной Южной Корее получившая большое распространение, в старые времена была очень дорога и в силу этого доступна только представителям зажиточных слоев. Для декоративной резьбы и отделки перламутром часто использовались символические композиции, не редкость была и мебель (особенно кабинетная), украшенная вырезанными каллиграфическими надписями. Среди самых излюбленных корейскими мебельщиками мотивов были изображения 10 предметов, каждый из которых символизировал долголетие (кор. "сипчжанъ-сэнъ" {*55}). К ним относились солнце, луна, речной поток, облака, сосна, бамбук, черепаха, журавль, олень и мифическое растение "пуллочхо" (трава вечной молодости). {ПРИМЕЧАНИЕ: Впрочем, существовал и другой, несколько отличный, список десяти символов долголетия - солнце, камень, вода, облако, сосна, бамбук, растение "пуллочхо", черепаха, журавль, гора.} Из этих предметов чаще всего в отделке мебели встречались изображения оленя, сосны и журавля.
       Мебель, предназначавшаяся для хранения одежды, делилась на ряд категорий, из которых стоит упомянуть только самые распространенные: многоуровневые шкафы "чжан", шкафы "ыйгоричжанъ", сундуки "нонъ" и сундуки для постельных принадлежностей "пантачжи". Наиболее близкими по своей конструкции к привычным нам типам мебели были шкафы "ыйгоричжанъ" {*56}, которые представляли из себя высокие, примерно в человеческий рост, двухстворчатые шкафы, внутри которых одежда хранилась в висячем положении, на плечиках. В старой Корее этот тип мебели использовался для долговременного хранения тех типов одежды, надобность в которых в данное время года отсутствовала.
       Сундуки "нонъ" {*57} обычно устанавливались один на другой в два или три ряда. Это было возможным из-за того, что открывалась у них не верхняя крышка, а специальные створки, располагавшиеся на их передней стенке. Сундуки "пантачжи" {*58}, в современных домах ставшие большой редкостью, использовались в первую очередь для хранения постельных принадлежностей, которые в корейских домах убираются на день. Характерной особенностью этих сундуков было то, что верхняя часть передней стенки у них откидывалась и служила дверцей.
       Корейцы ели, работали и писали, сидя на полу, поэтому и письменные, и обеденные столы были низкими, высотой всего лишь около 30 см. В богатых домах во время трапезы каждый сидел за своим небольшим обеденным столиком "собан" {*59}. Существовало множество типов таких столиков, отличающихся как видом, так и назначением (современные южнокорейские историки мебели насчитывают 60 видов "собан"). Столики эти чаще всего были прямоугольной формы, на четырех ножках, хотя нередко встречались и иные формы. "Собан" играл и роль сервировочного подноса, его частично накрывали уже на кухне, а потом уже приносили в комнату.
       Комоды для хранения документов "мунгап" {*60} представляли из себя род низкой кабинетной мебели, высота их обычно составляла 25-35 см, что позволяло использовать их верхнюю поверхность в качестве письменного стола и работать за ними, сидя непосредственно на полу. В своем простейшем варианте "мунгап" представлял из себя невысокий шкаф с расположенными в ряд 1-3 вертикальными секциями, каждая из которых имела двух- или, реже, одностворчатую дверь, более же сложные виды этой мебели характеризовались наличием также многочисленных выдвижных ящиков, а также закрытых и открытых отделений самой разной формы и размера.
       Корейские этажерки "тхакчжа" {*61} часто (но не всегда) были квадратными в плане и отличались значительной, около 160-180 см. В большинстве этажерок невысокая нижняя секция, использовавшаяся для хранения документов, была закрытой, а над ней находились открытые полки, число которых могло колебаться от одной до пяти. Книжные шкафы "чхэкчжанъ" {*62} напоминали вертикальные шкафы для одежды и представляли из себя высокие сооружения с двумя деревянными створками, хотя встречались и шкафы с несколькими вертикальными секциями, каждая из которых имела отдельную пару створок.
       Те стремительные изменения в повседневной жизни Кореи, что начались на рубеже XIX и XX веков в результате проникновения в страну западных культурных и бытовых норм, разумеется, не оставили в стороне и корейскую мебель. Однако и поныне в интерьере современных южнокорейских жилых домов чувствуется немалое влияние традиций, и почти все традиционные виды мебели сохранились до наших дней, хотя степень популярности тех или иных типов мебели существенно изменилась. Под европейским влиянием преобладающим типом мебели для одежды стали двух- и одностворчатые шкафы, которые в старые времена были не очень распространены, в то время как сундуки типов "нонъ" и "пантачжи", обычные для любого жилого дома эпохи Ли, почти исчезли из употребления. Почти неизвестны сейчас и низкие письменные столы старого типа, ибо корейцы пишут и читают в основном за европейскими высокими письменными столами, сидя на стульях или креслах, а вот традиционный комод для бумаг "мунгап" и поныне встречается очень часто. Сохранили былую популярность и этажерки, форма которых со времен династии Ли практически не изменилась.
       СЛАЙД 108 Традиционные приемы украшения мебели - резьба, инкрустация костью и перламутром - также сохранились до наших дней, причем перламутровая инкрустация, оставаясь довольно дорогой, стала все -таки сравнительно доступной и пользуется особой популярностью. Интересно, что традиционными орнаментами сейчас украшают не только те типы мебели, что сохранились с давних времен, но и те, что пришли с Запада в последние десятилетия, например, высокие письменные или обеденные столы или секционные гарнитуры ("стенки").
       Большинство корейцев по-прежнему спит на полу, хотя кровать европейского типа в последние годы становится все более популярной, особенно среди городской молодежи. По данным импровизированного опроса, проведенного автором среди студентов университета Чунан, поклонники европейской кровати и традиционной корейской постели среди студенчества распределились примерно поровну. В то же время, статистическое исследование, организованное в 1991 г. в Сеуле, показало, что на кроватях спят всего лишь 12,5% жителей корейской столицы [282, с. 4]. По-видимому, однако, эти две цифры не очень противоречат друг другу, ибо опрос проводился среди горожан среднего возраста, а студенты университета Чунан - в основном молодые люди из весьма обеспеченных семей. Среди молодежи и обеспеченных слоев популярность кровати существенно выше.
       СЛАЙД 18 Традиционная корейская постель в ее современном варианте состоит из тонкого жесткого одеяла (чаще всего, стеганого), на который кладется своего рода матрас/простыня - ё {*63}, тоже очень тонкий и весьма жесткий, по крайней мере, с точки зрения европейца. В некоторых случаях одеяла-подкладки может не быть, и матрас стелется прямо на пол. Поскольку стирать толстый ё довольно трудно, то делают это редко, несколько раз в год. Поэтому в последние десятилетия в некоторых зажиточных городских семьях из соображений гигиены на ё стали класть еще и простыню, края которой обычно пришиваются к ё. Впрочем, использование простыни - явно западное влияние и в подавляющем большинстве домов обходятся без нее. Спальный набор добавляется одеялом - ибуль {*64}. Подобно простыням, в последнее время получили некоторое распространение и пододеяльники, однако большинство корейцев по-прежнему обходится без них, вполне удовлетворяясь тем, что раз в несколько недель стирает одеяло. Кроме этого, в традиционный спальный набор входит и жесткая подушка прямоугольной или цилиндрической формы, набитая опилками или песком.
       Стены домов, даже самых бедных, оклеены обоями. Кроме этого, в Корее принято клеить обои и на потолок жилых комнат. Обычно для этого используются обои такого же рисунка как и те, которыми оклеены стены. Эта привычка восходит к традициям, существовавшим еще в эпоху династии Ли, когда стены и потолок комнаты было принято оклеивать бумагой. Освещаются комнаты, естественно, электрическими светильниками разных видов, причем весьма популярны лампы дневного света, которыми оснащается большинство квартир, построенных в последние годы (лампа накаливания в городах стала редкостью). Надо сказать, что корейцы весьма плохо относятся к европейской и русской привычке создавать ощущение "уюта и камерности" за счет полумрака и широкого использования настольных или настенных ламп, предпочитая освещать свои дома по возможности ярко. Относится это и к помещениям общественного назначения, и не случайно из всех корейских ресторанов полумрак можно встретить только в тех, которые специализируются на западной кухне и в своем дизайне стремятся следовать евро-американским образцам.
