Диаспоры В Мировой Политике

ДИАСПОРЫ В МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ

Габриэль Шеффер

I. Противоречивые тенденции в подходах к диаспоре

До начала 1980-х гг. ученые и политические деятели в большинстве своем либо игнорировали, либо недооценивали значимость феномена диаспоры и всего того, что о ним связано. Политики националистических или правых взглядов рассчитывали, что государства окажутся достаточно сильными для того, чтобы держать под контролем все этнические группы, включая диаспоры, и свести к минимуму возможный ущерб, который их члены способны причинить принимающим обществам и их институтам. Прогнозы и рецепты таких исследователей и политиков, предрекавшие полную маргинализацию диаспорных сообществ, оказались несостоятельными. Скорее наоборот, за последние десятилетия диаспоры, разрастаясь численно, стали более жизнеспособными, заметными и активными. Начало нового века отмечено во многих странах приема нарастанием враждебности против иммигрантов и членов диаспор, возрождением расистских и националистических идей.

Находящиеся на другом конце спектра левые ученые и политики также предполагали, что диаспоры -- временное явление. Исходили из того, что, подобно другим этническим меньшинствам, возможность существования диаспор зависит в решающей степени от экономической ситуации в принимающих странах. Отсюда, по мере усиления абсолютного и относительного обнищания этих сообществ, они будут сменять друг друга или вообще исчезать. Следуя той же логике, сторонники подобных взглядов утверждали также, что улучшение экономических условий либо триумф классовой борьбы смо-гутсмягчить многие трудности существования диаспор и дадут толчок их ассимиляции или интеграции, а в конечном итоге -- опять же исчезновению.

Габриэль Щеффер, профессор факультета политических наук Иерусалимского университета (Израиль).

1бЗ

Г. Шеффер. Диаспоры в мировой политике

Наконец, по мнению либералов, торжество гражданских свобод и равенство социальных, политических и экономических прав всех членов общества скорее облегчит интеграцию, нежели ассимиляцию членов диаспор, и последние в конце концов также сойдут со сцены.

Последние годы XX столетия и начало нового века, однако, принесли с собой очевидную активизацию фактора этничнос-ти и, соответственно, повышение социально-политической, культурной и экономической роли этнических групп и этно-национальных диаспор в жизни современных обществ. К концу ушедшего века главенствующий ранее скептицизм в отношении будущего этнических групп и в особенности диаспор уступил место иным взглядам. Проницательные наблюдатели осознали, что, подобно другим проявлениям этничности, диаспоры -- отнюдь не мимолетный феномен, как утверждали марксисты, либералы, националисты, модернисты и сторонники ассимиляторского подхода. Диаспоры останутся живым и активно функционирующим организмом, гораздо глубже включенным в социальные структуры локального, регионального и транснационального уровней, чем можно было ожидать. Короче говоря, при внимательном взгляде оказалось, что способность диаспор оказывать влияние на ход событий в культурной, экономической, социальной и, главное, политической жизни постоянно возрастает и будет возрастать и впредь.

Все сказанное обусловило рост интереса политиков, чиновников и ученых к феномену этничности вообще и диаспо-ральности, в частности. Судя по всему, ни правые, ни левые уже не трактуют этнонациональные диаспоры как нечто эфемерное и посему не заслуживающее внимания или детального изучения. Более того, растет осознание того, что мы имеем дело с очень сложным феноменом, причем его различные проявления имеют между собой много схожих черт.

Смена подходов ознаменовалась, в частности, тем, что термин "диаспора" уже не рассматривают как синоним еврейского рассеяния (изгнания) и, соответственно, порожденных им еврейских обшин в разных частях света, которые принято было считать, sue generis, маргинальными и -- вследствие Хо-локоста, ассимиляции и апатии евреев диаспоры -- исчезающими. Сейчас уже общепризнанно, что подобный взгляд, отраженный в большинстве энциклопедий, словарей и иных Публикаций, существенно сузил концептуальные рамки диа-

1б4

Диаспора как исследовательская проблема

Г. Шеффер. Диаспоры в мировой политике

165

споральных исследований. В то же время, как нам представляется, теоретики диаспор проявляют сейчас бблыдую готовность заниматься изучением их разнообразных типов, проводя параллели с еврейским рассеянием.

Описанные концептуальные сдвиги были вызваны не только тем, что на Западе стали по-иному относиться к феномену культурного, социального и политического разнообразия, но и реальными изменениями в жизни диаспорных сообществ, подлежащими количественной оценке. Речь идет о последствиях недавних значительных волн легальной и нелегальной иммиграции в развитые части мира (в первую очередь в Европейский Союз), что было спровоцировано, с одной стороны, условиями жизни в странах исхода, а с другой -- постоянной потребностью принимающих государств в дешевой рабочей силе.

Большие массы мигрантов оседают в первой или второй стране из тех, куда они въехали, а затем и создают диаспоры. Выживанию "старожильческих" сообществ (veteran communities), формированию новых диаспор и пробуждению "дремлющих" (dormant) помогает ряд факторов. Среди них -- более позитивное отношение населения западных стран к культурному и политическому плюрализму; неспособность их правительств и реакционных социально-политических движений помешать созреванию новых диаспор, сохранению старых и выходу на свет "скрытых"; наконец, энергичные действия лидеров диаспорных сообществ. И все же необходимо еще раз подчеркнуть, что общая тенденция к большей сдержанности со стороны принимающих стран и возросшая активность самих диаспор не остались без внимания их противников: резко усилилось неприятие стремящихся закрепиться на новом месте иммигрантов и различных форм их жизнедеятельности. Отсюда недавние политические успехи экстремистских и умеренных партий расистского, националистического и правого толка.

Современное положение этнонациональных диаспор определяется также новациями, принесенными окончанием холодной войны; ростом интернационализации мировой экономики и территориальной подвижности населения. В этих условиях стали возможными добровольное возвращение на родину евреев, этнических немцев и понтийских греков, наряду с принудительной репатриацией представителей таких этнических групп, как египетские арабы (из Ирака); жителей Йемена (из Саудовской Аравии) и палестинцев (из Кувейта).

