Корейские художники Узбекистана на выставках и в мастерских
"Произведение искусства таит
в себе возможность перевоплощений.
И многовековое прошлое сможет осознать
себя лишь в совокупной воле живущих".
Андре Мальро(1901 - 1976).
К настоящему времени искусство корейских художников в Узбекистане представлено несколькими поколениями. Старшие П.Г. Лим, П.И. Тен, Н.Г. Цой, B.C. Тий и многие другие попали в Среднюю Азию с Дальнего Востока будучи детьми. Среди переселенцев были художники традиционной школы, каллиграфы, но трагические события повернули их судьбы на выживание, и в лучшем случае они стали наставниками своих детей, сами уже не обращаясь к кисти.
Благодаря матери становятся художниками три сына Вильгельмины Абрамовны Пак, четыре дочери Анны Сергеевны Пак-Цой; в многодетной семье Софьи Владимировны Ли (Ким) - архитектор, керамистка, чемпион мира по фигурному катанию.
Получив "твердую" профессию, многие представители корейской диаспоры по внутреннему влечению делают поворот к творчеству, которое становится главным делом их жизни. Юрий Магай, физик - ядерщик, далеко не единственный пример этому. Не будет преувеличением сказать, что в корейцах Узбекистана генетически заложена предрасположенность к пластическим искусствам.
Не сразу возникло желание выявить типические черты корейских художников и обобщить их. Монументальный размах и гамму полотен Н.С. Пака скорее связывали с фактом его обучения в Латвийской Академии художеств, чем в сведении черт дальневосточной культуры, породненной с азиатскими просторами. Может быть, стремление пришло от Н.В. Нама, когда он, скульптор и керамист, обратился к вышивке, неистово исследуя орнаменты Узбекистана. На его полотнищах взошли солярные круги и павлины, редкостные цветы; казалось, что человек дважды встречает восход: в координатах Узбекистана и памятью - своей далекой родины. Или от Н.С. Пака на его персональной выставке 1973 г. в Доме знаний, где открылась большой мир со своими межобластными сношениями, болями, проблемами. Увиделось, как опоэтизированы труд и земля, а благоговейное отношение к ростку высказывало заветную мысль о жизни целого этноса.
События набирали скорость. Н.С. Шин выходит со своей темой реквиема. Воссоединились впечатления от персональных выставок Н.Д. Тена (1970), Н.А. Кима {Самарканд, 1970), Вен.С. Кима (Ангренская КГ им. В.И. Уфимцева, 1983), Н.С. Шина (1987, 1990), А.В. и ГГ. Ли (1987), нескольких выставок ГН. Кима и Н.И. Пака, прошедших в Ташкенте.
Корейские художники явились новаторами искусства Узбекистана во многих случаях: претворение станковой картины в монументальное полотно - Н.С. Пак, Н.С. Шин; оратория труда - Вен.С. Ким; Н.В. Нам - машинная вышивка, образное сплетение реальности и символа. Весомый вклад в развитие лаковой миниатюры B.C. Ана, роль B.C. Тия в эстетике книжной графики. Зачастую они лидируют в ритмике, пространственных задачах, эволюции колорита, технологии живописи и графики, обновлении выразительных средств и жанров.
Б. А. Ким, Те Менгын, Н.С. Пак, Н.А. Ким, П.Г. Лим, B.C. Тий, Н.Д. Тен, П.И. Тен, Н.С. Шин, Н.В. Нам, В.И. Лигай, A.M. Квон, B.C. Ан, В.А. Ким - отдельные имена художников старшего поколения, получивших известность и признание. Н.С. Пак, Н.С. Шин, Н.В. Нам, художники театра В.И. Лигай и Б.А. Ким удостоены почетных званий Узбекистана. В 1997 г. Н.С. Шин награжден золотой Звездой Кореи, став первым зарубежным гражданином, удостоенным этой награды.
Заслуживают специального упоминания художники, чья деятельность завершилась относительно недавно. Особенности их творческого склада суммируют черты характерного.
Владимир Степанович Тий посвятил себя оформлению книги. Начав работу в 1953 году, он привнес в книжное дело Узбекистана новые компоненты облегченной орнаментальности, способствовал поднятию уровня оформления книжной продукции. Главный художник издательства "Фан" АН Узбекистана, В.Тий, отличался обязательностью и полной отдачей делу, тщательностью выполнение договоров, личной скромностью, - тем, что составляет обаяние корейского характера. Под ответственностью B.C. Тия вышли книги-альбомы "Атлас звездного неба", "Ковры народов Средней Азии", "Живопись Афрасиаба", "Миниатюра к Бабур-намэ", труды, посвященные Беруни, Абу Али Ибн Сино, В.В. Бартольду, энциклопедии. Общий объем проделанной им работы по художественному редактированию, как и число изданий в его оформлении и макетировании не поддается учету из-за обширности художественных типов и непрерывности выпусков. B.C. Тий многократно награждался дипломами и грамотами Международных выставок книг, Межреспубликанских конкурсов за успехи в оформлении и полиграфическом исполнении книг и изопродукции.
Художник-конструктор Павел Герасимович Лим вернулся в Узбекистан 1965 году по окончании Московского строительного института (1948), Одесского художественного училища (1957), Ленинградского высшего художественно-промышленного училища им. В.И. Мухиной (1963). Его художественное конструирование получило внедрение в России: рентгеноаппаратура (Ленинградский завод "Буревестник", 1960), мотоцикл (Ижевский завод, 1962), автомобили (1962), телекамера (1963), приборы по электронике (1965). В Узбекистане среди осуществленных работ: прядильная машина, комплекс автоматов химических машин, предметы культобихода, например, известные кресло-вертушка и настольная лампас цилиндрическим абажуром. Широкая специализация П.Г. Лима позволяла ему выступать с проектами художественного и декоративного оформления: он входил в авторский коллектив, осуществивший роспись гостиницы "Интурист" в Ургенче.
Николай Диноевич Тен приехал в Узбекистан в 1955 году. За плечами выпускника Фрунзенского художественного училища (Киргизия) стоял богатый трудовой опыт: в селе, на шахте, рабочим по заготовке саксаула. Работа подростком в артели инвалидов ВОВ по изготовлению игрушек (Казахстан) относилась к самым тяжелым воспоминаниями художника. Деятельность Н.Д. Тена в области плаката принесла ему большую известность и в какой-то степени заслонила художника -живописца и графика. В 1960-1974 гг. он работает в Агитплакате "Боевой карандаш" с тематическим охватом событий от международного значения до фермерских забот посевных и надоев, не оставляя личного творчества в этой же области. Н. Тен ведет свою тему: "Целинный рис" (1962), "Посади дерево" (1976), "Дети мира за мир" (1972). Контур, обрисовывающий густые снопы, яблоня в силуэтах роста и плодоношения, цветовая интонация строк текста культивировали запоминающийся образ мирного созидания. К доминантам специфики плаката относятся "Судьба урожая в твоих руках" (1978), "Сражаться только в спорте" (1979), "Нет Хиросиме и Нагасаки!"
