Диаспора.Теоретический И Прикладной Аспекты

Этносоциология

No 2000 г.

с. ЛАЛЛУККА

ДИАСПОРА.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ И ПРИКЛАДНОЙ АСПЕКТЫ

(опыт анализа групп российских финно-угров)

ЛАЛЛУККА Сеппо - старший научный сотрудник Института России и Восточной Европы (Хельсинки).

Феномен диаспоры - международные и внутренние измерения

На рубеже третьего тысячелетия можно констатировать, что Европа XX в. дважды подвергалась коренному, крупномасштабному размежеванию территорий по национальному признаку. Оба раза это происходило одновременно с распадом империй. Вследствие чего на сложившуюся этнодемографическую карту континента накладывался новый политический чертеж. В начале века эти события были обусловлены продолжавшимся разложением Оттоманской империи, с одной стороны, а с другой -развалом в результате Первой мировой войны Габсбургской и Романовской великодержавных монархий. Второе крупное размежевание произошло совсем недавно после краха восточноевропейских коммунистических режимов. Перестали существовать такие федеральные по форме государства как Советский Союз, Югославия и Чехословакия. На их месте появился целый ряд новых или воссозданных государств. К тому же, нельзя исключить возможность, что начавшийся в 90-х гг. процесс перекройки политической карты еще не завершился.

Пересмотр политических границ ни прежде, ни в наше время не снял напряженности в сфере национальных отношений. Как бы ни были проведены границы, всегда будут существовать этнические группы, проживающие за пределами своего национального государства. В этой связи часто упоминаются венгры, почти три миллиона которых пребывают в сопредельных с Венгрией странах. Множество примеров предоставляют народы, населяющие страны, отделившиеся от Югославии.

Подобные меньшинства являются как бы соучастниками триангулярной драмы, лейтмотив которой заключается в столкновении трех разных национальных стремлений. Первое из них - национализм доминирующей группы страны, где проживает меньшинство. Эту страну условно назовем страной-хозяином. Естественно, что ее национализм направлен на укрепление позиции государствообразующей нации в демографическом, экономическом, языковом и прочих отношениях. В стране же, являющейся этнической родиной меньшинства, правящие элиты, понятно, считают своим долгом следить за положением собратьев на чужбине. И в меру возможностей пытаются защитить интересы зарубежных земляков, поддерживая их культурные и другие институты. Зачастую оттого и возникают конфликты. Ведь страна-хозяин такую активность вправе расценивать как вмешательство в свои внутренние дела. В горниле этого противоборства находится третий соучастник - само меньшинство, руководители которого часто требуют от властей страны-хозяина той или иной формы

самоуправления, стараются противостоять реально угрожающим ассимиляционным процессам.

Тот же треугольник отношений применим к ситуациям, когда речь идет о диаспорах. Впрочем, само понятие "диаспора" достаточно неоднозначно. Четкое ее вычленение из мигрантов, этнорелигиозных групп или просто тех же меньшинств нередко связано со значительными трудностями. Раньше под этим термином подразумевалась только совокупность разброшенных за пределами Палестины евреев или еврейских общин [1], теперь же он стал использоваться намного шире, практически распространяясь на любую этническую группу, существующую отдельно от основной массы этноса, к которому та принадлежит. Такому пониманию соответствует известное определение, данное Балкером Коннором, усматривающим в диаспоре ту "часть народа, которая живет вне родины" [2].

Примером дефиниционного многообразия может служить суждение другого исследователя-Джона Армстронга. Характерной чертой диаспоры он считает такое дисперсное расселение, при котором община не имеет территориальную базу. Отсутствие таковой означает, что во всех местностях того государства, где дислоцируется диаспора, она являет собой лишь незначительное меньшинство [3]. Похоже, к этому выводу исследователь пришел потому, что его интересовали урбанизированные и мобильные, а не сельские диаспорные группы.

Для настоящей статьи отправным пунктом служит дефиниция, сформулированная Мильтоном Эсманом, который определяет диаспору как "возникшее в результате миграции этническое меньшинство, сохраняющее связь со страной происхождения; причем это общение носит эмоциональный или основывающийся на материальных факторах характер" [4]. Тут нужно не упускать из виду по крайней мере три обстоятельства. Во-первых, учитывать упоминавшийся трехполюсный узел связей, соединяющий общину, ее этническую родину и страну проживания. Во-вторых, помнить, что явление диаспоры имеет измерение, относящееся к сфере международных отношений. В-третьих, исходить из посылки, что основой возникновения диаспорной группы предстает миграция населения.