       Книг в корейских домах сравнительно мало. Обычно они находятся на специальных этажерках, хотя у представителей интеллигенции или просто любителей книг не редкость и настоящие книжные шкафы. В то же самое время разнообразная звукозаписывающая аппаратура, наборы пластинок, магнитофонных кассет и лазерных компакт-дисков есть практически в каждом доме, особенно в таком, где живут молодые люди. Исключительная музыкальность корейцев, их любовь к пению неоднократно отмечались многими наблюдателями. Оказала она свое влияние, конечно, и на повседневный домашний уклад: слушание музыки - один из любимых видов времяпрепровождения, особенно среди людей молодых или относящихся к средним или высшим слоям.
       На стенах квартиры зажиточного горожанина могут висеть и картины, чаще всего в традиционном стиле, иди же образцы каллиграфии. Европейская живопись (обычно - масляная) популярна, в целом, лишь среди представителей наиболее элитарных слоев, в то время как лавки-мастерские художников, работающих в традиционном стиле, часто встречаются в корейских городах. В христианских домах, число которых все более и более увеличивается, на стенах можно увидеть и иконы или, чаще, переписанные каллиграфическим почерком цитаты из Священного писания на корейском или древнекитайском языке. Наконец, еще одним видов украшений в корейских домах является традиционная вышивка шелком, отличающаяся исключительной тонкостью работы. Вышивание - обязательный предмет в корейских женских школах, и вышивки, обычно представляющие из себя вариации на темы традиционной живописи, есть почти в любом доме.
       На столе или полках шкафов обычно стоят семейные фотографии в рамочках - иногда простых деревянных, но чаще выполненных в этаком стиле псевдорококо. Много и цветов. В отличие от Японии, в традиционной Корее искусство составления букета, хотя и существовало, но не получило особого развития, поэтому сейчас букеты, как правило, аранжируют в европейском духе. Однако любовь к цветам у корейцев от этого не уменьшается, и в любом доме среднего достатка всегда есть и горшки с комнатными растениями, и вазы с цветами.
       Другим элементом корейского интерьера, играющим отчасти декоративный, а отчасти - прикладной характер, являются складные ширмы разных типов. Ширмы бывают либо тканевыми, либо бумажными, и украшаются вышивкой, живописью и каллиграфией. Высота их обычно колеблется от 60 см до 180 см, но иногда можно увидеть и совсем маленькие декоративные ширмочки, которые устанавливают на письменные столы в качестве украшения. Используют ширмы для того, чтобы отгородить какую-либо часть помещения, визуально разделить внутреннее пространство интерьера на несколько объемов. С давних времен существовала весьма разнообразная классификация ширм в зависимости от их размера или от рисунка. В старой Корее каждый тип ширм использовался в определенных помещениях. Так, ширмы с рисунками на темы древнекитайских бронзовых изделий или книг ставились в кабинетах, ширмы с изображениями детей и детских игр было принято расставлять у изголовья женщины, которая не рожала сыновей (считалось, что разглядывание такой ширмы вызовет соответствующие сны, а они, в свою очередь, будут способствовать благополучному зачатию и родам), а в комнате престарелых родителей дети ставили ширму с "десятью символами долголетия". Сейчас эти традиции уходят в прошлое, да и сами ширмы встречаются существенно реже, но все-таки они остаются важным элементом интерьера во многих корейских домах, особенно зажиточных.
       Кроме этого, иногда в домах можно увидеть специфическое украшение - сусок ("камень долголетия"{*65}) - живописной формы кусок скалы или природного камня, обычно довольно большого размера - высотой от 20 до 40 см, на деревянной подставке. Подобные украшения часто встречались в традиционных дальневосточных садах и парках (знаменитые "сады камней"), но в Корее они довольно часты и в интерьере обычных жилых домов. В некоторых домах есть и карликовые деревья, выращенные в соответствии с традициями дальневосточного искусства, которое у в России обычно почему-то считают японским и называют словом "бонсай". В Корею умение выращивать карликовые деревья, равно как и название этого искусства (корейское чтение соответствующих китайских иероглифов - "пунчжэ" {*66}) проникло из Китая в глубокой древности (видимо, еще в период Трех Государств) и получило большое распространение при Корё [99, с.61]. Наконец, если не в большинстве, то в очень многих городских домах есть и аквариумы с декоративными рыбками.
       Окна корейского дома, как правило, не отворяются, а сдвигаются в сторону по специальным направляющим. В подавляющем большинстве современных домов окна тройные, рамы изготовляются из металла или, реже, дерева. В первую раму вставлена мелкая металлическая сетка, которая предохраняет обитателей дома от проникновения столь многочисленных в Корее в летнюю пору насекомых. Во второй раме установлено собственно оконное стекло. В третьей же обычно находится матовое стекло, которое оберегает внутренность дома от излишне любопытных взглядов посторонних: нелишняя предосторожность, если вспомнить, насколько близко стоят друг к другу корейские дома. В традиционном корейском доме все двери также были сдвигающимися, однако в настоящее время эта практика ушла в прошлое и большинство дверей имеет вполне европейский вид. Входные двери почти всегда изготовляются из металла и обычно оснащаются "глазком" или, в богатых домах, телекамерой. Внутренние двери, ведущие из одной комнаты в другую, в большинстве случаев деревянные, филенчатые, с металлическими ручками, зачастую украшенные несложной орнаментальной резьбой. Впрочем, и традиционные сдвигающиеся двери можно увидеть внутри корейского дома очень часто.
       Любопытно, однако, что чем дороже и с большими претензиями на солидность устроено то или иное заведение (ресторан, магазин, ремонтная мастерская), тем меньше шансов встретить там раздвижные входные двери традиционного образца. Распахивающиеся (а еще лучше - самораздвигающиеся, на фотоэлементах) двери стали как бы престижной деталью архитектурного оформления, и, похоже, через одно-два десятилетия традиционные двери навсегда уйдут в прошлое вместе с последними мелкими лавочками и мастерскими, да и вообще постройками старого корейского типа.
       Характерной чертой корейского жилого дома является его исключительная чистота. При входе в дом корейцы снимают обувь и по помещению ходят босиком, в одних носках. На полу едят и пьют, спят и работают, поэтому корейские хозяйки поддерживают пол едва ли не в стерильном состоянии. Характерной чертой любого корейского жилища является небольшая выемка в полу около двери, которая предназначена для обуви хозяев и гостей. В домах разных типов эта выемка может быть оформлена по разному, однако она присутствует обязательно. Она заменила существовавшую перед входом в традиционный корейский дом небольшую террасу, на которой жильцы и гости должны быть оставлять свою обувь.
       Уборку корейские хозяйки проводят с помощью тряпки и, иногда, специфической швабры. Корейская швабра напоминает так называемую "морскую швабру", которой на флоте пользуются для драйки палуб, и представляет из себя деревянную Т-образную раму, к перпендикулярной короткой перекладине которой прикреплено большое количество кусков толстой пеньковой веревки. Впрочем, такая швабра чаще применяется при уборке нежилых помещений, а дома большинство хозяек предпочитает действовать по старинке, руками и мокрой тряпкой. Молодежь начинает привыкать к швабре западного образца, на которую наматывается тряпка. Наконец, в самых богатых домах появились и портативные поломоечные машины. Любопытно, что при уборке пылесос применяют сравнительно мало, используя его, преимущественно, для чистки мягкой мебели и ковров или для предварительного удаления пыли (пылесосом пользуются 31% хозяек [92, с.78]).
       СЛАЙД 44 Корейских горожан трудно назвать большими любителями домашних животных. В любом сельском доме есть собака, а в некоторых - и кошка, в то время как в городе эти животные встречаются довольно редко. По данным опросов, в 1993 г. в 73% сеульских домов не было никаких домашних животных [319, с.176]. В большинстве тех домов, где животные все-таки имелись, они были представлены аквариумными рыбками. Аквариумы можно увидеть во многих корейских домах среднего достатка, а у зажиточных людей они являются едва ли не обязательной частью интерьера. Хватает в Корее и зоомагазинов, в которых продаются преимущественно аквариумные рыбки и самое разнообразное оборудование, необходимое для их содержания: от хитроумных устройств для насыщения воды кислородом до аквариумов любых размеров и форм.
       Другие домашние животные в городах остаются редкостью. Хотя представления о том, что корейский интерес к собачкам носит исключительно гастрономический характер, и являются крайним преувеличением, но до недавнего времени особых сантиментов в отношении этих "четвероногих друзей" не наблюдалось. В последние годы, однако, среди кореянок появилась привычка держать у себя дома небольших комнатных собачек, которых они, отправляясь на прогулку, очень часто носят с собой на руках. Изредка у дверей корейских домов можно увидеть и котов, однако, эти животные в Сеуле лишены возможности "гулять сами по себе". На свободу их не отпускают и максимум того, на что они могут рассчитывать - это посидеть немного у дверей на длинной цепочке-поводке.