Высоко котировались у художников произведения Анатолия Гавриловича Цая. Среди заказов Художественного фонда для школ, библиотек, клубов его портреты А. С. Пушкина, И.С. Тургенева, М.М. Пришвина выделялись особенным техницизмом живописи; хотелось подольше задержать внимание на уходящей с конвейера заказных работ картине со змейкой его подписи. А.Г. Пай из тех художников, которых с трудом можно было уговорить принять участие в очередной выставке. Едва нашелся один каталог республиканской экспозиции графики, где показывался акварельный пейзаж А. Цая. Таких художников в теме нашего обозрения немало. Им важен сам творческий процесс, радость поступательного воплощения, а Федор Антонович Тян испытывает и горделивое удивление перед чудом изобразительности.
Нет ни одной грани творчества, которой бы ни коснулась деятельность корейских художников Узбекистана. Лаковая миниатюра - B.C. Ан, Н.А. Нам, Н.В. Цой. Театр -Те Менгын, СМ. Цой, В.И. Лигай, Б.А. Ким. Кино - СБ. Эгай; мультипликация - К.В. Цой; кукольная мультипликация - Н.С. Цхе. Декоративно-прикладное искусство - Р.И. Нагай (батик, техника перевязки бандан), З.Б. Ким (фарфор), СМ. Цой (флористика). Чистую графику представляет рисунок Вен.С. Кима, книжная графика Э.С. Кигая, офорты А.Д. Ли, иллюстрации Г.Г. Ли, дизайн книги Г.Ф. Ким. В моделировании одежды особое место занимают работы Д.И. Тена. Увлеченно работает конструкгор джинсовой одежды В.В. ШегаЙ. Результатом участия молодого художника С.К. Кима в республиканском конкурсе одежды для служащих Суда Узбекистана (1997 г.) стало внедрение разработанных им эскизов судейской мантии, одежды военного образца. Живопись, акварель, цветная графика насыщены именами корейских авторов.
Отдельные развернутые примеры многогранной деятельности корейских художников напоминают, что каждый из них, как правило, владеет не одним видом творчества.
Н.Н. Ким является автором комплексного оформления ряда музеев, генерального плана общего решения ансамбля Мужество в эпицентре ташкентского землетрясения 1966 г. (1976). Николай Ким, будучи учеником мастера резьбы по ганчу Усто Ширина Мурадова, как гончар занимался реставрацией Бухарского зала ГАБТ им. А. Навои (1966), Белого зала загородного дворца Эмира Бухарского (1974), Мавзолея Хаким-АтаТермези(1979).
Наталья Нам недолго работала в Объединении Усто, но ее декоративные изделия в технике лаковой живописи памятны с 1982 г. Н.А. Нам заметно обновила образную ткань палехской миниатюры: ввела светлые фоны, ясный контур вихреобразного рисунка, создала циркулыю выпуклое сплетение переливчатых красок и ажура линий.
Медальер Анатолий Магай - автор правительственных наград Республики Узбекистан периода независимости.
Лучшим модельером года фестиваля "Прекрасная Пери - 96" был признан Дмитрий Тен. Жюри республиканских и международных фестивалей высокой моды всегда отмечает оригинальность идей Д.И. Тена. Авторские коллекции "Трепет", "Экологический фольклор", "Авангард" (1996), "Белые контрасты" и "Метаморфозы маленького платья" (1998) - часть известных демонстраций художника. Комплект одежды "Белые фантазии" (1997) разработан на основе корейского национального костюма. На фестивале "Прекрасная Пери - 98" в дизайне Д. Тена использован узбекский атлас, вытканный на домашних станках, в авангардных решениях платья.
Сфера применения керамики корейскими художниками необычайно широка. Привязанность к керамическим материалам имеет природоведческие истоки; одной из побудительных причин обращения к нему является сакральный характер материала и лепки на Востоке, донесенный из древних поверий. Отчасти старая скульптура, хорошо знакомая нашим художникам, с введением тонировок, лаков, частичной или полной краски подталкивало к слиянию гибких керамических материалов и скульптурных форм.
С керамики начинали С.Б.Эгай, Н.В.Нам. Целенаправленно работают с шамотом, глиной, глазурями Ю.П.Ким, Н.М.Ким, Н.И.Пак, Р.Т.Угай, Ю.С.Магай, З.Б.Ким. В многочисленный "цех" керамистов входят Г.Н.Ким, О.Н.Ким, В.Ф.Ким, Н.Н.Ким, А.С.Магай, Ф.С.Ким, С.А.Пак, Ю.Н.Ким, А.Б.Лим И др. Освоили керамику график В.Ё.Ли, Модельер Д.И.Тен, Живописец Е.М.Ли.
Обратив внимание на имена, снова подчеркнем, что в выборе между профессией (например, Надежда Ким - археология, Николай Николаевич Ким - вокал, Рима Угай - электроэлектроника) и влечением к искусству - всегда побеждало второе. В деятельности С.Эгая Наблюдается обратный ход - от искусства к режиссуре, но к режиссерской работе, созданию документальных фильмов о животных Средней Азии, занесенных в Красную книгу, его привело видение художника.
В строе живописных и графических произведений понимание формы корейскими художниками прочитывается как осознанное обращение к предмету своего посвящения и напоминание его материальной вескости. Творческая установка художников обнаруживает одно из главных требований в эстетике классического Китая и сопредельных стран - необходимое сохранение сущности предмета. Естественно, что при таком уложении они тяготеют к скульптуре и керамике.
Отряд скульпторов в изобразительном искусстве Узбекистана всегда был малочисленным, тем интереснее взглянуть на весомый вклад корейских авторов в эту область творчества.
Традиционная скульптура деревни хорошо была известна части переселенцев в Узбекистан. Резчики храмовой скульптуры и зодчие Лим Фо-чун и Тен Дин Хо оставались художниками. По специальности они считались плотниками, столярами, каменщиками, но им удавалось и здесь осуществить свои навыки в свитковой живописи, каллиграфии, прикладных изделиях, строительстве национальных домов.
Деятельность в скульптуре Николая Михайловича Пака представляет другое направление, в чертах европейского ваяния. Большую известность получила его первая работа "Последний сноп" (1956), фактически проложив образную сюжетность корейского народа в скульптурной пластике. Основной жанр его
творчества - портрет, который группируется в серии "Труженики сельского хозяйства", "Ветераны Отечественной войны", "Дети в истории и современности". Сорок лет творческой деятельности Н.М. Пака связаны с Хорезмом: работа художником в Ургенчском государственном музыкально-драматическом театре им. Огахи (1956-1960) и плакатистом; после создания Ургенчских художественно-производственных мастерских в 1964 г. он смог полностью отдаться скульптуре. К известным произведениям относятся "Рисовод Пак Дионос" (1961-1962), "Бригадир-рисовод Н.М. Пак" (1968). Накануне переезда в Ташкент Н.М. Пак участвует в осуществлении монументального проекта "Памятник землякам -янгибазарцам Гурленского района Хорезмской области" (1980).