Нет никакого сомнения, что в постсоветскую эпоху тема диаспор относится к числу самых злободневных среди межнациональных проблем. Национально-государственное строительство СССР и связанная с ним территориализация этничности привели к тому, что понятие "этническая родина" закрепилось в общественном сознании конкретным пространственным очертанием. Однако не все представители того или иного народа проживают в соответствующих автономиях. Вот почему вполне допустимо говорить о существовании диаспоры внутри России. Такой взгляд, впрочем, и получил отражение в российской научной литературе. В одной из работ читаем: "диаспора -это устойчивая совокупность людей единого этнического происхождения, живущая в иноэтническом окружении за пределами своей исторической родины (или ареала расселения своего народа) и имеющая социальные институты для развития и функционирования данной национальной общности" [5]. Этот тезис достаточно емкий для того, чтобы вместить и внутренний, и внешний (международный) аспекты феномена диаспоры. Более того, далее автор эксплицитно констатирует, что нет необходимости принципиального противопоставления этих двух аспектов.

На масштабность диаспорного расселения в РФ указывает то обстоятельство, что из нескольких десятков миллионов представителей нерусских народов, располагающих своими титульными автономными образованиями, около 8 млн. проживают в других местах страны. Вместе с тем следует признать, что в строгом смысле наше понимание рассматриваемого предмета не относится ко всем группам, о которых стало привычным рассуждать как о диаспорах. Ибо некоторые из них возникли в результате административных размежеваний, а не миграции, которая (солидаризируемая с М. Эсманом) входит в число обязательных компонентов этого понятия. В данном же случае, однако, считаем диаспорами все совокупности этнофоров, имеющих в составе федерации титульную республику, но живущих за ее пределами.

Пропорционально даже более внушительными, чем по всей России, оказываются
масштабы этого явления у финно-угорского населения, если воспринимать его в це
лостности: каждый второй представитель живет вне рамок соответствующей титуль
ной национально-государственной автономии. Причем диаспоризация в последние
десятилетия обнаруживала тенденцию к возрастанию. Исключительно остро эта
проблема затрагивает мордву и марийцев, удельный вес диаспоры которых достиг
соответственно 71 и 50% [6].

Типология коллективного самосознания внутрироссийских диаспор

В силу ряда причин можно вести речь об особой фрагментарности диаспорного этнического самосознания [7]. Представляется также уместным допустить, что коллективная идентичность любой диаспоры имеет две стороны - культурную и политическую.

В российских условиях у членов диаспор наблюдаются три основных альтернативных направления ее реализации в сфере культуры: ориентированность на "материнскую" этническую культуру титульной республики; стремление к частично собственной, являющейся специфической для данной общины, идентичности, которая по сути остается близкой культуре "материнской" группы; движение по ассимиляционному пути, т.е. отождествление себя с доминирующей культурой федеративного субъекта, на территории которого они обосновались, или же с общероссийской (русской) культурой. Когда выше мы рассуждали о диаспоре как явлении международной жизни, при обозначении места расселения использовался термин "страна-хозяин". Точно также, осмысливая внутрироссийскую ситуацию, правомерно по аналогии предложить словосочетание "республика/область-хозяин".

Если перейти от культуры к политике, то здесь альтернативы в принципе схожи с теми, что отмечались при рассмотрении предшествующей сферы. Только теперь выделяем вместо трех четыре. Словом, у представителей диаспоры есть следующие наиболее вероятные политико-территориальные варианты поведения: приверженность к титульной республике; намерение учредить собственное автономное образование; лояльность к федеративному субъекту, предоставившему постоянное местожительство; ориентация на федерацию в целом.

Изложенная классификация ориентаций является модифицированной разновидностью схемы, предложенной Полом Колсте с целью систематизации и анализа путей развития самосознания русских диаспорных общин в бывших союзных республиках [8]. Пусть положение финно-угорских диаспор и отличается присущей им спецификой, полагаем, что такое классификационное описание послужит полезным аналитическим инструментом. Приводимая таблица основывается на этом предположении.