      
       САНИТАРНО-ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБОРУДОВАНИЕ И ДОМАШНЯЯ УТВАРЬ
       Разумеется, практически все городские дома имеют водопровод, хотя качество воды в нем и оставляет желать лучшего из-за нехватки очистных сооружений. Водопровод стал обязательной принадлежностью корейского городского дома только в 1970-е гг., до этого дома с водоснабжением были редкостью, и воду жители набирали в уличных водопроводных колонках. В те времена существовала даже специальная профессия - торговец водой (кор. мульчанъса {*67}). Эти люди зарабатывали на жизнь тем, что носили воду от колонок в дома побогаче, жители которых предпочитали заплатить немного денег, но не таскаться самим по улице с тяжелыми ведрами и кувшинами. Первые упоминания о торговцах водой относятся к самому началу XIX века, но не исключено, что существовали они и в гораздо более ранние времена [88, с.93]. В первые послевоенные годы многие торговцы водой были беженцами из Северной Кореи, которые не имели ни крыши над головой, ни каких- либо средств к существованию и представляли собой тогда, в нищие пятидесятые, одну из самых обездоленных групп корейского населения в нищие пятидесятые. Однако эти времена остались в прошлом, и сейчас водопроводный кран, равно как и душ - неизменные атрибуты любого городского дома.
       Санузел в современных корейских домах совмещенный, хотя, как показало проведенное в конце восьмидесятых годов обследование, 70,3% сеульцев предпочитали бы, чтобы он был раздельным [328, с.81]. В "апатхы", даже не очень дорогих, санузла, как правило, два: один - основной, двери которого выходят в большую комнату, и второй - маленький, примыкающий к одной из спален (ванны в нем обычно нет, только душ, раковина и унитаз). Санузлы в индивидуальных жилых домах с конца шестидесятых годов стали оборудоваться по тому же образцу, что и в "апатхы" [72, с.9-11].
       В отличие от своих соседей-японцев, корейцы не являются особо большими любителями ванн. В старой Корее специальные помещения для мытья отсутствовали, и люди мылись в деревянных бадьях и бочках. Когда в середине XV века один из богатых вельмож построил себе роскошный дом, в котором было даже две специальные ванные комнаты, этот факт был с удивлением и неодобрением отмечен современниками, которые увидели в подобном новшестве бессмысленную роскошь [464, 30 ноября 1994].
       Ванна и поныне встречается далеко не во всех небогатых корейских домах (в отличие от душа, получившего в последние десятилетия всеобщее распространение). Санузлы всегда отделываются кафелем, причем в полу имеется сливное отверстие. Это немаловажно, так как в самых непритязательных домах в санузле может не быть не только ванны, но даже и раковины, так что умываться и мыть руки приходится, присев на корточки перед торчащим непосредственно из стены краном. Поскольку, корейцы любят побрязгаться и обычно после мытья вытираются, стоя не в ванной, даже если она есть, а на полу (на этот счет есть специальное исследование [328, с.81]), то пол в ванной комнате часто бывает мокрый. В корейских домах ходят босиком, поэтому у входа в ванную всегда стоят специальные резиновые или пластиковые тапочки.
       До недавнего времени умывались корейцы так же, как и японцы и англиичане: слив в раковине закрывали пробкой, в раковину наливали воду, а потом закрывали кран и приступали к умыванию. Во многих случаях воду наливали не в саму раковину, а в специальный небольшой тазик, который ставили в нее на время умывания. Однако в последнее десятилетие, когда водопровод стал неизбежной принадлежностью любого дома, эти привычки изменились, и корейцы начинают все чаще мыться водой, текущей из крана (то есть так же, как это делают, например, и русские). Последствием этого стало и распространение в 1980-е гг. кранов-смесителей. До этого же каждая раковина оснащалась двумя отдельными кранами - один для холодной, а другой - для горячей воды.
       Такой предмет санитарно-гигиенического оборудования, как унитаз, был принесен в Корею с Запада. Первый смывной туалет появился в Корее в здании первой частной газеты "Токрип синмун", основанной в 1896 г., а первые туалеты непосредственно в домах (а не на дворе) появились после 1941 г. [194, с.187]. Поскольку туалеты стали распространяться в Корее при японцах, то и до настоящего времени в Корее существуют унитазы двух типов: японские, представляющие из себя небольшие корытообразные углубления в полу, и евро-американские, устройство которых, как надеется автор, в принципе хорошо известно читателям (хотя едва ли кто-либо из них видел унитаз на микропроцесорах, с небольшим пультом управления сливом и экраном на жидких кристаллах). Японскими унитазами оборудуется большинство туалетов в индивидуальных жилых домах, равно как и общественные туалеты, хотя во многих из них есть одна или две кабинки, оснащенные "заморскими сидениями". Европейский унитаз является характерной чертой санузлов в "апатхы" и вообще, до некоторой степени, признаком респектабельности жилища. Первые такие унитазы были установлены в микрорайоне Мапхо - первом комплексе "апатхы", который был построен в Корее в начале шестидесятых годов. Поначалу эти устройства вызывали некоторое недоумение владельцев, которые не знали, как ими пользоваться [396, с.13].
       Заметим кстати, что характерной особенностью корейского речевого обихода является почти полное отсутствие привычного для нас табуирования лексики, связанной с туалетом и "естественными потребностями". Во время лекции студентка может не просто попроситься "в туалет", но заодно и сказать преподавателю, с какой именно целью она туда идет, а молодой человек на свидании может пожаловаться своей девушке на внезапно случившийся с ним на понос с той же естественностью, с какой его европейский сверстник упомянул бы о головной боли. Об отсутствии традиционного для западной культуры отношения к туалету как к чему-то ритуально нечистому и, так сказать, "стыдному", свидетельствует и тот факт, что религиозные организации, например, не видят ничего зазорного в том, чтобы вывешивать свои листовки и цитаты из Нового Завета прямо над писсуарами или на дверках туалетных кабинок. С этим, видимо, связано и то, что во многих случаях не существует разделения на мужские и и женские туалеты. В небольшом помещении находится раковина и писсуар, а дальше - одна или две кабинки.
       В большинстве домов в ванной комнате находится и стиральная машина, хотя в некоторых богатых жилищах для нее может предусматриваться и небольшое, 2-3 кв.м., специальное помещение, также отделанное кафелем и оборудованное сливным отверстием в полу. Это помещение (по корейски его называют "сетхаксиль"- стиральная комната) в обязательном порядке наличествует, в частности, в новых "апатхы" большой площади. Производство стиральных машин в Корее было начато только в 1969 г. концерном "Кымсон" ("Gold Star" или "LG"), тем же самым, что 5 годами раньше наладил производство первых корейских холодильников [171a, с.42], однако только в восьбмидесятые годы стиральные машины стали активно входить в корейский повседневный быт. Сравнительная дешевизна автоматических стиральных машин, которые стоят от 400 до 600 тысяч вон, т.е. 40-60% среднемесячной заработной платы, привела к тому, что к 1990 г. они появились почти в каждой семье (в городах ими к тому времени владело 72,0% домохозяйств [366, с. 285]), и изучение корейских способов стирки из области этнографии перешло в область технологии и посему оказалось за рамками данной работы. Если учесть традиционное пристрастие корейских женщин к стирке, вызванное как распространенностью в старые времена одежды белого цвета, так и известной корейской чистоплотностью, то нельзя не признать, что автоматическая стиральная машина во многом изменила быт корейской семьи и дала кореянкам немало свободного времени..