Интересно проявил себя в скульптуре Николай Нам. Овеянные поэзией радости статуэтки, задуманные для памятного тиражирования, оставались в единичных
Экземплярах из-за трудностей литья. "Женщина с кувшином" (1975) Н.В. Нама, поздняя работа Н.М. Пака "Юй-Фархад" (1986) и произведения скульптора нового поколения В.И. Пака "Перепёлка" (1994), "Борец сумо" (1998) характеризуются тонким слиянием черт скульптуры Китая и Восточной Азии с европейской школой.
Заметное место в скульптуре Узбекистана принадлежит Николаю Цою. В основном творческая работа Н.Г. Цоя связана с Самаркандом и Самаркандской областью, но его деятельность коснулась и других городов страны (Карши, Коканд) и Центральноазиатского региона. Тематика Н. Цоя обращена к жизни народных сказителей Узбекистана, поэтов, навоийским сюжетам, историческим личностям и современникам. Среди них решения для интерьеров - "Лена" (1964), "Исмаил-ота" (1967), "Письмо поэта" (1968); мемориальная скульптура - Памятник Герою Советского Союза Сапару Хушназарову (1906-1943; 1974). Н.Г. Цой является автором Памятника борцу за свободу корейского народа Хон Бом До (1868-1943; 1979), установленного в городе Кзыл-Орда в Казахстане. Многофигурная монументальная скульптура в память Ислама Шоира, Пулкана Шоира, Мукими, Фурката и др. осуществлялась Н. Цоем в соавторстве с самаркандскими скульпторами.
Характерное для 80-х годов высвобождение философско-поэтической струи разнообразит стилевую картину. Оно усиливается к середине десятилетия и в начале следующего, подготавливая простор фантазии у художников 90-х. На смену подспудному излучению массива культурного наследия приходит открытое "наглядное" извлечение опыта из сокровищницы Востока. Свое глубокое понимание у корейских авторов получила тема природы, и работа скульпторов Георгия Кима и Владимира Пака - один из аспектов ее понимания.
По выставкам Г.Н. Ким известен больше в качестве акварелиста, и в Союз художников он вступал в секцию графики. Духовная концентрация Г Кима, художника необычайной по емкости пластической образности и художественной содержательности, ярко раскрывается в скульптуре. Размах его деятельности в живописи и графике, декоративно-прикладном и монументально-архитектурном искусстве - выход его творческого темперамента. Многоликий предметный мир воссоздается Г. Кимом в целостных объемах с минимумом резцового вторжения. Они раскрывают автора в понимании коропластики, привитой культуры формы через чуткость к рельефу родины - самаркандской земли, через лепку гончара и осязание дерева. Он понимает исходные материалы своей работы: камень, глину, дерево, тыкву-горлянку, наделяя их теплотой органических тел.
Неслучайно у Г.Н. Кима часто используются в скульптуре сколы горной породы и речная галька. Камень небольшого размера, но чтобы осознать весомость тверди достаточно осязать придорожный голыш. Постижением мимической краткости и одухотворенного начала в окаменелой недвижности Георгий Ким проявляется в скульптуре носителем древней культуры Востока, преемником мировой пластики. Образы точного психологического наполнения в широком содержании касательно разных эпох и характеров - жрецы буддизма, мудрецы и поэты, символическое гнездо птицы, мифологический летун образуют обширный мускульно-нервический покров, объемлющий народы, страны, желания и поступки ("Ветер", "Два поэта", "Ли Бо", "Беженцы", "Туркмены", "Тянь-Шань", "Икар" - все 1990-е).
Его творчество мнится баркой в раскачке сквозь упорное преодоление преград земной, морской, психологической яви. Изображение в акварелях притягивает парное дополнение (волна - кремень); от листа к листу нарастает экспрессия толкований Свечение - Дуновение - Волна - Раковина - Морской прилив, достигнутая выразительными средствами, подвластными мастерской кисти. Упругая форма сжатого пространства, зачастую на бумаге размером в ладонь, бьет пружиной отдачи за счет нюансированной акварели. За его методом стоит аналитический опыт мастера - универсалиста. Пейзажи Георгия Кима - затишье могучей силы. "Бухта", "Морская волна" написаны им с такой же вдохновенной силой, как "Цветение абрикосов" в Коканде. Познание мира в космической сложности и связях через земные явления проявляется у автора в глубоко почтительном отношении к земле, человеку, его жилищу, полям и стадам. Земная красота находится рядом с независимой могучей стихией - морем, трактованным как всепоглощающий образ творчества и мировой энергии.
Гармоничная картина мира в творчестве Г.Н. Кима складывается из противоборствующих настроений; преобладает скрытый пафос драматического начала. Ему подвластно смятение стихий, а лиризм отточен страданием. Акварели Г. Кима открываются в неоглядную даль космического пространства. Приятие себя одной из песчинок, включенных в вечный круговорот животворного бытия, определяет листы "Над вечным покоем", "Афрасиаб", "Ночь на Регистане", "Отшельник", "Маяк на Манероне" и многие другие. Окружающий мир соотносится с жизнью человека, а он с сутью горы, колонны, реки. Поэтому так определенны во внутреннем движении и парной связи улитка и капустный лист, птица и ветка, цветок и бутон, волна и скала. Перечень бесконечен, как нескончаемы варианты сочетаний живущих, движущихся навстречу друг другу одушевленных и неодушевленных существ, явлений, детали и целого. В акварельной миниатюре "Капуста" (1990) художник выявляет композиторскую мудрость и изощренность природы: хризолитовая нежность на черном фоне, дар земли как дар небес. Среди сюжетов природы этот - один из простейших, но и здесь Г.Н. Ким прикасается к отображению безбрежного мира.
В руках В. И. Пака дерево перестает быть только материалом работ. Изгиб стволов, следы веток и очищенной коры, волнистые прожилки выявляются скульптором в затейливости природного рисунка. Красота обнаженной акации, ясеня, ореха, урючины достигает одухотворенности, идентичной обнаженной модели. Неспешные ритмы наполнены грацией движения благодаря владению Владимиром Паком тайной, заключенной в линии. Она повторена в качестве средства выразительности в структуре дерева, силуэтном прочтении объема, контурных разворотах, - живет, подчиняясь вдохновению автора. Введение дополнений из металла и прозрачных камней выполнено с изяществом подлинного художника и вкусом.
Оптимизм корейских художников - в вере в нескончаемую жизнь. Земная жизнь понимается как временный дом на длительном пути преобразований. Этим объясняется терпение в характере, трудолюбие: на каждой "станции" народ строит дом. Их вера полна убеждающего пафоса. Жизнь в Узбекистане стала одной из таких станций. Деятельность корейского населения - урок всем, и часто художники творят образы с уверенностью истины в конечной инстанции. Таков Вениамин Ким, зачастую таков Николай Шин. Нравственные вопросы решаются без светотени, в резком контрасте двух весей. "Алтарь искусства" (1980) В. Кима, с плотской красотой обнаженной идеи, и "Похищение Самсона" (1985) Н. Шина - аллегории высокого нравственного смысла.