Использованные в таблице шкалы классификации не могут в полной мере отразить тонкую градацию, наблюдающуюся в обоих измерениях. Особенно на горизонтальном измерении культурной идентичности может таиться большой выбор разных возможностей. Важно не забывать и про фрагментарность идентичностей, испытание одновременного чувства лояльности по нескольким направлениям. Но подчеркнем, комбинированный разбор измерений определенно способствует систематизации идентификационного многообразия. В принципе он дает типологизацию с 12 ячейками. Однако некоторые из них на практике позволительно исключить, тем более когда разговор идет о финно-уграх. Так, настроения, направленные на ирредентизм или территориальный автономизм, в их диаспорах попросту редки. А реальны ориентация на разные виды местной или общегосударственной интеграции и готовность к ассимиляционным процессам. Здесь, по-видимому, следует указать на значительную разницу темпов возможных изменений, существующую между измерениями. Ведь политические симпатии меняются намного быстрее, чем культурные ориентации.

Основные альтернативы территориальной направленности идентичностей финно-угорской диаспоры в России

Направленность политических симпатий	Направленность культурной идентичност и --
Направленность политических симпатий		Существующая титульная автономия А)	Собственное культурное строительство Б)	Иной субъект федерации или РФ целом
Существующая титульная автономия Создание своей автономии Иной субъект федерации РФ в целом	Ирредентизм или настроение на репатриацию Местная интеграция Общегосударственная интеграция	Территориальный автономизм Местная интеграция Общегосударственная интеграция	Ассимиляция Обрусение

Как уже отмечалось, самым высоким процентом диаспоризации среди финно-угров России (после мордвы) выделяются марийцы, половина которых из 643,7 тыс. зарегистрированных на российских просторах проживает за пределами Марийской республики. Именно на примере марийцев попытаемся рассмотреть потенциальные типы коллективного самосознания финно-угорских диаспорных групп.

Основные ареалы марийской диаспоры расположены в Башкирии, Татарии и Удмуртии, а также в Пермской и Свердловской областях (до 200 тыс. чел.). Переселение марийцев сюда имеет историю, уходящую корнями как минимум в четырехвековое прошлое. Восточные марийцы не образуют единого целого, они разделены на несколько этнотерриториальных групп. Кроме того, весомая часть марийского народа осела в смежных с Марийской республикой Кировской и Нижегородской областях [9]. Правда, говорить о 50-тысячном марийском компоненте этих двух областей как диаспоре приходится с определенной натяжкой, поскольку марийское население в данных местах - не результат миграционного процесса, а последствие установленных административных границ. Однако их проблемы имеют немало общих черт с проблемами других групп марийцев, проживающих более отдаленно от титульной республики.

Обратимся к возможным вариантам направленности идентичностей, зафиксированных таблицей. Столбик А представляет тех, кто смотрит на титульную республику как на безусловную родоначальницу своей этнической культуры. Коль же еще и политические симпатии ориентированы на автономию, то тут вроде бы отдает ирредентизмом или настроениями, направленными на репатриацию. Но среди марийцев такие установки - скорее исключения. Нам неизвестны случаи, чтобы марийцы Кировской области, проживающие в примыкающих к титульной республике районах, требовали пересмотра границ с целью воссоединения с нею. Что до репатриации, то она, наверное, интересует в основном лишь прослойки диаспорной интеллигенции, которую титульная республика притягивает своими культурно-просветительными институтами. В этой связи уместно напомнить об организационных мерах, осуществляемых Марийской республикой при приеме в вузы выходцев из диаспор, которые по окончании учебы позволяют закрепить молодые кадры за республиканскими учреждениями [10].