       В современных домах в большинстве случаев применяются электрические утюги. Традиционный корейский утюг представлял из себя нечто вроде небольшой, но массивной чугунной сковородки с деревянной ручкой. В сковородку накладывались тлеющие угли, которые и разогревали утюг. Для более тщательной глажки применялся также и маленький утюжок на длинной ручке, который разогревался в жаровне "хваро" {*68}. В начале нашего века в Корею через Японию попал утюг европейского образца, накаляемый находящимися внутри него углями, а в семидесятые годы ему на смену пришел утюг электрический. Швейная машинка, которая еще лет двадцать назад была непременной принадлежностью корейского дома, в последнее время быстро выходит из повседневного обихода. Кореянки, за исключением некоторых любительниц, почти перестали шить и вязать дома, в этом больше нет необходимости, так как в большинстве семей вполне достаточно денег, чтобы покупать готовую одежду. Во времена японского колониального режима швейная машинка, однако, была символом зажиточности, одним из самых дорогих предметов в корейском доме. В годы войны беженцы, спешно покидая родной дом, брали с собой в первую очередь машинку, и потом, если приходилось уж особо туго, продавали свой "Зингер" (самая распространенная в тогдашней Корее марка) за немалые деньги. В силу своего статусного значения вплоть до начала семидесятых годов машинка была предметом, который охотно покупали корейские семьи. В первые годы экономического чуда количество их быстро росло и достигло пика около 1970 г., когда машинки были у 41,8% семей [92, с.77]. После этого количество их стало быстро снижаться. Объясняется это как развитием индустрии готовой одежды, так и тем, что машинка в эпоху распространения бытовой электроники перестала символизировать процветание семьи.
       Корейские здания как жилого, так и общественного назначения обычно отличаются большим количеством подземных помещений. Не редкость сравнительное небольшое строение, которое, кроме трех-четырех надземных, имеет еще и два-три подземных этажа. В подземных этажах "апатхы" обычно располагаются автостоянки. В подвалах домов попроще находятся магазины, табаны (корейские чайные), рестораны, различные предприятия бытового обслуживания. Подземелья, расположенные под некоторыми зданиями общественного назначения - театрами, гостиницами и т.п. - могут быть огромными и порою насчитывают пять-семь подземных этажей.
       Пол в современных корейских домах покрыт линолеумом. Любопытно, что линолеум этот обычно желтого цвета и по своей фактуре имитирует ту промасленную толстую бумагу, которой традиционно покрывались полы корейских домов. В небольших комнатах поверх линолеума иногда стелют циновки. Корейская техническая мысль в последнее время разработала много конструкций отапливаемого пола (ондоля {*69}), которые могут быть использованы в современных многоэтажных домах и полностью имитируют традиционную систему отопления, конструктивно, однако, не имея с ней ничего общего. Существуют ондоли водяные, паровые, электрические. Эти системы зарекомендовали себя настолько хорошо, что сейчас ими, порою, оснащаются и небольшие одноэтажные дома, в которых технологически легко можно было бы оборудовать "настоящий", то есть традиционной конструкции, ондоль.
       ФОТО 54 В последнее десятилетие неизменной принадлежностью любого корейского жилого дома стал телефон, который еще в конце семидесятых считался исключительной редкостью. История корейской телефонной связи началась с 1896 г., когда первый коммутатор появился в королевском дворце [357, т.19, с.622]. Однако по понятным причинам телефонизация страны шла медленно. В 1980 г. на 100 корейских семей приходилось всего лишь 24,5 телефона [367, с.104]. К концу восьмидесятых найти дом без телефона в городе стало почти невозможно, однако корейские связисты не остановились на достигнутом: они развернули мощную рекламную кампанию под лозунгом "в нашу эпоху каждая семья должна иметь две телефонные линии!" (действительно, две линии удобнее, чем одна, не так ли?). Кампания эта оказалась успешной, и в 1993 г. на каждые 100 семей приходилось 111,1 частных телефонов, то есть почти десятая часть корейских семей имела по два телефона [367, с.104]. Установка телефона в Корее производится бесплатно, вносится лишь денежный залог, который при отказе абонента от дальнейшего пользования номером ему возвращается.
      
       ОТОПЛЕНИЕ, КОНДИЦИОНИРОВАНИЕ
       Жителю крупного российского города, привыкшему к неизменным батареям парового отопления под окнами своей квартиры, человеку, для которого печки и горы дров во дворе ушли в область преданий или воспоминаний далекой юности, трудно понять, какое значение в жизни обычной корейской семьи играет отопление дома. В Корее (стране, заметим, с достаточно холодными зимами!) до единообразия в этом вопросе весьма далеко. Там существуют самые разные обогревательные системы, и то, как именно отапливается тот или иной дом, оказывает немалое влияние на весь уклад жизни его обитателей. Существуют довольно пространные исследования корейских специалистов по семейной психологии, посвященные, скажем, влиянию типа отопления в жилище на степень занятости домохозяйки, а при найме или покупке дома вопрос об установленной там отопительной системе считается одним из важнейших [173, с.60 и сл.].
       До Корейской войны подавляющее большинство городских и все сельские дома отапливались традиционным способом - с помощью ондоля, топливом для которого служило дерево. Ондоль, который русским скорее известен под китайским названием "кан", представлял из себя систему отопления, при которой горячий дым из топки, расположенной на кухне или, если топок было несколько, - с наружной стороны дома, проходил по змеевидному дымоходу под полом жилой комнаты, нагревая его и отапливая помещение. Однако война и быстрое сведение лесов, которое в Корее удалось остановить только в 1960-е гг., привело к тому, что привычное древесное топливо становилось все более и более дефицитным. Поэтому с конца 1950-х гг. получают распространение угольные брикеты - "ёнтхан" {*70}. Появились они еще в конце 1920-х гг., но до войны применялись очень редко. Каждый такой брикет представляет из себя цилиндр стандартных размеров и формы, изготовленный из низкокачественного угольного порошка. Делают "ёнтхан" в примитивных мастерских, чуть ли не прямо на улице, с помощью простейших прессов. Размеры брикетов стандартны: диаметр 15 см, высота 14 см, причем в каждом брикете 22 круглых вертикальных отверстия-канала, которые обеспечивают лучшее его сгорание [385, с.127].
       Брикеты использовали и как топливо для ондолей, и в специальных угольных металлических печках - своего рода буржуйках, которыми отапливались в те времена нежилые помещения. По воспоминаниям корейцев, появление угольных брикетов вызвало своего рода революцию в повседневной жизни корейской семьи и привело к тому, что отопление существенно упростилось. Дело в том, что хворост и дрова сгорают очень быстро, поэтому, чтобы обеспечить в доме более или менее приемлемую температуру, хозяевам приходилось протапливать его несколько раз в день, причем во время топки они не могли отвлечься от возни с ондолем ни на минуту. Угольные же брикеты горят медленно и дают не яркое, но очень жаркое пламя, поэтому, положив такой брикет в топку ондоля, хозяйка могла уйти на несколько часов и быть совершенно спокойной и уверенной в том, что за время ее отсутствия температура в доме останется вполне приемлемой [370, с.232]. Впрочем, понятие "приемлемая температура" - вещь относительная: большинство пожилых корейцев вспоминают, что во времена их юности в корейских домах царил по нынешним меркам страшный холод. Нынешняя привычка поддерживать в жилых помещениях очень и очень высокую температуру (+23), которая порою раздражает иностранцев в Корее, появилась сравнительно недавно. Вплоть до 1970-х гг. жарко натопленный дом был привилегией, доступной очень и очень немногим представителем обеспеченных слоев.
       Однако угольные брикеты, при всех своих удобствах, страдали немаловажным недостатком: они были небезопасны в обращении. В том случае, если плиты пола были плохо пригнаны друг к другу, а стыки между ними недостаточно тщательно герметизированы, в помещение проникал угарный газ, что вело к частым отравлениям. Поэтому пособия для живущих в Корее иностранцев в те времена постоянно напоминали о необходимости держать ночью окно открытым и тщательно проветривать комнату [51, с.127; 21, с.23].
       Следующий шаг в развитии отопительных систем в Корее был сделан на рубеже 1960-х и 1970-х годов, когда в стране появились и быстро получили распространение угольные миникотельные, которые легко можно было установить в любом жилом доме. С появлением этих миникотельных, которыми отапливались как малоэтажные жилые дома, так и "апатхы", интенсивное строительство которых началось как раз в те годы, на место традиционного ондоля, который прогревался дымом из топки, начал приходить ондоль нового типа - водяной, представлявший из себя систему проложенных под полом труб, по которым циркулировала нагретая в миникотельной горячая вода. Угольный котел (бойлер) был еще более неприхотлив, чем отапливаемый углем традиционный ондоль старого типа, и требовал еще меньше ухода. Он позволил создать единую отопительную систему, которая одновременно обслуживала все комнаты дома, в то время как ранее в большинстве случаев каждая комната имела свою отдельную топку.