Показательно обращение корейских художников Узбекистана к автопортрету; они демонстрируют пример, когда произведение возникает в стилистических признаках, неотрывных от социальных явлений, с психологическими нюансами историко-культурного порядка. Автопортреты Н.С. Пака от раннего, 1939 г. создания, переходят к крупноформатным картинным решениям. Они появляются в 1974-1978гг. в апогее героического звучания создаваемых им образов рядом с полотнами "Земля" ("Цой Ен Ген"), "Председатель", "Дважды Герой Труда Ким Пен Хва", портретами колхозников, музыковедов, артистов, художников. Вплоть до профильного решения 1992 г. автопортреты Николая Семеновича Пака вписываются в приподнятый тонус национальной и творческой гордости.
Автопортретное творчество Вениамина Кима приобретает значение ритуального действия, а собранная напряженность холстов - выразительность, за которой открыто стоит типажная многохарактерность народа ("Автопортрет. Творчество", 1978). Исступление, экспрессия остаются отличительными чертами художника в композициях "Это.Я - помни!" (1982) и "Автопортрет. Голгофа" (1988).
Форма самопознания в личностной окраске привлекает доверительным откровением художников. Оно развернуто в биографических фактах и эмоционально-сюжетным образным воздействием вплетается в представление о человеческом сообществе. Образы встраиваются духовным наполнением в повествование о художнике и времени, при котором частности автобиографических откровений и многогранность проявления жизни взаимосвязаны. В.А. Те1, А.В. Ли, И.И. Шин, К.В. Эм, Ж.В. Пак (Цой), СМ. Цой, Н. Ён, АЛ. Ли, ТА. Ли, Д.Г. Пак, С.Г. Шин, Е.М. Ли, М.В. Пак, В.В. Ким, В.Ё. Ли обогащают представление о художнике сопричастностью огню творчества, утверждая свой стиль красочных форм в трудном процессе осознания его миссии.
Аналитический подход, несущий эпохальное звучание голоса народа, проявленный Н.С. Паком, Н.С. Шином, Всн.С. Кимом, сменяется более камерным у молодых коллег и художников, обратившихся к автопортрету в поздние годы своего творчества; нарастает подчеркнутая индивидуальная обрисовка. Жанна Пак (Цой) из города Чиназа выходит автопортретом (1976) на Всесоюзную выставку "Молодость страны" в Москве. Автопортрет (1988) А.П. Ли с московского вернисажа 11-ти узбекистанских художников "Под знаком Всевидящего Ока" (1991) попадает в собрание французского коллекционера. Меняется девиз жанра. От категорично утвердительного, когда в своем облике художник запечатлевает память о целом поколении, живописцы нового этапа формирования выдвигают личностную самооценку. Примечательны вдумчивой самоуглубленностью Светлана Цой, Дюмон Пак. Искра Шин, Вероника Ли.
Целью обособить один вид портрета является обобщение типического, но помнится, что "люди различны как тысяча осеней", - говорит китайский трактат об искусстве, имея в виду художников, - и автопортрет, сложный и ответственный вид пластического суждения, к которому отважится подступиться не каждый мастер, дает захватывающую возможность обозреть сонм индивидуальностей. Автопортреты Елены Ли заключают в себе колдовство преображений, полны неистощимой фантазии, жара темперамента, скоростной динамики. Разнообразные трактовки "Автопортрет с черным нимбом" (1990), "Странницы" (1995), "Гадалка" (1996), "Клеопатра" (1998), "Француженка" (2000) ведут к новой жизненности автопортретных заключений.
Красноречие субъектов темы "Автопортрет" в сравнении с портретом имеет особый резонанс. Автопортрет подчеркивает обособленность индивидуальности и в то же время владеет объединяющей силой, влекущей к гармонии контрастов. Корейские художники Узбекистана предлагают интересные ракурсы, высвечивая через пластическое богатство образных решений значительность личности и притягательность творческих характеров.
Путь одного из них, Николая Сергеевича Шина, может поразить воображение соотношением масштабов одного художника и колоссального творческого багажа в многоплановом претворении. Более 30 лет жизни Н.С. Шин отдал "Реквиему", проявив фанатичную одержимость в достижении цели - завершение работы. При это он не прекращал творить поэму о земле Узбекистана, выводя живопись к новым рубежам идейно-пластической зрелости.
В ранний период ясно просматривается, что исповедует художник; работы обнаруживают привязанность к земле, сочувствие и понимание ее тружеников. Сквозь жесткую "поросль" бурых корпусных мазков, как сквозь полевой сухостой, промелькнет благостным видением образ молодой кореянки ("В пути"). Она -крестьянка и придворная дама, эхо далекого образа и его настоящая спутница, подруга жизни. Поза присевшей, в силуэте дальневосточной гравюры, с ребенком на руках в травах - мелькнувший образ красоты, в живописи драматичного ряда выделяется превосходством аккорда, введением иной ноты в развитие авторской темы. Чрезвычайно важный момент, так как в дальнейшем во всех тяготах жизни, введенных Н.С Шином темой реквиема в полотна, всегда будет встречаться эта привязка к красоте в качестве якоря надежды, исключающей полную безысходность.
60-70-е годы важны суммарным накоплением личного арсенала выразительных средств живописи. Художник проявляет свойственную ему наступательную смелость в реализации обретенных навыков и продвижении образов в поздних разработках. Мадонна в травах станет отправным материалом в создании "Корейской мадонны" из "Дороги памяти". "На рисовых полях" (1971) отзовется могучей силой единения стихийных явлений природы и человека в монументальных картинах "Уборка кенафа" (1979) и "Труженики Бахмаля" (1980). Н. Шин не придерживается определенного стандарта картин, но чтобы представить объем содеянного, заметим, что 1,70 м х 2 м для него обычный размер произведения; только на персональной выставке 1995 г. он показал отдельные части цикла "Реквием" - 44 м и цикла " Алишер Навои"-52 м.
В 1967 г. "Дорога памяти" ("Реквием") уже жила своей активной жизнью, но еще не выходила в экспозиционные залы. Разворачивался свиток - объемистый рулон бумаги, и навстречу взгляду ожидающего зрителя по горизонтали летели женские обнаженные фигуры, одновременно олицетворяя набат. В дальнейшем, перейдя от свитка - эскиза к работе маслеными красками на холстах, Н. Шип отказывается от идеи воспарения духа в образе обнаженных, усопших, фигур, уходит от форсированности действия. Решение обретает изображение "ушедших" в земном пространстве с поступью "среди нас". Автор вводит неспешное перемещение. Динамика сохранялась за счет экспрессии средства выразительности. Отдельные картины, последовательно располагаясь, образовывали много створчатые ширмы; возрастала активность зрительского пола. Н.С. Шин создал новую реальность. В искусстве цветовой выразительности, напряженности форм пластический язык обретает новые слагаемые. Отвесы, пластически образованные не спадающими одеяниями, подобны декоративным компонентам и вызывают ассоциации с театром действий. На сцену вводится маска, жест сохраняет драматично театрализованную аффектацию. В симфонии страстей земного удела Н. Шина звучат тяжелые удары, умело расставлены синкопы.