К репатриации своих бывших сограждан и соплеменников, но уже несколько иного типа, прибегли Греция, Израиль, Ирландия, Китай, Индия и Пакистан: стремясь смягчить последствия утечки мозгов и внутриэкономических трудностей, они призвали преуспевающих членов своих диаспор вернуться на родину или хотя бы помочь ей трудом и капиталами.

Результирующей всех описанных разнонаправленных тенденций в миграции и расселении не стало резкое уменьшение числа старых и сравнительно "молодых" диаспор и тем более их исчезновение, даже если принять во внимание ассимиляцию и апатию части членов диаспорных сообществ. Напротив, преданность "коллективу" растет, самих диаспор все больше, их ряды все шире, равно как и сфера интересов; их деятельность все более разнообразна и развивается в рамках четко определенной стратегии; они все активнее участвуют в политике на страновом, региональном и глобальном уровнях.

Таким образом, какой бы тип диаспор мы ни изучали: "бездомные", не имеющие "своего" государства, подобно курдам, палестинцам и цыганам, или -- наиболее распространенный случай -- чувствующие за спиной его незримое присутствие (отсюда термин "этнонациональные диаспоры", используемый в данной статье); с глубокими историческими корнями (армяне, евреи и китайцы) или более "молодые" (греки, поляки и турки); зарождающиеся, как у корейцев, филиппинцев и русских в бывших советских республиках, или "дремлющие" (американцы в Европе и Азии и скандинавы в США); рассеянные или живущие компактно -- совершенно очевидно, что сам феномен почти всюду становится все более значимым.

П. Диаепоральньте исследования: достижения и новые задачи

Хотя с недавнего времени ученые стали заметно больше интересоваться проблемами диаспор, достижений на этом пути еще немного. По общему мнению, нужны более действенные усилия, поскольку в условиях "нового мирового порядка" (или, скорее, беспорядка) диаспоры быстро набирают в весе как агенты влияния и расширяют масштабы своей деятельности, что в какой-то мере является отражением межэтнической напряженности, нередко выливающейся в конфликты. Исследователям, которые хотели бы пролить свет на потаенные

166

Диаспора как исследовательская проблема

Г.Шеффер. Диаспоры в мировой политике

167

стороны диаспоральной жизни, следует рассматривать эти сообщества как экстремальное проявление более широкого феномена этничности. Дело в том, что за исключением очень немногих, большинство диаспор продолжают существовать в условиях более суровых, чем другие этнические меньшинства. Следовательно, их скрупулезное изучение может помочь прояснению более общих остродискуссионных вопросов. Например, какова природа этничности: это категория "воображаемая", т. е. "придуманная" (по Б. Андерсону¹), или она органично присуща человеку? Насколько правомерны примордиалист-ский и инструменталистский подходы к этнической идентичности - и, наконец, является ли этническая составляющая неотъемлемой чертой большинства государств?³

От будущих исследований мы ожидаем прорывов и на следующих напраыениях: 1) стратегии диаспор при выстраива-j нии их отношений с родиной, принимающим обществом, другими этнически родственными группами, с международными неправительственными и межправительственными организациями; 2) истоки и характер проявления лояльности диаспор к стране приема и стране исхода; 3) их отношения с политическими акторами глобального и международного уровня.

Так или иначе, после выхода в свет в 1986 г. коллективной монографии под моей редакцией ("Modem Diasporas in International Politics"), в которой мы ставили своей целью инициировать комплексное изучение диаспор в рамках особого научного направления⁴ -- такое направление действительно оформилось. Общепризнанной стала идея о том, что этнонациональные диаспоры далеки от исчезновения и являются весьма влиятельными фигурами в политике и социальной жизни. Состоялось несколько конференций и семинаров; с 1991 г. начал выходить специализированный канадско-американский научный журнал "Diaspora"; с 1999 г. независимый научный журнал под названием "Диаспоры" выходит в России; по всему миру были опубликованы многочисленные статьи и ряд монографий¹. И все же, хотя сейчас очень немногие решатся отрицать то обстоятельство, что диаспоры, как и другие проявления этнического, все активнее шгаяютна ситуацию в местах своего проживания, а также выходятна региональный и международный уровень принятия решений во всех частях планеты, в наших знаниях об этих сообществх еще много белых пятен. Изучение имеющейся литературы говорит о том, что одно из таких

пятен -- политические аспекты функционирования диаспор, в частности, создаваемые ими трансгосударственные сети и системы коммуникаций, которые пересекают границы отпускающих и принимающих обществ, а также политический вес и политические лояльности диаспоральных коллективов. Статья является попыткой теоретического и компаративистского анализа отмеченных сторон диаспоральной жизни.

III. Диаспоры как трансграничные сети коммуникаций

В широком смысле, подобные сети -- это разнообразные контакты и связи, устанавливаемые социальными группами, политическими структурами и экономическими институтами поверх государственных границ. Так рождаются и закрепляются в сознании интересы, симпатии и формы идентичности, которые плохо стыкуются или даже иногда конфликтуют с симпатиями, традиционно испытываемыми гражданами по отношению к государству постоянного проживания.

Хочу специально подчеркнуть, что способность к созданию трансграничных сетей проистекает из сущности этнона-циональных диаспор, а структура этих систем связей весьма сложна и запутанна в силу территориальной раздробленности многих этнических групп; многообразия обменов, осуществляемых ими на различных социальных и политических уровнях; необходимости контактировать с родиной, принимающим обществом, родственными общинами в других странах и иными заинтересованными сторонами.

В приложении к диаспорам трансгосударственные контакты изучены очень слабо. Это не удивительно -- до настоящего времени в рамках данной тематики основное внимание уделялось экономическим сетям. В частности, богатая литература посвящена деятельности ТНК; есть соответствующие работы о некоторых международных организациях, например, ООН и подведомственных ей структурах (МОТ и ЮНЕСКО). Недавно, с учетом растушей тенденции к образованию региональных центров влияния, ученые обратили внимание на системы связей, создаваемые региональными организациями -- ЕС, АСЕАН, НАФТА и др. Несмотря на огромные ожидания, что эти организации будут процветать и сформируют устойчивые

168

Диаспора как исследовательская проблема

Г.Шеффер. Диаспоры в мировой политике

169

и согласованно работающие трансграничные социальные и политические системы, все еще не ясно, насколько эти ожидания смогут материализоваться. Этнонациональные диаспоры, напротив, гораздо больше преуспели в создании трансграничных сетей обменов и контактов, причем напоминающих слаженно функционирующие политические организмы.