       Наконец, новый шаг был сделан во второй половине 1980-х гг., когда на смену угольным котлам в массовом порядке стали приходить нефтяные, доля которых в городах за 1985-1990 гг. увеличилась с 4,5% до 22,4% [366, с.233]. Именно нефтяная (точнее, мазутная) котельная в настоящее время наиболее типична для современного многоквартирного дома, хотя многие индивидуальные дома победнее и в середине 1990-х по-прежнему отапливалось углем.
       В первых многоквартирных "апатхы", которые появились в шестидесятые годы, была предпринята попытка устанавливать батареи европейского типа. Возможно, это было связано не столько со стремлением подражать оригинальным образцам, сколько с тем, что проектировщики в то время не были уверены, что им удастся разработать дешевую и надежную конструкцию отапливаемого пола. Однако дома с батареями так и не привились в Корее. Отсутствие отапливаемого пола заставляло обитателей таких жилищ менять весь свой повседневный уклад, а это, в свою очередь, вело к немалым неудобствам. Вскоре от строительства таких домов практически отказались и в настоящее время ондоль является почти непременной принадлежностью вновь возводимых корейских жилищ.
       Как правило, в доме с нефтяной или газовой миникотельной в одной из комнат находится пульт управления, с помощью которого можно включать и выключать котел. Режимы работы у разных котлов разные, но обычно хозяева могут по желанию включать как собственно отопление, так и подачу горячей воды, а также регулировать температуру в помещении (на пульте устанавливается температура, которую котел впоследствии поддерживает автоматически). Поскольку топливо стоит недешево и отопление средней по площади квартиры зимой в середине девяностых годов обходилось в 120-150 тыс. вон ($150-200 по курсу 1995 г.) в месяц, а ремонт капризного котла может стать еще большей проблемой, то хозяева стараются пользоваться отоплением поэкономнее.
       В большинстве "апатхы" существует автономная система отопления, при которой каждый каждый микрорайон, а то и дом или даже подъезд имеет собственную котельную. ТЭЦ, вырабатывающие электроэнергию и, одновременно с этим, обеспечивающие теплом сразу несколько сотен домов, существуют, но появились они только в самое последнее время и доля "апатхы", отапливаемых таким образом, невелика.
       Как ни странно, но во многих, если не в большинстве корейских общественных зданий (относится это и к конторам, и к учебным заведениям, и к магазинам) при строительстве какие-либо отопительные устройства попросту не предусматриваются, и забота об отоплении помещения полностью возлагаются на тех, кому в нем приходится находиться по долгу службы. На отоплении принято экономить и симптоматично, что один корейский журналист в своих путевых очерках об Америке в качестве доказательства богатства американцев приводит тот факт, что они могут позволить себе круглосуточное отопление не только жилых, но и служебных помещений [377, с.129].
       Автору пришлось работать в колледже, помещения которого не были оснащены даже самыми примитивными обогревательными устройствами (при температуре на улице в -8 градусов внутри здания тоже было не слишком уж жарко). В условиях отсутствия какого-либо централизованного теплоснабжения в большинстве учреждений устанавливают самые разнообразные отопительные устройства, причем наибольшее распространение получили два их типа: электрические камины и мазутные печки (своего рода усовершенствованный вариант "буржуйки").
       ФОТО 27 Электрические обогреватели более эстетичны, легки и безопасны, но зато существенно уступают мазутным печкам по экономичности. Большинство потребителей предпочитает экономию красоте и удобству, и устанавливают в своих служебных помещениях, магазинах или аудиториях именно мазутные печки. Корейская мазутная "буржуйка" - сооружение достаточно громоздкое, высотой около полуметра и весьма тяжелое, однако она позволяет поддерживать более или менее приемлемую температуру в довольно большом помещении, расходуя при этом сравнительно мало топлива, хотя, конечно, по своей эффективности существенно уступает батареям парового отопления. Простейший вариант этой печки - просто металлический бак, на дне которого горит мазут. Чаще сейчас, однако, встречаются более сложные и более эффективные варианты, которые оснащены устройствами, позволяющими регулировать силу пламени, сетками накаливания, защитными решетками, миниатюрными электрическим насосами, подкачивающими топливо, и тому подобными усовершенствованиями. Любопытно, что во многих современных многоэтажных зданиях, которые строятся для того, чтобы быть сданными в аренду под офисы различным фирмам, отверстия в стенах для вывода жестяных труб печек конструктивно предусматриваются уже в процессе строительства. Разумеется, назвать печку идеальным устройством для отопления никак нельзя. Помимо низкой эффективности, она еще и пожароопасна, да и, кроме того, даже от хорошо отрегулированной печки (а настройка этого агрегата - дело сложное и требующее немало опыта и умения) во время работы основательно несет мазутом. Запах мазута поэтому - один из самых характерных зимних корейских запахов. Им пропитаны помещения фирм, магазинов, университетские аудитории.
       В условиях Кореи с ее жарким и душным летом, когда температура поднимается до 30 и более градусов (при влажности в 90-100%), важно не только отопление, но и охлаждение жилищ. Технический прогресс и рост уровня жизни в последнее десятилетие сделали кондиционер непременной принадлежностью многих жилых домов и практически всех учреждений. Устанавливаются кондиционеры непременно и во всех автомобилях, даже самых маленьких и дешевых. Официально считается нормальным, когда в помещении поддерживается температура примерно на 5 градусов ниже, чем на улице, но это правило соблюдается далеко не всегда [295, с.196]. Разумеется, повсеместно применяются и электрические вентиляторы самых разных размеров и форм.
      
       КОРЕЙСКАЯ ЖИЛИЩНАЯ ПОЛИТИКА
       Возможно, включение раздела о жилищной политике в эту главу может вызвать некоторые возражения. Однако жилищный вопрос чрезвычайно важен для корейцев, и значительная часть усилий, разговоров, надежд современной корейской семьи связана с жильем, с мечтой о собственном доме. Поэтому, на взгляд автора, было бы совершенно неверно, рассказывая об устройстве корейского дома и его интерьере, не упомянуть ни одним словом щ том, откуда этот дом, собственно говоря, берется, как он оказывается в собственности его владельцев (или как в него попадают арендаторы), тем более, что в корейском подходе к жилищной проблеме есть много специфических особенностей, которые носят чисто этнографический характер и о которых мы и будем говорить в первую очередь.
      
       АРЕНДА ЖИЛЬЯ
       В современной Корее существуют два основных вида оплаты арендуемого жилья. Первый из них именуется чонсе ("полная оплата"{*71}), второй - вольсе ("помесячная оплата" {*72}). Способ чонсе имеет, пожалуй, несколько большее распространение. По данным Переписи населения и жилых помещений 1995 г., по этому способу было арендовано 63,5% всех сдаваемых в наем жилых помещений [+4, с.16]. Вдобавок, наиболее дорогие виды жилья, в том числе и почти все "апатхы" - сдаются в наем практически исключительно таким образом. Кроме того, по способу чонсе сдаются в большинстве случаев и помещения нежилого назначения: магазины, кафе, рестораны, мастерские и т. п.
       Сама система чонсе чрезвычайно специфична для Кореи и едва ли встречается в других странах мира. В соответствии с этой системой арендатор выплачивает арендодателю - владельцу жилья - единовременно некую весьма значительную сумму, которая обычно составляет 40-50% полной рыночной стоимости арендуемого жилья. В соответствии с заключаемым при этом договором арендатор после этого имеет право жить в квартире в течение некоего установленного срока, который обычно составляет от одного до трех лет. По истечении этого срока договор может быть перезаключен на новых условиях. Если же этого не происходит и арендатор решает съехать с квартиры, то арендодатель возвращает ему всю внесенную им ранее сумму.
       Смысл этой, кажущейся на первый взгляд странной, сделки заключается в том, что владелец жилья, которым в большинстве случаев является крупная строительная фирма (напомним, что таким образом сдаются в аренду, как правило, квартиры в наиболее дорогих домах современного типа) получает в свое распоряжение достаточно значительные суммы денег, которые может с выгодой инвестировать. Чаще всего получивший эти деньги домовладелец использует их для того, чтобы начать новое строительство. На первый взгляд, разумнее было бы просто продавать квартиры, однако, в силу исключительно высокой стоимости жилья быстро распродать многоквартирный дом практически невозможно, так что способ чонсе дает строительным корейским фирмам возможность в короткие сроки вернуть значительную часть вложенных в строительство средств. Арендатор, разумеется, обычно не обладает необходимой суммой денег, поэтому ему приходится частично обращаться за кредитом в банк или, чаще, к родственникам, и впоследствии выплачивать с этого кредита проценты. Поэтому в большинстве случаев арендатор, проживая в квартире, все равно вынужден делать регулярные платежи, правда уже не домовладельцу, а родственникам или банку, у которого он когда-то взял ссуду. Кроме того, не нужно забывать, что на арендатора ложиться и обязанность оплачивать все амортизационные расходы и коммунальные услуги, в том числе и такие специфические, как исправная работа лифта, наличие охранника при входе в подъезд, уборка автостоянки.