Неизбежность разлуки становится рефреном Шествия. Н.С. Шин сталкивает эту мысль в разных положениях: старой четы, матери и маленького ребенка, матери и взрослого сына. Одна из композиций - "Корейская мадонна" (1983) становится аллегорией и, благодаря скульптурности белоснежного конически изогнутого силуэта молодой и прекрасной женщины, воспринимается как проект архитектурно-скульптурного мемориала. Объемное отражение фигур достигается характерным для автора методом живописно-пастозной кладки, применением разработанных им сухих лессировок, которыми он добивается фосфоресцирующей высвеченности пластического объема. Каждый цикл имеет свою доминирующую ноту переживания, приемы тектонической проработки, рельефной выделенности персонажей. Тысячи действующих лиц объединяются сюжетами Бедствие, Шествие, Оплакивание, Поминание, Прощание, Мольба.... Патетическая выразительность фигур циклов Последняя свеча и Последний вздох вызывают реакцию обратного: присутствие неискоренимой жизни. Связь изображенных - действие духа, а не физическая связь. Имея точку схода, каждый цикл словно сосредоточивается в концентрических кругах с выходом из одного кольца, малого, в следующий более обширный. Серия хорошо разместилась бы в ротонде, где ее читаемость и обращение идущих из небытия по Дороге памяти к сегодняшнему зрителю обрело необходимый ракурс.
Н.С. Шин родился в Приморье. Мы не увидим тот край на его полотнах ни разу, но вспомним о нем, о великой питающей силе Океана, приближенного к ташкентской земле строем произведений, ударами цветовых волн. Могучее движение глубинных пространств живописи Н. Шина рождено присутствием властной стихии. Ее волнообразным движением пронизано нескончаемое шествие людского потока "Реквиема".
Горы и символы - особый раздел творчества Н.С. Шина. Горный период подводит к новой ступени монументальных воплощений пластических идей художника. Примером новаторских наблюдений Н.С. Шина и синтеза мирового наследия явится "Танец горных птиц" (1988). Сюжетом избрано сложное иносказание о феях-птицах, мифологизированное представление о которых ежегодно разыгрывалось в Индии, Китае, на Дальнем Востоке. Применительно к человеку художник трактует в легенде трагическое воспарение и аллегорию духовного воссоединения.
В цикле сукокских работ автором избрана насыщенная ритмами декоративная линия. Дело не только в радостной игре природных ключей, воспроизведенной художником, - здесь та же "ткань времени", которую ведет-ткет узор ислими и техника клаузонэ орнаментально-пространственных припевов. Н.С. Шин - человек с Востока, идущий на Запад, словно останавливается внезапно, прозревая откровения природы. Одна из первых картин "Песенный Сукок" (1986) основана на ритмических
узорах, сходных с затейливой вязью клаузонэ, с ее утвердительно-эмоциональным нажимом. Здесь, в Узбекистане, сроднившимся взглядом он наблюдает игру воды в горной реке, аксонометрию теней деревьев рощи, умноженную на выражение вселенского пространства в штрихе, обращает внимание к перегородчатым эмалям, приложимым в его трансформации к живописно-пластическому решению. Разнообразие ритмических ходов в картинной плоскости перевито затейливо-радостным хождением и несет глубину первозначения древней символико-геометрической абстракции.
Тесно переплетается с горными поездками художника серия "Чирчикские квадраты" (1988), хотя входящие в нее "Лагерь нашей юности", "Радость и печаль", "Корейский ландшафт" посвящены далеким годам освоения болотистых земель поймы реки Чирчик. По времени создания она совпадает с открытием из анналов истории искусства Казимира Малевича, и может быть широкая информативность подтолкнула к супрематическому решению серии, но в своей основе она лежит глубже: в резервах памяти о родине и обновленной наблюдательной впечатлительности. Довелось видеть колоду национальных карт. Карты маленькие, совсем игрушечные, с изображением птиц, луны, сегментов и квадратов; их аллегорический рисунок понимается в обратной проекции к пластике художника.
Содержанием произведений корейских художников Узбекистана определяется свет, тем не менее высокая концентрация духовных сил отражает минувшее. Свет определяется в прямом и переносном смысле слова: в сложных средствах воплощения, как у Н.И. Пака; надежды и веры - А.Д. Лигая; свет нового сезона, весны, - И.И. Шин; свет одухотворенности - И.Н. Шина; свет разума - в диптихе "Инь - Ян" А.В. и Г.Г. Ли; свет красок - Т.А. и М. А. Ли; свет пронрщательной колористической чуткости - Л.С. Ким; свет, выявляющий форму созданий, - Н.С. Шина и Вен.С. Кима; свет необъятных массивов Г.Н. Кима и горных увертюр Л.С. Кана. Он исходит от книжной графики B.C. Тия и монтажа легких линий Э.С. Кигая, просторов холстов Н.С. Пака и сюзани Н.В. Нама, флористики СМ. Цой, оживленных конфигураций В.И. Пака и А.Б. Лима, костюмного бала Д.И. Тена.
Он присутствует в панорамных драматических пейзажах М.В. Хегая. Особый свет, рассеянного хроматического потока, равно озаряет ландшафты Мира Хегая, звучащие трагическим рефреном истории, - "Посвящение Карлагу" (1991); "Мавзолей Джахангира в Шахрисабзе" (1992). Сопряжение масс величаво и вдохновенно построено рукой опытного рисовальщика, живописца особого толка. Творчество М.В. Хегая, Г.Н. Кима, А.В. Ли является примером углубленного понимания историчности портретных воплощений Земли. Порой безымянность пространств обретает еще большую силу обобщений. Триптих Г. Кима "Горы" (1911), А.В. Ли "Молчание" ("Пейзаж с камнями", 1990) покоятся на разных уровнях художественно-тематической содержательности; их .сходство - в передаче скрытых могучих напластований минувшего.
Другое направление представляют художники, чье творчество проявляется в богатейших музыкально-пластических импровизациях. Это - Н.И. Пак, И.И. Шин, В.Сем. Ким. Невольно, в параметрах близости современников, они напрашиваются на сравнение в области пейзажа, который составляет значительную часть их творчества. При этом необходимо помнить, что у корейских художников пейзаж выходит из подчиненности жанровой шкале, - он имеет этическое значение, огромное нравственно-философское обозначение в выходе народа на широкие духовные просторы.
Близость художественных задач в постижении таинства бессмертной природы у авторов носит глубину проникновенного наблюдения. Философия вселенной становится содержанием творчества Н.И.Пака и И.И.Шин. Пространственное мышление, характерное для корейских художников Узбекистана, в лице Н.И.Пака и И.И.Шин принимает очарование непрерывного движения великой Натуры. В поколении, выступившем в 70-е и сформировавшемся в 80-е годы, они вырываются динамическими композициями, обостренной художественной интуицией.
Творческий метод Н.И. Пака - тот случай, когда удивительная точность воспроизведения природы обладает индивидуально тонкой окраской и притягательностью нового художественного уровня. Пристально внимательный к мельчайшему рисунку природы и неповторимый деликатностью почерка, Н. Пак рисует травы, бутоны, жучков, воссоздавая одновременно просторы земли и неба. Травянисто-цветочный покров его произведений отражает высокие сферы. "Бамбук", "Мелодия джаза", "Зеленый джаз", "Таинственный шепот", "Жизнь черной птицы" (цветная графика), "Стихия" (живопись), "Полнолуние" (керамика)
окутаны тайной дальнего притяжения. Прекрасно развитое у Н.И. Пака чувство материала и техники позволило обогатить графику, живопись и керамику Узбекистана авторскими разработками.