Тут будет уместным пояснить, почему в данном контексте я предпочитаю не привычный термин "транснациональный", а "трансгосударственный" (transstate). Причина проста -- различные диаспорные коллективы, которые связаны "сетью поверх барьеров", обычно состоят из людей одного этнического происхождения. Получается, что сети преодолевают границы государств, но не наций.

Как отмечалось выше, конец 1980-х гг. ознаменовался ростом академического интереса к этническим и религиозным группам, при этом особое внимание уделялось внутриполитическим последствиям этнического плюрализма в условиях западных демократий и в бывшем СССР. Кроме того, изучалась государственная политика в отношении этнических меньшинств в третьем мире, а также особенности интеграции таких групп в социально-политические системы развитых стран. В рамках очерченного тематического поля, ученые занимались проблемами урегулирования внутренних конфликтов с участием этнических меньшинств. Однако трансграничные сети взаимосвязей, основанные на этнической солидарности и помогающие "подпитывать" нужные идентичности, "лепить" нужные лояльности, контролировать политические и экономические ресурсы и оказывать влияние на родины и принимающие страны, так и не вошли в число исследовательских приоритетов.

Назовем два важнейших проявления трансгосударственной активности диаспор: 1) поддержка ирредентистски настроенных этнических групп, а иногда и аналогичных поползновений на родине⁶; 2) тесные связи диаспор с движениями типа пантюркизма, панисламизма и пр.'.

Как известно, под ирредентизмом понимается стремление этносов или целых государств к объединению разрозненных и проживающих в соседних странах частей одного народа в единый политический организм. Известный исторический пример -- македонцы⁸. Стоит упомянуть также непрекращающуюся борьбу иракских и турецких курдов за отделение и образование независимого государства. Тропическая Африка

тоже демонстрирует образцы ирредентизма, порождающие напряженность и конфликты то в одной, то в другой части

континента'.

Возможно, самой непроясненной и сложной для исследования является проблема участия в политике тех диаспор, которые связаны тесными узами с мировыми церквями, религиозными сектами и вышеупомянутыми объединительными движениями. Красноречивый пример -- стремление Ватикана и "Полонии" (организация американских поляков) повлиять на ход событий в Польше накануне распада СССР. Они действовали одновременно на трех направлениях: поддерживали "Солидарность"; уговаривали коммунистическое правительство отнестись к последней более терпимо; наконец, убеждали Р. Рейгана отменить экономические, технологические и информационные санкции против Польши.

Собрано уже множество свидетельств международной активности идеологических и культурных движений, таких как коммунистические партии старой генерации, Социалистический Интернационал или организации либеральной окраски. Однако деятельность этих и подобных им структур нужно четко отличать от того, как играют на политической сцене этнонациональные диаспоры.

Оперируя в рамках созданных ими трансграничных сетей связи и поддержки, диаспоры прибегают как к традиционным, так и новейшим средствам коммуникации: обычной и электронной почте, телефону, газетам, радио, телевидению, Интернету и т. д.¹⁰. Через эти каналы происходит обмен культурными, политическими и экономическими ресурсами и разнообразной информацией -- для помощи родине или, наоборот, противодействия неугодным режимам и правительствам в стране прежнего проживания. Богатые диаспоры используют те же каналы для поддержки менее благополучных общин.

Как известно, практически невозможно остановить или полностью контролировать миграционные потоки. То же самое относится и к потокам ресурсов и информации, идущих по трансгосударственным сетям, созданным диаспорами. Неспособность властей в странах приема и исхода подчинить себе эти потоки может вызывать напряженность и подозрения в отсутствии лояльности, которые, в свою очередь, иногда становятся причиной политической и дипломатической конфронтации между диаспорами и их родинами, с одной стороны, и

170

Диаспора как исследовательская проблема

Р, Шеффер. Диаспоры в мировой политике

171

принимающими государствами, с другой. Один из хорошо известных случаев такого рода -- кубинская диаспора в СШд и ее сложные отношения с режимом Кастро.

IV. Формы жизнедеятельности этнонациональных диаспор

Несмотря на рост размеров диаспор, как "старых", так и находящихся в стадии становления, они остаются в численном меньшинстве в тех странах, куда их принесли многочисленные волны добровольной или вынужденной миграции. Члены ди-аспорных сообществ поддерживают эмоциональные, интеллектуальные и экономические связи со своими родинами.

Существующий сейчас набор диаспор состоит из многих "хронологических слоев": среди них есть те, что сформировались еще в период античности, в средние века и в новое и новейшее время (особенно в XIX и XX вв.); порожденные недавними потоками трудовой миграции в Северную и Южную Америку, Европу и ряд территорий Ближнего Востока; кроме того, некоторые "диаспоры* еще только становятся таковыми. Это, например, испаноязычные в США; выходцы из Пакистана и корейцы в странах Персидского залива; турки, марокканцы и алжирцы в Западной Европе; русские в бывших республиках СССР и за его пределами; израильтяне в США и Канаде.

Как уже указывалось выше, диаспорам не грозит исчезновение. Наоборот, весьма вероятно, что в условиях глобализации в различных государствах начнут возникать новые пришлые сообщества, а численность старых будет увеличиваться. Соответственно, следует ожидать укрепления диаспоральных организаций и трансграничных сетей поддержки, К тому же все большая политизированность лидеров и рядовых членов диаспор (из-за роста их численности, потребности в их услугах и изменения отношения к ним в некоторых принимающих странах) будет способствовать более активному участию диаспор в культурной, экономической и политической жизни принявших их обществ. Зарождающиеся диаспоры при этом нередко развиваютне менее бурную деятельность, чем "старые", обретшие законченный вид в период мощных миграций конца XIX - начала XX в.