       Как отмечают корейские специалисты, возникновение этого, в своем роде уникального, способа сдачи жилья в аренду вызвано как экономическими, так и этнографическими причинами. С одной стороны, свою роль здесь сыграла корейская банковская система, которая находится под жестким правительственным контролем и отличается крайней негибкостью. Ее деятельность скорее направлена на регулирование экономики, а не на извлечение максимальной прибыли. Взять в корейском банке кредит для какого-либо нестандартного, не учтенного многочисленными инструкциями дела даже крупному предпринимателю не так-то просто. Даже если кредит получен, то условия его использования и выплаты жестко контролируются. Поэтому сдача квартиры способом чонсе позволяет ее владельцу получить немалую сумму, причем вполне законно, и распоряжаться ею достаточно свободно. Во-вторых, традиция чонсе имеет и этнографическое объяснение, она восходит к ряду институтов, существовавших в старой Корее, и в первую очередь - к кассам взаимопомощи и к цеховым союзам "ке", которые тоже представляли в кредит крупные суммы под залог недвижимости. В старые времена кореец предпочитал обращаться к помощи своего "ке", ибо взять взаймы у конкретного человека, богатого купца или дворянина, означало оказаться у него в зависимости (ПРИМЕЧАНИЕ: Беседа автора с профессором Ха Сон Гю 6 апреля 1994 г.).
       Способ вольсе существенно более привычен для иностранцев и представляет из себя обычную помесячную плату за аренду жилья. Относительно специфической корейской особенностью является то, что арендатор обязан при заключении договора единовременно внести некоторую, довольно большую, сумму, которая примерно в 6- 10 раз больше ежемесячной платы. Эти деньги (по-корейски их называют "гарантийные деньги" - "почжангым" {*73}) являются как бы залогом, гарантирующим сохранность квартиры и ее оборудования, и возвращаются жильцу, когда он съезжает с квартиры. На условиях помесячной платы, как правило, можно снять только дома подешевле и похуже качеством, так как владельцы "апатхы" и хороших "ёнрип" обычно требуют внесения разовой арендной платы по способу чонсе.
       Кризис 1997-1998 годов привел к заметным переменам в системе найма и сдачи жилья. Пока корейская экономика била мировые рекорды по темпам роста и инвестиции в нее давали огромные дивиденды, столь популярная в Корее система чонсе работала безукоризненно. Однако в начале 1998 года ситуация изменилась. Раньше большая часть средств, полученных от жильцов в качестве чонсе, опять направлялась в строительство, а но в условиях кризиса инвестиции в эту область стали, пожалуй, самым верным способом потерять деньги: среди квартир средней и большой площади, сданных в эксплуатацию в первом квартале 1997 года, около 60% остаются непроданными. Многие из домовладельцев, которые вложили в строительство те деньги, что получили в качестве "чонсе", оказались на грани разорения. Вдобавок, после кризиса цены на жилье пошли вниз, так что у домовладельца, как правило, нет шансов на то, что ему удастся сдать жилье за прежнюю цену. Однако по истечении срока контракта всю сумму "чонсе" полагается возвращать жильцу. Ясно, что в подобной ситуации в интересах домовладельца оттянуть выплату денег на возможно более поздний срок. Не всегда источником проблем является его жадность -- часто домовладелец и рад бы вернуть полученную сумму, но не может: денег у него больше нет, так как сам он или те предприятия, в которые были вложены эти средства, разорились или понесли большие убытки в ходе кризиса.
       В этих условиях жильцы, которые оказались на неопределенный срок как бы прикрепленными к своему нынешнему жилью, столкнулись с немалыми финансовыми убытками, ведь в новой ситуации большинство из них за те же деньги легко могли бы снять квартиру и побольше, и поудобнее. Закономерным результатом этого стали многочисленные судебные иски, а многие корейские специалисты стали даже говорить о том, что вся система чонсе как таковая долждна быть со временем ликвидирована, и что единственным способом аренды жилья в Корее, как и в других странах, должна быть помесячная плата.
       Продажей и сдачей в аренду жилья в Корее занимаются многочисленные посреднические конторы, в своем большинстве - не очень крупные. Они собирают информацию о появляющемся жилье и за определенные комиссионные продают или сдают его в аренду. Те, кто не хочет платить комиссионные маклерам, могут дать сообщение об аренде жилья в одну из рекламных газет, которые выходят в каждом районе Сеула и других крупных городов (любопытно, что эти газеты распространяются бесплатно).
       Несколько иначе обставлена сдача в аренду и продажа новых "апатхы". Еще до того, как заканчивается сооружение очередного жилого микрорайона, неподалеку от него вырастает сооружение весьма специфического вида. Обычно это - весьма большой павильон, построенный из подручных материалов и пестро, броско раскрашенный. На стенах его крупными буквами или иероглифами написано название нового микрорайона и площадь тех квартир, которые там предлагаются на продажу. Это - центр продажи и аренды квартир, который принадлежит построившей "апатхы" фирме. Ввод в строй очередного микрорайона всегда сопровождается активной рекламной кампанией с использованием телевидения, газет и даже снятых специально по этому случаю киножурналов.
       Выше речь у нас шла о том, как обычно снимает квартиру корейская семья. Однако зачастую какую-то крышу над головой нужно найти и молодому человеку, еще неженатому и весьма стесненному в средствах. В большинстве случаев речь идет о студенте, который учится в Сеуле или ином крупном городе, иногда - и о только что приехавшем в город в поисках счастью молодом крестьянине или крестьянке, а иногда - еще о ком-либо, всех возможных ситуаций все равно не перечислишь. В этом случае посредничество тоже обычно берут на себя агентства по недвижимости. Существует два основных вида краткосрочной аренды комнат. Первый, более распространенный - это так называемый "хасук" {*74}, комната с пансионом. Содержательницами таких пансионов, большинство обитателей которых составляют студенты, являются обычно пожилые тетушки, которые сдают в своем доме несколько комнат и готовят их обитателям завтраки и ужины. Второй, несколько более дешевый, но менее популярный способ - это "чачхви" {*75}, комната без пансиона.
      
       ПОКУПКА ЖИЛЬЯ
       Как и любой капиталистический город, Сеул делится на районы, которые во многом отличаются по престижности и, соответственно, стоимости находящегося в них жилья, хотя в Корее социальная дифференциация в городах проявляется слабее, чем в большинстве других стран Азии. Наиболее престижными в Сеуле считаются район Мёндон (близ муниципалитета и старинных королевских дворцов) и обширные новостройки Каннама на южном берегу реки Ханган. Этот берег, на котором еще после войны были только огороды да маленькие домишки под соломенной крышей, начал застраиваться только в период "экономического чуда" и довольно быстро превратился в самый престижный район корейской столицы. Цена земли на Каннаме и, особенно, на Мёндоне, в последние годы выросла до невероятных величин: ныне квадратный метр территории Мёндона стоит примерно 50 тысяч долларов (на Каннаме земля несколько дешевле). Однако в целом разница между ценами на жилье в разных районах столицы не очень велика. Куда более заметны контрасты между ценами на жилье в разных районах страны.
       Принятое в статистике и, что для нас здесь важнее, закрепившееся в массовом корейском сознании районирование территории страны в первом приближении выглядит следующим образом: собственно Сеул, ближние пригороды (в пределах 30-40 километров), остальная часть провинции Кёнги, и "периферия", в которой выделяются несколько крупных городов и, в первую очередь, Пусан, по статусу и ценам на недвижимость довольно близкий к пригородам Сеула. Соотношение цен на жилье одинакового качества между этими 4 зонами (крупные города периферии мы здесь не берем в расчет) в середине 1990-х гг. составляло примерно 10:7:5:4. Иначе говоря, квартира в современных "апатхы" общей площадью около 35 пхён (110 кв.м), которая на окраинах Сеула стоит примерно 200 миллионов вон (250 тысяч долларов по действовавшему в 1995 г. курсу), где-нибудь в Сувоне, в 30 километрах от столицы, будет стоить 150 миллионов вон, в Ансоне или ином сравнительно отдаленном районе провинции Кёнги - около 100 миллионов вон, а в глухой провинции - "всего лишь" 80 тысяч вон (100 тысяч долларов).