Он же ассонансом дает разрядку в обобщенно-абстрактных образах, трактующих дальние пути, на которых лежат цветы, светлячки, воспарение птичьего пера, видение корабля или их колористическое отражение в пророческом воображении художника. Стремительный росчерк листов, выполненных в технике монотипии с доработкой, "Бегущая по волнам. Призрак" из серии "Посвящение Аралу" (1991) и "Проснувшийся гейзер" (1993) рожден наблюдением живого растительного побега, чей энергетический толчок сродни взмаху кисти каллиграфа.
Н.И. Пак, И.И. Шин ищут ритмы гармонического единства. Искра Шин увлекает в пространство земных перспектив. Она пишет цветы как образ необходимого постоянства. Н.И. Пак берет другую градацию темы - изменчивость постоянства, достигая тончайшей пространственной фильтрации цвета. Красота ритмических отработок граничит с ворожбой профессионального художника.
Флора И.Шин приближена к зрителю. Автор воспроизводит момент, когда "увиденный за окном лес переходит в бесконечность". Она дает настроение счастья в физическом времени, - импульс от созданного ею образа безграничен. Искра Шин -создатель новой живописной системы и оставалась, а вернее, остается и сейчас, единственным ее выразителем. Именно она ввела в станковую живопись эстетику корейского искусства. Охвату горной панорамы сопутствует панорама времен года. Легкая обозримость трепетно одухотворенных пространств воскрешает на холсте образ великой бессмертной природы. Партитуру художницы пронизывает ликующая мелодия. Обыгранная И.Шин фактура помогает усилить длительное проникновение в глубину живописной техники, познать притягательность колеблемых линий в изменчивой структуре полотна ("Сукок весной", 1987; "Нежданный снег", 1992). Появление картин Искры Шин знаменательно в искусстве Узбекистана новым типом визуальной и пластической красоты ("Девочка с цветком", 1985; "Багряная весна", 1995; "Зацвел шиповник. Сукок", 1988).
Пластическая полифоничность ставит живопись Владимира Семеновича Кима особняком. Розовый ветер - нежные краски опережают одна другую и попеременно лидируют. Красная земля Кумышкана, осень в оттенках настроений: "Рыжая осень", Золотая осень", "Солнечный день", "Сукок осенью", "Утро раннее", "Задумчивый дом", "Ноктюрн Шопена". На деревья переносится ощущение вздоха, пауз, порыва, сделанных с подлинной свободой в сознании величавого зрелища дня. Могучий и светлый поток животворных сил, известный в концепции Искры Шин, у B.C. Кима находит свои градации претворения. Вал насыщенного цвета и идущие из глубины пейзажного, колористического, пространства пересветы вступают во взаимодействие, ликуя в монументальном образе праздничного озарения.
Колорист с динамично-экспрессивным почерком наполняет картину созерцания возвышенным действенным смыслом. Приемы и средства B.C. Кима разнообразны: локальные краски и валёры, контрасты и гармония, ташизм и лирический кубизм. Пишется исключительно на холстах, часто используя в качестве инструмента мастихин. Весомые объемы кубических построений постимпрессионизма и кубы сельских поселений горного Узбекистана сливаются в реальных наблюдениях.
Оцвеченная световоздущность Н.И. Пака и И.И. Шин и мощные перекрестия В.Сем. Кима скреплены духовным источником веры в природу. B.C. Ким далек от эманации одухотворенной флоры Искры Шин, ближе стоящей в идее и приемах к корейской культуре. Он воспринимается через полнокровность французского постимпрессионизма, но их сближает поклонение природе, афористически выраженное корейской пословицей "Кто идет к горе, идет к матери". Выбор их картин для сравнения можно считать произвольным, - скорее, это очередная увлекательная встреча с интерпретацией устойчивых тем, характерной для искусства Узбекистана. В данном случае она поясняется общностью горных маршрутов современных художников: поселки Акташ, Сукок, Кумышкан Ташкентской области. Близкие подходы пластических решений наблюдаются в работах "Ассоциации" (1989) И.И. Шин и "Здравствуй, утро!" (1996) B.C. Кима, где пейзажный мотив трактуется как ткацкий станок природы, а опыт художника соединяется с упорством сеятеля, неутомимостью пчелы в поле злаков и цвета.
Овладение традициями интересно просматривается у Александра Владимировича Ли.Пример возник спонтанно: А.В. Ли сочетает верность объективной природе, данные рисовальщика и живописца, неуклонный рост от наблюдательной позиции к философским обобщениям, глубокие познания космологии Индии, Китая, Кореи, Японии. Его творческое развитие олицетворяет становление через опыт старшего поколения и теперь, в своем лице, перенос духовного багажа художникам настоящего периода. В его лице становятся броскими формальные признаки в особенностях, присущих корейским художникам Узбекистана: всеохватность видов творчества, сохранение представления о неделимости культуры, техническое разнообразие и стимулирование его развития, восприятие целостного мироздания. Возрастает сострадательность как импульс обращения к изобразительному языку.
Настало время, когда Феликс Ким смог одеть кимоно и заниматься каратэ; он зачитывается М.А. Булгаковым (роман "Мастер и Маргарита" перестал быть запретной литературой) и делает попытки через издательства и молодежные драматические труппы осуществить реализацию охватившего его волнения в книжной графике или сценографии. Движение восточного веера становится резче. Прежнее убеждение, что корейские художники образовали новую эстетическую реальность, не ослабевает, - крепнет, обретая дополнительные мазки в деятельности взошедших поколений. Идейно-пластическая глубина взращивается гуманистическими побуждениями. В самых мрачных картинах А.В. Ли наглядно, что им движет вера, надежда, любовь. "Жизнь прекрасна", - повторяет Вероника Ли в нелегкие дни своей жизни.
Современное поколение углубило достижения старших художников, показав высокий дух традиций. Концептуальное мышление Б.Х. Лима, В.Серг. Кима, А.Д. Ли, введение новых сюжетов ТА. Ли, М.А. Сафи Ли способствовали сложению большого игрового пространства. Мир Хегай провозглашает документальное откровение и скорбное величие монументального воплощения. Возросла эксцентрика в художественных особенностях авторских задач: пространственные вычленения у Искры Шин, декоративная ритмика Ландины Ким, обыгранность линейно-живописных приемов Марии Ли. Картина текущего момента охарактеризовалась подвижностью гибких средств и ускоренной динамикой. Новые краски, эмоциональная убедительность, философские взлеты складываются монографически, емкими образными самовыражениями. Врожденное поэтическое чувство корейских художников высказано в произведениях разным интонационным ладом. Поэтический взгляд на мир, с одной стороны, освещает буквальная близость дальневосточной и китайской лирике с ее краткостью и неповторимой образностью в мотивах земной красоты: "Красный клен" (1994) Владимира Шина, "Бамбук" (1997) Ландины Ким, "Воспоминания о вечной весне" (1999) Татьяны Ли. С другой - миры, их соединение, космическое и земное. Опять повторим имена Г.Н. Кима - "Песни моря" (1990), А.В. Ли - "Водопад" (1998), Н.И. Пака - "Жертвоприношение Богу" (1993). Новый путь пролагают Б.Х. Лим и М.В. Хегай. По возрастающей слагаются певучие картины И.И. Шин, закладывается вступление неожиданных, тревожно чутких оттенков переживаний - "Мгновение вечного", "Мираж", "Нарассвете" (все -1997).