Более того, отмечается и такое явление: группы, утрачивающие этническую идентичность и склонность к консолидиро-

ванным выступлениям, постепенно "оживают", восстанавливают сети поддержки и влияния внутри страны и "поверх границ". Яркий пример -- недавнее "пробуждение" польской диаспоры в США, которая начала проявлять все более живой интерес к своей исторической родине, прежде всего под электризующим воздействием визита Папы Римского в Америку и успехов "Солидарности". Свою роль сыграли экономические трудности в Польше до и после распада Восточного блока и последующая демократизация страны. Диаспора восстановила работу своих организаций, пребывавших в упадке, упрочила прежние и завязала новые контакты на внутреннем и международном уровнях''. Похожим образом, многие члены ирландской общины в США начали поддерживать Ирландскую республиканскую армию; греки, проживающие в Австралии и Америке, стали проявлять ббльшую заинтересованность в судьбе родины '², а афро-американцы -- в событиях, происходящих на африканском континенте. Наряду с другими формами "участия*, диаспоры активнее включились в процесс принятия внешнеполитических решений в принимающих странах и занялись экспортированием "домой" демократических ценностей¹³. Диаспорные группы стали интенсивнее контактировать с третьими странами и международными организациями, от которых в какой то мере зависит ситуация на родине и в стране пребывания. Так, в начале 1990-х гг. американские евреи выступили в США с рядом политических инициатив против Сирии, препятствовавшей выезду евреев в Израиль. В середине 1990-х гг. диаспора предприняла ряд энергичных политических и дипломатических шагов, стремясь поддержать евреев, остающихся в Йемене.

В итоге, несмотря на все трудности и неблагоприятные обстоятельства, и "старые", и более "молодые* диаспоры во всех частях света -- китайцы в Юго-Восточной Азии, индийцы в Южной и Восточной Африке, выходцы из Ливана и палестинцы в США и Латинской Америке и многие другие сумели сохранить свою этнокультурную идентичность. Хотя обычно подобная "работа" является уделом индивидов, семей и малых коллективов, организации диаспоры тоже несли эту многотрудную ношу, укрепляя групповые ценности и препятствуя размыванию границ сообщества. Во многих случаях они добивались успеха, поэтому удавалось в какой-то мере блокировать ассимиляторские тенденции и охлаждение отношений с родиной.

172

Диаспора как исследовательская проблема

Г. Шеффер. Диаспоры в мировой политике

173

Благодаря устойчивости одних диаспор и способности к возрождению -- других, многие сообщества сейчас активно борются за предоставление им равных прав с коренным населением стран приема, одновременно все чаще выступая полпредами родины в политической и экономической сфере. Нередки и ситуации иного рода, когда в периоды лишений и конфликтов члены диаспор, страдающие отнесправедливостей принимающего общества, пытаются повлиять на правительства "своих" стран, манипулируют ими, стремясь заручиться их поддержкой. С аналогичными целями восстанавливаю гея старые трансграничные связи и выстраиваются новые сети коммуникаций. В частности, именно таким образом действовала индийская обшина Уганды в начале 1980-х гг.

Добавим, что, пользуясь своей организованностью и решительностью, диаспоры могутстать заметными игроками как во внутренней, так и внешней политике стран своего пребывания. В первую очередь это относится к государствам с небольшим населением и достаточно крупными диаспорами. Тут уместно вспомнить палестинцев в Иордании (после ближневосточной войны 1948 г.) и в Ливане (перед войной 1982 г.).

В целом, до конца 1990-х гг. диаспоры существовали относительно комфортно в странах Запада, с их культурным плюрализмом и развитой демократической традицией. Поэтому, несмотря на имеющиеся глубокие причины их нежелания интегрировать мигрантов, особенно заметные по отношению к иностранным рабочим (в Великобритании, Франции, Швейцарии, Германии, Швеции, Дании и Голландии), пришлое население стало неотъемлемой частью этнополитического пейзажа развитой части мира.

V. Динамика развития диаспор: от иммигрантской общины к надстрановому объединению

Завершив первоначальный период обустройства на новом месте и адаптации к непривычным культурным, социально-экономическим и политическим условиям, зарождающаяся диаспора начинает накапливать ресурсы и готовить своих членов к политическому действию -- на внутреннем и международном уровнях. Этот путь диаспоры проходят и в Северной Америке, и в Европе, и на Ближнем Востоке. Так, например, из-за относительно мощных миграций на некоторые террито-

рии, включая страны Персидского залива и Аравийского полуострова, бурно развивавшиеся в 1970-е гг. и в начале 1980-х гг., в ряде государств региона образовались новые диаспоры.

Несмотря на постоянные попытки властей помешать закреплению мигрантов на новом месте жительства и их политическим контактам с родинами, новые диаспоральные образования успешно устанавливали и поддерживали такие контакты на всех уровнях и с использованием всех возможных средств коммуникации, начиная от писем до регулярных поездок "домой". Особо значимой формой помощи родине, прежде всего наиболее бедным странам, стал регулярный перевод туда денег, заработанных мигрантами. Масштабы таких трансфертов поражают воображение¹⁴.

Кроме борьбы за право поддерживать связи с родиной, диаспоры также заняты постоянным противодействиям явным и неядным попыткам принимающих обществ и их правительств ассимилировать мигрантов. Большие сложности возникали у членов диаспор (в какой-то мере они сохранились до сих пор) при их желании вернуться на родину или сменить страну пребывания. Так, проблема свободного выезда из СССР евреев, немцев и понтийских греков стала причиной серьезных политических и дипломатических трений между заинтересованными сторонами. Борьба за право "русских евреев" эмигрировать приобрела интернациональный характер, затронув не только СССР и Израиль, но и власти США, Австрии и Великобритании, а также различные еврейские и нееврейские неправительственные организации. Аналогичная ситуация, как уже упоминалось, возникла ранее вокруг сирийских и йеменских евреев. Хотя статья посвящена политическим аспектам феномена диаспоральности, необходимо отметить, что создаваемые диаспорами трансграничные сети служат и для удовлетворения их культурных, языковых и образовательных потребностей. С этой целью работают специальные организации, которые есть и у "старых" диаспор (в частности, еврейской, греческой, индийской, китайской и армянской), и у зарождающихся. Например, одной из неотложных задач турецких общин в Германии и Швеции стало обеспечение доступа молодежи к образованию на родном языке. В разных странах были приняты различные решения, но не удалось избежать политических трений, для смягчения которых понадобилось вмешательство правительства Турции.