       Эта ценовая ситуация оказывает огромное влияние на уклад жизни современных сеульцев. Даже среди средних городских слоев, в целом достаточно обеспеченных, очень немногие молодые семьи могут рассчитывать на то, что им удастся в первые же годы своей супружеской жизни купить квартиру собственно в Сеуле. Поэтому в своем большинстве они покупают или снимают себе жилье в менее престижных и более дешевых пригородных районах. Это, в свою очередь, сказывается на всем стиле жизни молодой семьи.
       Несмотря на все меры правительства, направленные на ограничение стоимости жилья, Корея - страна очень дорогой недвижимости, поэтому жилищная проблема, которая везде является одной из самых насущных в повседневной жизни, стоит там с особой остротой и доставляет людям, пожалуй, больше головной боли, чем в других местах. Проведенное в начале 1994 г. по заказу корейских правительственных организаций исследование показало, что сеульское жилье относится к числу самых дорогих в мире. По соотношению средней цены жилья и среднего уровня доходов Сеул занимает третье место в мире, уступая только Токио и Мюнхену. По данным этого исследования, средняя стоимость квартиры в корейской столице в 9,3 раза выше среднегодовой зарплаты (для сравнения - в Париже только в 4,2 раза, а в Сингапуре - в 3,9 раза) [459, 29 марта 1994].
       Наверное, имеет смысл, говоря о ценах на жилье, привести несколько конкретных примеров, которые легко можно позаимствовать из сводок, постоянно публикующихся в корейских газетах. Итак, в апреле 1994 года сравнительно скромная по корейским меркам квартира площадью 24 пхёна (80 кв.м) на северной окраине Сеула стоила 81-90 млн. вон (105-120 тыс. дол.), считающаяся средней квартира на южной окраине площадью 31 пхён (105 кв.м) обходилась владельцам в 160-175 млн. вон (200-220 тыс.дол), и, наконец, роскошная квартира в престижном районе площадью 46 пхён (150 кв.м) стоила 400-480 млн.вон (500-590 тыс.дол). Речь здесь идет о ценах на новые квартиры, и две приводимые цифры указывают определяемый государством верхний и нижний предел той стоимости, по которой владелец может их продавать. Рыночные цены на аналогичное жилье, которые не регулируются государством, примерно в полтора раза выше [453, 14 апреля 1994].
       В отличие от стран Запада, банки в Корее играют сравнительно скромную роль в финансировании жилищного строительства. Получить в банке, например, кредит на строительство дома довольно сложно, при этом банковский кредит не покрывает и половины расходов на строительство. Большую часть суммы, необходимой для покупки нового жилья, корейская семья собирает самостоятельно, либо занимает у родителей и родственников.
       Покупка дома или квартиры в Корее - дело дорогое, особенно если речь идет о Сеуле, так что большинство сеульцев вынуждено думать о квартире всю жизнь, хотя и по разным причинам. То, что можно было бы назвать "квартирным жизненным циклом сеульской семьи" в наиболее типичном для среднего слоя варианте выглядит так. Сначала, после свадьбы, молодые супруги на деньги родителей, родственников и, иногда, при помощи банка снимают квартиру (обычно способом чонсе, то есть внеся единовременно довольно крупную сумму, составляющую десятки тысяч долларов). Порою эта квартира может находиться на приличном расстоянии от места работы главы семьи. В 1994 г. обследование показало, что 58% корейцев с высшим образованием живут более чем в 10 км от места своей работы (для 10% это расстояние превышает 50 км) [367, с.95].
       Следующим шагом становится покупка жилья где-нибудь в ближнем пригороде. Деньги на это появляются через несколько лет, которые чаще всего проходят в переездах из одной арендованной квартиры в другую. По данным статистики, 40% городских семей совершили более 5 переездов с квартиры на квартиру до того, как смогли обзавестись собственным жильем, покупка которого в среднем происходит через 7-8 лет после свадьбы [366, с.223]. Вот как описывается этот период жизни корейской семьи героиня рассказа "Дождь - это к богатству": "Мой муж - государственный служащий, замужем я 13 лет, и в прошлом мае у нас был двенадцатый переезд за эти годы. Как только муж получил новое назначение, он уехал на новое место службы, а я стала собирать вещи и готовиться к переезду в найденную мужем квартиру. Дети ходили в школу и сразу же уезжать было нельзя. Родственников, которые могли бы помочь, не было, поэтому вещи, поднапрягшись, я собрала сама за неделю..." [342, с.101]. Однако и после того, как семья обзаводится домом, ее кочевая жизнь не кончается. Через несколько лет, если материальные обстоятельства это позволяют, купленное поначалу жилье продается, к вырученным таким образом деньгам добавляется еще некоторая сумма и семья переезжает в Сеул. К тому времени, впрочем, дети уже подрастают настолько, что наступает пора копить деньги для того, чтобы помочь им снять свою первую после свадьбы квартиру, так что круг, таким образом, замыкается.
       СЛАЙД 50 Надо сказать, что полукочевое существование, которое вынуждено вести большинство городских семей, вызвало к жизни множество небольших транспортных контор, рекламными наклейками которых буквально залеплены многие районы корейских городов. Вообще к частым переездам городской корейский быт по очевидной необходимости приспособлен неплохо. Достаточно упомянуть, что на крышах многоэтажных домов часто специально устанавливаются лебедки с грузовыми стрелами, которые позволяют поднимать платформы с вещами прямо до уровня лоджии и загружать мебель через ее широкие двери. Лебедки эти достаточно мощны и на одну платформу вполне входит обстановка целой комнаты. Платформу загружают на земле, а потом поднимают до нужного этажа - хоть третьего, хоть пятого, и грузчики принимаются за работу.
       Государство пытается по мере возможности помогать наименее обеспеченным слоям населения и ведет активное жилищное строительство. Эта политика началась в 1962 г., когда сразу после переворота, приведшего к власти генерала Пак Чжон Хи, была основана Корейская государственная строительная компания (кор. Тэхан чутхэк конъса {*76}), которая должна была заняться строительством дешевых квартир. На первых порах, в условиях нищеты и нехватки всех видов ресурсов, эти планы оставались благими пожеланиями и по-настоящему жилищное строительство началось только в конце 1960-х гг. Однако миграция крестьян в быстро растущие города во многом сводила на нет усилия правительства по решению жилищной проблемы, быстрый рост цен на жилье становился одним из важных источников напряженности в обществе. Поэтому с начала 1980-х гг. в Корее было введено новое жилищное законодательство, после принятия которого жилищная политика в этой стране приняла, как замечает профессор Ха Сон Гю, один из ведущих авторитетов в этой области, "отчасти социалистический характер" [334, с.706].
       Действительно, государство в Корее активно вмешивается в вопросы строительства и распределения жилья. С одной стороны, само государство само ведет активное жилищное строительство как через принадлежащую ему Корейскую государственную строительную компанию, так и через выступающие в качестве подрядчиков негосударственные компании, а с другой - регламентирует деятельность частного капитала в этой сфере. С особой тщательностью контролируется все то, что касается строительства и распределения квартир в "апатхы", в то время как частные дома, "биллы" и небольшие "ёнрип" почти полностью выведены из сферы государственной регламентации. Официально государство определяет цены и условия получения жилой площади только в "апатхы" и сравнительно крупных (более 20 квартир) "ёнрип". Все возводимые правительством и муниципалитетами дома относятся к категории "апатхы", строительство же небольших жилых зданий осуществляется исключительно частным капиталом.
       Доля государственных квартир в общем объеме вводимого жилья несколько меняется год от года, но в целом составляет примерно 30-40%. Так, в 1992 г. в Корее было сдано в эксплуатацию 194.947 государственных и 380.545 частных квартир (а также 53.176 отдельных домов). Таким образом, среди новых квартир государственные составили ровно треть [468, 1993, #9, с.131]. Государственные квартиры сравнительно невелики по площади - не более 25,7 пхён, а в среднем - несколько менее 20 пхён, и предназначаются они для продажи очередникам по себестоимости, которая составляет примерно 85-90% от обычной цены такой же квартиры в частном секторе. Раньше, в семидесятые годы, этот разрыв был заметно больше, ибо государство в условиях авторитарных режимов имело возможности скупать землю под застройку по дешевке (с упорствующими мелкими землевладельцами разбирались "компетентные органы"). Сейчас ситуация изменилась, и хотя административные меры воздействия на неуступчивых землевладельцев продолжают иногда применяться, в целом государство тоже стремиться договориться с ними, что, разумеется, ведет к увеличению расходов на скупку земли под строительство и к его заметному удорожанию.