Ниже по тому же столбцу расположен вариант местной интеграции в случае, когда основным объектом политической лояльности служит не своя титульная республика, а какой-либо другой субъект федерации, причем культурная ориентация на свою титульную республику все же сохраняется. В качестве гипотетического примера, предполагающего подобную интеграцию, можно привести некую марийскую общину Татарстана, в которой наднациональные политико-гражданские ценности, культиви-

руемые здешними властями в духе лозунга "мы татарстанцы", нашли известный резонанс [11]. Политическая ориентация, направленная в целом на Российскую Федерацию, может иметь место и в национальных республиках. Но еще вероятнее ощутить ее в диаспорных группах, жизнедеятельность которых протекает в гуще русского населения. Симптоматично, траектории развития самосознания уральских марийцев в Свердловской и Пермской областях складываются вообще в сторону общегосударственной интеграции и обрусения. Это соответствует и тому наблюдению, что в годы советской власти в нерусских общинах преобладали чаще всего либо локальное (доэтническое), либо советское (надэтническое) самосознание. А собственно этническая самоидентификация, которая охватывала бы всю национальную группу, не получила особых импульсов [12]. В итоге неизбежно усиливались общегосударственные интеграционные и ассимиляционные процессы.

Когда диаспорная группа довольно инициативна, то ее активность прежде всего устремляется на упрочение специфической культурной базы собственными силами, во многом независимо от своей титульной республики. В таблице эта ориентация на строительство национальной культуры представлена столбцом Б. В случае совпадения этнокультурной самодостаточности диаспоры со стремлением к самоуправлению, налицо территориальный автономизм. Надо отметить, среди финно-угорских диаспор высказывания в пользу такого решения не нашли широкой поддержки и остались почти незамеченными (например, идея начала 90-х гг. об образовании в Башкирии марийского автономного округа [13]). Две нижние ячейки указанного столбца выражают аналогичные с предыдущим столбцом альтернативы интеграции, но их особенность состоит в том, что это интеграция, которая совмещена с намерением развивать национальную культуру на месте, в большей независимости этнической "материнской" группы.

Наконец, столбец В охватывает те случаи, когда национальная культура потеряла для диаспорной группы свое значение до такой степени, что она вообще ориентирована на культуру какого-либо другого народа или на русскоязычную общефедеральную. Тогда ассимиляционные тенденции берут верх. Магистральный путь для оказавшихся в этих ячейках финно-угров - обрусение. И оно обнаруживает себя как в районах, где диаспоры живут в окружении практически только русских, так и там, где этническая среда обитания многообразна. Вместе с тем ассимиляция способна идти и по дргуим направлениям. К примеру, в таких республиках как Башкортостан и Татарстан, она проявляется и в форме слияния с титульными тюркскими народами.

Приведенная типологизация - своего рода попытка выявить способы, с помощью которых возможно как-то систематизировать множество потенциальных внутрирос-сийских диаспорных идентичностей. Уже на основе данного предварительного анализа становится ясным, что у финно-угорских общин преобладают альтернативы, расположенные в двух нижних ячейках каждого столбика. Иными словами, четко проступают разновидности интеграции и ассимиляции/обучения.

Диаспора, меняющийся мир и политика

Еще в довоенные годы диаспора финно-угров России представляла собой группы сельчан, внутри которых важным сплачивающим звеном служил общинный образ жизни. С тех пор ситуация существенно изменилась. Далеко не все члены диаспоры живут в общинах. С урбанизацией условий человек стал индивидуализированным и тем самым во многом оторванным от устоев, способствующих межпоколенной передаче этнической культуры. Как утверждают некоторые исследователи, общинные формы бытия складываются вокруг какой-то нравственной объединяющей идеи, выполняющей функцию программы, поэтому ее поиск и должен составлять нерв диаспоральной политики [14].

Для рассеянно проживающих национальных групп угроза деэтнизации усиливалась на протяжении всего нынешнего столетия, особенно в его второй половине. С другой

стороны, перед ними начинают открываться доселе совершенно неведомые возможности. Дело в том, что новые коммуникативные технологии медленно, но неотвратимо распространяются и на российской периферии. Уже сейчас современные электронные средства связи создают невообразимые ранее информационные пространства. Диаспорам это дает шанс восстановления общинности на модернизированной и географически расширенной основе. Прежде изолированные и отдаленные группы могут "найти" друг друга, а их кооперация приобрести сетевой характер. То же самое касается и контактов представителей диаспорных групп со своими соплеменниками в титульной республике.