174

Диаспора как исследовательская проблема

Г.Шеффер. Диаспоры в мировой политике

175

Проблема адаптации иммигрантских сообществ к новым условиям затруднена еще и тем, что некоторые из них скреплены не только этнической, но и религиозной солидарностью, отличающейся высокой "пластичностью". Таковы, в частности, крупные сегменты еврейской, турецкой, марокканской и палестинской диаспор. Однако под влиянием внутренних процессов секуляризации и того обстоятельства, что религия нередко подчинена достижению этнических интересов группы, именно этнические различия обычно становятся главным маркером, отделяющим диаспоры как откоренного населения стран приема, так и от других проживающих там меньшинств. Так, религиозный фактор играет незначительную роль в жизни китайских, индийских общин и афро-американцев, но очень важен для палестинцев в арабском мире, для мусульман, родившихся в различных странах, а также ортодоксальных и ультра-ортодоксальных евреев. В целом, религия является неотъемлемым {хотя и разным по значимости) компонентом коллективной и индивидуальной идентичности членов диаспор, добавляет новые оттенки в их идеологическую, культурную и эмоциональную сплоченность и усиливает таким образом чувство близости с родиной и другими общинами соплеменников.

Некоторые аспекты жизнедеятельности диаспор внутри принимающих стран -- социокультурная адаптация, политическая и экономическая интеграция и порождаемые ею конфликты; попытки воздействовать на внешнюю политику этих стран -- были подробно освещены в исследованиях, посвященных отдельным диаспорам. Однако трансграничная активность диаспорных групп, нередко сосредоточенная в "серых зонах" международных отношений, в недоступных постороннему взгляду секторах политической жизни стран приема и исхода, а также "третьих" стран, почти не анализировалась в работах, посвященных этничности и диаспорам. Слабая изученность данных проблем проявляется в том, что они затрагивались лишь в нескольких солидных работах^!5. Причем даже в них внимание уделено не трансгосударственной деятельности диаспор, а их попыткам повлиять на внешнюю политику стран приема. Другими словами, в упомянутых работах нет достаточного эмпирического материала, касающегося трех, а иногда даже четырехсторонних трансграничных систем связей (диаспоры, их родины, принимающие общества и иные стороны), а также убедительной концептуализации этого материа-

ла. Чтобы облегчить работу исследователей, я попытаюсь дать детализированную сводку признаков, характерных для большинства существующих ныне этнонациональных диаспор.

VI. Что такое диаспора?

В науке проблемы пересмотра существующих определений возникают в ситуации, когда новое тематическое направление нуждается в дальнейшем развитии. Именно на такой стадии изучения диаспор мы сейчас находимся: ранее предложенные дефиниции являются слишком узкими, особенно если учитывать политический аспект функционирования этих сообществ, и не дают возможности проводить сравнительный анализ. Более того, жизнь современных диаспор гораздо сложнее и многограннее, чем тех^что стали базой для имеющихся теоретических построений¹⁶. В первую очередь это касается определений, родившихся в ходе изучения исторических диаспор в пестрых по этническому составу империях. Имеются в виду, например, идеи Дж. Армстронга, который предложил различать "мобилизованные" {mobilized) и "пролетарские" (proletarian) диаспоры ", используя в качестве критерия разграничения причины выезда с родины и социально-экономические характеристики переселенцев.

Некоторые из существующих диаспор, действительно, могут называться "пролетарскими" в том смысле, что их члены были вынуждены эмигрировать из-за тяжелых экономических условий и/или в странах вселения они оказались жертвами дискриминации и нищеты. Как правило, речь идет об иностранных рабочих (guest workers), которым не удается улучшить свое положение, особенно на ранних стадиях консолидации. На самом же деле почти все диаспоры, включая и те, что вначале формировались как "пролетарские", представляют собой сплоченные этнические образования, независимо оттого, были ли их члены юридически, экономически и политически бесправными на родине (а затем и в странах приема), либо относительно обеспеченными. На начальных стадиях развития таких диаспор их главное преимущество состоите том, что они извлекают выгоду из культурных контактов с родиной и при случае могут полагаться на ее политическую поддержку.

Однако обычно "пролетарские" сообщества быстро самоорганизуются и утверждаются в качестве диаспоры; некоторые

176

Диаспора как исследовательская проблема

мигранты становятся все более преуспевающими, накапливают богатства, а затем и вся община, уже располагая определенными финансовыми возможностями, активно мобилизует ресурсы и своих членов для поддержания коллективной идентичности и защиты своих интересов на родине и в стране вселения. Подобная мобилизация неотделима от создания трансграничных сетей поддержки, и оба процесса нередко совпадают по времени. Нет нужды повторять, насколько важна эта деятельность для самосохранения и развития диаспорных сообществ.

Стандартные определения диаспоры нуждаются в пересмотре прежде всего потому, что основаны на предположении об их преходящем характере и неизбежности исчезновения в ходе аккультурации и ассимиляции. Собственно, авторы большинства дефиниций делаютосновнойакцеитна условиях, при которых происходит "растворение" диаспор в принимающем обществе. Такой подход неизбежно сужает рамки анализа и перспективы развития теории. Мы, напротив, исходим из идеи о том, что 1) диаспоры и созданные ими трансграничные структуры будут существовать, даже если произойдет аккультурация и сообщество "гибридизируется"; 2) примордиальная основа идентичности сохранит свою значимость и, в итоге, 3) несмотря на неизбежность ассимиляции определенной части диаспоры, ее ядро преодолеет все искушения, выдержит давление извне и сохранит лояльность родине и этнической группе^:^s.

Наконец, завершая обсуждение корпуса существующих дефиниций, отметим, что они основаны на изучении одной или очень небольшого числа традиционных диаспор. Следовательно, эти определения не вполне адекватно отражают суть "новых" диаспор (тех, что возникли во второй половине XIX в.); сравнительно недавно сформировавшихся в этом качестве (после второй мировой войны); дремлющих, но переживающих сейчас стадию пробуждения и, наконец, зарождающихся диаспор. Вместо того, чтобы предложить в качестве альтернативы компактное элегантное определение, в котором опять, возможно, будут упущены какие-то важные черты изучаемого феномена (в частности, связанные с политикой), я бы хотел представить сейчас читателю более развернутое всеобъемлющее описание", основанное на обобщении множества работ о различных диаспорах.