       Тем не менее, и государственные, и частные квартиры в "апатхы" продаются по регулируемым ценам, которые составляют примерно 70% от свободных рыночных. Чтобы не допускать спекуляции квартирами, правительство запрещает перепродажу государственного жилья в течение нескольких (в 1994 г. - пяти) лет после его получения, однако, по всеобщему мнению, мера эта не очень эффективна: спекулянты находят обходные пути и перепродажа все равно происходит.
       Государственное жилье, которое составляет примерно треть от вводимых в строй "апатхы", распределяется среди населения несколькими способами. Представители наиболее бедных слоев населения могут рассчитывать даже на то, что государственное жилье будет им дано в вечную аренду за почти символическую по меркам корейского рынка недвижимости плату: довольно приличная квартира общей площадью в 15-20 пхён (45-65 кв. м) обходится в 50-60 тысяч вон в месяц. Чтобы получить право на такую аренду, необходимо не обладать никакой недвижимостью и иметь доход ниже определенного минимума (в 1991 г. - ниже 46 тысяч вон на каждого члена семьи), либо относиться к какой-либо другой группе особо нуждающихся [334, с.425-428]. Однако в эту сумму не включена плата за коммунальные услуги, содержание охраны и т.п. расходы, которая в современных домах может достигать значительных размеров. Поэтому часто наиболее бедные семьи не в состоянии пользоваться этим жильем, хотя оно и обходится им очень дешево по сравнению с обычными рыночными ценами.
       Второй способ, право на который имеют также только семьи с низкими доходами, не обладающие никакой недвижимостью, заключается в том, что государственное жилье предоставляется им в долгосрочную аренду. Срок этой аренды может составлять 20 лет для семей из наименее обеспеченных слоев и 5 лет - для прочих. По истечении этого срока они обязаны либо выкупить жилье, либо, если им так и не удастся накопить необходимых денег, съехать с него.
       Наконец, третий способ, которым распределяется подавляющее большинство вводимых государством в эксплуатацию жилых зданий, предусматривает их простую продажу желающим по фиксированной цене. В отличие от первых двух способов (бессрочной и долгосрочной аренды), в данном случае не существует никаких ограничений по доходу. Купить государственную квартиру может любой гражданин Кореи, удовлетворяющий, однако, важному условию: ни у него самого, ни у членов его семьи не должно быть недвижимости в данном городе. Для владельцев недвижимости, вздумавших прикупить себе еще квартиру-другую, остается только один путь: покупка жилья по свободным рыночным ценам.
       Кроме того, государство всячески регламентирует деятельность частного капитала в сфере жилищного строительства. Цены на жилье, даже возводимое частными фирмами, регулируются правительственными постановлениями, которые периодически пересматриваются. Государство стремится не допускать излишней концентрации недвижимости в одних руках. С этой целью последовательно проводится политика "один человек - одна квартира". Иметь несколько квартир формально не запрещено, но при этом за "лишнее" жилье приходится платить большие налоги и, кроме того, при продаже квартир в новом доме, если он построен частной фирмой, те покупатели, в семье которых уже есть квартира, обеспечиваются жильем в последнюю очередь, уже после того, как удовлетворены заявки всех прочих. В государственных же домах вообще квартиру могут купить только те, кто не обладает собственным жильем. Разумеется, этот закон можно обойти, но в большинстве случаев и это не так просто. Впрочем, эти проблемы не касаются городских средних слоев, быту которых преимущественно посвящена наша книга. Им-то в своем большинстве приходится размышлять не о том, как бы купить и потом получше спрятать от налога на недвижимость несколько квартир, а о том, где бы достать денег на одну, но свою.
       С начала 1980-х гг. государство перешло к прямому регулированию условий долгосрочной аренды жилья. Как и следовало ожидать, некоторые экономисты и управленцы-практики из числа особо яростных сторонников экономического либерализма и неограниченной конкуренции, шумно протестовали против этого нарушения принципов свободного рынка, но успеха не добились. Начало регулированию положил закон от 5 марта 1981 г., впоследствии неоднократно пересматривавшийся. Закон этот устанавливал условия аренды, ограничивал право разрыва арендного договора владельцем жилья, определял сроки этого договора [334, c.526].
       Строительство жилья, как правило, ведется большими комплексами, иногда возводятся сразу целые города-спутники. Земля, которая предназначается под застройку, скупается, а том случае, если владельцы отказываются ее продавать по предлагаемой им цене (которая всегда существенно выше рыночной), то их могут выселить и силой. Впрочем, к подобным крайностям приходится прибегать сравнительно редко: предлагаемая в таких случаях цена раза в полтора, а то и более, больше обычной, так что владельцы попавших под снос домов чаще всего считают, что им повезло. Во многих случаях владельцы сносимых домов получают от государства в качестве компенсации квартиры в новых районах.
       Если же застройку ведет частная фирма, то договариваться с владельцами ей несколько труднее, так как в ее распоряжении нет последнего аргумента в виде отряда полиции. Известны случаи, когда упрямство нескольких человек, которые вопреки очевидной материальной выгоде отказывались покидать насиженные места, срывало крупные проекты, заставляло менять место строительства или крайне затягивало его сроки. Впрочем, это бывает достаточно редко, ибо частные фирмы тоже платят неплохие компенсации. Несмотря на все правительственные меры по регулированию рынка, которые, конечно, в какой-то степени понижают доходы строительных фирм, жилищное строительство в Корее - бизнес весьма прибыльный, и все затраченные на удовлетворение недовольных землевладельцев деньги обычно возвращаются с лихвой.
       ***
       Опыт, накопленный Кореей в области жилищного строительства, так же как и в области организации городской жизни, нельзя не считать положительным. Хотя жилищный вопрос в стране стоит с немалой остротой, но речь идет не о том, чтобы обеспечить каждого горожанина хотя бы временной крышей над головой или, скажем, расселить лишенные воды, канализации и электричества трущобы - обе эти проблемы в Корее уже решены и большинство населения городов живет в домах, по своему качеству не уступающих тем, которые обычны для стран развитого Запада.
       В то же время развитие корейского современного жилища интересно с той точки зрения, что оно хорошо отражает характерную для Кореи (и некоторых иных стран Дальнего Востока) особенность: стремление, если так можно выразиться, "ассимилировать" западную технологию, использовать технические достижения зарубежных стран таким образом, чтобы они не столько разрушали традиционный жизненный уклад, сколько делали его более удобным и эффективным. На смену небезопасному и неудобному традиционному ондолю, который хозяйка топила дровами с улицы или из кухни, пришел новый, для регулировки которого достаточно нажать несколько кнопок на пульте. Моясь, корейцы более не поливают себя водой из ковшика, а становятся под душ, но к ванне они так и не пристрастились. На смену высоким оградам, часто отделявшим старые деревни от окружающего мира, пришли новые, еще более высокие, которыми теперь отделены многоэтажные жилые комплексы. Спальные принадлежности корейцев, приспособленные к отапливаемому полу, были из гигиенических соображений дополнены пододеяльниками и простынями, но в целом остались неизменными. Меблировка большинства квартир также сохраняет многочисленные традиционные черты, хотя современные технологии сделали многие виды мебели дешевыми и общедоступными.
       Конечно, не следует преувеличивать стабильности корейского домашнего уклада, его способности абсорбировать инновации. Молодое поколение горожан воспитывается на западной культуре и все больше смотрит на Америку - одновременно и осуждаемую как источник моральной угрозы традиционным ценностям, и восхваляемую как символ современной цивилизации, прогресса и свобод. Процесс вестернизации продолжается, и нельзя сказать, насколько далеко он зайдет через тридцать, пятьдесят или сто лет, какие из исконных традиций сумеют уцелеть, а какие будут рано или поздно отброшены. Показательно ведь, что чем выше уровень доходов или уровень образования семьи, тем менее традиционным, как правило, является их жилище.
      
  • Комментарии: 4, последний от 13/06/2024.
  • © Copyright Ланьков Андрей (han1000@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 389k. Статистика.
  • Очерк:
  • Оценка: 6.60*19  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка

    В этой фирме не дорого выполнили ремонт buderus и осмотрели котельную на протечки.