Дальнейшее развитие диаспорного самосознания в обстановке проникновения новых технологий, очевидно, предполагает рост потенциальной роли политических шагов, осуществляемых титульной республикой. Если нужды диаспор остаются вне поля зрения республиканских властей, то это уменьшает вероятность того, что данная республика сможет стать центром притяжения для них. И напротив, когда она проводит серьезную работу по удовлетворению культурно-просветительных запросов соплеменников, ориентированность тех на нее возрастает. Пожалуй, власти российских республик осознали лучше, чем областные администрации, специфику диаспорных потребностей и ту позитивную функцию, которую выполняют контакты диаспоры с "материнской"группой.

Разумеется, проведение национальной политики отличается на территориях разных типов федеративных субъектов. Во всяком случае в отдельных республиках реализуется политика, более или менее открыто направленная на титульное "нацие-строительство". В то же время каждая республика многонациональна: титульная национальность представляет далеко не всех жителей. И перед местным республиканским руководством стоит непростая задача согласовывать интересы двух совокупностей - титульной национальности и остального населения - с тем, чтобы все граждане испытывали лояльность к республике и в какой-то степени отождествлялись с нею [15]. Некоторые лидеры стараются решить дилемму совмещения интересов упомянутых совокупностей посредством усиления государственного, официального национализма. Не случайно, вместо этнической нации татар руководство Татарстана стало все больше делать ставку на безнациональную гражданскую общность "татар-станцев". В противоположность республикам этнический состав областей значительно однороднее. При сильном преобладании в нем русских нет ничего удивительного в том, что областные руководители зачастую проводят русскоцентристскую политику. Таким образом, в зависимости от того, живет ли диаспорная группа в республике, стремящейся к отчетливому проявлению своих национальных особенностей, или же в русском регионе, политические акции властей республики/области-хозяина по отношению к ней весьма разнятся. В целом атмосфера в республиках позволяет диаспорам выбрать путь к своей идентичности из большего числа альтернатив, чем в областях.

Безотносительно к тому, берутся нами во внимание республика-хозяин или область-хозяин, естественно, что в число первых забот властных структур входит обеспечение, по возможности, большей политической лояльности диаспорных групп к государству. Из этого вытекает, что основной упор в "интеграционной" работе делается на вертикальное (политическое) измерение (см. таблицу). Но в условиях федерации нет определенности в том, каким образом политические симпатии граждан должны быть распределены между всей федерацией и ее субъектами. Очевидно и то, что у субъектов существуют разные представления на этот счет. Хотя вертикальное измерение обычно выступает приоритетным направлением воздействия со стороны республики/области-хозяина, оба измерения, политическое и культурное, часто рассматриваются как тесно взаимосвязанные. Отсюда и то распространенное воззрение, согласно которому лояльность этнокультурных меньшинств - дело не само собой разумеющееся, в отличие от лояльности доминирующей в обществе группы. Этим, наверное, и объясняется неясность в вопросе интеграции диаспор: должна ли она быть в первую очередь политического или культурного свойства? Содействие ей чревато форсирован-

ным ускорением ассимиляции. Не потому ли в высказываниях некоторых лидеров республик и областей запутанность проблемы иногда выглядит даже умышленной.

Национальная политика постсоветского российского Центра иной раз подвергается воздействию противоречивых факторов. Одна из крайностей - унитаристские устремления, направленные на губернизацию страны вплоть до упразднения республик и других автономных образований. По нашему мнению, такая склонность, опирающаяся на принцип "разделяй и властвуй", могла бы только увеличить национальную рознь. В нынешней ситуации административные границы, конечно же, раскалывают территории жизнедеятельности многих народов, и нельзя исключить, что при их установлении в первые годы советской власти было и проявление намеренного раздробления. Тем не менее российские народы в своем расселении так перемешаны, что проблем, вызванных губернизацией, просто не избежать. Серьезную попытку несколько нейт-рализировать негативное воздействие внутренних границ на этнические группы явил собой федеральный закон 1996 г. "О национально-культурной автономии", который, в частности, поощряет самоорганизацию этнообщностей на экстерриториальной основе [16]. Однако отсутствие устоев гражданского общества мешает использованию предоставленных новым законом возможностей.