Этнонациональные диаспоры появляются либо в результате добровольной миграции (турки в Германии), либо изгнания с

родины (евреи в период античности и средневековья, палестинцы в 1948 и 1967 гг.), после того, как переселении принимают решение осесть в одной или нескольких странах. В большинстве случаев выбор территории для постоянного местожительства осуществляется отдельными лицами, семьями или малыми группами, по прошествии определенного периода приспособления к новым условиям¹⁰. В странах вселения диаспоры остаются группами, представляющими меньшинства (мы не включаем канадских англосаксов в рассматриваемую категорию потому, в частности, что они стали доминирующим большинством).

В новых местах проживания диаспоры сохраняют свою этно-национальную (а иногда еще и конфессиональную) идентичность и сплоченность крепко спаянного коллектива. Питаясь при-мордиальными (эмоциональными, мифологизированными) представлений о происхождении группы, вкупе с рациональными (инструментальными) факторами, идентичность и солидарность становятся удвоенно прочным фундаментом, на котором зиждется чувство родства членов диаспоры друг с другом ".

В диаспорных общинах постоянно идут прямые контакты между элитами и активистами низового уровня, охватывающие разные стороны жизни диаспоры (социальную, культурную, экономическую и, главное, политическую) и имеющие огромное значение как для нее самой, так и для оставленных родин, стран вселения, других родственных общин и прочих заинтересованных сторон. Подобные контакты -- основа всей согласованной деятельности группы.

Одна из целей консолидированных усилии" сформировавшейся диаспоры -- поддерживать постоянный интерес своих членов к жизни родины, готовность и способность участвовать в ней путем разнообразных обменов, причем в большинстве случаев такая деятельность дополняет то, что делают на данном направлении принимающие общества, но иногда противоречит интересам последних и их правительств.

В ходе становления организаций диаспоры создается потенциал для развития разветвленных лояльностей, формирования разнообразных типов взаимодействий с властными структурами принимающего общества. Действительно, чтобы избежать нежелательных конфликтов с нормами и законами, установленными доминирующей группой последнего, большинство диаспор вынуждены играть по ее правилам. Однако в определенных ситуациях реальные (или декларируемые) лояльности диаспоры могут

179

178

Диаспора как исследовательская проблема

провоцировать трения между ней и различными социальными и политическими группами страны вселения. Иногда подобная конфронтация вынуждает государство-родину выступать в защиту диаспоры либо вмешиваться в ее дела.

Наконец, самый существенный момент -- способность диаспор мобилизовать своих членов для продвижения или защиты собственных интересов или интересов родины имеет своим результатом формирование системы трех- или четырехсторонних отношений между диаспорой, государством исхода, страной пребывания, а также другими привлеченными акторами. Подобные отношения, которые могут и конфликтными, и "взаимно вежливыми", составляют сейчас важнейший компонент мировой политики и влияют на поведение всех участвующих сторон.

Мы вполне отдаем себе отчет в том, что при попытках приложить данный "профиль" к некоторым видам диаспорных групп могут возникнуть определенные трудности. Это относится в первую очередь к так называемым безгосударственным этносам -- не вполне ясно, где их родины; какая часть представляет родину, какая -- диаспору и кто же в целом количественно и качественно доминирует. По меньшей мере три подобных ситуации сразу приходятв голову. Первая -- еврейская диаспора на доизраильской стадии (до 1947 г.). Однако создание евреями своего государства не решило проблемы "центра": сейчас, когда оно существует уже более полувека, все еше активно дебатируется вопрос, какая часть мирового еврейства является доминирующей. Многие израильтяне утверждают, что благодаря своему суверенитету, политической и военной мощи их страна по праву должна быть признана центром нации. А по мнению многих евреев диаспоры, напротив, Израиль уязвим, отличается культурной неразвитостью, что вкупе с прочным положением и богатством большинства еврейских общин Запада позволяет именно диаспору считать центром или, по крайней мере, имеющей равный статус с родиной.

Второй пример -- палестинская диаспора. В данном случае неясно, где располагается родина: на Западном берегу, в секторе Газа, в Иордании, на части (или всей?) территории, расположенной к западу от р. Иордан? Более того, и среди самих палестинцев, живущих на Ближнем Востоке или за его пределами, нет согласия по поводу пресловутого центра. В то время как первые лишь за собой оставляют право определять свое будущее, вторые также претендуют на участие в важнейших

Г. Шеффер. Диаспоры в мировой политике

делах автономии, причем участие с наложением вето на решения палестинских властей.

Наконец, третий случай касается той части афро-американцев, которая видит себя диаспорой и задумывается о природе своих отношений с Африкой. В этом сообществе активно обсуждается вопрос о том, весь ли континент либо его отдельные страны следует считать территорией исхода. Однако сам факт диаспоральности рассматриваемой группы вызывает большие сомнения, поскольку связь с родиной, в виде очень размытых представлений, ощущается лишь небольшой частью афро-американской элиты, а для большинства настоящей родиной являются США. Еще более запутанной выглядит история с. цыганами, хотя они уже вошли в начальную стадию создания разветвленных сетей поддержки.

Продолжая размышлять о применимости нашего определения к различным ситуациям диаспоральности, нельзя не упомянуть проблему взаимности в отношениях со страной исхода. Если квинтэссенция существования диаспор -- в их ориентации на постоянные контакты с родинами, последние могут проявлять в ответ пассивность или даже враждебность", и в результате диаспора не всегда получает поддержку, даже в тяжелые времена. Например, Индия не встала со всей решительностью на защиту своих соотечественников, когда они подверглись жестоким гонениям в Уганде. Более того, родины могут быть недовольны какими-то проявлениями активности диаспор (вспомним, в частности, кубинскую общину США, противостоящую режиму Кастро, а также первую волну русской эмиграции). Причина очевидна -- диаспоры не всегда одобряют существующую в стране исхода политическую систему. В ситуациях, подобных только что описанным, диаспорам не всегда удается сохранять лояльность по отношении к родине и скрывать возникающие внутри сообщества разногласия и расколы, зачастую весьма болезненные. Это случается довольно часто. Вспомним хотя бы зарубежных китайцев во время культурной революции и отсутствие среди них консенсуса в Период обострения борьбы коммунистов и националистов; южноафриканцев в США и Великобритании, многие из которых активно выступали против системы апартеида, в то время как другие демонстрировали толерантность; и, наконец, американских евреев, отнюдь не единодушно оценивающих политику израильских властей в отношении палестинцев.