Модернистские признаки у корейских художников Узбекистана не превалируют; сильна национальная традиция культуры с неделимостью ее проявлений. Черты экспрессионизма, футуризма, супрематизма с позиций современного понимания стилей в миросозерцании корейских художников имеют свои истоки. Так, каллиграфия познается через пространственное скольжение, пластину иероглифа, экспрессивность; конструктивная мощь классических пейзажей решается при облегченности планов и линейном богатстве; супрематические рисунки декора связаны с космогонией. Динамика изобразительных обозначений с древности исчерпывает характеристику емкой выразительности у наших современников.
Обращение к каллиграфии стало одним из способов обновления пластического языка периода 2-й половины 80-90-х гг. Мы наблюдаем его у Н.С. Шина в картинах "Дороги памяти", у А.П. Ли в графике "Арчевые силуэты". А.В. Ли разбуженную его личными наблюдениями антропоморфность горных кряжей Узбекистана (серия "Акташ") оживляет упругим соотношением модификации иероглифа и пейзажной среды; "Год Дракона" (1991) получил дальнейшее развитие в живописи художника вплоть до произведений "Мое рождение" и "Четыре стихии" (оба - 1998). Мария Сафи Ли находит органичное слияние арабской и корейской эпиграфики. Субъективный дар ее декоративных изысканий сочетается с глубоким смысловым подтекстом.
Движение знака определяет произведения Дюмона Пака. Холст "Японский воин" (1990) вплотную построен на очертаниях иероглифа. В триптихе "Ночные полеты" (1993) кистевой рисунок преломляет каллиграфию Дальнего Востока и арабской письменности, являвшейся до 1929 г. графикой Средней Азии. Найдено взаимодействие монохромной основы и черного бегущего следа. Упругость опорных линий, энергичный выброс графических соединений, определяющих движение, подсказывают функциональность пластических испытаний на холсте. Подобная особенность в значительной степени связана со сценографией. Многие имеют двойную специализацию, полученную в процессе обучения в двух художественных заведениях, и часто одна из них профессия театрального художника. Ею владеют живописцы Борис Лим, Ландина Ким, Дюмон Пак, сестры Татьяна и Мария Ли. Столкновение различных приемов, смелый эксперимент оправданы режиссурой фигуры в заданных художником условиях и пространстве.
Мысль, возникшая в 1984 г. перед работой "Уличный точильщик", о том, что юный автор Татьяна Ли будет участвовать в обогатительных процессах сюжетно пластического обновления искусства Узбекистана, подтвердилась. Развитие событий показало, что октава Т.А. Ли намного шире специализации в одном виде станковой графики, а рамки обогатительного вторжения просторнее выставочных залов. Далее следуют серии "Миф о Марии" (1989-1990), "Семь планет" по поэме А. Навои (1991), варианты композиций "Ирисы" (1990-1994), "Год Змеи" (1994), "Сумерки" (1998). Счастливый дар сочетать мифологические образы с реальными сохраняет дыхание живою мира, поэтическая приветливость выступает словно ясная просветленная память о былых временах, прозорливость к вселенной.
Вдохновенная интуиция Татьяны Ли, колористическое могущество не заслоняют Работ, сделанных в соавторстве с Марией. Сестры, дочери А.В. Ли и ГГ. Ли, сочетают редкую женственность со смелостью мужского характера и неожиданностью творческих подходов. В соавторстве выполнены серии по мотивам арабской пьесы -сказки Н.С. Гумилева "Дитя Аллаха" (1991), "Иранские сказки" (1995). Неуемная фантазия Т. и М. Ли проявляется не только в театральных эскизах, актерские воплощения разыгрываются зачастую в станковой живописи и графике. Странная сцена - жизнь выглядит кочующей шатровой повозкой, в прорези зашторенного окошка которой мелькают представления, оживленные воображением художниц Ли. Они воскрешают Шакунталу, Гафиза из арабской сказки, попугая из Тути-намэ, ботфорты скорохода, мадам Батерфляй, корейскую Диану с бабочками, золотого карпа, переносят из страны в страну, из века в век. Царит апофеоз радости творчества. Приключение, басня, сон, метаморфоза полны восторга познания и упоительного мироощущения.
Рисунчатый почерк многоцветной живописи Марии Ли (М. Сафи Ли) дает возможность искусному рисовальщику развернуть увлекательные сцены ("Сделка", 1994) и превращение ("Русалка", 1999). Начиная с 1991 г., М. Ли усложняет комбинированную технику, раздвинув границы воздействия тонких средств графических произведений от сгруппированных образов глубокого драматизма "Дерево", "Камни", "Облако", "Молчание" (все - 1991) до листа "Письмо от сына" (1993) и виртуозной серии "Морские фантазии" (1994),
Свойственное Т.А. Ли и М.А. Ли мечтательное воображение является следствием обостренного восприятия красоты и возвращает внимание к ее земным очертаниям. Оно пронизывает сюиты горной весны и сияния снегов Искры Шин, учащенные сердечные ритмы Ландины Ким ("Ночной блюз", "Охота в полночном тумане"; оба -1997). Высоко организованная пластика подводит к этой же категории художников Александра Донгеровича Ли ("Три вариации на одну тему", 1987; "Букет", 1991), офортиста, и молодого живописца Викторию Ким, чья безупречная соразмерность художественного почерка, новая световая звучность колорита есть одно из свойств видеть мажорные краски мира, который обращает с произведений художников свой прекрасный лик ("Автопортрет с веером", 1995; серия "Корейский танец с веерами", 1995 - по настоящее время; "Лотос", 2000).
Иной художественный строй предлагают ташкентские художники, к которым принадлежит Владимир Сергеевич Ким. "Ловцы бабочек" (1994, 1996), "Танго" (1995), "Охота на бешенных собак" (1995) говорили об авторе, тяготеющем к трагическим развязкам. Картины, действия которых коротко во времени, - дан момент охватки, объединились на персональной выставке в Галерее "Мастер" (1996) с тревожно-вопросительными холстами "Ожидание. 5 утра" (1995), "Утро" (1996), входящими в серию "Время суток". В живописи последних лет B.C. Ким сменяет тягучий колорит предрассветного часа на звонкий, золотистый в частотности изображения зрелых яблок, грибов, чашечек кофе. Новая серия 2000 г. носит название "Маргиналий" - Заметки на полях рукописи. Возможно, к многозначности авторского замысла золотистый блеск является маргиналией к основному, тяжкому взаимодействию сюжетов беспокойного и всегда привлекательного бытия, представленного в прежних сериях. Первая часть "Библейских сюжетов", датированная 1995- 1998 гг., представляет версии известных притч через гротеск в современном обличье ("Поцелуй Иуды", 1996; "Вход в Иерусалим", 1998). Картины широкого морально-исторического обобщения подчиняются иронии эрудита, игре интеллекта современных нонконформистов, урокам едкой остроты Иеронима Босха.