Историческая судьба российских финно-угров органически связана со всеми процессами, происходящими в титуальных автономиях, где в основном сосредоточено институциональное обеспечение национальной культуры и языка. Подход к истории любого этноса должен отличаться целостностью, охватывать все его группы. А применительно к изучению диаспор это означает необходимость рассматривать каждую группу не изолированно, но в контексте развития всего народа. Фрагментарность диаспорного самосознания и размытость этнических границ выдвигают особые требования перед разработчиками практических программ, направленных на поддержку нацменьшинств. Справиться с этими задачами удастся только благодаря глубоким знаниям реалий межнациональных отношений в местах проживания диаспорных общин.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

-- См., например: Diaspora // The New Encyclopedia Britannica. Micropaedia. Fifteenth Edition, vol. 4. Chicago:
Encyclopaedia Britannica. 1990. P. 68.

-- Connor Walker. The impact of homelands upon diasporas // Modern Diasporas in International Politics, London:
Groom Helm., 1986. P. 16.

-- См.: Armstrong John A. Mobilized and proletarian diasporas // The American Political Science Review, vol. 70
(June 1976). N2. P. 393.

-- Esman Milton ./. Diasporas and international relations // Modern Diasporas International Politics, London: Groom
Helm., 1986. P. 333.

-- ТощенкоЖ.Т. Постсоветское пространство: суверенизация и интеграция. Этносоциологические очерки.
М: РГГУ, 1997. С. 80.

-- Рассчитано по итогам Всесоюзной переписи населения 1989 г. Том VII, часть I, табл. 3--4. М.: Стат. ком.
СНГ. 1991-93. У других финно-угорских народов, имеющих титульную республику в составе РФ, тот же
показатель составлял: 13% - коми, 31% - удмурты и 37% - карелы.

-- В частности, на примере групп коми об этом говорится в работе: Котов О.В. "Осколки" этноса
(проблема дефиниций) // Этнос и его подразделения. Часть первая. Этнические и этнографические
группы. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1992. С. 89, 93.

-- См.: Kolst Pal. The new Russian diaspora-an identity of its own? Possible identity trajectories for Russians in
the former Soviet republic // Ethnic and Racial Studies, vol. 19 (1996), N 3. P. 609-639.

-- См.: Сепеев ГЛ. Восточные марийцы. Историко-этнографическое исследование материальной культуры
(середина XIX -- нач. XX вв.). Йошкар-Ола: Марийское книжное изд-во, 1975. С. 12--45; Лаллукка С.
Восточно-финские народы России. Анализ этнодемографических процессов. Санкт-Петербург:
Европейский Дом, 1997. С. 128-135.

-- См.: Ян алов В. Проблемы языка, культуры и образования восточных финно-угров // Финно-угорский
вестник, 1998. N I. С. 9.

-- Об официальном нациестроительстве в Татарстане, см.: Исхаков Д.М. Проблемы становления и транс
формации титарской нации. Казань: Мастер Лайн, 1997. С. 108-113, 127-130.

4 Социологические исследования, N 7 97

-- См.: Дубова Н.А., Комарова О.Д., Ямсков А.Н. Сельское население южных районов Пермской
области - межнациональные отношения // Среда и культура в условиях общественных трансформаций. М.:
Московский Центр Карнеги, Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1995. С. 191.

-- О такой идее упоминается в работе: Ибулаев Г.И. Современное состояние этничности марийского
населения Башкортостана. Отражение проблем сохранения и развития национального языка и культуры
в деятельности марийского общественного движения // Ресурсы мобилизированной этничности. Москва -
Уфа: ЦИМО, 1997. С. 275.

-- См.: Градировский С, Тупицын А. Диаспоры в меняющемся мире // Содружество НГ (Ежемесячное
приложение к "Независимой газете"), N 7, июль 1998.

-- См.: Kolst Pal. Anticipating Demographic Superiority: Kazakh Thinking on Integration and Nation Building //
Europe-Asia Studies, vol. 50 (1998), N 1. P. 51-52.

-- См.: Российская газета, 25 июня 1996 г.

No 2000 г.

Е.З. ГОРОХОВА

Оставить комментарий © Copyright Лаллукка С. (kazgugnk@yahoo.com) Обновлено: 16/02/2011. 42k. Статистика. Статья: Россия		Ваша оценка:

Лаллукка С.: другие произведения.

Диаспора.Теоретический И Прикладной Аспекты