Г, Щеффер. Диаспоры в мировой политика

180

Диаспора как исследовательская проблема

VII. Еще раз о типах диаспор

Некоторые из существующих диаспоральных образований возникли езде в период античности и в средние века -- мы будем называть их "историческими" (historical diasporas). К данному типу относятся армяне, евреи, индийцы и так называемые зарубежные китайцы {Overseas Chinese). Диаспоры, образовавшиеся гораздо позже, в основном начиная с XVII в., а также во второй половине XIX в. -- современные (modern diasporas). Речь в данном случае идето поляках и ирландцах в СЩ.v, греках в США и Австралии. Наконец, вслед за М. Вайнером, диаспоры в стадии становления обозначим как "зарождающиеся" (турки в Германии, марокканцы во Франции, корейцы в США и др.) Данная типология может помочь выявлению стадий жизненного цикла различных диаспор, оценке их способности сопротивляться ассимиляции и анализу политического "поведения".

Насколько похожи три типа диаспор? Если между ними есть сущностные различия, то в чем они состоят и какие теоретические и практические выводы должны последовать? Бот вопросы, которые остаются весьма актуальными, и мы надеемся, что приведенная выше характеристика "настоящей" диаспоры окажется для коллег небесполезной.

Возвращаясь к теме статьи, на наш взгляд, именно с точки зрения характера политических задач между историческими, современными и зарождающимися диаспорами очень много общего. Об этом свидетельствуют многие работы, посвященные "жизнеописанию" конкретных диаспор. Все они сталкивались с необходимостью принимать политические решения на разных этапах, будь-то эмиграция, обустройство на новом месте, создание диаспоральных сетей на страновом и международном уровнях, поддержание разнообразных контактов с родинами и принимающими государствами.

Отслеживая эволюцию различных диаспор, особенности прохождения ими ключевых точек развития, анализируя причины изменений в их структуре и формах активности, мы можем получить незаменимый материал для прогнозирования будущего конкретных диаспорных групп и всего феномена в целом. В частности, более понятными станут закономерности превращения иммигрантских сообществ в "новые" диаспоры и трансформации последних в сплоченные организмы, успешно участвующие в международных делах.

VIII. Нерешенные теоретические проблемы

На наш взгляд, существует три группы таких проблем. Во-первых, это факторы, способствующие возникновению новых диаспор и их сопротивляемости ассимиляции. Если развернуть данный тезис, то речь пойдет о том, почему в диаспорах сохраняется высокая мотивация к сохранению этнокультурной идентичности, что побуждает их к созданию разветвленной инфраструктуры, каковы причины и последствия более активного участия рядовых членов группы в жизни диаспоры,

по сравнению с элитами.

Во-вторых, у нас недостает знаний о том, почему возрастает влияние диаспор на мировую политику вообще и, в частности, на двусторонние отношения родины и принимающего

государства.

В-третьих, в дальнейшем изучении нуждаются условия, благоприятствующие сохранению идентичности и солидарности диаспориых сообществ в странах вселения. Другая сторона медали -- какие ситуации и обстоятельства на родине могут усилить либо, напротив, заглушить у членов диаспоры чувство родства с оставленным домом и другими группами соплеменников, живущими в рассеянии.

IX. Концептуальные рамки сравнительных исследований

Приведенное выше суждение о похожести друг на друга различных типов диаспор требует дальнейшего развития с точки зрения методологии. Любое исследование диаспорных сообществ, имеющее своей целью вклад в теоретическое осмысление данного феномена и в развитие политической теории, должно быть компаративистским. Однако, по всеобщему признанию, несмотря на похожесть диаспор, по крайней мере на первый взгляд, их сравнительное изучение -- дело очень трудное, и потому такие попытки предпринимались довольно редко. Диаспоры различаются по своей этнокультурной принадлежности, особенностям становления, характеру идентичности, историческому опыту, институциональной структуре, уровню внутренней сплоченности, наконец, по интенсивности связей с родинами и принимающими обществами и способности влиять на те и другие. Сравнения еще более усложняются из-за специфики политических систем стран исхода и

182

Диаспора как исследовательская проблема

Г. Шеффер. Диаспоры в мировой политике

183

вселения и разнообразия политических ситуаций, в том числе и международного уровня, с которыми диаспорам приходится иметь дело.

Позволю себе привести здесь операциональную схему сравнительных исследований диаспор (в политическом аспекте). Как я надеюсь, она будет полезной и для развития теории. Вот набор независимых переменных, которые необходимо включить в анализ: 1) отношение родин и принимающих государств к политической активности диаспор; 2) доступ последних к властям обоих типов стран и представителям их общественности; 3) готовность правительств "там" и "тут" считать диаспоры политическим ресурсом при продвижении своих интересов на двустороннем и мировом уровнях; 4) национальные и международные соглашения, воздействующие на интенсивность миграционных потоков и статус переселенцев.

Очевидно, что зависимыми переменными в данной схеме будут выступать: 1) влияние современных диаспор на внутреннюю и внешнюю политику стран приема и на отношения родин с различными государствами, прежде всего теми, где находятся диаспоры; 2) последствия деятельности диаспор для внутренней и международной безопасности и, наконец, 3) роль последних как самостоятельных агентов мировой политики. Существует также набор факторов, способных изменить характер корреляции зависимых и независимых переменных. Прежде всего, это характеристики самих диаспор: 1) продолжительность пребывания в стране приема; 2) организационная "зрелость" на страновом уровне; 3) имеющиеся материальные ресурсы; 4) юридический статус; 5) степень аккультурации в принимающем обществе; 6) уровень компактности проживания. Аналогично, необходимо искать ответы на следующие вопросы: 1) в какой мере диаспоры вообще склонны влиять на поведение правительств отпускающих и принимающих стран; 2) действительно ли они оказывают материальную, политическую и моральную поддержку властям (или оппозиции) на своей родине; 3) какой стратегии мобилизации следуют диаспоры и, наконец, результатом чего является их активность -- подстрекают ли к ней власти страны исхода (или конкретные политические силы); спровоцирована ли она действиями правительств страны вселения (или, опять же, отдельными политическими группами) и/или иными заинтересованными сторонами.