Александр Павлович Ли стоит несколько в стороне от рассматриваемых художников, но его творчество неразрывно связано с общими процессами в искусстве Узбекистана. А.П. Ли выступал с неоавангардистами, с группировкой "Три креста", участники которой использовали жесткую манеру, дабы подчеркнуть противоречия эпохи, крайности полярных явлений. Художник Ли совмещает вопрос и ответ, противостояние в одной картинной плоскости или диптихе, например "Война и мир" (1986). В картинах "Семейный танец", "Гонение юродивого", "Ходоки" (все - 1986) вводится обескровленная живопись; она воспроизводит печальную констатацию жесткой силы без сопротивления действующих лиц и уясняет, что позиция автора - в простоте.
Во взглядах А.П. Ли на культуру, сообщество флоры и фауны, большое место отведено петроглифам и растительному узору природы. В общении с природой, его обиталищем - горами, рождены графические серии 1993 г. "Деревья", "Биоформы", "Дезрофантомы", "Стяги". Достоинство графики А.П. Ли в прозрачности разреженного приема, памятном наплыве горного боярышника, чистоте пространственного поля. Графика А.П.Ли умиротворяет тревожный дух, пробужденный его проблематичной живописью, подтверждает взгляд художника на мир.
Большое число работ, прошедших по республиканским выставкам со времени, когда Светлана Шин, будучи студенткой, стала их участницей, давало возможность наблюдать рост молодой художницы. Повторы склоняемых линий в "Шамаханской царице" (1992) говорили о С.Г. Шин - декоративисте и предполагали дальнейшее приложение сил в сценографии. Качества ищущего живописца оформились в художественном осмыслении новеллы Акутагавы Рюноскэ "Муки ада" (1994-1996). сменившие мягкий шарм раннего "Новая прическа" (1993), дай лучевые построения города, рожденные в процессе получения специальности художника монументальной росписи и поездки в Сеул (1997), немыслимы без образного размышления над Акутагавой Рюноскэ. В изобразительном искусстве Узбекистана серия "Муки ада" С.Г. Шин стала заметным достижением.
1990-е гг. изобилуют персональными выставками. Снова выступают Н.С. Пак и Н.С. Шин. Состоялись выставки Х.И Кана, Н.М. Ким, B.C. Ана, Н.С. Цхе, А.Д. Лигая. В Андижане и Фергане прошли вернисажи В.И. Лигая и В.А. Кима. И.И. Шин, В.Серг. Ким, В.Сем. Ким, Н.И. Пак, Г-Н. Ким, Г.Г. Ли, А.В. Ли, и В.Ё. Ли, Е.М Ли, Т.А и М.А Ли, А.Д. Ли - представители следующих поколений, развернули персональные экспозиции, причем у многих художников они состоялись неоднократно. Они проходили в выставочных залах разных творческих союзов и культурных центров, офисах и частных галереях, в Узбекистане и дальнем зарубежье.
Каждая выставка обладала своим наполнением. 90-е годы втянули в выставочную деятельность много новых имен. В 1994 г. появляется живопись многоопытного художника с большим стажем Б.Х. Лима, долго не показывавшего свои произведения. Включаются имена Ландины Ким (Ланы Лим), Леонида Кана, Альберта Кима, Риммы Угай, Людмилы Цой-Винярской. Члены молодежного объединения "Нихол" ("Росток") открыли свою экспозицию в Театре-студии "Ильхом" (1994), среди мастеровитой живописи дебютантов были работы Анатолия Кима. В дальнейшем А.А. Ким расширяет активность живописного пространства, используя подходы, сходные с кинематографическими: порывистость передвижения параллельно экранной плоскости произведения "Табун" (1996) усилена в композиции "Дикие кони" (1999). В "Качелях" (1997) применен ракурс, имеющий значение в съемках фильма. Чрезвычайно важны и отдельные выступления художников, как случилось с появлением Виктора Шегая на групповой выставке "Наутилус. Внутренняя жизнь. Раковина" (1996) в Салоне "Инвариант". "День мотылька" в частной галерее Ташкента сочетал известных художников в новом экспозиционном контексте (Г.Н. Ким, Н.И. Пак, И.И. Шин, С.Г. Шин - 1994) на широком фоне современного изобразительного искусства.
Выставка личной коллекции А.В. Хегая "20 художников из Узбекистана", проведенная Республиканским Интернациональным центром в 1995 г., и последующая республиканская "Корейские художники Узбекистана" к 60-летию корейской диаспоры Центральной Азии, состоявшаяся в залах Академии художеств Республики Узбекистан в 1997 г., представили темпераментное искусство всеобъемлющей любви и доверия к жизни. Выставка 1997 г. познакомила с новыми именами: Ким Сек Хо из Намангана, самаркандской художницей Раисой Натай, мастером кукол Надеждой Цхе, мультипликатором и графиком Клавдией Цой, молодыми участниками Екатериной Пак и Андреем Лимом. Сложный психологический опыт Марины Пак, поставленный через трудную живописную задачу в автопортретяом полотне "В мире масок" (1997) предсказал, что творчество молодых художников на пороге новых открытий.
В начале своего пути скульптор Павел Цой, керамист Олег Лигай. Состоялись ангажированные выступления Евгения Пака и Евгения Цоя.
Академия художеств Узбекистана была образована в январе 1997 г. и активизировала пропаганду творчества корейских художников республики как оригинального и сильного мастерством явления. Республиканские выставки корейских художников Узбекистана стали ежегодными, они проводятся совместно с посольством Республики Корея и Ассоциацией корейских культурных центров Узбекистана. Выставка 2000 г. с участием художников многонационального Узбекистана была посвящена узбекско-корейской дружбе.
8 февраля 2001 г. блистательная экспозиция объединила в залах Академии художеств трех юбиляров: А.В. Ли, А.Д. Лигая, И.И. Шин. Новая волна неутомимого движения, высокий уровень образного мышления в лице трех мастеров дали неоспоримое подтверждение, что щедрость таланта в апогее зрелости зачинает новое прочтение книги подлунного мира. Живительная сила одухотворенного наблюдения набирает новые оттенки прочувствованной красоты, новую звучность динамичной палитры. В этом Искра Шин добивается, казалось бы, невозможного. Неповторимость талантливой индивидуальности в претворении мирового опыта подтверждается картиной А. В. Ли "Великий шелковый путь". Лейтмотив прозрачных акварелей Анатолия Лигая - его сельская родина, начало жизненной дороги художника. Спокойный и теплый узбекистанский пейзаж обретает силу той важной черты, которая присуща корейскому населению: формирование исторической памяти. А. Лигай лепит образ родины. Выставка обозначила творческий путь, неподвластный Времени, в этом долговечность образов художников, залы бессмертия.