Введение в анализ всех перечисленных переменных помо-жетнам лучше понять, насколько диаспоры действительно похожи в своих планах и реальных действиях на страновой, региональной и международной политической сцене. Мы также углубим свои знания о том, к каким результатам приводит мобилизация диаспор и размещение ими материальных ресурсов в "нужных точках"; какими способами они оказывают давление на правительства принимающих стран, добиваясь выгод для родины в целом или для ее особых социальных групп; какие рычаги обычно используются с целью побудить власти "своей* страны встать на защиту диаспоры.

Наконец, в условиях непрекращающихся трений между этническими группами, наши знания о множественной природе идентичности этнонациональных диаспор вызывают большой соблазн рассматривать их как возмутителей спокойствия и разжигателей конфликтов. Но не разумнее ли, на наш взгляд, продолжить исследования и проверить следующую гипотезу: чем толерантнее отношение к диаспорам как к автономным образованиям, чем выше гарантии уважения их прав правительствами стран вселения и их гражданами, тем более умеренно будут вести себя диаспоры. Кроме того, они пытаются приспособиться к нормам принимающих обществ и считают своей миссией наведение мостов между страной, которую они покинули, и той, которая их приняла³⁴. По сути, такие исследования помогут нам понять, действительно ли зтнонаци-ональные диаспоры чувствуют себя дома, находясь вне родины.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹Anderson В, Imagined Communities. L-, Verso, 1983.

²С полемикой по этому вопросу можно ознакомиться, в частности, в: Smith А.
The Ethnic Revival in the Modem World. Cambridge, Cambridge University Press,
1981; KellasJ. The Politics of Nationalism and Ethnicity. L, MacMillan, 1991;
Connor W. Etlinonationalism: The Quest for Understanding. Princeton, Princeton
University Press, 1994.

ⁱ ShefferG. Diaspora Politics: At Home Abroad. Cambridge, Cambridge University

Press, 2003. ¹ Sheffer G. A New Field of Study // Modem Diasporas in International Politics.

N. Y., St. Martin's, 1986. ^! См., напр.: Esman M. The International Implications of Migration//Diaspora. A

Journal of Transnational Studies. University of Toronto Press, 1992. Vol. 3. N 1;

Chailandв., Rageau J. Atlasde Diasporas. P., EditionOdile Jacob, 1991; Diasporas

in International Politics. Ed. by D. Consias, A. Platias. L., Macmillan, 1993;

184 Диаспора как исследовательская проблема

Cohen R. Global Diasporas: An Introduction. L., UCL Press, 1997; Van Hear N New Diasporas. The Mass Exodus, Dispersal and Regrouping of Migrant Communities. L., UCL Press, 1998; Middle Eastern Ethnic Minorities and Diasporas. Ed. by M. Maoz, G. Sheffer. Brighton, Sussex Academic Press, 2002 Sheffer G. Diaspora Politics...

' Chazan N. Irredentism and International Politics. Colorado, Lyrme Rienner, 1991

⁷ Landau J. Pan-Turkism: From Irredentism to Cooperation. L., C. Yurst & со 1995; Yadlin R. The Muslim Diaspora in the West // Middle Eastern Ethnic Minorities and Diasporas...

' Wiener M. The Macedonian Syndrome: A Historical Model of International Relations and Political Development // World Politics. 1970. Vol. 23. N 4.

' См.: Chazan N. Irredentism and International Politics...

¹⁰Dahan M., Sheffer G. Ethnic Groups and Distant Shrinking Communication
Technologies // Nationalism and Ethnic Politics. 2001. Vol. 7. N 1.

" См., напр.: Peinkos D. For Your Freedom Through Ours. Efforts on Poland's Behalf. Boulder, East European Press, 1991.

¹² Diasporas in International Politics...

" Shain Y. Marketing the American Dream Abroad. Diasporas in the United States and Their Homelands. Cambridge, Cambridge University Press, 1999.

¹⁴ Sheffer G. Diaspora Polices...

" См., напр.: Rothschild J. Ethnopolitics. N. Y., Columbia University Press, 1991; Bertelsen J. Non-State Nations in International Politics: Comparative System Analysis. N. Y., Praeger, 1980; Ethnic Conflict in International Relations. Ed. by A. Shurke, LG. Nobles. N. Y., Praeger, 1977; Stack J. F. International Conflict in an American City. Westport, Greenwood Press, 1979; Said A., Simmons С R. Ethnicity in an International Context. New Jersey, Transaction, 1976.

" См., напр.: Tolofyan К. Rethinking Diaspora(s): Stateless Power in the Transnational Moment // Diaspora. 1996. Vol. S. N 2; Safran W. Diasporas in Modem Societies: Myths of Homeland and Return // Ibid. 1991. Vol. 1. N 1; Safran W. Comparing Diasporas: A Review Essay // Ibid. 1999. Vol. 8. N 3; Cohen R. Global Diasporas...; Vertovec S. Three Meanings of Diaspora // Diaspora. 1997. Vol. 6. N3.

" Armstrong J. A. Mobilized and Proletarian Diasporas // The American Political Science Review. Wash., 1976. Vol. 70. N 2.

¹¹Sheffer G. Diaspora Politics...
" Ibid.

²⁰Подр. этот важнейший период в жизни диаспор рассматривается в: Sheffer G.
The Emergence of New Ethno-National Diasporas // Migration. A European
Journal of International Migration and Ethnic Relations. Berlin, 1995. N® 2;
Sheffer G. Diaspora Politics...

²¹Рассуждая подобным образом, мы исходим из синтезированного подхода к
природе этнической идентичности (см., напр.: Kellas J. The Politics of
Nationalism and Ethnicity...).

²²В большинстве случаев речь идет о так называемой коммуналистской стра
тегии (communalist strategy). Подр. см. об этом: Sheffer G. Ethnic Diasporas:
A Threat to Their Hosts? // International Migration and Security. Ed. by
M. Wiener. Boulder, Colorado, Westview, 1993; Sheffer G. Diaspora Politics...

²³Sheffer G. Diaspora Politics...

²⁴Ibid.

Перевод с английского Е. В. Вишневской

Оставить комментарий © Copyright Шеффер Г. (kazgugnk@yahoo.com) Обновлено: 02/03/2011. 95k. Статистика. Статья: Израиль Иллюстрации: 2 штук. Скачать FB2		Ваша оценка:

Шеффер Г.: другие произведения.

Диаспоры В Мировой Политике